Текст книги "Книга о судах и судьях"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

Тимур совсем разгневался:

– Сейчас же иди поймай и этого.

– О повелитель! – возразил Молла. – Это же несправедливо! Если нельзя воровать ни ночью, ни днем, то что же им, беднягам. остается? Когда же им заниматься своим делом?

Азербайджанская, 23, 45

171. Эфенди тоже двуличный кази

Когда Эфенди был кази, к нему пришел один незнакомец и обратился с жалобой:

– На поле паслись коровы, и одна из них, пятнистая, кажется ваша, распорола брюхо нашей корове. Какую меру наказания можно применить в этом случае?

– Хозяин здесь ни при чем. А с животного не спросишь за пролитую кровь, ответил Эфенди.

– Ах, я ошибся, наоборот, моя корова распорола брюхо вашей корове, поправился пришелец. Тогда Эфенди заявил:

– Ну это совсем другой разговор. А ну-ка подай мне скорей вон ту книгу в черной обложке.

Туркменская, 133, 161

172. Неправый суд

Пришли к судье двое и попросили тяжбу разрешить. Истец принес судье большой горшок масла, а ответчик кабана во дворе привязал.

Выслушал судья обе стороны и оправдал ответчика. Разобиделся истец, явился в тот же день к судье домой и говорит:

– Как тебе не совестно! Разве я для того горшок масла тебе принес, чтобы ты моего противника оправдал?

– Что поделаешь, – вздохнул судья, – его кабан поддел клыком твой горшок и разбил! ^[cxxxvii]

Грузинская, 49, 36

173. Суд выдры

Однажды в большом лесу, которым правила выдра, произошел такой случай. Во время прогулки но лесу обезьяна разрушила гнездо певчей птицы. Птица была возмущена разбоем и отправилась с жалобой к выдре. Выдра обещала сурово наказать вероломную обезьяну. Суд над обезьяной должен был состояться на следующий день.

В назначенное время птица отправилась к выдре. В клюве она несла веточку с маленькими плодами, чтобы подарить ее главному судье – выдре. Пришли к судье и другие звери. Теперь все ждали прихода обезьяны.

Тем временем обезьяна готовилась к ответу. Она понимала, что виновата и ее ждет наказание. Но хитрая обезьяна стала думать, как бы избежать кары. Она долго вспоминала, что любит главный судья – выдра. И вспомнила, что выдра любит рыбу. Обезьяна тут же поймала самую большую рыбу и отправилась к выдре.

Когда обезьяна появилась на суде, довольная выдра доедала плоды, что принесла ей в подарок птица. Выдра была очень довольна подарком и заверила птицу, что обезьяну ждет суровое наказание. Обезьяна подошла к выдре и положила свой подарок за ее спиной.

Потом она почтительно приблизилась к выдре и сказала ей:

– Уважаемый суд, разбирая дело, должен смотреть вперед и назад.

Выдра поняла намек, обернулась и увидела за спиной рыбу, которую она так любила. Посмотрела опять вперед и увидела плоды, что принесла птица. Но рыбу выдра любила больше, чем плоды. Поэтому она еще раз взглянула вперед и назад и объявила:

– Обезьяна не виновна. Зачем ты, птица, строила свое гнездо там, где гуляет обезьяна? Ты поступила незаконно: построила гнездо не там, где нужно. Поэтому и должна быть наказана.

Бирманская, 110, 249

174. Лай и заяц

Однажды Лай спросил зайца ^[cxxxviii]:

– Заяц, я знаю, ты бывал в подземном мире. Хорошо ли там?

– Да, – ответил заяц. – Когда-то я бывал там со своим отцом. Если ты попадешь туда, ты найдешь там много еды ^[cxxxix].

– А можно ли туда попасть? – спросил Лай.

– Да, – ответил заяц, – как раз в эти дни туда можно пройти. По без проводника попасть в подземный мир трудно. Лучше тебе отправиться со мной. Меня там хорошо знают.

– Хорошо, пойдем вдвоем, – сказал Лай. – А когда мы сможем отправиться?

– Иди сначала домой, – сказал заяц, – и возьми три горшка меду, чтоб мы могли купить в подземном мире все, что нам нужно.

Лай обрадовался и пошел за медом. А заяц отправился домой к своей жене и сказал ей:

– Натри свое тело илом, с одной стороны красным, с другой черным. Потом пойди к месту, которое я тебе укажу, и спрячься там. Я приду туда с Лаем и воскликну: "Господин подземного мира, позволь нам пройти!" А ты должна спросить низким голосом: "Кто ты?" Я скажу: "Я заяц, а со мной Лай!" Ты некоторое время помолчи. Тогда я второй раз крикну: "Господин подземного мира, разреши пройти в твои владения!" И ты на это ответь: "Ты, заяц, можешь пройти в подземный мир, а второго, по имени Лай, я пропустить не могу. Пусть он оставит здесь свой горшок с медом, а сам пойдет домой и принесет курдючную овцу".

Утром Лай пришел к зайцу. [Дальше все происходит так, как задумал заяц. Лай оставляет ему горшок меду, но, вернувшись домой за овцой, понимает, что его обманули. Через несколько дней он уговаривает зайца повторить попытку.]

Рано утром они отправились в путь. Заяц опять отправил вперед свою жену. А Лай думал про себя: "Хорошо же, посмотрим, кто сегодня останется в дураках".

Пришли они на то самое место, и заяц громко воскликнул:

– О господин подземного мира, а как на этот раз? Не сможем ли мы сегодня вдвоем с Лаем пройти в твои владения?

– Нет, – ответил голос, – Лай и мать его ^[cxl]не могут ко мне пройти.

– Почему? – спросил заяц, а сам тихо шепнул Лаю: – Он сегодня очень не в духе. Что же нам делать?

– Ничего, пусть сердится, – ответил Лай. – Подожди, что он еще скажет.

А голос продолжал:

– Ты, заяц, можешь проходить, а Лай пусть убирается.

– Слышишь? – прошептал заяц. – Делать нечего, ступай своей дорогой, а я пойду туда.

– Да, я так и сделаю, – ответил Лай, а сам отошел немного в сторонку и спрятался.

Через некоторое время жена зайца вышла из своего укрытия и пошла вместе с зайцем домой.

– Видишь, какой я умный? – спросил ее заяц.

– Я тоже не глупа, – ответила жена. – Разве я плохо ему сказала?

Лай все это слышал. "Значит, вот как, – подумал он. – Вы съели мой мед, и вдобавок жена зайца меня оскорбила, меня и мою мать". Он пошел вслед за зайцем и его женой. Заяц обернулся и увидел Лая.

– Ну как там, в подземном мире? – спросил его Лай.

– Все в порядке, – ответил заяц. – Я на этот раз зашел недалеко, всего до третьего моста.

– Да, ты сегодня очень рано вернулся. С чего бы это?

– Разве ты не видишь, что со мной моя жена? – сказал заяц. – У меня заболел ребенок. Она догнала меня и позвала домой.

Лай выразил ему сочувствие.

– Да, – сказал он, – в наши дни развелось много болезней. Значит, твоя жена ходила тебя искать?

– Да, да, – отвечал заяц.

Они прошли еще немного. Лай был очень разгневан, но виду не показывал.

– Когда мы опять отправимся в подземный мир? – спросил он зайца.

– Подожди, пока мой ребенок выздоровеет. А потом опять пойдем. Конечно, если ты получишь разрешение.

– Опять спрашивать разрешения у этого дурака?

– Эй, не говори так! – закричал заяц. – Ведь он слышит, как ты его оскорбляешь.

– Ничего, – сказал Лай, – пойдем-ка сейчас туда опять. А твоя жена пусть остается и ждет нас здесь.

Заяц попробовал было возражать, но Лай потащил его силой. Пришли они на то же самое место. Заяц весь дрожал. Лай с палкой стал возле него.

– Начинай! – крикнул он.

– О господин подземного мира! – начал заяц дрожащим голосом.

– Как следует говори! – прикрикнул Лай. – Скажи ему: господин подземного мира, я и Лай опять пришли к тебе.

– Нет, – ответил заяц, – этого голоса сейчас нет на месте. Тогда Лай залепил ему оплеуху и крикнул:

– Почему это его нет на месте? Теперь я убью тебя и твою жену! Ты думаешь, я так глуп и не догадался, что ты спрятал свою жену изображать господина подземного мира? А она меня оскорбила? Пойдем-ка к ней! Ты меня еще узнаешь!

Они вернулись к жене зайца, и Лай закричал на нее:

– Ты, ничтожная зверюшка, ты оскорбила мою мать! Теперь трепещи! Я Лай, знаешь ли ты меня? Трепещи, ибо ты сегодня умрешь!

В это время мимо пробегала дикая собака.

– О чем вы спорите? – спросила она. Но Лай и на нее закричал:

– Не вмешивайся в мои дела! Я Лай, равного которому нет среди людей!

Дикая собака испугалась и побежала к черепахе-султану ^[cxli].

– О султан, – сказала она, – Лай хочет убить зайца и его жену. Нельзя этого допустить.

Черепаха тотчас послала к Лаю антилопу.

– Здравствуй, Лай, – сказала антилопа дружелюбным голосом. – Меня послал к тебе наш султан...

– Какой еще султан? – закричал на нее Лай. – Знать я не хочу вашего султана!

– Зачем нам ссориться? – сказала антилопа. – Можно говорить дружелюбно. Я пришла сюда, потому что меня послал за тобой наш султан черепаха. Лучше бы тебе пойти к ней. Неужели ты боишься черепахи?

– Ладно, – сказал Лай, – пойдем. И ты тоже пойдешь, – крикнул он зайцу. И твоя жена пусть идет. А те оба только дрожали от страха. Пришли они к черепахе.

– Лай, – сказала черепаха, – я слышала, ты хочешь убить зайца и его жену. Но чтобы убивать других – такого закона нет. Что тебе сделал заяц?

– Я знаю, что он мне сделал, – ответил Лай, – и я его убью сейчас же на месте.

Услышав такие слова, черепаха очень испугалась.

– Заяц, – спросила она, – что ты сделал этому человеку? Заяц рассказал ей все как было. Выслушав его, черепаха посмотрела на камни, где были написаны законы, и сказала:

– Лай оскорбил господина подземного мира и хотел убить тебя. Значит, он и согрешил, а ты, заяц, невиновен.

– Я согрешил? – закричал Лай. – Я вижу, черепаха, ты сама согрешила!

– Что ты говоришь, Лай! – сказала черепаха. – Я смотрю в закон, а закон не может быть неправ.

– Что у тебя за закон? – ответил Лай. – Этот камень у тебя – закон?

– Да, – сказала черепаха, – этот камень у меня – закон. Или ты его не уважаешь?

– Я очень его уважаю, – ответил Лай. – Я сейчас заброшу твой камень в пори.

– Подожди, подожди, – испугалась черепаха. – Сейчас я еще разок загляну в закон. Может, я что-то неправильно там разобрала.

А про себя она подумала: "Когда убивают другого, это все-таки не так страшно, как если убивают тебя".

– Да, – сказала она, – я разобрала не совсем точно. Теперь я вижу, что виноват заяц. Почему ты обманывал Лая? – обратилась она к зайцу. – Почему твоя жена оскорбила его?

– Твой суд глуп! – закричал на черепаху Лай. – Разве это настоящий закон? Я заброшу твой закон в пори, а потом убью и тебя.

Черепаха с перепугу спряталась в свою нору. А Лай ударил зайца так сильно, что тот на месте испустил дух. Жена зайца стала просить Лая о пощаде, но он ответил:

– Нет, я не могу оставить тебя в живых, потому что ты оскорбила мою мать.

Схватил он свою палку и убил жену зайца. А сам пошел своей дорогой.

Ираку, 160, 77

175. Кошка Лая

Однажды в дом Лая забралась мышь и стала грызть его обувь. Кошка Лая схватила ее. Мышь жалобно запищала. А Лай услышал этот писк и крикнул кошке:

– Держи ее как следует, не упусти! Будешь ловить мышей, которые грызут мою обувь, – дам тебе много молока!

– Нет, она у меня не убежит, – сказала кошка и убила мышь. А Лай дал ей много молока.

Жена мыши пожаловалась леопарду. Леопард пошел к черепахе и сказал:

– О наш султан, я пришел к тебе с жалобой на кошку. Она убила мышь!

– Как так! – рассердилась черепаха. – Я же сказала, что никто не имеет права убивать другого!

– Да, звери перестали тебя уважать, – сказал леопард. – Они не выполняют твоих приказов.

Черепаха послала за кошкой. Гонец побежал за ней, но не нашел и вернулся ни с чем.

– Ты не нашел ее? – удивился леопард. – Да ведь она живет в доме Лая!

– Ах, – сказала черепаха, – значит мышь убита там? А что она делала в доме Лая?

– Она хотела съесть его обувь. Тогда черепаха сказала:

– Ох, оставьте меня с этим Лаем! Он опасный человек.

– Ты что, боишься Лая? – насмешливо спросил леопард. Черепахе это показалось обидным, и она велела позвать Лая вместе с кошкой. Кошка пришла к султану первой, а Лай спрятался позади дома.

– Что же это такое, кошка? – сказала черепаха. – Почему ты убила мышь?

– Я убила ее потому, что она ела обувь моего господина, – ответила кошка.

– Ты служишь человеку! – воскликнула черепаха. – Почему ты живешь у Лая?

– Я живу у него потому, что он кормит меня, – ответила кошка.

Черепаха посмотрела на свои камни и сказала:

– Ты, кошка, очень провинилась. Ведь я издала приказ, чтобы никто из зверей не убивал друг друга. Но чтобы разобраться в этом деле до конца, надо вызвать самого Лая.

Лай все это услышал и сам вбежал в дом.

– Здравствуй, султан! – сказал он.

– Послушай, Лай, – закричала на него черепаха, – каждый

день ты что-нибудь вытворяешь в нашей стране! Почему ты подговорил кошку убить мышь?

– Она все время грызла мою обувь, – ответил Лай.

– Если она даже и делала это, – вставил леопард, – ее нельзя винить. Должна же она чем-то питаться!

– Никогда не слыхал, чтобы человеческая обувь служила пищей для мышей, возразил Лай. – Если бы таков был приказ султана, я бы не велел убивать мышь.

Черепаха посмотрела в свои законы и сказала:

– Ты, Лай, и твоя кошка – вы оба виноваты и должны понести наказание.

– Что ж, – сказал Лай. – А посмотри-ка в свои законы, велико ли должно быть наказание?

– Лучше всего было бы наказать их обоих палками, – радостно воскликнул леопард.

– Да, Лай, – согласилась черепаха, – тебя стоит наказать палками.

– А кошку? – спросил Лай.

– Кошка – другое дело, – сказала черепаха. – Больше всех виноват ты. Дикая собака, принеси две палки!

Леопард хотел схватить Лая, но тот швырнул его на землю и крикнул:

– Ах, так? Сегодня вы узнаете, кто такой Лай! Вы все распрощаетесь с жизнью.

Одной рукой он схватил леопарда, другой черепаху, стукнул их друг о друга и бросил на землю. Леопард тотчас испустил дух, а черепаха взмолилась:

– Пощади меня, Лай, теперь я вижу, как ты велик!

– Эх ты, великий султан, – крикнул ей Лай, – посмотри-ка еще раз в свои законы и скажи, кто виноват.

– Виновата я, – ответила черепаха, – я очень, очень виновата. Можешь сам посмотреть в мои законы.

– Твои законы – простые камни, – ответил Лай. – Какая в них может быть справедливость?

Ираку, 160, 89

176. Семь братьев-мышей

Давным-давно жили на земле семь братьев-мышей. У них была своя юрта величиной с ладонь.

Однажды утром проснулись они и увидели, что за ночь снегу навалило – стены скрыло! Сделали братья деревянные лопаты и начали разгребать снег. Целый день трудились, очень проголодались.

И вдруг на том месте, где только что отгребли снег, все увидели кусочек мяса. Он лежал прямо перед носом Самого Младшего Брата. Не успели все и рта раскрыть, как он съел это мясо.

Самый Старший Брат закричал:

– Что ты наделал?! Все съел сам! Вот я тебя сейчас! И на глазах у перепуганных братьев-мышей он прыгнул и проглотил Самого Младшего Брата прямо с хвостиком. Тогда пять братьев накинулись на него, связали и поволокли на суд к хану. Долго шли, очень устали, пока добрались до хана. Связанного брата оставили у дверей, а сами вошли в юрту.

Хан величественно восседал на троне. Он с усмешкой посмотрел на взмокших, запыхавшихся мышей.

– Откуда вы пришли? – спросил хан.

– Мы пришли из-за семи рек, из-за семи перевалов, – ответили мыши.

– Это и видно, вон как язычки-то высунули! – заметил хан.

– Нас было семеро, – сказали мыши.

– Ого, как много! – засмеялся хан.

– У нас была юрта величиной с вашу ладонь, – сказали мыши.

– Большая юрта! – усмехнулся хан.

– Когда мы разгребали снег, наш Самый Младший Брат нашел кусок мяса и съел. И тогда Самый Старший Брат проглотил его прямо с хвостиком.

– О, какой он страшный! Где же он? – спросил хан.

– Мы его связали и приволокли к вам на суд. Он лежит за дверьми. Он очень большой. Когда мы его нашли, он был совсем маленький, мы взяли его к себе и стали звать наш Самый Младший Брат, но он рос быстрее всех, и скоро мы стали его звать Наш Самый Старший Брат. Он стал спать уже не в юрте, а снаружи.

– Втащите его сюда! – приказал хан.

Братья-мыши втащили связанного Самого Старшего Брата.

– Ха-ха-ха! – захохотал хан. – Да ведь это – кот! – И он стал развязывать травинки, которыми были спутаны лапы кота.

– Хан, как вы его накажете? – спросили мыши.

– А вот как: развяжу и отпущу. Он хорошо сделал, что съел мышь! И пусть он всех вас сожрет! – крикнул хан. Испугались братья-мыши и разбежались кто куда. А хан самого старшего их брата сделал своим котом. С тех пор кот не дружит с мышами. Он помнит, как они волокли его, связанного, через семь рек, через семь перевалов на суд к хану.

А мыши обиделись на хана, что он оправдал кота-преступника, и начали таскать у хана зерно, лепешки, сало, масло.

Вот с тех пор и стали мыши врагами людей, а кошки – врагами мышей.

Тувинская, 131, 187

177. [Он нам не так нужен]

Деревенский кузнец убил человека, и кадий приговорил его к смертной казни. Жители деревни толпой пришли к кадию и заявили:

– Кузнец у нас один. Если ты его казнишь, кто же будет подковывать наших мулов и ослов? Пусть казнят вместо него бакалейщика, он нам не так нужен.

Кадий подумал и ответил:

– Зачем же убивать бакалейщика? Он тоже один. Давайте казним одного из служителей бани – ведь их там двое.

Персидская, 85, 52

178. Цена закону

Много лет назад жил в Монголии слепой музыкант.

Триста шестьдесят пять дней в году странствовал он по стойбищам, ходил из юрты в юрту, играл людям на хуре*, пел песни, сказывал былины.

Слепой музыкант откладывал каждую лишнюю монетку на черный день, когда заболеет и не сможет бродить по стойбищам. Свои деньги он носил в мешочке, а мешочек прятал за пазухой и никогда с ним не расставался.

Однажды, когда музыкант играл на многолюдном сборище и пел свои песни, подошел к нему щегольски одетый незнакомец. Растолкав людей, он протиснулся вперед, сел на корточки перед музыкантом и стал пристально смотреть на него своими черными глазами. На пришельце были шелковый халат, а поверх него зеленая плисовая куртка; на ногах – добротные кожаные гутулы*; шапка из черного шелка сдвинута набок.

Когда музыкант кончил играть и народ разошелся, незнакомец воровато осмотрелся и запустил руку за пазуху музыканта. Слепой музыкант испугался, схватил вора за руку, стал кричать:

– Люди! В ясный день, под золотыми лучами солнца человека грабят!

Не успел грабитель вытащить руку из-за пазухи музыканта, как сбежались люди и схватили его.

– Так хорошо одет, а кого вздумал грабить! – возмущались они. – Бедного слепого музыканта. Позор тебе!

А пришелец и не думал выпускать из рук мешочек.

– Подумайте, откуда у этого паршивого слепца может быть столько денег? кричал он. – Это мои деньги! Он у меня хотел их отнять!

Народ еще пуще возмутился.

– Мошенник, хочешь оклеветать бедного музыканта! – закричали люди и повели его к нойону*.

Выслушал нойон, что говорили ему люди, усадил слепого музыканта и стал допрашивать мошенника.

– Встань на колени! – приказал он. – Ты, презренный вор, среди ясного дня, под золотыми лучами солнца вздумал ограбить бедного слепого музыканта. Как смеешь ты так поступать, живя под властью своего милостивого владыки?

– Мой нойон, – ответил мошенник. – Я из самой благородной семьи. Мой отец – знатный человек. Зачем мне заниматься грязными делами? Неужели я стал бы грабить ничтожного музыканта и пятнать доброе имя своих родителей?

– Как смеешь ты говорить, будто вышел из знатного рода? – вскипел нойон. Будь это так, ты бы не обворовал этого бедняка!

– Мой нойон! Смею уверить вас, отец имеет почти такой же титул, как и вы, – стоял на своем мошенник. – Во всех четырех сторонах света нет человека, который не знал бы моего отца.

Еще пуще рассердился нойон и говорит:

– Кто может знать недостойного отца, который воспитал такого дурного сына?

– Мой нойон! Вы тоже знаете имя моего отца.

– Придется и твоего негодного отца привлечь к ответу. Говори его имя! закричал нойон.

Вор посмотрел на нойона, чуть заметно подмигнул ему и сказал:

– Лицо моего отца бугристое, спина горбатая, а имя ему Старый Сребреник.

Нойон задумался. Долго молчал он, потом улыбнулся:

– Придется завтра заняться вашим запутанным делом.

И приказал посадить под замок слепого и вора, каждого в отдельности.

Ночью вор попросил отвести его к нойону и дал ему взятку – тридцать серебряных монет с рельефной чеканкой на лицевой стороне.

Утром оба предстали перед нойоном. На этот раз он обрушил свой гнев на слепого музыканта.

– Презренный вор, как смел ты нарушить закон? Говори, что заставило тебя оклеветать честного человека?

Музыкант ничего не ответил. Он сел и начал копать землю руками, изредка наклоняясь, словно прислушиваясь.

"Что делает этот слепой черт?" – удивился нойон, а вслух спросил:

– Эй, вор, ты что, с ума сошел?

– Мой нойон, – ответил слепой музыкант. – Только вчера здесь говорил закон. Сегодня закон онемел за тридцать сребреников, словно сквозь землю провалился. Вот я и рою, может, найду закон, а может быть, монеты?

Нойон изменился в лице и приказал поскорее прогнать слепого музыканта.

Мошольская, 75, 257

179. О несправедливом суде

В одной стране жил человек, у которого была очень большая семья. Человек уважал законы и обычаи. Однако в этом мире богатство и бедность, почет и унижение постоянно сменяют друг друга. Настало голодное время, и человеку стало трудно кормить свою многочисленную семью. Тогда он решил найти такую страну, где он и его семья могли бы жить в достатке. Взял он с собой жену и детей и отправился в путь.

Много дней провели они в дороге. Как-то встретили они крестьян и спросили, не знают ли те такой страны, где от хлеба ломились бы закрома. И крестьяне, указав на дальние горы, сказали:

– В том краю есть страна, в которой очень много хлеба. Там плодородная земля, но судьи несправедливы, и в стране царят беззаконие и беспорядки. В соседней же стране живется не особенно вольготно, но там честные судьи, а закон и справедливость торжествуют.

Выслушал их человек и подумал: "Я беден. У меня нет ни земли, ни скота, ни имущества. Меня не интересует – справедливый судья или несправедливый, соблюдаются законы или нет. Я хочу лишь своим трудом заработать на пропитание. Мне не из-за чего ссориться с людьми".

И он твердо решил отправиться в ту страну, где много хлеба, но нет справедливости. Вскоре человек достиг этой страны. Построил он хижину для своей семьи и, трудясь день и ночь, мог прокормить свою жену и детей.

Прожил он в этой стране несколько месяцев, и вот однажды подходит к нему сосед и говорит:

– Кто все эти люди, которые живут с тобой?

– Это моя жена, а остальные – дети.

– Неужели у тебя столько детей? – не унимался сосед.

– Конечно, – отвечал тот. Тогда сосед говорит:

– Ты отец такого большого семейства, а я одинокий человек. Отдай мне свою жену. Пусть она и мне родит ребенка.

– Как это отдать тебе жену?! Нет, не отдам, – отвечает он. Тут они поссорились, и сосед говорит:

– Ах, ты не хочешь отдать мне свою жену?! Тогда пойдешь к судье.

"Хоть здешний судья и несправедлив, но он не скажет мне, чтобы я отдал этому человеку мою жену", – подумал отец семейства, и они направились к дому судьи.

Как только они пришли к судье, сосед и говорит:

– Господин, рассудите по справедливости! Уже прошло много времени с тех пор, как этот человек приехал сюда из другой страны и поселился здесь. Так как с ним приехало много людей, я спросил его, что это за люди, и он ответил мне, что это его жена и дети. А я одинокий человек. Вот я и попросил его дать мне жену, чтобы она родила мне ребенка, но он отказался. Когда я увидел, что он ревнивец и думает только о себе, я решил обратиться за помощью к вам. Я уверен, что вы, узнав о такой несправедливости, заставите его отдать мне свою жену.

Судья выслушал его и говорит:

– Послушай, пришелец! Ты откуда приехал сюда? Ты совсем не знаешь законов и обычаев. У тебя много детей, а у него ни одного, и, когда этот человек просит у тебя жену, чтобы она родила ему хотя бы одного ребенка, ты возражаешь! Какой же ты чудак! Сейчас же отдай ему свою жену! Если же не выполнишь моего приказа, тебя постигнет суровое наказание!

Отдав свою жену, отец семейства от гнева и печали заболел и слег в постель. Проболел он всю неделю, а в воскресенье соседи собрались и, направившись к дому больного, решили по дороге:

– Если он все еще болен, положим его на носилки и понесем хоронить. Ведь иначе он умрет в рабочий день, когда мы будем работать на землях негуса!

Придя к больному, они сказали:

– Сегодня воскресенье. Мы свободны и можем похоронить тебя.

– Как это так? Я же не умер, а вы хотите похоронить меня?! – удивился он.

Тогда они ему говорят:

– Ты пролежал всю неделю, а теперь собираешься умереть в рабочий день и заставить нас бросить работу на землях негуса?! Пет, мы похороним тебя сегодня. А если не хочешь, пойдем к судье, и пусть он нас рассудит. Ты всегда был плутом. Когда твой сосед попросил у тебя жену, ты тоже отказывался, но наш справедливый судья разоблачил тебя, и тебе все-таки пришлось отдать жену.

Человек отказался идти вместе с ними к судье. Тогда они насильно подняли его и потащили с собой. Явившись к судье, они сказали:

– О судья, рассудите по справедливости! Этот человек приехал к нам из другой страны и поселился здесь. В понедельник он заболел и слег в постель. Мы боялись, что он внезапно умрет и из-за него нам придется бросить работу на землях негуса, но благодаря божьей милости он протянул до воскресенья. Поэтому мы собрались сегодня и решили похоронить его, а он отказывается и доставляет нам лишние хлопоты. Вот мы и пришли к вам, чтобы услышать ваш справедливый приговор. Тогда судья поднялся и говорит:

– Уж не тот ли это человек, который недавно говорил, что не отдаст свою жену? До каких пор он будет издеваться над нами?! Это же ревнивец и плут, не признающий законов и обычаев! Откуда он взялся?! Заболел, провалялся всю неделю, а теперь еще смеет говорить, что его не должны хоронить! Уж не хочет ли он умереть в рабочий день, чтобы из-за него прекратилась работа на землях негуса?! Сейчас же похороните его!

Люди поблагодарили судью за его приговор и пошли хоронить пришельца.

Так рассказывают.

Амхарская, 51, 106

180. Праведник

Жил на свете праведный человек. Жители его родного города были плутоватые и порочные, ему стали в тягость их дурные дела, и он покинул родной город и отправился в другой.

Пришел он в другой город и решил совершить намаз. Подошел к мечети и слышит, как муэззин* провозглашает:

– По словам жителей этого города, "Аллах акбар" ^[cxlii], по словам жителей этого города, «Нет бога, кроме Аллаха». Праведник очень удивился и решил расспросить об этих странных словах имама мечети. Входит он в мечеть, видит: суматоха там какая-то.

– В чем дело? – спрашивает он и вдруг видит: сидит на полу не то мулла, не то имам, поставил рядом с собой бутылку вина и Коран и приговаривает:

– Клянусь Кораном, вино не разбавлено! ^[cxliii]

"Что за странный город? – подумал праведник. – Пойду-ка лучше к имаму мечети и спрошу, что они тут вытворяют."

Подошел он к самому михрабу, видит, что имам совершает намаз, а другие молящиеся следуют его примеру. По имам, когда стоял, приподнимал ногу, а когда опускался для коленопреклонения, то задирал ногу выше головы. Видит праведник, было две загадки, а стало три!

– Пойду-ка я разузнаю, где находится их кадий, и расспрошу его, что тут происходит.

На улице он стал расспрашивать и ему показали, где найти кадия. Вошел он в присутствие, видит там портного и хаммала*. А кадий выносит решение: вырвать один глаз у портного и один – у хаммала.

Праведник очень удивился и воскликнул:

– Всеславный Аллах! Что они тут вытворяют?! С этими словами он выбежал на улицу и стал спрашивать, как разыскать другого кадия, самого главного в городе. Ему показали дом самого справедливого и главного кадия в том городе.

Вошел он в присутствие главного кадия – ну и дела! – один мужчина при всем народе творит блуд с другим! Праведник так ошалел, что выскочил на улицу и побежал. Увидел прохожего и взмолился:

– Друг, покажи мне в вашем городе богобоязненного кадия!

– Вот этот кадий, – сказал прохожий, – самый уважаемый в нашем городе. К нему приходят за советом другие кадии. Праведник пришел к тому кадию и говорит:

– Почтенный кадий! Я покинул родной город и прибыл в ваш, чтобы поселиться там, где берегут благочестие. Пришел я сюда и вижу, что блуда и греховности здесь еще больше.

– Добрый человек, – спрашивает кадий, – что же греховного ты видел в нашем городе?

– Что может быть хуже этого! – воскликнул праведник. – Вхожу я в ваш город, подхожу к мечети, вижу – муэззин провозглашает: "По словам жителей этого города, "Аллах акбар", по словам жителей этого города, "Нет бога, кроме Аллаха". А сам-то он какой же веры?!

– Это я придумал, – говорит кадий. – Мы назначали много муэззинов, но все они либо проворовывались, либо требовали увеличить жалованье. Тогда я велел назначить муэззином одного еврея. Вот потому-то он так странно провозглашает азан*.

– А почему тот мулла клянется на Коране и продает вино?

– Это тоже я придумал. Люди не покупали его вина. И я посоветовал ему клясться на Коране, что вино у него неразбавленное.

– Уразумел и это, – сказал праведник. – Но почему в доме кадия при нем самом двое предаются мерзкому блуду?

– И это я придумал. Один купец в нашем городе перед смертью завещал не передавать имущества его сыну, пока тот не достигнет совершеннолетия. Ко мне стали приходить родные и просить передать сыну наследство, уверяя, что он уже совершеннолетний. И наконец я, чтобы убедиться в его совершеннолетии, приказал совершить этот мерзкий поступок.

– Мудрое решение! Но скажи мне, почему кадий велел вырвать один глаз у портного, а другой – у хаммала.

– Да ведь и это я придумал, – сказал кадий. – Этот портной совершил тяжкое преступление. И я вынес решение вырвать ему оба глаза. Потом вижу я, что это грешно, ведь каждый человек нуждается в обоих глазах, кроме хаммала, которому достаточно и одного. Вот потому я велел заменить один глаз портного глазом хаммала.

– Хвала тебе! Хвала! – воскликнул праведник. – Мудрое решение ты вынес. Но почему тот имам в мечети во время совершения намаза поднимает ногу над головой?

– И это я придумал! – воскликнул кадий. – Да потому, что когда имам шел в мечеть, то угодил одной ногой в нечистоты, а настала уже пора намаза, собрались правоверные, и у него не было времени помыть ноги. И тогда я посоветовал ему во время намаза не касаться молитвенного коврика оскверненной ногой.

Удивился праведник, попрощался. Было у него две ноги, так он еще две взял взаймы и поспешил в родной город. "Хоть и развратен наш город, но все-таки намного лучше других", – сказал он себе.

Персидская, 102, 180

181. Как Ахмет-Ахай разоблачил бахчисарайского кадия

[...Однажды увидел Ахмет-Ахай] – едет один человек с женой верхом на ослице. Когда они поравнялись с ним, он притворился слепым и стал просить их:

– Если можно, возьмите и меня, пожалуйста, с собою. Хозяин был добрый человек, пожалел слепого. С ослицы слез и посадил его впереди своей жены.

По приезде в город хозяин-муж говорит сидящему на осле Ахмет-Ахаю: