Текст книги "Грузинские народные сказки. Сто сказок."

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

О каменном юноше

Жил на свете один царь. Долго он был бездетным, и только в старости у него родился сын. Царь дрожит над сыном – как бы кто не сглазил, не погубил его. Запрятал он сына в высокой башне, там и поят его, там и кормят, никуда не выпускают. Так и растет царевич взаперти.

Полюбился царевич солнцу. Взойдет оно утром и тотчас озарит башню царевича, пошлет ему первый свой луч прямо в глаза и разбудит. Встанет юноша, оденется, умоется, подойдет к окошку, взглянет на солнце и зевнет. Обидно это солнцу, но любит оно юношу и терпит.

Долго терпело солнце эту обиду от любимца, но наконец разгневалось, ударило в царевича и окаменило его. Днем каменеет царевич, ночью оживает.

Горюет царь, выстроил в дремучем лесу прекрасный храм, уложил в нем сына. Пришла ночью в храм девушка и осталась у царевича. С той же ночи понесла она, а как пришло время родить, сказал ей царевич:

– Иди к моему отцу, попроси хоть в курятник какой тебя уложить.

Пошла она к царю, попросила – дали ей место в пустом гусятнике, и родила она там сына. Ночью пришел царевич, приник к щели и спрашивает:

– Иасаман-гулисаман, как-то ты и как мой сын?

– В соломе сын твой, и в соломе я, – ответила жена.

С болью в душе ушел царевич.

Узнал царь, что ночью приходил сын, велел перенести невестку в лучшие покои и уложить в пух и парчу. Во вторую ночь пришел царевич, приник к дверям.

– Иасаман-гулисаман, как-то ты и как мой сын?

– В пуху сын твой, и в парче я, – ответила жена.

Обрадованный ушел царевич.

Захотелось царю увидеть сына, и велел он невестке: «Когда придет муж, попроси его войти, подать тебе воды».

На третью ночь пришел царевич, приник к двери.

– Иасаман-гулисаман, как-то ты и как мой сын?

– В пуху сын твой, и в парче я, – сказала жена, – войди, подай нам воды. Царевич вошел, окружили его родные, давай ласкать и целовать.

Застало его утро, окаменел царевич. Окаменел и не оживает уж ни днем, ни ночью – не надо бы ему дожидаться рассвета. Убиваются и жена, и родные, да уж что делать?

А царев внук растет не по дням, а по часам. Однажды, играя на берегу реки, запустил он камнем и разбил кувшин у одной старушки. Обернулась старушка.

– Проклясть не прокляну тебя, и так несчастлив дед твой, но лучше бы пошел ты, поискал, чем отцу помочь.

Задумался парень. Идет к матери.

– Что ты приуныл, генацвале? – говорит мать.

– Где мой отец? – спрашивает сын. Загрустила мать.

– Вот видишь камень это и есть твой отец, – и рассказала все сыну. Сказал сын:

– Пойду отыщу мать солнца, упрошу помочь, – и пошел.

Шел, шел, видит в поле пахарей: и плуги, и ремни, и хомуты, и вся упряжь – все из одного железа; запрягли они девять пар волов, бьют, гонят, убивают скот, сами всё потом обливаются, а пользы никакой.

– Привет вам!

– И тебе привет! Куда путь держишь?

– Ищу мать солнца.

– Зачем?Рассказал юноша все. Взмолились пахари:

– Будь другом, узнай, что за напасть такая, за что нам такая мука – никак землю не вспашем.

– Ладно, узнаю, – сказал юноша и пошел.

Шел, шел, видит: пастухи стерегут овец, а овцы еле двигаются, шерсть у всех до земли, еле волокут ее, от жары все погибают.

– Привет вам!

– И тебе привет! Куда путь держишь?

– Ищу мать солнца.

Взмолились пастухи:

– Будь другом, узнай, что нам делать, видишь – гибнем, вовсе рабами черта стали.

– Ладно, узнаю.

Заночевал юноша у пастухов, поутру отправился дальше.

Шел, шел, видит – олень. Мордой олень уткнулся в землю, а рога до неба доросли: стоит, двинуться не может. Попросил юноша:

– Дай подняться по твоим рогам на небо.

– Хорошо, – говорит олень, – только узнай, что мне делать, как избавиться от рогов, – погибаю.

– Ладно, узнаю.

Взобрался мальчик по рогам, дошел до матери солнца.

– Какая нужда привела тебя, сынок? – спросила та.

Он рассказал:

– Солнце окаменило моего отца, хочу узнать, как помочь ему, научи!

– Это нетрудно, сынок, – сказала мать солнца, – подожди, вернется сын – выспрошу. Дунула мать солнца на парня, обратила его в луковицу и под тахту забросила. Вернулось солнце. Сказала мать:

– Сын мой, день-деньской ходишь по миру, а ничего не расскажешь, что на свете делается.

– Что ж, расскажу, мать. Вот у одного царя был единственный сын, полюбился он мне, каждое утро, как взойду, засылаю ему первые мои лучи, а он вставал, одевался и зевал прямо в лицо мне. Терпел я, терпел, убить – пожалел, но ударил его – и стал он камнем. Быть бы кому, снести ему воды после моего омовения, окропить его – тотчас оживет.

…Есть еще пахари на земле. Вся упряжь у них железная, девять пар волов в упряжи, бьют они животных, гонят, да те еле один плуг волокут, где им еще землю вспахать? Быть бы кому, сказать им, чтобы все сделали из дерева, только лемехи у плуга железные, а упряжь из ремней или веревок, – тогда вспашут на славу.

…Есть еще пастухи на земле. Овцы у них еле шерсть волокут, от жары гибнут. Быть бы кому, сказать им, чтоб завели железные ножницы и дважды в год стригли овец, – и шерсть им пригодится, и овцы поправятся и расплодятся.

…Есть еще на земле олень. Как родился, все растут и растут у него рога, уж до неба доросли. Быть бы кому, сказать ему, чтоб напился майской воды да взмахнул головой, все старые рога опадут…

Настало утро, встало солнце, умылось, ушло, – а мать солнца собрала воды в кувшин и отдала мальчику. Спустился он по рогам оленя и научил его:

– Напейся майской воды да взмахни головой – все старые рога опадут.

Олень так и сделал и избавился от рогов.

Потом юноша пошел к пастухам и научил их, что делать. Пастухи сделали железные ножницы, остригли овец – шерсть пригодилась, и овцы поздоровели.

Пришел юноша к пахарям, научил их, как учило солнце. Сделали они деревянные плуги, деревянные хомуты, волосяную упряжь, только лемехи оставили железные. Потянули быки – всю землю разворотили. И пахари насытились, и скот отошел.

Принес юноша домой солнечную воду, обрызгал отца и оживил его.

 
Мор там, пир здесь,
Отсев там, мука здесь.
 

Сказка про Цхэтага и Дэвтага

Жили мать с сыном. Они были так бедны, что не имели даже дома, где жить. Так и бродили с места на место. Цхэтаг охотился и тем кормил свою мать. Вот однажды мать с сыном набрели на развалины. Вошли внутрь, прибрали, покрыли крышей и поселились. Мела как-то мать пол и нашла веретено. Подобрала его, в молоке мыла, в вате хранила – выросло веретено в дэва, и стал дэв мужем матери. Затяжелела мать и родила сына – Дэвтага. Мать боялась Цхэтага и зарыла маленького Дэвтага в горячую золу. Пришел Цхэтаг с охоты и говорит:

– Мать, что это зарыто в золе?

– Ничего, сынок, я всегда после твоей охоты кости в золу зарываю.

– А ну-ка, отрой.

Не хочет мать. Цхэтаг сам отрыл и нашел Дэвтага.

– Не знал я, мать, что у меня есть брат, а ты хотела его сжечь.

Растет Дэвтаг – за день на одну ладонь, за ночь – на пять, вырос большой, и полюбила его мать больше Цхэтага. Решила мать убить Цхэтага. Поставила она мужа-дэва в дверях и велела ему, как вернется Цхэтаг с охоты, ударить его дверным болтом по голове и убить.

Побежал Дэвтаг навстречу брату, повис у него на спине, обнял за шею, – пожалел дэв сына, не смог опустить болт, и спасся Цхэтаг.

– Что делать? – говорит дэв.

– Полезай на крышу и сбрось жернов на голову Цхэтагу, – отвечает мать.

Побежал Дэвтаг к брату и просит:

– Посади меня на плечи.

– Тогда не просился на плечи, когда был вот так мал, а теперь просишься? – говорит Цхэтаг.

Нет, не отстает Дэвтаг, возьми да возьми на плечи. Взял его Цхэтаг, посадил на плечи и так вошел в дом. Дэв опять не сбросил жернов, побоялся убить сына – опять спасся Цхэтаг.

Сказала мать Цхэтагу:

– Заклинаю тебя именем матери, скажи, не спишь ли ты где, кроме дома?

– Да, – сказал Цхэтаг, – если не высплюсь далеко в поле, не могу охотиться.

Решил дэв – как заснет Цхэтаг в поле, наброситься на него и убить. Услышал Дэвтаг и попросил брата: возьми да возьми меня на охоту.

– Ты и дома меня не слушаешься, а на охоту просишься, – говорит Цхэтаг.

Не отстает Дэвтаг, взял его с собой брат. Пришли в поле. Заснул Цхэтаг. Собрались над ним тучи. Только хочет дэв упасть на Цхэтага, взял Дэвтаг лук, приладил, запустил стрелу и попал прямо в дэва. Проснулся Цхэтаг и говорит Дэвтагу:

– Ты пойди на белую гору, там хорошее место и зверь мелкий. Я пойду на красную гору, там и зверь крупный и место злое. Кто жив останется, утром пойдет к ручью и подставит воде горсть; если жив другой, наполнится горсть водой, если умер – кровью.

Утром Дэвтаг пришел к ручью, подставил горсть, а она вся кровью наполнилась. Полились из глаз слезы, сожгли щеку. Пошел искать брата на красную гору.

Много охотился Дэвтаг, наохотился, кости вместо столбов врыл, кожей перекрыл, сделал палатку. Появился вдруг огромный дэв.

– Входи в палатку, – говорит дэву Дэвтаг.

– Твоего оружия боюсь.

– Что же мне с ним делать?

– Увяжи моими волосами.

– Давай волосы.

Дал дэв волосы, бросил их Дэвтаг в огонь, сжег и говорит:

– Входи.

– Твоих собак боюсь.

– Что же мне с ними делать?

– К моему жернову привяжи.

– Давай жернов.

Дал дэв, а Дэвтаг забросил жернова за гору и говорит:

– Входи в дом.

Вошел дэв и стал пожирать золу и угли.

– Что ты жрешь? – говорит Дэвтаг. – И впрямь ты дэв этакий, столько мяса, а ты на золу набросился.

А дэв говорит:

– Поем золу и угли, потом мясо, а потом тебя.

Съёл дэв золу и угли, съел мясо и пошел на Дэвтага.

А тот как кликнет своих собак:

– А ну, мои гончие, сюда!

Бросились гончие, окружили дэва и загрызли его. Отрубил Дэвтаг голову у дэва, разрезал брюхо, и столько людей, солнц и лун оттуда вышло, что места всем не хватило. И Цхэтаг вышел. Пошли братья домой. Дорогой заспорили. Дэвтаг говорит:

– Я больше потрудился.

Цхэтаг говорит:

– Нет, я больше.

– Ну, так станем друг против друга и выстрелим; кто больше потрудился, в того не попадет, кто меньше – попадет.

Выстрелили, попало Цхэтагу в мизинец и убило. Тогда Дэвтаг с горя ударил себя мечом и умер. Зашумели гончие, завыли, забеспокоили небо. Послали боги на землю ворону узнать, что там за шум. Спустилась ворона, выколола братьям глаза, сожрала и поднялась. Спросили боги:

– Ну, что там?

– Мужики и бабы бегают, шумят.

А гончие все шумят, воют. Послали вниз голубя.

– А ну, голубок, только ты один говоришь правду, пойди, узнай, что там сталось на земле?

Слетел голубь, вымазал лапки в крови и поднялся.

Спросили боги:

– В чем же дело?

– Дэвтаг и Цхэтаг подрались и убили друг друга.

Послали опять голубя, дали нитку-яхонт: «Продень в глазницы, обмой серебряной водой, осуши золотым полотенцем – оживут». Сделал все голубь.

Ожили Дэвтаг и Цхэтаг и пошли домой. Пришли. Испекла мать хлеба – для себя и Дэвтага из муки, для Цхэтага – из толченых дэвовых костей. Дэвтаг сказал:

– Мать, принеси мне чесноку, живот болит.

Пошла мать за чесноком. Взял Дэвтаг и переменил хлеб – тот, что для Цхэтага был, положил матери, а материн положил Цхэтагу.

Съели Цхэтаг и Дэвтаг хлеб. Съела мать и окаменела, оттого что хлеб был из дэвовых костей.

Зажили братья счастливо. А с матерями-изменницами со всеми так будет, как с этой.

Эту сказку рассказал Арсен Ониани, а он слышал ее от матери.

Лягушка-невестка

Жил на свете царь. У него было три сына. Пришло время женить их. Царь сказал:

– Пустите стрелы, сыновья мои, куда они залетят, оттуда и берите себе жен.

Так и сделали.

Пустил старший сын стрелу, и упала она во дворе одного царя. Женился старший сын на дочери этого царя.

Пустил стрелу средний сын, упала она во дворе советника царя. Женился средний на дочери советника.

Пустил стрелу младший сын, и упала она в болото. Пошел младший сын, с трудом отыскал свою стрелу, вытащил ее из болота, и выскочила за стрелою лягушка.

Рассердился царевич, отшвырнул лягушку, а она к нему. Гонит, он ее, ругает, а она все не отстает. Как ни злился царевич, прискакала лягушка вместе с ним во дворец.

Не захотел отступать от слова царь, поженил сына на той лягушке. Смеются старшие невестки, смеются, издеваются над деверем, радуются его позору. Молчит царевич, терпит, да и что ему делать?

Разделились братья, остался младший сын со своей лягушкой. Взял он в услужение одну женщину: какая, мол, хозяйка лягушка? Но как только уйдут из дому муж и та женщина, лягушка сбросит свою лягушечью шкуру, превратится в прекрасную женщину; такая она красавица, такая, что лучи ее красоты освещают весь дом. Завертится она по дому, подметет, уберет все, вычистит, поставит варить обед, потом влезет опять в свою лягушечью шкуру и прикорнет у очага.

Так прошел год. Призвал царевич работницу, говорит:

– Давай сосчитаемся, сколько я должен тебе за год, хочу заплатить тебе за труды.

А работница отвечает:

– Ничего ты мне не должен, ничего я не делала, целый год без дела ходила.

– Кто же делал всю работу, кто следил за моим домом?

– А почем я знаю?

Решил юноша подстеречь и узнать, кто работает у него в доме, спрятался.

Лягушка подумала, что он ушел, скинула свою лягушечью шкуру, отбросила ее, стала такой красавицей, что лучи ее красоты осветили весь дом. Засуетилась она, прибрала все, замесила тесто, поставила хлеб и взялась разводить очаг. Тут вышел из своего угла муж, схватил лягушечью кожу и бросил в огонь.

– Не жги, – закричала она, – пожалеешь!

Но было поздно. Зажили муж с женою вместе ладно да счастливо. Пошел слух о той красавице по всей земле. Узнали и старшие невестки, злятся-злятся, готовы лопнуть от злости.

Вскоре царь позвал сыновей с невестками к себе в гости. Лягушка-невестка послала к старшим невесткам человека:

– Бумаги не хватило на платье, не пришлете ли кусочка?

Те ответили:

– Мы сами шьем платья из бумаги, самим не хватает.

Поверили они лягушке-невестке, сшили себе бумажные платья, чтоб ехать в гости к царю.

Лягушка-невестка опять послала к старшим невесткам человека:

– Не одолжите ли лошадь, осла или хоть собаку – ехать к царю в гости?

– Нам самим нужны и лошадь, и осел, и собака.

Нарядились они в бумажные платья, сели: старшая невестка на кобылу, вторая на осла. На собаку погрузили кладь и поехали к свекру.

А лягушка-невестка сказала мужу:

– Поезжай на мою родину, скажи: «Прошу я прислать красного коня, синего коня и белого коня!»

Муж все исполнил. На красного коня села сама красавица, на синего посадила мужа, на белого нагрузила кладь – и поехали к свекру.

Когда осталось полпути, лягушка-невестка вызвала проливной дождь. Старшие невестки в своих бумажных платьях промокли насквозь, еле живые доехали, а как стали входить к царю да садиться за стол, все их платья обмякли и оборвались. Промокшие, пристыженные и обозленные старшие невестки отправились обратно, а невестка-лягушка с мужем остались гостить у царя.

Очень понравилась свекру невестка, и говорит он сыну:

– Уступи мне жену.

Сын отказался. Отец сказал:

– Если в один день вспашешь и засеешь все вон то поле – хорошо, а нет – отниму жену.

Загрустил сын. То поле и в сто дней шестью парами волов не вспахать, как же ему одному в один день и вспахать и засеять? Приходит к жене.

– Ты что загрустил? – спрашивает жена.

Рассказал муж.

– Сказала же я, не жги кожу, пожалеешь! Делать нечего – отправляйся на мою родину и скажи: «Прошу я прислать волшебный плуг». Возьми с собой и зерно. Плуг сам вспашет и сам засеет.

Все исполнил царевич, но царь потребовал теперь вырыть и принести обратно все зерно, что было высеяно. «А нет – отниму жену», – сказал царь.

Пришел царевич опять грустный к жене. Та спрашивает:

– Что ты загрустил, дорогой мой?

Так и так, рассказывает муж. Жена сказала:

– Иди на мою родину, скажи: «Прошу я прислать черный волшебный моток». Брось его в засеянное поле, превратится он в муравьев – и соберут те муравьи зерно.

Так и вышло. Собрали муравьи все зерно, принесли к царю, царь сосчитал и говорит:

– Одного зерна не хватает.

– А вот и его несут, – сказал царевич.

Посмотрели – и вправду, бежит муравей, кричит:

– Несу, несу!

Царь сказал:

– До рассвета окружи весь замок каменной оградой, а нет – отниму жену!

Пошел царевич опять грустный к жене. Рассказал ей все. Та сказала:

– Ступай на мою родину, скажи, чтоб волшебное зеркало мне прислали. Дадут – наведи его на замок, появится вокруг замка ограда.

Так и сделали. Наутро все было готово. Ходит царевич взад-вперед по ограде, радуется. Царь сказал:

– Если сумеешь принести с мизинца твоей матери то кольцо, что унесла она на тот свет, – хорошо, а нет – отниму жену!

Пошел царевич домой грустный. Жена спрашивает:

– Что с тобой, жизнь моя?

– Отец велел принести с того света кольцо моей матери, а нет – отнимет тебя.

– Иди на мою родину, – сказала жена, – скажи: «Прошу я прислать большой платок». Перекинь платок через дерево и попадешь на тот свет.

Так и сделал царевич. Дали ему платок, перекинул он его через высокое дерево и попал на тот свет. Видит: растопила баба тонэ так, что искры сыплются, и свесилась в него. Удивился царевич и спрашивает:

– Чего ты стала над этим тонэ?

– Проходи, вернешься – расскажу. Туда идет много народу, а оттуда никто. Пошел юноша дальше. Видит: накалила баба тонэ докрасна, наклонилась над ним, отрывает груди и лепит к горячим стенкам тонэ.

– Что ты делаешь, мать?

– Проходи, вернешься – расскажу. Туда проходит много народу, а оттуда никто. Пошел царевич дальше, видит: разостлали муж с женой коровью шкуру, ложатся на нее – никак не улягутся.

– Что с вами, почему на такой огромной шкуре не уляжетесь? – спросил царевич.

– Проходи, вернешься – расскажем. Туда идет много народу, а оттуда никто. Пошел юноша дальше, видит: на топорище улеглись муж с женой, лежат – любо-дорого смотреть.

– Как вы улеглись на одном топорище? – спросил царевич.

– Проходи, вернешься – расскажем. Туда проходит много народу, но оттуда никто.

Пошел юноша дальше, видит: лежит пахарь, девять пар быков и волов ходят вокруг него, ворочают, лижут его, всего обслюнявили.

– Человек, встань, – сказал царевич, – зачем даешь этим животным мучить себя?

– Проходи, вернешься – расскажу, – сказал пахарь, – туда идет много народу, а оттуда никто.

Пошел царевич дальше, добрался наконец до матери.

– Сын мой, какое несчастье стряслось над тобой, что заставило тебя прийти сюда?

– Отец заставил пойти к тебе. Если не принесу ему кольца с твоего мизинца, отнимет у меня жену.

– На, неси, – сказала мать, – и так скажи ему: «Ничего я не брала у тебя из всего твоего богатства, кроме одного этого колечка, а если ты и о нем плачешь, то на, возьми его да и огонь вместе с ним. Сгори в нем».

Взял сын кольцо, вернулся. Проходит мимо пахаря, которого лизали быки, тот сказал:

– Был я старший пахарь, да неправый: когда надо было пахать мое поле, запрягал я быков ни свет ни заря, затемно, и распрягал только к ночи, а как для других – так запрягал в полдень и к обеду уже отпускал. Потому и мучаюсь так.

Проходит мимо мужа и жены, что лежали на топорище, сказали ему те:

– Мы и там так согласно жили, и здесь так живем.

Проходит мимо тех, что на коровьей коже не умещались, и сказали те:

– И там мы никак не уживались, и здесь так же мучаемся.

Проходит мимо бабы, что рвала груди и пекла их в тонэ, и сказала она:

– Когда пекла я хлеб, никому и куска не давала, – и вот за то мучаюсь. Проходит мимо другой бабы, что стояла над раскаленным тонэ, и сказала та:

– Не любила я мужа своего, ласкала других – и вот что терплю за это.

Перекинул царевич снова платок, и закрылся тот свет.

Пришел к царю и сказал:

– Вот что велела сказать тебе мать: «Ничего, кроме этого колечка, не взяла я из всего твоего богатства, так возьми же его и огонь вместе с ним, сгори в нем».

Только он сказал, появилось пламя, и сгорел злой царь.

Как женщина одолела черта

Было то или не было – жил один бедный человек.

Был он и красив, и статен, и умен, да беден. Нанялся бедняк в свинопасы. Вот исполнилось ему двадцать семь лет, и женился он на дочери другого свинопаса.

Попалась жена сварливая да злая – врагу не пожелать! Все-то она его попрекает бедностью:

– Мне и отец был не мил за бедность, а ты еще того бедней! Грызет мужа, покоя нет.

Встанет бедняк поутру, чуть свет, идет свиней пасти, ввечеру возвращается, думает: «Хоть бы жена приготовила поесть чего». Какое! Та его только бранью и встречает, еще и дубиной вытянет по плечам.

Горюет бедняк, все больше задумывается о своей доле да о злой жене. Вот пошел он раз, как и всегда, пустил свиней пастись, сам присел на камень. Сидит, подперев голову рукой, задумался. Вдруг окликает его кто-то:

– Здравствуй, друг, не. знаешь ли, как к Хорскому лесу пройти? Смотрит свинопас – путник, а за ним груженые верблюды. Встал свинопас, взял палку, показывает:

– Вот так все прямо, а там дорога расходится, пойдете направо, прямо к Хорскому лесу выйдете.

Поблагодарил его путник и подарил за объяснение один золотой. Настал вечер. Пригнал пастух свиней в деревню, сам пошел домой.

Только в дом вошел, бросилась к нему жена, давай ругаться:

– Ах ты, бездельник этакий, так мне всю жизнь и голодать? Третий день путной пищи не вижу! Нечего было жениться, коли не можешь кормить жену как должно!

Достал свинопас свой золотой и говорит:

– Дай срок, жена, счастье к нам повернулось, а ты все кричишь! Вот сегодня нашел я в Хорском лесу яму, вся таким золотом засыпана. Пойдем завтра, перевезем.

– Как завтра! – закричала жена. – Вставай сейчас, бери мешок побольше, бездельник этакий. Еще найдет кто другой, все золото без нас выберет. И ума-то тебе бог не дал. Вставай тотчас, идем!'

Просит муж:

– Дай отдохнуть, устал я, невмоготу!

Нет, и слушать не хочет сварливая жена, грызет и грызет мужа. Что делать? Встал он, взял мешок, поплелся за нею.

Шли они, шли и добрались до леса. А в лесу была яма, глубокая-глубокая, сверху преогромным камнем прикрытая.

Откатили они кое-как этот камень, и говорит муж:

– Давай я спущусь в яму, наберу золота да серебра в мешок, а ты поднимай.

А жена:

– Хватит у тебя ума наполнить мешок?! Ты и половины не наберешь, в яме оставишь. Давай мешок, я сама полезу, а ты тяни наверх.

Сказала, схватила мешок и прыг в яму!

Не успел он и моргнуть, полетела жена вглубь и не видать ее!

Постоял он, постоял, потом взялся за камень, подкатил его к яме и закрыл ее.

– Вот и место по тебе. Ищи теперь богатого мужа! – сказал и пошел.

Вдруг слышит, кричит кто-то. И не обернулся муж, идет себе.

А это кричал черт. Он там в яме жил. Как свалилась на него сварливая жена, испугался он, давай вопить. А свинопас идет себе. Пришел, зажил по-старому, как до жены жил.

А в яме вот какое дело: сварливая жена и черту не дает покоя. Кричит, дерется, все бока ему отбила.

Невмоготу стало черту, полез он наверх, вылезти не может, только ухватился за камень-покрышку, висит, скорчился весь, чтобы хотя подальше быть от злой жены.

Не достает она до черта, так и сверкает на него глазами да кричит, так что черт-бедняга от страху весь в кулачок сжался.

Прошло так три месяца.

Вот однажды и говорит себе свинопас.

– Пойду-ка я посмотрю, что с моей женой сталось.

Пошел в лес, идет к той яме. Услышал черт – ходит кто-то, взмолился:

– Кто там, сделай доброе дело, откати камень, вызволь меня от этой ведьмы, дам тебе за то великое счастье.

Пожалел свинопас черта, откатил камень и выпустил его.

Сказал черт:

– Я пойду сейчас к царю Востока, у него единственная дочь, вселюсь я в нее, помешается она умом, станут ее лечить, да никто не вылечит, а ты приходи и скажи царю: «Я вылечу вашу дочь, а за то отдайте мне ее в жены». Как только ты войдешь в комнату, оставлю я ее, она излечится. Я уйду, а ты женись на ней и царствуй, – сказал и исчез.

Не прошло с тех пор и двух-трех недель, как пошел слух, что единственная дочь восточного царя помешалась умом и сколько ни сзывают лекарей, сколько ни лечат ее, никак не излечат.

Узнал о том и наш свинопас, вспомнил он слова черта, собрался и отправился в Восточное царство.

Долго ли он шел или недолго, а только приходит в то Восточное царство. Вошел во дворец, пришел на кухню и спрашивает:

– Что это с вами и почему все в таком горе?

Рассказали ему о болезни царевны.

Сказал свинопас:

– Отведите меня к ней, посмотрю, может, я чем пособлю.

Переглянулись слуги, посмеялись. Настоял он все же на своем, повели его к царю.

Сказал царь:

– Что ж, ты можешь излечить мою дочь?

– Вылечу, – говорит пастух, – только отдайте мне ее за то в жены.

– А не вылечишь – голову тебе сниму! – говорит царь.

– Хорошо! – согласился свинопас.

Только ввели его в опочивальню больной да прикрыли за ним дверь – появился черт и говорит:

– Вот я выполнил уговор, здорова она, женишься на ней и станешь царем всего Востока. А я пойду теперь к западному царю. У него единственный сын, вселюсь в него и сведу его с ума. Ты же смотри не показывайся туда, не то вмиг тебя изничтожу!

Сказал и исчез.

Вошел царь, увидел дочь свою здоровой, в полном уме, обрадовался. Отпраздновал богатую свадьбу и царство свое на радостях зятю передал.

Вскоре после того пошел слух, что единственный сын царя Запада помешался умом, лечат его лекари, все с ног сбились, а толку мало.

Послал этот царь Запада сказать царю Востока:

– Пришли ко мне своего зятя, может, вылечит мне сына, как твою дочь вылечил. Отдам ему за то полцарства. А не приедет – пойду на вас войной, все разнесу, камня на камне не оставлю.

Задумался молодой царь. И хочется ему излечить сына царя, да боится черта.

Подумал и решил: «Пойду. Лучше мне одному погибнуть, чем всю страну губить».

Уговаривает его тесть взять хоть войско с собой. Отказался зять, один поехал.

Прибыл к царю Запада.

Принял его царь с большим почетом, рассказал, как и что с его сыном.

Только вошел этот свинопас-царь в опочивальню сына царя да прикрыл за собой дверь, как появился перед ним черт и давай кричать:

– Я тебе что сказал! Чтоб ты не смел приходить сюда! Не послушался меня, тут тебе и конец!

Сказал этот молодой царь:

– Подожди, дай слово молвить, я не к нему пришел, а к тебе. Знай, жена моя выбралась из ямы и ищет тебя.

– Что?! – взревел черт. – О, будь другом, задержи ее хоть ненадолго, побегу, спрячусь куда-нибудь!

Бросился к дверям и помчался так, что, верно, уже и за девять гор перебежал.

Выздоровел сын царя, а свинопас-царь получил в награду половину Западного царства.