Текст книги "Внезапный удар"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Д. 143 ГОВОРИТЪ.

Восемнадцатый коридоръ подземной ставки штаба союзныхъ армій охранялся особенно строго. Кромѣ обыкновенныхъ надписей, передъ входомъ, надъ которымъ стоитъ надпись, что доступъ постороннимъ воспрещенъ, часовой никого безъ предъявленія особаго пропуска, подписаннаго начальникомъ штаба, не подпускалъ къ желѣзной рѣшеткѣ, вѣчно спущенной. Эти строгости были введены полк. Дюпре, начальникомъ военной развѣдки, съ самаго начала открытія военныхъ дѣйствій. Въ коридорѣ № 18 помѣщался одинъ изъ главныхъ нервовъ штаба – военная развѣдка. Въ томъ же коридорѣ, въ двадцати комнатахъ находилась собственная радіо-станція, шифровальное отдѣленіе, связанное особымъ лифтомъ непосредственно съ кабинетомъ начальника штаба, и безчисленныя телефонныя линіи, о назначеніи которыхъ знало всего лишь нѣсколько офицеровъ, непосредственныхъ помощниковъ полковника Дюпре, и онъ самъ. Эти телефонныя линіи связывали всѣ крупные города Франціи и Англіи черезъ центральную станцію Интеллидженсъ – Сервисъ.

Если въ операціонномъ отдѣлѣ штаба ни на минуту не затихала лихорадочная дѣятельность, то въ контръ -развѣдкѣ день и ночь жизнь била ключомъ. Полк. Дюпре получалъ безпрестанно кучи радіо – телеграммъ отъ своихъ агентовъ. Расположенная въ одной изъ комнатъ спеціальная станція перехватывала разговоры вражескихъ станцій, десятки офицеровъ ломали голову надъ ихъ расшифровкой. Особая станція, работающая на ультра – короткихъ волнахъ, служила связью для полк. Дюпре съ его агентами, разбросанными по всей территоріи противника.

Въ ночь съ 18 на 19 сентября дежурный радіо – телеграфистъ ультра – короткой станціи принялъ уже десятокъ телеграммъ. Ни одна изъ нихъ не представляла собою никакого существеннаго интереса. Такъ, во всякомъ случаѣ, казалось дежурному. Онъ машинально отвѣчалъ на запросъ условнымъ сигналомъ и принималъ иногда совершенно на первый взглядъ безсвязныя фразы, иногда неизвѣстный корреспондентъ начиналъ диктовать безконечное количество цифръ. Полк. Дюпре нѣсколько разъ въ теченіе вечера заходилъ на станцію и справлялся у офицера развѣдки, не было-ли сообщеній отъ Д.143, который долгое время почему – то молчитъ.

– Странно, капитанъ, – сказалъ полковникъ, закуривая сигарету. – Д. 143 былъ всегда весьма аккуратенъ, но вотъ съ нѣкотораго времени, приблизительно двѣ недѣли тому назадъ, отъ него пришло только короткое сообщеніе о томъ, что пока никакихъ новостей нѣтъ.

Скажу откровенно, меня это немного бѣситъ и въ то же время смущаетъ. Вы, понятно, капитанъ, знаете, его шифръ. Поэтому, если въ сегодняшнюю ночь будетъ что-нибудь новенькое, то прошу васъ немедленно сообщать мнѣ объ этомъ. Мнѣ кажется подозрительнымъ то, что нѣмцы назначенное имъ наступленіе на 6 сентября отложили. Не готовятъ – ли они какой – нибудь пакости? Хотя все говоритъ за то, что особой гадости они предпринять не могутъ, тѣмъ не менѣе мною приняты мѣры. Впрочемъ, если-бы было что-нибудь новое, то безусловно З.48 сообщилъ – бы. Но его послѣднія донесенія, полученныя, правда, восьмого, говорятъ объ отмѣнѣ приказа и отводѣ резервовъ съ главнаго сектора. Донесенія Д.143 особенно цѣнны тѣмъ, что ему до сихъ поръ почти всегда удавалось получать самыя достовѣрныя свѣдѣнія.

– Меня тоже удивляетъ, полковникъ, молчаніе. Насколько раньше Д.143 былъ регуляренъ въ своихъ донесеніяхъ, настолько теперь его станція молчитъ.

– Есть все же что – нибудь новое? – опросилъ полковникъ.

– Сводка донесеній отъ шести до десяти мало интересна. Нѣсколько свѣдѣній съ южнаго сектора о передвиженія итальянскихъ войскъ въ сторону границъ Швейцаріи. Два – три донесенія изъ Гамбурга о выходѣ изъ Вильгельмсгафена трехъ подводныхъ лодокъ, – вотъ это и все. Мною направлена копія къ вамъ и въ оперативное отдѣленіе штаба. Если будетъ что – нибудь новое, то немедленно-же позвоню.

Полк. Дюпре устало поднялся со стула.

– Я буду ждать, капитанъ, – оказалъ онъ, выходя изъ комнаты.

Прошелъ часъ. Капитанъ расшифровалъ поступившія радіо-телеграммы и сталъ составлять полуночную сводку, когда его работу неожиданно прервалъ вѣстовой.

– Господинъ капитанъ, адъютантъ Дюпонъ просилъ вамь передать, что есть позывные Д. 143.

Капитанъ быстро поднялся и прошелъ въ сосѣднюю комнату.

– Что новаго, Дюпонъ?

Вмѣсто отвѣта солдатъ, съ нашивками адъютанта, не отрываясь отъ наушниковъ, протянулъ ему блокнотъ. Капитанъ прочелъ:

«Говоритъ Д. 143. Д. 143. Наступленіе готовится къ двадцатому. Эскадра двадцать четыре бомбовоза. Участокъ неизвѣстенъ. Радіо – пилотъ...»

Оторвавшись отъ листка, капитанъ удивленно посмотрѣлъ на радіо – телеграфиста.

– Въ чемъ дѣло? – спросилъ онъ раздраженно.

Радіо – телеграфистъ передалъ наушники помощнику, и, повернувъ голову, отвѣтилъ:

– Я самъ ничего не понимаю, господинъ капитанъ, передача была какой – то сумбурной. По приказанію полковника Дюпре, я, какъ только были услышаны позывные Д. 143, сталъ расшифровывать передачу со слуха. Мнѣ кажется, что я не допустилъ ошибки.

Провѣривъ расшифровку адъютанта Дюпона, капитанъ убѣдился, что унтеръ – офицеръ не ошибся. Въ телеграммѣ было много неточностей и какихъ – то обрывковъ фразъ. По ея нервному стилю чувствовалось, что агенту кто – то мѣшаетъ или онъ чрезвычайно торопится.

Переписавъ телеграмму, капитанъ вызвалъ полк. Дюпре.

– Алло. Говоритъ капитанъ... Да, господинъ полковникъ, только – что получена радіо – телеграмма. Прикажете прочесть. Слушаюсь. Ожидаю.

Черезъ пять минутъ полк. Дюпре былъ въ кабинетѣ капитана.

– Слава Богу, – сказалъ онъ входя. – Наконецъ-то откликнулся Д. 143.

– Увы, господинъ полковникъ, его телеграмма полна неточностей.

– Покажите.

Полковникъ пробѣжалъ но написанному бланку и спросилъ:

– Расшифровка точна?

– Такъ точно. Мною провѣрена.

– Первая фраза понятна. Но вторая. Что должно значитъ 24 бомбовоза? – задумчиво сказалъ Дюпре. – Что значитъ радіо – пилотъ?

– Я также думалъ объ этомъ, господинъ полковникъ, – отвѣтилъ капитанъ. – Если предположить, что передъ наступленіемъ нѣмцы произведутъ бомбардировку участка съ эскадры, управляемой по радіо, то...

– То они не достигнутъ никакого результата. Зенитныя батареи снимутъ бомбовозовъ раньше, чѣмъ они успѣютъ сбросить бомбы. Нѣтъ, тутъ что – то другое. Тутъ какая-то ловушка. Но какая?

ИЗЪ ЗАПИСОКЪ ФЕЛЬДМАЙОРА ФУКСА.

Эскадра Вотана благополучно снизилась въ прифронтовомъ подземномъ аэродромѣ № 408. Отъ генерала фонъ Ритенфельда я получилъ еще вчера всѣ необходимыя приказанія.

Завтра развѣдкой будетъ дана фальшивая радіо-телеграмма о возвращеніи французской 84-й эскадры бомбовозовъ, уничтоженной сегодня вечеромъ нашими зенитными батареями на сѣверномъ участкѣ линіи Зигфрида. На флагманскомъ кораблѣ, въ разбитомъ штурманскомъ столѣ, былъ найденъ секретный кодъ. Вотъ имъ – то и воспользуется развѣдка. А я, чтобы замаскировать бомбовозы, долженъ на ихъ крыльяхъ и фюзеляжѣ нарисовать отличительные знаки, которые приняты во французской арміи. Теперь уже мнѣ извѣстно, что меня перебрасываютъ на самый южный участокъ фронта. Прибывъ въ штабъ къ генералу фонъ Ритенфельду, я имѣлъ съ нимъ бесѣду. Оказывается, на этомъ участкѣ фронта нами уже давно подготовлялось наступленіе, и моя задача будетъ состоять лишь въ томъ, чтобы нанести ударъ, который дополнитъ работу артиллеріи. Мой визитъ къ тенералу былъ вызванъ еще тѣмъ, что мнѣ хотѣлось лишній разъ получить детальное разъясненіе, какимъ образомъ мнѣ удастся проскочить черезъ барьеръ зенитныхъ батарей. Оказывается, на этомъ участкѣ фронта уже нѣсколько разъ дѣлались развѣдочные полеты и, какъ это ни странно, вся противовоздушная оборона у французовъ оттянута глубоко въ тылъ и защищаетъ лишь крупные города. Въ прифронтовой полосѣ оставлены лишь тяжелые пулеметы и нѣсколько зенитныхъ батарей, которыя по мнѣнію генерала, будутъ легко подавлены огнемъ артиллеріи во время подготовки наступленія. Къ тому же тотъ участокъ фронта, почти на протяженіи сорока километровъ, не имѣетъ непрерывныхъ бетонныхъ сооруженій. И моей задачей будетъ направить эскадру Вотана именно на тѣ участки, которые защищены бетонными блиндажами. Внимательно разсмотрѣвъ агентурную карту юго – восточнаго отрѣзка фронта, генералъ лично намѣтилъ мнѣ точки пораженія. Задача осложняется только тѣмъ, что я принужденъ буду направлять каждый отдѣльный бомбовозъ моей эскадры Вотана въ опредѣленную точку.

Справлюсь – ли я съ этой задачей? До послѣдняго времени я практиковался на сниженіи цѣлой эскадры, и теперь приказаніе генерала разстраиваетъ мою задачу.

Но счастье опредѣленно улыбается мнѣ. Изъ разговора я понялъ, что въ моемъ распоряженіи находится еще по меньшей мѣрѣ около двухъ недѣль, я поэтому, высказавъ чистосердечно всѣ мои сомнѣнія генералу, я получилъ разрѣшеніе отъ него продолжать тренировку, но уже въ прифронтовой полосѣ. Такое отношеніе генерала меня чрезвычайно тронуло. Я увѣренъ, что мнѣ удастся съ честью выполнить трудное и серьезное заданіе.

ЛЮДИ СЪ КРАСНЫМИ ПЕТЛИЦАМИ.

Въ концѣ сентября въ расположеніи баварскаго корпуса появились незнакомые люди. У большинства ихъ были ярко красныя артиллерійскія петлицы на френчахъ и такіе же канты на фуражкахъ съ поднятыми сзади полями, такихъ странныхъ въ боевой обстановкѣ. Артиллеристы бродили повсюду – въ передовыхъ караулахъ, въ окопахъ, въ пулеметныхъ бетонированныхъ гнѣздахъ и въ различныхъ тыловыхъ пунктахъ. Они привезли съ собою карты, планы, схемы, какія-то таблицы. Они оставались равнодушными и не принимали никакого участія въ лѣнивой и случайной перестрѣлкѣ, которая ведется обычно въ періоды такъ называемаго затишья, а на итало-французскомъ фронтѣ оно прочно установилось. Противники какъ бы сговорились не доставлять другъ другу много огорченій. У посторонняго наблюдателя создавалось впечатлѣніе, что французы и итальянцы рѣшили стоять неподвижно мѣсяцами другъ противъ друга, основательно окопавшись, уйдя глубоко въ землю, спрятавшись въ блиндажи, землянки, лисьи норы. Барсельеры порой посмѣивались:

– Французамъ такъ же хочется стрѣлять, какъ... – дальше шло крѣпкое выраженіе, которое такъ любятъ изобретать солдаты въ окопахъ отъ нечего дѣлать.

Но люди съ красными петлицами внесли безпокойство. Они внимательно и подолгу разсматривали въ бинокли и трубы видимыя позиціи французовъ. Все замѣченное ими заносилось на карты и планы: ходъ сообщенія, пулеметное гнѣздо, дерево, кустъ, блиндажъ или остатки какого-либо строенія, чудомъ уцѣлѣвшаго послѣ ураганнаго огня итальянской артиллеріи въ первые дни войны, когда французы пытались прорвать фронтъ. Самые интересные участки снимались фотоаппаратами. Тщательнымъ образомъ обшарили эти люди и весь районъ расположенія своихъ войскъ. Изучили уже безъ того знакомыя дорога, возвышенности, пропасти и скалы.

Первые четыре дня артиллеристы обходили мѣстность всей группой. Потомъ они раздѣлились, разсѣялись, растворились въ мѣстности, среди скалъ, бугровъ, кустарниковъ и лѣсовъ. Но незамѣтная, скрытая отъ постороннихъ взоровъ, работа продолжалась. То одного, то другого изъ нихъ можно было случайно видѣть въ самыхъ неожиданныхъ мѣстахъ. То стоящимъ съ биноклемъ въ рукахъ на далекой скалѣ въ тылу, то сидящимъ на деревѣ у опушки лѣса, то лежащимъ на крышѣ домика, уцѣлѣвшаго какимъ-то чудомъ, на передовой полосѣ фронта.

Вотъ онъ разглядываетъ въ бинокль районъ расположенія противника, отмѣчаетъ на своемъ планшетѣ, но какіе-то участки не видны артиллеристу съ его пункта наблюденія. Онъ покрываетъ ихъ иа картѣ продольными и поперечными полосами. На планшетѣ появляются густо заштрихованныя площади, неправильной формы, темныя, какъ непроглядная ночь.

На артиллерійскомъ языкѣ это называется «зачерчиваніе полей видимости». Значить нужно искать новое мѣсто, чтобы оттуда снять покрывало невидимости...

То тамъ, то здѣсь, артиллеристы-развѣдчики вбиваютъ въ землю небольшіе колышки, на колышкахъ черной краской нарисованы различные номера...

Если собрать воедино все, что видѣли артиллеристы – развѣдчики съ различныхъ пунктовъ, то получится примѣрно такая картина французскихъ позицій:

Справа, на высотѣ «272», построено сильное укрѣпленіе въ видѣ редута. Ближе къ серединѣ мѣстность понижается и переходить въ глубокій, большой оврагъ, прозванный солдатами «горломъ волчицы». Еще лѣвѣй стоитъ одинокое съ сорванной верхушкой дерево. Около него ясно видны бѣлыя рогатки, поставленныя передъ окопами французовъ. На нихъ висятъ консервныя коробки и какія-то тряпки. Здѣсь начинается тотъ самый «языкъ», который такъ интересовалъ начальника артиллеріи. За рядомъ кольевъ проволочнаго загражденія отчетливо виднѣлись развалины фермы, хозяйственныхъ построекъ и продольные и поперечные ходы сообщеній между окопами.

Слѣва, какъ разъ у основанія «языка», темнымъ пятномъ на свѣтломъ песчаникѣ скалъ виднѣлся сѣрый блиндажъ. Потомъ позиція шла почти ровной линіей, то подымаясь, то сбѣгая по высотамъ, желтыми окопами, перемежающихся ежами – бетонными блиндажами, ощетинившимися нѣсколькими тяжелыми пулеметами. Совсѣмъ на лѣвомъ флангѣ темнымъ силуэтомъ виднѣлась гора, которую солдаты называли «лысою» – одно изъ сильнѣйшихъ укрѣпленій противника.

Такова картина французскихъ позицій предстала передъ начальникомъ итальянской артиллеріи ударной группы, когда онъ ознакомился съ картами артиллеристовъ.

ВЪ ШТАБѢ АРТИЛЛЕРІИ.

Жгучій брюнетъ, съ волосами, подернутыми серебристыми нитками сѣдины, съ орлинымъ профилемъ, тонкими красиваго рисунка губами и волевымъ подбородкомъ, генералъ Амедео Лучіани сидѣлъ за грубо сколоченнымъ столомъ въ блиндажѣ, за деревней, разбитой артиллерійскимъ огнемъ. Всего пять километровъ отдѣляло штабъ ударной группы отъ передовыхъ позицій.

Быль уже поздній вечеръ. Свѣтло-желтое пятно тускло горящей электрической лампы изрѣдка колебалось, когда вблизи разрывался тяжелый французскій снарядъ. Въ открытую дверь порой задувалъ вечерній вѣтеръ. Начальникъ артиллеріи откинулся на табуретѣ къ стѣнкѣ и устало закрылъ глаза, передъ которыми, какъ въ калейдоскопѣ, мелькали карты, планы, черныя линіи позицій, зачерченныя мѣста будущихъ районовъ пораженія.

– Ударъ долженъ быть нанесенъ въ то мѣсто, гдѣ образуется позиція противника «языкъ», – произнесъ онъ вслухъ, вновь склонившись къ бумагамъ, разложеннымъ на столѣ.—Безусловно здѣсь,—продолжалъ онъ думать вслухъ. Въ этомъ мѣстѣ наша пѣхота будетъ наиболѣе ограждена отъ фланговаго огня, такъ какъ, строго говоря, фланговъ здѣсь и нѣтъ.

Генералъ провелъ на планѣ мѣстности четыре жирныхъ линіи. Этимъ онъ раздѣлилъ фронтъ на три участка: два второстепенныхъ по бокамъ, и одинъ – главный – въ серединѣ противъ самаго «языка».

Начальникъ артиллеріи углубился въ математическіе расчеты, исписавъ цифрами нѣсколько страницъ, онъ положилъ наконецъ карандашъ и удовлетворенно вздохнулъ. Онъ нашелъ способъ. На обоихъ второстепенныхъ участкахъ будутъ расположены по 150 орудій. Эта артиллерія должна только поддерживать дѣйствія средней группы и въ первый періодъ боя мѣшать противнику подтянуть къ мѣсту главнаго прорыва свои силы съ сосѣднихъ позицій. Противъ самаго же «языка» надо будетъ сосредоточить 350 остальныхъ орудій. Такимъ образомъ на короткомъ участкѣ – три километра – должна дѣйствовать огромная масса артиллеріи, приблизительно на каждые шесть метровъ орудіе.

– Это смететъ съ лица земли сопротивленіе. – Опять громко сказалъ генералъ.

Сидѣвшій въ углу писарь молча покосился въ его сторону...

ДОПРОСЪ ПЕРЕБѢЖЧИКА.

Въ штабъ привели перебѣжчика. Здѣсь уже было много народа, когда вошелъ начальникъ артиллеріи. Всѣ съ любопытствомъ разглядывали худого, черняваго солдата въ голубомъ чужомъ мундирѣ. Онъ стоялъ среди комнаты, худой, съ пѣтушиными ногами и безусымъ лицомъ. Онъ смотрѣлъ на всѣхъ испуганными глазами. Когда начался допросъ, перебѣжчикъ чрезвычайно обрадовался и съ большой охотой отвѣчалъ на вопросы.

Онъ итальянецъ, семья котораго уже давно осѣла во Францiи. Служитъ въ первой ротѣ 4-го полка альпійскихъ стрѣлковъ. Зовут его Почителли. Альберто Почителли.

Его часть стоитъ недалеко отъ Лысой горы. Онъ бѣжалъ съ полевого караула. Сколько ихъ всего, – онъ не знаетъ. Солдатъ много, въ тылу онь видѣлъ колоніальныя войска.

– Спросите, гдѣ у нихъ стоятъ батареи, – сказалъ начальникъ артиллеріи.

У перебѣжчика вновь сдѣлалось испуганное лицо. Онъ этого не знаетъ. Итальянскія слова вперемежку съ французскими неудержимымъ потокомъ полились съ его губъ. Онъ боялся, чтобы его не заподозрили въ томъ, что онъ скрываетъ что-то.

– Хотя, правда, – вновь быстро заговорилъ солдатъ въ голубомъ мундирѣ, – я вспомнилъ, вспомнилъ, недавно мнѣ пришлось ѣздить со своимъ командиромъ въ штабъ, около четырехъ километровъ отъ позиціи, тамъ, вдоль дороги какъ разъ, гдѣ есть два горныхъ ручья устанавливали орудія...

Начальникъ артиллеріи записалъ что-то въ своемъ блокнотѣ.

–Какъ укрѣплены позиціи? – спросилъ онъ.

Перебѣжчикъ оживился. Здѣсь онъ можетъ блеснуть своими знаніями. Имъ будутъ довольны эти люди, одѣтые въ сѣрые френчи, съ незнакомыми петлицами и голубыми перевязками, съ узкими яркими орденскими ленточками на лѣвой сторонѣ груди.

– Позиція состоитъ изъ трехъ укрѣпленныхъ линій. Вторая тамъ, гдѣ стоятъ наши кашевары и кухни, въ стахъ шагахъ отъ первой, а дальше, мнѣ нѣсколько разъ приходилось ходить въ полковой лазаретъ, у меня была дизентерія отъ воды, всего въ пятистахъ шагахъ отъ первой, это третья. Первая линія идетъ сначала однимъ окопомъ, а за нимъ, на разстояніи десяти шаговъ, еще окопъ, тамъ у насъ блиндажи...

– Какой глубины окопы? – спросилъ начальникъ артиллеріи.

– Полтора метра будетъ. Мнѣ вотъ такъ, – и перебѣжчикъ указалъ до подбородка. – А потомъ еще брустверъ, – солдатъ провелъ ладонью надъ своей головой. – У второй линіи онъ больше метра.

Двухъярусная оборона, записалъ начальникъ артиллеріи въ своемъ блокнотѣ.

Штабной офицеръ продолжалъ допросъ. Перебѣжчикъ подробно описывалъ позиціи своихъ войскъ. Передъ первой линіей построены искусственныя препятствія: полоса проволочныхъ загражденій изъ восьми рядовъ кольевъ, затѣмъ два ряда проволоки, по которой пущенъ сильный электрическій токъ, далѣе, много волчьихъ ямъ и минированное поле съ засѣкой изъ толстыхъ срубленныхъ деревьевъ, передъ ней вырыты окопы для полевыхъ карауловъ, защищенные въ свою очередь четырьмя рядами колючей проволоки. Съ карауловъ идетъ ходъ сообщенія, прорытый подъ проволокой первой линіи.

– Да, придется намъ, артиллеристамъ. основательно поработать, – думалъ начальникъ артиллеріи, возвращаясь домой.

РАБОТА КРОТОВЪ

По ночамъ начали работать саперныя команды, которыхъ въ шутку солдаты называли кротами. Люди съ черными петлицами обижались на это названіе. Иногда, болѣе темпераментные изъ нихъ, кидались драться съ насмѣшниками. Саперы приходили на тѣ мѣста, гдѣ артиллеристы-развѣдчики вбили свои колышки съ номерами.

Они пробирались къ этимъ мѣстамъ, прорывая въ землѣ спецiальные ходы. Затѣмъ рыли узкія глубокія ямы, въ которыхъ могло укрыться нѣсколько человѣкъ, укрѣпляли стѣнки ихъ бревнами, мѣшками съ землей, настилали сверху доски и забрасывали потомъ ихъ землей, маскировали дерномъ или вѣтками. Все это дѣлалось съ величайшей осторожностью. Особыя жандармскія команды при комендантскомъ управленіи штаба, слѣдили за работами. Они запрещали ходить поверхъ этихъ ходовъ, разводить огонь, сваливать матеріалъ для построекъ открыто въ кучи. И какъ только начинало розовѣть небо, работы прекращались.

Черезъ нѣсколько дней наблюдательные пункты были готовы. Цѣлой сѣтью раскинулись они по всей мѣстности, передовые, боковые, запасные. Пункты для командировъ батарей, дивизіоновъ, бригадъ, для командировъ артиллерійскихъ группъ, для начальника артиллеріи и его помощниковъ. Съ этого дня началась «охота».

На пункты пришли снова люди съ красными петлицами, вооруженные биноклями, стереотрубами, полевыми перископами. Они день и ночь, часъ за часомъ, минута за минутой слѣдили за противникомъ, стараясь «поймать» его новыя пулеметныя гнѣзда, наблюдательные пункты, батареи.

Пунктъ № 1, помѣченный на картѣ начальника артиллерiи, помѣщался на склонѣ высокаго холма, на лѣвомъ флангѣ позиціи. Чтобы пробраться туда, надо было зайти обязательно съ тыловой стороны холма и пройти затѣмъ почти до его вершины густымъ кустарникомъ. Далѣе шелъ узкій окопъ, который переходилъ въ земляной коридоръ, приводящій на самый наблюдательный пунктъ. Артилеристы устроились здѣсь съ нѣкоторымъ комфортомъ, – въ вырытой полукругомъ землянкѣ, сидѣло пять человѣкъ, на полу накиданы срубленныя вѣтки, на отбитой отъ какого-то сарая широкой двери, сладко спалъ, завернувшись въ плащъ офицеръ, другой сидѣлъ на табуретѣ и записывалъ что-то въ полевую книжку, раскрытую на колѣняхъ.

Въ одной изъ стѣнъ землянки шла узкая  поперечная бойница. У нее стоялъ третій наблюдатель и внимательно смотрѣлъ по сторонамъ. Отсюда была хорошо видна Лысая гора, разрушенная ферма и опушка расположеннаго между ними лѣса.

– Опять лѣзетъ, – сказалъ артиллеристъ, стоящій у бойницы.

– Гдѣ? – спросилъ тотъ, который сидѣлъ на табуретеѣ

– На Лысой, – отвѣтилъ первый.

Сидѣвшій на табуретѣ, взглянула на часы и сдѣлалъ запись въ полевой книжкѣ. Потомъ всталъ и, взявъ бинокль, началъ наблюдать.

Нѣсколько дней тому назадъ въ журналѣ наблюденій было помѣчено «серьезно обратить вниманіе на подозрительный бугоръ, который виднѣлся на Лысой горѣ, немного правѣй установленныхъ тамъ рогатокъ. Ровно въ 11 час. утра начала стрѣлять неизвѣстная батарея».

И теперь наблюдателя не выпускали изъ поля зрѣнія этотъ бугоръ. Они замѣтили, что пока стрѣляла батарея, изъ-за бугра на Лысой горѣ все время высовывался офицеръ съ биноклемъ. Когда батарея смолкла, онъ исчезъ. Въ семь часовъ вечера изъ блиндажа на бугрѣ вышелъ человѣкъ и сталъ ползать по землѣ, а потомъ скрылся за горой. Очевидно, это былъ телефонистъ, провѣрявшій проводъ

Все это наблюдателя записали въ журналъ. Они стали съ удвоеннымъ вниманіемъ слѣдить за бугромъ. На слѣдующій день, въ половинѣ девятаго утра, въ блиндажъ пробрался офицеръ, въ рукахъ онъ держалъ какую-то папку, блестѣвшую на солнцѣ. Офицеръ этотъ черезъ десять минуть ушелъ, а еще черезъ десять минутъ опять начала стрѣлять та же непріятельская батарея, и опять изъ-за бугра выглядывала фигура.

На разсвѣтѣ третьяго дня, наблюдатели отмѣтили, что бугоръ увеличился почти вдвое., и отъ него появился ходъ сообщенія за гору. Было видно, какъ работали французскіе саперы. Они углубляли ходъ и выбрасывали землю.

А вотъ теперь опять неосторожно вылѣзъ офицеръ и, покопавшись немного въ землѣ, скрылся. Наблюдатели ясно увидѣли въ бугрѣ щель. Вѣроятно, ее недостаточно хорошо, сдѣлали изнутри и у вражескаго наблюдателя былъ недостаточно широкій кругозоръ. Теперь уже не оставалось сомнѣній, что французы устроили здѣсь постоянный наблюдательный пунктъ.

Все это во всѣхъ подробностяхъ было записано въ артиллерійскомъ журналѣ наблюденій Но не только это удалось замѣтить итальянскимъ артиллеристамъ съ пункта № 1.

По записямъ въ журналѣ, начальникъ артиллерiи видѣлъ, что въ тѣ же дни имъ удалось обнаружить французскую батарею восточнѣе разбитой фермы. Они «поймали» ее по блеску выстрѣловъ, которые появились между оставшейся трубой фермы и развалинами конюшенъ, когда батарея стрѣляла по итальянскимъ окопамъ. А затѣмъ наблюдатели увидѣли однажды, какъ за костеломъ остановился тракторъ съ заряднымъ ящикомъ и солдаты носили патроны на батарею.

Точно такъ же они обнаружили и батарею на опушкѣ лѣса и около домика съ уцѣлѣвшими остатками красной черепичной крыши. Какъ разъ тамъ, гдѣ внедалеке проходило разбитое итальянскими снарядами сѣрое шоссе. Какъ разъ около груды обломковъ, оставшихся отъ подбитаго зенитной артиллеріей итальянскаго трехмоторнаго бомбовоза.

Такъ постепенно передь начальникомъ артиллеріи раскрывались батареи противника, по которымъ будетъ сосредоточенъ огонъ во время прорыва. Десятки незамѣтныхъ скрытыхъ глазъ слѣдили за каждымъ движенiем врага, за каждымъ его дыханiемъ, ловили малѣйшія его оплошности...