Текст книги "Арбалетчики в Вест-Индии (СИ)"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 35 страниц)

6. Дела в Карфагене

– Макс, ты хоть знаешь, кто ты есть? – ехидно поинтересовалась Юлька.

– Знаю. Сволочь и эгоист. А ещё – рабовладелец, эксплуататор, латифундист и вообще буржуин недорезанный. Дикарь и мясник. Ещё – бессовестный циничный политикан. Всё, вроде? Ах, да – ещё и похабный солдафон.

– Хи-хи! Тебе виднее! Похабным солдафоном я тебя, кажется, ещё не троллила!

– Это я предвкушаю заранее – будешь. Когда тебе заложат, чем мы в Испании занимались – буду у тебя и похабным солдафоном, а иногда даже, наверное, и графом Аракчеевым.

– Да ну тебя на фиг, Макс! Какой из тебя в задницу Аракчеев! Как был ты Канатбаевым, так Канатбаевым и остался! Чурбан ты стоеросовый, вот ты кто! А ещё – замшелый патриархальный домашний деспот!

– О! Вот это уже наконец-то что-то новенькое! Рассказывай наконец, что ли?

– А чего рассказывать? Пока вы там развлекались своими страшно секретными и наверняка страшно тёмными делишками, мы тут встали на уши и до сих пор на них стоим. А твоя дикарка могла бы запросто поставить нас с ушей обратно на ноги, но упёрлась рогом и ни в какую – говорит, ты запретил.

– Погоди-ка. Что именно я запретил?

– Ну, короче, нам тут позарез твой телефон понадобился. По делу сгодился бы и Васькина, но евонная Антигона – вообще «здравствуй, дерево», по-русски – почти ни бельмеса, и толку от неё не добьёшься, а твоя-то, хоть и дикарка, но уже вполне соображает. Ну, я к ней, растолковала, что надо до твоего «сейфа» добраться, объяснила, что именно нужно, она всё прекрасно поняла, но упёрлась – типа, ты запретил туда лазить без спросу, и пока ты не вернёшься – хрен кто туда залезет. Представляешь? Мы тут на ушах, а твоя мне лекции о патриархальных домашних устоях читает!

– Правильно сделала – нехрен в мой сейф без меня лазить.

– Ага, в полном соответствии с замшелыми реакционными обычаями! Хорошо ты её «Домострою» научил! Ну и кто ты есть после этого?

– Ну, Велию-то как раз, в отличие от некоторых – заметь, пальцем не тычу – приучать к «Домострою» и не надо. Для неё это естественный порядок вещей. А кто я есть после этого – ты мне уже разжевала. Ага, именно он и есть – в чистейшем и рафинированном виде, гы-гы!

– Да фиг с тобой, Макс! Нравится тебе быть патриархальным домашним тираном, устраивает это твою – будь сколько влезет, мне без разницы! Но указания для особых случаев на время твоего отсутствия ты ей мог оставить? Мы же тут с ума сходили! А если бы ты вообще не вернулся?

– Да ладно тебе – что со мной сделается?

– Да с тебя-то, конечно, что ни случись – всё как с гуся вода. Но всякое ведь бывает – вы же там не на компе в войнушку играли, а живыми солдатиками. Я твою спросила – не со зла, а просто в раздражении брякнула – слава богу, она всё поняла правильно. Так знаешь, что она мне ответила? Что если судьба сложится так, то вот ключ, а вот тот, кто воспользуется им, когда достигнет совершеннолетия – и кивает мне на вашего кроху-груднячка. Класс?

– Правильно сказала – именно так всё и было бы.

– А нам, значит, пришлось бы ждать, пока он вырастет? Лет пятнадцать минимум? А он – сосёт себе мамкину сиську и спокоен как удав, ноль внимания на наши муки. Весь в тебя, короче.

– Ну, ты уж до такой-то степени не утрируй. Насчёт моей заначки на чёрный день я Велии указания на всякий пожарный оставил. А о свёртке с моими прибамбасами из нашего мира – правильно, речи не было. Это же теперь просто статусные цацки, которыми наши потомки будут гордиться. Чего их таскать туда, сюда? В сейфе – сохраннее для пацана будут.

– Так в том-то и дело, что телефон твой позарез нужен. Ага, статусная цацка! У тебя на этой статусной цацке много чего полезного имеется, а главное – есть разъём под флэшку…

– Стоп! – я выпал в осадок, – Вот теперь – подробнее. Можешь даже по слогам, если я туго соображаю. Серёга что, «багдадскую батарею» где-то надыбать ухитрился?

– Ты сам-то понял, чего сказал? Чтобы мой говнюк и неудачник, да ещё и смог хоть чего-то ухитриться! Он только языком трепать, да падать и набивать шишки на ровном месте ухитряется!

– Но ведь насчёт флэшки ты, надеюсь, не просто так ляпнула?

– Для чёрного ты поразительно догадлив, Канатбаев! Именно об этом я тебе и толкую! Мы ведь тоже думали, что всё, халявы не будет, все мозги иссушили, чтобы вспомнить хоть что-то полезное. А теперь – сюрприз. Полюбуйся-ка, скептичный ты наш! – Юлька достала свой самсунговский смартфон и демонстративно включила его, показывая, что он РАБОТАЕТ. Не как телефон, конечно, а как мини-комп. Мыылять!

– А теперь – смотри, ЧТО Наташка нашла в своей сумочке, когда рылась в ней!

Я вторично выпал в осадок, когда Юлька продемонстрировала мне маленькое зарядное устройство с солнечной батареей. А потом – долго и старательно громоздил этажи родной русской словесности, и прекратил это лингвистическое упражнение лишь тогда, когда от хохота Юльки, Велии и Софонибы скуксился и разревелся мой наследник. Тогда я убавил громкость и начал постепенно разбавлять свою матерщину приличными словами. Ну, Наташка! Ну, клуша! Ладно последние месяцы, у беременных баб мозги вообще набекрень, так что простительно, но раньше-то! Ведь два года держала заныканной вместе с сумочкой эту свою солнечную заряжалку, которая могла бы реанимировать наши аппараты, и хрен о ней вспомнила! Мы ведь до нашей командировки не единожды и не дважды башку ломали, нельзя ли чего с электричеством замутить. Я из Испании целую котомку хороших крупных кусков магнитного железняка приволок – исключительно чтоб железяки намагничивать. Прежде всего для компаса, конечно, который рано или поздно понадобится, но были и совсем уж наполеоновские планы – поэкспериментировать и попытаться соорудить ну хоть какой-нибудь примитивный электрогенератор. Ага, сооруди его тут, когда в античном мире обыкновенная медная проволока, годная для электропроводки – задача нетривиальная. Думали и об известных в Месопотамии и Египте «багдадских батареях», но их точного устройства мы не знали и склонялись даже к мысли заказать в Египте готовые – ну, в светлом будущем, когда позволят финансы и дойдут руки. На телефонах-то, а точнее – на флэшках, она была и у меня, и у Серёги, как и много чего ещё бесценного в нашем положении, но хрен ли толку от дохлых телефонов, как раз для оживления которых то электричество и нужно. Замкнутый круг, млять! Разные варианты перебирали – вплоть до того, что на полном серьёзе обсуждали вопрос о ловле электрических скатов, о которых Юлька припомнила, что грекам и римлянам эти плоские акулы с электрошокером были известны, а значит – в Средиземноморье они однозначно водятся. Правда, мы понятия не имели, как снимать и запасать эту рыбью электроэнергию. Даже устройство простейшего аккумулятора в конце концов с Серёгой вымучили, хоть и совершенно не представляли, зарядится ли он не от нормального постоянного тока, а от кратковременного импульсного электрического разряда, выдаваемого скатом. А у этой бестолковой курицы всё это время валялась безо всякой пользы нормальная человеческая солнечная заряжалка, о которой она благополучно запамятовать изволила! Ну и откуда тут – ага, после всего этого – прикажете набраться приличных слов для её характеристики? Вольт-амперной, млять!

– Успокойся, я ей уже и сама высказала, что блондинка – это диагноз, – утешила меня Юлька, – Знаешь ведь, почему блондинкам нельзя играть в шашки? Потому, что они их в натуре едят, хи-хи! Представляешь, до чего она меня довела? В кои-то веки я наконец начала одобрять даже ТВОЙ выбор!

– Точно? Значит, это мне послышалось, будто кто-то – мы не будем называть, кто именно – буквально только что жаловался мне на Велию?

– Зануда ты, Макс! Но сейчас это хороший признак – значит, успокоился.

Способность соображать нормально и выражаться прилично – ну, относительно – ко мне и в самом деле вернулась.

– Так погоди, Юля! У Сереги же точно такой же аппарат, как и мой, – вспомнил я, – Точно такая же «Nokia E7», только понавороченнее, судя по цене. Я свою за семь штук брал, а он свою – говорил, что чуть ли не за восемнадцать. Так что всё, что есть у меня – у него тем более.

– Макс, это ж Серёга! Я не знаю, как он ухитрился свой телефон раскокать. ТАКОЙ – суметь же ещё надо! Это мой ронять на пол нельзя, а он свой трижды только на моей памяти ронял, и аппарату – хоть бы что!

– Да, агрегат крепкий – только если с размаху об стенку шваркнуть…

– Говорит, что пуля из пращи попала. Ещё там, в вашем первом походе. Проверяли уже – сдох полностью, мертвее не бывает. Ну не лузер ли? Вся надежда на твой – надеюсь, ты-то его по всем вашим походам не таскал?

– Вроде, нет, – проговорил я, уже поворачивая ключ в замке своего «сейфа», представлявшего из себя здоровенный сундук из твердющего и тяжеленного эбенового дерева, окованный бронзовыми полосами, – Но надо проверить. Выставь пока заряжалку в окно на солнечной стороне.

– Да заряжена уже! Вчера ещё под завязку дозарядили, пока ты тут воссоединением с семьёй наслаждался! Доставай уж, куркуль! – это она увидела, что в «сейфе» у меня ещё один ящичек, закрываемый уже на простую задвижку, из которого я и извлёк наконец свой коммуникатор. Подключили к заряжалке, включил – млять, хвала богам, в натуре работает! Юлька чуть было не завизжала от восторга, да Велия ей вовремя пальцем погрозила – в самом деле, нехрен ребёнка пугать.

– Ладно, держи. Ты, надеюсь, с охраной?

– А куда от неё денешься? Твой тесть, как я свою первую версию «прогнозов» – ту, что мы с тобой по памяти ещё восстанавливали – упорядочила на восковой раскладушке и перевела уже на греческий, прислал к нам переписчика с кипой папируса, и без охраны запретил даже нос из дому высовывать. На рынок теперь спокойно не прогуляешься – обязательно два вооружённых до зубов мордоворота следом топают. С одной стороны приятно такой важной птицей себя ощущать, но с другой – ты даже не представляешь себе, как иногда раздражает! Так это ещё что! Теперь и по ночам возле дома дежурят – можешь себе представить?

– Легко. Не у одной только тебя – привыкай. И это – я понимаю, что вам с Серёгой до хренища всякой всячины надо просмотреть и переписать, но выберите пока только самое важное – мне ж тоже не терпится. Так, и папируса ещё надо накупить побольше…

– Сдурел, что ли? Он же дорогой! Зачем на свои-то покупать? Я теперь, когда у нас кончается, переписчику твоего тестя говорю, и тот на следующий же день ещё здоровенную кипу притаскивает. А иногда и вовсе в тот же день с посыльным присылают. Я же теперь ему выжимку из Тита Ливия делаю – по Карфагену и Нумидии, по Испании, по римским делам, по греческим. Скажу – и тебе запас доставят.

– Так ты хочешь сказать, что мне Ливием можно не заморачиваться? Ведь если я его не осилил – это ещё не значит, что у меня его нет. Хотя – погоди, ты ведь его на греческом строчишь? А нам ведь надо и для себя – на нормальном человеческом…

– Не парься – выжимку я делаю по-русски, а потом уж на греческий перевожу и переписчику диктую. Все твои войны и прочие заварухи с политическими раскладами там будут, не переживай. Вы же с тестем – два сапога пара. Что тебе интересно, то и ему – оба милитаристы, империалисты, куркули-буржуины и политические интриганы, хи-хи!

– Ага, они самые…

Вот в этом вся Юлька. Раздраконила меня и убежала. А я теперь – жди как дурак, когда они там с МОИМ аппаратом наиграться соизволят. А у меня на нём, да ещё и на флэшке, СТОЛЬКО всего! Мыылять! Самое же обидное вот что. Солнечная заряжалка ведь и у меня была, причём – уж всяко получше этой наташкиной «AcmePower MF2010». Моя «раскладушка» от того же производителя – «AcmePower MF3020» – чуток покрупнее, но некритично, почти вдвое тяжелее и примерно вдвое дороже, зато втрое ёмче аккумулятор, но при этом – за счёт того, что две солнечных панели, да ещё и пошире – втрое быстрее зарядка от солнечного света. Ейную приблуду десять часов заряжать, так что в один день в наших городских условиях хрен уложишься, два надо, а мою – жалкие четыре часа. Есть разница?

Но вся беда в том, что моя «суперэлектростанция» так и осталась в тот день в номере отеля – не взял я её с собой на пляж. Ну откуда мне было знать, что понадобится? Я ведь на пляж хожу купаться и загорать, а когда я загораю, то медитирую, а не с телефоном играюсь. Хоть он у меня и натуральный мини-комп, даже клава нормальная физическая есть, если разложить, но это – для других случаев. Если на работе, допустим, выдалось вдруг спокойное и не загруженное ничем окошко, так залезть в интернет на форумы, чужие сообщения почитать, свои оставить, электронную почту проверить, а на пляже – исключительно средство связи. Чтоб самому куда позвонить, если вдруг приспичит, или чтоб мне немногие избранные могли звякнуть, если что-то экстренное, но случаи эти были нечастые, и не было в прежней жизни ни единого раза, чтобы мне на пляже заряда в аппарате не хватило. Так что купил я свою заряжалку, можно сказать, из чистой паранойи, так и не пригодилась реально ни разу, отчего и не выработалось привычки таскать её с собой, и в тот единственный раз, когда она была бы весьма кстати, у меня её при себе не оказалось. Закон подлости, млять!

Потерзавшись воспоминаниями и закатав губы обратно, я занялся куда более приятным делом – вознёй со своим потомством. Вот уж расстаралась Велия, угодила – слов нет. Всего месяц с небольшим карапузу, но крупненький, крепенький, эфирка плотная, да и сам спокойненький, не такой уж и плакса. Вчера-то, конечно, разревелся при виде непонятно откуда взявшегося здоровенного незнакомого дядьки, когда я на руки его взял, а сегодня – уже, смотрю, привыкает. Так, куксится только изредка, но как пальцем ему пузо пощекотал, так даже и развеселился. В общем – признал, и к матери на руки от меня уже не всякий раз просится. Тут Юлька права – весь в меня. Мне мать рассказывала, что когда я сам таким же был, то тоже ревел в основном только по веским причинам – когда проголодаюсь, обделаюсь или чего-то шуганусь. Тут, правда, у тёщи своё особое мнение – говорит, что и Велия такая же была, так что это маленький Волний в их породу пошёл. С бабами – даже правильно воспитанными – в таких вопросах спорить нежелательно, да я как-то и не шибко стремлюсь. Мне ж не шашечки, мне ехать, главное – сын у нас с супружницей получился, насколько можно судить по первому времени, как раз таким, как и надо. Для оставления за собой, как и положено, последнего слова я сообщил Криуле, что как раз такую мать для своего потомства и выбирал, и в этом у нас с тёщей разногласий не обнаружилось.

– Ну-ка, Волний Максимыч, иди-ка к папе, – я снова взял его на руки, – Ну тебя и упаковали! – бабы есть бабы. Спеленали пацана и навернули на него столько материи, что для полной ассоциации с почтовой посылкой не хватало только обвязки бечевой крест-накрест и сургучной печати. Куда столько – лето на дворе и ни разу не наше подмосковное, даже не испанское, а натуральное североафриканское! Сняв с него лишнее, я приподнял его… Уфф! Что ж ты творишь-то, хулиган – в усы мне вцепился! Ручонка-то мелкая, пальчики вообще миниатюрные, а хватка – будь здоров! Велия, хихикнув, помогла мне аккуратно освободиться от захвата. Я для порядка обозначил символический шлепок ему по попе, затем снова пощекотал ему пузо, отчего мой отпрыск тоже захихикал и вцепился мне уже обеими ручонками в складки туники – крепенько вцепился. Это напомнило мне Дольника – «Непослушное дитя биосферы», если кто не в курсах. Ради эксперимента я поддержал его левой рукой под попу, дал перехватиться повыше, убедился, что держится крепко, и начал постепенно ослаблять поддержку снизу, продолжая поддерживать правой рукой только его головёнку – это надо, тяжёлая она у мелких человеческих детёнышей, сами держать не могут. В остальном же они – обезьянята обезьянятами, что наш карапуз и продемонстрировал нагляднейшим образом. Велия забеспокоилась куда больше его самого, когда я совсем убрал поддержку под попу, а он лишь на миг нахмурился – скорее озадаченно, чем недовольно, а затем вполне уверенно повис на цепких ручонках и даже попытался подтянуться – тут уже и моя ненаглядная прикололась. То-то же! Любите книгу, она – источник знаний! Надо будет обязательно ещё разок Дольника перечитать, когда Юлька аппарат вернёт…

Потом этот мелкий приматёныш продемонстрировал ещё один врождённый инстинкт, обмочив мне тунику, и я, посмеявшись, передал его наконец в заботливые и надёжные материнские руки. Софониба, тоже прыская в кулачок, забрала у меня тунику и кинула в стирку, а мне подала новую. Велия тем временем уже снова спеленала маленького пачкуна в чистое и дала ему грудь, заняв его важнейшим на данном жизненном этапе делом. А накормив и укачав на руках, аккуратно уложила в кроватку – отдыхать от трудов праведных.

Как я и ожидал, от родов моя супружница давно уже оправилась, что и продемонстрировала мне в первую же ночь. Теперь же, при дневном свете – вчера недосуг было разглядывать мелкие подробности – я обратил внимание и на дополнительные бонусы. Не зря я ещё в самом начале к её матери приглядывался. Родив мне наследника, Велия стала чуток пошире в бёдрах и пополногрудее, приобретя ещё более соблазнительную контрастность фигуры, чем имела прежде. Вот что значит порода!

Лишь после обеда, дав мне насытиться и выкурить трубку, моя ненаглядная проверила сладко сопящего в своей кроватке Волния и подсела ко мне утолять извечное женское любопытство. Это ведь только меня она вчера не допрашивала, знает порядок, а у Софонибы выведала всё, что та знала и о чём догадывалась. А интересовало доставшуюся мне в спутницы жизни дочь простого карфагенского олигарха ну никак не то, какой фасон платьев и какие причёски носят нынче модницы в Гадесе – об этом её и бастулонка просветила исчерпывающе. Но не только и не столько об этом…

Что прежде всего волнует турдетанку? Естественно, судьба соплеменников, как и у всех малых народов. Наслушавшись вчера от Софонибы страшилок о незавидной судьбе бастетан, а в особенности – бастулонов-горожан южного побережья, Велия прекрасно сообразила, что и турдетанам под той же самой римской властью приходится несладко. Не просто ж так – от нехрен делать – затеяна эта долгая и геморройная бодяга с созданием турдетанского боевого хомяка, верно? Услыхав от меня теперь, что дела там творятся, конечно, тоже нехорошие, но всё-таки не до такой степени, как с бастулонами, моя турдетанка успокоилась. Хвала богам, она у меня тоже реалистка и прекрасно понимает, что всех не спасти, а кого можно и нужно – так есть кому. Супружник ейный законный чем занимался, пока она тут тужилась, наследника ему рожая? Вот этим самым и занимался, под мудрым руководством её деда и старшего брата, а раз так – дело под контролем и, можно сказать, на мази. А что бастулонам помочь некому – ну, это уже не столь важно. Не в том смысле, что совсем уж плевать, тоже жалко, в Карфагене вообще все испанцы – свои, но турдетаны всё-таки ближе и роднее. Ага, племенной национализм в чистейшем и незамутнённейшем виде.

Дико по нашим современным меркам? Увы, здесь – античный мир, для которого это абсолютно нормально и естественно. На втором месте по значимости для неё отцовская родня в Гадесе, но тут нет особых причин для беспокойства. Моей жене не нужно объяснять, что финикийские города на средиземноморском берегу – одно, а расположенный по ту сторону пролива и омываемый открытым океаном Гадес – совсем другое. По Внутреннему морю римские купцы и сами уже плавать наловчились, и финикийцы им там не очень-то нужны, а вот океан – страшен, и самим гордым квиритам соваться туда боязно – на хрен, на хрен, гадесцы на то есть, вот пусть они и рискуют головами на суровых океанских волнах. Поэтому Гадес Риму нужен целым и невредимым, а в рабство можно и ненужных средиземноморских финикийцев обратить, заодно и своих купцов от финикийских конкурентов избавив. Прочие же испанцы для неё – вообще начиная с третьей очереди, которую как раз и занимают бастулоны. Кому повезёт, кто продержится до начала задуманной нами с её отцом операции – те смогут принять в ней участие и получить свой шанс для достойной дальнейшей жизни. Каждому – своё…

Да и мои собственные оценки, если вдуматься, не так уж сильно отличаются. Вон сладко посапывает в своей люльке мой карапуз. А кто он? Прежде всего, конечно, русский – об этом я позабочусь. Но на четвертушку он этруск и ещё на четвертушку – турдетан, и пускай он сам ещё об этом едва ли подозревает – от этого никуда не деться. Турдетаны – ближе всех для моей семьи. А кто составляет большинство наших товарищей по оружию? Тоже турдетаны. Ну так и о чём тут тогда вообще думать-то? Конечно, и Софониба – ни разу не чужая, и против её несчастных соплеменников я ничего не имею, но – реализма, млять, никто не отменял. Как объяснишь тому же Миликону, например, в честь какого такого абстрактного гуманизма он обязан приютить под крылышком бастулонских беглецов, когда куча его собственных соплеменников ещё не пристроена? Турдетаны теснятся в лагере и питаются желудями, всех принять невозможно, а тут ещё и эти. Куда, спрашивается? Дахау, конечно, концентрационный лагерь, но и он ни разу не резиновый. Позже, когда всё устаканится, можно будет принять и некоторое количество хороших ремесленников из этих городов. Но вряд ли многих. Во-первых, свои хорошие ремесленники есть и у самих турдетан, и утеснять своих ради чужаков никто не станет. А во-вторых – нельзя портить отношений с Римом. На создание чисто военных поселений римляне «добро» дали, но о полноценных городах со сманиванием туда бастулонских горожан уговора не было. И так-то договор с Римом содержит в себе, как и все римские договоры, одну маленькую, но существенную оговорочку – «до тех пор, пока это будет угодно сенату и народу Рима», позволяющую гордым квиритам в любой момент пересмотреть достигнутое ранее соглашение. И куда было деваться? Без утверждения сенатом договор недействителен, а без такой оговорки сенат хрен чего утвердит – или соглашайся на такой подвох, или вообще безоговорочно сдавайся на сомнительную римскую милость. Третьего, как говорится, не дано, и давать римлянам лишний повод для пересмотра столь удачно заключённого договора – Миликон ещё с ума не сошёл. Мы сами – тем более. Не для того старались.

Говорили в этом контексте и о флоте. Обосновывая нужность и полезность своих соплеменников, Софониба напомнила о виденных нами в пути многочисленных малых гаулах бастулонских рыбаков – более узких и быстроходных, чем пузатые купеческие. А благодаря хоть какому-то килю – уж всяко не уступающих в остойчивости туземным плоскодонкам. Жизнь же у тамошних рыбаков – далеко не малина, особенно теперь, и стоит лишь поманить, объявить вербовку добровольцев – мигом найдутся и подходящие люди, и подходящие судёнышки. И ведь права, тут возразить нечего.

Никто не произносит вслух, но все в курсе, что при случае кое-кто из тех рыбачков и деревянную парусно-вёсельную «рыбу» сцапать не побрезгует, и немало таких, так что контингент это в самом деле тёртый и лихой, и для будущих целей Миликона – вполне пригодный. Но то – для будущих. Сейчас выхода к морю у владений вождя нет, они – выше по течению Тинтоса, а без своего морского порта не так-то легко будет объяснить римлянам смысл и предназначение многочисленной бастулонской флотилии. Это ведь для открытого моря те рыбацкие гаулы мелковаты, а на небольшой реке каждая из них будет выглядеть как та подводная лодка в степях Украины, гы-гы! А уж целый флот из таких гаул – на хрен, на хрен! Вот позже, когда Миликон поднакопит силёнок для наступательно-завоевательной операции, а Ликут со своими лузитанскими хулиганами – поможет обосновать перед римлянами её целесообразность и своевременность, тогда – другое дело. Тогда и жалоба дружественного и союзного Риму вождя на отсутствие у него своего собственного флота прозвучит убедительно и реакцию вызовет правильную – без тех идиотских вопросов, на которые ведь иначе пришлось бы на полном серьёзе чего-то внятное отвечать. Римляне – ни разу не хохлы, и довод «а шоб було» с ними не прокатит.

На следующий день, дав мне таким образом пару дней побалдеть в семейном кругу, тесть вызвал меня к себе для отчёта о командировке. Мужик есть мужик – ему и половины того не понадобилось объяснять, что я бабам своим разжёвывал. Самый подробный рассказ в результате оказался не о делах, ради которых я был туда направлен, а всё о том же приколе с Дахау – Фабриций успел отписать отцу, и мне пришлось разжёвывать Арунтию неизвестный ему контекст. Въехав в суть юмора, тесть тоже прикололся, после чего посмеивался всякий раз, когда в разговоре упоминалось название лагеря и городка. Но особенно доволен он остался, конечно, не приколом, а тем, как лихо мы настропалили Миликона на массовую подготовку турдетанских лучников. Оказалось, что и он здесь времени зря не терял.

Перед командировкой я как-то раз поделился с ним информацией о будущей помешанности римлян на травле диких зверей в их будущих амфитеатрах, о которой я сам вычитал в своё время в «Идущих на смерть» Даниэля Манникса – самая лучшая, на мой взгляд, из научно-популярных книжек о римских Играх. Целая часть у него там посвящена римским бестиариям и зверям, развлекавшим римскую чернь в имперские времена. Привередливые римляне будут требовать всё более и более экзотической живности, да ещё и во всё большем числе. И для травли преступников, и для гладиаторских боёв, и для «охоты» на цирковой арене.

Мало им ближневосточных и африканских львов с леопардами – подавай им индийских тигров и чёрных пантер! Подавай им зебр и жирафов, которых хрен встретишь севернее Сахары! Ладно слоны, но подавай им ещё и носорогов, которых отловить потруднее, чем тех слонов! Наскучили африканские – подавай индийских, и хрен этих капризных зрителей нагребёшь – разницу между африканским и индийским носорогами они знают назубок! Что уж там о всевозможных антилопах говорить! Хочешь добиться популярности в Риме – изволь угождать вкусам и запросам многочисленной римской толпы. И не гребёт её, что для этого нужно пересечь пока ещё проходимую, но широкую и полную дикарей Сахару, что влетит в нехилую копеечку! Не гребёт, что звери из Индии, пройдя через кучу перекупщиков, возрастают в цене многократно. Не гребёт, что давно уже кончились в ближайший окрестных странах и леопарды, и львы, что заканчиваются слоны в горных лесах Атласа, что повыловлены даже антилопы в прилегающих к ним саваннах. Им – вынь и положь. По мнению Манникса, возрастающие год от года денежные траты Рима на приобретение экзотических животных для Игр стали в конце концов одной из основных причин разорения и краха Империи.

На самом деле вопрос этот не столь уж прост и однозначен и уж всяко не бесспорен – времена пока-что ещё республиканские, и тратиться на зверей ещё долго будет не столько римское государство, сколько добивающиеся популярности у черни частные лица. Но для нас не столь важно, на каком по счету месте по разорительности для Рима окажется в будущем его «звериная» статья расходов. Важно то, что далеко не на последнем, что цирковая травля неизбежно окажется одним из любимейших зрелищ римлян, от которых они хрен откажутся. А раз так – почему бы Тарквиниям не нажиться на этой римской «зверомании»? И именно сейчас, пока она ещё не набрала оборотов, пока Рим лишь начинает входить во вкус перенятой у Карфагена травли преступников львами, самое время застолбить за собой будущий прибыльный бизнес. Тем более, что для Карфагена он не столь уж нов, а для не столь уж далёкого Египта и его соседей – весьма стар. Журавлей, антилоп и гиен египтяне приручали и даже разводили в неволе ещё во времена фараонов. По крайней мере – в Древнем и Среднем царстве. Пастбищ-то в давно распаханной долине Нила мало, практически каждый клочок земли возделан, и неприхотливая дикая живность, способная пастись на окружающих долину каменистых пустошах, представляла для египтян немалый хозяйственный интерес. Юлька говорила как-то, что даже целый ном в Египте получил своё название от разводимых в нём антилоп, вида которых, как и того названия самого нома, я не потрудился запомнить.

Биологию ведь не нагребёшь. Потому-то и не одомашнил никто ни газелей, ни ориксов, ни оленебыков, ни козерогов, что не поддаются они полноценному одомашниванию. Если кто не в курсах – рекомендую «Ружья, микробы и сталь» Джареда Даймонда, прекрасно разобравшего там факторы, в силу которых одни виды живности поддаются одомашниванию легко, другие – уже с трудом, третьи – вообще практически никак. Всё дело в агрессивности и стадном инстинкте. Физически та же газель мало отличается от обыкновенной козы, но попробуй-ка попаси её в больших стадах! Пробовали, польстившись на их многочисленные, казалось бы, стада – не только в Египте, но и в Передней Азии, где их поначалу тоже хватало. Да только хрен там! Оказалось, что многочисленное стадо газелей не едино, а состоит из множества маленьких стад из вожака-самца и его гарема самок, держащихся обособленно друг от друга и не допускающих сокращения дистанции. Даже в изобильной кормом африканской саванне! А сгони их вместе в тесный загон – самцы-вожаки тут же начнут разборки меж собой, да и самки из разных стад-гаремов не сильно от них отстанут. До увечий и убийств будут бодаться – нет у них всеобщего инстинкта стадного соподчинения, а агрессивность повышенная – в отличие от обычных коз. Даже близкородственные им нубийские козероги, с которыми египтяне тоже работали, оказались куда неуживчивее и агрессивнее своих домашних сородичей. Поэтому для хозяйственных целей все эти виды оказались малопригодными, и в эпоху Нового царства от их разведения в неволе отказались даже упорные и трудолюбивые египетские животноводы.

Наверное, похерили бы это занятие совсем, если бы некоторые виды антилоп не успели стать священными любимцами некоторых египетских богов, и их хотя бы небольшие стада требовались соответствующим храмам. Да и египетская знать уж очень пристрастилась лакомиться антилопьим мясом, а заодно и развлекаться охотой. А какая охота у избалованной элиты? Станет сынок какой-нибудь важной шишки выслеживать, выцеливать и преследовать по нескольку дней одного единственного зверя как какой-то простолюдин? Невместно! Дело вельможного отпрыска – развлекаться, а не подобной дурью низкорождённых маяться! А чтобы в пределах уверенного выстрела всегда имелась дичь, да ещё и на выбор – загонщики на то есть. А из ближайших окрестностей они ту дичь согнали или откуда-то издалека наловили и доставили – то их простолюдинское дело, высокорождённым совершенно неинтересное. Да и павианы ручные или страусы для престижа требуются, а кое-кому и львов дрессированных подавай. Рамсеса – номер два который – два дрессированных льва в походах сопровождали, а поскольку на войне иногда убивают, а означенный Рамсес – не кто-нибудь, а сам «его величество жизнь, здоровье, сила», то помимо тех двух львов наверняка и запасные имелись. А значит, надо думать, было кому их отлавливать, кормить и дрессировать.