Текст книги "Итан Рокотански (СИ)"
Автор книги: Нестор Штормовой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Итан Рокотански
Глава 1. Рефлекс
Только великое страдание есть последний освободитель духа.
Фридрих Ницше
...таким образом, после смерти императора Николая II и последующим за ней развалом Российской Империи было образовано НРГ – Новое Российское Государство, включившее в себя Россию, Беларусь, Украину и еще девять республик, разбившихся внутри на полноценные губернии. С тех пор каждый город имел и имеет своего градоправителя, а во всем НРГ есть двенадцать городов со специальным статусом. Столицей самой крупной страны в мире стала Москва.
Учебник Истории НРГ, Раздел: История Первой половины XX века
Несмотря на вечер пятницы в кофейне было безлюдно. Лишь несколько человек разместились у стеклянных стен: девушка в розовой кофте что-то быстро печатала в своём ноутбуке, порой отпивая из чашки горячий шоколад, который я приготовил ей до этого. Чуть поодаль, за одним столиком, сидели двое мужчин в строгих костюмах. Они о чём-то тихо беседовали, достаточно энергично при этом жестикулируя. Оба взяли американо. Помимо них, меня и уборщицы, Августины Ивановны, больше в кофейне не было никого.
Из колонок играла расслабляющая, спокойная музыка. Прислонившись к барной стойке, я взглянул на время. Половина десятого. Через полтора часа домой, а значит, нужно потихоньку закрываться. Менеджерские дела – а я работал менеджером – уже, по большей части, были выполнены, выходит, можно привести кофейню в порядок как бариста. Этим и занялся. Девушка в розовой кофте надела светлый плащ, спрятала в синий рюкзачок ноутбук и убежала через полчаса. Столик после неё остался идеально чистым. Мужчины в костюмах ушли за двадцать минут до закрытия, оставив пакетики с сахаром, сам сахар и скомканные салфетки на столе. Я усмехнулся. Наверное, они действительно какие-нибудь важные парни – люди, одевающиеся красиво, но имеющие скромный заработок, зачастую куда сильнее блюдут чистоту в общественных местах, чем те, кто действительно имеет большой заработок, хотя одевается также красиво. Очередной парадокс общества. Впрочем, он достаточно спорный и давно перестал меня удивлять.
Тут входная дверь открылась, прозвенел колокольчик, а вслед за этим с улицы потянуло холодом. Я повернул голову.
В кофейню вошёл здоровый мужик лет сорока пяти. Судя по его походке, товарищ был явно подвыпивший. Пройдя мимо нахмурившейся Августины Ивановны, собравшейся мыть пол, здоровяк подошёл к кассе и положил на стол двести рублей.
– Американо, – сказал он, как отрезал, дыхнув на меня перегаром.
– Я прошу прощения, – мягко сказал я, – но кофейня закрывается, кофемашину я уже помыл.
Он посмотрел на меня как на придурка.
– Так открой.
Я улыбнулся.
– Не могу. Она уже почистилась изнутри. Если хотите, можете приобрести бутилированную продукцию. Есть соки, Кола, лимонады. Можете купить выпечку.
Здоровяк смотрел на меня так, будто не он подошёл ко мне за кофе, а я средь улицы подошёл к нему в ливень и попросил сделать мне милкшейк, добавив сверху взбитые сливки с радужной присыпкой.
– Не, ну вы вообще охренели, я смотрю, – повысил он голос, разведя большущие руки. – То кофе наливать отказываетесь, то знакомиться не хотите, то из маршруток выгоняете. Чё, мля, происходит? Сделай мне американо и не морочь голову.
Я ощутил, как по венам побежал адреналин, но все равно снова спокойно улыбнулся.
– Я сказал: кофе сегодня нет. Либо купите то, что есть, либо покиньте кофейню и не мешайте работать.
Товарищ словно сошел с ума. Хлопнув ладонью по барной стойке, он опрокинул монетницу. Августина Ивановна вскрикнула позади от испуга.
– Ты чё, самый крутой что ли? – прорычал здоровяк.
Я вздохнул и на мгновение прикрыл глаза. Затем аккуратно нажал на кнопку вызова охраны, находящуюся под кассой.
– Да, – тихо ответил я. – Да, я самый крутой. Выяснил? А теперь проваливай отсюда. Серьёзно, пока проблем не заработал.
Увернутся я не успел. Мои слова подействовали на верзилу, как на быка красная тряпка, хотя про тряпку, вроде бы, был миф, сделав резкий выпад, он схватил меня за затылок и что было силы приложил лицом о барную стойку. На мгновение стало очень темно, и всё исчезло, а затем я ощутил горячий и солоноватый вкус крови на губах. Голова загудела так, будто на неё надели котёл и хорошо прошлись по днищу и стенкам молотком. Качнувшись, я отстранился, пытаясь рассмотреть что происходит впереди. Зрение тоже помутнилось. В ушах звенело. Мужик что-то орал, яростно махая руками, а затем начал обходить бар, очевидно, решив задать мне абсолютную взбучку. Тут сработали инстинкты – я схватил барную ложку и сжал в руке. Воспользоваться не успел. Здоровяк резко охнул и покачнулся, после чего раздался звук битого стекла. Он обернулся и за ним, к своему изумлению, на его фоне я увидел малюсенькую Августину Ивановну. Та кинула ему в голову чашку и имела такой успех, что с головы верзилы закапала кровь.
– Ну, бабка, Бог видит, я не хотел... – он начал было идти к ней, как тут двери кофейни распахнулись и ворвались два гвардейца. Быстро оценив ситуацию, они достали дубинки.
– Руки за голову, – сказал тот, что был пониже и с усами. – И лёг вниз, быстро. Бабуль, выйдите из кафе.
Августина Ивановна поспешила ретироваться.
– Придурки в шлемах, – фыркнул здоровяк и смачно сплюнул. – Ну, ладно, ваша взяла... – Он лёг на пол. Гвардейцы подошли к нему. Один из них достал, было, наручники, как тут бунтарь вскочил и резко толкнул того, что был выше. Служащий закона с грохотом отлетел на стол и свалился куда-то за него. Второй, который пониже, дважды ударил его по лёгким. Здоровяк согнулся и хотел уже бросится на него, как к делу подключился я и огрел верзилу по тому же затылку блендером. В этот раз эффект последовал больший: он свалился лицом вниз и больше не двигался. Пульс я проверять даже не стал. И так понятно что живой, паскуда.
– Ну дела, – выдохнул стоящий на ногах гвардеец. – Совсем охренели, алконавты. Спасибо вам, гражданин. Направим куда нужно письмо, вам премию выпишут.
– Лучше уборщице выпишите, – сказал я, аккуратно трогая нос. – Если б не она, вы может и не особо успели бы.
– Значит и ей выпишем, – кивнул служащий, затем взял в руки рацию. – Парни, подгоните на А4 в кафешку, тут умника принять надо. А вам, – обратился он ко мне, – надо будет написать заявление, и уборщице тоже. Будете писать?
Я вздохнул. Дома, видимо, я буду уже нескоро.
– Куда ж денусь-то...
***
Дома я оказался уже за полночь. Зайдя в мрачный и тускло освещенный подъезд, прошёл к лифту, и, поднявшись на девятый этаж из двенадцати, вставил ключ в замочную скважину. Не успел я войти и закрыть за собой дверь, как на моей шее повисла жена, как всегда пахнущая клубникой и земляникой. Эти масляные духи всегда шли в комбинации и были у неё любимыми. Одета она была в любимый розовый халат с какими-то непонятным деревцами. Деревца напоминали очень тонкие дубы. Возможно, это были карагачи, но это не точно.
Отстранившись, она взмахнула гривой удивительно прямых и каштановых волос. Зелёные глаза замерли на моём носу с пластырем и следах кровоподтёка под ним.
– Его хоть увезли в обезьянник-то? – спросила она.
– Увезли, – ответил я, снимая свой бежевый плащ и вешая его на стенку. – Ему теперь светит обвинение по нескольким статьям. Даже заявление не хотелось писать, но нечего было столько пить, – добавил я, снимая ботинки. – Уверен, он бы и дальше ходил до людей домогался.
– И хрен с ним, – сказала Зоя Огнева, помогая мне снять рубашку. Я зашёл в ванную, после чего мы прошли в спальню и дружно плюхнулись на кровать. У меня даже не было сил на то, чтобы просто поесть. Жена обняла меня, положив голову на грудь.
– Голодный? – тихо спросила она, словно прочитав мои мысли.
– Да, – выдохнул я, чувствуя, как её волосы щекочут мои шею и ключицы.
– Это отличная новость, потому что я сварила целую кастрюлю пельменей, которые ещё не успели остыть. А до того я сходила в магазин, – она пробежала пальцами по моей груди, – и накупила продуктов. Пельмешки будут со сметанкой. Еще есть салат из огурцов, помидоров и укропа. Но, думаю, тогда без сметаны.
– Ты идеальная жена.
– Знаю. Ещё я ходила к тёте Свете, она подарила нам трехлитровую банку компота. Стоит прохладный на подоконнике, – она поднялась и посмотрела на меня. На тонких губах появилась улыбка. – Найди силы хоть штаны снять, не то сама сниму.
– Звучит как вызов.
Зоя фыркнула.
– Сейчас принесу еду.
И упорхнула на кухню. Я закрыл глаза. Как же мне с ней повезло. Хотя, повезло ли? Везение – странная штука, я не был уверен в том, что оно действительно есть, полагал, что происходящие с нами события, вероятно, дело рук чего-то сверхъестественного. Может быть, Бога? Впрочем, вряд ли. На самом деле...
Я распахнул глаза, поняв, что рассуждения уводят меня в дрёму. Сел в постели, стянул штаны. В комнате было достаточно свежо. Это была одна из причин, по которым я любил май – идеальная температура. Ни холодно, ни жарко. Не нужно носить меховую куртку, но и не умираешь от пекла даже в одной майке. Было бы славно жить в месте, где каждое время года идеально себя бы показывало.
В комнату с подносом, на котором находились две тарелки и две кружки со столовыми приборами, впорхнула Зоя. Приземлившись на постель, жена посмотрела на меня. Я понимающе посмотрел на неё. Не сказали друг другу и слова – набросились на еду как голодающие.
Когда пельмени были полностью уничтожены, а мы с набитыми животами вновь улеглись, пытаясь отдышаться, я сказал:
– Получилось очень вкусно.
Жена кинула на меня довольный взгляд.
– Конечно. Богиня готовила.
Я улыбнулся.
– Факт.
– Как Августина Ивановна, кстати?
– Немного в шоке, но что ей будет... Она на своём веку, наверное, и не такого навидалась.
– Хоть возьмёт себе пару выходных?
– Да, следующим днём её подменит уборщица с другой точки. Но имя забыл.
– Ну и хорошо, – Зоя вновь положила голову мне на грудь. – Нам с тобой, кстати, – добавила она, – завтра предстоит куча дел. Помнишь, да?
– Помню, – я поцеловал жену в макушку. Она плотнее прижалась ко мне. – Но только после того как выспимся. Не часто выпадает утро, когда нам обоим никуда не нужно бежать. И я его не упущу, буду наслаждаться каждым моментом.
Я почувствовал, как уголки её губ разошлись в улыбке, но она ничего не ответила. Лишь натянула на нас плед и устроилась удобнее на груди. А ещё через некоторое время мы провалились в сон.
***
– И подростки сейчас ходят в этом?
Зоя кинула взгляд на дырявые джинсы, которые я вертел в руках. Мы находились в крупном торговом центре «Виссарион», располагавшийся в самом сердце Москвы – на Лубянке. Хотели прикупить немного летней одежды и просто прогуляться по магазинам. Я не был большим любителем торговых центров, но зато очень любил гулять с женой. А она, в свою очередь, любила всюду ходить и присматривать что-нибудь интересное. Закономерная связь.
– Ходят, – она кивнула и взяла такие же джинсы, только женские. – Мода сейчас такая. И выглядят, кстати, они вполне себе хорошо. Джинсы, то есть. Не подростки. Они не очень. Хотя... – На её красивое лицо легла тень задумчивости, и я улыбнулся. Всегда нравилось наблюдать, как она говорит о чём-то, а затем плавно уходит в рассуждения.
– Ну, хорошо, не хорошо, а я считаю, одежда с дырками – это бред, милая, – я вернул джинсы которые держал на место, и также поступил с теми, которые держала она. – Тем более зачем они? Лето обещают жаркое, давай лучше посмотрим одежду полегче. Я хочу пару рубашек с короткими рукавами. М?
Зоя важно кивнула, проводив джинсы взглядом.
– Особых возражений не имею, Константин Аристархович Штиль, – сказала она. Любит же она меня по полному ФИО называть! – Но сюда я ещё обязательно вернусь. С тобой или без тебя!
– Договорись, – я улыбнулся. – А теперь пошли смотреть рубашки.
«Виссарион», в конечном счёте, мы покинули с двумя большими пакетами одежды, два из которых удостоился чести нести я. По итогу у нас было три юбки, фиалковая, изумрудная и красная, две рубашки с короткими рукавами, обе с пальмами, одна чёрно-белая, а вторая – точная копия рубашки Томми Версетти из «GTA: Vice City», туфельки на небольшом каблучке, лёгкие, синие кроссовки и несколько футболок с классными артами: на одной был нарисован Желтоглазый Демон из «Сверхъестественного», на другой Фиби – из «Зачарованных», а на третьей Тони – из «Сопрано». Первые две для Зои, последняя для меня. Мы были большими любителями сериалов. Впрочем, а как по-другому? Мы являлись представителями того поколения, которое на них выросло.
– У меня есть деловое предложение, – сказала Зоя, когда мы очутились на свежем воздухе. На улице было по-весеннему тепло, и дул прохладный, лёгкий ветерок. Потоки машин неслись по широким улицам без остановки, немногочисленные деревья нависали над нами вовсю зеленеющими, тонкими веточками. На небе не было ни облачка.
– Какое же?
– Поехали к Деду.
– К Деду...
Я задумался. Дедом мы называли нашего хорошего друга, Илью Березовского, который владел целой сетью своих шаурмечных. Купить там можно было не только шаурму – различные салаты также входили в меню. Но ездили мы туда не столько за шаурмой, сколько повидаться с Дедом. Это был очень интересный человек, эрудированный, начитанный и всегда невероятно опрятно выглядящий. Да и был он, говоря откровенно, совсем не дедом: ему шёл всего пятый десяток. Но, так как он был старше нас на добрых двенадцать-пятнадцать лет, а мудростью не уступал какому-нибудь старику, познавшему Дзен, мы звали его Дедом.
– Поехали.
На месте мы оказались достаточно быстро – находилась точка на фудкорте «ДИКИЙ ВАЛ», неподалеку от станции метро Крестьянская застава. Жили мы с Зоей недалеко оттуда, аккурат на Юго-Восточной. Выйдя из метрополитена и добравшись до этого невысокого, но длинного здания, мы вошли внутрь, тут же очутившись среди миллиона разных звуков и запахов. Всюду ходили люди, играла музыка, шумели телевизоры, столики были заняты гостями. Вьетнамские супы, китайская лапша, казахские национальные блюда, польская кухня. Тут было всё. И, может кто-то мог бы сказать, что это место отнюдь не ресторан, но нам это было абсолютно безразлично. Рестораны мы особо не любили: во-первых, люди, обедающие в них, зачастую были через чур уж важными, даже с виду, а от пафоса, исходящего от них же, могло стошнить прямо в тарелку. А во-вторых, всё там было возмутительно дорого. И, конечно, да, это был не ресторан. Зато обставлено всё было почти как в ресторане!
Общий зал был разделён множеством стен, имеющих по центру одну общую стену. Таким образом получалось, что у каждого заведения был свой маленький зал, имеющий по четыре столика каждый. Когда мы добрались до шаурмечной Деда, носящей гордое название «Gods of Shayrm», тут же поставили пакеты на стульчики у первого столика. У него сегодня людей практически не было.
Дед в этот день работал один, без напарника.
– Ну привет, малыши, – сказал он, когда мы подошли к кассе. Точными и быстрыми движениями он нарезал помидоры, после чего отправлял их в специальный контейнер. Длинные, темные волосы с проседью, были сложены в аккуратный пучок. Рыжую бороду он недавно аккуратно подстриг. – Как дела?
– Пойдет, Дед, ты как?
– Тоже потихоньку. Сегодня один вот, надо дел сделать кучу, ну да ничего, людей тоже нет, потому управлюсь. Вам как обычно? С картошечкой?
– Да, но в этот раз нам максимально острую, обоим, – выпалила Зоя ещё до того, как я успел открыть рот.
– Про гастрит вы не слышали, да? – Дед хохотнул, а затем посмотрел на неё. – Это он тебя на неё подсадил, – он кивком головы указал на меня. – Король Ада, уничтожитель желудков, демон из Властелина Колец, но в реальности. Забыл, как его там звали.
– Балрог, – напомнил я.
Дед махнул и пробил на терминале две шаурмы.
– Можете оплачивать. Через минуток восемь будет готово.
Я приложил карточку. Аппарат пикнул, принимая оплату.
– Слушай, а чего у тебя тут так тихо? Даже музыки нет.
– Справедливо, – согласился Дед, раскладывая два чёрных лаваша на столе. – Сейчас всё устроим, – он включил висящий позади него телевизор. Экран показывал какую-то австралийскую передачу, где показывали жизнь акул в водах Сиднея. «Сейчас таких передач и не увидишь, – подумал я. – Или, точнее, увидишь. Другое дело, они мало кому нужны, тем более людям, смотрящим телевидение ради телевидения».
– Я слышала про какую-то акулу, – сказала Зоя, – которая живёт около трехсот семидесяти лет.
Дед кивнул, переворачивая щипцами ломтики мяса на гриле. Аккуратно рассыпав их по лавашу вдоль соуса, начал посыпать луком и остальными ингредиентами.
– Да, иногда удивляет, что живое существо может жить так долго. Вот эта акула живёт, считай, пять человеческих жизней. Недурно, да? И какая у неё жизнь, у этой акулы? Плавает по морю, ест, спит, и так десятилетие за десятилетием, сотня лет за сотней. Не скучно ей там, в морских водах? – Спросил он и положил две шаурмы обжариваться. – Может и хорошо, что век человека так недолговечен. Человеку, может, и не надо долго жить – он пришёл на Землю, сделал свои дела, ушёл. Вот и всё, – он пожал плечами. – Может, в этом есть какой-то смысл, может нет.
Он зыркнул на нас.
– И вообще, чёй-то мы про акул смотрим, интересней что ль ничего нет? – Дед взял пульт и переключил канал. Включился какой-то фильм отечественного производства про ведьм. – Дерьмо... – Дед переключил. – Дерьмо... Дерьмо... Дерьмо...
– Стой, – сказал я. – Верни обратно.
Он включил предыдущий канал.
– Мда... – Выдохнула Зоя.
На экране появилась колонна бронетехники, направляющаяся в неизвестном направлении. Позади неё находилась лесополоса, по бокам маршировали солдаты в полном обмундировании НРГ. Нашей страны. Затем фон сменился и появилась телеведущая.
«В настоящий момент обстановка на границе территории Польши накалилась, – вещала она звонким, но притягивающим голосом, – войска НРГ с территорий украинских и белорусских губерний стянулись к границе. Похоже, заявления главы Европейского Альянса по поводу абсолютного железного занавеса оказались отнюдь не пустыми словами. Но когда это действительно вызывало опасения у объединенных народов НРГ?»
– Да уж... – Выдохнул я.
Дед положил на поднос перед нами две шаурмы.
– Компотик будете? Сделал сегодня. Из вишни и яблок.
Мы кивнули, оторвавшись от телевизора. Дед налил в стаканчики прохладный компот.
– Спасибо, родной, – сказали мы с женой почти синхронно.
– Приятного, малыши, – он подмигнул, затем отвернулся и выключил телевидение. Включил Ютуб и поставил какой-то свой музыкальный плейлист. Заиграла песня Hero группы Skillet, и Дед продолжил делать свои дела. Мы с Зоей сели за столик.
– Эта война не даёт мне покоя, – сказала Зоя. – Я переживаю из-за родителей, милый. Эти обстрелы границ...
– Знаю, родная. Но они сами выбрали там остаться, это их дом.
– Да. Дом...
Я взял её руку в свою и сжал.
– Чуть что случится, они всегда могут приехать к нам. Не переживай за них. Не думаю, что Альянс решит всерьез бомбить приграничные города НРГ. Тогда наши ответят и всё это пойдет по накатанной снежным комом, а этого бояться уже все.
– Да, ты прав.
– Конечно прав. Поедим? А то остынет. Горячую шаурму горячей девочке, – я ободряюще улыбнулся.
Зоя ответила улыбкой и смахнула едва появившиеся в уголках глаз слезинки. А затем с хрустом надкусила шаурму.
***
Прошло две недели как мы с Зоей выбрались за покупками. Несмотря на то, что близилось лето, на улице неожиданно похолодало. Небо затянуло серым покрывалом, порой покапывал какой-то непонятный дождик. Я также ходил работать в кофейню, а Зоя ходила преподавать в школу. Работала моя жена классным руководителем у начальных классов и учителем английского параллельно. Скоро у детей должны были начаться каникулы, значит и нагрузка на преподавателей должна была немного уменьшится. Я в свою очередь планировал взять отпуск. У нас на это лето имелись планы. Жизнь текла своим спокойным и обычным чередом. Точнее, она текла так до тех пор, пока в ней не появился парень по имени Сергей Гаргарьин.
Дело было уже поздно вечером, когда темнота опустилась на город, а шум и гам столицы начали постепенно стихать. Закрывался в тот день я и вовсе один, даже без Августины Ивановны. Людей, к удивлению, практически не было, потому она ушла на несколько часов раньше. Закрыв кофейню, я поднял воротник плаща, ибо ветер был прохладный, сунул руки в карманы и пошел к метро. Идти было недалеко, чуть меньше километра. Пройдя мимо нищего, просившего милостыню, вложил ему в руку полтинник. Кто-то скажет: он сам виноват в своем положении. Может быть. Я придерживался мнения, что то, как он очутился в таком состоянии, было не моим делом – моим делом было лишь помочь, а куда он эти деньги денет меня уже особо не волновало.
Решив скоротать дорогу через дворы, я завернул за угол и пошел по темным, сырым подворотням, освещенным жёлтым светом фонарей. «Такое чувство, – подумал я, – что сейчас не конец весны, а середина октября. Только листва зелёная». Перейдя с одного тротуара на другой, заметил сидящего на заборчике чёрного кота. Тот тоже заметил меня, но не двинулся с места. Смотрел на меня зелёными глазищами. Медленно подойдя, я аккуратно протянул к нему руку, но, к своему удивлению, обнаружил что кота это ни капли не волнует. Странно. Обычно городские коты очень пугливые.
Коснувшись головы хвостатого, я почесал его за ухом. Кот начал тихо мурчать.
– Неплох, – пробормотал я. – И откуда ты, такой красивый? А, впрочем...
Тут мой едва начавшийся разговор с котом прервал неожиданный галдеж, раздавшийся из подъезда спереди. Оставив кота и пройдя немного вперёд, я остановился посмотреть что происходит.
Из подъезда семиэтажки выскочил молодой человек. Он имел светлые рыжие волосы, был чуть пониже меня: я обладал средним ростом, на носу у него имелся лейкопластырь, над верхней губой находились небольшие, такие же рыжие, но темные усы. С рюкзаком на спине и большой сумкой в руке, он прошел несколько метров и обернулся. Вслед за ним вышла пара, мужчина и женщина, обоим, судя по виду, было чуть больше пятидесяти.
– Чтоб больше я тебя здесь не видел, – проорал, брызжа слюной, мужчина.
– Хоть деньги за остаток месяца верните, – громко сказал парень.
– Хрен тебе! – Крикнула женщина. – Считай это возмещение ущерба. Недоносок!
– Пошел отсюда! – Мужик, закатив рукава, пошел на парня. Молодой человек усмехнулся, но сделал пару шагов назад. Затем развернулся и зашагал прочь. Шумная парочка, продолжая возмущаться, скрылась в подъезде.
– Эй! – Я окликнул рыжего.
Молодой человек обернулся. Я подошёл к нему.
– Какие-то проблемы? – Поняв, что прозвучало так, словно я на него наезжаю, добавил: – Могу чем-то помочь?
Он посмотрел на меня карими как янтарь глазами.
– Да нет... Точнее... Нет, особых проблем нет. Просто меня выперли из хаты, которую я снимал, и мне теперь негде ночевать, – он снова усмехнулся и погладил усы.
– Ясно. Раз особых планов на ночь нет, предлагаю сходить в бар, он здесь неподалёку, а там расскажешь подробнее.
– Мужик, ценю твою доброту, но не хочу тебя утруждать. Да и без обид, выглядишь уставшим, наверное, с работы идёшь.
Я отмахнулся.
– Ерунда, не утруждаешь. Только жену предупрежу, что приеду попозже. Пойдем потихоньку.
Мы двинулись дальше по тротуару, но вместо того, чтобы идти в сторону метро, я свернул налево и мы пошли по небольшой аллее. И тут, и там цвели красные, жёлтые и фиолетовые цветы.
– Кем работаешь? – спросил меня рыжий.
– Менеджером.
– Где?
– В кофейне.
– Неплохо.
– Да нет, иногда считаю это полным бредом. А ты? Учишься, работаешь?
– Ну... – Он на мгновенье замялся. – Тут долгая история. Вообще учусь.
– На кого? – Я вернул руки в карманы. На улице будто стало ещё холоднее, а изо рта вырывались небольшие клубочки пара.
– На археолога.
– Ого, – тут я удивился. Тема археологии всегда была мне интересна. Особенно после того, как в детстве я впервые посмотрел «Парк Юрского периода». – Звучит здорово. Всегда была любопытно, что там в Земле находится. Да и не только.
– Да, это интересно звучит, – рыжий издал смешок и погладил усы. – Но конкретно в учёбе это не так интересно, как могло бы быть. Ну, знаешь, как в школе с уроками химии. Думаешь, что будешь взрывать всякие штуки в разных колбах и пробирках, а на деле пишешь конспекты.
– Да, справедливо.
Мы снова повернули за угол.
– А далеко идти?
– Нет, уже пришли.
Мы остановились напротив парикмахерской. Слева от неё был спуск в подвальное помещение. Над дверью висела вывеска «Рефлекс». Открыв её, мы спустились ещё ниже по лестнице и оказались в длинном зале, находившимся в абсолютном полумраке.
Вдоль всей барной стойки располагались высокие стульчики, у стены стояло с десяток столов с тёмными диванчиками. Большая часть бара, за исключением той территории, где и работал бармен, была подсвечена красными лампами. В некоторых местах разными огоньками мелькали светодиодные ленты, но их было совсем немного. Играла не напряженная музыка. Людей в баре было мало. По крайней мере для выходного дня.
– Ну, добро пожаловать в «Рефлекс», – сказал я и направился к барной стойке. Молодой человек последовал за мной. – Здоров, Петрович.
Бармен, до того спокойно натиравший бокалы, поднял голову. Это был человек достаточно крупного телосложения – можно было сказать, даже очень крупного. Широкие плечи, длинные ноги, большая голова с мощной челюстью. Умные серые глаза и седые усы. Так выглядел Петрович – лучший бармен из всех, что я знал. А ещё он был моим старым другом.
– Здоров, Арыч, – он кивнул. – С кем это ты сегодня?
– О... – Тут я понял, что не спросил, как зовут рыжего. – Это...
– Сергей, – сказал парень. – Сергей Сергеевич Гаргарьин.
– Почти Галанин, – заметил Петрович. – Ну, я Кузьма Петрович Днепровский. Рад знакомству. А это, – он кивнул на меня, поняв, что я сам вижу рыжего впервые. Бармены. – Константин Аристархович Штиль. Итак, чего желаете, господа?
– Петрович, есть медовуха на розлив?
– Нет, закончилась утром последняя кега.
– А в бутылке?
– Есть, – бармен подошёл к холодильнику. – Какую?
– На цветочном меду которая.
– Остались на гречишном и вишнёвая.
Я тихо выругался.
– Давай две вишнёвых.
Он достал две бутылки, открыл.
– Спасибо.
Мы с Сергеем устроились перед баром. Петрович, стоя напротив, продолжил натирать бокалы.
– Ну, рассказывай. Петровича можешь не стеснятся, он – лучший бармен.
Мы аккуратно стукнулись бутылками. Рыжий вздохнул и отпил.
– Ну... Зовут, как и сказал, меня Серёжа. Многие зовут Серым, но ещё чаще, вне повседневной жизни, меня называют Огоньком. Почему так? – Он заметил, как у нас с Петровичем поднялись брови. – Рыжий же. Почему вне повседневной? Тут уже сложнее. Как ты видел, меня сегодня вышвырнули с моей хаты. Ну, не с моей, то есть. С той, которую я снимал. Учусь я на археолога. Поступил очно, на бюджет. Во-первых, не хотелось, чтобы родители платили бешеные деньги за обучение, во-вторых, археология мне действительно интересна. Родители живут далеко, друзей у меня, толком, нет. Девушки тоже нет. Ну, как. Нравится одна, с универа, но мы пока только по-дружески общаемся.
– Так а за что вышвырнули-то? – спросил я.
Петрович, привыкший слушать и не перебивать, грозно на меня зыркнул.
– Ну... – Тут Сергей неожиданно, словно бы от облегчения, рассмеялся. – Они неожиданно ворвались с проверкой, мол, посмотреть чистоту и всё такое. Нет ли проституток, – он почесал усы, – или парней под наркотой. Наверное, они высокого мнения о молодом поколении.
– Ставлю на проститутку, – ляпнул я.
– На обкуренных, – заявил Петрович.
Сергей усмехнулся.
– Не, ни тех, ни других. Они обнаружили ванную комнату в крови. Саму ванну и раковину. Почему те были в крови? Я зашивал одного своего приятеля, ему сильно досталось, потерял много крови. Как позвонили и сказали, что едут с проверкой, пришлось его выставить – ну да ничего, есть куда пойти, залечить успел. А мне вот нет, – он снова отпил. – Медовуха ничего, кстати.
– А почему ты Огонёк? – Спросил я и сделал глоток.
Сергей немного помолчал, затем посмотрел по очереди на нас, словно оценивая.
– Расскажу, если дадите слово, что никому не скажете, – тихо сказал он.
– Слово бармена, – ответил Петрович.
– Слово друга бармена, – добавил я.
Рыжий снова усмехнулся.
– Приемлемо. Ладно. Вы что-нибудь слышали про подземные арены?
– Нет.
– Слыхал, – почесал усы Петрович. – Но немного. Говорят, собираются большие толпы болельщиков и болеют за одного из двух бойцов. Те бьются как дьяволы. И деньги получают соответствующие. Бывают летальные исходы.
– Ну, в общем-то так. Необязательно, чтобы было два бойца. Это зависит от арены, на некоторых и десяток уместится, но такие бои проводятся нечасто. Насчёт денег: тут уж от тебя зависит. Если ты бьешься сам, то есть без своего, так скажем, «сюзерена», то вряд ли много зашибешь. А если новичок, то вряд ли ты останешься живым после первого дня. С сюзереном проще. Он продвигает условную рекламу тебя как бойца, делает ставки, с ним ты делишь доход.
– Ясно. И почему ты Огонёк?
Сергей пожал плечами.
– Я один из бойцов. Мое имя на арене – Огонёк.
Мы с Петровичем переглянулись.
– Давайте, скажите уже, что у меня странное имя для бойца подземных арен.
– Да нет, вполне крутое. Ну, милое, конечно, но почему бы и нет.
Петрович кивнул и погладил усищи.
– Там, небось, – говорит, – одни Гладиаторы, Волки, Кровопийцы и всё такое. А тут Огонёк. Это действительно здорово.
Тут к нему подошла женщина и немного заплетающимся языком попросила ещё литр разливного «Рижского». Петрович отошёл к кранам. Подставив бутылку, укрепил её в специальном гнёздышке. Спустив кран, наполнил её углекислотой. Бутылка с хлопком выпрямилась и стала идеально ровной. После этого он снова повернул кран и начал наливать пиво. Делал он это неспеша – в ином случае поднимался бы большой слой пены, которую пришлось бы долго и лишний раз откачивать сбросом давления воздуха. Это было лишь потерей времени. Ну и остатки, конечно, тоже подсчитывались в конце смены. Впрочем, на последнее Петровичу уже было полностью наплевать. Как я и сказал ранее, он являлся лучшим в своём деле.
Отдав пиво женщине, он вернулся к нам.
– И зачем же молодому человеку, учащемуся на археолога, бить рожи в подпольных боях? – спросил он и посмотрел на Сергея с его пластырем на носу.
Рыжий повертел полупустой бутылкой в руках. Я взглянул на свою. Моя была почти выпита.
– Скажете: молодой и глупый, но дело тут не в молодости и не в глупости. Просто хочу заработать нормально денег. Официальными способами это сейчас не особо легко. Хочется банально свою квартиру, свой собственный уголок иметь. Пришел, взял ключ, открыл: и ты дома. Никто ничего не скажет – ты не моешь пол, ты не так готовишь, ты не выкидываешь мусор. Ты сам себе хозяин. Это многого стоит, иметь свой дом. Но и стоит он соответствующе. Вот и всё.
