Текст книги "Арбалетчики в Вест-Индии (СИ)"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 35 страниц)

16. «Медвежья» охота

– Мыылять! Ни хрена себе, сказал я себе! – обещанный нам туземными охотниками-проводниками местный кубинский «медведь» поначалу-то особого впечатления не производил – ага, пока на четвереньках был и уйти от нас пытался. И не так уж и неуклюже, кстати, как можно было бы предполагать, учитывая его настоящую биологическую принадлежность. Хотя до натурального медведя ему в скорости передвижения, конечно, как раком до Луны, что данный экземпляр и продемонстрировал нагляднейшим образом. Мы даже и не запыхались, догоняя его. Зато когда он, отчаявшись в попытках слинять, развернулся, встал на дыбы, растопырил когтистые лапы и заревел – вот тогда да! Ну, зубки-то – так себе, ничего подобного медвежьим клыкам в его пасти нет и в помине, но вот коготки на лапах – млять, всем коготкам коготки! Куда там тому медведю! Попадись ему в лапы – как нехрен делать пополам раздерёт! Собственно, именно это он и попытался нам продемонстрировать, раскинув свои хорошо вооружённые лапы пошире, этот «медведь», а на самои деле – местный наземный ленивец…

– Стреляем по очереди! – прошипел я, опомнившись, – Хренио! Стреляй первым! – зверь всё-же способен хоть и не на медвежий, но всё-же на довольно быстрый бросок в атаке, и следовало на случай промаха иметь запасные выстрелы наготове. Тем более, что наши гойкомитичи предупредили… Млять! Так и есть! Правильно они нас предупредили!

Болт испанца поразил «медведя» в грудь, но совсем не так глубоко, как мы надеялись, и разъярённый зверь попёр на нас. Хвала богам, что это не настоящий медведь! Когти когтями, но как раз сейчас они ему только мешают, а ведь рулит-то в данный момент скорость!

– Расступаемся и бьём с боков! – скомандовал я Велтуру, тоже вооружёному арбалетом. Опустившийся для атаки обратно на четвереньки зверюга представлял теперь из себя гораздо худшую мишень, да и скрытая в толще шкуры костная «броня», о которой нас и предупреждали проводники, на боках у него наверняка покрепче, чем на брюхе. Но ведь охотятся же на него сами дикари со своими дротиками, верно? Вжарим ему сейчас залпом, а там и Васькин перезарядится.

Расступились, подпустили поближе, вжарили оба ему в бочины, тот взревел и снова вскинулся на дыбы, и этим моментом воспользовался успевший перезарядиться Хренио. В общем, завалили «косолапого мишку», как его там по научному? Самый здоровый, со слона который, мегатерием дразнился, более мелкий, с быка величиной – милодоном, а этот островной «медведь» – хрен его знает. Ну и хрен с ним, пущай тогда медведем и будет у нас числиться зверюга эта бронированная. Ага, ленивец, млять!

– Ду и што, типерь даволид? – прогундосил я как при тяжком насморке, поскольку мой нос был уже зажат пальцами левой руки, – Дахреда тибе сдалась эта вадючая туша? – туша в натуре воняла так, что впредь при наличии другой дичи охота на ЭТО хрен когда меня больше заинтересует.

– Я ди видават, што АДО такое! – прогундосил аналогичным манером в ответ шурин, – Я иво в гавде ди вазюкал!

– Од саб извазюкался, как тибя увидил! – подгребнул его Васкес, тоже старательно зажавший нос.

– Scrofa stercorata et pedicosa! – констатировал предусмотрительно оставшийся поодаль Тарх, и я кивнул ему в знак понимания насчёт грязной завшивевшей свиньи и своего полного с ним согласия, поскольку внятный ответ на латыни с зажатыми ноздрями у меня едва ли вышел бы.

– Милят! Хозяйский срач! – присоединился к нашему общему мнению и Бенат, тоже остановившийся рядом с этруском.

– Срань господня! – поправил я его, отойдя от зловонной туши и освободив наконец ноздри, – Ну и как ты теперь собираешься свежевать и разделывать этот свой роскошный охотничий трофей? – это я уже Велтура подгребнул, который, собственно, и втравил нас в это пахучее охотничье недоразумение.

Тот и сам не имел ни малейшего представления, как это теперь сделать, и энтузиазмом явно не горел, но на его счастье наши проводники-туземцы оказались не столь брезгливы…

Ноги же у этой охотничьей блажи моего шурина выросли всё из того же праздника Астарты. Мы-то тогда по жрицам ейным пошли. Я – по не высказанной открытым текстом, но тщательно подготовленной отцом Аришат предварительной «договорённости», остальные – и за компанию со мной, и по соображениям «такие красотки, да ещё и умелые, да ещё и дают в эти дни бесплатно» – это ж дураками надо было бы быть, чтоб таким раскладом не воспользоваться, а дураков среди наших не водилось. Велтур в принципе тоже составить нам компанию намеревался, да вмешался его величество случай. На праздник Астарты ведь в храм практически все благочестивые финикиянки стекаются, дабы передком своим богине послужить. Ну, кроме тех, кому уже по преклонному возрасту или по уродству «просьба не беспокоиться», гы-гы! А обычай ведь священный, как я уже упоминал, помнится, здесь весьма суров. Если баба оказалась вдруг бесхозной, то обязана дать первому же, кто её пожелает, и не гребёт, если этим первым пожелавшим окажется даже и дикое татуированное чудо в перьях. Сифилитика-то туземного, конечно, хрен кто в храмовый двор пустит, даже просто подозрительного найдут повод обратно завернуть, но какой-то ведь риск один хрен остаётся, а обычай есть обычай – не гребёт. Чтоб красивой шестнадцатилетней девчонке, да из хорошей семьи, да бесхозной вдруг оказаться – это я даже и не представляю себе, как постараться надо. Но – факт остаётся фактом – только-только вошедшей в возраст невесты Милькате это удалось. Велтур, правда, уверяет, что её вины тут нет, это жених ейный – дурак и козёл, но звучит это как-то неубедительно. Учитывая панический страх эдемских горожанок перед сифилисом, так уж лучше свой финикийский дурак и козёл – за которого, вдобавок, замуж собралась, чем дикарь-гойкомитич. Поэтому хрен её знает, что там у неё с козлом ейным не так вышло, не интересовался я подробностями, но вышло так, что пришлось весьма аппетитной девке – тут вполне шурина могу понять – нарезать круги по саду, силясь «не заметить», но при этом избежать встречи аж с тремя положившими на неё глаз дикарями.

От судьбы хрен уйдёшь, но Велтур, сходу заценив девчонку и расклад, решил, что её судьба – это уж всяко он, а не эти красножопые. Та, естественно, против такого поворота судьбы не слишком возражала, так что удалились они служить Астарте вдвоём и под ручку. И то, что парню это понравилось настолько, что и продолжения захотелось, меня не удивляет – Мильката эта в самом деле классная деваха. Не аристократка, но, как уже сказал, из хорошей семьи. Здесь это – помимо всего прочего – означает, что примесь тутошних чингачгуков в ней невелика, хотя и присутствует в наличии. Но куда больше она похожа – ну, не на семитку, а скорее, на минойскую критянку – были ведь и эти деятели среди предков финикийцев, да и через Атлантику первыми они или кто-то близкий к ним шастать начал, а потом уж только натуральные финикийцы этим эгейским предшественникам на хвоста сели. Смуглая, фигуристая, волосы не просто волнистые, а мелковьющиеся безо всякой завивки – редкий для здешних мест типаж, да и в Средиземноморье, откровенно говоря, нечасто последнее тысячелетие встречающийся. Короче – есть на что глаз положить, что шурин и сделал. Да только вот ведь незадача – не гребёт это тут никого. Мало ли, кому невеста в праздник Астарты дала? С кем богиня в этот день свела, тому и дала. Послужила богине, пожертвовала ей должное – и баста, никакого продолжения священный обычай предков не предусматривает. Правда, и не запрещает категорически, но ТАКИЕ невесты ведь бесхозными не бывают. Есть у девки какой-никакой, а жених, за которого она просватана, а шаловливая разгульная жизнь до замужества не приветствуется и у финикийцев. Праздник Астарты – типа, не в счёт. А Велтур, похоже, не на шутку смазливой колонисткой увлёкся и добиться от неё взаимности пожелал во что бы то ни стало. Ну и втемяшил себе в башку, что слава великого охотника ему его шансы здорово повысят. Ну, не самая бестолковая затея, демонстрирующих наглядный успех победителей бабы таки любят, а загорелся он этой идеей-фикс так, что готов был и в одиночку на охоту намылиться. Это в наши планы, ясный хрен, не входило, дел куда важнее этой блажи – невпроворот, и можно было бы в конце концов напомнить парню о его собственной клятве – без согласования со мной и без моей санкции – никуда ни на шаг. И скорее всего – сработало бы, ведь данное слово для Тарквиниев свято. Но – вспомнил я самого себя в его годы, когда не был я ещё таким прожжённым циником, как теперь, да и у Васкеса его романтичный испанский менталитет включился – в общем, помозговали, обсудили, да и решили пойти ему навстречу. О том, чтоб одного его на такое дело отпустить, конечно, и речи быть не могло, так что пришлось дела прервать ради этой дурацкой охоты. Вот и поохотились – млять, ну и дичь же он выбрал! Ещё вонючее не мог найти? Впрочем, выбор-то, если разобраться, не столь уж и велик. Кроме «медведя» этого дюже зловонного, из крупняка тут только гигантская хутия ещё встречается. Насколько я могу судить по обычным мелким, которых мы по пути штук пять уже подстрелить успели, этот вариант был бы куда предпочтительнее. Но дикари наши, которые нам о ней и рассказали, уверяют, что редкая она. Когда-то, в давние времена, много её в здешних лесах водилось, да повыбили её их славные предки, и теперь она попадается куда реже, чем этот всё ещё обычный для местных лесов большой вонючий ленивец. И почему меня это не удивляет?

А больше-то здесь на суше ничего достойного великого охотника и не водится. Ну, крокодилы ещё есть, но тех лишь условно можно к сухопутной дичи отнести – в том смысле, что не в море всё-таки. Ну и кому охота по болотам за ними шляться, да москитов кровососущих кормить? Вот в море – совсем другое дело. Те же самые хорошо знакомые ещё по Гадесу тунцы хотя бы. И в тех-то водах, невзирая на активный массовый лов, не редкость ещё двухметровые экземпляры. Если на удочку ловить – так сродни подъёмному крану должна быть та удочка. Таких в античном мире никто не делает, так что только сетью, да ещё и трезубцами гарпунить, иначе ведь хрен вытащишь из воды такую махину. А здесь, где ловят тунца куда меньше, видели как-то раз экземпляр чуть ли не в два человеческих роста длиной. Гойкомитичи окрестные таких даже и не пытаются гарпунить – каноэ ведь перевернёт на хрен! Только колонисты с малой промысловой гаулы могут добыть реально крупный для тунца экземпляр, чем некоторые иногда и развлекаются. Но по делу – лов относительно мелких удочками и сетями и легче, и продуктивнее. Ну, это-то мы и в Гадесе видели, так что таким зрелищем нас не удивишь.

Ламантины – те поспокойнее больших тунцов, когда пасутся, и на них эдемские лихачи с трезубцами охотятся куда чаще – тем более, что и мясо у них настоящее, не чета рыбе. Но и матёрый ламантин, если его шугануть, натворить дел вполне способен. С гаулой он, конечно, ничего не поделает, а вот узенькую туземную долблёнку опрокинет запросто. Поэтому и на них чингачгуки предпочитают охотиться не на самых крупных, а выбирают помельче, да к берегу поближе.

С ламантинами этими, кстати, или с каким-то родственным им видом, вот ещё какая хрень прикольная получается. Гомер греческий, конечно – выдумщик ещё тот, да и вообще греки – любители присочинить небылицы, но вот некоторые считают, что сирены те мифические или русалки морские, если проще, а если ещё проще и доступнее, то бабы с рыбьими хвостами вместо ног, которые матросню Одиссея едва в море не завлекли и не перетопили на хрен – не такая уж и выдумка. За них, говорят, та матросня как раз ламантинов или кого-то похожего на них приняла. Ну, не знаю уж, какой острой формой спермотоксикоза страдать надо, чтоб в такой свинской туше соблазнительное женское тело углядеть – о том тех мореманов одиссеевских спрашивайте, а ещё лучше – самого Гомера. Помер уже старый враль-извращенец, говорите? Ну и хрен с ним, пущай тогда эта хрень с бабами-сиренами его тайной и остаётся, гы-гы!

Поподвижнее тех ламантинов, зато куда мельче и безопаснее местные тюлени, похожие на уже виденных нами средиземноморских. Только здесь их гораздо больше. Ну, не так, чтоб совсем уж хренова туча, большими стадами они не кучкуются и тесных многочисленных лежбищ на берегу не образуют, но в принципе – хватает. Тюленье мясо – оно сильно на любителя, так что колонисты охотятся на них редко. Некоторые, впрочем, уверяют, что его надо просто уметь готовить, и если приготовлено правильно, то пальчики оближешь, но основная масса эдемцев предпочитает всё-же не экспериментировать, да и у нас такого желания тоже как-то не возникло. Трескают их красножопые – ну и пусть трескают, ни разу не жалко. А те охотятся на тюленей с удовольствием, иногда даже с чрезмерным. В смысле – настолько этим делом увлечься могут, что слишком далеко от берега отплывут, а это уже не есть хорошо. Нет, сам-то тюлень туземному каноэ не страшен, страшны конкуренты. Не одни только гойкомитичи до тюленьего мяса охочи. Кроме них его ещё любят акулы, да не абы какие, а в основном большие белые – ага, те самые кархародоны кархариусы. «Челюсти» Бенчли читать доводилось или хотя бы фильм по ним посмотреть? Вот та рыбёшка кусачая и прожорливая – как раз из них. Ну, чтоб шестиметровая, да у самого побережья тусовалась – это Бенчли загнул, конечно, ради пущего драматизма. Таким и простор нужен соответствующий, и на мелководье им неудобняк, так что мористее они обитают и больше по дельфинам специализируются. А вот те, что помельче, которым дельфины не по зубам – эти и на мелководье заходят – ага, за тюленями. Но и двухметровая акула может уже, войдя в раж, и на человека напасть, а четырёхметровой и целиком его проглотить труда особого не составит. Для этого ей надо, правда, сперва из каноэ того человека в воду вытряхнуть, но хрен ли там опрокидывать это узенькое долблёное каноэ? Даже таранить не надо, просто бочиной бортануть…

Зато уж в чём чингачгуки вне конкуренции – так это в ловле здоровенных морских черепах. Панцирь у них такой, что и бронзовым-то трезубцем хрен пробьёшь, не говоря уж о костяной туземной остроге, но дикари издавна наловчились ловить эти бронированные живые консервы с помощью привязанной к длинной бечеве рыбы-прилипалы. Она и в природе любит на халяву прокатиться, прицепившись к акуле или к той же черепахе, так что дело это для неё знакомое и привычное. С них, собственно, рыбу эту и добывают. А на промысле – увидят черепаху, приблизятся, насколько удастся, да и выпускают рыбу на бечеве. Та подплывает, прилепляется – хрен отцепишь, пока из воды не вытащишь. Ну её – ага, вместе с черепахой – к лодке тогда осторожненько и подтягивают. Тут надо суметь не впасть в чрезмерный азарт и не переборщить, иначе разорвёшь полезную рыбину на хрен пополам, но этому-то туземные черепахоловы сызмальства обучены. Учатся этому экзотическому промыслу и некоторые из эдемских финикийцев, но далеко им в этом искусстве до красножопых! Вот яйца черепашьи – те собирать проще, но это только в сезон, да и тут – и места надо знать, и правильное время, и просто уметь. Не один ведь собираешь, и без должной сноровки добыча будет – курам на смех. Да и совсем не так это зрелищно и увлекательно, как ловля самой черепахи с прилипалой. Вот где показывают настоящий класс гойкомитичи!

Пока наши проводники свежевали и разделывали «медведя», мы с Васькиным выкурили по сигаре. Млять, только этот вопрос и успели решить из-за этой грёбаной затеи шурина с охотой! Тем более – к бизнесу никакого отношения не имеющий, а направленный исключительно на наши собственные запросы. Ну, вопрос с увеличением поставок табака Фамей на себя взял, и трудностей тут особых не ожидалось. Просто на будущее посевы расширят, а сейчас – продадут нам и тот табак, что для собственного употребления растили, а для себя дикарей соседних дикорастущего заготовить подрядят. Ещё и в выгоде при этом окажутся, ведь те туземцы за гроши буквально заказ исполнят. Для них ведь и одна единственная стеклянная бусина – уже богатство, за которое не в лом и поработать, если работа не слишком утомительна. Мы же колонистам больше даём – пусть зарабатывают, нам зато хлопот меньше. А раз удалось часть забот на местные плечи перевалить – дурачьём надо быть, чтобы собственные вопросы заодно не порешать. Тем более, что и это нетрудно оказалось. Понятно, что в технологии производства сигар ничего такого уж запредельно сложного нет, но это ести ты её знаешь. В любом деле есть свои тонкости, для специалиста самоочевидные, но для дилетанта – тайна за семью печатями, и облажаться, взявшись не за своё дело – как два пальца обоссать. И брались, и лажались – знаем. К счастью, необходимости в этом не возникло – давно уже эдемские колонисты и сами к сигарам пристрастились. Не то, чтоб трубок не любили, просто трубка и обстановки соответствующей требует, а сигара в этом плане удобнее. Сперва, само собой, чтоб самим не заморачиваться, у красножопых соседей их за гроши покупали, но при очередном их моровом поветрии – курить ведь и сей секунд хочется – занялись изготовлением сигар и сами. В основном этим, конечно, голытьба эдемская занимается, но нам-то не один ли хрен? Главное – прямо в городе заказать можно, не разыскивая для этого туземцев посреди джунглей. Ну, мы и заказали, ясный хрен, солидный запас – не только здесь покурить, но и с собой увезти. Заказывали, правда, маленькие сигариллы с сигарету примерно величиной, но каждый мастер обладает собственной творческой натурой и собственным пониманием того, как правильно и хорошо, так что делать нам их начали в средний примерно палец длиной и в мизинец толщиной, и с этим поделать уже ничего было нельзя. Ну не понимают эдемцы, как это можно курить прямо на ходу, для них перекур, как и для аборигенов здешних – целое чуть ли не церемониальное мероприятие. Менталитет-с, млять! Ладно уж, хрен с ними, с тормозами античными, пусть делают как умеют и понимают, лишь бы побыстрее, да побольше! К калибрам, да к шаблонам для выдерживания допусков их приучать – и хлопотно, и смешно, да и просто ни разу не нужно. Нам ведь не космический летательный аппарат из их изделий собирать, нам их просто курить.

Мы докурили, чингачгуки наши с трофеем разобрались, Велтур аж светится от счастья, предвкушая, каким героем и великим охотником перед Милькатой предстанет. Нам-то эти зубы с когтями вонючки этой кубинской медвежьей и на хрен не нужны, а уж шкура её вонючая – тем более, так что пусть делает с ними, что ему заблагорассудится. Из зубов и когтей – вот к бабке не ходи – наверняка ожерелье себе закажет, типа тех, что крутые гойкомитичи носят, а по их примеру – и некоторые из колонистов, кто охотой промышляет. А вот шкуру – млять, постирать её хорошенько для начала не мешало бы…

– Постирай эту шкуру в болоте – глядишь, не только вся рыба, но и крокодилы кверху брюхом повсплывают! Представляешь, какую добычу ты сможешь тогда показать своей зазнобе! – подгребнул я шурина.

– Да ну вас всех, – отмахнулся тот под наш хохот.

– Ну, смотри, дело хозяйское. Учти, второго раза не будет! Дел ведь куча – с кокой ещё вопрос не решён…

С кокой оказалось труднее, чем с табаком. Я то, увидев табачные плантации, понадеялся было, что и коку колонисты давно уж сами выращивают. Ведь сколько веков уже в бизнесе участвуют! Оказалось – хрен там. Плавают на материк и закупают там. И не потому, что такие уж бестолковые тормоза – давно уж до этого додумались и пытались неоднократно, да не вышло ни хрена. Местную разновидность коки – не соврал Коллинз, есть такая – первым делом нашли, да только оказалась она какой-то неправильной. С виду – кока как кока, но кокаин тот в её листьях, если и присутствует, то ноль целых, хрен десятых. Натуральный чифир из них заваривать пробовали, но толку – практически никакого. Так, еле-еле. С этим ещё эгейские предшественники нынешних финикийцев экспериментировали и убедились, что дохлый номер. Они же, как нам уже рассказал Фамей, и первую попытку заказать своим торговым партнёрам саженцы и семена настоящей андской коки предприняли. Судя по описанию суффета, этими партнёрами были, скорее всего, ольмеки. Сперва им даже золото предлагали, но эти зачинатели мексиканской цивилизации золотом не заинтересовались – они на нефрите помешаны. Специально для них первосортный зелёный нефрит в Европе разыскивали, да через океан везли, и лишь после этого упрямые материковые индюки взялись исполнить непростой заказ. К ним ведь и к самим та кока с Анд через несколько посредников попадала, так что операцию им пришлось тогда провернуть, надо думать, нехилую. Но за нефрит – провернули честь по чести. Получили от них саженцы, посадили, вырастили – а результат почти тот же, что и с местной кокой. Ну, получше, конечно, но не настолько, чтоб за полноценный товар сойти. Решили, что саженцы с семенами некачественными оказались, ещё пару раз заказывали – один хрен то же самое выходило. Обломились, успокоились и дальше закупки готового товара продолжили. Вторую попытку уже финикийцы предприняли – вскоре после образования полноценной колонии. Да только ольмеки были уже зажравшиеся, самый расцвет их культуры был, нефрит уже из внутренних районов Мексики получали, так что пришлось их живым товаром ублажать. Людей они пожелали заокеанских. Зачем – Фамей руками разводит, типа не знает, да только глазки-то при этом в сторону отводит! Всё они, конечно, знали – как не знать тех, с кем веками торгуешь? Из привезённых через океан рабов ольмекам больше понравились африканские черномазые, и именно ими и стали с ними расплачиваться финикийцы, заказывая в очередной раз рассаду коки. То-то многие из знаменитых ольмекских каменных голов негроидные черты имеют!

Некоторые американисты на полном серьёзе полагают, что те головы правителей ольмекских изображают – млять, святая учёная простота! Где ж они таких дурных вождей видели, которые бы место своё тёплое и насиженное добровольно освободили, да негру заморскую на него усадили? Вот богов невиданной экзотической жертвой почтить, да подвиг сей на память потомкам в камне увековечить – совсем другое дело. Но не помогли и зарезанные на ольмекских алтарях негры – или обезглавленные по версии нашего маститого американиста Кинжалова, на что отдельная голова без тушки как бы намекает – один хрен не желала андская кока давать полноценные листья на кубинской земле. Ольмекам, правда, тоже те эксклюзивные жертвы впрок не пошли – в упадок их цивилизация вскоре скатилась, население города свои забросило и западнее переселилось, где живёт теперь не в пример скромнее прежнего. И сдаётся мне, что неспроста оно от насиженных мест жопы оторвало. Может, негра очередная хворь какую африканскую занесла? А то что-то, как глава Эдема жалуется, не льстятся теперь уже эти нынешние поздние ольмеки и на черномазых. Снова пришлось нефрит для них искать и привозить – благо, с общим упадком у них и торговля в упадок пришла, и теперь нефрита у них снова мало. Это уже для последней попытки делалось, относительно недавней, которую дед Фамея предпринимал. Результат оказался тем же, что и прежде, и когда мы с Хренио подкинули суффету эту идею, его реакция была кислой. Как раз тогда он и рассказал нам об этих неудачных попытках, изрядно нас этим рассказом озадачив.

Пришлось нам поломать голову, пытаясь въехать, что за хрень такая с этой кокой происходит. Хвала богам, Васкес вспомнил лекции по нарколикбезу, которые им читались, где говорилось, что кока – растение высокогорное, естественное произрастание – на высотах от километра до двух. Ну, есть уже и равнинные сорта, которые и в низинке достаточно кокаина вырабатывают, но все они – современные, выведенные искусственно. Старинная же кока – вся высокогорная. Правда, ближайший к Эдему западнокубинский горный хребет Сьерра де лос Огрганос – невысокий, меньше километра, но высоты в несколько сот метров там есть, и испанец прикинул, что может в принципе и хватить. Тем более, что коку-то для посадок не обязательно снова ольмекам заказывать, можно ведь и разводимую ранее там высадить – в подходящих для неё условиях она должна «исправиться». Лучше всего, конечно, на самых больших высотах, какие там найдутся. Не могу сказать, чтобы эта идея горной плантации коки очень уж эдемского суффета вдохновила – и до гор этих от города не совсем уж рукой подать, и неизвестно ещё, как гойкомитичи тамошние к разбивке той плантации отнесутся. Но Фамей обещал подумать и на Совете Пятнадцати эту идею обкашлять, так что на будущее, надо думать, этот вопрос решится. Какой же финикиец от барыша дополнительного откажется? А вот сей секунд, то бишь в этот раз и на ближайшие годы – млять, вот это проблема…

– Что-то наши индейцы насторожились, – негромко сообщил мне Хренио, отвлекая от размышлений о проклятой коке. А ведь и в самом деле – явно вида не показывают, но зыркают между делом по сторонам куда внимательнее, чем раньше. Да и вояки наши испанские, глядя на них, как бы невзначай перегруппировываться начали потихоньку. Характерно так перегруппировываются, стараясь взять нас в «коробочку»…

– Берегись! – рявкнул Бенат, прыгая к нам с Васкесом и отражая цетрой уже летящий в кого-то из нас дротик.

– Scuta premite! – гаркнул Тарх, тоже прикрываясь щитом и обнажая меч, – Testudo! – ага, класс! И как он это себе представляет? Сомкнёшь тут щиты и выстроишься в эту «черепаху» с нашей смехотворной численностью и с нашими маленькими цетрами! Но кое-что наподобие мы с нашими испанцами таки изобразили – правда, больше уворачиваясь от полетевших в нас из зарослей дротиков, чем отражая их.

Потом, сориентировавшись, метнули свои дротики в чащу наши чингачгуки. Под прикрытием щитов наших бодигардов мы взвелись и зарядились. Двое наших лучников, высмотрев что-то, выпустили по стреле. Затем Бенат, тоже что-то углядев, швырнул тяжёлый саунион прямо сквозь густую поросль кустарника – и, судя по вскрику, кого-то там таки зацепил.

– Цельтесь туда! – подсказал кельтибер, – Сейчас зашевелятся!

Естественно, так оно и вышло. Судя по каменным наконечникам дротиков, напал на нас кто-то из окрестных красножопых, для которых цельножелезный испанский саунион – ну, наверное, как для нас был бы цельнозолотой! Там, конечно, тоже не олухи царя небесного засели, и в нашу сторону полетела очередная порция дротиков – типа отвлекающего обстрела. Но этими деятелями занялись наши гойкомитичи и лучники, а мы с нашими тремя арбалетами прицелились с колена в место попадания бенатовского сауниона и вжарили, ориентируясь по шевелящимся веткам кустов. И снова кого-то, кажется, подстрелили…

Переглянувшись с Васькиным, мы без слов поняли, что думаем об одном и том же. Что с этим безобразием надо как-то кончать и не слишком с этим добрым делом мешкать. Воевать с красножопыми в привычном им лесу, да ещё и привычным им – ну, отчасти привычным – способом выглядело форменным идиотизмом. Дон Кристобаль Колон, надо полагать, скомандовал бы сейчас своим бравым конкистадорам аркебузный залп, а затем – лихую кавалерийскую атаку. Ну, с кавалерией-то у нас напряжёнка, а вот с огнестрелом – хоть и тоже не бог весть что, но кое-что таки есть.

Млять! Закон подлости в чистом виде! Грёбаный дождливый сезон с его грёбаной сыростью! «Перечница» Хренио громыхнула, а вот у меня – осечка, млять! Ладно, сейчас! Судя по характерному чирку и ругательствам, осечка вышла и у Велтура, но я уже повернул стволы и взвёл курок – вот что значит многозарядное оружие! На сей раз мы с испанцем выдали слаженный залп – ага, аж из целых двух стволов. Потом наконец-то удалось шмальнуть шурину, затем я выпустил третий заряд, а наш мент разразился эмоциональной тирадой в адрес своего осёкшегося аппарата, после чего нас ещё разок выручил Велтур. Оценить эффективность стрельбы второпях и в дыму было нелегко, но дротики в нас лететь определённо перестали. Млять, ещё бы! И наши-то чингачгуки – видно по ним, что перебздели не на шутку, один аж на земле распластался и башку руками накрыл, гы-гы! Ну а те, что не наши – хоть и хрен их знает, попали ли наши пули хоть в кого-то, судя по удаляющемуся топоту и потрескиванию веток, и подавно решили, что близкое знакомство с «громом и молнией» их красножопому здоровью ни разу не на пользу. Дикари-с! Что ж, тем лучше.

Может быть, по канонам военной науки и следовало бы немедленно пуститься в преследование бегущего противника, но эта идея нас как-то не вдохновила. Ага, ищите дураков, а уж мы-то знаем назубок, что чем дальше в лес – тем толще партизаны. Ну, или герильерос, если в более привычных для Васкеса терминах. И в самой-то Испании такие время от времени заводятся, а уж для латиносов американских это и вовсе национальный вид спорта. Без достаточных для прочёсывания леса густых пехотных цепей, без кавалерии и без мастино неаполитано – собачек таких конкистадорских, если кто не в курсах – на хрен, на хрен! Поэтому мы ограничились только проверкой результатов стычки. Раненых супостатов наши туземные проводники, конечно, разыскали в два счёта – всех троих, но двое из них оказались уже при смерти, так что их оставалось только добить, чтоб зря не мучились, а вот до третьего, к сожалению, первым из наших добрался Тарх. Млять, грёбаный гладиатор, ни разу не вояка! Решил показать нам, салагам, класс работы мечом по живому мясу! Сперва я ознакомил этруска со своей версией его происхождения и родословной, затем Хренио развил и дополнил эту тему, потом ещё и Бенат от себя добавил. Нахрена нам, спрашивается, его мясницкий «класс» сдался, когда «язык» говорящий нужен? У кого нам теперь выпытывать, что за хрень тут происходит? Много ли толку с того, что это чудо, бывший «бог арены», въехав наконец в ситуёвину, самокритично признало себя «Stultus stultorum rex»? Можно подумать, мы и без него об его умственном уровне не догадываемся!

Ещё двое нападавших оказались убитыми наповал, а пара-тройка «лёгких», выявленных нашими следопытами по следам крови, убежала вместе со здоровыми, и преследовать их даже нашим дикарям представлялось неразумным. Чревато. Вот позже, всем племенем… В общем, «языка» добыть нам оказалось не судьба. Ну, Тарх! Дебилоид вращения, млять! А тут ещё и война намечается – ведь насчёт «всем племенем» наши гойкомитичи не шутят. У них вообще на такие темы шутить не принято. Это наши с их щитами и доспехами отделались дёшево – двумя «лёгкими», не считая неизбежных в подобных переделках ушибов и ссадин с царапинами, а у них – один «лёгкий» и один труп, и хотя тех больше полегло – дела это не меняет. Напали-то ведь ни с того, ни с сего – так не делается, и спускать этого нельзя!