Текст книги "Армянские сказки"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

съедобен, и, взяв куски, понес на рынок. За каждый

кусок ему дали три тысячи рублей. Покупатель

сказал, что целый гранат будет стоить дороже.

Пришел он домой, сорвал еще один гранат,

понес на рынок и продал за десять тысяч. С тех

пор сколько он ни рвал их, на дереве всегда

оставалось семь гранатов, и у мужика было до*

бра не меньше, чем у царя. Он щедро помогал

односельчанам—кому хлебом, кому деньгами,

и, наконец, его выбрали в цари.

Однажды приехал в те края человек, который

знал, что царь этот раньше был бедняком и

разбогател лишь впоследствии. Он стал ломать

голову: «Нельзя ли как-нибудь выведать тайну

царя и отнять его богатство?» Он стал

расспрашивать – не знает ли кто, как разбогател царь.

Но никто этого не знал.

Тогда он повернул лошадь и поехал к

деревенской старухе.

– Нани, не знаешь ли ты, как разбогател

ваш царь? Если ответишь – дам тебе много

денег.

– Знаю, но что ты мне дашь, если я скажу?

– Вот тебе тысяча рублей.

Получив деньги, старуха рассказала ему все,

как было.

Выведав тайну царя, человек отправился

к нему. Царь принял его и угостил.

– Царь, – спросил человек, – говорят,

раньше ты был бедняком. Как же случилось, что

ты так сразу разбогател и стал царем?

– Неправда, я всю жизнь был богат, —

ответил царь.

– Бьюсь об заклад, что нет. Я тебе сам

расскажу, как ты разбогател.

Царь был уверен, что никто не знает его

тайны, и стал биться об заклад. Вызвали в сви-

детели попов, старост и княэей и побились об

заклад.

– Но что же ты дашь, если я проиграю? —

спросил царь.

– Царь, я не менее богат, чем ты. Если

проиграю я, даю тебе все мое состояние, если

же ты проиграешь, ты уступаешь мне свой трон

и богатство.

Тут он подробно рассказал все, как было.

Царь был поражен.

– А теперь, свидетели, – староста, князья,

священники,–пойдемте посмотрим, правду ли

я сказал, – кончил человек и пошел в царские

покои.

Когда свидетели увидели гранатовое дерево,

они прогнали царя, а его богатство и семью

передали выигравшему заклад.

Царь несколько дней под ряд был вне себя

от ярости.

– Боже, если ты хотел отнять, почему ты

давал? – говорил он и, наконец, решил пойти

к богу с жалобой.

Долго ли, коротко ли он шел – неизвестно,

наконец, он дошел до двух женщин, таких

прекрасных, что они как будто говорили солнцу;

«С п р я ч ь с я, мы выйдем вместо

т е б я».

– Куда держишь путь, дядя? – спросила его

одна из женщин.

– Иду к богу с жалобой.

– Умоляю тебя, расскажи ему про наше

горе: у нас всего вдоволь–еды, питья,

одежды – но днем и ночью изводит нас

головная боль.

– Хорошо, расскажу ему о вашем горе,

а потом о своем, – ответил чопчи и пошел

дальше.

Шел он, шел и видит трех коней, грызших

друг у друга спины. Он поздоровался с ними,

и когда кони узнали, что крестьянин лдет

к богу, то стали его упрашивать рассказать ему

про их горе:

~ У нас всего вдоволь, но нас изводит

чесотка.

– Хорошо, я расскажу богу об этом, —

ответил чопчи и продолжал путь.

Шел он долго и, наконец, встретил глубокого

старика.

– Куда держишь путь?—спросил старик,

– Оставь меня, отец, с моим горем, и не

спрашивай.

– Расскажи, может, я помогу тебе. На что

ты хочешь жаловаться богу?

– Ведь ты не бог не приставай.

– Я – бог, расскажи, в чем дело.

– По дороге сюда, – начал тогда чопчи, —

я встретил двух женщин. Они говорили, что

у них всего вдоволь, ни в чем не терпят нужды,

но их изводит головная боль. Когда же они

узнали, что я иду к богу с жалобой, то

попросили умолить тебя, чтоб ты их исцелил.

– Хорошо, – ответил старик, – еще что

скажешь?

– Дальше я встретил трех коней – у них

всего вдоволь, но их мучила чесотка.

– Ладно,– а еще чяо?

– Что же мне сказать еще: зачем ты дал,

если хотел отнять?

Старик сказал:

– Вернись и скажи женщинам, что покуда

они не выйдут замуж, не избавятся от

головной боли. Коням скажи, что они исцелятся,

если будут служить людям. А потом ты забери

их с собой и вернись в свое село. Человек,

который побился с тобой об заклад, придет и

захочет опять биться с тобой об заклад, чтоб

завладеть женщинами и конями. Когда он

придет к тебе, ты спроси: «Откуда восходит

солнце?» Он ответит: «С востока». Ты же не

бойся – говори, что с запада.

Сказав это, старик исчез. Чопчи понял, что

перед ним был бог.

На обратном пути он сказал коням:

– Покуда вы не попадете в руки людей —

не исцелитесь от чесотки.

– Добрый человек, возьми нас с собойу —

ответили кони.

Взяв коней, мужик пришел к женщинам.

Поздоровался он с ними и сказал:

– Пока вы не выйдете замуж, не исцелитесь

от головной боли.

– Возьми же нас себе в жены, мы пойдем

с тобой.

Чопчи посадил женщин на коней, сел сам,

и втроем они пустились в путь.

Человек, выигравший заклад, став царем, не

давал покоя жителям той деревни: он мучил

крестьян и превратил их в рабов. Когда

крестьяне рано утром увидели своего прежнего

царя на коне с двумя женщинами, они сильно

обрадовалисьг

– Слава тебе, господи, наш царь вернулся!

Дали знать выигравшему заклад. При виде

мужика он чуть не лопнул от зависти. «Нельзя

ли отнять у него жен и коней? – подумал он.—

Ведь у него ничего нет, чем он мог бы кормить

своих жен. Как-нибудь обману его и отниму их

у него».

Подойдя к мужику, он сказал:

– Давай опять побьемся об заклад, хочешь?

– Давай.

Вызвали свидетелей: старост, князей, попов.

– Откуда всходит солнце? – спросил

мужик.

– С востока,– ответил обманщик.

– Ая говорю – с запада.

Крестьяне подняли вой.

– Что ты делаешь, царь-батюшка! Бог

осчастливил тебя, а ты опять хочешь проиграть.

Разве с запада всходит солнце?

– Бог велик, – ответил чопчи.

Легли спать.

Многие из крестьян не могли уснуть в эту

ночь и до утра молились богу.

Чуть свет собрались: выигравший заклад,

чопчи, попы, князья, старосты.

– Ну, посмотрим теперь, откуда взойдет

солнце, – говорили они.

Выигравший заклад спокойно смотрел на

восток. Но солнце взошло с запада. Увидев

солнце, чопчи сказал обманщику:

– Что ты все на восток смотришь, посмотри

и на запад.

Чопчи выиграл заклад, отнял у своего

противника царство и все, что у него было. Но он

сжалился над ним и отдал ему жену и детей.

Крестьяне ликовали семь дней и семь ночей,—

ели, пили, веселились и благодарили бога.

С неба упали три яблока: одно тому, кто

рассказал, другое тому, кто слушал, третье тому,

кто услышал.

«Маргаритнер», кн. II. Записана

в араратской деревне (Ошакан).

Змея и рыба побратались.

– Сестрица, – сказала змея рыбе,—возьми

меня на спину и покатай на море.

– Хорошо, – ответила рыба, – садись мне

на спину, я покатаю тебя; посмотри, каково

наше море.

Змея обвилась вокруг рыбы, а та поплыла по

морю. Не успели они немного проплыть, как

змея укусила рыбу в спину.

– Сестрица, почему ты кусаешь меня? —

спросила рыба.

– Я нечаянно, – ответила змея.

Поплыли еще немного, и змея опять укусила

рыбу.

– Сестрица, почему ты кусаешься? —

спросила рыба.

– Солнце помутило мне голову, – ответила

змея.

Поплыли еще немного – змея опять укусила

рыбу.

– Сестрица, что это ты все кусаешь меня?

– Такой уж у меня обычай, – ответила змея.

– А знаешь, у меня тоже есть обычай, —

ответила рыба и нырнула в глубину моря.

Змея захлебнулась и утонула.

– Вот каков мой обычай! – сказала рыба.

«Маргаритнер», кн. III. Рассказана

в араратской деревне выходцем из

Турецкой Армении.

Жил-был пахарь, по имени Оган, и был у него

один непутевый сын. Когда все усилия пахаря

поставить на путь-дорогу сына оказались

напрасными, отец решил его отослать от себя.

– Жена, хочу сына отдать в ученье

мастеру,– сказал он жене.

– Ладно, отдай, – ответила та.

Взял пахарь сына и пустился в путь. Долго

ли, коротко ли они шли, но вот, наконец, дошли

до жилого места.

Завидя дом, сын обрадовался, решив про

себя: «Вот и хорошо, тут мы и поотдохнем!»

Но, бедный, не знал, куда они попали. Когда

отец и сын вошли в дом, они увидели там сорок

разбойников.

– Вот так дело, – сказали разбойники, – мы,

рыща по горам и долам, ищем дичь, а она сама

явилась к нам! Кто ты будешь и из каких

краев? – спросили они пахаря.

– Да вот привел сына отдать в ученье.

Разбойники расхохотались.

– Как же, как же, дядя, возьмем его, не

откажем, коли ты хочешь, чтобы сын твой тоже

занимался разбоем.

– Пусть занимается, ведь дает же ремесло

ваше вам хлеб, пусть и он тоже этак

зарабатывает себе хлеб.

– Переночуй, дядя, с нами и утречком

возвращайся домой. Когда сын твой научится

нашему ремеслу, мы его отдадим назад тебе.

На следующее утро разбойники велели сыну

пахаря взять кувшин и– пойти за водой. Тот

взял кувшин, пошел к роднику, погрузил его

в воду, но лишь стал тащить полный кувшин

из воды, как почувствовал, что его кто-то

тянет. Дернув кувшин, парень заметил белую

руку. Не смутившись, одной рукой он схватил

кувшин, другой – показавшуюся в воде руку.

Из родника раздался крик, и кто-то запустил

в сына пахаря чашей. Сын пахаря выпустил

руку. Чаша его не задела и упала неподалеку

от родника.

Вытащив полный кувшин воды, сын пахаря

поднял чашу, вычистил ее, положил в карман

и направился к разбойникам. При виде парня

разбойники удивились.

– Откуда ты достал воду? – спросили они.

– Из родника, что возле дома.

Тут он рассказал им о том, что с ним

случилось, и, достав из кармана чашу, протянул ее

главарю разбойников. Тот, взяв ее в руку, так

и ахнул. Затем, встав с места, он поцеловал

мальчика в лоб и сказал:

– Цены нет этой чаше, паренек, ты нам

большую услугу оказал. – А потом он

обратился к товарищам. – Ну, ребята, грешно нам

после этого разбоем заниматься. Продадим мы

эту чашу, и выручки нам вдоволь хватит на

весь ваш век. Приведите моего коня, я сейчас

же поеду продам чашу, а вернусь – выручку

разделим между собою.

Главарь разбойников сед на коня, поехал

в город продать чашу сарафам. Никто из

сарафов не мог купить ее.

– Чашу эту может купить один яишь сараф.

торгующий на большом базаре, – сказали они<

Этот сараф взял чашу. иг осмотрев ее, сказал

главе разбойников:

– Вещь эта очень дорогая, – пойдем к царю,

пусть он назначит цену, и я ее куплю.

Когда пришли к царю, сараф бросился ему

в ноги:

– Вот, царь, та самая чаша, что украли

у меня несколько лет тому назад из лавки. Вора

теперь я нашел, вот он. Молю тебя отнять

у него чашу и вернуть ее мне.

–• Откуда достал ты эту чашу? – спросил

царь у главы разбойников.

Тот рассказал все, как было. Царь приказал

привести остальных тридцать девять

разбойников и парня. Нарень, явившись, семь раз но-

клонился царю и стал перед ним.

– Чашу добыл я,– сказал он. – Хочешь,

побьемся об заклад: если я добуду еще

одиннадцать таких чаш, ты выгонишь из своей

страны всех сарафов, не добуду—вели

отрубить мне и всем моим товарищам головы.

Царь приказал заключить разбойников в

темницу, а парню – доставить одиннадцать таких

же чаш.

Парень сел на коня главы разбойников и

пустился в путь. Долго ли, коротко ли он ехал,

наконец^ приехал в богатый город. Он посту»

Сараф – меняла.

чался на окраине города в дом, и, когда вошел,

увидел старуху, до того насупившую брови, что

если бы с них упала блоха —

разбилась бы н а с т о частей.

– Нани, чего это ты

насупилась?—спросил парень.

– Эх, оставь меня в покое, ешь свой хлеб и

сиди – молчи.

– Умоляю, расскажи о причине твоего

горя, – может, я тебе пособлю!

– Пробовали мне помочь парни получше

тебя^ – все напрасно, ничего не выходило.

– Нет, нани, молю тебя, расскажи.

– У царя нашего был прекрасный сын. Умер

он. Похоронили мы его. Днем он остается

в земле, а по ночам труп его кто-то вынимает

из могилы, и саван на нем оказывается

изодранным в клочья.

– Иу, нани, убери, еду – не хочу больше

есть.

– Почему, сынок?

– Не хочу, пища становится мне поперек

горла.

Тогда старуха повела парня к царю.

– Вот, царь, – сказала она,—этот парень

вызывается так охранять могилу твоего сына,

что никто до него не дотронется. «Если не

сумею, – говорит, – пусть отрубят мне голову».

– Поди охраняй! – приказал царь.

Парень пошел и спрятался несколько поодаль

от могилы. В полночь видит: прилетели к

могиле три голубя, сбросили с себя перья, пр-евда*

тились в трех красавиц и стали беседовать

между собой.

– Ну, что, может, покушаем сначала, а

потом приведем царевича, – сказала одна.

– Да чтоб обрушился твой кров,

разве мы сможем глотать пищу, оставив спящим

такого чудесного парня?– ответила другая.

Третья расстелила скатерть, взяла в руку

красную палочку, ударила, ею по скатерти и

сказала:

– Скатерть, раскройся!

Скатерть покрылась тысячью яств. После

Этого они подошли к могиле, и одна из них,

ударив палочкой по могильной плите,

промолвила: «Камень отодвинься!» Камень

отодвинулся. Ударив по земле, сказала: «Земля,

раскройся!» Земля раскрылась. Достали они из

могилы труп^ положили на землю, и царевич

сейчас же ожил и сел, как только ударили его

палочкой. Потом они нарядили царевича в новые

платья, повели к скатерти, посадили против

себя, а сами расселись в ряд.

Заметив это, парень сказал про себя: «Вот

и хорошо, что девы расселись рядышком, —

выпущу стрелу, и царевича не задену».

Как только сын пахаря выпустил стрелу, девы

пришли в замешательство, побросали скатерть

и палочку, едва надели на себя перья и

улетели. Сын пахаря подошел к царевичу с мечом

в руке и сказал:

– Здравствуй, царевич!

– Здравствуй, братец!

–Я – страж твоего отца, давай-ка сядем,

малость поедим.

Поели. Сын пахаря сказал царевичу:

– А теперь давай я водворю тебя обратно.

– Умоляю, не делай этого, пойдем лучше

вместе со мною во дворец.

– Нет, нельзя, ты должен войти в могилу.

Привязывая скатерть к спине, он на конце

скатерти заметил кольцо, снял; и надел его на

палец. Потом, взяв палку, ударил ею по могиле,

и царевич вошел в нее и покрылся землей.

С наступлением утра пришли люди царя

к могиле и с удивлением заметили, что камень

на ней не сдвинут. Доложили об этом царю.

Когда сын пахаря явился к нему, тот спросил:

– .Как это ты уберег могилу?

– А вот приходите с царицей – увидите.

Царь, царица, назиры, визиры и сын пахаря

пришли посмотреть могилу.

– Видишь, царь, камень не сдвинулся с

«места. Что бы ты дал, царь, если бы я живым до»

ставил твоего сына из могилы?

– Все, что ты захочешь.

– Ну, если так, возвращайтесь вы все

домой, я добуду царевича и приведу.

Не успели царь и царица с назирами и

визирами притти домой, как за ними вошел сын

пахаря об руку с царевичем.

– Вот, царь, твой сын!

Царь и царица несказанно обрадовались.

– Требуй, что хочешь!

Сын пахаря, достав чашу, попросил у царя

одинадцать таких же чаш.

– И$-за них сорок моих братьев томятся

в темнице, – сказал сын пахаря.

– Сынок, таких чаш у меня нет, потребуй

дочку, казну – все, что хочешь, дам, но таких

чаш нет у меня.

– Если так, ничего не хочу, – сказал парень-

и, сев на коня, уехал.

Долго, ли, коротко ли, он ехал – наконец? по*

пал в большой город у– берега морзг. Войдя

в один из окраинных домов, он встретил там

человека, удрученного скорбью.

– Братец, как мне быть,—рад от души, что

ты пришел ко мне в гости, да больно мне, что

нечем тебя угостить.

– Не печалься, еды у меня много.

Сказав это, сын пахаря достал скатерть,

ударил ее палкой, и она раскрылась, полная снеди.

После того как хозяин дома и его домочадцы

наелись вдоволь, сын пахаря попросил

рассказать– почему город сидит без хлеба.

– У нас нет места для пахоты, братец.

– А откуда же вы получаете хлеб?

– Морем с того берега доставляли.

– Почему же не доставляют теперь?

– Видишь ли, из моря высунулась чья-то

рука. Едем отсюда на тот берег—ничего,

пропускает; но когда, нагрузив корабли зерном,

возвращаемся назад, рука эта опрокидывает

корабли, и мы не знаем, как с ней бороться.

– А если я поеду, нагружу корабли всяким

добром и вернусь, царь мне даст то, чего

я хочу?

– Да он тебя озолотит.

– Коли так, встань-ка, пойдем к царю;

Явившись. # царю, сын пахаря сказал:

– Что ты мне дашь, царь, если я поеду,

нагружу корабли всяким добром и вернуеь с ними

в твое государство?

– Что только ни пожелаешь.

Парень снарядил сорок кораблей,

переправился на другой берег, нагрузил их зерном и

повернул назад.

На обратном пути, среди моря, он видит —

высунулась белая рука с браслетом у кисти.

Парень не растерялся – схватил ее и стал

тянуть к себе, но рука не далась, а ушла в море,

только браслет остался у парня. Тогда сын

пахаря пустился в дальнейший путь и

благополучно прибыл в город с нагруженными

кораблями. Горожане ликовали от наступившего

изобилия.

Парень явился к царю и сказал:

– Царь, дай обещанное – я уеду.

– А чего ты хочешь? – спросил царь.

– Одиннадцать таких чаш, – ответил он,

показав ему чашу.

– Нет, этого я не смогу, ведь одна такая

чаша стоит всего «моего государства. Попроси

руку моей дочери, потребуй мое царство —

все дам.

– Не хочу, мои сорок братьев томятся в

темнице, я во что бы то ни стало должен

раздобыть одиннадцать таких чаш, чтобы

освободить их.

– В таком случае дай мне сроку до утра,

я поговорю с начальником кораблей и сообщу

тебе ответ, – сказал царь.

Царь вызвал начальника кораблей и спросил

его – знает ли он место дочерей царя Гури.

–¦ Знаю, – ответил гямибаши

(начальник кораблей).

– Приехал сюда один парень. Ты его возьми

е собой и покажи место дочерей царя-Гури.

Парень оставил своего коня в городе, сел на

корабль и, проплыв морем семь дней и семь

ночей, прибыл на другой берег. Тут он увидел

железные ворота.

– Войди в эти ворота, и за ними ты

встретишь дочерей царя Гури. А когда мне

вернуться за тобой?—спросил начальник.

– Дней через пятнадцать.

Войдя в ворота и пройдя еще немного,

парень увидел ослепительно прекрасного старца,

варившего пищу, засучив рукава.

– Здравствуй, дед!

– Здравствуй человеческий сын. Змея на

своем пупке доползти, птица на

крыльях долететь не могут до этих

мест, – как это ты попал сюда?

– Любовь к тебе привела меня сюда.

–г– Видать, ты парень добрый, дай-ка я тебя

спрячу, не то придут девы, заметят тебя и

погубят. Жалко мне тебя!

Он спрятал сына пахаря и велел ему молчать.

Немного спустя явились девы.

– Здесь человечиной пахнет, – сказали они.

– Это от меня. Я ведь человек – от меня и

пахнет, – ответил старик.

– Нет, это запах чужого человека.

– Да нет же тут никого, говорят вам.

– Ну, если так, дай нам поесть.

Старик расстелил скатерть. Сестры уселись.

Но не успели они начать еду, как явился назир

царя Гури с посланием в руке.

– Повремени, прочтем после обеда, —

сказали ему девы.

За обедом старшая, налив всем вина, говорит;

– Я пью за здоровье парня, вырвавшего

у меня чашу и избавившего мою дущу. Сорок

разбойников не осмеливались подходить к

роднику, он же не только достал воду из родника,

но и отнял у меня чашу. Молодец паренек!

Средняя сестра засмеялась.

– А если я про случившееся со мною

расскажу?

– Расскажи!

Опять они разлили вино.

– Я пью за того молодца, который отнял

у меня волшебную палочку и скатерть и

воскресил убитого мною царевича. Молодец паренек!

Младшая сестра засмеялась:

– А я пью за того парня, который чуть не

вырвал мне руку и благополучно доставил по

морю сорок кораблей в страну, томившуюся от

голода. Молодец паренек!

Старик, услыша эти слова дев, решил про

себя, что молодец этот должен, быть тем самым

пареньком, которого он спрятал.

– А что вы мне дадите, если я приведу сюда

этого парня?

– Все, что захочешь.

При этих словах сын пахаря вышел к девам:

– Здравствуйте, красные девицы!

У дев от испуга потрескались губы.

– Паренек, садись с нами и покушай, —

сказали они.

Не успел сын пахаря сесть, как снова явился

назир, семь раз поклонился, скрестив руки.

Прочтя письмо, старшая дева залилась слезами.

Когда письмо прочли остальные девы, они тоже

горько заплакали.

– Расскажите, почему вы плачете? —

спросил паренек.

Старшая поднялась с места, достала из ларца

портрет и, вернувшись, положила его перед

парнем:

– Семь лет назад похитил у нас нашего

единственного брата Азраил. Сколько ни бьемся,

никак не можем вырвать его из рук Азраила. Не

можешь ли ты, паренек, освободить

его,–дадим за это тебе все, что ты захочешь.

– Ладно, не горюйте, раздобуду его. Но

скажите, как мне быть самому, чтобы освободить

моих сорок братьев, томящихся в темнице?

– Это пустяковое дело – за полтора дня

доставим тебя к ним, – ответили девы.

– Доставить-то доставите, – сказал

парень, – да мне нужно одиннадцать таких чаш.

– Достанем и двадцать – это пустяки.

– Ну, если так, идемте к царю.

Пошли. Сын пахаря семь раз поклонился,

скрестил руки и стал.

Царь спросил дев – почему они привели

к нему исан– оглу.

Девы ответили, что он берется освободить

их брата.

– А сумеешь ли ты это сделать? – спросил

царь.

– С помощью божьей.

– А ты видел Азраила?

:– Нет.

– А что ты хочешь, чтоб я тебе дал для

дороги?

Человечьего сына (турецкое слово).

– Разреши мне войти в твою конюшню,

выбрать себе коня, да уступи мне свою саблю,

колчан, лук и палицу.

– Это пустяки – получишь.

– Да хочу я еще, чтоб ты мне дал

проводника, который показал бы мне гору Азраила.

– Поезжай с богом – дам.

Сын пахаря вошел в конюшню, вывел оттуда

лучшего коня, никогда не видевшего солнца и

игравшего со звездами, и в полном вооружении

предстал перед царем.

Увидев парня, царь сказал про себя: «А ведь

этот исполнит обещанье». После этого назир

сел на коня, и оба вместе пустились в путь.

Долго ли, коротко ли они ехали—неизвестно,

наконец, приехали к горе Джан-джава. Назир

отказался ехать дальше.

– Отсюда ехать дальше мне недозволено.

– Ну, прощай, – сказал парень и

продолжал путь.

Взобравшись на гору, он за нею увидел

высокие дома, откуда доносились какие-то голоса.

Парень закричал:

– Кто хозяин этих жилищ, выйди, хочу

канли.

Сейчас же показались два араба и спросили:

– Кто ты такой?

– Требую канли! – ответил парень.

«Кто это такой, что осмеливается нарушить

сон нашего а г и?» – сказали про себя арабы

и загородили ему дорогу.

Парень наехал на них, достал саблю, размах-

Канда – плата .за -кровь (турецкое слово).

нулся, снес им головы с плеч. Сойдя с лошади,

он поднял их и бросил на балкон первого

жилища.

От шума Азраил проснулся и вышел на

балкон:

– Это ты-тр у меня требуешь к а н л и? А вот

я сейчас спущусь и покажу тебе к а н л и, —

сказал Азраил, увидя парня.

Сойдя с балкона, он вскочил на коня и

помчался навстречу парню.

– Добро пожаловать, паренек, скажи-ка

теперь, чья очередь бросить палицу?

– Твоя, я – гость, бросай все свои семь

палиц, семь копий и выпусти семь стрел, —

посмотрим, кто кого победит.

Азраил так бросил палицу, что задрожали

земля и горы, но она пролетела мимо парня.

Сын пахаря поднял палицу, вернул ее Азраилу

и сказал:

– Не время для шутки, бери палицу и

бросай как следует.

Азраил перебросал все свои палицы и копья

и выпустил семь стрел, но парень остался

невредим.

– Черед твой, – сказал после этого Азраил

и стал против парня. Парень взнуздал коня, из

глаз которого сыпались искры, приподнялся на

стременах и бросил палицу. Она угодила прямо

в голову Азраила, и тот упал замертво.

Подъехав к нему, парень отрубил ему голову. Голова

покатилась по земле.

«Куда это она катится?» – подумал парень

и, достав саблю, рассек ее пополам.

– Еще раз* паренек! – сказала голова.

– Нет, не могу, – я один раз вышел из

чрева матери.

После этого он поднялся наверх и увидел

там у огня сына царя Гури, заключенного

в оковы. Освободив царевича от оков, парень

вместе с ним вернулся к царю. Дорогою

царевич посоветовал парню:

– Если царь спросит тебя – чего ты

хочешь за услугу – скажи: твою младшую дочь

и перстень.

Увидя их, во дворце заликовали.

– Скажи теперь – чего ты хочешь? –

сказал царь.

– Здравия тебе хочу.

– Нет, потребуй за услугу, дам все, все, что

ни захочешь!

– Выдай за меня младшую дочку, дай

перстень и одиннадцать чаш*

– Хорошо, твое желание будет исполнено.

Свадьбу праздновали семь дней и семь ночей,

женили парня и повели молодых в покои. Тут

парень достал меч и положил его между собою

и царевной.

– Что это значит? – спросила удивленная

царевна.

– Покуда не освобожу своих сорока братьев,

не дотронусь до тебя, – ответил сын пахаря.

Утром он с царевной пустился в путь.

Приехав в родной город, парень повел царевну

к родным, а сам, отправившись к царю,

поставил перед ним двенадцать чаш.

Вызвали с а р а ф а.

– А ну-ка покажи, которая из них твоя?

Тот смутился.

Царь, видя, что с а р а ф его обманул,

немедленно издал указ об освобождении сорока

разбойников, вызвал палачей и приказал им

истребить всех ростовщиков на своей земле.

Один из назиров сказал царю:

– Ты бы вызвал еще и девушку, которую

привез парень с собою.

– Кто ты такая, красная девушка? —

спросил царь, когда предстала перед ним царевна,

приехавшая с сыном пахаря.

– Я – дочь царя Гури.

– Ты вышла замуж за этого парня?

–Да.

– И ты сохранила свою невинность?

Девушка подтвердила. Тогда царь созвал

народ и объявил:

– По своей доброй воле уступаю царство

этому парню, – согласны ли вы?

– Согласны!– закричали все.

Царь снял с пальца перстень и надел его на

палец сына пахаря.

– А вот я, взамен этого, дарю тебе перстень

царя Гури, – сказал парень и, достав перстень,

протянул его царю.

Парень был объявлен царем. Сорок

разбойников сделались его приближенными. Они

достигли своей цели, да достигнете и вы вашей

цели.

С неба упали три яблока: одно тому, кто

рассказал, другое тому, кто слушал, третье

тому, кто услышал.

«Маргаритнер», кн. I. Записана

в араратской деревне выходцем из

Турецкой Армении.

Жила-была старуха. Были у нее дочка и сын.

Дочку она выдала замуж за человека,

промышлявшего воровством. Сыну тоже захотелось

заниматься воровством, и он сказал матери:

– Мать, вот зять ворует, и я хочу.

– Сынок, – ответила мать, – бог

рассердится.

Сын стал настаивать. Тогда она решила:

– Пойду-ка я в церковь^ посмотрю, что

скажет на это бог. Если он разрешит – занимайся

воровством, нет – не занимайся.

Узнав, что мать идет в церковь, сын тайком

от нее пошел туда же и спрятался в ризнице,

где сидел до тех пор, пока мать не вошла в

церковь и не сказала:

– Боже, сын мой хочет воровать —

разрешаешь или нет?

Сын ответил из ризницы, что бог разрешает.

Когда мать вышла из церкви, он бросился

Домой и опередил ее. Мать, придя домой,

поднималась по лестнице, а он вышел ей навстречу

и спросил:

– Ну, что сказал бог?

– Сынок,– ответила она,—бог сегодня от*

вета не дал и велел притти в следующий раз-

После этого она два раза ходила в церковь,

а сын всякий раз отвечал за бога.

– Сынок, – решила, наконец, мать, – бог

позволяет: поди и делай, что хочешь.

Сын пришел к зятю и стал просить:

– Зятек, возьми меня к себе в товарищи.

– А вот поглядим, можешь ли ты быть мне

товарищем.

Пошли они вместе и стали под тополем. Зять

заметил на верхушке дерева шапку.

– Ну-ка поднимись и достань шапку, —

сказал он юноше.

Тот попробовал вскарабкаться, а потом сошел

с дерева и сказал зятю:

–* Брат, поднимись-ка сначала ты; я

посмотрю, поучусь, а уж потом и сам поднимусь.

Зять, поднявшись немного, сбросил штаны и

повесил на дереве, чтоб не цеплялись за сучья,

взобрался на верхушку, снял шапку и,

спускаясь, заметил, что штанов уже нет.

– Куда делись мои штаны? —спросил он.

– Бери их, – ответил шурин. – Вот как

воруют.

– Да ты меня превзошел! – вскричал

зять. – Коли так, пойдем со мной.

– Куда же?

– Ограбить царскую казну.

Как задумали, так и сделали. Ограбили ночью

царскую казну и вернулись домой. Дома юноша

сказал зятю:

– Зять, я придумал дело.

– Какое?

– Дай мне два куруша, я пойду куплю на

базаре хлеба, понесу продавать во дворец и

узнаю, что говорят там про казну.

Зять дал ему два куруша, юноша купил хлеба,

понес во дворец продавать. Тут тысяцкий

сказал юноше, что ночью у царя ограбили казну.

– А что же вы будете делать? – спросил

парень.

– Мы хотим караулить в одном месте, чтоб

поймать вора, если он придет.

Юноша рассказал об этом зятю, и они в ту

ночь не пошли туда, где была засада, а

ограбили в другом месте и пришли домой.

На другой день юноша вновь взял у зятя два

куруща, купил хлеба и понес продавать во

дворец.

– Ночью опять был грабеж, – сказал

тысяцкий.

– А что же вы будете делать?

– Хотим ночью вырыть яму и наполнить ее

горячей смолой, чтобы вор попал в нее, если

вздумает притти опять.

Узнав об этом, парень ничего не сказал зятю.

Ночью, когда они вышли на работу, парень

попросил зятя итти вперед. Зять пошел вперед,

упал в яму и увяз по горло в смоле. Парень

сейчас же отрубил ему голову, взял ее с собой,

ограбил царскую казну в другом месте и

вернулся домой. Когда утром он опять пошел во

дворец продавать хлеб, тысяцкий сказал:

– Ночью мы поймали вора, но он был без

головы.

– А что же вы будете делать?

– Будем ходить по городу и где услышим

плач – сожжем тот дом.

Парень сейчас же вернулся домой и наказал

домашним не плакать. Но по уходе юноши мать

и сестра стали плакать и кричать. Обходившие

город тысяцкие с воинами услышали плач

в доме парня, запечатали его двери и ушли.

Придя домой и найдя двери запечатанными,

юноша спросил, почему это случилось, и

домашние ответили, что они плакали, а тысяцкие

пришли, запечатали двери и ушли; нарень их

выругал. С наступлением темноты он, смешав

масло с сажей, запечатал двери других домов

точь-в-точь так, как было у них. Утром, когда

тысяцкие с воинами пришли, чтобы сжечь дом,

они увидели, что все двери во всем городе

запечатаны. Пошли и доложили об этом царю.

Царь, подумав, сказал:

– Коли так, я выдам свою дочь за того, кто

признается, что он вор.

Парень пошел в царский дворец и сказал, что

вор – это он.

– Ну, брат, это ты врешь!—возразили

тысяцкие.

– А вот доложите царю, что, если он хочет,

я покажу деньги, украденные из его казны.

Царь велел узнать, правду ли он говорит.

Тысяцкие пошли с юношей и, увидев яму,

полную золота, доложили царю, что парень

говорит правду. Царь приказал вызвать его к себе.

Когда парень явился, тот спросил:

– Сынок, скажи, ты мой вор?

– Да, – ответил он.

– В таком случае я выдам за тебя свою

дочку.

Но сделаешь ли ты для меня одно дело?

– Какое дело? – спросил парень.

– Соседний царь смеется надо мною, —

говорит, что это за вор, что до сих пор его не

могут поймать. Можешь ли ты проделать с ним

какую-нибудь штуку?

– Это пустое дело. Прикажи только дать мне

овцу и козла.

Когда привели овцу и козла, он их зарезал,

снял с них шкуры и, взяв их с собой, пошел

ко дворцу того царя. У дворца было озеро:

парень вздул шкуру козла, сел на нее и

переправился на другой берег. Потом он надел

шкуру овцы, прицепил к своим волосам

бубенчики, взял в руки копье, вбил имевшиеся с ним

сорок гвоздей в стену дворца, поднялся по ним

и увидел в окно царя, читавшего псалом. Он

тотчас же залез внутрь, размахнулся копьем,

зазвенел бубенцами и объявил, что пришел отнять

у него душу. Царь при этих словах стал

дрожать и молить дать ему три дня сроку. Юноша

сказал: