Текст книги "Моя духовная биография"

Автор книги: Нгагва́нг Ловза́нг Тэнцзи́н Гьямцхо́

Почему буддистский монах интересуется наукой?

В последние годы с расцветом генетики мы все стали свидетелями замечательных открытий в научном понимании мозга и тела человека; исследования функционирования жизни поднялись сегодня до очень тонких уровней индивидуальных генов. В результате возникли невиданные ранее возможности манипулировать геномом живых существ. Отныне для человечества вырисовываются перспективы появления совершенно новых форм реальности.

В наше время плоскость разграничения научного и гуманного лежит не только в области академических воззрений. Этот вопрос должен стать наиболее актуальным для всех, кого волнует судьба человечества. И мне кажется, что диалог между неврологией и обществом мог бы углубить наши представления о гуманности, определив ту ответственность перед природой, которую мы разделяем с остальными чувствующими существами. Я счастлив отметить, что понимание углубляется и некоторые специалисты в областях нейронауки проявляют все больший интерес к диалогу о созерцательных воззрениях буддизма.

Я начал интересоваться наукой с ненасытным любопытством юноши, воспитывающегося в Тибете. Постепенно я оценил колоссальную важность науки и техники для понимания современного мира. Я не просто старался воспринять научные концепты, а хотел разобраться в более широком применении, которое могли получить новейшие достижения науки для человеческого познания и технологии. Специальные области науки, с которыми я знакомился в течение многих лет, это субатомная физика, космология, биология и психология. Довольно ограниченными понятиями, которыми я обладаю в этих дисциплинах, я обязан тому времени, которое на меня щедро потратили Карл фон Вайцзеккер[47]47
  Карл Фридрих фон Вайцзеккер (1912-2007) – немецкий физик, философ и политический деятель.


[Закрыть] и оплакиваемый мною Дэвид Бом[48]48
  Дэвид Джозеф Бом (1917-1992) – ученый-физик, известный своими работами по квантовой физике, философии и нейропсихологии.


[Закрыть]. Я глубоко благодарен им и считаю их своими преподавателями квантовой механики. Моими учителями в биологии и нейронауке были Роберт Ливингстон[49]49
  Роберт Ливингстон (1918-2002) – невролог.


[Закрыть] и Франсиско Варела[50]50
  Франсиско Варела (1947-2000) – чилийский нейрофизиолог и культуролог.


[Закрыть], уже ушедшие из жизни. Я также многим обязан большому кругу именитых ученых, с которыми мне посчастливилось беседовать во время конференции в 1987 году, которую Институт изучения разума и жизни[51]51
  Институт изучения разума и жизни (англ. Mind and Life Institute) создан в США в конце 1980-х для организационной поддержки встреч Далай Ламы с учеными. Институт – один из ведущих мировых центров по научному исследованию медитации.


[Закрыть] организовал в моей резиденции в Дхарамсале, в Индии. Эти беседы позже продолжались, последняя состоится на этой неделе в Вашингтоне.

Я понимаю недоумение тех, кто спрашивает: «Что заставляет буддистского монаха так интересоваться наукой? Какая связь между современной наукой и буддизмом, древним индийским философским и духовным учением? Какую пользу нейронаука может извлечь из диалога с представителем буддистской созерцательной традиции?»

Хотя наша традиция и современная наука развивались на различных исторических, интеллектуальных и культурных основах, они сходятся в философских взглядах и методологии. В философском плане буддизм и современная наука рассматривают понятие абсолютного: неважно, представлено ли оно как высшее существо, как вечный и неизменный принцип, которым является душа, или как основной субстрат реальности. Буддизм и наука схоже рассматривают эволюцию, возникновение космоса и жизни, используя термины сложного взаимодействия, происходящего из естественного закона причинности.

Что же до методологии, и буддизм, и наука настаивают на основополагающей роли опыта. Так, в буддизме рассматриваются три источника знаний: опыт, разум и свидетельство; именно опыт ставится на первое место, разум – на второе, а свидетельство – на последнее. Это означает, что в буддистском рассмотрении реальности, по крайней мере в принципе, эмпирическое доказательство стоит выше, чем священные книги, какими бы почитаемыми они ни были. Даже знания, полученные путем рассуждений и умозаключений, должны быть окончательно подтверждены фактами опыта.

Опираясь на эту методологию, я часто говорил буддистам из моего ближайшего окружения, что открытия, проверенные современной астрономией, должны заставить нас в некоторых случаях отказаться от ряда воззрений традиционной космологии, изложенной в древних религиозных трактатах.

Поскольку исходный мотив буддистского подхода к реальности – важнейший поиск облегчения страданий и улучшение человеческого существования, то первостепенным направлением наших исследований всегда было понимание человеческого сознания и различные виды его функционирования. Мы предполагаем, что, добившись глубокого понимания психики, мы найдем способ изменить наши мысли, чувства и их подспудные устремления, чтобы определить более здоровый и более приемлемый образ жизни.

Отмечу, что в буддистской традиции существует исчерпывающая классификация состояний сознания, а также созерцательные методики, имеющие целью отточить некоторые духовные качества. Таким образом и установились ценные обмены между накопленными буддистами знаниями и опытом и современной наукой. Эти обмены касаются важнейших вопросов, относящихся к человеческому сознанию, начиная с познавательных способностей и эмоций вплоть до понимания пластичности[52]52
  Пластичность – способность отделов мозга компенсировать функцию его пораженного участка. Пластичность мозга играет роль и в обучении новым навыкам.


[Закрыть], присущей человеческому мозгу. Этот диалог оказался чрезвычайно интересным и полезным. Со своей стороны я многое вынес из своих бесед со специалистами по неврологии и психологии, когда мы обсуждали природу и роль положительных и отрицательных эмоций, внимания, воображения и пластичности мозга. Нейронаукой и медициной получены неоспоримые доказательства того, что на будущее физическое развитие мозга определяющее влияние на первых неделях жизни оказывает простое прикосновение, передающее новорожденному родительское чувство любви и привязанности. Лишнее подтверждение тесной связи между состраданием и человеческим стремлением быть счастливым.[53]53
  Отрывок из речи в Обществе нейронаук 12 ноября 2005 года, Вашингтон.


[Закрыть]

Человечество стоит на распутье

Я убежден, что будущее сотрудничество наших двух исследовательских традиций, научной и буддистской, может значительно продвинуть нас в понимании сложного внутреннего мира субъективного опыта, которое называют разумом. Плоды подобного сотрудничества уже ощущаются. По первым научным отчетам ясно, что последствия тренировки сознания в простейшей форме, какой является регулярно практикуемая концентрация внимания, или же воспитание сострадания в буддистском смысле, вызывают заметные изменения в зонах мозга, ответственных за положительные эмоции. Эти модификации были измерены, а последние открытия нейронауки доказали внутреннюю пластичность мозга. Она подтверждается одновременно при синаптической передаче[54]54
  Синапс – место контакта между двумя нейронами или между нейроном и получающей сигнал эффекторной клеткой. Служит для передачи нервного импульса между двумя клетками, причем в ходе синаптической передачи амплитуда и частота сигнала могут регулироваться.


[Закрыть] и при появлении новых нейронов и является следствием внешних возбуждающих сигналов, таких как совершаемые по собственной воле физические упражнения или благоприятно измененная внешняя среда.

Буддистская созерцательная традиция может помочь расширить поле научных исследований, предложив некоторые формы тренировки сознания с учетом пластичности мозга. Если будет доказано то, из чего исходит буддистское учение, а именно, что ментальные практики могут привести к синаптическим и нейронным изменениям в мозге, то подобным практикам может быть найдено значимое применение. Результаты этих исследований вовсе не сводятся лишь к научному познанию человеческого мозга. Более важно, возможно, что они приблизят нас к пониманию процесса воспитания и умственного здоровья. Равным образом если, как утверждается в буддистском учении, осознанная практика сострадания может привести к радикальному изменению в отношении индивида к миру в сторону большего сопереживания с другими людьми, то последствия таких практик будут благоприятны для общества в целом.

А также я полагаю, что сотрудничество нейронауки и созерцательной традиции буддизма может пролить новый свет на проблему противопоставления этики и нейронауки, которая имеет сейчас жизненную важность. Каким бы ни был наш взгляд на соотношение науки и этики, факты показывают, что наука развивалась вначале как эмпирическая дисциплина безотносительно к морали. В конце концов ее стали рассматривать как вид исследовательской деятельности, поставляющей детальное описание эмпирически воспринимаемого мира и скрытых законов природы.

С чисто научной точки зрения изобретение ядерного оружия представляет собой замечательное достижение. Тем не менее, учитывая, что это оружие может принести причинить неизмеримые страдания, смерть и массовые разрушения, мы рассматриваем это достижение как научную ошибку.

Только этическая оценка может определить, что в науке положительно, а что отрицательно. До недавнего времени всем казалось, что этика и наука удачно сочетаются, полагая, что человеческая мораль прогрессировала вместе с познанием. Сегодня, я полагаю, человечество стоит на критической отметке. Впечатляющие открытия нейронаук, особенно генетики, которые были сделаны в конце XX века, открыли новую эру в истории человечества. Мы дошли до таких высот, на которых этические проблемы, возникшие вместе с достижениями, увеличились до огромных размеров.

Очевидно, моральная составляющая нашей мысли не смогла ни развиваться в том же ритме, с которым увеличивались наши знания, ни соответствовать уровню открывающихся возможностей. А ведь область применения новых знаний настолько расширилась, что опасности подвергается и сама человеческая природа, и выживаемость вида. Следовательно, нельзя больше терпеть такое положение, когда область нашей ответственности в социальном плане ограничивается только поддержкой развития науки и технического прогресса, а сферы их применения остаются бесконтрольными. Мы должны найти такой способ руководства научными разработками – особенно это касается естественных наук, – при которых гуманитарные и этические подходы будут определяющими.

Говоря о фундаментальных этических принципах, я не ратую за слияние религиозной этики и этики научных изысканий. Я Имею в виду, скорее, то, что я называю «светской этикой», которая предполагает ключевые принципы, такие как сострадание, толерантность, доброжелательность и ответственное применение научных знаний и власти. Эти принципы стирают границы между верующими и неверующими, а также представителями разных религиозных течений. Мир, в котором мы живем, един. Современная экономика, новейшие средства массовой информации, международный туризм и проблемы экологии – всё это ежедневно напоминает нам, насколько тесны человеческие связи в современном мире. Научные сообщества играют жизненно важную роль в нашем охваченном глобализацией мире. Наука сегодня пользуется большим уважением и доверием в обществе, куда большими, чем моя собственная философская и религиозная дисциплина. Я призываю ученых всех отраслей поддерживать ценности, базирующиеся на фундаментальных этических принципах, которые мы разделяем с таким огромным количеством человеческих существ.[55]55
  Отрывок из речи в Обществе нейронаук 12 ноября 2005 года, Вашингтон.


[Закрыть]

Этика науки на службе сохранения жизни

Я вижу обнадеживающие признаки растущего взаимопонимания между наукой и религией. В течение всего XIX и значительной части XX века царило глубокое смятение из-за конфликта между этими внешне противоположными взглядами на мир. В наше время физика, биология и психология достигли таких невиданных высот, что многие исследователи начинают более глубоко задумываться об изначальной природе Вселенной и возникновении жизни – о тех же вопросах, которые составляют главный интерес и в религиозной сфере. Следовательно, существует реальная возможность сближения взглядов. Мне кажется, в частности, что прорисовывается новая концепция сознания и материи. Исторически сложилось, что Восток в большей степени старался понять природу духа, а Запад – материи. Теперь, когда они встретились, материальная и духовная концепции жизни могут более гармонично сочетаться.

Нам следует вернуться к нашей ответственности за человеческие ценности в научной сфере. Хотя первостепенная цель науки – глубже познать реальность, не забудем и о другой цели – улучшить качество жизни. Без альтруистического подхода ученые не смогут отличить действительно полезные технологии от пустых затей. Тот вред, который нанесен окружающей среде, есть результат этого смешения. Еще более нуждаются в адекватной мотивации новейшие биотехнологии, с помощью которых стало возможно совершать манипуляции на самых тонких уровнях живого. Если эти манипуляции будут совершаться без должной этической основы, мы рискуем нанести непоправимый урон самой чувствительной матрице жизни.

Далай Лама полагает, что в нашу эпоху буддизм должен нести особую ответственность. Дело в том, что Будда считает медитацию о взаимозависимости неотделимой от практики сострадания. А понятие взаимозависимости, как его понимал Будда две тысячи лет назад и как его комментировали древние индийские и тибетские мудрецы, вписывается в концепцию мира, опирающуюся на всеобщую относительность и ее дальнейшее развитие. Обращаясь к этой проблеме, Далай Лама часто цитирует Абдула Калама, которого он называет «индийским Сахаровым». Этот бывший президент Индии, специалист по ядерной физике, признался ему, что обнаружил самую суть теории квантовых колебаний в идеях индийского мудреца Нагарджуны, что отражено в стихах, посвященных прославлению Будды:

 
Поклонение Тебе, преодолевшему мир,
Опытному в Знании Пустоты,
Исключительно ради блага существ
Долговременно пребывающему в сострадании!
 
 
Ты знаешь: есть лишь скандхи,
Нет никаких существ.
И всё же, великий Муни[56]56
  Термин является одним из имен Будды Шакьямуни и означает, что он – мудрец из рода Шакьев, который достиг состояния будды.


[Закрыть], ради существ
Ты претерпевал величайшие муки!
 
 
Не возникает ни существующее, ни несуществующее,
Ни существующее-несуществующее – ни само собой,
Ни через иное, ни через то и другое [одновременно].
Как [вообще] оно может возникнуть?
 
 
И нелогично возникновение следствия
От исчезнувшей причины, как и от причины, [ещё] не исчезнувшей.
Ты достоверно знаешь:
Возникновение подобно сновидению.
 
 
Ни от уничтоженного, ни от не уничтоженного семени
Не возникает росток.
Сказано Тобою: всякое возникновение
Подобно появлению иллюзии.
 
 
Взаимозависимое возникновение -
Вот что Ты понимаешь под Пустотой.
Нет никаких независимых явлений!
Вот что значит Твой несравненный львиный рык!
 
 
Амрита[57]57
  В ведийской мифологии нектар бессмертия. В буддистских текстах метафорическое обозначение нирваны: «место бессмертия». Входит в состав словесных клише типа «нектар Учения»:
  Подобны эссенции амриты описания совершенной жизни Учителей.
Дуджом Ринпоче

[Закрыть] учения о Пустоте
Устраняет все концепции.
А если кто-то цепляется за реальность [Пустоты], -
Он погиб! – [так сказано] Тобою.
 
 
О Спаситель! Все явления лишены активности,
Зависимы, пусты, возникли взаимозависимо -
Словно иллюзия. Ты ясно показал:
[Они] лишены сущности.
 
 
Пока мы не полагаемся на созерцание,
Практикуемое благородными,
Сознание действительно никогда Не избавится здесь от обозначений.
Сказано Тобою:
 
 
Пока не делают опорой лишенное обозначений,
Освобождения нет,
И в Махаяне[58]58
  Махаяна (санскр. «великая колесница») – позднейшая форма развития буддизма, ныне распространенная в Китае, Японии, Непале, Индии, Корее, Вьетнаме и Тибете. Ключевой характеристикой Махаяны является необходимость альтруистического подхода и чувства сострадания ко всем в мире ради благополучия всех мыслящих существ, что служит основой для достижения пробуждения.


[Закрыть] Ты это показал досконально.
Пусть, благодаря заслуге, обретенной мной прославлением Тебя -
 
 
Сосуда, достойного прославления, -
Весь мир освободится от оков обозначений![59]59
  Нагарджуна «Гимн Будде, вышедшему за пределы мира», отрывки. Перевод Б. И. Загумённова. Полный текст гимна размещен на веб-сайте zagumyonnov.nm.ku


[Закрыть]
 

Трагедия 11 сентября 2001 года дала мне понять, что нельзя разделять мораль и прогресс

Деструктивные эмоции, такие как гнев, страх или ненависть, могут возыметь последствия, губительные для мира. И раз современные события постоянно напоминают нам о разрушительной силе этих эмоций, мы должны задаться вопросом, как их контролировать. Конечно, они свойственны людям. Человечество находится под их влиянием целые тысячелетия. Но я думаю, что мы должны воспользоваться моментом и измениться как раз благодаря сотрудничеству науки и религии. С этими мыслями я согласился с 1987 года участвовать в серии диалогов, организованных Институтом изучения разума и жизни, и понял, что если научные открытия дают более глубокое понимание явлений, относящихся, например, к космологии, то буддистские представления могут позволить ученым несколько иначе взглянуть на их собственную область исследований.

Наш диалог был полезен не только научному миру, но и религиозному. Хотя тибетцы обладают ценными знаниями о внутреннем мире человека, они остались в стороне от материального прогресса по причине дефицита научных знаний. Буддистское учение настаивает на важности понимания реальности. Следовательно, нам необходимо уяснить, как современные ученые видят реальность благодаря своим опытам и вычислениям.

В начале наших диалогов со стороны буддистов было немного участников. Были я и два переводчика. Но недавно мы начали вводить изучение современных наук в наших монастырях, и уже на последних встречах среди участников присутствовало около двадцати тибетских монахов.

Этими диалогами мы пытались достигнуть двух целей. Одна – собственно академическая: расширить знания. В целом наука представляет собой исключительный по эффективности инструмент познания материального мира, она совершила на наших глазах невиданный прогресс, хотя еще многое предстоит исследовать. Но современная наука, как мне кажется, не очень сильно продвинулась в понимании внутреннего мира человека. В то время как буддизм, очень древняя индийская система знаний, отличается глубоким анализом функционирования сознания. В течение веков большое количество медитирующих совершали то, что можно было бы назвать «опытами» в этой области, и получили значимые, даже исключительные результаты, основываясь на сумме тех знаний, которые были в их распоряжении. Совместные исследования и углубление сотрудничества между учеными и буддистскими эрудитами могли бы стать полезными в академическом плане, продвинуть вперед знания человечества.

С другой стороны, если человечество должно выживать, то счастье и внутренняя гармония – главное тому условие. В противном случае мы рискуем, что жизнь наших детей и внуков может стать несчастливой, полной отчаяния, короткой. Трагедия 11 сентября 2001 года показала, что современная техника и человеческий интеллект, ведомые ненавистью, могут привести к огромным разрушениям. Конечно, материальный прогресс способствует более комфортабельной и в какой-то мере более счастливой жизни. Но этого недостаточно. Чтобы добиться настоящего счастья, нельзя пренебрегать нашим внутренним развитием. Я убежден, что наши представления о базовых человеческих ценностях должны прогрессировать в том же ритме, что и происходящий на наших глазах рост материальных возможностей.

Именно поэтому я поддержал ученых в их намерениях изучить тибетских медитаторов высокого уровня, чтобы определить, не может ли их духовная практика стать полезной другим людям вне религиозного контекста, потому что очень важно понять мир духа, сознания и чувств.

Уже проводились эксперименты, показавшие, что медитаторы могут достичь состояния внутреннего мира и поддерживать его даже в тяжелых обстоятельствах. Результаты исследований показали, что они более счастливы, что они менее подвержены деструктивным эмоциям и лучше воспринимают чувства других людей. Созерцательные методы не только полезны, они обходятся недорого! Не требуется ничего покупать или заказывать что-то на заводе. Вам не нужны ни медикаменты, ни уколы.

Возникает вопрос: как поделиться благотворными результатами с небуддистами? Речь ведь идет о том, чтобы эти исследования не остались в рамках буддизма или другой религии, а помогли всем лучше понять возможности человеческого сознания. Мы владеем методиками духовного совершенствования, но мы должны сделать их доступными тому большинству, которое не интересуется религией. Только так они возымеют настоящий эффект.

Эта инициатива важна, потому что наука и технология не могут разрешить все наши проблемы. Надо соединить материальный прогресс и развитие в себе таких человеческих ценностей, как сострадание, толерантность, прощение, умеренность и самодисциплина.[60]60
  Речь от 14 января 2003 года.


[Закрыть]

Далай Лама рассматривает трагедию 11 сентября 2001 года как проблему духовного порядка, осуждая отсутствие морально-этического кодекса в научных изысканиях. Получается, что чудеса человеческого разума оборачиваются против человека, идет ли речь о террористической атаке на Центр международной торговли, о неконтролируемых генетических манипуляциях или о всё ускоряющемся разрушении окружающей среды, которая представляет угрозу будущим поколениям. Буддистский монах Далай Лама утверждает, что и в этих вопросах духовность, которую следует понимать как возврат к базовым человеческим ценностям, есть ключ к нашему выживанию.

3
ПОЗАБОТИТЬСЯ О ЗЕМЛЕ

Еще ребенком я научился у своих учителей заботиться об окружающей среде

Когда я был маленьким мальчиком и изучал буддизм, меня научили заботиться о природе, потому что практика ненасилия относится не только к людям, а ко всем живым существам. Все живущее обладает сознанием. Там, где есть сознание, есть и чувства, такие как горе, удовольствие и радость. Ни одно живое существо не хочет страдать. Напротив, все стремятся к счастью. В буддистской практике мы так привыкли к идее ненасилия и желанию положить конец страданиям, что мы очень стараемся не затрагивать жизнь и не уничтожать ее даже невольно. Конечно, мы не думаем, что у деревьев и цветов имеется сознание, но мы обращаемся с ними с уважением. Мы, таким образом, несем общую ответственность перед человечеством и природой.

Наша вера в реинкарнацию объясняет, почему мы так заботимся о будущем. Если вы уверены, что возродитесь, вы считаете своим долгом защищать некоторые вещи, чтобы в будущем ваша реинкарнация могла бы ими воспользоваться. Даже если вдруг вы возродитесь на другой планете, мысль о реинкарнации заставляет вас заботиться о Земле и будущих поколениях.

На Западе, когда говорят о «человечестве», обычно ограничиваются живущим поколением людей. Ушедшего человечества уже нет. Будущее, как и смерть, пока не существует. С западной точки зрения, забота должна касаться практической стороны вещей исключительно для современного поколения.

Тибетские представления о природе опираются на наши национальные обычаи, а не только на буддизм. Если взять в качестве примера японский или таиландский буддизм, практикуемый в естественной среде, отличающейся от нашей, то можно увидеть, что культура и поведение людей не одни и те же. На нас оказала сильное влияние наша уникальная природа. Мы живем не на маленьком перенаселенном острове. Мы не озабочены размерами нашей обширной, слабо заселенной территории; нас не беспокоили наши далекие соседи. Нас никогда не порабощали, как другие сообщества.

Можно прекрасно жить по правилам той или иной культуры, не ассоциируя ее с религией. Наша тибетская культура, хотя в целом определяется буддизмом, не всю свою философию почерпнула из него. Я однажды намекнул одной гуманитарной организации, занимающейся вопросом помощи тибетским беженцам, что им было бы интересно присмотреться, насколько дух нашего народа был сформирован его традиционным жизненным укладом. Какие же факторы сделали тибетцев спокойными и неунывающими? Люди обычно ищут ответ в нашей уникальной религии, забывая, что наша природа тоже уникальна.

Защита окружающей среды не обязательно священнодействие и не обязательно требует сострадания. Как буддисты мы сочувствуем всему живому, но не обязательно каждому камню, дереву или дому. Большая часть заботится о своем жилище, не испытывая при этом по отношению к нему какое-то сострадание. Наша планета – тоже наш дом, и мы должны старательно заботиться о ней, чтобы обеспечить себе счастливую жизнь, жизнь наших детей, наших друзей, которые делят вместе с нами это просторное жилище. Если мы считаем, что наша планета – наш дом или наша мать, мать-Земля, мы должны о ней заботиться.

Сегодня мы отдаем себе отчет, что будущее человечества зависит от состояния нашей планеты, а ее будущее – от человечества.

Но не всегда мы понимали это так ясно. До сих пор мать-Земля могла терпеть наше небрежение. Но сегодня рост населения, технологический прогресс достигли такого уровня, что мать-Земля не может больше терпеть молча. «Мои дети плохо себя ведут», – предупреждает она, чтобы довести до нас, что есть границы, которые нельзя переступать.

Мы, буддистские монахи, ратуем за воздержанность, которая имеет положительное влияние на окружающую среду, так как мы не отдаемся неумеренному потреблению. Мы ставим преграды нашим потребительским привычкам и ценим простой и ответственный образ жизни. Наше отношение к окружающей среде всегда было особенным. Наши древние священные книги говорят о содержащем и содержимом. Мир – это содержащее, это наш дом, а мы, живущие, – содержимое.

Отсюда следует вывод об особом отношении к природе, потому что без содержащего содержимое не может существовать. Нет ничего предосудительного в том, что люди используют естественные ресурсы, чтобы удовлетворить свои потребности, но не надо эксплуатировать природу сверх необходимого. Важно с этической точки зрения пересмотреть то, что мы получили, то, за что мы отвечаем, и то, что мы передадим следующим поколениям. Очевидно, что наше поколение проходит критический этап. Мы имеем доступ к глобальной коммуникации, и тем не менее сейчас чаще происходят конфликты, чем диалоги об установлении мира. Чудеса науки и техники сосуществуют с большим количеством трагедий, таких как голод или исчезновение некоторых форм жизни. Люди покоряют космическое пространство, и в то же время океаны, моря, источники пресной воды всё больше загрязняются. Возможно, что некоторые нации, некоторые животные, растения, насекомые и даже микроорганизмы будут неизвестны будущим поколениям. Мы должны действовать, пока еще не поздно.

Тибет моего детства, рай дикой фауны

Тибет, в котором я вырос, был раем для диких животных и растений. Даже в Лхасе мы совершенно не чувствовали себя оторванными от природы. В детстве я, глядя из окон своих комнат, расположенных на верхних этажах дворца Потала, зимней резиденции Далай Лам, часами наблюдал за поведением красноклювых птичек, которые гнездились в щелях стен. Позади летнего дворца Норбулингка я часто видел пары серых японских журавлей с черными шеями, птиц, которые символизируют элегантность и грацию. Я не говорю о тех животных, которые составляют славу тибетской фауны: горных медведях и лисах, волках, снежном барсе и рыси, грозе кочевых крестьян, или о гигантской панде, живущей на границе между Тибетом и Китаем.

К несчастью, этого изобилия дикой жизни больше нет. Все тибетцы, с которыми я разговаривал и которые возвратились на родину после тридцати или сорока лет жизни на чужбине, были потрясены отсутствием животных. А ведь раньше дикие звери подходили близко к домам, теперь же их нигде не видно.

Далай Лама вспоминает о том, как в детстве его завораживали разные звери, в частности, те, которых он наблюдал во время своего трехмесячного путешествия через весь Тибет, когда он направлялся' в Лхасу для интронизации. Тибетское правительство проводило политику защиты животного мира; каждый год вывешивались плакаты, которые напоминали, что «ни благородный человек, ни простолюдин не должен вредить земным и водным тварям». Но после китайской оккупации начались массовое строительство, охота, рыболовство, численность животных постоянно уменьшалась. На млекопитающих охотились с целью добычи меха, кожи, шерсти, некоторых органов. Многие виды животных на сегодняшний день или исчезли, или находятся под угрозой исчезновения.[61]61
  Sagesse ancienne, monde moderne (Древняя мудрость, современный мир), Fayard, 2000.


[Закрыть]

Горы в Тибете стали лысыми, как головы монахов

Экологические проблемы для меня новы. В Тибете мы считали, что природа чиста. Мы не задавали себе вопрос, можно ли пить воду из реки. Но, пока мы находились в вынужденной ссылке в Индии и в других странах, положение изменилось. Возьмем, к примеру, Швейцарию: это замечательная и потрясающая по красоте страна. Но ее жители говорят нам: «Не пейте воду из этого ручья, она загрязнена!» Так и тибетцы мало-помалу узнали, что кое-что в природе непригодно к использованию и отравлено. Так, когда мы поселились в Индии, многие из нас заболели, мучились желудком, потому что пили загрязненную воду. Наш собственный опыт и разъяснения экспертов просветили нас в области экологии.

Тибет – большая страна с огромными высокогорными территориями, климат у нас сухой и холодный. Эти условия, видимо, создали форму естественной защиты окружающей среды, сохраняя ее чистоту и свежесть. На северных пастбищах, на каменистых склонах, в лесах и долинах рек водилось множество диких животных, птиц и рыб.

Мне рассказали один странный факт. Китайцы, поселившиеся на Тибете после 1959 года, были преимущественно фермерами, они строили дороги и очень любили мясо. Обычно они отправлялись на утиную охоту, надев военную форму китайской армии, которая издалека распугивала птиц; те разлетались, едва завидев ее. В конце концов охотники переоделись в тибетскую одежду. Это подлинная история! Это произошло между 1970 и 1980 годами, в то время, когда в Тибете еще было много птиц.

Недавно несколько тысяч тибетцев возвратились на родину. Все рассказывают одно и то же. Говорят, что сорок-пятьдесят лет назад Тибет был покрыт дремучими лесами. Сегодня горы облысели, как головы монахов. Нет высоких деревьев, подчас и пни выкорчеваны. Такова современная ситуация. В прошлом там паслись стаи диких зверей, теперь их почти не осталось.

Широкомасштабная вырубка лесов в Тибете удручает. Пострадали не только живописные уголки природы, потерявшие свою красоту, страдают жители, которым негде добыть дров, чтобы согреться. Если посмотреть на эту проблему шире, то и эта беда кажется не такой уж большой по сравнению с серьезными последствиями исчезновения лесов.

Дело в том, что большая часть Тибета представляет собой засушливые зоны, расположенные высоко в горах. Из-за этого земле в тех краях требуется больше времени для восстановления плодородия, чем в низлежащих регионах с влажным климатом. Для сглаживания негативных последствий требуется продолжительное время. Кроме того, большая часть рек, которые орошают просторы Азии в Пакистане, Индии, Вьетнаме, Лаосе, Китае и Камбодже, а именно Хуанхэ, Брахмапутра, Янцзы, Салуин, Меконг, – все они берут начало в Тибете. Загрязнение этих рек отзывается катастрофами в землях, лежащих ниже по течению. И именно в истоках этих рек ведутся, с одной стороны, широкомасштабные вырубки лесов, а с другой – широкомасштабные разработки месторождений различных минералов.

Согласно китайской статистике, в Тибете залегают сто двадцать шесть видов полезных ископаемых. Когда эти богатства были обнаружены, китайцы принялись нещадно их эксплуатировать, нимало не заботясь об охране окружающей среды. И теперь отсутствие лесов и строительство шахт вызывают всё больше наводнений в низлежащих районах Тибета.

Климатологи считают, что исчезновение лесов с тибетского плато вызывает усиление отражения солнечных лучей льдом (леса поглощают солнечную радиацию), а это, в свою очередь, усиливает муссоны не только в Тибете, но и в соседних зонах. Ясно, что охрана очень хрупкой природы высокогорья – первостепенная задача. К несчастью, в коммунистическом мире, как мы убедились на примере бывшего Советского Союза, Польши, или Восточной Германии, большинство экологических проблем возникали по небрежности. Заводы наращивали выпуск продукции, не озабочиваясь тем, что природе наносился вред. Та же ситуация повторилась и в Китайской Народной Республике. В семидесятые и восьмидесятые годы никто не обращал внимания на загрязнение, но с тех пор люди серьезно осмыслили имеющееся положение дел.