Текст книги "Книга о судах и судьях"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

И старейшины ответили:

– Никогда мы не слышали, чтоб кто-нибудь мог устеречь ветер!

– Я в ответ попросил тестя оказать мне одну услугу, – продолжал юноша. – Я убил цесарку и сказал, чтобы он передал ее своей дочери, а она сварила бы ее и похлебку принесла на вилке мне в шамбу. Но напрасно я дожидался похлебки.

Тогда старейшины спросили отца девушки:

– Почему ты оставил юношу без похлебки и заставил его голодать? Он же добыл вам цесарку.

– Подумайте сами, старейшины, – отвечал тот, – кто может принести на вилке похлебку?

– А кто из нас может удержать ветер? – спросили тестя старейшины. Сколько мы живем, никогда такого не слышали! Птицу можно подстеречь, но ветер – никогда! Юноша прав, он рассчитался с тобой той же монетой и победил тебя. Если посылаешь удержать ветер – должен уметь принести суп на вилке!

Так сказали ему старейшины. И добавили:

– Тебе остается только одно: отдай за него свою дочь! Он ведь, и в самом деле, вышел победителем.

И старику ничего не осталось, как назначить свадьбу и отдать юноше свою дочь в жены.

Бурунги, 157, 74

86. Покупатель бороды

Как сказывают-пересказывают, один человек ходил и все твердил:

– Если бы кто-нибудь дал мне в долг тысячу рублей, я бы вернул их через сутки.

Люди не могли понять, почему он так говорит, и удивлялись. Наконец один бай решил: "Будь что будет, дам ему тысячу рублей. Отдаст – очень хорошо, не отдаст – накажу его как-нибудь". И дал ему эти деньги,

Получив тысячу рублей, человек стал говорить:

– Куплю бороду, если кто хочет продать. И, повторяя эти слова, он отправился искать, кто бы продал ему бороду.

Долго ли, не долго ли он так ходил – подошел к нему один человек и сказал:

– Я продам бороду.

– Хорошо – я куплю ее, но с условием: я могу делать с ней все, что захочу.

Продавец согласился.

– Тогда пойдем составим договор, – сказал покупатель. И записали в договоре, что он покупает бороду за тысячу рублей и имеет право делать с ней что захочет, а продавец бороды точно так же имеет право использовать эту тысячу рублей как пожелает.

Зашли в дом. Продавший бороду дал покупателю бритву и сказал:

– Возьми н сбрей бороду.

ТОТ ОТВЕТИЛ:

– Я купил право делать что захочу с твоей бородой, а не с волосами, которые растут на твоем подбородке. Поэтому я отрежу и унесу всю твою голову.

И он взял продавца за шею, будто собирался отрезать ему голову.

– Что ты делаешь?! – вскрикнул тот и вскочил с места. – Мы же не так договаривались!

– А что же ты думал, я даром тебе тысячу рублей дал? – ответил покупатель.

– Нет, на это я не согласен, – сказал продавец и передал дело в суд.

Судья решил, что покупатель прав, так как он покупал не волосы, а бороду с той частью лица, па которой она растет.

– Тогда я не хочу твоей тысячи рублей и возвращаю их тебе! – сказал продавец. – Не согласен продавать бороду.

– Но у нас ведь условленно, что нельзя отказываться от договора. А если ты теперь отказываешься, то должен прибавить к моей тысяче рублей еще тысячу. Иначе я унесу твою голову, – возразил покупатель.

– Ну, раз так, что мне остается делать! – сказал продавец и отдал покупателю еще тысячу рублей.

Хитрец отнес долг баю и хотел прибавить еще пятьсот рублей. Но бай подумал: "Раз он так хитер, он, наверно, хочет выманить у меня еще тысячу рублей". И не взял у него этих денег.

Адыгейская, 20, 50

87. История о Ма Тане

Жил некогда человек по имени Ма Тан. Однажды он очень проголодался и никак не мог найти, чем бы ему утолить голод. Наконец он заметил павильон, где некий торговец продавал землянику. Ма Тан зашел туда, сел и сказал торговцу:

– Дай мне одну теплую ягоду и одну холодную. Купец дал ему две ягоды, и Ма Тан опять попросил одну теплую и одну холодную. Так он опустошил целый поднос. Торговец смотрел на него и удивлялся.

Расправившись с ягодами, Ма достал из своего мешка четыре медные монеты, положил их на стол и пошел своей дорогой. Торговец поспешил за ним.

– Эй, гость! – сказал он.

– Что? – обернулся Ма Тан.

– Ты слишком мало мне заплатил.

– А сколько стоит у тебя одна ягода? – с улыбкой спросил Ма.

– Два дента.

– Тогда все в порядке. Я съел две штуки и уплатил четыре монеты.

– Как две? – изумился торговец. – Разве ты съел только две?

– А сколько же?

– Сколько? Одну теплую, одну холодную, – начал перечислять торговец, одну теплую, одну холодную...

– Незачем тебе повторять столько раз одно и то же, – перебил его Ма, – я ведь говорю то же самое.

Тогда торговец потащил его в суд. Судья велел торговцу рассказать, как было дело.

– Он съел одну теплую ягоду и одну холодную, одну теплую, одну холодную... – начал свое торговец, но хитрый Ма опять перебил его:

– Зачем ты все время повторяешь одно и то же? И судья, и я – все мы хорошо слышим. Одна теплая да одна холодная – всего две штуки. Разве четыре монеты несправедливая цена?

Судья признал, что Ма Тан прав, велел торговцу замолчать и наказал его.

Китайская, 147, 117

88. [Хитрец и глупцы]

В давние времена жил-был один хитрец. Однажды, когда он пас свою корову, на дерево рядом с ним села птица и принялась петь.

– Кто это там наверху кричит? – спросил хитрец.

– Это я кричу, – ответила птица.

Хитрец схватил ком земли и бросил в птицу. Но птица поймала ком и кинула обратно в человека. Тог успел отпрыгнуть в сторону, ком попал в его корову, и она замертво упала на землю.

Пришлось человеку снять со своей коровы шкуру. Мясо он съел, а шкуру понес к озеру и там провел весь день. Вечером он вернулся домой и застал у себя двоих гостей.

– Где ты был сегодня? – спросили они его.

– Я был у озера, – ответил хитрец, – продавал коровью шкуру водяному черту, Нетлангу. Еле спас свою жизнь. Нетланг сказал мне, что завтра я должен умереть, а вместе со мною те двое, которых я встречу в своем доме.

Услышав такие слова, гости испугались.

– Что же нам теперь делать? – спросили они.

– Я сделал так, – ответил хитрец. – Я отдал Нетлангу шкуру своей коровы, и за это он освободил меня от смерти, подарив мне вечную жизнь.

– А что же будет с нами? – спросили гости.

– Не бойтесь, – ответил хитрец, – я поговорил с Нетлангом и о вас. Я сказал: "Думаю, что те двое тоже принесут тебе шкуры и ты, Нетланг, за это освободишь их от смерти".

Услышав это, глупые гости тотчас заспешили к себе и забили своих коров каждый по три; они были богатые люди. Притащили они шкуры к озеру и закричали:

– Приветствуем тебя, водяной черт!

Но из воды не было никакого ответа. Глупцы подождали некоторое время, думая, что Нетланг, наверно, как раз в это время занят едой, а потом опять принялись кричать. Так они кричали до самого восхода солнца и, никого не дождавшись, вернулись к дому хитреца [...]

А у того тем временем умерла жена. Увидев издалека возвращающихся глупцов, он посадил труп своей жены перед хижиной, накрыл покрывалом и поставил рядом корзинку с маисом.

Глупцы пришли усталые и голодные, ибо путь от озера был очень далек. Они увидели женщину, сидевшую перед хижиной, увидели корзинку с маисом у ее ног и попросили дать им маиса. Женщина даже не шевельнулась и ничего им не ответила. Да и как она могла им ответить, если была мертва? Но глупцы не знали этого и подумали, что она над ними издевается.

– Дорога и жаркое солнце утомили нас, – сказали они. – А ты, женщина, не хочешь дать нам даже пригоршни маиса?

И с досады они залепили ей пощечину. Тут из хижины выбежал хитрец и стал кричать:

– О, вы убили мою жену, да, вы ее убили!

– Мы не убивали ее! – закричали глупцы. – Она спала, и мы лишь легонько ее ударили, чтобы она проснулась и дала нам немного маиса. А она умерла. Что же нам теперь делать?

– Что делать? – сказал хитрец. – Я поведу вас к нашему султану и подам на вас жалобу.

Пошли они вместе к правителю страны. Султан выслушал их и сказал глупцам:

– Убить человека – тяжкое преступление. Как вы посмели это сделать? Теперь слушайте мой приговор: каждый из вас должен дать этому человеку трех телят.

– Откуда мы возьмем телят? – закричали оба. – Он и так нас обманул, мы из-за него разорились! Теперь мы бедные люди! Но султан был неумолим.

– Вы убили жену этого человека и должны отдать ему телят. Что им оставалось делать? Пошли они каждый к своим друзьям, взяли в долг телят и отдали их хитрецу. Так хитрец разбогател, а глупцы дважды разорились.

Ираку, 155, 182

II. РАССКАЗЫ О СУДЕБНЫХ РАЗБИРАТЕЛЬСТВАХ

О ПОИСКАХ ВИНОВНОГО И НЕВОЛЬНЫХ ПРИЗНАНИЯХ

89. Хитрый визирь

В столице некоего царства кто-то разграбил склад хлопка. Пришли к шаху купцы с жалобой. Выслушав их, шах приказал немедленно разыскать похищенный хлопок и жестоко наказать воров. Но, увы! Поиски ничего не дали. Тогда пришел к шаху его визирь и сказал ему:

– О господин! Разрешите мне найти вора.

– Пусть будет по-твоему, – ответил шах.

В тот же день визирь собрал всех горожан к себе на обед. Народу собралось видимо-невидимо. Но прежде чем начать угощение, визирь прошел вдоль столов, внимательно вглядываясь в лица. Потом он поднялся на возвышение н укоризненно покачал головой.

– Как мало совести у людей и сколько глупости: ворованный хлопок пристал к вашим черным бородам и в таком виде вы смеете являться на угощение к вашему визирю!

Не успел визирь кончить свою речь, как десять человек воровато попятились и схватились за бороды.

– Вот жулики, – тут же указал на них визирь, – взять их! ^[xxxix]

Афганская, 107, 163

90. Приговор эфенди по палке

Некий человек, заподозрив в краже своего кошелька соседей, привел их к судье эфенди*. Соседи не признавали за собой вины. Тогда эфенди дал каждому из них по палке одинаковой длины и сказал:

– Завтра с этими палками вы все придете ко мне, и я установлю, кто из вас виновен: у того, кто украл деньги, палка за ночь удлинится на четверть.

Подозреваемые взяли палки и разошлись по домам. Наступила ночь, и те, чья совесть была чиста, спокойно легли спать. А вор не спал и думал, объятый страхом: "До завтра моя палка увеличится на четверть и я буду изобличен".

Он успокоился, только укоротив ножом свою палку как раз на столько, на сколько к утру она должна был вырасти. К утру палка не выросла, и, когда все вновь собрались у эфенди, тот приказал уличенному вору вернуть деньги владельцу. Но вор возразил:

– Разве этот суд можно назвать судом по шариату, если приговор выносят по палке? Эфенди ответил:

– Будь признателен мне, что я заставил тебя сознаться, прибегнув к палке, по ни разу не ударил тебя. Что сказал бы ты, если б я, подобно падишаху, заставлял тебя палочными ударами сознаваться в преступлении, которого ты не совершал? ^[xc].

Таджикская, 25, 395

91. Догадка мудреца

Рассказывают, что некий человек взял к себе в услужение бедняка. У господина была невзрачная внешность, а слуга был красивым. Так они и жили: один приказывал, другой подчинялся. Но вот настали тяжелые времена. Была засуха, и много людей погибло. Когда голод кончился, слуга подумал, что из тех, кто знал, что он слуга, никого не осталось в живых. Поэтому он, рассчитывая на свою приятную внешность, сказал господину:

– Это ты мой слуга, а я тебе господин.

Между ними начался спор, и слухи об их споре дошли до одного мудрого судьи. Судья предложил спорящим войти в башню и высунуть из нее в окно обе руки. Затем он, стоя снаружи, крикнул:

– Ну а теперь определи, где руки слуги, и отруби их! Услышав эти слова, бывший слуга быстро убрал руки и таким образом выдал себя. Так судья определил, кто из них господин и кто – слуга.

Так рассказывают ^[xci].

Амхарская, 22, 148

92. Волшебный петух

Был один умный бедняк. Мог он предсказать, какая погода будет, какой приплод от скота ожидать, и многое другое мог угадывать.

У одного бая украли драгоценности. Искали, искали – не нашли. Лучших шаманов приводили, самых хитрых знахарей спрашивали – все напрасно. Посоветовали баю умного бедняка позвать.

Привели бедняка. Бай велит драгоценности искать. Бедняк говорит:

– Найти не трудно, что мне за это будет?

– Дам тебе табун лошадей, – пообещал бай.

– Ладно, – согласился бедняк. – Пусть принесут петуха, которого тебе монгольский хан подарил.

Велел бай петуха принести. Бедняк потихоньку шею и голову петуху сажей намазал. Посадили петуха одного посредине темной юрты.

– Теперь заходите по очереди, – сказал бедняк байской прислуге. – Да запомните: петух не простой, а монгольский. Как вор погладит его по голове, так петух закричит. Ну, заходите веселей, гладить его левой рукой надо.

По одному заходили в темную юрту. Бай уши насторожил, слушает. Молчит петух. Все слуги прошли, а петух так и не подал голоса.

– Ты что, дурачить нас вздумал?! – грозно закричал бай.

– Погоди, гадание еще не кончилось, – ответил бедняк. – А ну, поднимите все левую руку.

Подняли руки – у всех ладони в саже, только у первого байского прислужника ладонь чистая.

– Он и украл, – сказал бедняк.

Упал па колени слуга, прощения просит, плачет. Велел его бай плетьми пороть, а бедняку табун коней отдал. Жалко было, а отдал, побоялся с таким мудрецом связываться.

Хакасская. 137. 119

93. Слепой и зрячий

В далекие времена жил слепой. Как-то раз пришло ему па ум предъявить своп права па жену зрячего.

– О люди, – сказал он, – жена моя была недовольна, что я слепой, познакомилась с чужим мужчиной и сбежала от меня. Я не знал, где она скрывается. Сегодня я случайно нашел ее.

И он схватился за платье жены зрячего. На крик слепого сбежались люди. Они были уверены, что слепой говорит правду, стали его жалеть. Повел слепой пойманную им женщину и ее мужа к баю.

– Вот эта женщина была моей женою, – сказал он, – а этот мужчина сбил ее с пути, забрал к себе. Только сегодня я нашел их и привел к вам. Разберите мое дело и верните мне жену.

– Что вы скажете на это? – спросил бай у женщины и у зрячего.

– Я жена вот этого человека, – сказала женщина, – а слепого совсем не знаю.

– Женщина действительно моя жена, – сказал зрячий, – я с нею повенчан и заплатил калым.

Бай посадил всех троих в отдельные юрты и незаметно поставил людей подслушивать: о чем каждый из них будет говорить.

– О боже! Чем я тебя прогневила, что ты послал ко мне какого-то слепого? Не допусти, чтобы я попала к нему в руки, – рыдала женщина в своей юрте.

– О лживый слепой! Ты расплатишься за свои дела! – говорил раздраженно зрячий.

– О слепой! Ловко ты затеял дело! Если аллах поможет, то ты будешь иметь жену, – рассуждал сам с собой слепой.

Поставленные баем люди донесли ему обо всем. Тот потребовал к себе слепого, зрячего и его жену и рассказал им, о чем каждый из них размышлял в своей юрте. Раздосадованный слепой прикусил свой палец до крови.

Бий отпустил зрячего и его жену, а слепого наказал ^[xcii].

Казахская, 59, 263

94. На воре шапка горит

Как-то раз царь зверей – тигр, восседая на троне, приказал своему другу медведю собрать всех зверей на суд. А вершил он суд вот почему: пришла к нему вчера овечка и пожаловалась, что кто-то зарезал ее сына – маленького барашка. Вот и решил тигр наказать виновного.

Внимательно смотрит тигр на всех зверей, подолгу вглядываясь в каждого.

Вдруг ни с того ни с сего волк завопил:

– Да что это такое! Весь день вчера дома просидел! Ни в чем я не виноват! Сам, наверное, разбился барашек, а на других валит.

– Замолчи! – прервал его тигр. – Это ты виноват. Тебя еще никто не обвинил, а ты уже кричишь о своей невиновности! Медведь, – приказал тигр, сделай с волком то же, что он сделал с барашком!

Афганская, 107, 168

95. Догадливый судья

Один джигит собрался в дальний путь и оставил у соседа сто золотых на сохранение.

Прошло несколько лет, вернулся джигит и попросил соседа вернуть деньги.

Сосед был хоть и старый человек, но жадный и бесстыдный.

– Я от тебя ни одной копейки не получал, и на хранение ты у меня денег не оставлял, – сказал он.

Джигит опечалился, рассказал друзьям, и они посоветовали:

– Сходи к нашему судье. Он разберется, вернет тебе твои деньги.

Пошел джигит к судье. Вызвал судья старика и сказал:

– Аксакал*, ты стар, тебе не к лицу лгать. Скажи, получил ли ты от этого джигита на хранение его золотые?

– Сын мой, я никогда у пего денег не получал, чему свидетель сам бог. У меня белая борода, и незачем мне лгать перед тобой.

– У тебя есть свидетели, что ты давал ему деньги? – спросил судья у джигита.

Джигит ответил, что у пего никаких свидетелей нет.

– А на каком месте ты ему отдал деньги? – снова спросил судья.

– Неподалеку от нашего аила стоит тополь, – ответил джигит. – В тени этого тополя я и отдал ему па хранение сто золотых.

– Если так, иди к этому тополю, тащи его сюда и пусть он расскажет мне, как ты отдавал сто золотых этому старику.

– Почтенный судья, – удивился джигит, – как же я притащу сюда тополь?

– Бери мою печать, покажи ее тополю, и он придет сюда сам, – сказал судья.

Джигит взял у судьи печать и побрел, а старик спокойно сидел. Он понимал, конечно, что никогда тополь не явится к судье. Прошло полчаса, судья спросил у старика:

– Старик, скажи мне, дошел ли наш джигит до того тополя?

– Нет, он еще не дошел, – ответил старик. Через некоторое время судья снова спросил:

– А теперь дошел?

– Дошел, – уверенно сказал старик.

Прошел час, судья в третий раз спросил у старика:

– Как ты думаешь, возвращается уже наш джигит?

– Да, уже пора ему возвращаться.

Пришел джигит ни с чем, отдал судье печать и сказал:

– Я показал вашу печать тополю, он и с места не сдвинулся. А для того, чтобы притащить его сюда, надо множество быков.

– Тополь уже ко мне приходил, – ответил судья, – и давно ушел обратно.

– Как это так? Когда тополь сюда являлся? Если бы он приходил, то увидал бы и я, – удивился старик.

Судья усмехнулся:

– Я тебя спрашивал три раза. Первый раз ты ответил, что

джигит не дошел до тополя; во второй раз, что он уже дошел, а в третий, что он возвращается назад. Если бы ты не получал денег от этого джигита перед этим тополем, то не знал бы и дороги к нему. Поэтому ясно, что ты получил сто золотых.

Тогда старик признался и вернул джигиту сто золотых ^[xciii].

Киргизская, 66, 185

96. [Как один человек спасся от смерти]

Жил один юноша, и было у пего две невесты, обе красавицы. Одна была дочерью самого бедного человека в ауле, другая была дочерью самого богатого.

И было у юноши два друга. Один из них советовал ему жениться на дочери самого бедного человека. Он считал, что она будет ему лучшей парой, так как ее руки не боятся никакой работы.

Другой советовал юноше жениться на дочери богатого и говорил, что она рукодельница, строго соблюдает религиозные обычаи, не пропускает ни одного намаза*.

Юноша женился на дочери богача. Жил он с женой неплохо.

Однажды встретил он своего друга и спросил его:

– Скажи, почему ты не советовал жениться на дочери богатого?

– Потому что я знал: когда она была девушкой, она водила за собой мужчин, – ответил тот. – А кто привык к такой жизни, тот никогда ее не оставит.

– Как это может быть, если она так усердно совершает все намазы? удивился муж. – До сих пор я не замечал за ней ничего плохого.

– А ты проследи за ней, когда она совершает намаз, и, если ничего не заметишь, значит, мои слова ложь, – сказал друг. И вот однажды поздно ночью жена стала совершать намаз. Муж лег и притворился, будто спит, а сам стал подглядывать за ней.

Думая, что муж спит, жена взяла кумган* и вышла во двор.

Муж, крадучись, вышел за нею. Она направилась к коровнику и зашла под навес. Тут муж увидел, что в коровнике ее ожидал мужчина.

– Кто ночью находится в моем коровнике?! – крикнул он.

Мужчина бросился бежать, а женщина скрылась в доме и заперла за собой дверь.

Когда муж вернулся, жена не пустила его.

– Иди, иди! Возвращайся туда, где был ночью до сих пор, – сказала коварная притворщица.

Пока он пререкался с нею у двери, на шум прибежали муртазаки*.

– Почему ты стоишь здесь ночью? – спросили они.

– Жена не пускает в дом, – ответил он.

– А где он был? – крикнули они жене.

– А спросите его, где он был! Наверное, на каком-нибудь разбое, – крикнула в ответ коварная женщина.

– Мы знаем, где он был! – сказали муртазаки, схватили его я бросили в темницу.

Вскоре затем повели его в один дом, там показали ему зарезанных мужчину, женщину и ребенка и спросили:

– Кто был с тобой, когда ты убивал их?

– Знать не знаю, – ответил он и отказался признать себя виновным.

Но его недолго думая приговорили к смерти [...] Перед казнью он попросил исполнить последнее его желание.

– В пятницу отведите меня в мечеть и разрешите совершить намаз вместе с аульчанами. Там я назову сообщников.

Ему разрешили совершить намаз. В пятницу привели его в мечеть, Люди помолились и вышли из мечети. А бедняга сидит да сидит и не кончает намаз. Муртазаки ожидают его. Но тот сам не знает, что делать. Знает одно – без вины его расстреляют.

Наконец он устал сидеть, оглянулся – и увидел, что сзади НЕГо сидят еще двое и так же, как и он, усердно совершают намаз.

– Вот мои сообщники! – указал он на них. Муртазаки схватили обоих и увели в темницу. На допросе они признались:

– Правда, убили мы, но того, кто на нас указал, с нами не было, и мы не знаем, почему он называет себя нашим сообщником.

Тогда спросили этого человека:

–Теперь нам ясно, что ты невиновен. Но как ты узнал, что убийцы – эти двое?

Он ответил:

– Тот, кто совершает преступления, всегда усердно молится богу. Вот и сегодня: народ давно кончил намаз, а эти двое, помня о совершенном преступлении, продолжали молиться, умолять Аллаха простить их грехи. Так я узнал, кто убийцы.

Его отпустили. Он вернулся домой и развелся с женой.

Адыгейская, 20, 161

97. Корова с отрезанным языком

В уезде Танчансянь у крестьянина Ху Сы была корова. И была она ну прямо как "домашняя драгоценность": поле пахать – на ней, поклажу возить – опять же на ней. И каждое утро Ху Сы сам кормил и поил ее.

Пошел однажды Ху Сы кормить корову, глядь, а в стойле все перевернуто; присмотрелся повнимательнее: у коровы изо' рта кровь капает. Удивился Ху Сы и подумал: "Неужели и корова может харкать кровью?" Раскрыл он руками корове рот, а там все в крови, и язык куда-то пропал.

Корова без языка ведь и траву не может жевать, того и гляди, помрет. А издохнет корова, как тогда они все будут жить? Заплакал Ху Сы от огорчения. А потом подумал: "Наверняка кто-то отрезал ей язык", – и побежал к Бао-гуну ^[xciv]с жалобой.

Выслушал Бао-гун крестьянина и стал размышлять: "Кто? Зачем отрезал корове Язык? Да и что можно сделать с небольшим коровьим языком?" Думал он, думал и наконец вынес такое решение.

– Иди-ка ты домой, – сказал он Ху Сы. – Послушай меня, зарежь корову, продай мясо, а через три дня приходи ко мне снова.

– Зарежешь корову – нарушишь закон, – ответил крестьянин.

– Ничего, я заступлюсь за тебя, – успокоил его Бао-гун.

Послушался Ху Сы мудрого совета, зарезал корову, разрубил тушу на куски и продал, денег выручил немало, а все-таки не хватает, чтоб купить другую корову.

Загоревал крестьянин.

Отослал Бао-гун крестьянина домой, а на второй день является к нему некий Чэнь Сань с жалобой, говорит: "Ху Сы тайком прирезал корову, годную для пахоты, преступил закон, надо наказать его".

– А кем тебе доводится Ху Сы? – спросил Бао-гун.

– Он мой сосед. Я собственными глазами видел, как он резал корову. Другие соседи тоже знают. Если господин не верит, пусть позовет и их.

Стукнул тут Бао-гун кулаком по столу и закричал:

– Ах ты, подлец! Ты отрезал язык у его коровы да еще пришел жаловаться! Чем обидел тебя Ху Сы? Ты зачем вредишь ему? Быстро говори правду!

Услышал Чэнь Сань, что Бао-гуну уже известно все про коровий язык, не осмелился он отпираться, и пришлось ему сказать всю правду.

– Пошел я как-то к Ху Сы денег занять, а он не только не дал, а еще давай поучать меня. Ну я и затаил па него злобу, поэтому то и отрезал у его коровы язык. Я думал, если вырезать у коровы язык, то ему ничего не останется больше, как прирезать ее и продать мясо. А тут я пойду и донесу, что Ху Сы самовольно забил корову. Вот его и засудят.

Выслушал Бао-гун речи Чэнь Саня, разгневался страшно, велел стражникам схватить его и дать ему сорок палок да еще заставить его купить Ху Сы другую корову.

На другой день Ху Сы сам пришел к Бао-гуну. Чиновник рассказал ему обо всем, и тут только понял Ху Сы, что язык корове отрезал его сосед и что, если бы не Бао-гун и не прирезал бы он коровы, не миновать бы ему суда. А когда услышал, что Бао-гун приказал Чэнь Саню купить ему другую корову, поблагодарил он мудрого судью Бао-гуна и радостный ушел домой.

Китайская, 140, 163

98. Как нашли вора

Жил-был на свете один человек. Было у него три сына. Когда пришло время умирать, человек позвал к себе сыновей и сказал им:

– Я скоро умру, все мое богатство я обратил в золото, а оно лежит в виде большого кирпича в таком-то месте. Когда я умру, возьмите его и разделите между собой поровну.

Вскоре оп умер, сыновья похоронили его, устроили по нем поминки и после всего этого собрались вместе.

– Теперь, – сказал старший из них, – мы можем пойти и взять золото.

Пришли они в указанное место, но золота не нашли.

– Что ж, – сказал старший, – о месте, где было спрятано золото, знали только мы и отец. Он уже мертв, а золото взял кто-то из пас. Так как сами мы все равно не сможем найти виновного, то давайте пойдем к хану, он, говорят, славится умом и справедливостью, и попросим рассудить нас и указать вора.

Братья согласились с ним и отправились к хану. [Рассказали ему о своем деле.] Хан сказал им:

– Я попытаюсь вам помочь, а пока прошу вас быть моими гостями, – и с этими словами пригласил их в свои покои [...]

Сестра хана увидела, что брат ее о чем-то крепко задумался, и спросила:

– Что с тобой, брат, отчего ты так крепко задумался? Хан рассказал ей обо всем, и она сказала:

– Думаю, что я смогу помочь. Ты пригласи их в гостиную и там попроси меня что-нибудь рассказать. Тут уж положись на меня.

Хан так и сделал, и, когда все удобно уселись, хан. попросил сестру рассказать что-нибудь. Л когда она показала себя умной собеседницей, то и братья присоединились к его просьбе. И тогда ханская сестра начала рассказ.

"Жили когда-то па свете, – сказала она, – юноша и девушка. Еще с детства были они дружны и любили друг друга великой любовью, а однажды поклялись, что будут принадлежать только друг другу. Но юноша этот был из бедной семьи, и поэтому, когда настало время выдавать девушку замуж, ее родители не отдали дочь за него, а отдали за другого, богатого юношу. Девушка была очень опечалена этим, но не смела противиться воле родителей. Грустная, с заплаканными глазами сидела она, когда жених вошел к ней. А он был человек достойный и, увидев ее в таком горе, сказал ей:

– Почему ты так печальна? Если ты не хотела идти за меня, почему не сказала об этом раньше? Я не настаивал бы.

И девушка объяснила ему, что она не осмелилась перечить родителям, что у нее есть возлюбленный, которому она поклялась в своей верности, поклялась только с ним разделить брачное ложе.

– Ну что ж, – сказал жених. – Я уверен, что он любит тебя не больше, чем я, но не хочу, чтобы ты была несчастна, а посему иди к нему и будь его женой. Обо всем остальном я позабочусь сам.

И девушка, обрадованная, побежала в чем была к своему любимому, удивляясь и восхищаясь благородством отпустившего ее жениха. Любимый ее печально сидел у очага и наигрывал на своем комузе* грустные мелодии. При виде ее он быстро вскочил со словами "Зачем ты пришла?", на что она ответила: "Я пришла выполнить свою клятву", – и рассказала обо всем.

И юноша молвил:

– Я не могу причинить горе такому джигиту, как твой муж, поэтому я не оставлю тебя здесь. Ты же можешь быть счастлива и с ним, раз он такой достойный человек.

С этими словами он завязал себе глаза, разделся, затем то же проделала и она, и они легли обнаженные по краям ложа, не прикасаясь друг к другу.

– Ну вот, клятва наша выполнена, иди, – сказал юноша и отвернулся. И девушка пошла назад, дивясь выдержке юноши и гордясь благородством обоих соперников.

На обратном пути ее встретили грабители, ожесточившиеся в своем ремесле и не щадившие ни старого, ни малого, ни женщины, ни ребенка. Они удивились н обрадовались богатству ее одежды и обилию драгоценностей – ведь она была в свадебном наряде – и спросили:

– Куда ты идешь?

– К любимому, – ответила девушка.

– Откуда? – спросили они.

– От любимого, – ответила она.

Те были поражены таким ответом, стали расспрашивать ее, и она рассказала им о случившемся. Тогда грабители сказали:

– Стыдно отнестись без снисхождения к женщине, с которой так благородно обошлись два горячо любивших ее человека. И они отпустили ее..." Кончив рассказывать, сестра хана повернулась к братьям и спросила их:

– Как вы считаете, чей поступок был более благороден?

Старший ответил:

– Я считаю, что благороднее всех поступил муж девушки. Он горячо любил ее, так любил, что пошел на все, чтобы получить ее, и, едва получив, – отпустил. Он слишком любил девушку, чтобы видеть ее несчастной. Быть мужем и, не тронув, отпустить любимую – это ли не подвиг!

Средний же сказал:

– А я думаю, что поступок возлюбленного благороднее. Ведь он любил ее с детства. Она пришла к нему, она лежала с ним на брачном ложе, а он отпустил ее. Лежать па одном ложе с любимой, слышать ее дыхание и отпустить ее – это большой подвиг.

– Ну нет, – горячо вступил в спор младший. – Все это бледнеет перед благородством грабителей. Ведь они никогда никого не щадили, а тут упустили такую хорошую добычу, поддавшись минутному настроению. Всю жизнь алкать добычи, а получив ее, отпустить – это настоящий подвиг.

И тогда сестра хана прервала их и сказала:

– Золото у него, – и показала на младшего брата.

И он признался, так как понимал, что сам выдал себя. Вот так-то ^[xcv].

Даргинская. 43, 139

99. [Как молла доказал свою правоту]

Однажды молла Насреддин подъехал к базару, привязал осла к столбу, а сам сел под навесом и попросил дать ему чаю.

В это время какой-то человек остановился, слез с осла и начал его привязывать рядом с ослом моллы.

– Не делай этого, почтеннейший, – сказал ему молла, – мой осел на весь аул славится своим норовом. Как бы чего не случилось!

Человек промолчал и, подойдя к молле, сел рядом с ним. "Видно, глухонемой", – подумал молла, встал и пошел к ослу

с намерением привязать его к другому столбу. Но в это время осел моллы так брыкнул чужого осла, что тот замертво упал с распоротым животом.

Хозяин осла вскочил и начал ругать моллу Насреддина.

– Ведь я же тебя предупреждал, – ответил ему молла. – Сам виноват.

Но человек не слушал его доводов:

– Твой осел убил моего осла, и ты должен мне за пего заплатить!

– Что еще выдумал, – рассмеялся молла. – И не подумаю.