Текст книги "Внезапный удар"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

БИТВА СТАЛЬНЫХЪ ЧУДОВИЩЪ.

Появленіе густой цѣпи танковъ совершенно деморализовала французскіе полки, перенесшіе нѣмецкую бомбардировку. Они оказывали очень слабое сопротивленіе почти безъ боя оставивъ первые передовые окопы. Лишь иногда раздавались одиночные выстрѣлы.

Глубокія подземныя убѣжища, построенныя съ такой тщательностью еще въ мирное время, оказались ловушками. Танки обходили неразбитые блокгаузы, для очистки которыхъ предназначались спеціальные отряды, съ ручными гранатами, которыми забрасывались бойницы и подрывались бронированныя двери. Стоило одному нѣмецкому пѣхотинцу встать у входа въ убѣжище съ ручной гранатой, или бросить ее въ подземный казематъ, какъ весь гарнизонъ былъ обреченъ на гибель.

Танки уже далеко ушли впередъ. Въ головѣ ихъ шел батальонъ танковъ, носившій названіе «Зигфридъ».

Всѣ машины этого батальона уже давно получили боевое крещеніе на восточныхъ поляхъ Польши. И не было ни одного изъ командировъ, грудь котораго не украшала бы бѣло-черная ленточка ордена Желѣзнаго Креста.

Первую линію, разгромленную артиллеріей, танки прошли совершенно свободно. Французская артиллерія, въ силу какихъ-то обстоятельствъ, не открыла заградительнаго огня. Ныряя въ воронкахъ, почти на 45 градусовъ подымая тупые носа, танки, какъ доисторическія животныя, изрыгая пламя, изъ легкихъ орудій, ползли впередъ.

Вотъ они пересѣкли шоссе, идущее куда то съ сѣвера на востокъ. Съ фланга загремѣли выстрѣлы. Французскіе резервы, переброшенные командованіемъ на мѣсто прорыва, успѣли занять вторую укрѣпленную линію.

Черезъ узкую бойницу башни танка было видно, какъ на фонѣ вечерняго неба факеломъ горитъ, какая то ферма, Черные клубы дыма застилаютъ узкій горизонтъ бойницы. По временамъ колыхаютъ языки огня.

По бронѣ гулко бьютъ пули. По танкамъ стрѣляютъ теперь отовсюду. Изъ-за сбитыхъ стволовъ деревьевъ, изъ воронокъ отъ снарядовъ, изъ рытвинъ и даже изъ-за остова разбитаго аэроплана.

Батальонъ танковъ «Зигфрида» развертывается.

Выстраивается въ боевой порядокъ. И снарядъ за снарядомъ начиваетъ покрывать пулеметныя гнѣзда противника, стараясь заставить ихъ замолчать. Съ каждымъ новымъ выстрѣломъ танкъ неумолимо приближается все ближе и ближе къ врагу.

Вотъ съ комьями земли взметнулись въ воздухъ остатки аэроплана.

Рухнуло на землю вырванное съ корнемъ дерево. Но французы съ бѣшенымъ упорствомъ бьютъ по наступающимъ танкамъ. Впереди, налѣво темнѣютъ силуэты деревьевъ. И изъ-за нихъ загремѣли противотанковыя орудія. Первый танкъ сначала дернулся скачкомъ, а затѣмъ, какъ смертельно раненое животное, покачнувшись, съ лязгомъ и грохотомъ упалъ въ воронку тяжелаго снаряда. Въ слѣдовавшій за нимъ второй танкъ угодилъ снарядъ, разнесшій вдребезги башню. Лишенный управленія, онъ какъ слѣпой заметался со стороны въ сторону. Но вотъ онъ съ разбѣга попалъ въ яму, взрывая гусеницей землю, подымая столбы пыли и, наконецъ, остановился.

Справа, изъ-за деревни, шли навстрѣчу танки французовъ. Одинъ за другимъ, блистая яркими красками маскировки и головой галльскаго пѣтуха, они, выйдя за околицу, стали набирать скорость. Командиръ головного танка, нервно стиснувъ рукоятку поворотно – подъемнаго механизма, внимательно всматривался впередъ, прильнувъ къ окуляру прицѣла

Дивизіонъ французскихъ танковъ показался совершенно неожиданно на флангѣ противника.

Въ окуляръ были видны среди воронокъ взрытаго снарядами поля нѣмецкіе пѣхотинцы. Они, использовавъ каждое прикрытіе, каждую яму, быстро продвигались впередъ.

Съ головного танка французовъ грянулъ выстрѣлъ. Еще одинъ. Снаряды, описывая блестящую траекторію, падали на взрытое снарядами поле и отъ каждаго ихъ взрыва къ небу взлетали комья земли и части тѣлъ нѣмецкихъ пѣхотинцевъ. Этотъ интенсивный огонь непріятельская пѣхота не выдержала. Она какъ-то внезапно остановилась и начала безпорядочно отстрѣливаться. Но танки неумолимо шли впередъ, уничтожая все живое огнемъ, давя своими гусеницами.

Грохнула противотанковая пушка. Но мѣткій выстрѣлъ француза сразу заставилъ ее замолчать. Послѣ взрыва снаряда изъ наскоро вырытаго прислугой орудія окопа взлетаютъ руки, ноги, колеса.

– Впереди справа непріятельскіе танки! – кричитъ внизъ командиръ головного французскаго танка.

– Магазинъ! Быстро!

Командиръ, повернувъ башню направо, обрушиваетъ всю силу огня на нѣмецкіе танки, идущіе теперь спасать свою приземленную огнемъ противника пѣхоту. Справа и слѣва отъ командирскаго танка вырисовываются все новыя и новыя башни, украшенныя галльскимъ пѣтухомъ.

Командиръ лихорадочно заряжаетъ пушку и пулеметъ. Дорога каждая минута. Въ пылу боя онъ громко кричитъ, будто его слышатъ подчиненныя ему стальныя башни танковъ.

– Впередъ!

Вдругъ машина на ходу погружается въ топь. Въ танкѣ появляется вода. Все выше и выше.

По триплексу бьетъ пулеметная очередь. Осколки впиваются въ тѣло. Командиръ головного танка закрываетъ лицо руками. Изъ-подъ пальцевъ течетъ кровь.

– Раненъ?

Командиръ открываетъ глаза. Они у него синіе, большіе, съ длинными рѣсницами.

– Вижу... – радостно вскрикиваетъ онъ, бросаясь къ бойницѣ и четко командуетъ:

– Справа – врагъ! Держать на врага!

И, вновь развернувъ башню, открываетъ огонь. Это была безпримѣрная атака. Впервые, за исторію войны, на полѣ дрались, какъ средневѣковые рыцари, желѣзныя чудовища. Они наскакивали другъ на друга и, сцѣпившись гусеницами, летѣли въ огромныя воронки, вырытыя снарядами, чтобы тамъ, на днѣ, разстрѣлять другъ друга въ упоръ...

Оглядываясь кругомъ, командиръ головного танка увидалъ, что онъ заскочилъ далеко впередъ. Повернувъ башню назадъ, онъ въ щель замѣтилъ, какъ на взборожденномъ снарядами полѣ происходятъ схватки между французскими и нѣмецкими стальными чудовищами. Поворачивая башню командиръ увидѣлъ, справа отъ себя, уткнувшійся въ воронку танкъ. Кругомъ раздаются только отдѣльные выстрѣлы.

«Можетъ быть это наша машина, которая шла вправо впереди отъ меня? – мелькаетъ мысль въ головѣ лейтенанта. И онъ знакомъ приказываетъ уменьшить ходъ танка, отдавая приказаніе одному изъ своихъ стрѣлковъ произвести развѣдку.

– Слушаюсь, господинъ лейтенантъ! – отвѣчаетъ маленькаго роста краснощекій стрѣлокъ, одѣтый въ кожаный костюмъ и спеціальный танковый шлемъ.

Загремѣли болты люка. Командиръ смотритъ на своего стрѣлка, онъ знаетъ, что еще всего восемь мѣсяцевъ тому назадъ, этотъ молодой двадцатилѣтній парень ходилъ за плугомъ на цвѣтущихъ лугахъ Прованса и былъ далекъ отъ мысли, что ему придется когда-нибудь служить на современномъ стальномъ чудовищѣ, стрѣлять изъ орудія и пулемета. Сейчасъ лицо его полно рѣшимости. Вынувъ изъ кобуры револьверъ онъ, какъ бы ожидая приказанія, посмотрѣлъ на лейтенанта.

– Ну, иди, иди! – грубовато прикрикнулъ на него офицеръ.

Солдатъ выскальзываетъ изъ танка и нѣкоторое время держится совсѣмъ близко отъ него. Потомъ низко пригнувшись къ землѣ вскакиваетъ въ воронку. Танкъ почти по пятамъ слѣдуетъ за своимъ развѣдчикомъ Но вотъ солдатъ уже около лежащаго въ воронкѣ танка. Осторожно подходитъ съ правой стороны и стучитъ рукояткой револьвера по бронѣ.

– Эй. кто живой!

... Башенный стрѣлокъ, черный какъ жукъ марселецъ, поднимаетъ руку, чтобы предупредить готоваго отозваться механика-шофера. Въ тишинѣ онъ слышитъ какъ стучитъ, словно о броню, его сердце. Такъ оно стучало у него, когда одинъ разъ, въ родной Бретани, онъ попалъ въ штормъ вмѣстѣ со старикомъ отцомъ, когда сорвало парусъ, сломало мачту, а волны, налетая одна на другую, ходили по палубѣ лодки.

Они оба, марселецъ и бретонецъ, сидятъ рядомъ у пушки. Внизу, на полу, лежитъ мертвымъ командиръ танка, лейтенантъ. Поджавъ подъ себя руку и неестественно подвернувъ ногу, онъ уперся шлемомъ въ отверстіе закрытаго люка.

Марселецъ во время атаки успѣлъ уничтожить три противотанковыхъ орудія нѣмцевъ, а потомъ танкъ попалъ въ глубокую воронку, наполненную водой.

Вода хлынула и залила аккумуляторы.

– Не робѣй! – говоритъ ухмыляясь бретонецъ. – Какъ-нибудь выберемся, свои выручатъ. Не вѣшай носъ! Смотри, кажется, направо, за землянымъ бугромъ что-то зашевелилось.

Марселецъ прильнулъ къ прицѣлу и началъ стрѣлять хладнокровно и мѣтко. Изъ-за бугра раздалась очередь изъ пулемета.

Бретонецъ нагнулся за дисками. Въ этотъ мигъ пуля крупнокалибернаго пулемета пробила триплексъ. Бретонецъ былъ раненъ смертельно въ грудь, на вылетъ...

Осѣвъ на сидѣнье, онъ закашлялъ кровью. Потомъ выпрямился, но, должно быть, силы оставили его, и онъ грузно свалился на полъ, въ хлюпающую воду. Его кожаный костюмъ какъ то осѣлъ, а вода потемнѣла вокругъ раненаго.

Марселецъ взглянулъ на его простое и доброе, сейчасъ обезображенное судорогой, лицо и крѣпко сжавъ пулеметъ, пустилъ очередь...

– Сакре бле! Я буду держаться! Буду ждать!

Снаружи раздался стукъ. Потомъ другой, третій. Марселецъ бросилъ пулеметъ и развернулъ башню. Почти надъ его головой высилась громада танка. Онъ, повернувшись бокомъ, билъ изъ пушки и пулемета по буграмъ земли, откуда только что стрѣлялъ противникъ. На боку башни, въ лучахъ заходящаго солнца ясно вырисовывался галльскій пѣтухъ, гордо поднявшій голову въ красномъ колпакѣ санъ-кюлотовъ.

Марселецъ спустился на полъ. Оттянулъ отъ люка тѣло лейтенанта и раскрылъ болты. Съ металлическимъ грохотомъ открылся люкъ. Въ его отверстіи вырисовалась голова.

– Здорово! А здорово у васъ воды! Плаваете? – раздался спокойный, немножко даже насмѣшливый голосъ.

– Чего зубоскалишь? Видишь, – попали въ бѣду!

– А танкъ-то цѣлъ?

– А чортъ его знаетъ! Лейтенантъ убитъ. Механикъ убитъ. Остался только я!

– Ну, вылѣзай! Идемъ къ намъ!

– А танкъ ?

– Его потомъ подберутъ. Кажется, наступленіе отбито.

Хлюпая чуть-ли не по поясъ въ водѣ, марселецъ пра помощи своего спасителя добрался до танка, стоящаго наверху. Прикурнувъ въ углу, онъ молчалъ.

Вечеръ угасалъ. На западѣ влѣво пылала заря; порой застилаемая клубами чернаго дыма. Въ танкѣ стало сыро и холодно. Откуда то, справа доносился гулъ и грохотъ боя.

– Что же дѣлать? Поворачивать обратно? – спросилъ вдругъ лейтенантъ, наклоняясь къ водителю.

– Какъ прикажете...

– Бери направо, пока есть снаряды и патроны, пойдемъ драться, отвѣтилъ лейтенантъ, растирая рукавомъ тужурки копоть и масло по лицу.

Танкъ развернулся и прошелъ на звуки замирающаго боя.

Въ темнотѣ, сбившись, съ пути, танкъ вдругъ попадаетъ на какую-то маленькую рѣчушку. Становится холодно. Танкистовъ знобитъ. Внизу, на полу, марселецъ что-то шопотомъ разсказываетъ спасшему его солдату. Танкъ застрялъ. Невдалекѣ раздается урчанье и рокотъ моторовъ машинъ. Потомъ топотъ пѣхоты и пьяные голоса.

Къ замершему танку подходитъ нѣсколько человѣкъ. Они стучать по бронѣ. Въ бойницѣ слышны голоса на нѣмецкомъ языкѣ:

– Зажги спичку! Чей это танкъ? Нашъ или французовъ?

Раздается какая-то возня...

– Спички отсырѣли! Эй, вы, въ танкѣ! Есть кто живой? Отзовись! Иначе подорвемъ!

– Чѣмъ подорвешь? – раздается раздраженный голосъ. – Когда ни одного патрона въ подсумкѣ нѣтъ. Ты посторожи. Я пойду доложу лейтенанту. Навѣрное взводъ ушелъ недалеко.

– Пойдемъ вмѣстѣ. Все равно этотъ мертвецъ никуда не убѣжитъ.

Прошло нѣсколько томительно жуткихъ минутъ.

– Попробуемъ завести моторъ, – говоритъ лейтепантъ механику.

– Слушаюсь, – отвѣчаетъ тотъ, начиная копошиться около заводной ручки.

– Да помоги же, ты, деревня, – говоритъ онъ злобно обращаясь къ стрѣлку.

Они долго стараются, обливаясь потомъ.

Моторъ не заводится: аккумуляторъ въ водѣ.

Проходитъ долгая ночь. Зубы отбиваютъ барабанную дробь. Въ танкѣ холодно. Кругомъ почти полнѣйшая тишина, кажущаяся страшной послѣ тѣхъ ужасныхъ часовъ обстрѣла и непрерывной стрѣльбы изъ орудія

Утромъ лейтенантъ видитъ въ бойницу, какъ вдоль берега рѣки пробирается десятокъ нѣмецкихъ солдатъ.

Онъ открываетъ изъ пулемета огонь по противнику.

Внезапные выстрѣлы изъ танка ошеломили нѣмцевъ. Они остановились на минуту, какъ вкопанные, а потомъ повернувшись, бросились бѣжать. Лейтенантъ посылаетъ имъ вслѣдъ еще нѣсколько очередей.

И вновь медленно текутъ минуты. Где-то направо въ отвѣтъ на выстрѣлы лейтенанта раздается гулъ и грохотъ боя. Въ небѣ ревутъ моторы аэроплановъ. Въ танкѣ становится нестерпимо душно. На бугрѣ, за танкомъ появляется голова въ нѣмецкой стальной каскѣ. Затѣмъ, вторая, третья. Солдаты осторожно приближаются къ танку

Но вотъ, одинъ изъ нихъ подымаетъ и бросаетъ гранату Она разрывается недалеко отъ танка.

Танкъ молчитъ.

Солдаты, осмѣлившись подходятъ вплотную къ машинѣ. Трое влѣзаютъ на гусеницы и лѣзутъ къ башнѣ. Лейтенантъ видитъ въ отверстіе бойницы гранату въ рукахъ перваго солдата. Онъ цѣлится въ него изъ револьвера. Стрѣляетъ. Солдаты бросаются внизъ. Развернувъ башню, лейтенантъ даетъ очередь изъ пулемета и выпускаетъ нѣсколько снарядовъ изъ пушки. Грохотъ боя приближается.

– Пора уходить! – говоритъ лейтенантъ. – Помощи не дождешься! Открыть люкъ!

Одинъ за другимъ вылѣзаютъ люди изъ танка. Послѣднимъ выходитъ съ пулеметомъ въ рукахъ офицеръ.

– Механикъ, – отдаетъ приказаніе лейтенантъ. – Открыть кранъ бензина и поджечь!

Механикъ отворачиваетъ плоскогубцами кранъ бака съ горючимъ. Холодной блестящей струйкой течетъ бензинъ. Потомъ онъ соединяетъ провода. Но аккумуляторы пусты... Вытащивъ изъ кармана коробку спичекъ механикъ, сложивъ ладони, зажигаетъ огонь и, когда спичка разгорѣлась, бросааетъ ее въ образовавшуюся на землѣ лужу бензина и бѣгомъ догоняетъ ушедшихъ впередъ товарищей.

Яркимъ пламенемъ вспыхиваетъ бензинъ. Черезъ нѣсколько секундъ пламя забушевало внутри танка.

Разбрасывая брызги воды, не успѣвъ добѣжать до берега, механикъ слышитъ взрывъ – это взорвались баки.

Съ противоположной стороны начинается пулеметная стрѣльба.

Лейтенантъ, взобравшись на берегъ, устанавливаетъ пулеметъ и, приладивъ ленту, выпускаетъ очередь за очередью. Патроны кончаются. Бросивъ пулеметъ, лейтенантъ кричитъ:

– Держать на развалины деревни! Тамъ должны быть наши! И, отстрѣливаясь изъ револьвера, онъ первый подымается и бѣжитъ по взрытому воронками полю

За нимъ, одинъ за другимъ, перебѣгаютъ солдаты Надъ ихъ головами со свистомъ летятъ снаряды, цокаютъ о края воронокъ пули. Бой вновь разгорается.

Только въ сумеркахъ имъ удается добраться до развалинъ деревни.

– Стой! Кто идетъ?—раздается окрикъ по французски,

– Свои! Изъ эскадрона 8-го танкового полка.

На фонѣ развалинъ вырисовывается нѣсколько темныхъ силуэтовъ. Они медленно подходятъ къ танкистамъ.

Черезъ часъ лейтенантъ, какъ былъ, въ разорванномъ кожаномъ костюмѣ, съ грязнымъ лицомъ, докладываетъ командиру пѣхотнаго батальона и проситъ его сообщить въ 8-й танковый полкъ объ его прибытіи.

СМЕРТЬ ФЕЛЬДЪ-МАЙОРА ФУКСА.

Ровно черезъ часъ майоръ Уитлей прибылъ на секторъ, противъ котораго былъ расположенъ нѣмецкій аэродромъ 408. Ничто не говорило о томъ, что здѣсь, на этомъ секторѣ, гдѣ въ теченіе почти всего времени войны, происходили лишь стычки патрулей, можетъ быть произведено наступленіе.

Пройдя въ штабъ противовоздушной обороны, майоръ Уитлей былъ тотчасъ же принятъ начальникомъ штаба, извѣщеннымъ уже изъ штаба ставки о томъ, что къ нему на секторъ прибудетъ англійскій офицеръ и сдѣлаетъ очень важное сообщеніе.

– Что новаго? – опросилъ съ любопытствомъ пожилой полковникъ, начальника штаба противовоздушной обороны.

– Видите-ли, господинъ полковникъ,—отвѣтилъ Уитлей, – нами только что получены агентурныя свѣдѣнія, что на вашемъ участкѣ должны произойти какія-то событія, въ которыхъ примутъ участіе, какіе-то таинственные бомбовозы. Что это за бомбовозы, – я вамъ не могу сказать, во всякомъ случаѣ, мы должны съ вами разработать планъ въ случаѣ неожиданнаго налета непріятеля или какой-либо каверзы съ его стороны.

– Помилуйте, майоръ, – обидчиво сказалъ полковникъ. – Слава Богу, вотъ уже скоро восемь мѣсяцевъ, какъ я на этомъ секторѣ, и до сихъ поръ ни одна нѣмецкая «пташка» не могла пробраться черезъ него. Оборона у меня, могу похвастаться, поставлена великолѣпно...

– Тѣмъ лучше, – отвѣтилъ англичанинъ. – Но мнѣ бы хотѣлось лично съ вами сейчасъ по картѣ еще разъ провѣрить оборонную линію.

– Какъ хотите! – отвѣтилъ полковникъ, вставая и направляясь къ двери. – Прошу васъ слѣдовать за мной въ операціонную.

Въ операціонной комнатѣ штаба обороны сектора капитанъ Уитлей пробылъ до поздней ночи. Много разъ звонилъ телефонъ на различные участки обороны, по радіо полковникомъ былъ отданъ приказъ усилить наблюденіе и о каждомъ подозрительномъ шумѣ или движеніи непріятеля сообщать. Убѣдившись, что дѣло противовоздушной обороны работаетъ, какъ часовой механизмъ, майоръ Уитлей направился въ штабъ обороны сектора. Здѣсь опять въ операціонной комнатѣ штаба онъ имѣлъ нѣсколько совѣщаній съ начальникомъ штаба, снова повторилъ о таинственныхъ бомбовозахъ и просилъ усилить на эту ночь развѣдку.

Только къ тремъ часамъ ночи онъ, наконецъ, добрался до постели. Долго не могъ заснуть. Утомленный мозгъ усиленно работалъ. Майоръ Уйтлей старался разрѣшить тайну бомбовозовъ. Потомъ сонъ, какъ то незамѣтно, сковалъ его и онъ уснулъ.

Какъ ужаленный вскочилъ майоръ съ постели. Домъ, гдѣ онъ спалъ, содрогался отъ страшныхъ взрывовъ. На участкѣ, такомъ тихомъ еще вчера, ожесточенно била артиллерія. Одѣвшись, майоръ выскочилъ изъ комнаты, на ходу застегивая ремни амуниціи. Бросившись въ штабъ, онъ нашелъ его за лихорадочной работой.

– Когда это началось? – почти крикнувъ, спросилъ англичанинъ, – спускаясь черезъ ступеньки въ подземный блиндажъ, встрѣченнаго имъ на лѣстницѣ куда-то спѣшащаго вѣстового.

Солдатъ, не останавливаясь, на ходу, бросилъ:

– Въ четыре часа утра!

Быстро пробѣжавъ нѣсколько коридоровъ, майоръ Уитлей, шумно открывъ дверь, ворвался въ канцелярію штаба.

–  Гдѣ начальникъ штаба? – спросилъ онъ, вскочившаго при видѣ англійской формы, солдата.

– Въ аппаратной, – отвѣтилъ, должно быть ординарецъ, указывая на дверь направо.

Въ аппаратной, куда вошелъ Уитлей, стоялъ невообразимый шумъ отъ гудковъ беспроволочнаго радіо-телеграфа, отъ шума работающихъ телефоновъ. Какъ въ этомъ разбираются телефонисты? – невольно пришла мысль въ голову майору. Пробираясь черезъ провода, вокругъ столовъ, майоръ подошелъ къ начальнику штаба, который нервно кричалъ въ трубку:

– Алло! Алло! Штабъ корпуса? Противникъ началъ наступленiе! Прошу немедленно начатъ подтягивать резервы...Да, да. Совершенно правильно... Танковыя части...Конечно... конечно.. Не думаю, чтобы это было серьезно. Хотя, можетъ быть... Нѣтъ, вчера было совсѣмъ  тихо... За ночь не произошло ничего серьезнаго, кромѣ обычной работы патрулей... Какъ...

Страшный грохотъ, отъ котораго, казалось, провалится потолокъ, потрясъ подземное убѣжище штаба сектора. Сразу прекратился стукъ телеграфныхъ ключей, замолчали радіо-телефоны. Телефонисты и телеграфисты съ блѣдными лицами бросились къ выходу. Начальникъ штаба, на полусловѣ оборвалъ разговоръ. Майору Уитлею въ первый моментъ показалось, что земля начала колебаться подъ его ногами.

Ругаясь, начальникъ службы связи ловилъ своихъ солдатъ.

Раздался второй страшный взрывъ. Потухло электричество.

Въ темнотѣ, чей-то незнакомый голосъ кричалъ:

– Включить аккумуляторный свѣтъ! Я приказываю! Включить свѣтъ! Паникѣ нѣтъ мѣста!

Черезъ нѣсколько минуть вновь зажглись лампочки. Майоръ Уитлей удивленно посмотрѣлъ на растерянное лицо начальника штаба.

– Въ чемъ дѣло? – какъ бы про себя, – спросилъ начальникъ штаба.

– Ничего не понимаю, – отвѣтилъ Уйтлей. – Я былъ разбуженъ канонадой и сейчасъ-же поторопился прибыть къ вамъ.

– Канонада началась около четырехъ часовъ утра, когда нашей противовоздушной обороной было отмѣчено появленіе какихъ-то аэроплановъ въ воздухѣ, а затѣмъ въ 6 часовъ утра, начался ураганный огонь по всей линіи. Я снесся съ секторами справа и слѣва, тамъ то же самое. Море огня, поливающее наши передовыя линіи.

– Но этотъ двойный взрывъ? – спросилъ Уитлей.

– Навѣрное детонація какого-нибудь порохового погреба въ одномъ изъ укрѣпленныхъ фортовъ линіи Мажино. Хотя это почти невозможно. Они находятся глубоко подъ землей.

Въ то время, когда начальникъ штаба дѣлалъ эти предположенія, начальникъ связи выбивался изъ силъ, чтобы возстановитъ работу радіо и телефоновъ. Благодаря взрыву нѣсколько радіо-лампочекъ разбились отъ сотрясенія, а нѣкоторые аппараты, болѣе чувствительные, совершенно разстроились. Наконецъ, послѣ долгихъ стараній, удалось установить прежде всего связь съ противовоздушной обороной.

– Алло! алло!... – надрывисто кричалъ телефонистъ.

. . . . .

– Плохо слышу!

. . . . .

– Теперь лучше! – говоритъ штабъ сектора! – да, да, штабъ сектора! Что у васъ случилось...

Начальникъ штаба сектора впился глазами въ лицо телефониста. Онъ, казалось, хотѣлъ взглядомъ залѣзть подъ черепную коробку солдата и скорѣе узнать, что происходитъ тамъ, на нѣсколько километровъ впередъ.

Наконецъ, солдатъ передалъ своему помощнику наушники и поднявшись вытянулся.

– Господинъ полковникъ! Мною только что получено донесенiе изъ штаба противовоздушной обороны. Въ 6 часовъ утра постами номеръ 18, 64, 78 и всѣми передовыми постами наблюденія было отмѣчено появленіе эскадры французскихъ бомбовозовъ. Не желая подвергать опасности свои воздушные корабли, такъ какъ согласно сообщенію постовъ, они вели бой съ непріятельскими истребителями, огонь зенитныхъ батарей былъ открытъ лишь послѣ того, какъ бомбовозы оказались за первымъ поясомъ зенитныхъ батарей. Только послѣ этого былъ открытъ заградительный огонь, чтобы отрѣзать непріятельскіе истребители. Но какъ только бомбовозы оказались надъ линіей укрѣпленій, они неожиданно спикировали внизъ и обрушились на землю, при этомъ произошло два огромной силы взрыва. Благодаря взрывамъ, была на нѣкоторое время нарушена связь.

– О томъ, что нарушена связь, я знаю, – рѣзко замѣтилъ полковникъ. – Капитанъ, какъ скоро будетъ налажено телефонное сообщеніе съ боевыми участками сектора? Неужели нѣтъ возможности немедленно возстановить связь?

– Господинъ полковникъ, – вдругъ неожиданно самъ для себя сказалъ Уитлей. – Разрѣшите мнѣ воспользоваться первымъ моторизованнымъ соединеніемъ, чтобы отправиться съ нимъ на участокъ фронта, подвергшійся бомбардировкѣ противника.

– Дѣлайте все, что хотите, – отвѣтилъ раздраженно полковникъ, почти крича. – Мнѣ нужна связь! Только связь! Мнѣ нужна связь!

Майоръ Уитлей поспѣшно вышелъ изъ штабного блиндажа и облегченно вздохнулъ.

«Какъ не похожи по своему характеру французы на насъ, британцевъ, – думалъ майоръ Уйтлей, идя по обочинѣ шоссе, по которому все время двигались по направленію къ фронту автомобили съ резервами. На востокѣ въ блѣдномъ разсвѣтѣ начинающагося дня бухали пушки. Высоко въ небѣ съ рокотомъ неслась эскадрилья истребителей.

– Что же дѣлать? Какъ попасть въ штабъ танковыхъ войскъ? Нужно кого-то спросить, нужно что-то предпринимать! – продолжалъ думать майоръ Уитлей.

На шоссе, впереди его, въ утренней мглѣ, копошилась какая-то темная фигура около мотоциклетки. Майоръ прибавилъ шагу.

– Алло, бой! – сказалъ онъ, подходя къ мотоциклетисту. – Не можете ли вы меня доставить сейчасъ въ штабъ танковыхъ войскъ?

Солдатъ поднялъ голову и, увидавъ офицера, нехотя оторвался отъ работы.

– Я бы васъ доставилъ съ большимъ удовольствіемъ въ штабъ, – отвѣтилъ онъ, небрежно отдавая честь. По его акценту майоръ Уитлей угадалъ въ немъ гасконца. – Но эта проклятая машина уже съ утра мучаетъ меня. Въ прошлую ночь мнѣ пришлось сдѣлать около 100 километровъ, развозя приказанія, а сегодня, не успѣлъ я отъѣхать десять километровъ, какъ она стала капризничать и вотъ сейчасъ вожусь уже часъ...

– Какой вы части. – спросилъ Уйтлей?

– Связи штаба легкихъ танковъ и броневыхъ машинъ! Я думаю, майоръ, вамъ лучше дойти пѣшкомъ, тутъ совсѣмъ близко, всего какихъ-нибудь пятьсотъ-шестьсотъ метровъ. Идите прямо по шоссе и при первомъ поворотѣ увидите столбъ – указатель, тамъ написано и даже на доскѣ нарисованъ танкъ.

– Спасибо, – отвѣтилъ Уитлей, давъ на прощанiе солдату сигарету.

Черезъ нѣсколько минутъ, дѣйствительно, майоръ Уитлей увидалъ столбъ, о которомъ говорилъ солдатъ. Отъ него вела тропинка къ ближайшимъ холмамъ подходя къ которымъ Уйтлей обнаружилъ великолѣпно эамаскированный входъ въ подземное убѣжище. Часовой у желѣзной двери остановилъ англичанина:

– Пропускъ!

Майоръ вынулъ изъ кармана смятое удостовѣренiе и показалъ его солдату. Внимательно просмотрѣвъ печать и подписи, солдатъ вытянулся и отдалъ честь. Уитлей быстрыми шагами сталъ спускаться внизъ по довольно крутой лѣстницѣ. Уже на половинѣ ея до его слуха донесся звукъ работающихъ аппаратовъ телефоновъ и стукъ пишущей машинки.

Въ открытую дверь были видны согнутыя спины сидящихъ за работой солдатъ. Нѣсколькихъ офицеровъ, о чемъ то горячо спорили около карты, приколотой кнопками къ деревяннымъ рейкамъ на стѣнѣ.

Подойдя къ группѣ офицеровъ, майоръ Уитлей вѣжливо спросилъ, отдавая честь:

– Могу я видѣть начальника штаба? Прошу васъ, доложите, что офицеръ связи англійской арміи, майоръ Уитлей, хочетъ срочно говорить съ нимъ.

Одинъ изъ спорящихъ съ нашивками полковника повернулъ голову и вѣжливо отвѣтилъ:

– Чѣмъ могу служить?

– Я только что былъ у начальника сектора и получилъ отъ него словесное разрѣшеніе участвовать въ намѣчающейся операціи вашей воинской части. Я бы просилъ васъ, господинъ полковникъ, разрѣшить мнѣ занять мѣсто на командной машинѣ.

– Конечно, конечно, майоръ, – отвѣтилъ любезно полковникъ. – Я только что получилъ приказаніе изъ штаба сектора направить въ образовавшійся прорывъ, послѣ взрыва первой укрѣпленной линіи, второй танковый полкъ.

– Вотъ на этомъ участкѣ, – повернувшись къ картѣ, полковникъ сталъ водить своимъ стэкомъ, указывая майору мѣсто прорыва, – нѣмцы сильно напираютъ. Они ввели въ бой не только пѣхоту, но и танковыя части. Благодаря неожиданности нападенія и полному разрушенію передовой укрѣпленной линiи, наши части отошли приблизительно на 8 километровъ.

– Какъ произошло нападеніе? – опросилъ Уитлей.

– Сейчасъ еще не выяснено. Но по моему, первая линія была взорвана сапой, которую боши сумѣли такъ тихо ввести, что наши саперы проморгали.

– Сапой? – майоръ Уитлей качаетъ недовѣрчиво головой.

Въ это время одинъ изъ солдатъ связи подаетъ полковнику мелко исписанную на машинкѣ бумагу. Быстро пробѣжавъ ее глазами, полковникъ поворачивается къ окружающимъ его офицерамъ, говоря:

– Черезъ полчаса я приказываю двинуть второй танковый полкъ въ слѣдующемъ направленіи, – и, повернувшись къ картѣ онъ начинаетъ четко излагать операцію, указывая при этомъ, на всѣ неожиданности, которыя могутъ быть при выполненіи заданія. Его указка, какъ живая, бѣгаетъ по картѣ, по холмамъ, оврагамъ, лощинамъ. Офицеры записываютъ приказанія начальника штаба въ полевыя книжки. Майоръ Уитлей дѣлаетъ замѣтки на своей планшетѣ съ картой.

– Ударъ будетъ нанесенъ, – продолжаетъ дальше полковникъ, – съ фланга. Сейчасъ на фронтѣ обстановка еще не установилась и поэтому операція намъ можетъ быть удастся. Итакъ, желаю успѣха, господа! – и повернувшись къ майору Уитлей, онъ продолжаетъ: – Вы господинъ майоръ, можете сейчасъ же выѣхать съ капитаномъ перваго эскадрона, мотоциклетъ довезетъ васъ до штаба полка. А тамъ, ужъ навѣрняка, найдется для васъ мѣсто. Капитанъ, поручаю вамъ господина майора и передайте отъ меня полковнику, что я лично его прошу выполнять всякую просьбу майора.

Черезъ двадцать минутъ майоръ Уитлей занялъ мѣсто въ командирскомъ танкѣ перваго эскадрона развѣдчиковъ.

. . . . . . . . . .

Холодный утренній вѣтеръ вернулъ сознаніе фельдъ-майору Фуксу. Нога нудно болѣла. Во всемъ тѣлѣ чувствовалась боль. Майоръ, открывъ глаза, увидалъ прямо передъ собой, сѣрое утреннее небо, повернувшись на бокъ, онъ глазами уперся въ стѣну рыхлой земли. Попробовалъ встать. Но сейчасъ же со стономъ повалился на землю.

Налѣво бѣлѣлъ парашютъ. Майоръ Фуксъ приподнялся на локтяхъ. Осмотрѣлся.

– Я, кажется, попалъ въ воронку, – громко сказалъ онъ самъ себѣ. – Кажется, у меня что-то неладное съ ногой.

Отстегнувъ на груди ремни ненужнаго теперь кислороднаго аппарата и ремня парашюта, Фуксъ сталъ осторожно приподыматься на локтяхъ, стараясь присѣсть. Но каждый сантиметръ этого подъема доставлялъ ему невѣроятныя боли. Ныла спина, въ ногѣ чувствовалась острая боль. Наконецъ, послѣ невѣроятныхъ усилій онъ сѣлъ, прислонившись спиной къ краю воронки. Кислородный аппаратъ, снятый съ груди, жалъ ему бокъ. Корчась отъ боли, Фуксъ отодвинулъ аппаратъ и сталъ руками ощупывать ногу. Дойдя до колѣна, онъ почувствовалъ невѣроятную боль. Въ глазахъ пошли искры и показались слезы. На минуту отъ боли Фуксъ потерялъ сознаніе.

Гдѣ-то близко разорвался снарядъ. За нимъ послѣдовалъ, другой и третій. Потомъ зарокотали пулеметы.

Наверху шелъ бой.

Какъ теперь выбраться? ― думалъ Фукс. Собственно, гдѣ я снизился? Въ расположеніи ли противника, или за своей линiей? Проклятая нога!

Повернувшись на животъ, теряя отъ рѣзкихъ движеній сознаніе, Фуксъ началъ при помощи локтей ползти по наклонному краю воронки.

Гдѣ-то близко, совсѣмъ близко, раздался желѣзный скрежетъ.

– Танки! – съ дрожью въ сердцѣ  подумалъ Фуксъ. Онъ уже почти доползъ до края воронки, остались еще какiе-нибудь полметра.  И тогда онъ увидитъ, что творится тамъ наверху. По звуку пуль  и по свисту снарядовъ Фуксъ опредѣлил, что стреляютъ  откуда то справа налѣво. Но вотъ, его голова показалась надъ краемъ и въ это время его оглушилъ страшный скрежетъ желѣза и громкій разрывъ справа. Вжавъ голову въ плечи, Фуксъ посмотрѣлъ направо. Въ каком-нибудь полметрѣ отъ него онъ увидел грязное дно приближающагося танка, который, какъ допотопное животное, глубоко вжимая разрыхленную землю своими гусеницами, шелъ на него.

Фуксъ закричалъ. Инстинктивно поднесъ ладони къ лицу и потерявъ опору, какъ мѣшокъ покатился обратно въ воронку, потерявъ сознаніе. Майоръ не чувствовал, какъ танкъ, должно быть получивший снарядъ, наклонился набок и грузно, давя все на пути, своей пятидесятитонной громадой свалился  на безчувственное тѣло Фукса. Надъ воронкой торчали гусеницы, а надъ раздавлѣннымъ телом съ блѣдной обезображенной головой, того, который мечталъ о полковничьих погонахъ, и кто носилъ чинъ фельдъ-майора, виднѣлся залѣпленный грязью рисунокъ гальскаго пѣтуха. Но его уже не видѣли мертвые глаза Фукса.

. . . . . . . . . .

Майоръ Уитлей съ любопытствомъ наблюдалъ за слаженной работой маленькаго экипажа танка и совершенно не замѣтилъ, какъ о броню его начали щелкать пули. Взглянувъ въ бойницу, Уитлей увидѣлъ, что танкъ выѣхалъ на высокій гребень холма, что уже давно надъ забронированными стѣнками танка взошло солнце.