Текст книги "Самая темная нота (ЛП)"

Автор книги: Нелия Аларкон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Зейн хихикает, делая то, что у него получается лучше всего – сглаживая напряженный момент с помощью обаяния.

– Не могла бы ты сообщить нам, когда она проснется, красавица? Мы были бы очень признательны.

– Я должна связаться только с ее семьей...

– Просто дайте нам знать. – Грубо отрезал я.

– Мы будем вам очень признательны. – Говорит Зейн, накручивая шарм на несколько оборотов.

Она кивает ему.

Когда мы уходим, мои братья обходят меня с двух сторон.

– Как ты думаешь, кто за этим стоит? – Спрашивает Финн, его руки напряженно взмахивают.

– Только один человек мог быть настолько глупым. – Я достаю из кармана телефон и показываю им видео. – Если бы дело было только в Каденс, они бы не прислали видео. Кто-то хотел донести свою мысль и до меня.

– Криста. – Шипит Зейн.

Финн кладет руку мне на плечо, пытаясь остановить мое шествие по коридору.

– Пойдем в тренировочную комнату. Придумаем следующий шаг.

– Я уже знаю, каким будет мой следующий шаг.

Зейн выглядит обеспокоенным. – Что ты собираешься делать?

– Не волнуйся. – Я бросаю холодный взгляд через плечо. – Все, что я собираюсь сделать, – это поговорить.

– Мы пойдем с тобой.

– Не беспокойтесь. Я возьму на себя ответственность за это в одиночку. – Я выпячиваю подбородок в сторону противоположного коридора. – Директор Харрис сядет нам на хвост, если мы все трое пропустим еще хоть один урок. Вы двое опоздали из-за меня. Не давайте ему еще одну причину, чтобы отшить нас.

Финн качает головой.

Зейн тоже не шевелится.

Я вздыхаю и подталкиваю братьев в противоположном направлении.

– Идите.

Они уходят неохотно. Я смотрю, чтобы убедиться, что они не собираются вернуться и подкрасться ко мне, как они сделали в бассейне. Хотя я и был благодарен за помощь, я не хочу, чтобы они вмешивались в этот раз.

Пробежав по коридору, я останавливаюсь перед первым уроком Литературы. Мисс Джеймисон сидит у доски и рассказывает о Шекспире. Я стучу в дверь из уважения к ней, а потом врываюсь внутрь.

Она резко замолкает. Большие карие глаза, в которые Зейн взглянул и влюбился, моргают мне.

– Мистер Кросс, чем я могу вам помочь?

Мои глаза обшаривают комнату, пока не упираются в самодовольное лицо Кристы. На ней розовая рубашка под свитером и дурацкий берет.

– Директору нужно увидеть Кристу. – Говорю я сквозь стиснутые зубы.

Обычно я просто выкрикиваю то, что хочу, и большинству учителей нет дела до того, чтобы меня останавливать.

Но я лучше знаю, как поступить с мисс Джеймисон. Даже если это сработает, она, вероятно, не станет задерживаться в Redwood Prep, если решит, что потеряла уважение своих учеников. И тогда мой близнец убьет меня.

– Директор? – Мисс Джеймисон поднимает обе брови, как будто не уверена, что верит мне.

Я киваю. – Да.

– Хорошо. – Она делает разрешающий жест. – Криста, ты можешь идти.

Криста и ее подруги обмениваются знающими взглядами и хихикают, пока она поднимается на ноги. Схватив сумочку, она прижимает ее к себе и выходит за дверь вслед за мной.

– Что происходит, Датч? – Спрашивает она, но ее голос слишком взволнован, чтобы вопрос прозвучал непринужденно.

Я ничего не отвечаю.

Мы все еще слишком близко от классов. Я чувствую, как мисс Джеймисон смотрит на меня через окна. Она умная женщина и, скорее всего, за милю учуяла мою чушь. Возможно, именно поэтому она смогла учуять и Зейна.

Криста с ухмылкой смотрит на меня.

– Хватит ходить, Датч. Что такого важного ты сделал, чтобы вытащить меня из класса?

Я смотрю в обе стороны, чтобы убедиться, что мы находимся в зоне видимости камеры. Затем я набрасываюсь на нее, выплескивая всю свою ярость в суженном взгляде.

– Какого черта ты сделала?

Глаза Кристы расширяются, и она отшатывается назад.

– Датч.

Я показываю ей свой телефон, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. Если бы Криста была парнем, я бы ударил ее. Но поскольку о физической драке не может быть и речи, все, что я могу сделать, это предупредить ее, чтобы она больше никогда не переходила мне дорогу.

– Что это? —Ее голос затянулся, и она напустила на себя выражение фальшивого беспокойства. – О боже. С Каденс все в порядке?

– Я знаю, что именно ты ответственна за это маленькое шоу.

Я наклоняюсь над ней, сохраняя голос низким и спокойным. Я понял, что страшнее, когда человек без эмоций, чем когда он громкий и несносный.

Вчера я потерял спокойствие с Каденс, и она сквозь гнев увидела то, что я пытался скрыть.

– Я? – Криста прижимает руку к груди.

– Я знаю, что это ты отправила видео.

– Я не отправляла. – Ее ресницы трепещут так сильно, что просто чудо, что они все еще прикреплены к ее лицу.

– Нет? – Я резко киваю. Придвинув к себе мобильный телефон, я звоню на анонимный номер, с которого было отправлено видео.

Телефон звонит из сумочки Кристы.

Ее лицо наливается кровью, а рот открывается в форме буквы «О».

Я не думал, что кто-то может быть настолько глуп, но я сильно недооценил Кристу.

Когда она понимает, что ее загнали в угол, выражение ее лица меняется, и на глаза наворачиваются крупные крокодильи слезы.

– Датч, я не знаю, что на меня нашло. Я просто была так зла и хотела ее немного напугать. – Она всхлипывает.

– Она чуть не умерла, Криста. Ты могла убить ее.

Неподдельный ужас наполняет ее глаза. Она вцепляется в мою руку.

– Я не думала, что она утонет. Я имею в виду, кто не умеет плавать? Есть тысячи способов научиться.

Я прикусываю нижнюю губу, чтобы не выплеснуть на нее свое разочарование. Она не стоит и секунды моего времени.

Отбросив руку Кристы, я ухожу.

– Датч. – Криста бросается ко мне и скользит руками по моей талии, обнимая меня со спины.

– Отпусти. Уходи.

– Я могу увезти ее из Redwood. – Отчаянно лопочет она.

Все мое тело замирает.

– Я разговаривала с отцом. Измотала его. Ты ведь знаешь, что он председатель совета директоров?

Когда я по-прежнему ничего не говорю, Криста обходит меня так, что смотрит мне в лицо. Ее глаза все еще блестят от слез. Тушь стекает по ее щекам.

– Если ты скажешь слово, Датч, я позвоню папе. Он на слуху у всех членов школьного совета. Я придумаю причину, чтобы выгнать ее из Redwood Prep навсегда.

27.КАДЕНС

– Ты в порядке? Я не видела тебя в школе в последнее время. – Пробормотала Серена. – Сначала я подумала, что ты просто бросила меня из-за того, что случилось на вечеринке, а потом я не увидела тебя на следующий день и подумала, не прогнал ли тебя Датч из Redwood.

Я прижимаю телефон к другому уху, пока помешиваю в чашке горячий чай.

– Нет, меня не выгнали из Redwood.

Она издает звук чистого облегчения.

– А что случилось потом?

Я поплотнее натягиваю на себя одеяло и опускаюсь на диван.

– Я заболела.

Оказывается, то, что меня засунули в ледяной бассейн, может ослабить организм. Очнувшись в кабинете медсестры, я обнаружила, что у меня поднялась температура. Она отправила меня в больницу, и к тому времени температура перешла в яростные симптомы гриппа. Я получила справку от врача, в которой говорилось, что я не смогу вернуться в общество еще три дня.

– Боже мой. Ты в порядке? – Спрашивает Серена.

– Я в порядке.

Я улыбаюсь, когда Бриз выходит из ванной, видит, что я завариваю себе чай, и бросает на меня грозный взгляд.

Моя лучшая подруга топает ко мне и вырывает чашку из моих рук. Указывая пальцем на диван, она произносит: – Сядь. Сейчас же.

Я высовываю язык, но послушно сажусь.

Серена вздыхает.

– Ты все прекрасно понимаешь, но я уже подготовила свою речь, так что я все равно ее произнесу.

Я тихонько смеюсь и устраиваюсь в углу дивана, наблюдая, как Бриз приносит таблетку от гриппа вместе с моим чаем.

– На вечеринке у Бейба я пыталась проследить за тобой до лестницы. Зейн и Финн стояли там, как два телохранителя. Они даже не пускали людей на второй этаж. Я сказала им, что моя подруга там. Они сказали, что Датч подбросит тебя домой.

Мои глаза загорелись. Я и не подозревала, что Зейн и Финн находятся прямо за дверью спальни. Слышали ли они нас той ночью?

Мои щеки пылают жаром. – Все в порядке. Я... эм... я нормально добралась домой.

Ей не нужно знать, что я была настолько раздражена, что прошла почти милю в одиночку, прежде чем поняла, что окончательно заблудилась. После этого мне потребовалось еще полчаса, чтобы дойти до автобусной остановки. Видимо, автобусы не ходят в таких шикарных районах, как район Бейба.

– Так ты помирилась с Датчем? Я слышала, он бегал по коридорам, держа тебя на руках, как будто снимал сцену из «Записной книжки». – Серена смеется. – Вы двое снова стали золотой парой Redwood?

Я прокашливаюсь, делая вид, что подавился чем-то.

Она вскрикивает.

– Фу, звучит плохо. Я дам тебе немного отдохнуть.

– Спасибо. Увидимся в школе позже.

Когда я вешаю трубку, Бриз бросает на меня пристальный взгляд.

– Старый маневр с кашлем. Она на это купилась?

Я принимаю таблетку, кладу ее на язык и запиваю чаем.

Бриз опускается на стул рядом со мной и пристально наблюдает за мной.

– Я ценю, что ты бросила школу, чтобы позаботиться обо мне. – Говорю я, отодвигаясь от нее. – Но тебе действительно не нужно было этого делать.

– Да, пришлось. Ты мне почти ничего не рассказываешь. Теперь, когда тебе некуда бежать, я хочу услышать все.

– Все?

– Ты думаешь, я куплюсь на ту слабую отговорку, которую ты дала мне на танцах? Я видела, как Датч наблюдал за тобой, когда ты разговаривала с Хантером той ночью. Он выглядел так, будто хотел оторвать Хантеру голову.

– Поверь мне. Если бы он хотел оторвать кому-то голову, он бы это сделал.

Бриз поджала губы.

– Даже дети в Redwood шепчутся о вас двоих. Ты серьезно собираешься продолжать врать своей лучшей подруге?

Я хватаю подушку и дергаю за порванные нитки. Она права. Я не могу доверять никому, если не могу доверять Бриз. Пришло время признаться.

– Датч пытался выгнать меня из Redwood.

Ее глаза вспыхивают. – Что? Почему?

– Понятия не имею. Он мне не говорит.

– Что он сделал?

Я сморщила нос. – Помнишь тот скандал с учителем несколько недель назад?

– Да. – Она качает головой.

Я бросаю на нее пристальный взгляд.

Она громко задыхается. – Нет! Они говорили о тебе?

– Не только об этом. Он уничтожил мой шкафчик, клавиши и...

Бриз вскакивает со стула.

– Куда ты идешь? – Зову я.

– Убить его. Да! – Она засучивает рукава рубашки и поворачивает к двери.

Я бегу за ней и тащу ее обратно на диван. – Бриз. Подожди.

– Почему я должна ждать? Почему его голова не висит на чертовой пике? – Ее щеки заливает румянец. Ее голос дрожит, но не от страха. А потому, что она в ярости. – Кем, черт возьми, она его считает, чтобы пытаться разрушить твою жизнь? – С ее губ срывается беззлобный смешок. – А я-то думала, что он такой ловелас, раз помог тебе справиться со страхом сцены. Я не знала, что это притворство.

– В том-то и дело. – Я пожевала нижнюю губу.

Она взбивает волосы, ее глаза горят. – В чем дело?

– Я не... не знаю, было ли это притворством.

Она хмурится. – Объясни это.

– Я знаю, это может показаться безумием, но... несколько недель назад он заступился за меня, когда этот качок пытался опозорить меня перед всеми в кафетерии. А когда меня столкнули в бассейн, я слышала, что именно он спас меня.

– Ладно, значит, он не полный придурок. Мы простим его за все, что он сделал?

– Конечно, нет. – Решительно говорю я. А потом, уже менее решительно, добавляю: – Но это сложно.

Она задумывается, а потом кивает.

– Ты думаешь, что парень, которому ты нравишься, будет обращаться с тобой как с дерьмом? Милая, сколько в нашем районе было девушек, которые в итоге пострадали, думая так?

Моя грудь вздымается от боли.

– Ты права. Я знаю, что ты права. Дело в том, что.... что я должна его ненавидеть. И я ненавидела. Вначале я хотела, чтобы он умер мучительной смертью, но теперь...

– Теперь ты влюбилась в него?

– Абсолютно нет.

– Хорошо. – Она проводит рукой по моей спине. – Забудь о Датче. Он может быть горячим и богатым... и великолепным, и талантливым... и...

– А ты не можешь? – Я хмуро смотрю на нее.

– Но, – улыбается она, – тебе не нужен парень, который мечется между горячим и холодным. Кроме того, надеяться на то, что Датч выберет тебя из всех гаремов девушек, которые бросаются на него, – это просто выдавать желаемое за действительное. Ты заслуживаешь парня, который более приземлен. Того, за кем бегают всего одна-две девушки, а не целая орава.

– Интересный образ мышления.

– Так давай поговорим о Хантере. – Бриз ухмыляется.

Я стону. – Бриз, ты можешь перестать вдалбливать мне про Хантера?

– Разве не ясно, что я уже в команде Хантера?

– Я с ним почти не разговаривала. И он на несколько лет старше меня.

– Возраст – это всего лишь цифра, милая. И ты недолго останешься несовершеннолетней.

– Да, но...

– Я точно знаю, что он хочет говорить с тобой чаще. – Она показывает на мой телефон. – Разве ты не говорила, что он залез в твои DM?

– Все, что он сказал, это «привет».

– Точно! Это, по сути, признание в любви.

Я закатываю глаза. – Теперь ты просто смешна.

– Я говорю, забудь о Датче и переходи к Хантеру. Этот человек дал тебе грушу для битья. – Она пихает его рукой. – Грушу для битья. Если это не материал для бойфренда, то я не знаю, что это.

– Ты права.

– Так что ты собираешься делать? – Спрашивает она.

– Что?

– О Хантере?

– Я не знаю.

– Напиши ему ответ. – Говорит она, задевая меня.

– Ой! Ой! Я ранена. – Кричу я.

– Ооо. Прости. – Она успокаивает мою руку.

Я тяжело вздыхаю.

– Может, я подумаю о том, чтобы написать ему ответное сообщение. Просто чтобы быть дружелюбной.

Бриз целует меня. – Молодец.

Я улыбаюсь, пока она возится с моими подушками, а потом включает фильм. Но мои мысли заняты не романом. А о некоем белокуром гитаристе, склонном к хмурым лицам и татуировкам.

Я знаю, что Бриз права, когда говорит, что с Датчем слишком сложно иметь дело. И я знаю, что мне стоит прислушаться к ее совету. Мама не в одночасье превратилась в яростную наркоманку-нарцисса. Она начала с того, что влюбилась не в того парня и не в то время.

Но бывают моменты, когда Датч не кажется неправильным парнем. Особенно когда он дурачится со своими братьями или очаровывает старушек в кафетерии.

Я думаю о том дне, когда он встал между мной и качком в кафетерии. О том дне на танцах, когда я смогла веселиться на сцене в окружении целого класса первокурсников только потому, что он был рядом со мной.

Более того, я видела проблески его настоящего, когда он был с моей второй половинкой.

После всего, что произошло, я не могу отрицать, что между нами есть что-то опасно изменчивое.

Особенно когда я в костюме и чувствую, что он заинтересован во мне.

Будь то я сама или кто-то другой, Датч – тот, к кому я постоянно возвращаюсь. И независимо от того, хочет он это признать или нет, какая-то его часть тоже постоянно возвращается ко мне.

Однажды, когда мы столкнемся, это уничтожит нас обоих.

И что пугает меня до чертиков, так это то, что я не думаю, что кто-то из нас сможет это остановить.

После фильма Бриз уходит. Провожая ее, я замечаю письмо в нашем почтовом ящике.

У меня разбегаются глаза, когда я беру его в руки и читаю.

Задолженность по ипотечным платежам?

Я моргаю и моргаю, ожидая, что слова изменятся.

Но они не меняются.

Уверенная, что это какая-то ошибка, я звоню в банк, чтобы уточнить.

– Здесь сказано, что мисс Моника Купер сама сняла деньги. – Говорит бойкая сотрудница банка.

По моему позвоночнику пробегает холодок. Я впиваюсь пальцами в мобильный телефон.

– Что-нибудь еще? – Щебечет она.

– Нет. Больше ничего.

Я опускаюсь на диван, голова кружится. Чувство ужаса скользит по моей спине.

Не паникуй, Каденс.

Прежде всего. Мне нужно найти способ расплатиться с банком. Если нет, мы с Виолой можем остаться без крова. Рик согласился подписать бумаги об опекунстве только из-за последней просьбы мамы, но он не возьмет нас к себе. В Бриз не хватит места для нас обеих.

Я ни за что не позволю сестре спать на улице. Сбросив одеяло, я накидываю джинсы, кроссовки и футболку и появляюсь в закусочной. Там так много народу, что менеджер разрешает мне отработать смену, если я не снимаю маску.

Позже вечером мне звонят из зала и приглашают на импровизированное мероприятие.

– Это через час. Как думаешь, успеешь?

– Да, я сейчас приду.

Виола возвращается домой, когда я уже собираюсь уходить.

Она бросает взгляд на мой наряд и хмурится.

– Почему ты надела парик? Ты сама себя накрасила?

– Да. Выглядит нормально?

– Наверное. – Она хмурится. – Ты собираешься выступать?

Я избегаю ее вопроса.

– На плите стоит бургер из закусочной. Тебе нужно только разогреть его в микроволновке. – Я запрыгиваю на одну ногу и застегиваю ботинки. – Убедись, что ты сделала домашнее задание, прежде чем играть в телефоне.

Виола берет меня за руку. Ее большие карие глаза заглядывают в мои.

– Каденс, ты больна.

– Спасибо, сестренка. – Сухо говорю я.

Она хмурится. – Я имела в виду физически больна. Тебе сейчас не стоит никуда идти.

– У меня нет на это времени, Вай. Мне нужно уйти.

– Нет. – Она обхватывает меня пальцами.

– Вай, отпусти.

– Ты до смерти измотаешь себя, если будешь продолжать в том же духе.

Ее настойчивость – это спичка на пороховой бочке моего стресса. После того как меня столкнули в бассейн, я чуть не утонула, а теперь еще и поняла, что нас собираются выселить, я срываюсь.

– Разве ты не видишь, что я делаю это, чтобы позаботиться о нас! – Кричу я.

В ее ясных карих глазах плещется обида.

Я тут же жалею, что набросился на нее. Мои плечи опускаются. Я вытираю лоб рукой.

– Вай, прости меня. Я не должен был кричать. Просто... у меня много дел.

– Ты думаешь, я не знаю, как тяжело ты работаешь? Думаешь, я не благодарна? – Она вскрикнула. – Я просто беспокоюсь о тебе. Ты можешь сделать очень многое, Кейди. В конце концов, ты сломаешься, а я не смогу этого пережить.

– Нет, сможешь. Ты сильнее, чем думаешь, Вай.

– Нет, не сильнее. – Настаивает она. – Мама ушла, и если ты тоже уйдешь, я останусь совсем одна. Я развалюсь без тебя.

Мое сердце болезненно сжимается. Я думаю о письме по почте и о звонке в банк. Сейчас так много поставлено на карту. Я не могу позволить ее слезам поколебать меня.

– Вай, – тяжело сглотнув, говорю я, – мне уже гораздо лучше. Ты не должна волноваться.

– Доктор сказал, что тебе нужно отдохнуть три дня. Еще не прошло и трех дней, Кейди. Если ты выйдешь на улицу и упадешь в обморок или еще что-нибудь ради нескольких баксов...

– Я не упаду в обморок. Мне действительно нужна эта работа, и мне действительно нужно идти, хорошо?

Она снова втягивает слезы и кивает.

Я уже на полпути к двери, когда оборачиваюсь. – А Вай?

– А?

– Плотно закрой за мной дверь. Никому не открывай.

– Зачем ты мне это говоришь. Я не ребенок. – Хмыкает она.

Я думаю о письме из банка. – Никому не открывай, хорошо?

– Хорошо.

С сердцем в горле я распахиваю дверь и бегу вниз по лестнице.

Джинкс: Как долго ты собираешься сопротивляться мне, Новенькая девочка? Или лучше сказать Кейди? Рыжая? Роза с разными именами пахнет так же сладко. Оборвут ли сегодня наконец твои лепестки?

28.КАДЕНС

Меньше всего я ожидала увидеть на этом мероприятии своего брата, но Рик кружит вокруг сцены в черной футболке с надписью «ОХРАНА»

Я пригибаю голову, натягивая свой рыжий парик на случай, если он меня узнает. Это довольно бесполезное приспособление.

Я же не невидимка. Я буду стоять перед ним и играть на пианино все это время. В этот момент бежать будет некуда.

И все же сердце колотится, пока я не проберусь мимо и не взойду на сцену.

Поп-ап мероприятие проходит в парке. Над головой мерцают звезды, а легкий ветерок треплет мои рыжие волосы. На раскидистой зеленой лужайке лаунж-зоны расставлены причудливые столы и черные стулья, приглашая гостей присесть и попробовать вино.

Gorge's никогда раньше не проводил подобных мероприятий, и я немного удивлена, что они позвали меня. Шеф-повар склонен затаивать обиду, и он не обрадовался, когда я подала заявление об уходе. Я была уверена, что мои деловые отношения с лаунжем закончились.

Мои ботинки стучат по деревянным ступенькам. Позади меня гирлянды украшают красивую арку. Она увита лианами и цветущими цветами. Судя по прекрасному аромату, доносящемуся до пианино, я уверена, что эти лепестки настоящие.

Это прекрасная декорация. Хорошо продуманная. Поэтому я не знаю, почему Gorge's ждало последней минуты, чтобы попросить меня сыграть. Может, их нанятый пианист сбежал?

Я поднимаю футляр и кладу руку на черно-белые клавиши. Первая нота сотрясает воздух вокруг меня. Люди, находившиеся в своих собственных мирах, втягиваются в мой, привлеченные звуком, который говорит о чем-то в их душах.

Я не поднимаю глаз, но чувствую их пытливые взгляды. Это заставляет меня нервничать. Я не в своей стихии, здесь, в центре внимания, где весь парк может увидеть и осудить меня, но я чувствую себя менее нервной, чем обычно.

Мой подбородок наклоняется выше, когда я перехожу к другой ноте.

Мое сердце спокойно, а не бьется как сумасшедшее.

Может, это из-за того, что случилось на танцах в честь выпускного вечера с группой The Kings? Я играла на треугольнике перед толпой четырнадцатилетних подростков. Возможно, это повлияло на меня сильнее, чем я думала.

Глубоко вздохнув, я поднимаю взгляд.

И это меня не пугает.

Я снова смотрю на пианино, потом снова поднимаю взгляд.

Мой желудок не сжимается. На самом деле, мне даже немного радостно видеть, как людям нравится моя музыка.

Это победа. И после недели, нет, после всех недель, которые у меня были, я нуждалась в ней.

Я в порядке.

Впервые с тех пор, как я себя помню, я улыбаюсь, когда играю. Мои пальцы бегают по клавишам, танцуя под ритм, который никто не понимает. Я закрываю глаза и позволяю музыке течь так, как она хочет.

Музыка принимает меня. Окутывает меня. Это прилив, который охватывает все мое тело. Грубая на поверхности, хрупкая под ней.

У меня не было времени подготовить бэк-трек для хип-хопа или спланировать плавный концерт. Это просто я. Моя кровь. Мое сердце. Мое все. Как будто я засунула руку себе в грудь и вытащила кишки.

Когда я закончила, раздались аплодисменты. Поп-ап мероприятие оживает. Официанты снуют туда-сюда вдоль столиков. Пары всех возрастов сидят, переплетясь, лицом к сцене. Ни один столик не свободен. За бархатными канатами, оцепляющими мероприятие, выстроилась очередь из клиентов, которые наблюдают и ждут.

Стыд возвращается, яростный и мучительный. На этот раз он сильнее, потому что я знаю, каково это – играть самой собой. Освобождение. Подлинность. Парик и грим теперь кажутся мне еще тяжелее, чем раньше.

Я поспешно ухожу со сцены и киваю двум скрипачам, которые выходят следом.

Менеджер мероприятия стоит под тентом с напитками. Он показывает мне большой палец вверх. Я неловко машу ему в ответ.

Зазвонил мой телефон.

Я удивленно опускаю взгляд, когда вижу, что на мой счет положили больше оговоренной суммы. С каких это пор Gorge's платит сразу после выступления, а не через три дня?

Я не собираюсь жаловаться. Это поможет мне хоть как-то оплатить аренду.

– Эй!

При звуке голоса брата на меня выплескивается ведро холодной воды. После смерти мамы я дала ему столько шансов.

Он только что узнал, что его мать была наркоманкой, и у него были две сводные сестры, такие же бедные и непутевые, как и он. Наверное, это было слишком тяжело. Я понимала.

Но он не выходил с нами на связь несколько недель. А когда мы попросили его о помощи, он посоветовал мне прыгнуть со скалы. Может быть, он не говорил именно так, но было ясно, что мы для него лишь обуза.

Я поклялась вычеркнуть его из своей жизни и притвориться, что его никогда не существовало, что мама никогда не говорила нам о его существовании.

Так почему же какая-то часть меня хочет его обнять?

Держась к нему спиной, я кашляю. – Что?

– Я просто хотел, чтобы ты знала, что ты играешь очень... хорошо... – Он внезапно делает шаг ко мне, и его глаза расширяются от удивления. – Каденс?

– Как ты... – Я понимаю, что только что выдала себя, и краснею. В ужасе я оглядываюсь по сторонам, замечая, что все официантки странно смотрят на нас. Они нас слышали?

Его глаза вспыхивают. – Это ты.

Я смотрю в лицо брата. Мы впервые встретились через день после того, как я получила мамину предсмертную записку. Он пришел в дом в пыльных джинсах, испачканной рубашке и старых кроссовках. Его волосы были густыми и волнистыми, и он совсем не походил ни на меня, ни на Вай.

Если бы не гневные слезы в его глазах и не то, как сорвался его голос, когда он спросил: «Она действительно умерла», я бы не поверила, что это мой брат.

Сегодня Рик одет в хорошую футболку и джинсы без прорех и дыр. Его ботинки черные и блестящие, а волосы аккуратно причесаны.

Рик хмурится на меня. – Почему ты носишь парик?

– Не здесь. – Я хватаю его за руку и тащу прочь от палатки.

Он останавливает меня. – Я не могу никуда идти. Я должен работать.

– Где твой пост? – Шепчу я.

– В той стороне. – Он показывает подбородком на край парка.

Я следую за ним, не поднимая головы и идя быстрым шагом. Когда мы доходим до кучи деревьев, он останавливает меня. – Я не могу идти дальше этого места, иначе мой менеджер может меня разорвать.

Тысяча мыслей проносится в моей голове. Как он узнал, что это я? Где он был? Как он себя вел? Почему он не помог нам, когда мы в нем нуждались?

Я заставляю свой тон быть ровным, не желая выглядеть перед ним как несмышленый ребенок. Несмотря на мой парик, зеленые глаза и странный наряд.

Он ловит мой взгляд, и в его глазах появляется странная эмоция.

– Ты очень похожа на нее.

– На кого?

– На маму.

Сразу же накатывают чувство вины и злость. Это странная смесь, которая зарождается в моем сердце и посылает жжение прямо в легкие. То, что я каким-то образом связана с матерью, – это как удар в живот.

– Однажды она приезжала ко мне. – Он пинает камень. – Одетая вот так. С рыжими волосами. Тогда я не знал, что это она. Она так и не представилась мне.

Я скрещиваю руки на груди и набираю воздух в легкие.

– Думаю, это объясняет, как ты меня узнал.

– Не слишком ли ты молода, чтобы играть в винных барах?

В Gorge's никогда не спрашивали о моем возрасте или настоящем имени, и это одна из причин, по которой мне нравилось там работать.

– А ты не слишком занят своей собственной жизнью, чтобы заботиться о том, что я делаю со своей? – Отвечаю я.

Он морщит брови, и в его карих глазах мелькает чувство вины. Он быстро скрывает это, пригибаясь и смеясь.

– У тебя тоже такой же характер, как у нее.

– Перестань сравнивать меня с мамой. – Огрызаюсь я. – Ты едва ее знал.

– О, я бы хотел никогда ее не знать. Поверь мне. Если бы она не лезла в мою жизнь так, как всегда, все было бы проще.

Его глубокая хмурость заставляет меня задуматься, не знает ли он больше, чем говорит.

Раздражение иголками пронзает мою кожу.

– Не волнуйся. Мы не собираемся врываться в твою жизнь и ломать ее, как это делала мама. Мы закончили?

Сейчас на него трудно смотреть. Он жалуется, что знает маму всего несколько месяцев, в то время как я годами разбираюсь с ее дерьмом. Зная это, он все равно не проявил ни капли заботы. Он отвернулся и оставил меня разбираться с последствиями.

Все в порядке. Я все равно никогда не воспринимала его как брата. Но иногда надеяться и разочаровываться – это хуже, чем не надеяться вообще.

– Нет, Каденс. Мы еще не закончили. – Говорит он с раздражением.

Эмоции начинают жечь мне глаза. – Что тебе от меня нужно? – Кричу я.

Кричать – единственный способ не дать слезам пролиться. Я измотана. Физически и морально вымотана до предела.

– Послушай, я знаю, что сейчас ты меня ненавидишь. И если честно, мне не особенно нравишься ты или то, что ты представляешь. Ты чертовски похожа на нее, и это не дает мне покоя.

Я смахнула сердитую слезу, скатившуюся по щеке.

Он смотрит на меня сверху вниз, краснея, как будто борется со своими собственными слезами.

– Но мне было тяжело. Это не потому, что я хочу отгородиться от тебя, понимаешь?

– Тебе тяжело? – Шиплю я. – Попробуй быть семнадцатилетним и поступить в самую шикарную школу на рабочую стипендию. Оставаться убирать классы, а потом бежать в закусочную на смену. А потом играть музыку в холле по ночам, потому что тебе нужны деньги на аренду. И кстати, о деньгах на аренду, попробуй получить по почте уведомление о том, что ты не выплатил кредит!

Его глаза расширяются, и он делает шаг ко мне. Положив руки мне на плечи, он прохрипел: – Что тебе прислали по почте?

– Отстань от меня. – Я убираю его руки.

Все еще выглядя ошеломленным, Рик прикрывает рот рукой. – Произошла ошибка. Ты не должна была получать никаких писем.

Я замираю. Его слова крутятся у меня в голове, но они не имеют смысла.

Он втягивает губы в рот, выглядя побежденным.

– Это ты платил банку. – По мере того как я говорю, кусочки головоломки складываются в единое целое. – Ты, конечно. Мама не была бы достаточно ответственной, чтобы договориться с ними. Это ты платил за нашу квартиру с тех пор, как она...

– Я не хотел тебе говорить. Но я потерял работу, и мне пришлось искать другую. Эта работа, – он жестом указал на униформу охранника, – позволяет мне зарабатывать столько, чтобы хватало на обе наши аренды. Но каждый месяц мне не хватает. Я не успеваю платить.

Меня пронзил шок. Неудивительно, что он набросился на меня, когда я спросила, почему он не позаботился о счетах за электричество, как обещал. Он и так уже выбивался из сил, пытаясь покрыть наш кредит.

Мама никогда ничего нам не оставляла. Ее последним поступком как нашей матери было свалить всю ответственность на плечи своих детей.

Я отворачиваюсь, потому что мне больно слышать правду. Какая-то часть меня думала, что в конце она изменилась. Может быть, хоть раз она действительно поступила бескорыстно.

Удивительно узнать, что я ошиблась.

Удар узнать, что мой сводный брат заботился о нас, а я обижалась на него.

Это удар – узнать, что многие вещи, которые, как мне казалось, я знала, оказались ложью.

Голова раскалывается.

– Каденс.

– Тебе больше не придется заботиться о нашей аренде. – Наконец выплевываю я.

– Не надо. – Я отдергиваю руку, прежде чем он успевает дотронуться до меня. – Мы действительно были для тебя обузой. Я понимаю, почему ты на нас обижаешься. Если бы я знала, я бы позаботилась об этом раньше.

Мои ноздри раздуваются. Я говорю о многом, но у меня нет выхода. Я чувствую, что тону. Все внутри затягивает так сильно, что я даже не могу дышать.

Мама продолжает преподносить мне сюрприз за сюрпризом, но все ее «подарки» разлетаются у меня перед глазами. Я не уверена, сколько еще ее секретов я смогу вынести.

– Подожди. – Рик кладет руку мне на плечо.

– Убери от нее руки. – Шипит голос сквозь ночь.