Текст книги "Ужас (ЛП)"

Автор книги: Нения Кэмпбелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

– Я должна спросить родителей.

– Уверен, что они тебя отпустят. Они не хотели бы, чтобы ты мешала работе строительной бригады.

Вэл ткнула ногой в лужу, образовавшуюся у ее ног.

– Я не знаю... а вдруг им понадобится моя помощь?

– И в чем им может понадобиться твоя помощь? Ты же говорила, что весь день будешь торчать в своей комнате.

– Им может понадобиться... что-то, я не знаю. Слушай, они настороженно относятся к таким вещам. Ты же знаешь.

Джеймс был невозмутим.

– Вечеринка в большом доме на Иствуд-стрит. Нет никаких причин, по которым твои родители не отпустили бы тебя. Ты видела охрану этих домов?

«Я думала то же самое тогда, с ним».

Но пригласили друзей Вэл, но не ее? Довольно странно. Зачем Гэвину это делать? На него не похоже. Так что, возможно, это не он. Она могла бы убедить себя в этом, если бы жуткое чувство, которое она испытала в автобусе, исчезло, но оно не исчезло; оно усилилось до такой степени, что Вэл почувствовала, как невидимые глаза сверлят ее спину.

Ее письмо, приглашения ее друзей – были ли они как-то связаны?

Совпадение.

«Правда? Действительно?»

– Я не уверена, что должна идти, – запинаясь, сказала Вэл. – Это слишком странно.

– Нет, странно сидеть дома, одной.

– Мои приступы паники становятся все хуже, – прошептала она. – А что, если он случится у меня на вечеринке? Что, если я сорвусь прямо там, на глазах у всех?

– Если ты останешься дома, то считай он победил. Будь сильной, Вэл. Не позволяй ему добраться до тебя.

Как Джеймс мог говорить ей это? Будь сильной. Как будто это так просто. Как будто она должна поддерживать «потолок» своего рассудка, даже когда стены рушились вокруг нее.

– А что было в твоем письме?

– Жду тебя на вечеринке, как никого другого, – невозмутимо произнес он.

Вэл вздохнула с облегчением. Ничего похожего с ее письмом.

Тем не менее, она слышала истории о неприятностях, в которые попадали дети Иствуда на вечеринках. Неприятности, которые прикрывают их богатые семьи. Совсем не про нее.

– В котором часу?

– Э-э... – Джеймс порылся в кармане джинсов и достал слегка смятый клочок черной бумаги. Это несоответствие цветов между двумя письмами заставило Вэл почувствовать себя немного лучше. Она боялась, что он тоже будет кремовым. – Здесь сказано, что вечеринка начинается около восьми, но время окончание не указано. Хотя, наверное, чуть за полночь.

Она посмотрела на него. Ее комендантский час начинался в полночь. И точка. Никаких исключений.

– Ну же, Вэл, – взмолился он. – Это пойдет тебе на пользу.

Если Джеймс будет рядом, чтобы защитить ее, а Лиза будет присматривать за ним, она, возможно, сумеет уговорить родителей еще на час или около того.

Может быть.

Если она вообще захочет пойти.

– Хорошо, – уступила она, – я спрошу.

Глава 3

«Выжидательный ход»

Шахматный термин, обозначающий ход, с помощью которого одна сторона передает очередь хода другой. Как правило, принципиального воздействия на рисунок позиции выжидательный ход не оказывает.

Вернувшись домой, Вэл застала родителей в ужасном настроении. Рабочие устроили беспорядок, растащив штукатурку и деревянные щепки по всему дому на своих тяжелых ботинках, испортив один из любимых шерстяных ковров ее матери. Они спорили друг с другом о стоимости и о том, стоит ли им сменить бригаду строителей.

Вэл стояла в дверях и ковыряла кутикулу. Если она хочет положительного результата, то лучше подождать до завтрашнего утра, когда они будут менее раздражены. С другой стороны, если она подождет до воскресенья, то, вероятно, потеряет самообладание, а часть ее, довольно большая часть, вообще предпочла бы не ехать и хотела, чтобы они сказали «нет».

Она вошла в гостиную, обходя куски штукатурки, которые лежали на полу, как сахарная пудра.

– Эй... эм, мам? Папа? Могу я вас кое о чем спросить?

– Не сейчас, Вэл, – ответил отец.

– В чем дело? – спросила мать.

– Меня вроде как пригласили на вечеринку в эту субботу.

Как она и ожидала, новость была воспринята без особого энтузиазма.

– Где?

– В Иствуде.

– Иствуд? – повторила мать. – Кого ты знаешь в Иствуде?

Вэл пожала плечами.

– Я – никого. Джеймс пригласил меня.

– Что это будет за вечеринка? И во сколько она закончится?

Если кто-то из родителей и уступит в этом вопросе, то, скорее всего, это будет мать. Но годы сделали ее более консервативной, и она так и не простила себя за то, что позволила Гэвину практически разрушить жизнь Вэл.

– Она начинается в восемь и, вероятно, закончится около часа, – пересказала Вэл. – Возможно. Я думаю, это тематическая вечеринка.

– Ты хочешь пойти? – спросила мама.

– Не знаю. Но Джеймс, Лиза и Блейк будут там, и все они, кажется, думают, что я должна.

– Как ты собираешься туда попасть? – спросила миссис Кимбл, когда отец спросил: – Кто такой Блейк?

– Джеймс, наверное, отвез бы всех нас, – ее отец поднял бровь. – Он хороший водитель.

Ее отец выглядел обиженным.

– Я ничего и не говорил. А теперь скажи мне, кто этот Блейк.

– Он не этот. Он хороший друг Джеймса и в списке лучших учеников школы.

– Ну, если он в списке лучших, – пробормотал мистер Кимбл. – А разве тот, другой твой мальчик, тоже не был лучшим учеником?

– Роберт! – недовольно проговорила мать Вэл.

«Гэвин никогда не был моим», – хотелось ей огрызнуться. Он был слишком низок, чтобы кому-то что-то дать. Кроме того, учителя его тоже боялись. Никто в здравом уме никогда не стал бы бояться Блейка.

Мать смотрела на нее с беспокойством.

– Блейк, похоже, хороший мальчик, и, конечно, будет безопасно, если Лиза и Джеймс оба поедут.

Сердце Вэл слегка упало. Совсем не то, что она надеялась услышать. Прямой запрет был бы очень кстати.

– Кроме того, – продолжала мать легким голосом, – Иствуд – богатый район. Вэл может встретить кого-нибудь симпатичного. И у нее будет с собой сотовый.

– Мама. Мы с Джеймсом пока не расстались!

«Пока? Откуда это взялось?»

К счастью, мать не обратила на ее оговорку внимания.

– Прости, милая. Но ты не будешь встречаться с Джеймсом вечно. У тебя всегда есть выбор, вот и все, что я хочу сказать.

– Вэл не охотница за деньгами, – строго сказал отец. – Мы не воспитывали ее такой.

– Я и не говорю, что это так. Просто хочу заметить, что ей не помешает познакомиться с новыми детьми – особенно после того, что случилось, и если один из них окажется мальчиком, что ж…

– Она уже большая девочка, – поддержал отец, удивив ее. – И вполне может отправиться на вечеринку. Одному богу известно, что большинство детей ее возраста уже пристрастились и к наркотикам, и к сексу. Вэл – хорошая девочка с хорошим христианским чувством добра и зла. Она способна о себе позаботиться.

Неожиданная похвала вызвала румянец на щеках Вэл. Повинуясь внезапному порыву, она обняла его.

– Спасибо, папочка.

– Не за что, зайка, – сказал он, похлопывая ее по спине.

– А ты сама, Вэл? Ты хочешь пойти? Ты сказала, что не уверена.

– Мне снова звонили, а вчера пришло жуткое письмо.

– В таком случае, – сказала мать, – может быть, тебе лучше пойти, побыть с друзьями.

– В самом деле?

– Это гораздо лучше, чем сидеть дома одной. Возможно, мы с твоим отцом тоже куда-нибудь сходим.

– Только не забудь взять телефон, – напомнил отец.

Ни один из них не стал выяснять подробности о полученном письме, вместо этого они обошли его на цыпочках, как спящего дракона. Вэл вздохнула с облегчением. Предыдущий разговор с Джеймсом оставил ее опустошенной. Она была благодарна, что не пришлось переживать его снова.

– Наверное, – вздохнула она. – Я тогда позвоню Джеймсу, чтобы он меня подвез.

– И передай своему приятелю, что если ты не вернешься целой и невредимой, то мне придется...

– Роберт, дай «Ремингтону» отдохнуть. Она все поняла.

Моя первая вечеринка.

Раньше, когда все было нормально, она ходила на местные вечеринки своих друзей, но всегда знала большинство, если не всех, гостей, были ли они знакомыми, друзьями друзей или просто подружками с трека. Потом приглашения прекратились. Это выглядело так, как если бы инцидент сделал ее прокаженной, и все боялись подхватить мнимую заразу. Второй год прошел очень одиноко.

Сейчас все будет по-другому. Вечеринка проходит в другом районе, с другими детьми: детьми, которые не знали бы ее как Психованную Девушку или Психованную Шлюху. Она будет просто обычной девчонкой, одной из многих. Она не знала там никого, кроме своих друзей.

Вэл удивлялась сама себе. Забавно. Она не думала, что поход на вечеринку – это так страшно.

***

Телефон молчал: спящий хищник, которого можно разбудить в любую секунду. Скоро, очень скоро это произойдет. Звонок, которого он ждал, был очень важным.

Он лежал рядом с телефоном на кровати в темноте, спокойно вдыхая затхлый воздух. Дом и большая часть его имущества были приобретены в мгновение ока в магазинах подержанных товаров – или отданы по доброте сердечной его многочисленными братьями и сестрами.

Кровь не водица.

По его лицу пробежала тень. Как это верно. Неважно. Он подготовил сцену по своему вкусу. Все, что нужно сделать, – это дождаться начала представления.

Он играл со стеблем розы, позволяя ему скользить между пальцами, пока не взял цветок в ладонь. Как бы великолепна ни была погоня, иногда требовалось более мягкое воздействие: погладить добычу шелковой перчаткой, не позволить ей почувствовать железо капкана, пока не станет слишком поздно.

Его пальцы сжались, и комнату наполнил ароматный запах раздавленных лепестков. Несколько из них проскользнули сквозь его пальцы и упали на обнаженную грудь.

Скоро.

Зазвонил телефон.

Он лениво моргнул и, повернувшись, потянулся к телефону.

– Алло?

– Да? – Он с удовольствием выдержал паузу.

– Это Джеймс... Джеймс Льюис. Ты прислал мне приглашение.

– Ах, да. Прислал.

Еще одна пауза.

– Ну, я его принимаю.

– И ты сможешь приехать?

– Да. Как и Блейк, Лиза и Вэл, – он назвал ее имя среди всех остальных.

– Вэл? – он сделал вид, что удивлен, наслаждаясь тем, как ее имя звучит в его устах, густо, полно и округло, как кровь или прекрасно выдержанное вино. – Хм. Я не помню, чтобы ее имя было в списке гостей.

Это разрушило бы цель игры, не так ли? Эго бойфренда не позволяло Джеймсу присутствовать на вечеринке одному, а Вэл... Ну, он хотел, чтобы она была испуганной, но не настолько, чтобы бояться идти на его маленький званый вечер.

Он потратил много времени на письмо для нее, подбирая слова, играя с ними, как кошка с мышью. Он хотел, чтобы она подозревала, да, но не была уверена. Неизвестное пугает восхитительно сильнее, чем известное, и она действительно выглядела такой возбуждающей, когда боялась.

Ты любишь розы, Вэл? А как насчет белого жасмина?

Он был слишком нетерпелив раньше, в своей глупой юности. Теперь, повзрослев, он мог лучше обуздывать свои порывы и ценить отсрочку удовлетворения. Отсрочка сама по себе могла быть восхитительной и соблазнительной. В конце концов, разве сама охота, это не отсрочка поимки?

Раздражающий голос вырвал его из этих приятных мыслей.

– Нет. Наверное, ее не пригласили.

– Жаль.

Снова наступило молчание, на этот раз более продолжительное.

– Это значит, что она не может прийти?

– Нет, нет, приводи Вэл, если хочешь, только убедись, что она одета во все черное.

– Все черное? – Голос Джеймса звучал настороженно. – Почему? Этого не было в приглашении, которое я получил.

– Странно. Должно быть, это вылетело у меня из головы.

– Это что, какая-то тематическая вечеринка?

– Можно и, так сказать.

На этот раз Джеймс говорил уже не с напускной бравадой, а с любопытством, с любопытством и – если он не ошибался – некоторым испугом. Его улыбка стала шире. Да.

– Кто ты, чувак? Откуда ты нас знаешь? Ты ходишь в нашу школу?

– Все откроется в свое время, – тихо сказал он. – До свидания, Джеймс.

– Что? Как ты... подожди...

Он осторожно повесил трубку и заставил себя сесть. Непослушные черные волосы упали на шею и плечи, когда он потянулся, закрыв глаза, как кошка. На столе горела свеча, и пламя заплясало, когда он подошел ближе. Поднял остатки розы, с которой играл, и медленно скормил ее огню, наблюдая, как оно жадно пожирает цветок.

Закончив, погасил пламя, и комната погрузилась во тьму. Он снова лег в постель, на этот раз спать. Пока все складывалось хорошо.

Но поживем, увидим.

***

Мелодия «Макарены» громко зазвучала из рюкзака Вэл. В тишине комнаты звук оказался громким и пугающим, особенно после того, как ее нервы и так были ни к черту после всех писем.

Она рылась в старых домашних заданиях, пока не нашла телефон под какими-то смятыми нотами.

– Джеймс?

– Привет. Я только что разговаривал по телефону с хозяином вечеринки.

– Ты действительно говорил с ним? Ну и как? Он разговаривал как Гэвин?

– Ага, я позвонил ему. Он просто забыл внести твое имя в список гостей. – Вэл нахмурилась, когда Джеймс быстро добавил. – Он говорит, что все в порядке, если ты придешь.

«Как мило с его стороны».

– Как его зовут? – Вэл с трудом верилось, что кто-то помнит имена всех трех ее друзей и все еще умудряется не замечать ее. Более того, это выглядело довольно обидно, что с таким же успехом могло быть намеренным пренебрежением. Может, так оно и есть.

– В том-то и дело, – ответил Джеймс, – что он мне не сказал. Я имею в виду свое имя. Его голос тоже не показался мне знакомым, во всяком случае, не похожим ни на кого из моих знакомых.

Неприятное чувство появилось у нее в животе. На этот раз потребовалось больше усилий, чтобы подавить его.

– Тебе не кажется немного странным, что он не сказал тебе, кто он?

– Наверное. – Джеймса, казалось, раздражало ее любопытство. – Он сказал, что это тематическая вечеринка, так что, возможно, это попытка сохранить тайну. Театральные фанаты делают такие вещи.

– А что за тема?

– Понятия не имею. Слушай, это отстойно, но, по крайней мере, он стремится что-то сделать.

– Джеймс, мне это не очень нравится...

– О, вспомнил. Он хочет, чтобы мы пришли в черном. Не могу поверить, что чуть не забыл.

– Зачем...

– Не спрашивай, я не знаю. Тематическая вечеринка, помнишь? – Джеймс издал осуждающий смешок. – Мне пора, Валериэн. Заберу тебя завтра.

– Но я не...

Он повесил трубку прежде, чем она успела закончить мысль. Вэл бросила телефон на тумбочку. Похоже, в последнее время он часто так делал, обрывая ее прежде, чем она успевала вставить последнее слово.

На мгновение она подумала, не позвонить ли ему самой и не сказать прямо, что не хочет ехать. Вэл даже нашла его имя в списке контактов. Потом положила трубку и вздохнула.

Какой в этом смысл? Она уже решила пойти. Позвонив ему сейчас, она просто попытается улизнуть.

Она обдумала последние слова Джеймса. Прийти во всем черном. Интересно, почему? Черный цвет ассоциировался с оккультизмом, не так ли? Правда, был октябрь, но для Хэллоуина еще слишком рано. Господи, а что, если он сатанист?

«Это не фильм ужасов, – строго напомнила она себе и горько рассмеялась. – Сатанисты? Правда? Глупая мысль, даже для тебя. Куда более вероятна безобидная эксцентричность. Богатым людям позволено быть немного сумасшедшими».

– Я даже не хочу идти, – пробормотала она.

– Вэл? Ты что-то сказала?

– Нет, мама. Просто... просто разговариваю сама с собой. – Есть ли у нее что-нибудь черное? Она подошла к своему шкафу. Зеркальная поверхность отражала ее слишком бледное лицо. Вэл распахнула дверь и принялась рыться в вешалках. Нет, нет, нет – ага!

Она вытащила черную кружевную блузку, о которой совершенно забыла. Вэл не была уверена, куда можно ее надеть; ценник все еще болтался на рукаве.

Симпатичная, но не в ее стиле. Слишком темная. Черная атласная, с кружевной сеткой, она была украшена узором, похожим на мертвые цветы. Гвоздики, может быть, или пионы. Ее мать, должно быть, купила ее для нее. Вэл надеялась, что все еще сможет влезть. Она немного прибавила в весе с тех пор, как бросила спорт, и не могла вспомнить, когда ее мать могла купить эту блузку.

На столе снова зазвонил телефон.

Вэл повесила блузку на спинку стула. Джеймс? Нет, это не звонок от него. Текстовое сообщение. Что ж, это все объясняло. Однако она не узнала номер, а код города был не местным.

Пожалуйста, только не еще один розыгрыш.

Она выбрала в меню телефона пункт «читать». Прошла секунда, пока загружалось сообщение. Глаза Вэл расширились.

«Дебют».

«Шахматы, – подумала она. – О боже, нет, пожалуйста, нет».

Она с такой силой нажимала на кнопки, что заболели пальцы.

«Тебя зовут Гэвин?»

Ответ был почти мгновенным:

«Кто такой Гэвин?»

(Шах и мат)

Глава 4

«Антипозиционная игра»

Антипозиционная игра заключается в стремление подорвать или навредить своему положению.

Умирающий солнечный свет просачивался сквозь прозрачные жалюзи, наполняя гостиную пыльным сиянием. Он взял с буфета одну из сверкающих стеклянных чаш и отнес в спальню, где налил в нее гранатовое вино, букет которого вызывал образы железа, ягод и страсти. Очень примитивно, этого недостаточно, чтобы притупить его острые чувства. Совсем наоборот – оно заставляло его чувствовать себя более живым.

Вино было плотным и тяжелым на языке. Густое, вязкое, терпкое с металлическим привкусом. Легко понять, почему красное вино использовалось для обозначения крови в Причастии. Сходство казалось поразительным.

– Твое здоровье, – пробормотал он.

Когда алкоголь прожег путь в его крови, он еще больше расслабился. Она его заводила. Он наслаждался предвкушением боя, но время еще не пришло. Если бы она знала, как сильно он упивался ее сопротивлением, как ему доставляло удовольствие осознавать, насколько его сила превосходила ее, даже в самые отчаянные моменты. Как он до сих пор помнил вкус их смешанной крови во рту, она была бы – он улыбнулся – очень встревожена.

Она уже заключена в тюрьму. Он привязал ее к себе давным-давно, в тот момент, когда она невольно открыла ему свои слабости. Она просто не могла видеть цепи. Ещё нет.

«Скоро, – напомнил он себе. – Скоро». Взял старинные золотые карманные часы, отполированные до блеска по такому случаю. Взглянул на них. Очень скоро. Время почти пришло.

Первое впечатление – это все.

Он остался доволен, когда в последний раз осматривал дом. Ему не нужно беспокоиться – он знал, что великолепно подготовился, – но ему доставляло удовольствие восхищаться результатом своей работы.

Да, он вполне доволен, решил он, делая еще один глоток вина. Действительно, очень доволен.

Другие его гости ответили всего несколько часов назад. Они потребовали немного больше его ресурсов и убеждения, но их пресыщенное недовольство обеспечит интересное развитие игры.

Он натянул белые брюки и начал застегивать черную рубашку, не сводя глаз со своего отражения. Поверх рубашки надел белый смокинг и белый галстук, чтобы скрыть серебряную цепочку, которую носил на шее. Завершали ансамбль итальянские черные ботинки. Он просунул цепочку от часов в петличку на поясе и сунул часы в передний карман.

«Готова ты или нет, я иду искать». – Осушив бокал вина, он спустился вниз.

Поиграй со мной, Валериэн.

***

Вэл натянула через голову кружевную блузку, поправив край поверх своих серых потертых джинсов. У нее не было черных, и она начала злиться на свой гардероб, в веселых пастельных оттенках, тщетно ища однотонный черный свитер.

«Могу поклясться, у меня есть один, – подумала она, отодвигая толстовки и футболки. – Тот, который мне подарила бабушка, с цветами из бисера на спине. Он бы идеально подошел». Но в этом свитере появилась дыра. Она выбросила его в прошлом году.

Я схожу с ума.

Она уставилась на свое отражение. Прозрачные рукава и вырез сердечком совсем не подходили для октябрьского вечера. Джеймс будет раздражен, когда перестанет пялиться на ее декольте.

«Мне не следовало соглашаться на эту глупость. Только посмотрите на меня. – Тени под глазами казались темнее, чем когда-либо. – Я просто развалина».

И напугана. Так страшно. Он оставил на ней свой след. Она все еще слышала его голос в своей голове, даже сейчас.

(Рыжие так легко ранятся…)

Что скажет ее психотерапевт, если узнает, что Вэл хватается за успокоительное каждый раз как ей кажется, что она снова слышит его слова? Она схватила банку с прикроватной тумбочки и вытряхнула из нее два маленьких желтых продолговатых кусочка. «Наверное, не обрадуется», – подумала она, проглатывая таблетки, даже не запивая.

(Не позволяй мне с такой легкость пользоваться твоим положением)

Разве у нее есть выбор? Провести всю жизнь, прячась в тени?

– Мам, у тебя есть черный свитер, который я могла бы одолжить? – Вэл потянула за вырез вверх, пытаясь больше прикрыть грудь.

– Ничего, что подошло бы тебе, – отозвалась мать. – И не кричи на весь дом, Вэл!

– Прости.

Она позвонила Лизе. У Лизы куча одежды, и большая часть ее гардероба была черной. Она утверждала, что черный стройнит.

– Конечно, я могу одолжить тебе свитер, – заверила Лиза. – Нет проблем.

– О боже, правда сможешь?

– Господи, не психуй, Вэл. Это всего лишь свитер. Тебе не кажется, что платье слишком нарядно для школьной вечеринки?

– Не понимаю, с чего бы это.

Если Лиза пойдет в платье, Вэл в беде. Количество маленьких черных платьев, которыми она владела, равнялось нулю.

– Что это за платье? – уточнила Вэл. – Строгое? Потому что на мне джинсы...

– Оставайся в них, тебе идет. А я, все-таки выберу платье. Определенно. Оно шикарное, отхватила его на распродаже в торговом центре. Я собираюсь надеть его на вечеринку, потому что Томас так и не перезвонил мне по поводу приглашения. Мудак. Он будет так ревновать, когда увидит мои фотографии в Фейсбуке.

– Томас?

– Да. Парень, о котором я тебе рассказывал. В четверг? Он меня продинамил... уходи, мама! Боже, когда дверь закрыта, это означает, не приставать ко мне! Клянусь, она весь день вертелась вокруг меня, как будто думала, что ее тоже пригласят. – Лиза продолжала, понизив голос: – И она бы пошла. Вот что меня пугает. Она бы точно так и сделала.

Эта мысль действительно была ужасающей.

– О, Джеймс здесь. Лёгок на помине. – Ее голос на мгновение стал тихим, когда она убрала трубку ото рта. – Я поняла, мам! Мама. Проклятье. Извини, моя мама пристает к твоему парню. Это по-настоящему жутко. Надо идти. Я принесу тебе свитер... скоро увидимся.

Вэл еще мгновение смотрела в зеркало и вздохнула. «Я выгляжу так, словно собираюсь на похороны. – Она расчесала свои рыжие волосы и добавила немного блеска для губ. – Или в секту. Или как будто очень взвинчена».

К счастью, ее родители были на кухне, а не вынюхивали у двери ее спальни, как мама Лизы. Она смогла пройти мимо, и они не стали комментировать ее одежду.

(Я удивлен, что твоя мать позволила тебе поиграть с большим плохим волком)

– Повеселись, Вэл! – прокричала мама, услышав, как открылась входная дверь.

– Помни, о чем мы говорили, – добавил отец.

«Как я могла забыть?»

– Я помню!

Джеймс заехал за ней на отцовской «Хонде» 97-го года выпуска. Нервозность Вэл возросла, когда она увидела, во что одеты ее друзья: во все черное, никакого серого, и так официально. На Лизе коктейльное платье без бретелек; Блейк – в футболке с воротником и штанах; Джеймс – в тех же самых свободных брюках и рубашке, которые он надевал на выпускной на прошлой неделе, за вычетом галстука.

Когда она села впереди, Лиза передала ей укороченный свитер, который Вэл сразу натянула. Она обвязала ленту вокруг талии, и из-за этого ее бюст стал выглядеть еще больше, на ее собственный вкус. Лиза любит такое. Подтянув края как можно плотнее, Вэл сдалась и завязала бант, сделав мысленную пометку не наклоняться.

– Я не слишком ужасно одета?

– Ты прекрасно выглядишь. Твоя блузка великолепна сочетается с этим свитером. Ты выглядишь шикарно.

–Да, ты просто класс, – согласился Джеймс, взглянув на нее – во всяком случае, на ее грудь, – прежде чем снова перевести взгляд на дорогу.

– Но эти джинсы скорее серого цвета. – Она ущипнула джинсовую ткань. – Светло-серые.

– Вэл, – заявил Джеймс, – Успокойся. Он не запретит тебе войти только потому, что твоя одежда на пару оттенков светлее.

– Ты выглядишь очень мило, – застенчиво согласился Блейк.

Им было легко отмахнуться от ее беспокойства, когда все они были одеты в черное. Вэл откинулась на спинку сиденья. Поездка не обещала быть короткой; у нее достаточно времени, чтобы насладиться своей неуверенностью.

Лиза и Блейк болтали об общем учителе, который им обоим не нравился, и Джеймс неизбежно врывался каждые несколько секунд или около того с шуткой или каким-нибудь неуместным замечанием, которое заставляло их всех взрываться смехом. Никто из них не предпринял никаких особых усилий, чтобы втянуть ее в разговор, и настроение Вэл упало еще больше. Неужели так будет весь вечер?

По другую сторону стекла небо было черным, как смоль, даже звезды оказались скрыты тяжелыми облаками. Сегодня новолуние, скрытое тенью облаков там, где должен виднеться серебряный месяц. Вэл вспомнила, что где-то читала, что видеть новолуние в первый раз через стекло – плохая примета. «Прекрати это. Прекрати сейчас же».

Расстояние между домами росло, и сами дома начали резко увеличиваться в размерах. Даже автобусы не отваживались заезжать так далеко.

Джеймс взглянул на приглашение, приклеенное к приборной панели, и припарковался на круглой грязной поляне. Она была почти пуста, за исключением нескольких машин. Вэл затаила дыхание, выдохнув только тогда, когда увидела, что «Камаро» 77-го года среди них нет.

– Вот мы и добрались... Я думаю, – объявил Джеймс, звуча неуместно среди безлунного неба и тихой пыльной дороги. Незваные гости.

Вэл обратила внимание на дом. Он был очень большим. В стиле Тюдоров, с замысловатыми кирпичными узорами на белых стенах. Перед крыльцом росли кусты роз, и она насчитала несколько разных цветов, включая желтый, коралловый и белый. «Боже, это похоже на что-то из сказки», – подумала она.

Но что это – замок принца или коттедж ведьмы?

– А где ведьмы? – пробормотал Блейк, и Вэл подпрыгнула, глядя на него, одновременно удивленная и странно довольная. По крайней мере, еще один человек был на той же волне.

– Пока не вижу, – с благодарностью ответила она.

Джеймс открыл дверь для нее и Лизы, которая невесело хихикнула и заявила, что невозможно прилично выйти из машины в таком коротком платье. Вэл закатила глаза. Блейк выбрался сам. Все четверо направились к входной двери, но Джеймс остановился перед одним из розовых кустов. Когда он наклонился, его намерения стали ясны.

– Джеймс, не надо! Не трогай.

Слишком поздно. Он сломал стебель.

– Они не заметят отсутствие одной жалкой маленькой розы.

– Вполне могут. – Она беспомощно смотрела, как он вертит желтый цветок в своих неуклюжих руках. Разве нет сказки, где все приводилось в движение одной украденной розой?

– Смотри, это твой любимый цвет.

Он помнит. Она попыталась выглядеть суровой.

– Джеймс…

– Роза для розы. – Он осторожно вставил цветок в ее рыжие волосы, и на этот раз Вэл не смогла сдержать улыбки. Она взглянула на его руку, переплетенную с ее, и Джеймс ее быстро убрал.

– У тебя кровь идет!

– Вероятно, он укололся о шип, – предположил Блейк.

– Он может заразиться. У кого-нибудь есть обеззараживающее средство? Бинт?

Лиза многозначительно посмотрела на свой крошечный клатч.

– Я что похожа на девушку, что таскает с собой аптечку?

Джеймс пожал плечами и поднес руку ко рту, чтобы слизнуть кровь. Вэл вздрогнула, и что-то... нет, какой-то обрывок воспоминаний пронесся перед глазами, и на мгновение ей показалось, что она почти вспомнила.

– Желтый, должно быть, означает осторожность, – пробормотал он.

– На самом деле, – произнес новый голос, – желтый цвет означает неверность.

К увитой плющом решетке прислонился молодой человек. Он стоял спиной к рамам, и его ноги выглядели бесконечными. Должно быть, он выше шести футов ростом.

Он смотрел прямо на них, давая Вэл беспрепятственно рассмотреть его лицо. У него были ясные, бледно-серые глаза, которые, казалось, вообще не имели цвета, а волосы были такими же черными, как их одежда. Резкий контраст с его светлыми глазами и более светлой кожей. Вэл с трудом сглотнула. Он ужасно похож на…

Нет, нет, лицо было другим. На самом деле все другое.

Однако сходство казалось поразительным. Достаточно, чтобы у нее пересохло во рту. Прошло много лет с тех пор, как она видела его в последний раз, и Вэл предполагала, что он мог измениться, или ее память изменилась, но...

Нет, Гэвин носил очки.

«Может быть, ему сделали корректирующую операцию или на нем контактные линзы».

Но этого не могло быть, потому что его лицо выглядело другим.

«Лица могут меняться с возрастом».

«Ты хочешь, чтобы это оказался он? – Ей хотелось закричать на себя. – Это то, чего ты хочешь? Хочешь вспомнить, что произошло три года назад?» – Она не могла отвести от него глаз.

Блейк посмотрел на нее, быстро нахмурившись, и Вэл заставила себя посмотреть на свои туфли. «Это не он», – решила она, и теперь, когда оторвала взгляд от его лица, заметила его одежду, и ее охватило новое беспокойство. Разве хозяин не велел им одеть черное? Все черное?

– Неверность? – проговорил Джеймс.

– О да, – подтвердил мужчина, который выглядел смущающе похожим на Гэвина, все еще улыбаясь. – Измена, знаешь ли. Или умирающая любовь. – И Вэл могла бы поклясться, что он смотрел прямо на нее, когда говорил это, и что ей подмигнул.

Она сердито встретила его взгляд, пытаясь не обращать внимания на то, как в панике трепещет ее сердце в груди, или на воспоминания, нахлынувшие из темных мест, куда они были изгнаны все эти годы, и задалась вопросом, на что он намекает? Что она будет изменять? Или что Джеймс сделает это?

Или он хочет, чтобы я изменила с ним?

Эта мысль пришла из ниоткуда, и что бы Вэл ни делала, она не могла прогнать ее. Она чувствовала себя почти такой же виноватой, как если бы Джеймс поймал ее на месте преступления. «Тут что-то еще...», – она только что поняла. Тело Гэвина не было таким... подтянутым.

– Кем, черт возьми, ты себя возомнил? – взорвался Джеймс.

Он холодно улыбнулся, и его лицо утратило часть дружелюбия, но не веселья, и ее убежденность снова поколебалась. Вэл была уверена, что Гэвин отреагировал бы совсем по-другому. Он был вспыльчивым, непредсказуемым и безжалостным. Этот мужчина – айсберг. Голосом, холодным, как утренний мороз, он сказал:

– Я ваш хозяин.

***

Интерьер дома был изысканным. Восточные ковры и мириады ваз цветов всех оттенков выстроились вдоль подоконников, где они наверняка росли на солнце. Мужчина шел быстрым шагом, не давая им раздумывать, но Вэл уловила достаточно, чтобы понять, что семья была состоятельной.

– Прости, – начал Джеймс, – я не знал...

– Все в порядке, – сказал мужчина, не оборачиваясь. – Я принимаю твои извинения.

«Кто он?»