Текст книги "Самая темная нота (ЛП)"

Автор книги: Нелия Аларкон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Я визжу так, будто он бросил меня в ванну, полную живых осьминогов. Фу. Я точно знаю, что происходило в этой кровати секунду назад, и не хочу, чтобы что-то из этого касалось моей кожи.

Разъяренная, я вскакиваю на ноги.

– Кем, черт возьми, ты себя возомнил?

– Разве ты не помнишь, Брамс? Пока ты в Redwood Prep, ты принадлежишь мне.

– Я никому не принадлежу.

– Вот тут ты ошибаешься, Кейди. – Его янтарные глаза сияют. – Ты. Принадлежишь. Мне.

– Извини, что лопнула твой садистский пузырь, Датч, но я не твоя собственность. Ты не можешь просто так, – мой голос повысился, когда мой темперамент взорвался, – командовать мной.

– Именно это я могу и буду делать. – Жестко говорит он.

– Какого черта тебе от меня нужно? – Я бросаюсь к нему. – Ты весь день поливал меня льдом, а потом разозлился, когда увидел, что я танцую с кем-то другим? Выбери себе чертову сторону и придерживайся ее!

Его бровь напрягается. Датч обычно так хорошо умеет сдерживать свои эмоции, но сегодня я вижу, как они бурлят прямо под поверхностью. Он не просто злится. Он кипит. Ярость настолько темная и бурная, что ее невозможно контролировать. Как будто часть его самого выходит из-под контроля.

Я должна бояться. Он достаточно большой и сильный, чтобы переломить меня пополам. Но я кое-что понимаю, когда вижу его эмоции в обнаженном виде.

Он слаб.

Уязвимый.

Человечный.

Он борется со мной, да, но на самом деле он борется с самим собой. На нем повсюду шрамы – от вены, выпирающей на шее, до раздувающихся ноздрей.

Он не самоуверенный бог из Redwood Prep.

Он такой же, как и я, измученный, конфликтный и чертовски сломленный.

Я улыбаюсь, и это, кажется, разжигает в нем пламя. Его бурный взгляд устремляется на меня.

– Ты думаешь, это смешно?

– Я думаю, что ты жалок. – Выплевываю я.

Его губы сжимаются, превращаясь в тонкие линии.

– Ты ведешь себя так, будто тебе принадлежит весь Redwood Prep, но ты так боишься меня. Боишься рассказать мне, что я с тобой сделала. Почему ты так меня ненавидишь?

Он отворачивается, его челюсть сжимается.

– Ты действительно думаешь, что впечатляешь тем, что мучаешь кого-то вроде меня? Ты бегаешь вокруг, превращая мою жизнь в ад, и ради чего? Что может быть у такой бедной девушки, как я, чтобы большой плохой волк из Redwood Prep забрал ее?

Он хватает меня за плечи и притягивает к себе. Я чувствую, как его сердце бьется о грудь.

– Ты знаешь, чего я хочу. – Выдавливает он из себя.

Мой взгляд падает на его губы. За его навязчивым желанием выгнать меня из Redwood Prep стоит нечто большее. Я чувствую это.

– Почему ты хочешь, чтобы я ушла? – Шепчу я.

Вместо ответа Датч пристально смотрит на меня. Его взгляд мучителен. Как будто я наблюдаю за тем, как его разрывает на две части.

Я приподнимаюсь на цыпочки, мои губы в дюйме от его губ.

– Скажи мне, Датч.

Он рычит во все горло.

Жар между нами мне не чужд, но сегодня он другой. Температура растет, медленно, неуклонно, как ноты перед кульминацией песни.

Мое дыхание становится глубже, когда Датч подходит ко мне ближе, проникая в мое личное пространство.

– Прекрати испытывать меня, Кейди.

Я так увлеклась им, что только через секунду понимаю, что запустила руки под его рубашку. Он перехватывает мое запястье, его челюсть сжимается.

Я уже чувствовала этот всплеск желания раньше – в гримерке, когда он поцеловал меня, и когда у нас был тот момент в кофейне. В обоих случаях я смогла сдержаться, но не знаю, смогу ли сейчас.

Датч выглядит как неудачное решение. Его рубашка черная, как и брюки. Он – тьма в движении, внушительный и в то же время невероятно притягательный. Когда он смотрит на меня, кажется, что я обнажена. Как будто нет ничего, что я могла бы скрыть от его глаз.

Эта связь, во всей ее пульсирующей разбитости и острых краях, – то, чего я хочу. Как и музыка, заполнившая меня, когда я была внизу, – может, я и не испытывала ее раньше, но она мне знакома. Моему телу. Моей душе.

Я жажду ее.

Больше его.

Моя кожа оживает, когда я чувствую, как сильные пальцы Датча проникают под пальто и стаскивают его с моих рук. Фальшивые перья щекочут и ласкают мою кожу, а затем собираются в лужицу у моих лодыжек.

Все еще наблюдая за мной, Датч прижимает руку к моей спине. Шелк встречается с горячей плотью, и в мои легкие врывается поток воздуха. Он грубым движением притягивает меня к себе, вдавливая в свое скульптурное тело.

– Почему ты надела это платье?

Это не столько вопрос, сколько ругательство.

Я не успеваю подумать об ответе, как его губы ложатся на мои. Внутри меня поднимается жар, пульсируя собственным пульсом и посылая сигналы желания по всему телу.

Я скольжу руками по его талии и толкаю в спину, подталкивая его ближе к себе. Настолько близко, что я могу чувствовать все.

Это ново и волнующе. Я никогда не подпускала к себе так близко мальчиков, как подпустила Датча. Мы вдыхаем друг друга, тонем друг в друге. Кислорода не хватает, чтобы остаться в живых.

Песня, доносящаяся снизу, проникает сквозь щель в двери, наполняя комнату чувственным ритмом. Я приникаю к его рту, желая ощутить его вкус.

Этот поцелуй отличается от того, что был у нас в раздевалке.

В тот раз я не была собой – своей настоящей.

И Датч был нежен с ней. Другой мной.

Сегодня он не такой. Он задирает мое платье и трет меня руками. Потом он сжимает меня. Сильно. Я стону, и он рычит на меня, прежде чем задрать рукава моего платья и провести языком по моей груди.

Я впиваюсь пальцами в его плечи. Горячие, отчаянные ощущения проносятся сквозь меня, слишком быстро, чтобы я могла их сдержать. Слишком сильно, чтобы я могла справиться с ними.

Его имя срывается с моих губ, и он приподнимается, с силой впечатывая меня головой в стену. Может быть, я вижу звезды. А может, я слышу фейерверки. Не знаю. Я просто целую его глубже, а он присасывается к моей нижней губе, заставляя мои колени подкоситься.

Без предупреждения Датч подхватывает меня и опускает на зеркало в туалете. Его губы не покидают мои ни на секунду.

Я уже слишком далеко, чтобы остановить это. Я давно соскользнула с края обрыва. Теперь я могу только падать, ожидая неизбежного, болезненного падения на дно.

Только это не больно. Пальцы, которые приземляются на меня, оставляют колючки удовольствия везде, где они касаются. Его ласки горячи и терпеливы, когда он гладит мои внутренние стороны бедер.

Мое сердце бьется о ребра. Я раздвигаю ноги еще шире. Я никогда раньше не спала ни с кем. Никогда не проходила дальше второй базы. Но если Датч перестанет прикасаться ко мне, я думаю, что могу умереть.

– Датч. – Стону я.

Его глаза внезапно распахиваются, и он смотрит вниз, на мое лицо, словно ища что-то. Когда он не находит его, из глубин поднимается зверь, который никогда не заходит слишком далеко, прямо у меня на глазах. Его ледяное выражение возвращается, и он отводит руки назад как раз в тот момент, когда они собираются...

– Проклятье. – Он ругается. – Хватит с меня твоих мыслей. – Он отступает от меня, его плечи напряжены. – Мне достаточно тебя в моей школе. Мне достаточно тебя в Redwood, Брамс.

Я быстро смыкаю ноги, стыдясь потребности, которая горит во мне даже сейчас, под его яростным презрением. Выбив пламя быстрым шагом, я спрыгиваю с комода и бросаю на него взгляд.

– Ублюдок.

Я поправляю бретельки платья и бегу через комнату. Слезы унижения горят в моих глазах, и я не хочу, чтобы он это видел.

– Остановись.

Я не хочу, но ноги как по команде замирают.

Датч топчется передо мной. Его глаза все еще темные от желания, и один взгляд на его брюки говорит мне, что драться – это последнее, что он хочет сейчас делать.

Я не знаю, рада ли я, что он остановил нас, или мне следовало пронестись дальше и убрать его с дороги. Знаю только, что он сводит меня с ума, и я хочу выкинуть его из головы так же, как он хочет выкинуть меня из своей.

Датч достает из заднего кармана чек. На нем безумное количество нулей, и у меня разбегаются глаза.

– Что это, черт возьми, такое?

– Он твой. – Мрачно говорит он. – И не только это. Я поговорил с другом моего отца. Как только ты покинешь Redwood, ты сможешь поступить в новую школу.

– Это то, о чем я думаю? – Я насмехаюсь. – Ты пытаешься откупиться от меня прямо сейчас?

Датч хмурится, глядя в точку прямо над моей головой.

– Я знаю твою ситуацию, Кейди. Я говорил с твоей сестрой...

Я скриплю зубами. – Ты говорил с моей сестрой?

Опасное чувство нарастает в середине моей груди, предупреждая меня о том, что я нахожусь на грани совершения убийства.

– Тебе нужны эти деньги. Я знаю, что нужны. Твоя гордость не стоит того, чтобы доказывать мне свою правоту.

Он выдыхает, его точеная челюсть сжимается и разжимается.

– Я ненавижу тебя.

Его глаза горят.

– И поэтому ты хныкала, называя мое имя три секунды назад?

Безумный смех вырывается из моих губ, когда все встает на свои места.

– Значит, таков был план, да? Заманить меня сюда, чтобы я сняла для тебя платье? Повеселиться со мной, прежде чем расплатиться?

Он поворачивается, отдавая мне свою спину.

– У каждого есть своя цена. У таких, как ты, всегда есть цена.

Его слова привели меня в ярость.

– Поскольку я бедная, ты думаешь, что я настолько отчаянная, чтобы позволить тебе трахнуть меня, а потом принять твои деньги? – Я вздернула обе брови. – Кем, черт возьми, ты себя возомнил?

– Кейди.

– Не называй меня Кейди, черт возьми!

– Я не знаю, что за фантазию ты выстроила в своей голове обо мне, но я не какой-нибудь чертов прекрасный принц.

– Нет, ты – злодей.

А я идиотка.

Самая большая на планете.

Наступает тишина, пока мы смотрим друг на друга.

Моя грудь вздымается и сжимается.

Его глаза опускаются туда, и он с усилием отводит взгляд.

– Даже если бы я трахнул тебя сегодня ночью, это ничего бы не значило. – Говорит Датч так, словно ему нужно разъяснить это больше самому себе, чем мне. Он поворачивается ко мне лицом. – Я пытаюсь покончить с этим, пока не стало еще хуже. Веришь или нет, но это милосердие.

Мне хочется снять каблуки и ударить его ими по голове. Показать ему, каково это – милосердие.

Я подхожу к нему и шиплю: – Можешь забрать свои деньги и засунуть их себе. Я не уйду из Redwood Prep. Никогда.

Его глаза сужаются.

Я распахиваю дверь и выхожу, оставляя позади свое разбитое сердце и свою глупость.

Джинкс: Обменяй секрет на секрет. Не хочешь рассказать мне, что произошло между тобой и Датчем на сегодняшней вечеринке? Пытливые умы хотят знать. Будь осторожна с молчанием, Каденс. Если ты не опередишь историю, история раздавит тебя.

25.ДАТЧ

Я хватаюсь за изголовье кровати, когда она сильно и быстро врезается в стену. Каждый удар громче, чем барабан Зейна, когда он играет соло.

Удивительно, что изголовье не раскололо штукатурку, и хотя я должен быть больше занят девушкой, которая сейчас подо мной, строя рожицы, показывающие, что она действительно хорошо проводит время, мои мысли застряли на прочности затирки, поэтому я не думаю о девушке, которая действительно у меня на уме.

Или о девушках. Во множественном числе.

Потому что я чертовски люблю их обеих.

Что бы это, черт возьми, ни значило.

– Твоя очередь, Датч. – Бормочет Криста. Я опускаю взгляд и стараюсь не скривиться. На нижней губе у нее большой шов, что ничуть не помешало ее выступлению. По крайней мере, так гласят слухи.

Я должен быть рад узнать это сам, но я не рад.

Всего несколько минут назад Каденс была здесь и кричала на меня.

А за несколько минут до этого она выкрикивала мое имя, как чертова дразнилка.

Может, это была плохая идея – приводить Кристу в ту же комнату.

– Я закончил.

Ошеломленные глаза встречаются с моими.

– Но...

– Уходи. Сейчас же.

Она замирает.

– Мне нужно повторять? – Я рычу.

Криста перекатывается в сидячее положение. Я уже выяснил, что ее губы – не единственное, что в ней фальшиво. Мое внимание привлекли две огромные дыни, которые сейчас перекатываются по ее груди.

Мне нет до них никакого дела.

Она насмехается. – Что, черт возьми, с тобой не так?

Я злобно смотрю на нее.

– С тобой больше не весело! – Она надувается, и это еще больше привлекает мой взгляд к ее зашитому рту.

– Хочешь повеселиться? Спускайся вниз.

Вечеринка в самом разгаре. Музыка сменилась на дискотеку, и пьяные возгласы разносятся по всему второму этажу.

– Датч. – Криста ползет по кровати ко мне, словно что-то из фильма ужасов.

Я пристально смотрю на нее. Должно быть, у нее память как у рыбы. Неужели она забыла мой приказ убираться к черту?

– Ты никогда не бываешь таким. – Криста проводит наманикюренными ногтями по моей груди.

В этом есть доля правды.

Я не отказываюсь от хорошей игры.

Это говорит о том, что Каденс запутала меня в своих мыслях больше, чем я думал.

Проклятье.

Я провожу рукой по лицу. Когда я увидел ее на танцполе, что-то внутри меня потемнело. Я потащил ее наверх, чтобы отдать ей деньги. Я сказал себе, что не собираюсь ее целовать. Не собираюсь прикасаться к ней. И знаете что? Я поцеловал ее. Я прикоснулся к ней. И я хотел большего.

Но я не могу. Она отвлекает. И чем дольше она рядом, тем больше страдают те, кто мне дорог.

Достаточно того, что, пока Сол сидел в чертовой камере, я носился по Redwood Prep, прижимал Каденс к кофеваркам и переживал из-за ее боязни сцены. Теперь, когда я знаю, в каком отчаянном положении он находится, я больше не могу сдерживаться.

Вот почему я не погнался за ней, когда она ушла с вечеринки сегодня вечером. Именно поэтому я не оттолкнул Кристу, когда она прижалась ко мне внизу, потерлась о мои джинсы и прошептала, что нам нужно уединиться.

Я думал, что смогу вычеркнуть Каденс из своей системы. Но каждый раз, когда я закрываю глаза, у меня за веками татуируется ее лицо.

Не Рыжей.

Не Кристы.

Ее.

Я в полной заднице.

– Ты же не можешь всерьез увлечься этой стипендиаткой.

Криста ахнула.

Черт. Если она не уйдет, тогда уйду я.

Соскочив с кровати, я хватаю джинсы и влезаю в них. Криста сердито смотрит на меня, скрестив руки и повернув голову в сторону. Она похожа на ребенка, который закатывает истерику.

– Ты еще пожалеешь об этом, Датч. – Предупреждает Криста.

Черт, я уже жалею.

Я спускаюсь по лестнице и выхожу к бассейну. Девушки в бикини играют в салочки, визжат и смеются. Плеск воды громче музыки.

– Это было быстро. – Поддразнивает Зейн, ухмыляясь.

Две девушки устроились по обе стороны от него. Он обнимает одну из них между бедер, а другая практически облизывает его ухо.

Финн в бассейне «учит» девушку плавать. Хотя больше похоже на то, что она теребит его под водой.

Я беру пиво, которое предлагает мой близнец, и отхлебываю его.

– Как там Криста? – Зейн, такой же любопытный, как и он, допрашивает меня. – Все эти, – он жестом показывает на свой рот, – филлеры что-то изменили?

– Не особо. – Рычу я.

– Облом. – Он качает головой и вздыхает.

Через балконные двери я вижу Бейба– хозяина этой вечеринки, с его языком глубоко в горле какой-то девушки. Эта девушка – не Каденс, но меня это все равно бесит.

От того, как он сегодня измывался над Каденс, я покраснел. Она выглядела так, словно получала удовольствие. Я никогда раньше не видел у нее такого выражения лица, и тот факт, что она так смотрела на него, заставил меня действовать без раздумий.

Я рад, что моя репутация опережает меня. Если бы качок не отстал на танцполе, я бы дал ему повод.

Что-то в ней заставляет меня нарушать все правила.

Зейн бросает взгляд в ту сторону, куда я смотрю, и ухмыляется.

– Он и Кейди хорошо смотрелись вместе. Может, стоит дать ему поговорить с ней в следующий раз. Кажется, они поладили.

Я смотрю на него сверху вниз, одним своим выражением лица заставляя его сказать еще хоть слово.

Финн вылезает из воды, чтобы присоединиться к нам. Я бросаю ему полотенце, и он принимает его, кивнув в знак благодарности.

Зейн целует каждую из девушек в губы, а затем прогоняет их. Когда мы остаемся одни, он наклоняется вперед.

– Что мы теперь будем делать? У нас есть всего пара дней, чтобы спасти Сола.

Я смотрю на холмы вдалеке.

Финн небрежно проводит рукой по волосам.

У меня нет ответа, который они захотят услышать.

– Придется прибавить обороты.

Финн бросает на меня обеспокоенный взгляд.

Зейн выглядит обеспокоенным.

Не то чтобы у нас был выбор. Какая, черт возьми, альтернатива? Пусть Сол гниет в этом лагере, а Каденс беспрепятственно разгуливает в Redwood.

– Я всегда буду верен Солу. Но ты же слышал о ее домашней ситуации. – Говорит Зейн. – Ее мать была в полном дерьме при жизни и, вероятно, еще больше испортилась после смерти. После того как Виола обронила эти намеки, я немного покопался. Вам лучше не знать, с какими людьми ее мама связывалась перед смертью.

– Может, нам стоит остановиться на этом. – Говорит Финн.

Я слышу в его голосе мольбу не переступать черту.

Но я качаю головой.

– Если бы она была умной, ей следовало бы взять деньги. Сейчас она упрямится. У нас нет другого выхода, кроме как действовать более радикально.

Финн хмурится на меня.

– Возможно, она не хотела брать деньги у тебя. – Он хмурится. – Я же говорил тебе, что мы должны были послать Зейна поговорить с ней вместо этого.

– Так и было задумано, пока наш пещерный житель не поддержал ее наверху. – Зейн закатывает глаза.

– Я увидел возможность и воспользовался ею.

– Неа. – Зейн делает глоток пива. – Ты увидел, как другой мужчина прикасается к ней, и потерял голову. Есть разница.

Ненавижу, что он видит меня насквозь.

– Ну что, ребята, у вас есть какие-нибудь светлые идеи? – Огрызаюсь я.

– Мы продолжим попытки с директором Харрисом. – Говорит Зейн. – Если понадобится, подключим отца.

– Мы сожгли этот мост. – Я усмехаюсь.

– Какой? – Спрашивает Финн.

– Оба. Если они увидят, что мы в отчаянии, то специально дадут нам отпор.

Мои братья снова замолкают.

Я постукиваю пальцами по ручке шезлонга. Глаза Каденс, когда она отчитала меня сегодня вечером, впечатались в мою голову. Я понятия не имею, когда она начала меня доставать, но это совсем не так, как Рыжая.

Я охотно отдал этой пианистке часть себя. В случае с Брамс я не хотел, чтобы она врывалась. Не просил об этом. Я борюсь с ней каждым вздохом своего тела. Каждый мускул, каждый нерв. Каждая вена.

Я сутулюсь на своем месте. Беспокойство моих братьев подпитывает мое собственное. Я ненавижу, что мы не все согласны с тем, как с этим справиться. Но я не могу позволить их страхам или своим собственным эмоциям поколебать меня.

Я обязан хранить верность Солу. Его печаль была ощутима в ту ночь. Он впутался в ситуацию, которая сложилась не по его вине, и все же взял на себя ответственность за нее. Именно он страдает от всех последствий.

Мне нужно вытащить его оттуда.

Никто не может помешать этому. Как бы сильно я ее ни хотел.

– У нас нет времени на размышления. – Говорю я братьям. – Она должна получить холодный жесткий удар реальности. Быстро.

Финн бросает на меня отрезвляющий взгляд.

Я вскидываю бровь. – Мы согласны?

Зейн смотрит на землю.

Финн втягивает губы.

– Неважно, согласны ли мы. – Я поднимаюсь на ноги. – Я разберусь с этим так или иначе.

В этой войне нет места сочувствию. Может, мои братья и поддались чарам Брамс, но если я один останусь в живых, то так тому и быть.

Я сожгу все дотла, чтобы положить этому конец.

Даже если для этого мне придется сжечь себя вместе с ней.

26.КАДЕНС

В понедельник в школе из моего шкафчика выскользнула записка.

Встретимся у бассейна перед первым уроком.

Записка написана мужским почерком и подписана просто «Датч».

Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь понять, не смотрит ли он. Странно. Оставлять записку в шкафчике – это не в стиле Датча. Он либо напишет мне сообщение, либо появится из ниоткуда и перекинет меня через плечо, как неандерталец.

Вытащив телефон, я отправляю ему сообщение.

Почему ты хочешь встретиться со мной у бассейна?

Ответа нет.

Разумнее всего было бы полностью проигнорировать это сообщение, но у меня такое чувство, что если я так поступлю, то месть, которую планирует Датч, будет в десять раз масштабнее и в десять раз публичнее.

Школа уже гудит благодаря тому, что он затащил меня на второй этаж на вечеринке. Я даже не хочу знать, какие слухи сейчас ходят о нас. Лучше разобраться с ним вдали от посторонних глаз, чтобы это безумие закончилось тихо.

Бассейн находится в противоположном конце школы, где расположены футбольное поле и спортзал. Коридор пуст, когда я прохожу мимо.

Мои шаги гулкие. Кажется, что мое дыхание отскакивает от стен. Я гадаю, где же все, пока не замечаю знак строящегося здания.

Это все объясняет.

Когда я подхожу к бассейну, в моей голове начинают звенеть тревожные звоночки. Я никогда не училась плавать, поэтому держусь на здоровом расстоянии от этой смертельной ловушки.

Отойдя подальше от воды, я оглядываюсь по сторонам. Бледно-голубые отблески пляшут на стенах. Трибуны пусты, и в воздухе витает тонкий намек на пыль. Датча нигде не видно.

Я поворачиваюсь кругом. Что-то не так. Решив на этот раз прислушаться к голосу, кричащему в моей голове, я не задерживаюсь.

Я делаю шаг к двери, когда сзади раздается шаркающий звук. Не успеваю я обернуться, как две руки врезаются мне в спину. Я вскрикиваю и падаю вперед.

Инстинктивно я вскидываю руки, пытаясь удержаться в вертикальном положении.

Но мне не удается восстановить равновесие.

Я со шлепком падаю в воду и быстро тону. Паника заполняет мое тело. Я цепляюсь руками за воду, пытаясь выбраться на поверхность.

От моих ударов ногами и рывков образуется тонна пузырьков, но они не толкают меня вверх. Наоборот, кажется, что я погружаюсь все быстрее.

Глубже.

Еще глубже.

Я не могу дышать.

Мои легкие горят.

Спасите меня. Кто-нибудь, спасите меня.

Но вокруг никого нет. Все знаки не позволят людям даже приблизиться к этому месту. Я была идиоткой, поверившей Датчу. Это я втянула себя в его опасную игру.

Пожалуйста.

Борьба во мне начинает ослабевать. Я чувствую себя все более и более измотанной. Хотя я прилагаю все усилия, чтобы махать руками и ногами, это не помогает.

Правда бьет мне в лицо.

Я умру.

Здесь.

В Redwood.

В одиночестве.

Единственное, о чем я думаю, – это о сестре и о том, кто позаботится о ней, когда меня не станет.

Мне жаль, Вай.

Лучше бы я никогда не приезжала в Redwood.

Темнота застилает мне глаза, лишая меня гнева и последнего вздоха.

ДАТЧ

– Шевелитесь! – Кричу я, прорываясь сквозь толпу, которая рассыпается передо мной. Дети оборачиваются и смотрят на меня широко раскрытыми глазами.

Какого черта?

Неужели они не понимают, что я говорю?

– С дороги!

Я мчусь по коридору, сбивая с ног всех, кто имел глупость остаться на моем пути. Проскочив через заднюю дверь, я срезаю путь к спортивному залу.

С ней должно быть все в порядке. Она должна быть в порядке.

Это единственная фраза в моей голове.

Я ехал в школу, когда пришло сообщение от Каденс. Сначала я подумал, что это шутка, но внутри было какое-то чувство. Что-то подсказывало мне, что нужно проверить.

В этот момент на моем телефоне высветилось видео, на котором Каденс падает в бассейн. Не успел я подумать о том, что мне делать, как уже бежал, как маньяк, прочь от братьев.

– Каденс! – Реву я.

Мой голос ударяется о стену и эхом возвращается ко мне.

Не останавливаясь, я упираю руки в бока и ныряю прямо в воду. Холод ударяет по коже, но я почти не чувствую его. Отчаянно извиваясь, я замираю, когда вижу, что Каденс неподвижно плавает на глубине.

Ее волосы завиваются на макушке, как будто часть ее тела все еще тянется к поверхности. Ее глаза закрыты, а из носа не выходят пузырьки.

Проклятье. Проклятье.

Подплыв к ней, я обхватываю рукой ее живот и выталкиваю нас обоих на поверхность. Я выныриваю из воды, делая глубокий вдох. Каденс вскидывает голову.

Кажется, она не дышит.

Поднеся ее хромающее тело к краю, я осторожно опускаю ее на поверхность и выпрыгиваю следом за ней.

Я подношу палец к ее носу. Только неглубокий глоток воздуха ударяется о мою кожу.

Она едва дышит.

– Кейди. Ну же. Очнись! – Я надавливаю на ее грудь, используя свои слабые воспоминания о сердечно-легочной реанимации, которую я делал несколько лет назад.

Я слышу панику в своем голосе. Он бьется о стены, как игра в пинг-понг. Но к черту все. Мне все равно, что этот страх в глубине моего живота говорит обо мне, о том, что я чувствую к ней.

Мне плевать на все, кроме как видеть ее большие карие глаза открытыми и знать, что с ней все в порядке.

– Кейди. Проснись. – Рычу я. – Это приказ.

Зажав ей нос, я прижимаюсь к ее рту.

Мгновение спустя она захлебывается водой.

Я удерживаю ее в вертикальном положении, похлопывая по спине, пока она выплескивает все. Ее глаза затуманены, а кожа бледная.

– Кейди, ты в порядке?

Она не отвечает. Ее тело снова слабеет, и она падает мне на грудь.

Это не очень хороший знак.

Вдалеке раздаются шаги. Мои братья бегут к бассейну. Их глаза загораются, когда они видят меня, мокрого и держащего на руках не менее мокрую Каденс.

– Что, черт возьми, случилось? – Взрывается Финн.

– Я объясню позже. Мне нужно отвести ее к медсестре.

– Вот. – Зейн снимает куртку и протягивает ее мне. – У нее синие губы. Возможно, ее тело впадает в тепловой шок. Ты должен согреть ее.

Я выхватываю у него куртку и накидываю ее на плечи Каденс. Она дрожит. Несмотря на то, что глаза закрыты, ее зубы громко стучат.

Проклятье. Это разбивает мое чертово сердце.

– Все будет хорошо. – Шепчу я. Подхватив ее на руки, я поднимаю ее с холодной плитки и прижимаю к своей груди.

Я чуть не поскальзываюсь, когда бегу к двери. Быстро придя в себя, я не сбавляю темп и рвусь к выходу.

Мои братья спешат за мной.

Я не разговариваю ни с одним из них. Мои пальцы впиваются в тело Брамс, давая ей столько тепла, сколько я могу, пока бегу как черт.

Когда я вижу впереди лазарет, я выбиваю дверь.

Медсестра вскрикивает и вскакивает на ноги. Я знаю, как это должно выглядеть. Я – промокший до нитки. Каденс – накрытая курткой Зейна, бледная, синяя и безжизненная.

– Ей нужна помощь! – Рявкаю я.

Пробежав через комнату, я аккуратно кладу Каденс на больничную койку, а за моей спиной медсестра бросается в бой.

– Отойдите. – Говорит она, отталкивая меня, чтобы осмотреть Каденс.

Я хочу наброситься на нее, сказать, чтобы она работала рядом со мной, но Финн хватает меня за руку. Зейн берет другую.

Мои братья физически удерживают меня, чтобы медсестра могла спешно осмотреть Каденс. Когда я продолжаю пялиться, она задергивает занавеску, чтобы я ничего не видел.

– Заткнись. – Шипит мне на ухо Финн, прежде чем я успеваю запротестовать.

– Пусть она делает свое дело. – Советует мне Зейн.

Я иду по лазарету. Это небольшое помещение, на стене висит пара сертификатов в рамке. На столе стоят искусственные растения. Солнечный свет пробивается сквозь окна, похожие на окна коттеджа. Здесь слишком весело для того, что я сейчас чувствую.

Зейн засовывает руку в карман. Он бросает на меня требовательный взгляд.

– Это ты?

– Какого черта? – Я хмурюсь. – Зачем мне устраивать так, чтобы она утонула, а потом спасать ее?

– В прошлую пятницу ты сказал, что собираешься действовать решительно. – Вспоминает Зейн.

– Ты это имел в виду? – Шипит Финн.

Оба брата смотрят на меня так, будто я сошел с ума.

Я сжимаю пальцы в кулаки. Конечно, я совершал разные глупости. Я не собираюсь этого отрицать. Я не святой. Но я никогда не пытался прямо убить кого-то.

Прежде чем кто-то из нас успевает сказать хоть слово, медсестра откидывает шторы.

– С ней все будет в порядке.

От нахлынувшего на меня облегчения у меня едва не сводит грудь.

– Но она была очень близка к опасности. Если бы вы не бросились сюда, – выражение ее лица прояснилось, – все могло бы быть по-другому.

– Ей нужно в больницу? – Срочно спрашиваю я.

– Температура ее тела медленно повышается. Я дам ей выпить что-нибудь теплое, когда она проснется. До тех пор я буду наблюдать за ней. Сейчас вы все можете идти на занятия. Больше вы ничего не можете сделать.

Я иду вперед. – Мне нужно ее увидеть.

– Ей нужен отдых...

– Я знаю это. – Мой голос повышается, и я сжимаюсь. Понизив тон, я говорю: – Я не буду ее будить.

Она поджимает губы, задумывается и кивает.

Финн и Зейн жестом приглашают меня идти вперед.

– Мы подождем здесь. – Говорит Финн.

– Разве у вас нет занятий? – Настаивает медсестра.

Зейн выдавливает из себя улыбку, от которой она краснеет. – Вы можете дать нам еще минутку? Мы уйдем, как только закончим.

Она прочищает горло, все еще выглядя взволнованной.

– Пять минут.

– Большое спасибо. – Хрипло говорит Зейн.

Я хватаюсь за занавеску, скрывающую Каденс от посторонних глаз. Перед тем как отдернуть ее, я колеблюсь.

Что, черт возьми, со мной не так?

Я не должен быть послушным героем этой истории. Я провел все выходные, чертыхаясь и придумывая все способы, которыми я мог бы принести ей гибель. Она на моем пути. Она на пути Сола.

Может, мне стоило оставить ее в воде?

Одна эта мысль выбивает из колеи. Я не заслуживаю права отдернуть занавес, но все равно делаю это, потому что нарушаю все проклятые правила, даже если они мои собственные.

Каденс лежит на спине. Ее волосы все еще влажные и просочились в подушку. Сверху на нее наброшено несколько одеял. Я замечаю, что ее розовые губы начинают возвращаться к своему обычному, розовому цвету.

Удивительно, насколько она красива даже без макияжа. Большинство девушек накладывают ее, нуждаясь в ней для придания уверенности, для маски. Я не против этого. Рыжая и ее огненно-красные губы снятся мне по ночам... когда Каденс не берет на себя фантазии. Но есть что-то в свежести лица Кейди, что заставляет ее выглядеть невинной и хрупкой. Как что-то, что нужно защищать.

Что-то, что нужно защищать?

Что. За. Черт.

Я не могу этого сделать. Я не могу быть мягким с ней. Не тогда, когда ставки так высоки, а часы отсчитывают время. У нас осталось меньше десяти дней, чтобы вернуть Сола в Redwood.

Даже если у нее плохая мать и тяжелая домашняя жизнь, это не мое дело. Она не там, где ей место. Это не изменилось.

Несмотря на красноречивые аргументы, я все равно не покидаю импровизированную комнату Брамс. Заметив на полке несколько полотенец, я беру одно из них и осторожно накрываю им ее волосы.

Если речь идет о том, чтобы согреть ее, то голова тоже должна быть в тепле.

Я спокойно работаю, пока большинство слипшихся прядей не высохнет. Затем я осторожно поднимаю ее голову и подкладываю под нее свежую подушку.

Когда я возвращаюсь на улицу, то слышу, как медсестра спрашивает Зейна: – Есть кто-нибудь из родственников, кого мы можем предупредить?

– Нет. – Рычу я.

Медсестра вскидывает бровь.

– Ее мама умерла. Ее младшая сестра не должна беспокоиться об этом дерьме. – Мои пальцы сгибаются и разжимаются в кулак.

– О... кей. – Она выглядит ошеломленной.