Текст книги "Грузинские народные сказки. Сто сказок."

Автор книги: Автор Неизвестен

Сказка про охотника и большого орла

Было, да и не было ничего – жил бедный охотник. Вот охотился он однажды и видит – лежит, распластался на трех дубах орел. Прицелился охотник из лука, а орел и говорит:

– Не убивай меня, птенец я еще. Возьми меня домой, полечи, у меня подбито крыло. Пригожусь тебе.

Не убил орла охотник, взял его домой, стал лечить. А жена сердится:

– Самим есть нечего, еще орла притащил.

Две недели лечил, вылечил охотник орла.

Сказал орел:

– Отведи меня теперь к тем дубам.

Отвел охотник. Взлетел орел, выхватил один дуб и забросил его за три горы.

– Нет, не вылечился еще, – сказал орел, – пойдем, лечи еще.

Опять привел охотник орла. Сердится жена:

– У самих ничего нет, еще его приволок!

Еще две недели пролечил охотник орла.

– Веди меня к тем дубам, – сказал орел.

Отвел охотник. Взлетел орел, схватил второй дуб, вырвал его, забросил за девять гор.

– Не вылечился еще, веди снова лечить, – говорит орел.

Опять отвел охотник орла домой, опять сердится жена, а охотник не слушает, лечит орла, кормит его. Полечил еще две недели.

– Ну, веди теперь! – сказал орел.

Повел его охотник, взвился орел, полетел, выхватил третий дуб, забросил его – и не найти куда.

Сказал орел:

– Теперь я вылечился. Заколи быка, возьми с собой, садись на меня и полетим к моим отцу и матери. Рассыпят они перед тобой все богатства, но ты ничего не бери, проси дать тебе только ржавую старую шкатулку, что у них есть.

Пошел охотник, заколол быка и сам на орла взобрался, и быка уложил. Взвился орел и полетел, да все выше и выше забирает. Повернет орел голову к охотнику, отрежет охотник кусок мяса у быка и положит орлу в клюв. Совсем уж было прилетели, как повернул голову орел, а бык-то весь вышел. Вырезал охотник у себя из-под колена кусок мяса и дал орлу.

– Вот это вкусное, так вкусное мясо! – говорит орел.

Прилетели. Сошел охотник, прихрамывает.

– Ты что хромаешь? – спрашивает орел.

– А то мясо, что ты похвалил, это было мое мясо; бык же весь вышел.

Провел орел крылом по ноге охотника, зажила нога.

Привел орел охотника к матери и. говорит:

– Мать, лежал я с перебитым крылом, и этот человек спас меня от смерти. Одари его, дай ему, что ни попросит.

Рассыпала мать орла перед охотником золото, серебро, жемчуга, самоцветы, платья да шапки, – не берет ничего охотник.

– Чего же ты хочешь? – спросила мать орла.

– Дайте мне вашу ржавую шкатулку.

Достала мать орла еще больше драгоценностей, еще лучше и прекрасней, – не берет охотник, встал, уходит.

– Хорошо, иди бери, что хочешь, – сказала мать орла.

Вернулся охотник, развернула мать орла перед ним еще больше богатства – и не смотрит охотник, встал, совсем было ушел.

– Иди же, бери, – говорит мать орла, сама не дает шкатулки, а только разные богатства показывает. Ничего и в руки не берет охотник, так и уходит. Вернула его в третий раз мать орла и отдала шкатулку.

Сказала:

– Смотри не трогай шкатулку, не открывай ее, пока не донесешь домой, не то пожалеешь.

Посадил орел охотника на спину, слетел вниз, ссадил охотника и улетел.

Идет охотник, несет шкатулку, думает: «А ну как обманули меня и пустую шкатулку всучили! Дай-ка посмотрю, что там лежит. Может, там такое, что убьет меня».

Открыл шкатулку – вышли оттуда лавки, дома, дворцы, раскинулся огромный город: бегают по городу купцы, суетятся, шумят, идет торговля, кипит жизнь. А охотник стоит, смотрит, не знает, как загнать все это обратно в шкатулку да закрыть ее. Стоит, ломает голову, волосы на себе рвет.

В это время идет дэв.

– Что ты убиваешься, человек?

– Да как же не убиваться – открыл шкатулку, вырос целый город, а как загнать его обратно и закрыть шкатулку, не знаю.

– А что дашь за помощь? – говорит дэв. – Дашь то, о чем не знаешь?

– Дам,– сказал охотник, – отчего нет?

Не знал охотник, что жена его родила золотокудрого сына, пока он с орлом летал.

Закрыл дэв шкатулку, и город весь туда загнал; как было, так там голое поле и осталось.

– В свое время спрошу обещанное, пришлешь, – сказал дэв.

Пришел охотник домой, открыл шкатулку – вышли лавки, дома, дворцы, вырос огромный город. Ходят по городу купцы, торгуют, суетятся, шумят. Стал наш охотник хозяином всего города.

Печалит его только судьба сына: требует дэв обещанного, не отстает. Пришло время, встал и пошел этот золотокудрый юноша к дэву. Шел, шел, встретил старушку.

– Куда ты, сыночек? – спрашивает старушка.

– К дэву на съедение, – говорит он.

– Сынок, – сказала старушка, – пройдешь так, увидишь реку, к той реке дэвовы дочки купаться придут. Спрячься там. Которая выше станет – та старшая, что ниже – та средняя, а в самом низу – младшая, выкради у нее платье и спрячь… Сестры уйдут, а она останется раздетая, что ей делать, не дашь ей одежды – станет твоей женой; во всем она тебе поможет и от беды избавит.

Все в точности выполнил юноша, как его старушка научила. Пошел к той реке, спрятался, подстерег сестер. Пришли сестры, разделись, купаются. Вышел юноша, взял одежду младшей и спрятал. Искупались сестры, вышли из воды, старшие оделись и ушли, осталась одна младшая, ищет одежду, не нашла и позвала:

– Кто ты, выдь, покажись, ты брат – я сестра!

Не выходит юноша. Еще раз позвала девушка:

– Выдь, покажись, ты брат, а я сестра!

Не выходит юноша. Тогда позвала девушка.

– Выходи, покажись, будь по-твоему – ты муж, а я жена!

Вышел он, отдал одежду. Взглянула девушка, понравился ей золотокудрый юноша. Спросила:

– Кто ты и что привело тебя сюда?

– Я к твоему отцу на съедение иду.

– Не бойся, – сказала она, – ты только скажи мне, когда трудно придется.

Пошел юноша к дэву. Дэв сказал:

– Закажу тебе одно дело, не выполнишь, знай – съем. В одну ночь весь дом и двор покрой золотой тканью.

Грустный пошел юноша к жене.

– Так и так велит твой отец. Что делать?

– Ты иди спать, – сказала жена, я сама все сделаю.

Призвала она своих людей – велела покрыть золотой тканью весь двор и дом. Наутро сказала мужу:

– Пойди сядь, подправь там и сям, будто ты все соткал.

Вышел дэв, смотрит – сидит юноша и подправляет золотые ткани. Что делать дэву? Велел он юноше:

– Поставь мне к утру такой дворец, чтобы и царю не зазорно было в тот дворец войти.

Пошел юноша к жене, сказала она:

– Ты иди спи, я сама все устрою.

Лег он и заснул. Позвала жена своих людей, сказала:

– А ну, работайте половчей, на вас одна надежда!

Поставили к утру дворец, взглянешь – глаз не отвести.

Утром сказала жена мужу:

– Вставай, поднимись наверх, возьми молоток, постучи немного, будто чего за ночь недоделал.

Поднялся юноша, держит молоток, постукивает.

Вышел дэв, видит – стоит чудесный замок. Закусил губу, да что делать? Сказал дэв:

– Есть у меня конь необъезженный; объездишь его – хорошо, а нет – съем тебя.

– Хорошо, – сказал юноша.

Пошел к жене, рассказал.

– У твоего отца конь необъезженный, надо его объездить.

– То все было ничего, – сказала жена, – настоящее дело только теперь начинается. Мой отец сам станет конем, а ты должен его объездить. Я тебе дам удила, надень их на него, возьми еще с собой молоточек железный: вверх взлетит – по голове бей, вниз пойдет – в нос колоти. Не жалей смотри – бей, что силы есть, не то живым не уйдешь.

Наутро взял юноша удила и молоток железный, пошел, сел на коня, взлетел конь к небу. Летит конь кверху – бьет его юноша молотком железным по голове, бьет, что силы есть, а пойдет конь книзу – он в нос его колотит. Исколотил всего. Устал конь, замучился, остановился еле жив. Отвел юноша коня в конюшню, снял удила и ушел.

Обернулся конь дэвом и стал в дверях.

– Ну как, объездил коня? – спрашивает.

Смотрит юноша – у дэва вся морда в крови.

– Что это с тобой? – спрашивает.

– А это ты меня так разделал, – говорит дэв, – конь, на котором ты сидел, был я.

Но завтра я тебя все равно съем, не спасешься. Испугался юноша, идет к жене:

– Ну как, объездил коня? – спрашивает жена.

– Твой отец завтра все равно съест меня, – сказал муж.

Встали в ту ночь муж с женой и пошли. Идут, бегут, сколько сил хватает. Как рассвело – узнал дэв, что сбежали они, и погнался за ними. Бегут муж с женой.

– Оглянись, не гонится ли кто? – сказала жена. Оглянулся юноша.

– Что-то вдали с муху виднеется.

Обернулась жена нивой, муж жнецом. Стоит жнец, потом обливается.

Подошел дэв, спросил:

– Здесь юноша с девушкой не проходили?

– Целый день жну, потом исхожу, до прохожих ли мне? – говорит жнец. – Никого я не видел.

Вернулся дэв домой.

Стала вновь нива девушкой, а жнец юношей, и пошли они дальше.

Пришел дэв домой, говорит жене:

– Никого не нашел!

– Так совсем никого и не было? – спросила жена.

– Как нет: в одном месте стояло хлебное поле и жнец жал его. Подошел я, спросил, – да не видел он никого.

– Так это и были твоя дочь и твой зять, – говорит жена дэва.

Погнался дэв за беглецами.

Говорит жена мужу:

– Оглянись, не видно ли кого?

– Что-то с муху виднеется, – говорит муж.

– Это мой отец.

Стала девушка дремучим лесом, и луч солнца в девственную ее грудь не проникает, а юноша стариком; бродит старик возле леса и щепки подбирает. Подошел дэв.

– Здесь юноша с девушкой не проходили?

– Клянусь этим лесом – с тех пор как он стоит, здесь и человека, кроме тебя, не было. Я старик, что мне до прохожих?

Повернулся дэв, пошел домой.

Стал лес девушкой, а старик – юношей, и пошли они своей дорогой. А дэв пришел домой.

– Ну что, не догнал, не поймал? – спрашивает жена дэва.

– Нет, – сказал дэв, – никого не нашел, кто бы их видел. Дорогой только и встретился мне один старик – щепки у леса подбирал, больше никого не было.

– Ах ты, дурак! Тот лес – твоя дочь, а тот старик – твой зять. Теперь я сама отправлюсь – посмотрим, как они уйдут от нас.

Сели на коней и поехали вдогонку. Спешат беглецы, догоняют их дэв с женой. Сказала девушка:

– Оглянись, не гонится ли кто? Оглянулся юноша, говорит:

– Что-то с муху виднеется.

– Это мой отец, – сказала дочь. Посмотрела, видит – двое их, – и мать с ним вместе, теперь уж не спастись нам.

Стала она бездонным озером, а он уткой.

Подошли дэв с женой, видят – блестит озеро, плавает по озеру утка. Приникла дэвова жена к озеру, пьет, хочет все озеро осушить, пьет и дэв. Пили, пили и полопались.

Стало озеро девушкой, а утка – юношей, обнялись они, поцеловались на радостях. Сели на дэвовых коней и поехали к отцу того юноши.

Амиран

В одном густом, дремучем лесу, где верхушки деревьев упирались в самое небо, стояла высокая, крутая скала. Недалеко от того леса жил один охотник – Дарджелан. Он часто ходил в лес на охоту.

Однажды подошел охотник к этой скале, и послышалось ему, словно где-то женщина кричит. Посмотрел охотник на скалу, смотрит все выше и выше, да не увидеть вершины – теряется она где-то высоко-высоко. Хочет взобраться охотник на скалу, но и это не удается: такая она крутая и неприступная. Вернулся охотник домой, а дома у него жена очень злая и вдобавок хромая. Сказал охотник жене, чтоб приготовила ему еды – назавтра в дорогу, сам пошел к кузнецу и заказал ему побольше долот да молот железный.

К утру приготовил ему все, забрал он еды на день, взял у кузнеца долота, молот и отправился к той скале. Пришел и стал вбивать долота в скалу. Вбивает охотник в скалу долота железным молотом и поднимается по ним, как по ступеням. Кончились у него долота, истерся железный молот, и добрался охотник до самой вершины. Осмотрелся, видит – в скале вход выбит, словно двери. Вошел он туда, проник в пещеру, в пещере лежит Дали.

Лежит Дали – красавица неземной красоты, вокруг головы обвиты тяжелые золотые косы. Увидела Дали Дарджелана-охотника, и полюбили они друг друга с первого взгляда. Остался охотник у Дали. Не хотела Дали оставлять его, но победила ее любовь и уступила она.

Наутро стала просить Дали охотника вернуться домой, но не согласился он и вновь остался с нею. Теперь Дали еще сильнее просит его вернуться домой.

– Иди, – говорит Дали, – твоя жена ведунья. Привыкла она, что ты каждый вечер домой возвращаешься, не дождется тебя, проведает про нас, пойдет по твоему следу, найдет и погубит нас.

– Нет, – сказал Дарджелан, – моя жена хромая, по дому еле ходит, где ей сюда добраться.

Жена Дарджелана и вправду очень дивилась, что ее муж домой не возвращается. Прождала она два дня, на третий день встала, взяла еды на дорогу и пошла по следам мужа. Привели ее следы к скале.

Вскарабкалась она по ступеньке на верхушку скалы и вошла в пещеру. Видит – крепко спят Дали и ее муж.

Отыскала жена охотника золотые ножницы Дали и обрезала ими ее золотые косы. Забрала с собой, и ножницы, и косы и ушла. Проснулись Дали и Дарджелан. Приподняла Дали голову, что-то легкой она ей показалась. Провела рукой по волосам – нет ее золотых кос, встала она – ищет ножницы, нет ножниц. Затосковала Дали, повернулась к охотнику и сказала:

– Ты причина моего несчастья; говорила я, что погубит нас твоя жена. Не жить мне больше на свете. Возьми нож, взрежь мне чрево – тяжела я – и достань моего ребенка. Будет дочь – назови ее, как хочешь, а будет сын – назовешь его Амираном. Мой сын будет героем. Если бы дали ему дожить до срока во чреве матери, он бы и бога поборол; теперь же он будет слабее. Слушай и исполни все, что я скажу. Как достанешь из моего чрева сына, три месяца храни его в телячьей требухе, чтобы вылежал и выгрелся он так, как ему во чреве матери вылежаться не пришлось. Потом уложи его в колыбель, отнеси с колыбелью к реке Иамана и оставь на берегу. Там найдет его и окрестит тот, кому должно. Он расскажет сыну все, что ему нужно делать.

Не хочет охотник резать возлюбленную, тоскует, горюет. Настояла на своем Дали, и пришлось ему сделать все, что сна велела. Дрожащими руками взрезал он живот Дали и достал ребенка, прекрасного, как солнце.

Все выполнил охотник по приказу Дали, потом отнес ребенка в колыбели к реке Иамана, оставил колыбель на берегу и вернулся домой.

Проходят путники по берегу реки Иамана, видят – лежит в колыбели ребенок, спрашивают:

– Кто твои отец и мать, или кто тебя должен крестить?

– Отец и мать – не знаю кто, а крестить меня должен сам ангел, – отвечает ребенок.

Вот идет ангел, спросил и он ребенка. Ответил ему ребенок так же, как и всем. Трижды спросил ангел, и трижды ответил ему ребенок. Открылся ему ангел, крестил его, назвал Амираном. Дал ему кинжал, велел спрятать его в ноговицу и не доставать, если не придется очень тяжело; благословил Амирана, сказал ему, что на земле его никто не поборет, и оставил его.

Пришли за водой слуги Иамана, увидели Амирана в колыбели, стали смеяться над ним. Рассердился Амиран, встал, схватил насмешников, стукнул их лбами друг о друга, перебил им всю посуду и прогнал.

Пришли слуги домой без воды и с битой посудой, рассказали Иаману все, что с ними было. Рассердился Иаман, встал, пошел к реке, а как увидел ребенка в колыбели, обрадовался: «Будет товарищем моим Усиби и Бадри». Взял колыбель с ребенком и отнес домой.

И жена Иамана рада: будет мальчик качать ее Усиби и Бадри. Прошел день – ничего. На другой день вышла жена Иамана коров доить, уложила сыновей. Усиби и Бадри в колыбель, а Амирана посерединке усадила и велела ему укачивать детей, чтоб не плакали. «А не сделаешь все, как я велю, горе тебе», – пригрозила она.

Только отошла мать, нашел Амиран шило и стал колоть то Усиби, то Бадри. Заревели дети. Разозлилась мать и крикнула Амирану:

– Смотри ходи за моими детьми как следует, не то вернусь, несдобровать тебе! Знай – я не только тебе, но сыну Дали Амирану не спущу!

Проворчал Амиран:

– Не знаете вы, а то я и есть сын Дали – Амиран.

Услышала жена Иамана, обрадовалась, бросила доить коров, подбежала к Амирану, обняла его и расцеловала, обмыла его молоком и обернула в самую тонкую и дорогую ткань.

С тех пор ходит жена Иамана за Амираном, как за своими детьми. Радуются Иаман и жена его, что у их сыновей такой славный товарищ растет.

Подросли все трое юношей, стали уже совсем героями, кого ни встретят – с востока ли, с запада, – со всеми вступают в борьбу, всех побеждают и обратно гонят.

Крикнули им однажды эти побитые люди:

– Что вы на нас силу показываете? Если вы такие молодцы – узнайте, почему ваш отец Иаман слеп на один глаз, и расправьтесь с его обидчиком.

Как услышали это, побежали все трое к жене Иамана, стали просить ее: «Расскажи, как Иаман глаз потерял». Не говорит мать, скрывает правду, обманывает их:

– Болел Иаман оспой, тогда и потерял глаз. А больше, клянусь, ничего не было.

Дважды отвечала так мать, а в третий раз, чтобы выпытать у нее правду, придумали

Амиран, Усиби и Бадри такую уловку: вернулись они домой сердитые и велели ей выпечь им всем троим горячие хачапури. Только она засыпала хачапури углями, вытащили их Амиран и Усиби из огня, приложили к матери и говорят:

– Или скажешь правду про глаз Иамана, или всю грудь тебе сожжем.

Не выдержала жена Иамана и рассказала все, как было:

– С Иаманом давно враждовал один дэв, требовал с него оброк. Как родились Усиби и Бадри, пришел тот дэв и потребовал отдать ему одного из сыновей; а нет, так пусть Иаман отдаст ему свой правый глаз. Не смог Иаман расстаться с сыном, вырвал глаз и отдал дэву.

Как услышали это Амиран и сыновья Иамана, тотчас встали и собрались в путь – воевать с тем дэвом. Попросили они Иамана достать им лук и стрелы из чистого железа. Достал Иаман. Взяли лук, попробовали – не выдержал лук руки Амирана и сломался. Взял тогда Амиран тридцать фунтов железа, отнес кузнецу и сам заставил его выковать лук по своей руке.

Наутро все трое отправились воевать с дэвом. Шли, шли – увидели в поле одного дэва. У дэва чудесный яблоневый сад, под яблонями и овечьи отары его пасутся. Завидел дэв юношей и крикнул им:

– А ну, если вы молодцы, сбейте с моих яблонь хоть одно яблоко или забросьте хоть одно яблоко на яблоню.

Усиби и Бадри долго старались, ни одного яблока не сбили. Пустил стрелу Амиран, все яблоки с одной стороны яблони сбил и на другую сторону этой же яблони забросил.

Еще сказал дэв:

– Если вы молодцы, так хоть одну овцу из моего стада с земли поднимите, а другую наземь положите.

Ничего не сумели Усиби и Бадри. Амиран сперва заставил подняться всех овец, потом как ударит их оземь – чуть всех не перебил.

Рассердился дэв, забрал всех своих овец и Амирана с ними и загнал всех в дом. Дверь изнутри запер, Усиби и Бадри одних на дворе оставил. Сварил себе дэв на ужин четырех овец. Сам мясо ест, кости через спину сестре кидает, а сестра дэва в углу железной цепью прикована. Собрался дэв спать и говорит:

– Сегодня мне на ужин хватит, завтра Амираном позавтракаю.

Сказал и лег.

Заснул дэв, подошел Амиран к прикованной сестре дэва, попросил научить его, как с дэвом расправиться. Сказала сестра дэва:

– Моего брата ничем не убьешь, кроме как его мечом, который он в масле держит. Но меч так крепко держится в масле, что одному его не вытащить. Только есть у моего брата плетеный ремень, достань его, один конец к мечу привяжи, другой мне дай, потянем вдвоем, может, вытащим. Возьмешь в руки меч, поедешь к брату, смотри – не ударяй его, а только приложи меч к шее, меч сам голову снимет.

Попросила она Амирана поклясться Христом, что он не обманет ее и, когда убьет дэва, – отпустит ее на волю. Поклялся Амиран, отыскал тот ремень, привязал к мечу, отдал другой конец сестре, потянули оба, вытащили меч. Как вытаскивали меч, загремел он с такой силой, что проснулся дэв, да только заснул опять.

Поднес Амиран меч к дэву, приложил к его шее, стал меч резать сам, и замахиваться не пришлось. Резал, резал меч, дошел до середины. Почувствовал что-то дэв, стал ворочаться, да уже поздно, совсем перерезал меч шею. Так разделался Амиран с дэвом. Попросила Амирана сестра дэва освободить ее, но нарушил клятву Амиран и убил ее.

После этого все дэвово добро осталось Амирану и его товарищам. Что с собой взяли – взяли, остальное там оставили и дальше в путь отправились.

Шли, шли, пришли в густой еловый лес. Видят – в лесу скала, на скале огромный дэв-гвелешапи стоит и шерсть сучит. Веретеном у дэва ствол ели, грузилом на веретене – мельничный жернов. Это и был тот Дэв, который отнял глаз у Иамана.

Увидел дэв Амирана и его товарищей и крикнул:

– Эй, что там за мушки ползут? Поворачивайте сейчас же назад, не то и мясо ваше съем и кости ваши сгрызу.

Крикнул Амиран дэву:

– Ах, ты, мразь! Рано хвастаешь, подожди, не съел еще.

Рассердился дэв, бросил шерсть и спустился вниз. Долго они боролись и воевали. Амиран одну стрелу за себя в дэва, две – за Усиби и Бадри, Утомились все. Подошел дэв к Амирану, раскрыл пасть и проглотил его. Проглотил и пошел домой. Усиби и Бадри там остались. Как входил дэв в ворота, догнал его Усиби, схватил за хвост и отрубил его. Вошел дэв в дом, только вошел, разболелся у него живот.

– Горе мне, мать, живот болит! – закричал дэв, подбежал к дверным столбам, трется о них животом, чтобы облегчить боль, да не удержаться на ногах без хвоста, все наземь грохается. Видит мать сына в этих муках, спрашивает его:

– Что с тобой, сынок, не съел ли чего сегодня?

– Ах, мать, три мушки попались мне сегодня, проглотил одну.

– Горе твоей матери, сынок, если ты Амирана – сына Дали – проглотил.

А Усиби и Бадри стоят под окном дома, слышат все, что мать с сыном говорят. Крикнули они Амирану:

 
Амиран, Амиран,
В ноговице твой кинжал,
Обнажи его скорей –
Проучи ты гвелешапи.
 

Услышал это Амиран и подумал: «И вправду, тяжелей этого вряд ли когда придется!» – достал кинжал и давай колоть дэва в пах.

Заревел дэв:

– Ой, не убивай только, а хочешь – выплюну тебя, хочешь – выброшу.

Рассердился Амиран:

– Ах ты, мразь, негодяй! Ни выплюнутым тобою жить не хочу, ни выброшенным.

– Хорошо, – говорит дэв, – вынь мне два ребра и выходи через бок.

Вынул Амиран у дэва весь бок и вышел. Только один свой глаз там оставил.

– Вставь мне сейчас же глаз, не то живым не уйдешь! – кричит Амиран.

Сказал дэв:

– Отрежь кусочек печени, кусочек легкого, помажь глазницу, лучше прежнего глаз станет.

Отрезал Амиран побольше печени, еще больше легкого, помазал глазницу, и стал его глаз цел и невредим. Просит дэв Амирана пришить ему бок обратно. Взял Амиран и заложил ему бок деревянной заслонкой {8}8
  Если бы у дэва не было деревянного бока, мир бы погиб. Когда бывает затмение, дэв (гвелешапи) глотает солнце, но оно прожигает деревянный бок дэва и опять выходит наружу.


[Закрыть].

После этого потребовал Амиран у дэва отдать ему правый глаз Иамана. Не хочется дэву отдавать глаз, да не смеет отказать Амирану. Указал дэв на столб и сказал:

– Вот в этом столбе заложен ящик, в ящике – еще ящик, достань его, там лежит глаз Иамана.

Отыскал Амиран глаз и взял с собой. Дэва там бросили, сами домой вернулись. Пришли, вставили Иаману его глаз, отдохнули немного.

Захотелось Амирану пойти и повоевать еще с кем-нибудь. Попросил он Иамана задержать дома Усиби и Бадри: «Мешают только мне они в трудную минуту». Услышали Усиби и Бадри, затосковали, стали просить Амирана не оставлять их дома.

– Мы без тебя жить не хотим!

Что делать? Опять взял их с собой Амиран. Долго ходили они и увидели в одном поле трех дэвов. Крикнули им дэвы:

– Хорошими вы были бы молодцами, если бы кто из вас сумел добыть себе в жены светлую Кету, дочь Кеклуц-царя. Много юношей добивалось ее, да никто не добился.

Спросил Амиран, где живет Кеклуц-царь, где он дочь свою прячет.

Указали дэвы путь к царю и сказали:

– А дочь свою Кету он держит в башне, и башня цепями к небу подвешена.

Оставили они дэвов и пошли в страну Кеклуц-царя. Шли, шли, пришли к морю. Большое море, широкое, не пройти его. Увидели они там женщину-дэва. Спросил ее Амиран, как перейти через море. Сказала она, что через море нет пути, а если возьмут они ее в товарищи, она поможет им. Поклялся Амиран Христом, что возьмет ее.

Срезала она косу и проложила ее мостом через море. Прошли по мосту раньше Усиби и Бадри, потом Амиран. Последней стала переходить женщина-дэв. Но только дошла она до середины моря, хватил Амиран по косе своим мечом, перерубил ее, и упала женщина-дэв в море. Так Амиран во второй раз нарушил клятву Христом.

Долго шли побратимы сушей, повстречали в поле человека, которого звали Андреробом. Андрероб был так велик, что девять пар волов и девять пар быков еле тащили арбу, на которой он лежал. Андрероба живого хоронить везли: мертвого бы его до кладбища не дотащить, так бы и остался несхороненным. У Андрероба одна нога с арбы свесилась, волочится по земле и своей тяжестью, словно плуг, роет землю. Столько народу за ним шло, и никак они его ногу поднять и на арбу уложить не могли. Увидел это Амиран, зацепил своим луком ногу Андрероба и забросил ее на арбу.

Удивился Андрероб:

– Кто это имеет такую силу, что мою ногу так легко на арбу забросил?

Указали ему на Амирана. Протянул Андрероб руку Амирану, испугался Амиран: «Сожмет он мою руку изо всей силы и изломает ее». Взял Амиран и подал Андреробу базальтовую глыбу. Сжал глыбу Андрероб, сок из нее выжал. Опять протянул Андрероб руку Амирану. Подал Амиран руку. Попросил Андрероб Амирана взять с собой его сына и не предавать его, как брата его любить. Обещал Амиран и Христом поклялся. Повезли Андрероба, куда везли, а сын его пошел с Амираном.

Долго они ходили. Захотелось спать Амирану, лег он и заснул. А пока он спал, сын Андрероба голыми руками поймал двух оленей и повесил их там же на дереве. Проснулся Амиран, увидел оленей и спросил, как их поймали. Узнал Амиран, как сын Андрероба их поймал, не понравилось ему это, подумал: «Еще ребенок, а уж что делает, вырастет, меня победит». Решил Амиран убить сына Андрероба. Как решил, так и сделал. Так в третий раз нарушил Амиран клятву Христом.

Бросили они убитого и пошли дальше: искать дочь царя Кеклуца.

Ходили долго и нашли наконец ту башню, где дочь Кеклуц-царя, Кету, жила. Сказал Амиран Усиби:

– Прыгни, попытайся, может, достанешь до цепи и перерубишь ее саблей.

Прыгнул Усиби – и не дотронулся даже до цепи. Прыгнул и Бадри, но также безуспешно. Прыгнул тогда Амиран и схватил цепь. Замахнулся своим кинжалом, разрубил цепь, и упала башня на землю. Вошли все трое в башню. С одного взгляда полюбили Амиран и Кету друг друга.

Узнал Кеклуц, отец Кету, про то, собрал все свои войска и в три ряда окружил башню. Увидел Амиран войска, не понравилось ему это. Приказал он Усиби выйти воевать с войском.

Вышел Усиби, прорвал одну цепь и подошел к Кеклуц-царю. Дунул на него Кеклуц-царь – замертво упал Усиби. Вышел вторым Бадри, прорвал другую цепь, но только подошел к Кеклуц-царю – дунул на него Кеклуц и свалил его замертво.

Рассердился Амиран, решил сам выйти воевать с Кеклуц-царем. Сказала Амирану Кету:

– У моего отца на голове стоит жернов, жернов привязан сзади к шее золотой цепью. Подойдешь к нему, постарайся перерезать эту цепь; потянет жернов голову отца вперед, обнажится шея, тогда кинжалом и руби голову. Если не так – не убить тебе моего отца.

Запомнил все Амиран, вышел к войскам, перебил всех, кто еще после Усиби и Бадри в живых остался, подошел к Кеклуц-царю. Дунул на него Кеклуц-царь, упал Амиран на одно колено. Замахнулся Амиран своим кинжалом и перерезал золотую цепь на шее Кеклуца. Потянул жернов голову Кеклуца вперед, обнажилась у него шея, вскочил Амиран, взмахнул кинжалом и отрубил Кеклуцу голову.

Вошел Амиран в башню к Кету и стал горевать, что Усиби и Бадри погибли.

– Не вернусь я домой без них. Что я скажу старикам родителям, когда ни одного сына не приведу?

Спросила Кету:

– Узнаешь ли ты их среди перебитого войска?

– Узнаю, – сказал Амиран. – У Усиби на камне в кольце знак солнца помечен, а у Бадри – знак луны.

Вышли Амиран и Кету к мертвым, стали искать среди них Усиби и Бадри, Отыскали, достала Кету свой платок, провела по лицам Усиби и Бадри и оживила их.

Радуется Амиран, что достал себе в жены Кету и что Усиби и Бадри живыми домой ведет. Взяли они с собой все добро царя Кеклуца и поехали домой. Пришли к Иаману. Обрадовался Иаман, что и Амиран и его сыновья вернулись домой победителями. Только сказал Амиран Иаману, что уж больше никогда не возьмет с собой Усиби и Бадри, потому что не могут они быть такими же героями, как он.

После этого Амиран один ходил на геройские подвиги. Не было на свете никого, кто бы мог выдержать бой с ним, – всех врагов победил и истребил Амиран. Остались на всей земле только три дэва, три кабана и три дуба. Даже с богом воевал Амиран, три раза нарушал клятву Христом и многое другое совершил. За это бог наказал Амирана: связал его железной цепью и приковал к врытому глубоко в землю железному столбу. Вместе с Амираном бог приковал и пса Куршу, который истребил много любимых богом туров. Целый год Амиран и Курша тянут цепи и тащат тяжелый железный столб наверх. Вот-вот вытащат они столб из земли и освободятся, как пошлет бог птицу, сядет она на столб, обозлится Амиран, замахнется цепью и ударит о столб. Птица улетит, а столб опять в землю вобьется. Так повторяется каждый год.

Курша – щенок орла. У орлицы Орби каждой весной вместе с птенцами родится один щенок. Орлица, как увидит щенка, возьмет его, поднимет высоко и бросит наземь, чтоб люди не нашли его и не приручили. Этого Куршу, который привязан вместе с Амираном, нашел все же один охотник, и вырастил. У Курши по бокам растут орлиные крылья. И такой он быстрый и ловкий, что с двух прыжков антилопу ловит, три прыжка уж он позором для себя считает.

В наказанье за то, что он погубил много туров, бог приковал его вместе с Амираном. О Курше у сванов сложена песня-плач охотника, лишившегося Курши:

 
Курша, мой Курша,
Курша потерян, Курша!
Потерял тебя я
В полночь, ровно в полночь!
Горе мне! Что, если тебя
Ведет купец, ведет купец?
Горе мне! Что, если тебя
Каджи выкрал у меня?
У Курши рот и уши
Что золото, что золото.
У Курши глаза, глаза
Что месяц, что месяц.
Лай Курши что гром неба,
Лапы Курши что гумна,
Скачок Курши что поле.
Еда Курши, еда его –
Хлеб мягкий, свежий.
Горе мне! Что, если тебя
Кормят мякиной, мякиной!
Питье Курши, питье его –
Вино свежее, сладкое.
Горе мне!
Что, если тебя
Поят водою мутной!
Постель Курши, постель его –
Перина и одеяла.
Горе мне!
Что, если тебя
Кладут на щепы, на щепы!
Курша, мой Курша,
Сверху – словно лев ты,
Снизу – как фазан,
Ты герой на суше,
На море – корабль!
Курша, мой Курша,
Плачу по тебе, плачу.
Горюю, горюю
Уж год, уж год!