Текст книги "Грузинские народные сказки. Сто сказок."

Автор книги: Автор Неизвестен

Охотник

Было то или не было – жил на свете один охотник. Пошел он однажды в лес на охоту. Целый день пробродил, ничего не встретил – ни зверя, ни дичи; так с пустыми руками и возвращается домой. Присел отдохнуть и видит – пасется молодой олененок. Прицелился охотник, выстрелил, убил олененка, собрался свежевать его, да как перешагнул через голову олененка, так и превратился вдруг в прекрасную девушку. Испугался охотник, но что он мог сделать? – остался девушкой.

Сняла с себя девушка оружие, повесила там же под деревом и пошла – сама не знает куда. Много ли ходила или мало, на третий день добралась до одного города. Бродит она по незнакомому городу, не знает, куда пристать, с кем поделиться своим горем.

В том городе жила одна старушка. Вечером подоила она своих коров и несет домой молоко. Увидела девушку, удивилась.

– Кто ты и откуда? Кто твои родные, и зачем отпустили они тебя бродить одну ночью?

Та рассказала, что она сирота, не имеет никого родных.

– Возьми меня к себе, сделай доброе дело, – попросила она. – Ты – мать, а я – дочь, и силы у меня достаточно и уменья, все сделаю, что прикажешь.

Обрадовалась старушка, взяла ее к себе. Такая оказалась она работница, такая умница, о красоте нечего и говорить – слух о ней пошел по всей земле.

Появились женихи – покоя нет от них. Однажды проходил той улицей царевич, увидел красавицу, и запала ему в сердце любовь к ней. Грустный вернулся он домой. Как ни старались, никак не могут развеселить царевича. Расстроился царь, спрашивает:

– Сын мой, что с тобой, какая тоска тебя гложет?

Признался царевич в любви своей, сказал, что не может жить без той красавицы.

Царь тотчас послал за нею. Отыскали ту старушку, привели девушку во дворец и поженили царевича.

Через год родился у них сын. Однажды решила красавица: «Пойду-ка я да посмотрю, сохранилось ли мое оружие на том дереве или взял его кто».

Вышла она из дворца тайком и пошла. Шла, шла и дошла до того места. Видит – и олененок лежит там же, и оружие на том дереве висит нетронутое. Сказала себе женщина: «Если тогда я переступила через олененка и превратилась в девушку, переступлю и сейчас – может, опять стану мужчиной». Переступила она через грудь олененка и превратилась в прекрасную кобылу. Скачет кобыла, ржет, доскакала до дворца. Ум у кобылы человечий, но не может она говорить. Поймали кобылу, ввели ее в стойло, накормили. Ищут цареву невестку, не могут найти – то ли небо ее поглотило, то ли земля.

Прошло время, и родила кобыла жеребенка, да такого, что нет ему равного: из глаз искры сыплются, никто не видел такого. Захотелось как-то царскому конюху покататься, вскочил он на кобылу, ударил ее. Испугалась кобыла – не привыкла она к плети. Сбросила она с себя конюха и помчалась, не видя земли и неба. Доскакала до того леса, перескочила через ноги олененка и превратилась в огромную злую собаку. Побежала собака обратно во дворец. А там ищут кобылу – искали, искали, не нашли. Полюбил царский внук собаку, не расстается с ней. Прошло время, принесла собака щенят.

Сел однажды царский внук на жеребенка, взял и собаку с собой и отправился на охоту. В лесу выследил он зайца, погналась за ним собака. Бежит заяц, догоняет его собака. Бежали, бежали и добежали до убитого олененка. Перескочил заяц через хвост олененка, перескочила за ним и собака и обернулась вновь охотником. Обрадовался охотник, снял с дерева свое оружие и пошел искать сына. А царский внук подождал, подождал, не дождался и пошел искать по следу – не хотелось ему терять любимую собаку.

Ищет, ищет и видит в лесу замок. Спросил царевич, чей это замок, кто живет в нем и почему поставили его в этом дремучем лесу.

– В этом замке живет одна девушка невиданной под солнцем красоты, – сказали ему. – Надо сказать ей три таких небылицы, каких еще никто не говорил, никто не слышал, и все три небылицы должны оказаться правдой. У девушки есть золотой котел с золотой водой и золотым мясом в нем. Если кто скажет те три небылицы, закипит в золотом котле золотая вода и сварится золотое мясо. И девушка выйдет за того человека замуж. А кто не сумеет сказать как надо, с того снимут голову.

Поехал юноша к замку, знает он, что ничего такого сказать не может, что было бы небылицей и чего никто никогда не говорил и никто никогда не слышал, а чтоб все же это правдой оказалось. Решил он хотя бы увидеть ту красавицу невиданной под солнцем красоты.

«Пусть будет, что будет, хоть взгляну на нее», – думает.

Едет он, задумался, а навстречу ему охотник. Увидел конь охотника, стал, ржет, не идет дальше, а щенята так и вьются вокруг охотника. Стоит юноша, и удивляется, и сердится, гонит коня, а конь ни с места. Разгневался царевич, велел убить охотника. А охотник говорит:

– Идем, я отведу тебя к красавице и скажу такие слова, что от них вода не только в котле, но и в камнях закипит, и невиданная под солнцем красавица достанется тебе.

Обрадовался юноша, взял с собой охотника, идут. Пришли, послали к красавице человека сказать: «Из такого-то государства прибыл внук такого-то царя, хочет сказать тебе три слова, чтоб в твоем золотом котле закипела золотая вода и сварилось золотое мясо».

Охотник сказал сыну (он ведь родил этого юношу, когда был женщиной):

– Когда придем, стань в стороне, я скажу: «Мой господин устал и мне велит говорить за себя».

Согласился юноша. Пришли они. Велела девушка привести гостей. Ввели всех в замок, где ожидала их девушка невиданной под солнцем красоты со своим отцом и всеми родственниками. Отдал охотник всем поклон и сказал:

– Вот этот юноша – мой господин. Он очень утомился и велел мне доложить вам что надо. Если разрешите, я скажу.

– Говори, говори! – раздалось со всех сторон.

Охотник взял за руку юношу и сказал:

– Как думаете, мог я быть матерью этого человека?

Зажглось пламя под золотым котлом. Охотник сказал:

– Или скажете, что и этого коня не я породил? Закипела золотая вода в золотом котле. Охотник сказал:

– Поверите ли, что и эти щенки рождены мною?

В золотом котле сварилось золотое мясо. Отдали юноше девушку невиданной под солнцем красоты в жены и справили славную свадьбу. Охотник же исчез. Долго искали его, но не нашли.

 
Мор там, пир здесь,
Отсев там, мука здесь.
 

Пастух и змей

Было то или не было – жили на свете муж с женой. Жили они очень бедно. Был у них один-единственный сын. Сказал сын:

– Дорогие мои родители, ничего у нас нет, даже есть нечего, пойду наймусь на работу, хоть на еду заработаю.

– Очень хорошо, – сказали родители.

Пошел сын; шел, шел, пришел к одному богатому человеку и нанялся в пастухи – овец пасти. Честно служил пастух, увеличилась отара у хозяина. Через год сказал пастух хозяину:

– Отпусти меня на время домой, пойду проведаю своих стариков.

Отпустил хозяин батрака, дал ему овец, масла, мяса, сыру и отправил к родным. Едет пастух домой на коне, едет, видит – вытянулся змей поперек дороги, да так – вот-вот конь раздавит его. Сошёл пастух с коня, взял змея, бережно переложил его на обочину дороги и сказал:

– Что ж ты лежишь на пути? Или кто задавит тебя, или так убьет!

Сел опять на коня и поехал.

Приехал домой, погостил немного и поехал обратно к своему хозяину. Едет он, едет, а змей опять поперек дороги лежит. Соскочил пастух с коня, взял его бережно, переложил на обочину дороги и говорит:

– Не ложись ты на дороге, несчастный, убьют тебя, или не понимаешь?

Сел на коня и поехал. Слышит – зовет его змей:

– Эй, обожди!

Остановился пастух, подполз к нему змей и говорит:

– Не испугаешься – дуну тебе в рот?

Не испугался пастух. Дунул ему змей, и стал тот пастух ведуном – все стало ему понятно: и шум листвы, и рокот воды, и пение птиц, и говоры всех животных – и волов, и быков, и коров, и овец.

Вернулся пастух к хозяину, прослужил еще год и говорит:

– Отпусти меня, хозяин, отдай, что выслужил у тебя, и отпусти. Пора мне домой – за стариками моими присмотреть.

– Иди, – сказал хозяин, – кинь в стадо пастуший посох, и все, что по эту сторону останется, – твое.

Бросил пастух посох, пошел отгонять стадо и слышит – старая овца кличет молодого барашка:

– Иди сюда, чего ты там застрял?

А барашек отвечает:

– Ах, мать, знал бы наш пастух, каков я, – не оставил бы меня.

Услышал это пастух – запомнил барашка. Поделили стадо, достался тот барашек хозяину. Сказал пастух:

– Был у меня один ручной барашек, любимый. Достался он тебе, отдай его, возьми хоть все мое стадо.

– Бери своего барашка, мне не жалко, – сказал хозяин.

Взял пастух барашка, попрощался с хозяином, поблагодарил его, погнал своих овец. Идет со своей отарой одной деревней, видит: засыпали зерно для засушки, вокруг возятся птички, одни тут же клюют с подстилок, другие подбирают, что по дороге рассыпано.

А подле сидит девушка-красавица, стережет зерно.

Подняла голову одна птичка, что зерно с подстилок клевала, и говорит подружкам:

– Эй, вы, дурочки, что вы там клюете с земли? Идите сюда, пока не убрали да нас не разогнали, а что там просыпано, и так наше и от нас не уйдет.

Услышал пастух, засмеялся.

Взглянула девушка на пастуха, приглянулся он ей, да и она ему приглянулась. Пошел пастух дальше, пришел домой, поставил себе новый дом и решил жениться. Вспомнил ту девушку, что стерегла зерно, отыскал ее и взял в жены.

Зажили они счастливо. Только скоро омрачилось их счастье. Пристала жена к мужу: скажи да скажи, что тебя рассмешило тогда, когда ты овец по деревне гнал.

Не говорит пастух, знает: проговорится – умрет. Да не дает жена покоя: скажи да скажи, хоть и знает, что убьет тем мужа.

Заколол пастух шесть штук овец, выпек хлеба, приготовил все для поминок по себе. Решил рассказать все – так его жена извела. Пошел напоследок загнать овец в хлев и слышит, говорит тот барашек:

– Слушайте, что я вам расскажу.

– А что? – говорят овцы.

– Наш хозяин готовит по себе поминки – пристала жена, просит сказать ей что-то, чего говорить нельзя. Скажет он – помрет к утру. Я бы с такой женой так разделался: взял бы большую суковатую палку да проучил бы ее, чтоб и день своего рождения забыла…

Пошел пастух, срезал хорошую суковатую палку, вернулся домой и стал учить жену.

Неделю лежала в постели жена, охала: на восьмой день унесла она и ваше, и наше горе.

Сказка про вора

Было да и не было ничего – жил один царь. Был у царя слуга. Очень был ловкий слуга и хорошо знал он свое дело.

Вот однажды решил слуга: «Дай-ка научусь еще какому-либо ремеслу». Думал, думал, искал, выбирал – и выбрал воровство. Оставит шапку в царских покоях, потом подкрадется и унесет.

Увидел царь, как он шапку ворует, позвал его и говорит:

– Эй, парень, ты что там делаешь?

– Государь, – ответил слуга, – служить тебе я хорошо научился, хочу еще научиться воровать.

– Хорошо, – сказал царь, – у меня есть белый конь; выкрадешь его – получишь две тысячи, не выкрадешь – голову сниму.

– Очень хорошо, – сказал вор.

Царь велел ввести коня в конюшню, одного человека на коня посадил, другому дал в руки поводья, третьего в дверях поставил.

Встал вор ночью, взял еды всякой да кувшин водки, принес все это караульщикам и говорит:

– Царь прислал вам, поужинайте да выпейте, чтоб не заснуть.

Тот, что в дверях стоял, так стоя и заснул; который поводья держал – с поводьями повалился, а который на коне сидел, так на коне и уснул.

Снял вор с коня поводья, стащил седока вместе с седлом, сел на коня и ускакал.

Наутро входит царь в конюшню – нет коня. Позвал вора и дал две тысячи. Привел вор коня.

Царь сказал ему:

– Есть у меня черные быки; украдешь их – три тысячи получишь, нет – голову сниму.

– Хорошо, – говорит вор.

Быков в горах пастухи стерегут. Пошел вор, взял пару сапог, один сапог вымазал в грязи, другой оставил чистым. Грязный сапог бросил на дороге, по которой пастухи быков на водопой водили, а чистый у самой воды положил. Сам спрятался. Повели пастухи быков на водопой и видят – лежит сапог; подняли, хотят взять, да подумали: один сапог, да и тот весь в грязи, его и отмывать не стоит. Дошли до воды, смотрят – другой сапог, обрадовались, побежали за первым. А вор вышел и угнал быков.

Вернулись пастухи, а быков и след простыл. Бросились туда, сюда – нет быков. Пошли к царю докладывать: так и так, несчастье – пропали быки. Понял царь, чье это дело, позвал вора.

– Веди быков, бери свои три тысячи.

Пригнал вор быков, взял три тысячи. Заспорили в третий раз.

– Сумеешь выкрасть мою жену – дам полцарства, – сказал царь, – а нет – голову сниму.

Попросил вор две недели сроку. Дали ему.

А царь решил убить вора. Окружил свой дворец войсками и велел стрелять, кто бы ни показался.

Отыскал вор покойника, одел его в свое платье, приволок и поставил в воротах. Стража подумала, что это вор и есть, давай палить в него, всего изрешетили. Доложили царю, что убили вора. Обрадовался царь, велел схоронить мнимого вора и войско все распустил. А вор прокрался во дворец, схватил царицу и, умчался с ней.

Ведет вор царицу-красавицу, а навстречу черт. Понравилась царица черту:

– Продай!

– Продам, а что дашь?

– Что хочешь дам.

– Дай полную шапку золота.

Обрадовался черт, побежал за золотом, а вор вырыл огромную яму, продырявил свою шапку и прикрыл ею яму. Сыплет черт золото, сыплет, никак шапку не наполнит, все свое золото перетаскал, еле-еле яму засыпал. Увел черт царицу.

Вернулся царь с похорон – нету царицы. Позвал вора.

– Веди жену, бери полцарства.

Пошел вор к черту, говорит:

– Не нужно мне твоего золота! Это была царица, возвращай – царь требует.

– Нет, – говорит черт, – давай состязаться. Кто победит – и золото тому и женщина.

– Давай, а как?

– Побежим, – говорит черт, – кто раньше прибежит, тот и победил.

– Хорошо, – сказал вор, – только что мне самому бегать, я пойду приведу своего двоюродного братца.

– Хорошо, – говорит черт, – если найдется у тебя братец, чтобы меня обогнать.

Пошел вор, поймал двух зайцев, одного себе за пазуху посадил, другого взял в руки, гладит, приговаривает: «А ну, братец заинька, беги, не осрами».

– Я готов, – говорит черт, – давай твоего братца.

– Ты беги, он догонит.

Пустил вор зайца, тот шмыгнул в кусты и бросился наутек. Понесся за ним и черт. Вынул вор из-за пазухи другого зайца, держит в руках, гладит и приговаривает:

– Молодец, братец заинька, не осрамил меня.

Бежит черт обратно, кричит:

– Вот и я, где твой братец?

– А он давно прибежал, тебя ждет, – говорит вор.

Заспорил черт:

– Не согласен, давай спорить по-другому.

– Давай, – говорит вор, – а как?

– Давай – кто громче крикнет.

– Да ты с ума сошел, с чего нам кричать?

Не отстает черт, согласился вор. Как завизжит черт – чуть не оглох наш вор, еле жив остался. Надо кричать вору, он и говорит:

– Кричать не так надо, а вот так, как я тебе покажу. Только заткни уши ватой да глаза завяжи – не то, боюсь, оглушу тебя или ослеплю.

Заткнул черт уши, завязал глаза.

– Ну, держись, – говорит вор, – сейчас закричу! – взял огромную дубину да как двинет черта по голове.

– Ай, довольно, не кричи больше! – молит черт.

А вор бьет его еще да еще. Взревел черт.

– Ну что, выиграл я? – спросил вор.

– Нет еще, – говорит черт.

– Чего же тебе еще!

– Давай поборемся, – кто из нас сильнее, тот пусть берет и золото и царицу.

– Хорошо, – говорит вор, – только боюсь убить тебя, а вот у меня есть старик дядя, пойдем, – он с тобой поборется.

Обрадовался черт:

– Очень хорошо!

Повел его вор к медвежьей берлоге и говорит:

– Вот он там лежит, зайди к нему, хватай его за руку, тащи, выйдет он, и поборетесь.

Влез черт к медведю, хватает его, хватает, тащит, обозлился дядюшка-монах, поднял лапу и мазнул черта по харе, повалил и давай трепать его. Отделал его на славу.

И царица и золото достались вору. Пришел вор к царю, отстранил его от царствования и стал царем.

Абесалом и Этери

Было, да и не было ничего – жили бедные муж с женой, уж и старость близка, а все нет и нет у них детей. Так бездетными и остались бы они, только попросила жена мужа:

– Иди к гадалке, пусть погадает, может, скажет что, научит, как быть, или лекарство какое даст.

Пошел муж. Погадала гадалка, дала ему три яблока и сказала:

– Попросит жена есть – дай ей два яблока, попросит пить – дай третье, и будет у вас ребенок.

Так и поступил этот крестьянин. Родила ему жена дочь.

Назвали ее Этери.

С каждым днем растет и хорошеет Этери. Так она хороша, так хороша, краше и восходящее солнце быть не может.

Только пришло несчастье: умерла у Этери мать, и привел ее отец вторую жену, чтоб была в доме хозяйка.

Умер и отец, и осталась Этери сиротой у злой мачехи.

Мучает мачеха бедную девушку, не дает ей покоя.

Пошлет ее пасти корову, даст ей веретено, клок ваты, корку хлеба и скажет:

– Этого хлеба чтоб тебе до вечера хватило.

Вот однажды намучилась Этери за целый день и к вечеру, усталая да голодная, взобралась на одно дерево, прикорнула в его ветвях и заснула.

А в том лесу охотился сын царя всего света – Абесалом. Увидел он Этери на дереве, Поразила Абесалома ее красота, и с одного взгляда полюбил он ее.

Зовет Абесалом Этери:

 
Подойди ко мне, Этери,
Будь со мною.
Красотой твоей пленен я –
Назову женою.
 

– Нет, – отвечает ему Этери, – какая тебе я жена?

 
Ты велик, могуч и славен,
Предками навек прославлен,
Мне и солнышко не светит,
Сиротой живу на свете.
Для тебя я лишь забава,
Я царевичу не пара,
Ты меня покинешь скоро,
Жизнь моя мне станет карой.
 

Поклялся Абесалом, что не бросит ее, не изменит:

 
Бог свет нам с неба посылает.
Внизу – Абесалом стоит.
О, если изменю тебе я,
Пусть буду богом я забыт,
Пусть у меня с мечом подъятым
Сорвутся латы, мне на горе.
Пусть для меня в пустыне жаркой
Иссякнет влага, будь хоть с море.
В пути тяжелом, семилетнем
Пусть пища у меня погибнет.
 

Поверила Этери клятвам Абесалома и согласилась стать его женой. Дал ей Абесалом в знак верности нож с черным черенком и повез ее во дворец.

А у Абесалома был советник Мурман. Послал его Абесалом с радостной вестью к сестре Марех:

– Везу жену, гишероволосую Этери, готовьте свадебные наряды.

Привезли Этери во дворец, нарядили ее по-царски. Написал Абесалом письма во все царства, приглашая всех на свою свадьбу. Отправил он с письмами Мурмана. Едет Мурман, да одолевает и его любовь к Этери. Едет, мечтает:

– Где тот человек, что вселит в сердце Абесалома ненависть к Этери, и он отдаст ее мне?

Едет, а навстречу ему дьявол:

– Куда ты, Мурман, и о чем так задумался?

Рассказал ему Мурман все.

– Чего тебе далеко ходить? – говорит дьявол. – Я дам тебе такое лекарство, что разлюбит Абесалом Этери и сам тебе ее отдаст, обещай только мне за то свою душу.

– Ах, не жаль мне и души за то, чтоб стала моей Этери, – говорит Мурман.

– Так напиши на бумаге, что не изменишь ты своему слову, и – твоя Этери. Написал Мурман бумагу и отдал дьяволу.

Взял тот бумагу и сказал:

– Как обвенчаются Абесалом и Этери, возьми горстку проса и брось тихонько в Этери. Знай, осыпят Этери черви, и сколько бы ни чистили ее, не очистят, пока не коснется ее твоя рука.

Ушел дьявол в свою берлогу, а продавший душу Мурман вернулся домой. Обвенчались Абесалом и Этери, и как стали выходить из храма, подошел Мурман и бросил в Этери горсть проса.

Так и осыпали Этери черви, снимают их, чистят ее, а их все больше и больше.

Измучился Абесалом, вывел Этери и объявил при всем народе:

 
В понедельник мы соединились,
А во вторник – час разлуки настает.
Кто завидовал нашему блаженству,
Пусть теперь ликует и поет, –
Еду я немедля на охоту.
Кто Этери от меня возьмет?
 

Исполнилась мечта Мурмана. Преклонил он колени перед Абесаломом и просит:

 
Царь, тебе по гроб я верен,
Дай мне бедную Этери!
 

Взял и отдал Абесалом свою Этери Мурману. Только коснулась рука Мурмана Этери – исцелилась она и исчезли все черви, как не было их. Повел ее Мурман, и стала она его женой.

Занемог Абесалом, как потерял Этери. Огнем охватила его любовь к ней, жжет его, томит.

Не выдержал Абесалом и обратился к Мурману с мольбой:

 
Ты скажи мне, ради солнца,
Как живет моя Этери?
 

Сказал Мурман:

 
Хочешь знать, царь, равный небу,
Как живет моя Этери?
Я воздвиг хрустальный замок.
Сводов он достиг небесных.
Там живет моя Этери,
Краше лебедей чудесных.
Девять любящих золовок
Все питают к ней любовь,
И гишеровые косы
Заплетает ей свекровь.
Девять деверей у входа,
Взгляд их, как алмаз, сверкает,
А на кровле замка – свекор
Замок гордый охраняет.
 

Как услышал это Абесалом, еще больше охватила его любовь к Этери. Совсем занемог Абесалом. Решил он удалить Мурмана, чтобы опять вернуть себе Этери. Призвал его к себе и велел:

– Иди достань мне воду бессмертия, может, поможет мне.

Задумался Мурман: «Недоброе над моей головой». Взял он девять дней сроку и пошел. Пришел к Этери:

 
Дай приникнуть мне сегодня
К ослепительной груди,
Завтра шлют меня к Алгети –
Путь далекий впереди.
Встретят там меня каменья,
Даже львам тот путь опасен,
Ждут меня одни мученья,
Подвиг будет мой напрасен –
К девяти ключам целебным
Надо с утренней зарей
В путь-дорогу снаряжаться
За живительной водой.
 

Сказала Этери:

 
Я сниму шелка, атласы,
Шалью я себя накрою,
Я возьму кувшин с собою,
За водой пойду речною,
Не войду я ни к соседу
И ни к брату твоему,
Коль войду – сестрою выйду,
Верь ты слову моему.
 

Провел эту ночь Мурман с Этери.

 
Эта ночь пусть будет долгой,
Пусть заря не розовеет.
Завтра ласка губ любимых
Сердца больше не согреет.
 

Наутро попросил Мурман сестру и мать:

– Ходите за ней, холите ее так, чтоб и дуновение ветерка и луч солнца ее не коснулись.

А Абесалому все хуже и хуже, умирает он, и нет для него лекарства… Вышла сестра его Марех, ходит, плачет, просит:

– Умирает у меня брат, кто может – помогите, найдите, чем спасти его. Сказали ей:

– Может, его любовь к Этери убивает? Внеси к нему вороново крыло, хорошо пропеченный хлеб, красное вино и голубиное крыло – узнаешь.

Внесла Марех все и уложила на тахту возле брата. Повернулся Абесалом, взял голубиное крыло и сказал:

«Как ни бело ты, голубиное крыло, а Этери все белей тебя»; взял хлеб и сказал: «Как ни хорош ты, а Этери все лучше тебя»: взял красное вино и сказал: «Как ни красно ты, вино, а ланиты Этери ярче, чем ты»; взял вороново крыло и сказал: «Черно ты, черно, черное вороново крыло, а все глаза и брови Этери черней, чем ты».

Сказал потом сестре:

 
Встань скорей, Марех-звезда,
И к Этери поспеши.
Если спросит обо мне,
Все скажи ей от души.
 

Пошла Марех к Этери. А Этери уже знала о болезни Абесалома. Обманула она свекровь, ушла из дому, вошла в сад Абесалома, села под тополем и плачет. Так, в слезах, и задремала Этери в саду Абесалома. Пришла Марех, видит – спит Этери, позвала ее.

 
Тебя ищу с утра до ночи мглистой,
Ты ж мирно спишь в саду тенистом.
Застежка золотая расстегнулась,
Сверкнула грудь хрустальной белизны,
И кудри черные раскинулись мятежно,
Как пена набегающей волны.
 

Не слышит ее Этери. И вот второй раз позвала Марех:

 
Я пришла к тебе, Этери,
Нежный сон твой отгоняя,
Ты затмила даже звезды
И луну, красой сверкая.
Вот весна уже настала,
Гаснут майские закаты,
Встань, Этери дорогая,
Излечи скорей мне брата.
В руки я возьму лопату
И расчищу путь-дорогу,
Разложу чудесный мрамор
До дворцового порога.
Возведу тебе я замок
Из алмазов, бирюзы,
Выложу внутри палаты
Деревом абаноури.
Чтоб дышала ты прохладой,
Тополя вкруг замка станут;
Чтобы ты не загорела,
Шелком будет трон затянут;
Чтоб нога твоя случайно
Не ушиблась бы о камень,
Устелю я двор просторный
Золотистыми коврами.
 

Встала Этери и пошла:

– Только бы мне излечить твоего брата, могу ли я не пойти?

Пришла. А Абесалом уж умирает. Только услышал Абесалом звук ее шагов, привстал и заговорил:

 
Ты пришла ко мне, Этери,
Пусть поют моря и суша;
Заглянув в глаза больному,
Ты вдохнула силы в душу.
Меж ресниц моих, я вижу, –
Сад волшебный расцветает,
И к тебе, Этери, сердце
Благодарностью пылает.
Ты пришла, но я, Этери,
Расстаюсь уже с землею,
Бог зовет меня на небо
К вечной тишине покоя.
 

Подошла Марех порадовать брата:

 
Брат, о, если только видишь,
Посмотри – пришла Этери.
 

Сказал Абесалом:

 
Пусть она поближе станет.
 

Сказала Этери:

 
Вот она у самой двери.
Путь ее легко измерить, –
 

и вошла. Повернулся к ней Абесалом, взглянул на нее и умер.

Подошла Этери и приникла к Абесалому. Встала потом, достала нож, что дал ей Абесалом:

 
Нож Абесалома
У меня в кармане.
Я давно решила:
Если час настанет,
Я его достану
Рукояткой к другу,
Лезвием к себе.
Я умру спокойно,
Я умру с тобою,
С мыслью о тебе.
Пусть нас похоронят
На краю дороги
Под одним холмом,
Листьями накроют
И землей засыплют
Нас с тобой вдвоем.
Над могилой роза
Пусть цветет и дышит
Свежим ветерком.
Пусть щебечут птички
И птенцов разводят
Над простым холмом.
Из холма родник бы
Вечно вытекал,
И над ним бы чаши
Золотой свет ясный
Радостно сиял.
И чтоб каждый путник
Пил бы здесь из чаши
Той воды целебной,
С нами бы прощался
Здесь среди полей!
 

Вонзила себе в грудь нож и умерла.

И вправду, похоронили Абесалома и Этери вместе.

 
Абесалом и Этери
Были созданы друг для друга.
 

Вернулся Мурман, нашел могилу Абесалома и Этери, разрыл могилу и лег между ними.

Вырос на его могиле колючий кустарник, а на могилах Абесалома и Этери – роза и фиалка. Тянутся роза и фиалка, хотят обнять друг друга, но стоит между ними колючий кустарник и не дает соединиться. А из-под ног Мурмана вылезли щенята и воют.

 
Хорошее слово – сказитель хорош.
Вино хорошо – хорошо его пьешь.