Текст книги "Ужас (ЛП)"

Автор книги: Нения Кэмпбелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Но, несмотря на все это, он все равно всего лишь человек.

Она усилила хватку, завязывая металлические звенья вокруг костяшек пальцев, чтобы еще крепче затянуть их вокруг его шеи.

Его глаза сузились, и он оторвал ее руки от цепочки с гораздо большей силой, чем это было необходимо. Она вскрикнула, когда один из ее ногтей зацепился и сломался.

– Хорошо, – прохрипел он, – мы можем играть грубо.

Он снова поцеловал ее, сильнее, стягивая рукава ее свитера вниз по рукам, чтобы заломить запястья за спину, заставляя ее тело выгнуться неестественной дугой, ближе к нему. Даже если запугивание было его первоначальным намерением, его мотивы быстро смещались в сторону секса.

Их зубы стукнулись друг о друга, когда он открыл ее рот достаточно широко, чтобы языком проникнуть внутрь, прежде чем она смогла его укусить. Она крепко прижимала свой к дну рта. Вэл почувствовала, как он улыбнулся, когда поднял ее язык вместе со своим, поглаживая чувствительную нижнюю сторону в грубой ласке.

Она напряглась, пытаясь высвободить руки. Лучшим способом, конечно, было бы извиваться взад и вперед, используя свой собственный импульс, чтобы стянуть свитер с рук. Но это движение включало бы в себя трение о него, как он, несомненно, знал. Вэл отстранилась, пытаясь освободиться, чтобы сильно укусить его, и задохнулась от смешанного ужаса и возмущения, когда почувствовала, как он аккуратно скользнул рукой в ее расстегнутую блузку.

– Ты такая теплая. Почти горячая. – Его руки были немного больше, чем у Джеймса, грубые и незнакомые на ее коже. – И твое сердце бьется, как крылья маленькой птички.

– Прекрати. Пожалуйста, остановись.

– Не думаю, что я делаю что-то не так, – сказал он грубым голосом. Его пальцы играли на покалывающей поверхности ее кожи, заставив Вэл замолчать. С довольной улыбкой он перевел взгляд с ее губ на шею. Она задрожала, когда он двинулся вниз по ее горлу, посасывая плоть достаточно сильно, чтобы сломать тонкие кровеносные сосуды, которые располагались близко к коже. Гэвин бросил на нее обжигающий, вызывающий взгляд и опустился ниже, отодвинув ткань ее блузки в сторону, чтобы заменить пальцы своим ртом. Там, где его губы коснулись, ее кожа загорелась. – Разве ты не этого хотела?

Нервные окончания зашипели, и ее мозг отключился.

– Джеймс.

Его зубы довольно сильно впились в ее плоть при звуке имени ее парня, и возникшее в результате ощущение, как стрела, пронзило ее грудь. Она дернулась под ним, как рыба, пойманная на крючок.

– Да. Джеймс когда-нибудь так прикасался к тебе, Вэл?

Она кивнула. Она бы кивнула на что угодно, если бы думала, что это заставит его отпустить ее.

В ответ он поднял голову с той же величественной грацией, что и тигр, и поцеловал в губы, позволяя своим бедрам прижаться к ее, пока она не почувствовала каждый дюйм его тела через джинсы. Теперь он дышал тяжелее, но это не помогло скрыть холодную, жестокую напряженность в его глазах.

– Лгунья, – тихо сказал он.

Она бы закричала на него, если бы не боялась, что кто-нибудь – Джеймс, о боже – может ее услышать. Вэл едва ли могла представить себе более компрометирующую ситуацию, когда они оба полуодетые, на кровати, в комнате, наполненной чем-то слишком темным и извращенным, чтобы быть просто похотью. Ее руки теряли чувствительность и гудели от онемения, которое имитировало панику в ее крови.

– Откуда тебе знать?

– Знаю, потому что ты плохая лгунья и целуешься лишь немного лучше. Он явно пока не получил тебя. И поскольку еще не научил тебя, как удовлетворять его собственные потребности, он, несомненно, даже не подумал о твоих.

– Заткнись, – она не узнала свой голос. – Ты ошибаешься.

– Я никогда не ошибаюсь. – Он сунул ей в руку что-то твердое, а затем поднялся на ноги, давая возможность освободиться. Холод ворвался, чтобы занять его место, и она неловко застегнула блузку. – Я буду ждать снаружи. Как только ты успокоишься, встретимся там.

Вэл неуверенно посмотрела на свою ладонь. Она держала в руках белого короля.

Подсказка: «жизни».

***

Содрогнувшись от отвращения, Лиза выпутала паутину из своих длинных светлых волос.

– Все, – сказал Блейк, осторожно снимая тонкую нить. – Это всего лишь паутина. Нет никакого паука.

– Как будто это имеет значение, – кисло проговорила Лиза. – Она все равно липкая, жуткая и отвратительная.

Блейк пожал плечами, позволяя паутине упасть на пол.

– Для паука это дом.

Идея подняться наверх принадлежала Лизе. Они уже просмотрели нижние комнаты на наличие шахматных фигур – во всяком случае, тех, которые смогли найти, – и Лиза не собиралась позволять парням принимать все решения. Кроме того, она надеялась заглянуть в спальню ГМ, хотя бы для того, чтобы хоть что-то узнать о личности их таинственного хозяина. Она начинала сожалеть о своем решении.

– Я возвращаюсь вниз, – объявил Джеймс.

– Почему? – Лиза оторвала взгляд от двери, которую пыталась открыть. – Ты тоже боишься этих ползучих тварей?

– Пойду поищу Вэл, – пробормотал он. Лиза смотрела ему вслед, молча качая головой.

– Возможно, это неплохая идея, – заметил Блейк. – Ее не было ужасно долго.

Лиза ударила плечом в дверь.

– Что не так с этой штукой?

– Она заперта, Лиза, – сказал Блейк рассудительным голосом, который ей не понравился. – Давай попробуем другую.

– Он не стал бы ее запирать, если бы ему не было что скрывать, – заметила Лиза.

– Или, может быть, он просто не хочет, чтобы гости шныряли по его комнате.

Глаза Лизы сузились.

– Я не шпионю!

Блейк приподнял рыжеватую бровь, но ничего не сказал. Ее раздражение возросло.

– Не смотри на меня так. Я не шпионю.

– Тогда что именно ты делаешь?

– Я... веду расследование. Потому, что беспокоюсь о Вэл! – добавила она, когда Блейк никак не прокомментировал ее заявление. – ГМ вызывает опасение. Я хочу побольше узнать о нем и о том, почему он интересуется Вэл. – Хочу убедиться, что в его шкафах нет настоящих скелетов.

– И почему он не хочет назвать нам свое имя?

– И это тоже. – И почему он угрожал мне. Почему Вэл так его боится. Почему Джеймс отказывается выступить против него. И почему белая команда совершенно счастлива выступать в качестве его пешек. – Я думаю, это действительно странно, что нет семейных фотографий.

– Некоторые семьи не занимаются подобными вещами.

– Возможно, что там, по крайней мере, будут детские фотографии, фотографии из детского сада, школьные фотографии, фотографии выпуска или выпускного вечера – что-то в этом роде. Я имею в виду, не то чтобы он плохо выглядел. – Как раз наоборот. Возникшая пауза показалась более долгой, чем обычно, что побудило Лизу добавить: – Блейк?

Тишина.

Лиза медленно обернулась. Ее встретил пустой коридор.

– Блейк? – Он был здесь минуту назад. Куда, черт возьми, он исчез? – Блейк! – повторила Лиза, отступая от двери. – Черт возьми, Блейк, – пробормотала она, подтягивая лиф платья. – Это начинает превращаться в плохой фильм ужасов.

Узкий коридор разветвлялся на несколько дверей, освещенных одинокой лампочкой, лениво покачивающейся на потолке. Что-то в этом образе показалось ей неправильным. Ей потребовалось мгновение, чтобы понять, что:

Никакого ветерка.

Глава 14

«Притяжение»

В шахматах притяжение – это тактический мотив, обычно связанный с жертвой, которая заманивается или заманивает фигуру противника, часто короля, на поле, где ее новое положение может быть использовано с помощью тактики, благоприятствующей атакующему.

«Жизни».

Слово растянулось по белой бумаге паучьим почерком – расплывчатым и приводящим в бешенство, как и он сам. И это все? Она взглянула на то место, где несколько мгновений назад стоял Гэвин. Он ушел, хотя оставил дверь приоткрытой. Дразнил ее. Бросил ей вызов, предлагая следовать за ним. После всего этого... Она быстро застегнула блузку, чувствуя такую сильную волну отвращения к себе, что не смогла устоять его натиску.

Даже сейчас она слишком остро ощущала прикосновение одежды к своей коже: сладкое касание, которое гудело от глухих отголосков еще не реализованного удовольствия. Он вызвал в ней томление, и она ненавидела его за это, потому что с Джеймсом такого никогда не было – и Вэл казалось неприятным думать о том, что это может говорить о ней.

Битое стекло хрустело под ногами, когда она шла к двери. Ей хотелось его ранить, чтобы из-за ее нападения у него пошла кровь. Только один раз.

Гэвин стоял, прислонившись спиной к стене, согнув одно колено и сложив руки на груди, и даже не потрудился застегнуть рубашку. Легкая испарина на ее спине превратилась в кристаллики инея. «Он как будто напоминает мне, что не закончил то, что начал».

Она отвела взгляд, слишком поздно поняв, что это может быть воспринято как признак слабости. Ей нужно выбраться отсюда. Она боялась того, что может сделать, если задержится в его присутствии еще на мгновение. Слезы казались наиболее вероятными, и будь она проклята, если позволит ему снова увидеть ее плачущей, но насилие тоже начинало казаться жизнеспособным вариантом. Когда швырнула в него лампой, ей показалось, что ее здравый смысл был уничтожен раскаленной добела яростью. Часть ее хотела убить его.

«Если ему удастся лишить меня самообладания, он победит. Я не позволю ему быть моим хозяином. Я сама себе хозяйка. Больше никто».

Он все еще ничего не сказал, поэтому она отвернулась и быстро пошла в противоположном направлении. Вэл услышала звук, который мог быть смешком, но легко мог быть предупреждением. Должно быть, последнее, потому что через несколько секунд он схватил ее за плечи.

– Я не помню, чтобы говорил, что ты можешь уйти.

– Говори, чего хочешь, или проваливай, – сказала она дрожащим голосом.

– Ах, Вэл – само очарование. Но ведь ты никогда за словом в карман не лезешь.

Вэл отстранилась, и он позволил ей. Она отступила на несколько шагов, прежде чем рискнула оглянуться. Он не двигался и наблюдал за ней с едва скрываемым весельем. На его лице появился румянец, которого раньше не было.

– Ты, – проговорила она дрожащим голосом, – ты – пятьдесят разных видов извращенцев.

– Всего пятьдесят? Вэл, ты ранишь меня.

– Я хочу уйти.

– Без твоего подарка?

– Я ничего не хочу от тебя. Я просто хочу уйти.

– Ты даже не знаешь, что это.

– Мне все равно. С тобой ничто не дается бесплатно.

Гэвин вытащил конверт из кармана брюк, каким-то образом умудрившись при этом сделать шаг ближе.

– Как это верно.

Вэл настороженно посмотрела на него, ее внимание колебалось между кусочком пергамента и его владельцем. Конверт выглядел точно так же, как приглашение, которое она получила раньше.

Однако это письмо – если это действительно письмо – запечатано воском. Ее имя было написано чернилами, которые блестели, как слюда. Она потянулась к нему, сдержала порыв и скрестила руки на груди.

– Я сказала нет.

– Я же не прошу тебя продать мне свою душу. – Он ткнул ее конвертом под подбородок. – Только не открывай, пока я не скажу.

– Как ты узнаешь? – тупо спросила она, глядя на конверт и взвешивая его в руках. Как он туда попал? Она не помнила, чтобы брала его у Гэвина.

– Что именно?

Ей потребовалось мгновение, чтобы осознать, что она сказала.

– Я... как ты узнаешь? Ч-что, если я просто прочитаю его, когда ты уйдешь?

На мгновение он, казалось, опешил, как будто такой масштаб неповиновения был выше того, что он мог ожидать от нее. Но потом Гэвин рассмеялся, и она подумала, не ожидал ли он такого ответа в конце концов. В любом случае, он так быстро восстановил самообладание, что это уже не имело значения.

– Это было бы жульничеством. Думаю, мы оба знаем, как это согласуется с твоим... моральным кодексом.

Конверт сморщился, когда она крепче сжала его.

– Я не жульничаю, – прошипела она.

Он бросил на нее многозначительный взгляд, который заставил Вэл внутренне содрогнуться. Она стиснула зубы и молилась, чтобы едва заметные движения ее тела не были такими предательскими в темноте.

– Но раз уж ты спрашиваешь, я смогу сказать, сломала ли ты печать. Возможно, не сразу... но достаточно скоро.

Она непослушно ковыряла воск, отчего красноватые крошки осыпались на пол.

– Ну и?

– Не думаю, что это в твоих интересах. Будут последствия. Залог, можно сказать, для того, чтобы обеспечить соблюдение этого соглашения обеими сторонами. – Он дернул за свою цепочку и сказал. – Особенно твоей.

Рука, державшая конверт, сжалась в кулак.

– Что...?

– Если ты откроешь конверт... если, конечно, решишь бросить мне вызов, – ты уделишь мне семь минут своего времени.

Семь минут?

– Я... я знаю эту игру, – тихо сказала она.

– Тогда мне не нужно объяснять тебе правила.

– Но... это же детская игра. Ты хочешь сыграть в детскую игру в течение... в течение семи минут? – С таким же успехом она могла бы просто поцеловать ублюдка прямо сейчас и покончить с этим. Это не хуже того, что он уже сделал с ней.

– Ты не ребенок, – сказал он. – И не связана детскими правилами – или детским воображением, если уж на то пошло. Да, теперь ты начинаешь понимать, – проговорил он, когда ее черты изменились в нечто, что, должно быть, напоминало ужас. – У тебя по-прежнему хорошее воображение, Вэл? Оно тебе понадобится... чтобы поиграть со мной.

Вэл ударила его. А потом еще раз. И еще. Не имело значения, что ему удалось увернуться от двух из них; это заставило ее почувствовать себя лучше. По крайней мере, ее атака стерла довольную ухмылку с его губ.

– Тогда забери его обратно, – отрезала она между ударами. – Забери его обратно!

– Не думаю, что тебе понравятся последствия этого. – Он ухитрился поймать один из ее кулаков и рассеянно сжал, заставив ее вскрикнуть. Она почувствовала, как он обхватил ее другое запястье. – Или, возможно... ты их ждешь.

Она пнула его ногой – сильно. Он зашипел от боли и удивления, и его хватка ослабла. Вэл выскользнула из его рук, потирая запястья. Все, что она могла слышать, было ее сердцебиение. Гэвин посмотрел на нее, слегка прищурив глаза, решая стоит ли приближаться к ней.

– Я его не открою. – Вэл сунула конверт в карман джинсов. Или пыталась. У нее не вышло с первого раза, руки слишком сильно дрожали.

– Никогда не знаешь наверняка, – задумчиво произнес он. – Всякое может случится.

И, вспомнив его недавнюю угрозу, она подавилась.

***

Лампочки не могли двигаться сами по себе. Без какого-либо сквозняка… или кого-то, кто вызвал бы этот сквозняк. В тот момент, когда эта мысль пришла ей в голову, Лиза резко развернулась, чуть не упав на своих каблуках. «Как только приду домой, отдам их на благотворительность».

– Блейк? – Она понизила голос. – Джеймс? Вэл? – Она долго колебалась. – ГМ?

Лиза потерла голые руки. Ей вдруг стало холодно, и она уже начала задаваться вопросом, не было ли где-нибудь открытого окна – здесь было довольно пыльно и отвратительно, когда кто-то схватил ее за руку сзади. Она испуганно вскрикнула.

– Какого черта? Кто там?

– Я, – сказал кто-то, совершенно не внеся ясности.

Однако она узнала голос. Только один человек был настолько несносным, настолько социально неполноценным, что счел бы это приемлемой формой приветствия.

– Джексон.

– На самом деле, – голос звучал оскорбленно – Джейсон.

– Мне все равно, хоть Санта Клаус, – холодно сказала она. – Отпусти меня сейчас же.

Он прищелкнул языком. Ей захотелось дать ему пощечину. Все, что он делал, вызывало у нее желание дать ему пощечину.

– Почему у меня такое чувство, что я тебе не очень нравлюсь?

– Наверное, потому, что это так и есть, ты, одна сплошная ошибка природы, – огрызнулась она. – Клянусь, если ты не отпустишь меня прямо сейчас...

– Знаешь, – перебил Джейсон, – ты не так глупа, как я думал. Когда впервые увидел тебя, то решил, что ты пустышка.

– Забавно, – сказала Лиза, невольно начиная пугаться. – Я считала тебя придурком.

– Но ты не дурочка, – закончил он спокойно, как будто она ничего не говорила. – Видишь ли, я подслушал часть твоего разговора с ГМ, так что знаю. Так почему же ты притворяешься той, кем не являешься?

Лиза дернула рукой.

– Отпусти, Джейсон.

– Ты правильно произнесла мое имя. Хорошее начало.

Тонкие щупальца страха захватывали ее разум. Она чувствовала, что вот-вот потеряет контроль над собой. Лиза сжала руки в кулаки, поморщившись, когда ее длинные ногти впились в ладони.

– Чего ты хочешь? – резко спросила она после бесконечного молчания.

– Партнерство.

– Обратись к своей собственной команде.

– Я бы с удовольствием, – последовал сухой ответ, – но у ГМ и Чарли свои собственные планы, а Брент... ну, Брент просто тупой. Не самый лучший материал для работы.

– Мое сердце обливается кровью за тебя, – Лиза отложила в сторону информацию о Чарли и ГМ. Ей было интересно, что они делают, когда ходят сами по себе. Использовал ли ГМ это время, чтобы преследовать Вэл? Джейсон, вероятно, знал. Он уже зарекомендовал себя как шпион. Плюс подражание тактике запугивания ГМ, в придачу. У него не особо получалось, он слишком жалок, чтобы это работало хотя бы наполовину так же эффективно.

Хотя даже половина этой эффективности могла напрягать.

– Так что отвали, – добавила она. – У меня есть своя команда, и, в отличие от твоей, мы на самом деле сплочены.

– О, действительно, – усмехнулся он. – Вэл, кажется, сама часто исчезает. И Джеймс тоже.

Что-то в его словах ее задело, хотя она не могла понять, что.

– Не имеет значения, – парировала Лиза. – У нас еще есть Блейк, и он вдвое умнее, чем ты думаешь.

Даже в темноте она увидела, как напряглось его лицо. И у нее было время подумать, черт возьми, прямо перед тем, как он набросился на нее.

***

Она уже достаточно далеко отошла, направляясь в сторону от гостиной, и теперь коридор начал расширяться, когда Вэл подошла к тому месту, где появилась лестница.

Толстый конверт сморщился, когда она повернулась, чтобы рассмотреть развилку, напоминая ей о своем присутствии.

Пыль густо висела в воздухе, и когда Вэл вдохнула в следующий раз, ее рот наполнился ею. Она закашлялась и сухо сглотнула, поморщившись от того, насколько громким был звук в тишине. Она пожалела, что не догадалась стащить бутылку воды со стола в столовой, но ее мысли, конечно, были заняты другими вещами. Она плотно прикрыла рот в тщетной попытке заглушить звук и услышала крадущееся движение, лишь частично затмеваемое ее собственным.

Она быстро осмотрела оба конца коридора, прежде чем резко повернуться на звук сверху. Вэл замерла, как кролик. Судя по стонам деревянных досок, кто-то спускался по этим ступеням. Однако, в отличие от лестницы в собственном доме Вэл, эта лестница имела небольшой изгиб, так что кто-то на одной из верхних ступеней мог видеть те, что внизу, не будучи замеченным.

«Меня видят? Смотрят на меня прямо сейчас?»

– Вэл?

Ошеломленное, испуганное выражение лица медленно сменилось облегчением.

– Джеймс?

Он шагнул вперед, и она смогла его увидеть. Его лицо было напряженным, серьезным, а руки крепко сжаты по бокам. Джеймс выглядел таким же напряженным, как и она, и это причиняло Вэл боль. Словно он испытывает те же страдания, что и она сама.

При этой мысли Вэл захлестнула волна… чего-то – не совсем привязанности или сочувствия, а скорее порыва, внушенного чувством долга и эмоциональной ответственности. Она подскочила к Джеймсу, обняла его за талию и вдохнула запах смягчителя ткани и «Олд Спайса» от его накрахмаленной черной рубашки. Это немного утешило, но не сильно.

Джеймс не ответил, но она почувствовала, как он напрягся под ее прикосновением. Она опустила руки и сделала медленный шаг назад. Пустота на его лице испугала ее.

– Джеймс?

Очень медленно он посмотрел на нее. Его глаза цвета морской пены горели мягким огнем, который просачивался в его черты, как капли воды с тающего ледника, медленно стекают в полноводный ручей. И она не могла не заметить, что он, похоже, не особенно рад ее видеть. С другой стороны, когда она видела его в последний раз, он не был другим. Потому что в тот раз, когда они встречались, она не смогла должным образом защитить его перед ГМ, несмотря на свои собственные страхи, и в порыве гнева он оставил ее – бросил ее —убежденный в предательстве до того, как она совершила преступление.

«Что если он видел, как Гэвин целует меня?»

Гэвин оставил дверь открытой. Возможно, в этом была какая-то цель. Убил двух зайцев одним выстрелом.

Или, может быть, Джейсон нарушил свое обещание, что означало бы, что она подставила Лизу ни за что.

Вэл с трудом сглотнула и еще раз украдкой взглянула ему в лицо. Теперь он смотрел на нее, и вспышка паники пронзила ее, как молния. Он знает. Ее желудок скрутило, как маленькую лодку, попавшую в отлив при шторме. Она снова опустила голову, стараясь не задыхаться. Каким-то образом он знает.

– Джеймс, я...

– Нам нужно поговорить.

Его слова и тон, которым они были произнесены, вызвали в ней волну холода.

– Я... я... могу объяснить…

– Я не хочу этого слышать, – Джеймс решительно покачал головой, и Вэл подумала, что ее сейчас вырвет. – У меня было некоторое время, чтобы подумать – потому что эта так называемая игра в значительной степени дерьмо – и... ну, я не очень хорош в таких вещах, но… – Он сердито вздохнул, и его челка негодующе взметнулась вверх. – Я вел себя как придурок. Там.

Это было так далеко от того, чего боялась Вэл, что на мгновение она могла только быстро моргать.

– Но...

– Прежде чем ты что-нибудь скажешь, Лиза уже сделала мне внушение, – добавил он. – Она думает, что я должен был принимать в расчет твои, э-э, проблемы. – Затем, видимо, поняв, что это звучит не совсем как извинения, он поспешно добавил: – И она права. В этом. ГМ вел себя еще большим мудаком, и я не должен был оставлять тебя с ним наедине, когда он доставлял тебе столько неудобств. Особенно с тем… с тем, что, э-э, случилось. – Он сделал паузу. – Я чувствую себя никчёмным идиотом.

Услышав извинения, Вэл снова застыла. Джеймс ничего не заметил.

– Я не должен был позволять ему провоцировать меня. Не должен был вести себя как тупица, но он просто такой гребаный мудак – я имею в виду, ГМ, – и мне не нравится, как он разговаривает со мной, или как он смотрит на тебя. Я имею в виду как он пытается меряться яйцами... – Джеймс взглянул на нее, казалось, только сейчас осознав глубину ее беспокойства. – Ты дрожишь, – сказал он, казалось, удивленный. Его глаза сузились. – Он сделал тебе больно?

– Нет, – сказала она слишком поспешно.

«Но он это сделал. И тебе это понравилось, ты знаешь, что понравилось. Потому что в глубине души ты испорченная. Такая же, как он. Может быть, даже больше. В конце концов, тебе виднее – ты знаешь, какой он».

– Вэл...

– Нет, – прошептала она.

Под проницательным взглядом своего парня она немного запнулась, румянец сошел с ее лица, оставив его бледным. И она покачала головой, вспоминая, как это было правильно, когда Гэвин лежал на ней, проводя тонкую грань между опасностью и смертью. Как он мог вытворять такие вещи своим ртом, которые она считала возможными только в книгах. Как она никогда не представляла, что сладкая боль может существовать отдельно от агонии, и, о, если он мог делать эти вещи ртом, что он мог сделать той самой частью своего тела?

Вэл подумала обо всем этом и вздрогнула так сильно, что чуть не споткнулась, и внезапно оказалась в объятиях Джеймса. У нее скрутило живот, болела голова, а сердце болело сильнее всего, и, прежде чем поняла это, она заплакала, хотя и обещала себе, что не будет.

Нарушать свои же обещания у нее получалось все лучше и лучше.

Джеймс выглядел испуганным. Или испытывающим отвращение. Возможно, и то и другое. Или, может быть, она просто проецировала на него свои собственные чувства. В данный момент она сама себе была противна.

– Вэл?

– Я не сумасшедшая, – прошептала она. – Нет.

– Я этого и не говорил. – Но его глаза выдавали, что он думал об этом.

Вэл отвела взгляд от его лица.

– Я знаю… Знаю, что то, что я думаю и говорю, может звучать именно так, но это не так. Как бы нелепо это ни казалось, ты должен мне поверить. Ты должен доверять мне.

«Ты должен доверять мне, потому что я больше не доверяю себе».

– Хорошо, но почему ты плачешь?

– Я не могу сказать тебе.

– Не можешь? – спросил он. – Или не хочешь?

– Я не знаю.

Она почувствовала, как он обнял ее, и зарылась лицом ему в плечо.

– Пожалуйста, прекрати. – Она почувствовала, как он обернулся, как будто боялся, что кто-то их увидит. – Вэл, пожалуйста. Не плачь. Не здесь. Не сейчас.

– Как же я ненавижу эту игру. Ненавижу белую команду. Ненавижу ГМ, – проговорила Вэл, но ее слова прозвучали приглушенно.

Джеймс еще ниже склонил голову. Даже если не совсем расслышал ее слова, он понял тон. И, естественно, предположил, что он причина, звезда, вокруг которой вращался мир его подруги.

– Прости.

Тепло его твердого тела было похоже на вход в безопасную гавань после сильного шторма. Джеймс иногда вел себя по-детски и раздражал, но это не делало его опасным. Опасность требовала более расчетливой, целенаправленной формы жестокости. «Мне нравится быть в безопасности, – сказала себе Вэл. – Мне не нравится, когда меня пугают».

Они стояли так несколько минут, и Джеймс с болью ощущал ее нежную кожу, сладкий запах ее волос, прикосновение ее груди к своей. И он понял, впервые с начала вечеринки, что они наконец остались одни. Он крепче обнял ее, притягивая ближе, а другую руку положил на талию, поглаживая промежуток между ее блузкой и джинсами. «Она чокнутая», – подумал он смиренно. Он задавался вопросом, правда ли то, что говорят, что сумасшедшие люди лучше в постели.

– Могу я поцеловать тебя?

Она кивнула. Его губы были мягкими, ненавязчивыми, и на вкус он все еще смутно напоминал сидр, который пил раньше, хотя он испортил его дыхание. Он поцеловал с неловкостью, которая была сведена к минимуму его уверенностью. Вэл закрыла глаза, и ее сердце дрогнуло от того, что одна и та же форма контакта может так сильно отличаться между двумя мужчинами.

«Мне это нравится, – вразумляла она себя. – Я предпочитаю это».

– Ох, вау. Это было... это было... Мятно, – пробормотал Джеймс, слегка улыбаясь, хотя выглядел смущенным. Но ничего не подозревающим. Ещё нет. – Ты жевала жвачку?

***

«Черт бы ее побрал!»

Шахматная фигура вылетела из его руки, на мгновение превратившись в опасный снаряд – по крайней мере, до тех пор, пока не столкнулась со стеной напротив и не упала на пол с грохотом, прежде чем закатиться под стол с тщательно расставленными шахматными фигурами, черными и белыми.

«Бежит прямо к нему, – он тяжело дышал. – Как будто он может защитить ее от меня».

Гнев снова пронзил его. Когда он с силой ударил кулаком по столу, организованные ряды шахматных фигур разлетелись в разные стороны. «Как будто она могла бороться со мной. Как будто могла сбежать, если бы попыталась».

Его лицо потемнело в ответ на какую-то личную, внутреннюю мысль, и он вздохнул.

– Нет, – сказал он вслух. – Вряд ли это уместно.

Он помолчал, наклонившись, чтобы поднять несколько осколков с пола. Набор был старым, вырезанный из слоновой кости и черного дерева, пропитанный историей – и кровью. Он обнаружил, что держит королеву. – Здесь, – заключил он, – время и место для всего.

Он сел на край кровати, его лицо было изможденным в тусклом свете. Бледные глаза вспыхнули, когда он посмотрел вниз, чтобы рассмотреть деревянный кусок резного черного дерева в своей руке. Его большой палец путешествовал по изрядно потертым зарубкам, но мысли были заняты совсем другой фигурой – из плоти, а не дерева. Светлой, а не темной. Ее вкус все еще был у него во рту, соленый и сладкий, биение ее пульса, как пряное покалывание, обжигало кончик языка.

Его живот сжался, как кулак, когда он вспомнил ощущение грубого кружева и гладкого атласа, уступающего мягкой, обнаженной коже. Он сжал пальцы вокруг черной королевы, и откинулся назад.

– Всему свое время и место, – тихо повторил он, его гнев утих, но не исчез.

Через несколько минут он сел и глубоко вздохнул. Выпустил шахматную фигуру из рук и направился к двери, задержавшись только для того, чтобы взять цилиндр со стола.

Пришло время сыграть в другую игру.

Глава 15

«Рокировка под атаку»

Ситуация, когда одна ладья, и в результате король оказывается в большей опасности в месте назначения, чем на исходном квадрате при рокировке, либо сразу, либо потому, что линии и диагонали могут быть легче открыты против него.

Джейсона задело оскорбление его интеллекта или упоминание о Блейке, вывело его из себя? Первое? И то и другое? Вряд ли это имело значение. Лиза вскрикнула, когда его хватка усилилась – его руки были на удивление сильными – посылая боль в ее живот и заставляя ее на мгновение почувствовать, как будто ей срочно нужно пописать.

– Ты думаешь, что ты лучше меня, – прошептал он ей на ухо, голос был хриплым от гнева.

И кое-чего еще – похуже.

– Не думаю, – отрезала она. – Знаю.

– Хочешь знать, что я думаю? – Не обращая внимания на ее рычание, он продолжил: – Думаю, ты кое-что переоцениваешь.

– Заткнись.

– Но что? Жизнь, должно быть, так тяжела, когда ты красива. Хотя, возможно, ты не всегда была такой хорошенькой. – Она напряглась, когда другой рукой он провел по ее груди. – Ты гадкий утенок, Лиза? Неужели какой-то парень разбил тебе сердце, решив, что ты не годишься для того, чтобы сосать его член?

Она ткнула его локтем в ребра. Сильно.

– Сука. – Он крепче обнял ее за талию. Разворачивая ее. Лиза была готова к этому. Сморгнув слезы, она со всей силы ударила его коленом в промежность. Джейсон сразу отпустил ее, выдохнув:

– Какая же ты сука, – все следы превосходства исчезли с его лица и из голоса.

Джейсон согнулся пополам, обхватив одной рукой живот, а другой зажав свое достоинство. Он задыхался. Лиза надеялась, что его стошнит. Надеялась, что он подавится.

– Как больно, – заскулил он.

– Прекрасно. – Ее глаза все еще неестественно блестели. Она сделала шаг вперед, но сохраняя дистанцию. Лиза не думала, что он снова схватит ее – не сейчас, – но она не была уверена. – Где Блейк?

– Откуда, черт возьми, мне знать?

Лиза предостерегающе приподняла ногу, сначала задрав пятку, и обрадовалась, увидев, как он вздрогнул.

– Хорошо, – нервно проговорил он. – Хорошо. Ты раскусил мой блеф. Гардеробная в прихожей. Через две двери.

Ее так и подмывало пнуть его. Мгновение они смотрели друг на друга с взаимной неприязнью, как два зверя, сцепившихся в схватке. Ее ноги все еще дрожали. Она все еще чувствовала запах мерзкого одеколона, которым он пользовался. Но больше всего ее пугало то, как легко он ее разгадал, как легко ему удалось застать ее одну. Лиза медленно попятилась от него. Она отказывалась показывать свой страх.

– Если ты еще когда-нибудь прикоснешься ко мне – почти за дверью – Я заставлю тебя – еще один шаг – сильно пожалеть. Это ясно?