Текст книги "Сказки эллинов"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Остров сирен

Оставив позади земли киммерийцев, корабль Одиссея вновь плыл по безбрежному морю, рассекая своим носом широкие волны. Сказочно – прекрасный остров Эя и его златокудрая хозяйка Кирка ждали возвращения отважных итакийцев.

Увидев их живыми и невредимыми, волшебница радостно воскликнула:

– О, доблестные воины, осмелившиеся живыми проникнуть в царство Аида и вернувшиеся в мир живых! Двери моего дома распахнуты перед вами! Прошу, отдохните после столь долгого и опасного путешествия, наслаждаясь прекрасным вином и обильной едой! И пока воины совершали омовение, перед тем, как приступить к возлияниям и еде, Одиссей последовал за Киркой в её беломраморные покои, чтобы обо всём ей рассказать.

С большим вниманием выслушала Одиссея златокудрая дочь бога Гелиоса, а затем сказала:

– Твоя храбрость и отвага достойна восхищения! И твои воины под стать тебе! Вам по силам преодолеть все опасности, если только вы сами не пренебрежёте моими предостережениями. Слушай же, Одиссей и запоминай мои слова, они помогут тебе и твоим спутникам избежать напрасной гибели. Неподалёку отсюда расположен небольшой скалистый островок, окружённый белой полоской пенного прибоя. На прибрежных скалах этого острова обитают коварные сирены. Своим чарующим пением они завлекают проплывающие мимо корабли. Поддавшись чарам сладкоголосого пения этих коварных созданий, мореходы на свою погибель плывут к острову и гибнут, наткнувшись на подводные скалы. Никто ещё не смог устоять перед влекущим зовом, услышав голоса сирен, как никто не смог остаться в живых, приблизившись к острову! Чтобы избежать печальной участи, советую тебе залепить уши воском себе и всем своим спутникам и поскорее миновать скалистый остров сирен. Миновав его, вам придётся пройти через узкий пролив. По левой стороне пролива будет высокий утёс, а на его вершине ты увидишь одинокую смоковницу. Берегись! В глубокой бездне под этим утёсом живёт ужасающая Харибда. Она по три раза на дню поглощает и извергает из себя морскую воду. И горе тебе, если ты приблизишься к тому утёсу, когда Харибда втягивает в себя воду моря. Даже бессмертные боги не спасут твой корабль от крушения! По правой стороне пролива ты увидишь вздымающуюся к самому небу скалу. Там, в расщелине обитает не менее страшное чудовище – Сцилла. Вытягивая свои шесть страшных голов, Сцилла высматривает добычу и хватает огромными когтистыми лапами, всё, что проплывает мимо, чтобы тотчас направить несчастных в свои пасти. Но не пытайся убить Сциллу, ведь она бессмертна, лучше молись, чтобы она не повторила своё нападение. И всё же мой тебе совет – держись правого берега. Пусть ты потеряешь шесть воинов, но зато остальные останутся в живых и смогут продолжить свой путь. Далее за проливом вы через какое-то время достигните берегов Тринакрии – острова самого титана Гелиоса. С незапамятных времён пасёт он там стада своих великолепных быков и тонкорунных овец. Послушай моего совета: не вступайте на берег этого острова, иначе вас постигнет искушение заколоть быка или овцу. А всевидящий Гелиос не простит вам, если вы прикоснётесь к его стаду! Гнев его будет велик – вы лишитесь своего корабля!

Закончила Кирка своё напутствие и повела Одиссея к ломящемуся от угощений столу.

Рано утром, совершив обряд погребения бедного Эльпинора и нагрузив корабль съестными припасами, водой и мехами с вином, итакийцы покинули остров волшебницы Кирки.

Одиссей стоял на помосте своего корабля и смотрел, как вдали исчезает зелёный остров Эя. Где-то там возвышается курган с корабельным веслом наверху – могила Эльпинора и гостеприимная Кирка, стоя на берегу, провожает взглядом уплывающий навстречу испытаниям ахейский корабль. Но лишь только Эя скрылся из виду, как Одиссей повернулся и стал пристально вглядываться в простирающуюся впереди безбрежную синь моря, желая вовремя заметить остров сирен. Попутный ветер Зефир дул в паруса, и корабль быстро мчался по волнам.

Вдруг, Одиссей заметил вдалеке скалистый остров. Белая пена прибоя опоясывала его со всех сторон. Царь Итаки собрал своих спутников и сказал им:

– Взгляните друзья, там впереди маленький, но смертельно опасный островок. Коварные сирены, увидев проплывающий мимо корабль, начинают завлекать своим сладким пением мореходов. И они, поддавшись чарам сирен и утратив рассудок, плывут на свою погибель прямо на острые подводные скалы. Чтобы избежать опасности я залеплю вам уши воском, и вы не услышите их губительного пения, и тогда мы спокойно проплывём мимо. Но сам я хочу услышать голоса сирен и хочу вас просить крепко привязать меня к мачте. А если же я, услышав пение, прикажу вам отвязать меня, то вы ещё крепче стяните мои путы.

Как только корабль немного приблизился к острову, ветер стих. Гребцы сели за вёсла, а парус был спущен. Одиссей сделал всё, как посоветовала ему Кирка: уши всех воинов были залеплены и ни единый звук не мог проникнуть сквозь эту преграду. Подав знак рукой, вождь Итаки встал к мачте, и Эврилох с Перимедом крепко привязали его к мачте. Гребцы дружно налегли на вёсла, и корабль направился к острову, чтобы, не подплывая, миновать его.

Привязанный к мачте Одиссей вглядывался в очертания скалистого острова. Высокие утёсы поднимались из пенных вод и ничего необычного не происходило. И вдруг, сверкнув в лучах солнечного света удивительно ярким оперением, на утёсах появилась стая огромных птиц. Приглядевшись к ним, мореходы с изумлением заметили, что у этих птиц прекрасные женские лица. «Сирены»! – воскликнул Одиссей и его сердце учащённо забилось. И тут до него донеслось чарующее пение этих созданий:

 
О, царь Итаки многославный Одиссей!
Направь бег корабля к нам, девам-птицам!
Чтоб смог ты сладким пением скорей,
Как все, что до тебя здесь проплывали, насладиться!
 

Нежные голоса всё больше и больше затуманивали разум Одиссея. Пение было таким прекрасным и пленительным, что Одиссею уже не хотелось ничего, кроме как наслаждаться им бесконечно. Охваченный страстным желанием добраться вплавь до этого острова, Одиссей стал пытаться освободиться от пут и умолять своих спутников развязать его. Но они, помня его наставления, только крепче стянули верёвки, не давая своему вождю совершить безумный поступок. Слёзы бессилия текли по щекам Одиссея, но итакийцы отвязали его, только когда опасный остров скрылся в синей морской дали, и пение сирен окончательно стихло. Вынув воск из ушей, они с замирающим сердцем выслушали рассказ своего вождя, осознавая при этом, что ещё ни одному смертному, услышавшему зов сирен, не удавалось избежать гибели.

Когда колесница сияющего Гелиоса стала клониться к западу, взору скитальцев предстала мрачная гряда высоких скал, возвышающаяся над водой. Это был пролив, о котором предупреждала Одиссея волшебница Кирка. Устремив свой взгляд на утёсы расположенные слева, вождь итакийцев заметил на вершине самого высокого из них старую смоковницу. Она качала своими зелёными ветвями, словно предупреждая мореходов об подстерегающей опасности. Вскоре итакийцы увидели мощный бурлящий поток воды возле скалы. Это Харибда извергала морскую воду, и она клокотала в зеве чудовища. Одиссей крикнул гребцам:

– Гребите изо всех сил! Кормчий, направляй корабль к правой стороне пролива, как можно дальше от того губительного места. Не бойтесь, друзья, великий Зевс, не оставит нас своей милостью и поможет нам пройти через этот пролив!

Но вдруг корабль накренился, и его понесло к левой стороне пролива, так как Харибда начала втягивать воду. Преодолеть стремнину было нелегко, но гребцы приложили все свои силы и вырвались из смертельного водоворота. Примкнув почти вплотную к правому краю пролива, мореходы продолжили свой опасный путь. Отойдя немного в тень огромной скалы, итакийцы с ужасом увидели, как Харибда жадно втягивает воду: мощная воронка воды устремлялась в немыслимую бездну – чрево чудовища, а там как в кипящем котле бурлили морская тина и песок. Страшно представить, что было бы с кораблём и людьми, попади они в пасть Харибды!

Одиссей не стал говорить своим воинам о приближении новой опасности. Он, несмотря на наставления волшебницы, взял в руки два острых копья и поднялся на помост, ожидая появления Сциллы. Внезапно сверху раздался оглушительный лай, словно со скалы спускалась свора озлобленных псов. Воины повернули головы и в то же мгновение над ними появились шесть оскаленных пастей Сциллы с тремя рядами острых зубов в каждой. Не успев, даже выхватить свои мечи, шесть воинов, отчаянно крича, исчезли в отвратительных пастях чудовища. Всё произошло настолько быстро, что Одиссей не смог ничем помочь несчастным. Проклиная кровожадную тварь, итакийцы налегли на вёсла и стремительно помчались дальше, покидая смертоносный пролив. Бледный и опечаленный стоял Одиссей на помосте, зная, что впереди их ждёт ещё одно нелёгкое испытание на острове Тринакрия, к которому уже направлялся чернобокий корабль итакийцев.

Быки Гелиоса

Сумерки быстро опускались на беспокойное море. Тяжёлые тёмные тучи теснились на горизонте. Измученные бесконечной работой вёслами итакийцы медленно продвигались вперёд. Страдание и печаль отражались на их лицах. Слипшиеся от пота и солёных брызг волосы, пересохшие губы, покрасневшие от бессонных ночей глаза, всё говорило о том, что воинам необходим отдых на берегу. И Одиссей, стоя на высоком помосте и видя в темнеющей дали очертания острова, чувствовал, что убедить товарищей проплыть мимо него, будет делом не простым.

Всё чётче вырисовывались на горизонте три островерхие вершины. Это и был остров Тринакрия, где лучезарный Гелиос пасёт своё стадо. Увидев землю, итакийцы радостно воскликнули:

– Земля! Боги услышали наши молитвы! Скорее гребите к берегу!

Но Одиссей прервал всеобщее ликование и громко сказал итакийцам:

– Друзья мои! Дочь Гелиоса Кирка предупреждала меня, что нам не следует высаживаться на этот остров. Давайте последуем её совету и минуем Тринакрию, чтобы избежать опасности!

Негодующие возгласы раздались среди воинов. А не отличающийся сдержанностью Эврилох, воскликнул:

– Ты, верно, думаешь, Одиссей, что мы сделаны из железа? Посмотри на своих верных людей, они еле держатся на ногах от бессонных ночей и усталости! Что страшного в том, что люди отдохнут на берегу и приготовят ужин? Тем более что надвигается буря! Мы переждём её на берегу, а завтра на рассвете вновь отправимся в путь!

Воины одобрительно поддержали Эврилоха. Тогда Одиссей сказал:

– Послушайте меня, безрассудные! Этот остров принадлежит всевидящему Гелиосу, и если вы убьете, хоть одного быка или овцу из его стада, то страшный гнев титана обрушиться на всех нас! Клянитесь же, что не совершите ничего подобного, только тогда мы пристанем к берегу!

Эврилох поспешил ответить за всех:

– Зачем нам эти быки и бараны? Ведь у нас и так достаточно пищи! Мы клянёмся, что не тронем священное стадо Гелиоса!

Корабль Одиссея быстро достиг берега и усталые воины, наконец, смогли ощутить под ногами твёрдую землю. Весь остров был покрыт высокой сочной травой, и огромные тучные быки с красиво изогнутыми рогами свободно паслись, где хотели. Рядом с ними бродили тонкорунные овцы и бараны с ниспадающей до самой земли шерстью. Встревоженное появлением людей, стадо Гелиоса, поспешило оставить берег и направилось вглубь острова.

Расположившись на прибрежном лугу, итакийцы принялись сооружать костёр, чтобы приготовить ужин. Заботливая Кирка вдоволь снабдила их разными съестными припасами: вяленым мясом, ячменной мукой, сушёными фруктами и превосходным вином. Неподалёку от места стоянки мореходов из расщелины утёса бил ключ с чистой прозрачной водой. Поэтому вскоре обильный ужин был готов, и воины смогли утолить голод и жажду. Затем завернувшись в шерстяные плащи, итакийцы крепко уснули.

Проснувшись на рассвете, Одиссей увидел, что погода стала ещё хуже, чем накануне. Огромные волны с шумом обрушивались на берег. Поднялся свирепый ветер Нот, не позволяющий кораблю плыть верным курсом. И пока он не сменится на попутный, итакийцам придётся оставаться на Тринакрии.

Долго ждали попутного ветра отважные мореходы, но один день сменялся другим, а над морем всё бушевал неистовый Нот. Вскоре запасы итакийцев стали подходить к концу. А затем пришёл день, когда в мехах и вовсе ничего не осталось. Голодные воины стали бродить по острову, надеясь поймать какую-нибудь мелкую дичь. Удача улыбалась им, и они ужинали зажаренной зайчатиной или даже круторогой ленью. Когда же и вся дичь на этом острове была поймана и съедена, итакийцы принялись ловить рыбу в прибрежных водах. Но в бушующих водах много не поймаешь и воинов стал одолевать голод. Всё чаще стали они поглядывать в сторону тучных быков Гелиоса, но встретив строгий взгляд Одиссея, тотчас отводили глаза. Томимый тревожным предчувствием, вождь итакийцев решил сам отправиться на охоту, чтобы хоть чем-то накормить своих товарищей. Взяв свой лук, он направился к дальнему утёсу.

Между тем Эврилох, видя, что Одиссея нет поблизости, обратился к своим собратьям:

– Выслушайте меня, славные герои Троянской войны! Сколько раз нам угрожала ужасная гибель! И я предпочёл бы погибнуть в бою, чем умирать здесь от голода! Давайте же совершим жертвоприношение богам, может, они смилостивятся и пошлют нам попутный ветер, а мясо жертвенных животных по обычаю достанется нам. Возможно, Гелиос прогневается, но мы пообещаем ему построить в Итаке храм, чтобы искупить свою вину. Послышались одобрительные возгласы голодных итакийцев, и Эврилох вместе с товарищами отправился ловить тучных быков Гелиоса.

Когда Одиссей вернулся на берег, на вертелах уже жарились огромные туши быков. Упав на колени, царь Итаки простёр свои руки к небесам и взмолился:

– О, Великий Зевс! Не вини меня за святотатство моих спутников! Не желал я оскорбить Гелиоса и не обагрил я своих рук священной кровью его быков!

Подойдя к кострам, Одиссей стал гневно бранить своих воинов за безрассудный поступок. Но сколько бы ни упрекал их вождь, уже всё равно ничего нельзя было исправить. Вдруг один из воинов, сидевший поодаль от всех, закричал. Все итакийцы повернули к нему головы и с ужасом увидели, что останки животных, лежавшие на берегу поползли по песку. И в то же мгновение туши быков, которые жарились на вертелах, истошно замычали. Воины в страхе отскочили от костра и заголосили:

– Горе нам! Это плохой знак!

А Эврилох, не разделяя всеобщей тревоги, подошёл к зажаренному быку и отрезал ножом приличный кусок сочного мяса. И прежде чем откусить мясо, он сказал:

– Если боги хотят покарать меня и отправить на дно морское пусть так и будет, но я, хотя бы отправлюсь в царство Аида сытым!

Воины приободрились и, последовав его примеру, тоже принялись отрезать себе аппетитные куски. И только Одиссей не притронулся к мясу. Мрачно взглянув на пирующих собратьев, он ушёл от них прочь. Вождь итакийцев знал, что его товарищи обречены.

Возвышаясь над всеми окрестными горами, опоясанная белоснежной пеленой облаков вздымается гора богов Олимп. На её гранитной вершине стоит величественный и прекрасный дворец повелителя всех богов Зевса. С головокружительной высоты взирает громовержец на все земли и все моря, распростёртые внизу. Здесь на Олимпе вершит он справедливый суд над всеми смертными и всеми богами, восседая на резном троне из слоновой кости и чистого золота.

К престолу громовержца и примчался разгневанный Гелиос в своей огненной колеснице, надеясь на справедливое решение Зевса. Подойдя к трону повелителя.

Титан воскликнул:

– О, великий Зевс! Внемли моей жалобе! Спутники Одиссея дерзнули заколоть несколько моих прекрасных быков! Обрати свой взор на Тринакрию, и ты увидишь дым от костров, на которых они жарят моих священных животных! Прошу тебя наказать этих людей за святотатство! В противном случае я сойду в тёмное царство Аида и больше никогда не стану светить живым!

Грозно сдвинул брови Зевс и сказал:

– Нет нужды покидать тебе этот мир Гелиос! Я обещаю тебе покарать святотатцев. Как только их корабль окажется на морских просторах, я явлю им свой беспощадный гнев, и все те, кто отведал мясо твоих священных быков, сгинут в морской пучине! Таков мой суд!

Удовлетворённый таким решением, Гелиос покинул заоблачный Олимп.

Тем временем небо над Тринакрией прояснилось. И на смену воющему свирепому Ноту, прилетел тёплый и ласковый восточный ветер Зефир. Море успокоилось, и лишь лёгкая зыбь колыхала лазурную гладь. Итакийцы с радостью покидали опостылевший за долгое время остров. Подняв парус, они направили свой корабль к далёким родным берегам.

Но только недолго плыли они под безоблачным небом. Лишь только корабль оказался в открытом море и остров Тринакрия скрылся за горизонтом, чёрные грозовые тучи стали стремительно заволакивать небо. Сильный штормовой ветер, налетев, переломил мачту. Она обрушилась прямо на голову кормчего, не успевшего вовремя отскочить. А затем из чёрных туч ослепительным клинком в корабль ударила молния. Огонь стремительно распространялся по кораблю и Одиссей, спасаясь, бросился за борт. А когда он всплыл на поверхность моря, горестное зрелище предстало его глазам: охваченный пламенем и окутанный чёрным дымом корабль с треском стал тонуть. Спустя несколько мгновений, на волнах качались только его обгорелые обломки. Выживших итакийцев среди них не было, и Одиссей остался один в открытом бушующем море.

Чтобы не утонуть, герой схватился за обломок корабельной мачты. Затем привязав к ней обгорелый кусок киля, Одиссей соорудил подобие плота. Забравшись на него, герой горестно вздохнул, ведь ему ничего другого не оставалось, как только довериться воле волн. Качаясь на утлом плоту, Одиссей подумал: «В былые времена меня звали хитроумным, после падения Трои стали называть сокрушителем городов. Но теперь я стану зваться не иначе как многострадальный скиталец…»

Девять дней и девять ночей носили волны Одиссея на его жалком плоту по бушующему морю. Измученный и обессилевший он уже не надеялся на спасение, когда на десятый день его плот коснулся песчаного берега какой-то земли. Ласковой волной прибоя многострадального героя вытолкнуло на песок, и он смог, наконец-то, разжать онемевшие пальцы и отпустить обломки своего корабля.

Еле живой Одиссей долго лежал на песке, не в силах даже открыть глаза. Вдруг он ощутил чьё-то ласковое прикосновение. Неизвестные заботливые руки приподняли его голову и смочили его пересохшие и потрескавшиеся губы прохладной водой из родника и помогли напиться. Вода придала Одиссею немного сил, и он смог разлепить воспалённые веки. Словно видение над ним склонялась прекрасная дева. Одиссей еле слышно прошептал:

– Скажи мне, нежная нимфа, где я? Это всё ещё земной мир или же я покинул его, и тень моя перенеслась в Элизий?

Но девам ласково прикрыла его рот рукой и ответила:

– Скоро ты всё узнаешь, а пока тебе нужно набраться сил. Подкрепись этими сушёными оливами и выпей воды. Когда ты отдохнёшь, ты сможешь задавать любые вопросы, и я с радостью на них отвечу.

Немного подкрепившись, Одиссей смог приподняться. Прекрасная незнакомка помогла ему встать и медленно повела его к своему жилищу. Опираясь на её плечо, Одиссей еле передвигал ноги, но шаг за шагом подошёл к небольшой сводчатой пещере увитой лозой. Спелые гроздья винограда свешивались с лозы, распространяя дивный аромат. Перед входом в пещеру, журчали и струились четыре родника, а рядом, словно красивый ковёр расстилалась лужайка с фиалками и белоснежными лилиями. Неподалёку располагалась роща зелёных платанов, радуя взор. Это сказочное место и вправду напоминало Элизий, однако находилось на земле.

Омыв своё тело родниковой водой, Одиссей почувствовал себя намного лучше. Радушная хозяйка подала ему чистую одежду, а затем, когда он оделся, провела к своему столу. Предложив гостю белый хлеб, фрукты и вино, она сказала:

– Угощайся мой дорогой гость, а я пока поведаю тебе кто я и что это за место. Волею судьбы занесло тебя на мой остров, который называют – Огигией. Меня же зовут Калипсо, я – дочь титана Атланта. В одиночестве живу я на этом прекрасном острове, лежащем у западного края пределов мира. Давно не принимала я у себя гостей, только лишь бесплотные тени умерших, направляясь в подземное царство Аида, пролетают над моим островом, да Гермес, провожающий их, приветствует меня из поднебесья. Томясь в одиночестве, я уже давно не замечаю красоты этого чудного острова, он стал для меня унылой обителью. Останься же со мной, Одиссей! Я смогу сделать тебя счастливым и подарить тебе бессмертие! Я нимфа и мне известно о тебе всё. И о твоих доблестях и о том, как ты стремишься к родным берегам. Но взгляни на меня! Разве я не прекрасней твоей жены Пенелопы? Время не пощадит её, а я всегда буду молодой и прекрасной. Вот, отведай пищу богов, и ты тоже обретёшь вечную молодость и бессмертие!

Одиссей долго сидел в раздумье, а затем промолвил:

– Выслушай же и ты меня, прекрасная нимфа! И прошу, не гневайся, если мои слова будут не такими, как ты ожидаешь! Ты права, Калипсо, моя жена Пенелопа не может соперничать с тобой ни в красоте, ни в молодости! Но всё же моё сердце стремится к родным берегам, в тот дом, где ждёт меня моя верная супруга. И ни к чему мне вечная молодость и бессмертие, если я никогда не увижу моих родных и друзей, не прижму к своей груди сына, покинутого много лет назад. Много страданий я перенёс, но готов перенести ещё больше, лишь бы вернуться домой. Возможно, бессмертным богам не понять, что значит для человека родина, но я прошу тебя поверить мне и отпустить с этого острова. Пусть даже я сгину в морской пучине, но я умру достойно, не предав своей отчизны и дорогих мне людей!

Печаль коснулась прекрасных глаз нимфы, и она грустно улыбнувшись, сказала:

– Твой ответ был мне известен, благонравный Одиссей, но призрачная надежда всё же теплилась в моём сердце. И хоть горько мне слышать твой отказ, однако неволить тебя я не стану. Я отпущу тебя, как только ты наберёшься сил, а пока погости немного на моём острове.

Одиссей ничего не сказал в ответ, лишь кивнул головой Калипсо в знак своего согласия.

Отдохнув и набравшись сил, Одиссей стал тосковать по дому. И пока радушная хозяйка ткала золотым челноком дивное полотно, он сидел на берегу и смотрел на бегущие волны. Как бы ему хотелось уплыть по ним в родные края! Но как это сделать? Ведь ни корабля, ни лодки на Огигии не было. А Калипсо не спешила отпускать от себя гостя.

Дни летели вслед за днями складываясь в месяцы, а потом и в года. А Одиссей всё томился на берегу и вглядывался в безбрежную даль моря, тоскуя по родной Итаке. И вот однажды, когда он совсем потерял счёт дням, проведённым на этом острове, многострадальный скиталец взмолился богам, чтобы они смиловались над ним и помогли ему вернуться домой. И его мольба достигла Олимпа. Видя его страдания, Афина решила вступиться за Одиссея. Она обратилась к вседержителю Зевсу с просьбой, чтобы он приказал Калипсо отпустить многострадального Одиссея. И так как Посейдона рядом не было, и никто не возражал против этого, громовержец согласился и послал к Калипсо своего посланника – легкокрылого Гермеса.

Быстро спустился Гермес с горы богов, и вскоре он уже говорил Калипсо:

– Волей вседержителя Зевса я направлен к тебе, прекрасная нимфа! Семь лет миновало с того дня, как Одиссей был заброшен волнами на твой остров. И сейчас Зевс велит тебе отпустить его домой, так как суждено ему достигнуть родных берегов!

Передав повеление Зевса, Гермес тотчас исчез в лазурной дали. А прекрасные глаза нимфы наполнились слезами. Но как бы ей не было тяжело расставаться с Одиссеем, Калипсо не могла ослушаться приказа Зевса. И она отправилась на берег, где сидел тоскующий по родине Одиссей. Приблизившись к нему, нимфа промолвила:

– Пришло время отпустить тебя, Одиссей! Не сокрушай своё сердце тоской, скоро ты вернёшься домой и увидишь близких!

Услышав эти слова, Одиссей с горечью воскликнул:

– И как же я смогу вернуться домой, ведь здесь нет ни корабля, ни даже утлой лодчонки?

На это Калипсо ему ответила:

– Да, ты прав, у меня нет ни корабля, ни лодки! Но что тебе мешает построить плот и поднять на нём парус? Посмотри, сколько крепких деревьев растёт на этом острове! Берись за топор, и принимайся за работу. И если ты соорудишь плот, я дам тебе пищи и воды в дорогу, а так же пошлю попутный ветер!

Одиссей тотчас вскочил и помчался за топором, думая о том, почему эта мысль до сих пор не приходила ему в голову. Ведь за это время он мог уже десять раз доплыть до Итаки. Вскоре тихий остров оглашался громким стуком топора.

Несколько дней спустя, крепкий плот уже качался на прибрежных волнах Огигии, а Одиссей готовился покинуть остров. Нимфа Калипсо сдержала своё обещание и заботливо наполнила мехи провизией и чистой водой.

Вот и настал час расставания. Прощаясь с ним, нимфа со слезами в глазах смотрела на своего дорогого гостя. Семь долгих лет пыталась она удержать Одиссея и ждала, когда же он, наконец, позабудет своих родных, но этого так и не случилось. Обняв его в последний раз, она послала попутный ветер, который должен был унести скитальца на восток.

Одиссей уверенным шагом вступил на свой плот. Встав у рулевого весла, он поднял парус и, поймав в него попутный ветер, направился в открытое море.