Текст книги "Кудрявый сезон (СИ)"
Автор книги: Нигера Анивелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
4
Ник
«Глупость поищи у себя в штанах». Ха! Продолжаю смеяться про себя, пока еду домой.
Напрочь забыл, пока беседовал с Кудряшкой, что обещал зайти к Маше, чтобы успокоить ее, а то она сильно распереживалась по поводу того, что нас видел кто-то из ее учеников. Ведь именно она попросила догнать девчонку, чтобы я своим авторитетом надавил на нее. Если бы она только знала, что именно с ней вся эта чушь про мою власть никак не работает.
С Машей мы познакомились вне школы, в одном из ночных клубов, после пересекались пару раз. И вот незадача – отправили ее в нашу школу на практику, а я тут взял, да и не смог удержаться, и воплотил грязную фантазию любого подростка. Дааа, как-то неловко вышло, надеюсь, что Кудряшка сдержит слово, не хотелось бы Машку подставлять.
Дома сразу заваливаюсь спать на часик, что-то совсем вымотался за день. Тянусь к часам, чтобы поставить будильник и обнаруживаю на своем прикроватном столике телефон. ЕЕ. Вот черт, совсем из головы вылетело, что нужно вернуть его ей.
Снова улыбаюсь, вспоминая о НЕЙ.
Я решил его включить, сам не понимая зачем. Судя по всему, симка уже была заблокирована, на экране высветилось «нет сети». На заставке все также красовалась фотография, на которой она, закинув голову вверх, будто нежилась под лучами солнца с закрытыми глазами. У нее они, кстати, зеленые, цвета морской волны, я это еще в первый день заметил. Пока смотрел на ее портрет, в памяти всплыл тот день в сквере и пальцы моих рук зажглись пламенем от воспоминаний, когда я прикасался к ее коже.
«Э, остынь!» – говорю я себе. Да, я, конечно, осознаю, что дал лишка с этой выходкой. Мне и так Тимур читал всю неделю нотации, мол и посадить могут, девчонка-то, в отличии от меня, еще несовершеннолетняя. Я это и сам в тот момент понимал, но хотел ее проучить, и лучшего способа не придумал. Училась она, кстати, с сестрой Тимура в девятом классе.
Тимур – голос моего разума, всегда с холодной головой, но с теплым сердцем. Мы дружим с самого детства.
Когда четыре года назад не стало мамы, которая ушла после продолжительной болезни, мой мир начал рушиться, а я терял себя, именно Тимур был рядом.
Отец переживал горе по-своему, окунулся с головой в работу и дома практически не появлялся. Я был предоставлен сам себе, будучи еще в самом разгаре пубертата, можно сказать, остался наедине со своей болью и страхами. Нашел утешение в алкоголе, который тогда впервые попробовал с подачи старших ребят с нашего двора и начал вести маргинальный образ жизни.
Тимур…Тимур просто продолжал быть со мной рядом, не отвернулся, как некоторые, терпел мои загулы, мои выходки, прикрывал меня в школе и перед отцом. Будто понимал мое состояние и просто давал мне время прожить горе по-своему, при этом, конечно, делясь своими философскими размышлениями и подставляя свое дружеское плечо, когда это было крайне необходимо. Если бы не он, я не знаю, где бы я был сейчас.
Хотя моему «выздоровлению» способствовало еще одно событие, вспоминать которое я стараюсь все меньше. Но получается с трудом, потому что я так до конца и не оправился и не справился со своим чувством вины из-за произошедшего тогда.
Тимур снова поддержал, не дав окончательно свихнуться.
Так постепенно мы с отцом, можно сказать, «вернулись» к жизни.
Стали учиться жить без тех, кто нам был так дорог.
– Ты прости меня, сын. Я так был погружен в свое горе, что даже не заметил, как и ты страдаешь. Я был так слаб, что не смог подставить тебе свое плечо и тебе пришлось справляться со всем самому.
Вспоминается диалог с отцом, когда мы весь вечер, как не подобает мужчинам, проревели с ним в обнимку, сожалея обо всем, что натворили.
Эх, если бы мама была рядом, она бы точно нашла, что сказать, как утешить. Как умеет только она.
Как же нам тебя не хватает, мам…
5
Ник
Мы с Тимуром входили в основной состав школьной команды по баскетболу. Как раз были на очередных соревнованиях, когда в чат нашего класса с грохотом ворвалась новость о том, что молодую практикантку Марию Николаевну отстранили от уроков за «неподобающее поведение» в стенах школы после того, как в сети завирусилась наша с ней фотография, на которой мы обжимались у доски тогда в ее кабинете. Твою ж…
Как только мы вернулись и вступили за порог школы, меня вызвали к директору для выяснений всех обстоятельств. Я стоял на своем и уверял, что это фотошоп, но походу не помогло, Машу попросили покинуть школу, правда, обещали, что никак в ее деле это не отразиться в силу того, что я уже был совершеннолетний, как я понял. В общем, администрация постаралась замять дело, потому что никому такая «популярность», которая порочила честь школы, не была нужна.
Да, и Петр Васильевич, наш директор настаивал на том, что в этом во всем была моя вина. Я уже давно прославился своими выходками, да к тому же, мне вменяли статус ловеласа школы, который не пропустит ни одну юбку. С последним я не был согласен, но слава шла впереди меня.
Пока был в кабинете директора, также всплыл разговор о Новенькой, которой я, судя по словам Петра Васильевича, не давал прохода, или если говорить его словами «терроризировал». Ах, вот оно в чем дело. Неужели наша воительница за справедливость все же проболталась?
Маленькая дрянь.
Не мог до конца поверить в это, но эмоции брали вверх и накрывали с головой.
После встречи с директором, на которой была и сама Маша, только ушла раньше, а меня задержали, я решил ей позвонить, чтобы поинтересоваться ее состоянием, ну и извиниться. Но не смог дозвониться. Судя по резко обрывающимся гудкам, она внесла меня в черный список.
Прекрасно!
Я чуть было не сорвал злость на своем телефоне, но сдержался. Решил отдышаться, успокоиться и пошел в сторону стенда, чтобы глянуть расписание девятого «А» класса, чтобы встретиться лично с той, которая, возможно, и явилась причиной всех моих бед. Да, конечно, мне только с малолетками не хватало выяснять отношения, но надо было ее уже поставить на место, кажется, она вообще попутала все берега.
А еще по классу ходили слухи, как Коля Смольянинов рассказывал всем, что Кудряшка подходила к нему и просила его поддержать в заговоре против меня, предлагая рассказать про тот случай в сквере, когда мы его и ее подвешивали возле склада. Коля был еще тем треплом, за что ему и прилетело тогда от нас, ему доверять не стоило, но многие подтвердили, что видели их вместе в коридорах школы.
– Моль, подойди-ка сюда, – обратился я к нему. – Это правда, что люди говорят? Про новенькую и тебя?
– Да, Ник, прикинь, пыталась меня подбить, чтобы пойти к директору, но я не согласился. Тогда она сказала, что сама пойдет и все расскажет... – выпалил он, на мое удивление, уверенно.
– Свободен!
Либо он бессмертный, либо действительно говорит правду.
Новенькую я пока не изучил до конца и не мог понять, на что она способна. Единственное, что вспомнилось, как она тогда пыталась записать все на видео и сдать нас полиции, поэтому в ней я бы тоже сомневался.
После я поделился с Тимуром своими соображениями и тем, что выдал Моль.
– Ты что реально веришь ему? Он же мать родную сдаст, лишь бы свою задницу прикрыть. Ты что до сих пор не понял этого?
– Да, есть такое… Но ничего, я все равно все выясню. Как и всегда.
Я дождался окончания последнего урока и сразу рванул, никому ничего не говоря к кабинету, где должны были быть девятиклашки.
Успел. Дверь была закрыта, ученики все еще сидели на уроке.
Школа уже почти опустела. А я продолжал стоять возле кабинета и переминать пальцы, будто собирался выходить на бойцовский ринг. Хотя была бы она парнем, давно бы так и сделал, даже не задумываясь, раз простых человеческих слов не понимает.
Пока ждал, успел переговорить с Тимуром по телефону, сказал ему, чтобы он меня не ждал, мол, дела. Хотя он не дурак, понял, какие у меня дела и даже пытался меня отговорить, вразумить и напоследок, сдавшись, попросил не устраивать сильный дебош, подумать о последствиях.
Наконец из кабинета вышла преподша по истории.
– Здравствуйте, Маргарита Венцеславовна, – обратился я к ней.
– Здравствуй, Никита, и до свидания, – улыбнулась она мне и пошла в сторону учительской.
Девчонки, выходя из кабинета, наталкивались на меня и смирили презренным взглядом. Им-то я что сделал? За Машу злятся? Или что?
Уже почти весь класс вышел, но ее я так и не дождался. Не испытывая и дальше своего терпения, я решил заглянуть внутрь.
Быстро выхватил ее своим взглядом. Она собирала школьные принадлежности и упаковывала их в рюкзак. Еще пару человек направились к выходу, среди которых была сестра Тимура.
– Привет, Элин, – обратился я к ней. – Давайте уже быстрее выметайтесь, че так долго рожаете, – прорычал я остальным зевакам, в глазах которых застыл немой вопрос.
На мой возглас отреагировала и Кудряшка, лишь украдкой взглянула на меня и продолжила дальше возиться со своей сумкой.
– Кроме тебя, если что! – посмотрел я на нее и казался себе в этот момент суровым. – Элина, ты тоже иди, – обратился я к ней, заметив, как она встала у двери с обеспокоенным взглядом.
Когда все ушли, я закрыл дверь за ними на ключ. И ринулся в ее сторону.
– Ты, наверно в курсе, что произошло? – смотрел я на нее пристально, пытаясь уловить ее реакцию.
– Про твое новое хобби? Повадился преследовать меня…ага, заметила, – натянула она язвительную улыбку и зашагала в сторону двери, обходя меня и слегка касаясь моего плеча.
– Очень смешно! А ты случаем в цирке не подрабатываешь?
Я демонстративно погремел ключами, чтобы привлечь ее внимание к себе, указывая на то, что дверь закрыта, и она не сможет выйти отсюда.
– Так, заметно? – равнодушно и почти со скукой в голосе произнесла она, встав у двери и обнаружив, что она заперта.
– Ты, наверно, гордишься собой?
– Если ты про цирк, то не очень…– поняв свое безвыходное положение, смирившись, она присела на одну из парт, поставив рядом с собой рюкзак. – Может, ты уже перейдешь к делу, я так-то спешу и не собираюсь тут с тобой торчать, а то, боюсь, у меня от твоего яда случится несварение.
– Мария Николаевна…– начинаю я.
– Да, слышала, неприятная ситуация вышла…Очень жаль...
Она издевается или действительно сочувствует?
– А ты ничего не хочешь мне рассказать? – я пытался говорить более сдержанно, хотя внутри меня все полыхало от ярости и от ее безразличия.
– А что ты хочешь услышать?
– Ну, например, то, что ты слила фото. Потом еще нажаловалась директору, что я тебя преследую.
– Ты что пьян? – смеется она, закинув голову назад. Я впервые увидел, как она смеется. А ее заливистый смех вызвал трепет где-то в глубине души.
– ТЫ слила фото? – повторяю я, продолжая, настаивать я на своем.
Я подхожу к ней ближе, встаю вплотную и тут же чувствую, как в мои ноздри впивается уже знакомый мне аромат с цветочными оттенками.
– А ты еще, наверно, мнишь себя самым умным? Ты хорошенько пошевели мозгами, и еще раз взгляни на фото. Если я ничего не путаю, то в тот пикантный момент я была как раз вместе с вами в кабинете, а фото было сделано с улицы. Или ты просто ищешь повод, чтобы до меня докопаться?
– Ты бы прекращала так со мной разговаривать, я тебе не твоя подружка, – уже злюсь я от ее высокомерного тона.
– А ты бы фигню перестал нести, и вообще вести себя как мудак, может тогда бы и заслужил к себе хорошего отношения.
– Я же узнаю правду и тогда тебе точно несдобровать, – я уже окончательно теряю самообладание и начинаю повышать тон.
– Честно, делай что хочешь, ты меня уже утомил. Отдай сюда ключи, – тянется она за моей рукой, чтобы забрать их.
Я хватаю ее за кисти и тяну к себе, понимая, что сжимаю очень крепко ее тоненькую ручку, что она вот-вот треснет.
– Я тебя предупредил!
Она смотрит на меня с отчаянием в глазах, вся ее смелость в одно мгновенье куда-то испарилась. Понимаю, что делаю ей больно, но не хочу ослаблять хватку, в которую я сейчас вложил всю свою агрессию.
– Ты еще пожалеешь, что вообще сюда переехала. Со слезами будешь убегать из этой школы до самой своей Италии.
Я резко ее отталкиваю от себя, а потом беру ее рюкзак и просто в порыве гнева вываливаю все содержимое на пол.
– А пока приберись тут, ты не у себя дома, – с той же яростью кидаю в нее слова и просто выхожу из кабинета.
6
Ника
Я присела за парту и не могла пошевелиться, просто погрузилась в тишину, которая осталась после него. Руки продолжали жечь в тех местах, где он их сжал так сильно, что я еле сдержалась, чтобы не показать ему, что мне больно. Не дождется.
Слава богу, он ушел и не видит моего немого оцепенения и отчаяния. События последних дней меня окончательно опустошили.
В кабинет кто-то зашел. Я не посмела поднять голову, потому что боялась, что это ОН вернулся.
– Ника, что тут произошло? Ты в порядке? – раздался голос Элины надо мной. Она садится на карточки и начинает собирать мои вещи. Увидев это, я присоединяюсь к ней.
– Ника? Что он хотел? И что произошло? – с искренним беспокойством спрашивает она.
– Я видела тогда его с Марией Николаевной… И он думает, что это я сделала то фото.
– Но ты же этого не делала?
– Нет, конечно! – воскликнула я, почувствовав обиду, будто и Элина меня в этом подозревает.
– Тогда тебе не о чем беспокоиться. Рано или поздно Ник узнает все равно, кто это сделал. Просто так он этого не оставит, такой уж он.
– Ага, он самый настоящий тиран!
– Он тебя как-то обидел? Почему ты так говоришь? – удивилась Элина. – Они с моим братом дружат давно, и Ник всегда только за справедливость. «Тиран», думаю не совсем его определение, хотя он бывает и резким и грубым, соглашусь.
Я не стала спорить с ней, ведь она его может знать только с одной стороны. Тем более если он дружит с ее братом, и к ней у него, скорее всего, особое отношение.
Да, к тому же, мне нравилась Элина. И я совсем не хотела с ней портить отношения только потому, что у нее такие знакомые.
– Если ты никуда не торопишься, мы могли бы сходить куда-нибудь. Например, здесь недалеко есть классное совковое кафе-мороженое, если ты понимаешь, о чем я. Оно, хоть и потрепанное малость, но честно скажу тебе, сильно переплевывает множество других современных пафосных кафешек. А какой у них ассортимент! Ничего вкуснее не пробовала нигде. Папа говорит, что ничего в этом кафе не изменилось еще со времен его детства. Часто меня туда водить. Что скажешь?
Мне хоть и нравится Элина, но ее желание подружиться со мной меня слегка настораживает, учитывая круг ее общения. И не зря. Истинную причину ее интереса к моей персоне, я узнаю немного погодя.
7
Ник
Шум вокруг меня и Маши уже стих, никому не было дела до этого. Только я не хотел никак спускать все на тормоза.
Мы с Тимом подняли все свои источники, кто шарил в подобных делах, чтобы выйти на того, кто выложил фото.
Фотография появилась от анонима в группе нашей школы, обещали, что узнать это будет проще простого. Правда, кто обещал, был загружен делами и попросил дать ему пару недель.
Для моего терпения срок был довольно большой, но я мужался, как мог.
По поводу фотографии, я тоже уже подумал, что никак Кудряшка не могла это сделать. Вспомнил ее слова, проанализировал, кажется, она не врала. А вот по поводу того, что я ее преследую, у меня все еще оставались сомнения. Могла ли она донести все директору?
Моль? После последнего раза как-то глупо ему опять нарываться на меня, на нас. Ну, либо он мазохист и ему это нравится.
Он был в нашем классе новенький. Перевелся к нам из другой школы в конце прошлого учебного года. Всегда сам по себе, в основном сидит, молчит, вроде никого не трогает, к себе внимание никак не привлекает, никто его даже не замечал, пока не выяснилось то, что он сдал Марьину из нашего класса, которая курила в школьном мужском туалете с другими ребятами. Ей здорово влетело от родителей, которых естественно вызвали в школу и грозились ее отчислением. Так мало того, что он про сигареты рассказал, так еще добавил того чего не было, я то уж там был, знаю. Вот мы тогда и вывезли его в сквер, чтобы немного парню вправить мозги, да и за Марьину вернуть должок.
– Слушай, Моль, тут до меня дошли слухи…Что это все-таки ты слил меня директору.
– К-как, к-кто сказал? – занервничал он.
– Так, сам Петр Васильевич и сдал тебя, – решил взять его на понт.
– Ну, я… – отпускает взгляд в пол и начинает нервничать.
– Ну, ты-ты... что ты?.. Как нехорошо девчонку-то было подставлять. В тебе вообще есть что-то мужское, кроме того, чем ты мочишься?...Молчишь… Нормального языка ты не понимаешь, мы уже поняли. Значит так, бить тебя бесполезно, тебе это нравится, походу, а удовлетворять твои пристрастия у меня нет желания .. Хочешь внимания? Я тебе его предоставлю.
Закипаюсь в моменте от его наглости и беру его за шкварник.
– После уроков не торопись уходить, развлечемся с тобой.
Смотрю на него, маленького щупленького и в какой-то момент жалость пробирает, но и руки так и чешутся. А еще вина поглощает, что повелся на его треп и пошел выяснять отношения с Новенькой. Она тоже хороша, заступалась за него тогда, а он ей вон какой монетой расплатился.
После уроков вылавливаю его.
– Ты куда-то торопишься?
В этот раз мы решили уехать подальше от города, найти более укромное место для запланированного представления, автором которого выступил Стас, а мы все его поддержали.
Вначале я хотел ехать один, чтобы было по-честному, в этот раз это была чисто моя разборка, хотя и в прошлый раз ребята тоже никак не вмешивались, просто выступили наблюдателями. В этот раз они тоже не захотели пропускать подобного рода зрелище, я и не стал отказывать им в этом удовольствии.
Всю дорогу он молчал, пока мы не завернули на лесополосу.
– Р-ребят, а мы куда едем?
– Начинай молиться, Моль. Пусть Боженька отпустит тебе все твои грехи. Сейчас самое время, – произнес Стас, толкнув его при этом в плечо. Я наблюдал за происходящим в зеркало со своего водительского кресла и не мог не заметить ужас в глазах Моли.
Чипушила.Одним словом.
Мы заехали далеко вглубь леса, чтобы подстраховаться.
– Раздевайся! – оказавшись на месте, скомандовал я.
– В смысле?
– В прямом. Догола! Я повторять по сто раз не буду. Все снимай.
Он подчиняется, при этом держит обоими руками свои причиндалы.
– Ты у нас такой стеснительный, я смотрю, – закуривая, произнес Соловей, при этом морщась от раздражения и злости.
– Ну, что начнем? – обратился я к ребятам, когда увидел, что Моль уже был на готове. Стоял голый и при этом трясся то ли от холода, то ли от страха, продолжая умолять нас, чтобы мы его отпустили.
Мы включили все вчетвером свои камеры на телефонах и стали со всех сторон снимать.
– А ты чего так поник? Когда ходишь и налево направо разносишь слухи, ты более смелый, я смотрю. Давай покажи нам свое мужское достоинство, если оно у тебя есть, конечно!
– Ребят, я больше не буду, я все понял, – умоляет он.
– Что ты понял? Ага, рассказывай мне тут. Ты в последний раз тоже самое нам пел…Кстати, раз ты у нас такой певец, а давай-ка ты нам споешь. Давай танцуй и пой, а мы будет твоими преданными зрителями. Ты же хотел нашего внимания, получай... Танцуй, сука, и пой, давай, – терял я терпение.
Моль подчинился и начал что-то исполнять невнятное на каком-то тарабарском, при этом действительно двигаясь телом.
В этот момент он был жалок. Честно признаюсь, я уже начал жалеть о том, что мы снова решили с ним связаться. Но другой голос внутри меня находил свои объяснения происходящему, утверждая, что он сам виноват в том, что сейчас здесь с ним происходит.
– Я, надеюсь, тебе не нужно больше повторять, что тебе стоит делать, а чего нет? Одевайся и проваливай нахер отсюда! И, если еще что-то подобное ты выкинешь, это видео появится в Интернете. И не говори, что не предупреждали.
Он попытался что-то сказать, но я уже не мог и не хотел с ним более контактировать. Он мне был противен. И я злился на него, что мне приходилось сейчас быть таким.
– Свободен, я сказал! – прорычал я напоследок, не дав ему сказать ни слова.
8
Ника
Прошло пару недель, кажется, после последних событий. Все шло своим чередом, даже без особых потрясений, которые уже стали для меня привычным делом.
Даже Кудрявый на меня никак не реагировал, если только иногда, проходя мимо, кидал на меня свой холодный, полный равнодушия взгляд.
Неужели все, наконец, утихомирилось и встало на свои места, пыталась я себя утешить, уговаривая, что это не затишье перед бурей. Уж слишком все шло ровно и спокойно, как собственно и было до нашей с ним встречи.
Оставалось всего два урока, когда мы с Элиной шли из уборной в сторону кабинета физики.
Вдруг кто-то из девчонок, мне не знакомых, остановил нас, перегородив нам путь.
– Говорю же тебе, это она, – раздался чей-то голос за спиной той, которая встала передо мной и смотрела то на меня, то на экран своего телефона.
– Это же ты? – она ткнула мне в лицо экраном смартфона.
Я отвела взгляд от нее в сторону, мелькающегося перед моим лицом, телефона. Первое что выловили мои глаза, это надпись. Большими буквами было написано «МОЯ НОВАЯ ИГРУШКА». И только после я увидела, что на фотографии были я и ОН.
Я не смогла толком рассмотреть само изображение, как эта девчонка убрала свой телефон.
Она еще что-то спрашивала, но я уже не реагировала. Элина схватила меня за локоть и поволокла за собой, что-то буркнув тем девчонкам в ответ.
Когда мы зашли в класс, народ во всю галдел и что-то бурно обсуждал. С нашим появлением все замолкли. Понятно, видимо, я снова попала на первые полосы новостных газет.
Элинка, которая была растеряна не меньше, чем я, по моей просьбе нашла фотографию, и я снова на нее взглянула. Меня бросило в дрожь.
Фото, явно, было сделано в тот день, в сквере, но на нем не было видно, что я вешу. Ноги были обрезаны, а на заднем фоне не было здания, только деревья. Более того, мое платье было задрано. При этом мои глаза были чуть закрыты, а Ник смотрел на меня и держал меня за мои оголенные бедра. Если не знать, что было на самом деле, можно растолковать эту фотографию превратно.
Так и случилось, народ в классе не унимался.
«Ты что с Ником встречаешься?»
«А у вас что это самое было?
«Ну и как он тебе?»
«Ходят слухи, он прям хорош».
Кажется, ко мне подступил жар. Тело так и пылало. А лицо так жгло, что мне казалось, что я вот-вот сгорю заживо. Я старалась никак не реагировать на реплики своих одноклассников, пытаясь выказать равнодушие происходящему, уставившись на парту, но меня явно выдало мое лицо, которое так и кричало, что меня, на самом деле, волнует то, о чем они сейчас говорят.
Голоса слились воедино, а в ушах просто стоял продолжительный гул, что я даже не сразу поняла, почему меня дергает Элина. Оказывается, начался урок, и преподаватель вошел в класс. Нужно было встать и поприветствовать его.
После физики, с которой нас отпустили пораньше, мы оказались возле спортивного зала. Следующим уроком у нас должна была быть физкультура.
Мы забрали свои вещи из гардеробной, и ошивались возле раздевалок. Ждали, когда закончится урок и нам освободит место предыдущий класс, чтобы мы тоже могли переодеться.
Пока мы томились в ожидании, класс продолжал бурно обсуждать последние новости, все больше вгоняя меня в краску.
После звонка еще одна перевозбужденная группа учеников повалила из спортзала в сторону раздевалок. Это был одиннадцатый «А» класс.
Я увидела Кудрявого, мокрого и с румянцем на щеках. Сейчас он выглядел не столь презентабельно, как ему полагается, подметила я, но от этого не менее красивым. И всему виной, эти сумасшедшего цвета глаза, у которых сейчас был еще более насыщенный оттенок.
Дав себе мысленно пощечину, чтобы вразумить себя, я нашла в себе смелость подозвать его к себе. Он, на мое удивление, не стал противиться и подошел ко мне.
– Как-то хочешь прокомментировать? – показывая фото на своем телефоне, спросила я.
Он берет своими влажными руками мой телефон, смотрит на изображение и улыбается.
– Что мне нужно на это ответить? Кажется, мы с тобой неплохо тут вышли, – продолжает он улыбаться, поправляя мокрые волосы на голове.
– Люди думают, что у нас с тобой что-то было.
– И что?
– Ты должен опровергнуть эту информацию. Народ уже болтает во всю, не унимается.
– Так, тебе это должно льстить.
– В смысле?
– На твоем месте сейчас захотела бы оказаться каждая девчонка нашей школы. Но не всем выпадает такой шанс, Кудряшка. Просто погордись собой, может это будет единственное яркое впечатление, которое у тебя останется от школы.
– Ты что несешь?! Ты опровергнешь это немедленно, – кричу я и толкаю его в грудь.
– Ты кто такая? Ты что будешь указывать МНЕ что делать? Не в этой жизни, дорогая... Хотяяя, если попросишь нормально, как следует, вот без этого твоего гонора, то я обещаю, как минимум, подумать над твоим предложением.
Я продолжаю толкать его в грудь, а ему хоть бы что. Встал как вкопанный и растянул свою чертовски привлекательную улыбку до самых ушей.
На мгновенье он делает шаг назад, а уже в следующую секунду хватает ведро, которое, судя по всему, оставила уборщица и выливает все его содержимое на меня.
– Тебе нужно остынь, Кудряшка, – бросает он и скрывается за дверьми раздевалки.
Народ, который вместе со мной ошивался возле спортзала, хором ахнул и начал гудеть.
Я стою вся мокрая, с головы до пят. Некоторые пряди волос прилипли к моему лицу, и издают запах тухлых носков, который так и бьется мне настойчиво в нос. Я начинаю оглядывать себя, думая, что нахожусь в каком-то страшном сне. Смотрю на свои руки и вижу часы, папин подарок. Они очень старые, но так мне дороги, и мочить их ни в коем случае нельзя, так говорил папа, когда передавал мне эту семейную реликвию, которую когда-то и он получил от своего отца.
Тут меня накрыла какая-то необычайная злость. Я перестаю понимать, что делаю и просто следую за своими эмоциями. Беру из пакета свою сменную обувь, осенние полуботинки, и просто вваливаюсь в мужскую раздевалку, пнув дверь ногой.
Оглядываю помещение. Все уже, практически, одеты, слава богу. Кто-то начинает возмущаться моему появлению, кто-то пускать глупые шутки.
Нахожу глазами Кудрявого, который был тоже одет, и иду в его сторону, немедля замахиваясь обувью, которая была у меня в руках. Он быстро реагирует и успевает прикрыть голову обеими руками. Я начинаю его лупить, что есть мочи. Неважно, по каким частям его тела, главное по нему, приправляя свои действия итальянским матом.
В какой-то момент меня кто-то пытается схватить за руку, но та сила, которая мной сейчас управляет, не дает никому меня остановить и я просто продолжаю начатое.
Я не вижу его лица, потому что он продолжает закрываться руками, только слышу его истеричный смех. Я только на секунду останавливаюсь, когда от моего ботинка что-то отлетело. Я отвлеклась на этом моменте, оказалось, что это был бегунок от молнии.
Кудрявый, воспользовавшись тем, что я его больше не трогаю, резко вскакивает, хватает меня за плечи и прижимает к стене.
– Успокоилась? – спрашивает он, и мы оба тяжело дышим, испепеляя друг друга взглядами. Оказалось, что в раздевалке никого, кроме нас уже не было.
– Ты самое худшее, что я когда-либо встречала в своей жизни. Самовлюбленный, эгоистичный, мерзкий… Наверно, твоя мать гордиться тем, какого она выродка воспитала, если, конечно, она вообще занималась твоим воспитанием.
Он еще сильнее сдавливает мои плечи и буквально вдавливает меня в стену.
– Никогда! Слышишь? Никогда не смей своим поганым ртом говорить о моей матери.
– Да, пошел ты! – кричу я и со всей дурью коленом пинаю ему в область паха.
Он тут же падает в позе эмбриона, хватается между ног и дико что-то вопит. Но я уже не слышу и просто выбегаю из раздевалки. Пролетаю мимо скопившейся толпы зевак, хватаю свои вещи и бегу прочь из школы.
Бегу без оглядки, по лужам, не успев одеться и переодеть сменную обувь. Только выйдя за пределы школы, начинаю натягивать на себя пальто, но шаг не сбавляю, ибо мне все кажется, что он сейчас догонит меня и окончательно прибьет.
Я даже забыла, что мои одежда и волосы были мокрые, потому что пока бежала, чувствовала только жар в теле, и лишь дома меня начало трясти от холода.
Я быстренько стянула с себя всю одежду, которая издавала жутко неприятный запах и нырнула в ванную.
Стоя под горячей струей воды, я, наконец, почувствовала себя в безопасности и разрешила себе окончательно расслабиться.
