Текст книги "Всё возможно, детка"

Автор книги: Автор Неизвестен

Сегодня я встречался с Найджелом. Он еще из Торонто дважды звонил мне и делился своими со. ображениями насчет режиссеров и сопродюсеров. Он считает, что мы должны привлечь к участию в нашем проекте людей не только талантливых, но и имеющих больше опыта в кинопроизводстве, чем мы. Наверное, он прав. Конечно, Джордж и Тревор – отличные ребята, но ведь ни они, ни я ни черта не соображаем насчет, например, дистрибуции нашего фильма через сеть кинотеатров во Франции. Кроме того, Найджел полагает, что бюджет фильма неизбежно вырастет и станет неподъемным для Би-би-си. Произойдет это не потому, что вдруг резко возрастут расходы на сами съемки, просто Найджел чувствует, что у нашего проекта такой потенциал, что мы просто обязаны пригласить режиссера с именем – то есть человека, который получает хорошие деньги и умеет делать картины, заведомо обреченные на успех. Вот на оплату этого гения нам и придется потратить все дополнительные, раздобытые где-то на стороне деньги. Я в общем-то прекрасно знаю, что в бюджетах многих фильмов (особенно голливудских или снятых по голливудской модели), о которых восторженно трубит вся кинопресса, огромную долю составляют гонорары нескольких знаменитостей, чье участие и призвано в дальнейшем обеспечить кассовые сборы.

В общем, хорошенько пораскинув мозгами, Найджел решил, что для съемок фильма нам не обойтись без партнеров – сторонней продюсерской компании.

– Нам нужны люди, обладающие опытом работы в этой сфере, – вещал он мне по телефону, перекрикивая целый хор голосов канадских телевизионщиков на заднем плане, – но не просто с опытом, а с опытом работы в самых современных условиях. Мы не должны ни на секунду забывать о том, что позиционируем себя как производителей самой современной, продвинутой продукции.

Я уже понял, к чему он клонит, и, как оказалось, не ошибся. Итак, сегодня у меня состоялась вторая в моей жизни встреча с Джастином, Петрой и Эваном Проклеймером из компании «Эбав Лайн Филмз».

Не могу не признать, что на этот раз встреча прошла в абсолютно другой атмосфере. Петра не переставая улыбалась мне, а Джастин, энергично пожав руку и похлопав меня по плечу, сообщил:

– Все путем, старина. Вложим бабло, навар раздербаним, надерем всем задницу.

Даже Эван не слишком усердствовал в изречении матерных выражений и пытался общаться со мной, оставаясь по мере возможности в рамках приличия. Судя по всему, за то время, что прошло с нашей с ним предыдущей встречи в «Клэридже», он стал еще более модным режиссером. Он уже получил контракт на съемки трех фильмов в Голливуде. Я, конечно, сильно сомневаюсь, что хоть одним из трех будет тот самый замечательный проект «СПИД и героин», который он пытался втюхать мне и Би-би-си в тот раз. Сам же он вскользь обмолвился лишь о том, что сначала будет работать над чем-то научно-фантастическим с участием Гэри Олдмена и Брюса Уиллиса. Нас же в первую очередь касается то, что сейчас у него есть «окно» – примерно шесть месяцев – перед тем, как начнутся съемки «на том берегу большой лужи», как он изволил выразиться, и что ему очень даже понравился мой сценарий.

– Романтические комедии – это моя слабость, – признался Эван Проклеймер. – Ну, люблю я их и ничего не могу с собой поделать. Меня всегда тянуло к романтической комедии, но к настоящей романтической комедии, а не к какому– нибудь дерьму собачьему. Настоящая романтическая комедия должна быть острой, едкой, она просто должна хватать тебя за яйца! «Макбет» – вот что такое настоящая романтическая комедия. «Эдип», кстати, тоже ничего. Ну, сами посудите, что может быть романтичнее сюжета о мужике, который до того любит свою мать, что готов ее трахнуть? И что может быть комичнее?

Такое начало меня несколько обеспокоило, но я решил промолчать. В конце концов, имя Звана привлекает к проекту потенциальных инвесторов, от чего я, разумеется, только выиграю. И потом, его напряженный график работы заставляет всех шевелиться еще быстрее, и это меня тоже радует. О том, как в наши дни работают над фильмами, я знаю лишь понаслышке. Мне всегда казалось, что этот процесс занимает годы и годы. Но, к моему немалому удивлению, выяснилось, что не только мне не приходится никого ждать, но на оборот, я то и дело оказываюсь в цейтноте. Того и гляди подгонять начнут меня.

Вот на этой ноте разговор и подошел к теме сценария. С ним, как оказалось, у нас есть две проблемы – одна большая и одна маленькая. Маленькая проблема заключается в том, что я до сих пор не предоставил заказчику даже чернового варианта финальной части фильма. Я берусь утверждать, что проблема эта действительно не слишком серьезная, потому что на самом деле я уже проработал два варианта финала, каждый из которых прекрасно, с драматургической точки зрения, увязывается с остальной частью фильма Один из них – хеппи– энд, а другой – наоборот. Какой выбрать, я еще для себя окончательно не решил. Наверное, все дело в том, что мы с Люси сами только-только начали подготовку к процедуре искусственного оплодотворения, и я не хочу ни сглазить удачу, ни накликать беду.

Куда большую проблему для фильма по– прежнему представляет образ главной героини. Все сходятся во мнении, что он мне все еще не удался, и это может оказаться в итоге серьезным недостатком для всего фильма в целом. Причем изменить-то надо не так уж много: кое-какие штрихи, некоторые детали в характере героини. Надо слегка поменять тональность, сместить некоторые эмоциональные акценты. Все подбадривают меня и желают поскорее достичь большей убедительности в проработке главного женского образа. Я стараюсь. Я стараюсь уже много дней, но чем больше стараюсь, тем больше Рейчел походит на парня.

Время торопит. Петра и Джастин уже организуют просмотры и пробы. Эван вынюхивает подходящие места для натурных съемок и прикидывает, какие понадобятся декорации в павильонах. А мне остается все та же малость – найти женский образ.

Дорогая Пенни.

Сегодня утром забрала в Спаннерфилде причитающийся мне здоровенный мешок с лекарствами. Получала я эти препараты не одна: вместе со мной выстроилась очередь из нескольких дамочек, по-моему, излишне самоуверенных в такой ситуации. Судя по списку, первое лекарство находится в баллончике, и его надо вспрыскивать в нос. На баллончике имеется специальная пупочка, на которую следует нажать один раз. По крайней мере, пока что ничего сложного. Еще одна приятная неожиданность: несмотря на то, что мы с Сэмом платим Спаннерфилду за все из своего кармана, доктор Купер сказал, что он подпишет все счета на лекарства, и они будут оплачены за казенный счет. Оказывается, в одних графствах местные власти поддерживают программы по лечению бесплодия, а в других нет. Нам очень повезло с муниципалитетом, потому что стоимость набора этих препаратов исчисляется буквально сотнями фун тов! Вот тебе и жизнь-лотерея: иногда случается что-то выиграть.

Послезавтра Сэм уезжает на сутки в Манчестер. Там Фонд принца Чарлза организует огромный благотворительный концерт, в подготовке которого Сэм тоже принимает участие. Би-би-си будет транслировать этот концерт вживую, и по какой-то причине представлять всю радиокорпорацию выпало Сэму. Я бы тоже могла с ним поехать и в другой ситуации с удовольствием бы это сделала, но сегодня я решила сказать Сэму, что не слишком хорошо себя чувствую – видимо, сказываются отдаленные последствия пингограммы, и поэтому я предпочитаю в ближайшие дни обойтись без активного отдыха.

И все это – сплошное вранье!

Боже мой, я сама не верю в то, что пишу, но факт остается фактом: я договорилась о встрече с Карлом. Он позвонил мне на работу и совершенно неожиданно предложил вместе поужинать – а я согласилась! Нет, мне, конечно, совершенно не в чем себя упрекнуть и у меня нет никакого повода испытывать чувство вины. Ничего «такого» я делать не собираюсь. Ну, просто загляну куда-нибудь перекусить вместе со старым другом. Ведь между нами ничего нет и наверняка не будет! Тем не менее не могу сказать, что не испытываю угрызений совести, пусть и самую малость. Почему? Да потому что я не собираюсь рассказывать об этом Сэму. Ну как я могу? Я же не могу просто взять и сказать ему: «Да, кстати, дорогой, пока тебя тут не будет, я собираюсь пойти поужинать с одним из самых модных и привлекательных людей в Англии, который уже давно сохнет по мне и с которым мы как-то раз даже успели случайно поцеловаться взасос»-. Нет, разумеется, я могла бы сказать: «Да, кстати, пока тебя тут не будет, я собираюсь вечерком кое с кем поужинать». Но тогда он поинтересуется: «С кем это – кое с кем?» А я скажу: «Да ты его не знаешь». А он скажет: «Его?» А я скажу: «Сэм, да перестань ты, ради бога, это совсем не то, что ты подумал». А он скажет: «Что – не то?» А я… В общем, прежде чем мы сами поймем, что происходит, не ведавший до сих пор нашего адреса зеленоглазый призрак ревности уже постучится в дверь с большим чемоданом в руках и с планами надолго поселиться в нашем доме.

Дорогой я.

Пишу эти строки в номере отеля «Британия» в Манчестере, прямо напротив автовокзала Пикадилли. Отель выглядит примерно так, как, мне кажется, выглядел Зимний дворец в октябре 1917 года. Роскошная позолота, сверкающий хрусталь, резной мрамор и сотни пьяных вусмерть сопляков, которые шляются по всему этому великолепию в рассуждении, где бы выпить и с кем бы потрахаться. Классно. Нравится мне такая атмосфера Это и есть настоящий рок-н-ролл.

Большинство снобов из Би-би-си остановилось в «Мидленд Плаза» (это гостиница сети «ХоЛидей Инн», но шикарнее большинства из них). Однако же Джо Лондон и Вуди Манк всегда останавливаются в «Британии».

– Тут, блин, понимают пьющего человека, – заявил Джо. – Нет, сейчас мне выпивка по барабану, но вспомнить приятно, честное слово. Ты хоть въезжаешь, о чем я?

– А еще местная дискотека всегда битком набита шикарными, просто отпадными, мать их, телками, – добавил Манк.

Проведенная нами инспекция полностью подтвердила правоту Манка. Гостиничная дискотека действительно была битком набита шикарными, Просто отпадными, мать их, телками, но уж слишком сурово они выглядели. Никогда не устаю удивляться тому, как сурово и круто умеют выглядеть северные девчонки. Не знаю, в чем тут дело. Может, в климате? По-моему, они совершенно нечувствительны к холоду. Обратите внимание: они никогда не носят колготки. Это потрясающе. Типичная картина середины зимы где-нибудь в Ньюкасле или Лидсе: небольшие группки девушек в мини-юбках целеустремленно топают с автобусной остановки в клуб. Девушки практически голые, если не считать одеждой пару квадратных дюймов лайкры, прикрывающих их тела. Холодный ветер безжалостно заламывает их обнаженные руки, бледные, почти прозрачные ножки с ледяным клацаньем стукаются друг о друга, высоченные шпильки открытых туфелек выбивают дробь по заплеванной мостовой. Какой там Скотт, покоритель Антарктиды! Эти девчонки добрались бы до чертова Южного полюса вдвое быстрее. И еще успели бы вернуться до закрытия ближайшей закусочной.

Должен признаться: на этот раз я искренне порадовался тому, что давным-давно женат и вышел из того возраста, когда вроде как полагается, находясь в командировке, подцепить себе девчонку. С нынешними девчонками я, честно говоря, просто опасаюсь даже заговаривать (да и всегда– то не был слишком смел по этой части). В конце концов, нет ничего страшного в том, чтобы просто поглазеть на них, пусть даже ты выглядишь почти что старым пердуном. В итоге мы с Манком и Джо просто посидели в диско-баре, отметив выпивкой окончание на редкость удачно прошедшего концерта

А концерт прошел на самом деле просто великолепно. Настоящая рок-феерия. Да и с моей стороны не было ни одного прокола, не то что тогда, на «Расти большой». Кстати, хотите верьте, хотите нет, у моей чертовой сестрицы хватило наглости позвонить и спросить, не возьму ли я с собой Кайли! Боюсь, что мой ответ был недостаточно проникнут братскими чувствами. По-моему, я так не ругался на сестру с тех пор, как мы были подростками. Нет уж, никакой Кайли мне тут не нужно: этой маленькой анархистке, пожалуй, еще придет в голову совершить покушение на принца Уэльского.

Шоу проходило на площадке манчестерского спорткомплекса «Ивнинг Ньюс Арена». Помещение громадное. Набилось в него тысяч пятнадцать рок-фанатов. Потрясающее зрелище. Что же касается моей работы, то особо напрягаться мне не пришлось. Честно говоря, я даже не понял, в чем, собственно… гм-м… состоят мои обязанности здесь. В основном в том, что я шатался по концертному залу и наблюдал, как инженеры и техники делают свое дело. Впрочем, ничего необычного в этом нет. Это же вполне нормально для ответственных работников, правда? Я имею в виду – слоняться без дела и ходить на ланч. Сегодня, впрочем, до ланча не дошло – слишком поздно мы закончили.

Программа концерта была просто невероятная. Старпёров рока представляли Джо Лондон, Род (само собой) и Боуи. У нас был запланирован еще и Фил Коллинз, но в аэропорту Кеннеди был туман – нелетная погода Помимо этих рок-звезд старой закалки выступали и известные исполнители следующего поколения. По-моему, в отношении принца Чарлза к современной музыке произошли явно положительные сдвиги. Да что там: он стал просто продвинутым чуваком. От моего внимания не ускользнуло, что когда была объявлена итоговая афиша, многие мои прогрессивные и модные коллеги из Дома радио завистливо присвистнули и явно пожалели, что по собственному снобизму отказались от участия в подготовке такого классного шоу. Главным гвоздем вечера стал, несомненно, «Мираж». Они сегодня просто колоссально популярны, а ведь еще не так давно их известность не выходила за пределы родного Солфорда. Их солиста зовут Манки (если я не ошибаюсь), и он ненавидит все на свете, и в первую очередь, по-видимому, свою собственную группу. Где-то в середине дня я зашел в микшерскую, чтобы сделать вид, будто принимаю участие в проверке звука. В этот момент прямо на сцене разгорелась бурная стычка между Манки и их главным сочинителем песен – ужасно уродливым ублюдком по имени Буши. Вот это было шоу! Все микрофоны были к тому времени уже включены и настроены, и по всей гигантской бетонной арене эхом разносились яростные вопли двоих парней, которые к тому же пихались, толкались и лезли в драку.

– Ты козел, твою мать! Ни хрена петь не умеешь!

– Сам козел, твою мать! Ни хрена песни писать не умеешь!

У меня упало сердце и появились мрачные предчувствия, поскольку именно «Мираж» возглавлял афишу (хотя Джо и Род пребывали в наивной уверенности, что публика ломится на концерт ради них), но при этом складывалось впечатление, что если дело так пойдет и дальше, то Манки и Буши не доживут до вечера. Впрочем, выяснилось, что хоть эти ребята и являются раздолбаями и хулиганами, но они очень профессиональные хулиганы. Прервав их милую беседу, один из музыкантов группы начал настраивать гитару.

– Слушайте, вы, два козла вонючих, вашу мать, какого хрена вы эту хреновину на хрен затеяли? – поинтересовался он у солиста и композитора. – Может, мы все-таки проверим на хрен этот гребаный звук, вы, козлы, вашу мать?

– Сам козел, пошел на хрен, – по-своему корректно ответил Манки гитаристу и повернулся к микрофону, где Буши тем временем взял первые ноты знакомого вступления к «Будь настоящим» – текущему хиту группы. Я должен возразить оппоненту Манки в отношении вокальных данных последнего. Петь он на самом деле умеет. При этом в его интонациях сквозит потрясающая насмешка, и стоит чуть получше прислушаться к его завываниям, как становится понятно, что все это пение ему по хрену и на хрен не нужно.

 
Земляничная аллея и Поле чудес.
Норвежский морж, да-да-да.
Кто в наше время круче Христа?
Мне наплевать.
Ты хоть въехал в то, что я базарю в твоем психоделическом сне?
Я человек откуда-то, и нам всем хотелось бы посмотреть на карту.
Привет, чувак с чердака.
Твоя подруга просто дура, что сидит на колесах.
Взять ноту ми -
Все равно что выпить чашку чая.
Или как?
Будь настоящим.
 

Кое-кто прослеживает в этом влияние «Битлз».

Допев песню до конца, Манки довольно фыркнул и громогласно рыгнул прямо в микрофон. Вот это я понимаю – проверка звука. Могучий рык разнесся по гигантскому помещению, похожему на самолетный ангар, тысячекратно отразившись от стен и бетонного пола В какой-то момент я даже испугался, не рухнет ли на нас потолок.

– Ты, мудила безголосый, – сказал Буши, – еще раз такое устроишь – я тебя членом огрею, козел хренов.

В дискуссию вступили остальные музыканты, и в итоге вся группа передралась.

Когда «Мираж» наконец убрался за кулисы, я вдруг увидел две знакомые фигуры, направляющиеся в мою сторону из глубины громадного зала. Это были мои старые компаньоны по ланчу – Пес и Рыба. У меня как-то вылетело из головы, что их ведь пригласили вести концерт в качестве конферансье, чтобы внести в шоу комедийный элемент и не дать публике заскучать. Опыт мне подсказывает, что они будут появляться на сцене чуть ли не перед каждой песней и всем своим видом показывать, что им находиться здесь в общем– то западло. Пожалуй, наиболее характерной и не перестающей меня удивлять чертой современного модернистского (или, наверное, уже можно сказать, постмодернистского) конферанса является то, что человек, который должен быть по идее хозяином вечера, всем своим видом демонстрирует желание дистанцироваться от того, что имеет отношение к данному концерту. С точки зрения нынешних конферансье все участники концертов – это просто юмористы-неудачники, и публику надо всячески разогревать и настраивать на то, чтобы она слегка посмеялась над их идиотскими шутками и по достоинству оценила искрометный юмор самого ведущего. Вы можете это видеть на всех современных церемониях вручения самых разнообразных наград кому угодно за что угодно. Выходит на сцену кто-нибудь из современных шутников и начинает с заявления примерно следующего содержания: «Ну вот, значит, мы тут все и собрались. Итак, мы все прекрасно понимаем, что премия эта – полная фигня, присуждают ее только за полный отстой, да и при этом умудряются смухлевать, но ничего не поделаешь – придется подыграть этим ущербным людям. Ну вот, значит, добро пожаловать на церемонию». По– моему, такое поведение – просто позор. Верните мне Майкла Эспела! Этот лозунг все время крутится у меня на языке, когда я вижу современных конферансье, но стремление никого не обидеть и не нарываться на скандал заставляет меня держать свое мнение при себе.

– Хелло, Сэм, – сказал Пес. – Ну что, трахнул тогда свою миссис?

На какое-то мгновение я просто потерял дар речи, не зная, чем обязан такой фамильярности. Затем у меня в памяти всплыли обстоятельства, при которых я вынужден был спешно покинуть «Один-Девять-Ноль». Что сказать в ответ, я не нашелся, так что просто криво ухмыльнулся и махнул рукой, давая понять, что шутка принята и тогда все прошло успешно.

– Слушай, жалко-то как, что тебя турнули с ящика, – вступил в разговор Рыба. – Ты-то нормальный чувак был. Но с другой стороны это, наверное, и к лучшему – даже для тебя. На самом деле радио в наши дни – это единственное постмодернистское средство массовой информации. Не веришь? Гадом буду. Радио – это новое телевидение.

– Я так понимаю, что тот, кто сел на мое место, не принял вашу заявку и не дал вам серию передач? – озвучил я осенившую меня догадку.

– Не дал. Редкостный ублюдок, – мрачно сказал Рыба. – Когда он дал нам от ворот поворот, я просто ушам своим не поверил. И это после нашего-то успеха в Монреале, когда продюсеры янки просто в очередь выстроились, чтобы купить права на наше шоу. А этот урод…

Слава богу, теперь эти непризнанные гении – больше не моя головная боль. А сегодня вечером мне и без того было с кем пообщаться и о ком позаботиться.

– Ладно, давайте к делу, – вернул я их с небес на землю. – Вы в курсе, что нужно обойтись без похабщины на сцене? А о том, чтобы материться, и речи быть не может. Усекли?

– Говно вопрос, Сэм. Никакого мата не будет на х… – заявил Пес с таким видом, словно только что изрек гениальную шутку. Не дождавшись ответной реакции, великие комики закончили разговор и направились к сцене.

Почему их туда потянуло как магнитом, я понял, когда увидел, что на проверку звука вышла Бренда. Бренда – певица, но всенародную любовь и известность она снискала не в силу своих вокальных данных, а благодаря шикарной внешности и невероятной сексапильности. Она регулярно появлялась на обложке полупорнографического мужского журнала «Loaded» и стала новым секс– символом и предметом вожделения миллионов мужиков. Ее сценические костюмы я описал бы как коротенькие и прозрачные ночные рубашонки, а главной фишкой ее вокала можно считать убедительную имитацию на протяжении всей песни непрерывного оргазма. Для репетиции она выбрала номер под названием «Сделай мне снова секс, мой сексуальный малыш». Это продолжение ее крутейшего хита «Сделай мне секс, сделай мне секс, сделай мне секс». Впрочем, у меня есть сведения, что «Сделай мне снова секс, мой сексуальный малыш», к сожалению, провалился. Наш звукорежиссер сказал, что для поддержания интереса к собственной персоне и для оживления карьеры ей снова придется сняться в «Loaded», но при этом редакторы настаивают, что, учитывая весьма откровенный сценический образ Бренды, покупателей журнала уже не проймешь ложной скромностью кружевного белья и всяких там прозрачных накидок. В общем, работать Бренде придется «в открытую». Да, в нашем заслуживающем сожаления современном мире поп-звезде женского пола нужно обладать просто невероятными способностями, чтобы иметь право выступать в нормальной одежде, а не в лоскутках, прикрывающих ее отсутствие.

Если быть совсем уж точным, то репетицию Бренды нельзя назвать проверкой звука в полном смысле этого слова. Проверять ей в общем-то было нечего, поскольку поет она всегда под фанеру, но организаторы концерта по требованию телевизионных режиссеров выгнали ее на сцену, чтобы те могли удостовериться, что во время трансляции прелести Бренды будут прикрыты хотя бы телекамерами, если вдруг между ней и взглядами телезрителей больше ничего не окажется.

Из динамиков на нас обрушился голос Бренды, которая стала извиваться и закатывать глаза, беззвучно артикулируя записанный на фонограмме текст.

 
Почувствуй мою сексуальность, почувствуй ее в натуре.
Детка, только ты и я.
Давай начнем.
Секс секс секс секс секс.
Я твоя, бери меня так и этак и вот так.
Нам с тобою будет клево, потому что я твоя.
Поласкай меня и раздень меня,
Поимей меня, отымей меня,
Сделай мне снова секс, мой сексуальный малыш.
Глубже, глубже, о-о-о-о, о-о-о-о.
 

Для меня это было уже слишком. Еще чуть– чуть – и я бы просто не устоял. Чтобы немного привести в порядок свои чувства, я предпринял инспекционный обход закулисных помещений. В который раз я убедился в том, что мне вредно стоять вот так на громадных пустых аренах и пялиться на практически голых, ритмично двигающихся молодых девчонок. Ничего хорошего из этого все равно не выйдет. И потом, что подумала бы Люси, доведись ей увидеть меня в этот момент? В последнее время я стал замечать, что, уезжая в командировки, думаю о ней гораздо чаще, чем в те дни, когда мы оба дома. Причем я не просто думаю о Люси, а вспоминаю о ней с особой теплотой и нежностью. Вот и сегодня мне вдруг стало пронзительно жаль ее. Я тут общаюсь со всякими знаменитостями, можно сказать, развлекаюсь, а она, бедненькая, мало того, что плохо себя чувствует, так еще и вынуждена сидеть дома одна. Налила себе супчику и смотрит с тоски очередную серию «Жителей Ист-Энда». Я ей позвонил, но она явно была не в настроении вести долгие разговоры. Сказав, что устала, она предупредила меня, что переключит телефон на автоответчик и ляжет спать пораньше.

Дорогая Пенни.

Мы встретились в «Кварке». Раньше я там никогда не была, хотя Сэм часто рассказывал мне об этом ресторане. Он ходит туда постоянно, потому что ему нравится устраивать там всякие важные встречи за ланчем. Там очень шикарно, и не успеваешь сесть за столик, как перед тобой уже выставляют несколько тарелочек со всякой съедобной мелочевкой. Пришла я туда первой (ну, ясное дело!) и, едва войдя в зал, почувствовала себя последней шлюхой! Нет, я-то прекрасно понимала, что не делаю ничего предосудительного, но мне почему-то сразу показалось, что всем вокруг понятно: у меня здесь намечен ужин с мужчиной, который мне вовсе не муж.

Меня аж в пот бросило, и я почувствовала, как у меня на шее выступает красная нервная сыпь. Спокойно, сказала я себе. Главное – не заказы вать красного вина, а еще лучше вообще никакого вина. Господи, только не хватало еще здесь напиться. Что тогда будет – подумать страшно.

Следующее, что я помню, – это учтиво склонившийся надо мной метрдотель, открывающий для меня бутылку шампанскою.

– Ми-истер Фи-иппс только что звони-ил и проси-ил переда-атъ, что он чуть-чуть заде-ер– живается. В качестве извине-ения он проси-ил по– да-ать ле-еди шампа-анского. – В общем, не отвлекаясь на несущественные детали, я могу выдать промежуточный итог: к тому времени, как Карл появился в ресторане, я успела осушить два бокала и ополовинить третий. Вообще-то я хотела устроить безалкогольный вечер, но знаешь, Пенни, когда сидишь в ресторане в грустном одиночестве и не знаешь, чем заняться, шампанское пьется как-то само собой.

Карл выглядел просто невероятно. Когда он вошел, все посетители без исключения обернулись и уставились на него. Он опять отрастил волосы, а также бакенбарды (для роли Дика Тёрпина в фильме американского кабельного телевидения; сценарий, конечно, дурацкий, но смешной). Бакенбарды в сочетании с темными вьющимися волосами и длинным пальто придавали ему такой вид, будто он только что вернулся из долгого путешествия в Тоскану, где дрался на дуэлях и писал эпические стихи. Но дело даже не в этом: войдя, он прямиком направился к моему столику и, не удосужившись даже сказать «привет!» или что-нибудь в этом роде, взял да и поцеловал меня прямо в губы. Нет, он, конечно, не пытался засунуть мне в рот язык, но все равно поцелуй получился никак не дружеским, и к тому же я оказалась застигнута врасплох. Потом он выпрямился, посмотрел на меня своими угольно-черными искрящимися глазами и заявил, что выгляжу я просто потрясающе соблазнительно. «Грубая лесть», – подумала я, хотя не могу не признаться, что надела новую шелковую блузку, под которой не было лифчика (шелк – такой материал, который наиболее выгодно подчеркивает маленькую грудь, как у меня).

Начал Карл с бурного потока извинений по поводу своего опоздания. Он что-то говорил о репетиции и каких-то чертовски важных встречах. Кроме того, он заявил, что уже чувствует себя обманутым, причем самим собой: ему прекрасно известно, что мой муж уехал всего на один вечер, а он, как полный дурак, потратил сорок минут драгоценного времени на какие-то дела, а не на общение со мной.

Услышав такое, я, по правде говоря, призадумалась.

– Откуда ты узнал, что Сэм собирается уехать? – спросила я.

Карл посмотрел мне прямо в глаза и ответил:

– Стыдно признаться, но он написал мне письмо от имени Его королевского высочества с предложением прочесть стихи на концерте, который организует Фонд принца Уэльского. Вместо того, чтобы с благодарностью принять такое лестное приглашение, что я бы, конечно, сделал в другом случае, я… В общем, по-моему, это судьба.

Я была просто потрясена. Оказывается, он все это время выжидал, пока мой муж уедет из города, с тем, чтобы в этот момент коварно пригласить меня на ужин!

– Да это же просто запланированное соблазнение! – воскликнула я, на что Карл, продолжая смотреть мне в глаза, заметил, что он именно на это и надеется.

О господи, в тот момент я, наверное, покраснела как свекла.

– Карл, я ведь замужем! Я… я люблю своего мужа. Все это, наверное, просто шутка! Это же не может быть всерьез, признайся! По правде говоря, мне вообще не следовало сюда приходить.

– Так почему же ты пришла? – спросил он, отлично подловив меня на этом вопросе. Я бы, конечно, могла возразить ему, что приняла это приглашение как чисто дружеское, без какой-либо задней мысли, но после всего, что между нами было раньше, вряд ли эти слова прозвучали бы убедительно. И к тому же, на кой черт я сижу в этом ресторане накрашенная, с прической из парикмахерской и в новой шелковой блузке, подчеркивающей грудь? Глядя правде в глаза, следовало признать, что невинным и чисто дружеским этот ужин назвать было никак нельзя. Я же избегала глядеть в глаза правде, потому что боялась сделать это.

Выдержав паузу, Карл сам ответил на свой вопрос:

– Люси, ты согласилась сюда прийти, потому что тебе одиноко. Потому что тебе нужны нежность, страсть – то, чего тебе так не хватает. Я ведь вижу это по твоим глазам.

Я попыталась возразить, сказать, что он не прав, но к тому времени под воздействием шампанского и непривычной обстановки практически потеряла способность связно и аргументированно формулировать свои мысли. И потом, в некотором роде… господи, да что там говорить, в большей степени он был прав.

– Я пытался вести себя достойно и держать слово, которое я тебе дал, – как можно реже тебя видеть, – сказал Карл, – и наверное, я бы смог продержаться, если бы не этот случай. Я понял, что это мой единственный шанс, и не стал бороться с судьбой. Люси, ты пленила меня с самого первого дня, как я тебя встретил. Ты меня околдовала. Я никогда не встречал таких женщин.

Пенни, ну разве это может быть правдой? Я имею в виду, что Карл Фиппс ведь кинозвезда, то – бимец публики. У нею поклонниц пруд пруди, только выбирай. Когда я ему об этом напомнила, он заявил, что я – другая, и что он сразу понял: всем остальным женщинам до меня далеко. В общем, пока я сообразила, что происходит, мы уже опять держались за руки. Даже не знаю, могу ли я обвинять себя в том, что все так получилось, но когда я положила руку на стол и не убрала ее в ту же секунду, Карл элегантным жестом опустил свою ладонь сверху и ласково прижал мою к скатерти. Должна признать, что руку я не отдернула.

Вот почему я, по всей видимости, виновата в том, что случилось, ровно в той же мере, что и Карл.

В помещении за кулисами стояло жужжание, как в улье. Чарли Стоуну было поручено взять несколько интервью, на тот случай, чтобы пустить их в эфир, если кто-нибудь из старых рок-мамонтов слишком уж затянет очередное гитарное соло. Я увязался за Чарли и его звукооператором и ходил вместе с ними по курилкам и гримеркам – отчасти для того, чтобы окружающие наконец поняли, что я здесь имею высокий статус, а кроме того, это дело мне очень даже понравилось, потому что Чарли интервьюировал самых шикарных девчонок, включая Бренду.