Текст книги "Сказки народов мира"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 33 страниц)

РУЧНАЯ МЕЛЬНИЦА

Много лет тому назад жил-был один мужичок. Однажды всю свою землицу он еще засветло вспахал и засеял и на ночь пошел в лес двух волов своих пасти. Пасет он их, пасет и раздумывает о своей беде: «Что-то я теперь буду делать, бедняга? Все до последнего зерна посеял, без остатка. Чем зимой буду кормиться с женой и детьми? Вот этих волов разве зарезать? На чем же тогда весной пахать буду?»

Пока он так раздумывал, над ним закаркал старый ворон: Крр! Крр!

– Это что еще за гость ко мне? – удивился мужик, взглянув вверх.

– И впрямь гость, – ответил ворон. – Дай, что у тебя есть. А то я тебя съем!

– Съешь, не съешь, мне все равно… Только что же я могу тебе дать, коли самому жрать нечего?

– Да у тебя пара волов. Дай мне одного, я им и поужинаю.

– Сыт не будешь: они ведь худые, – кожа да кости.

– Нет, ты говори: дашь или не дашь?

– Дам! Да только ты с него клочка шерсти не получишь.

Тут ворон спустился прямо на вола, и через мгновенье от того не осталось и шкуры. И куда только все девалось? Опечалился мужик, что за здорово живешь лишился вола, и говорит ворону:

– Ну, коли сожрал одного вола, жри и другого!

Ворон спустился на второго вола, и через мгновенье от того тоже не осталось и копыта.

– Что же ты наделал? Как же я теперь жене на глаза покажусь? Лучше мне на себя руки наложить! – сказал мужик.

Но сытый ворон, весело закаркав, промолвил:

– Вот это напрасно! Теперь, когда ты меня накормил, ничего не бойся. Я тебе за волов заплачу, но только если ты придешь ко мне в гости.

– Нет, я пойду прямо ночи в пасть, где, как в могиле, черно. Пусть она меня скорее проглотит.

– Успокойся, приятель! – прервал ворон крестьянина. – Послушайся моего совета. Ступай домой и скажи жене, что продал волов богатому ворону, который утром тебе заплатит. Пусть она соберет тебе в дорогу столько снеди, чтобы ты мог до меня добраться. Потому что ты пройдешь три дня и три ночи до того места, куда я прилечу еще сегодня вечером. А чтобы ты знал, куда идти, я, как полечу, буду верхушки сосен ломать. Они тебе с пути сбиться не дадут, – ты их завтра, как только рассветет, увидишь. Придешь ко мне в замок, я тебя там золотом и серебром осыплю. Только не мешкай и делай, как я тебе говорю!

Тут ворон захлопал крыльями и в одно мгновенье скрылся из глаз; только слышно было, как он верхушки сосен ломает. Бедняк, лишившись всего, не знал, что ему делать: жена разозлится, глаза ему выцарапает, а натощак до ворона все равно не дойдешь. Наконец собрался он с духом и решился на самое страшное: явиться к жене. Но та, услышав о золоте и серебре, стала кроткой, как голубка, и заворковала над своим золотым муженьком:

– Ни о чем не беспокойся. Все сейчас приготовлю. На господском дворе еще осталась телега, на которой ты дрова возил. Мне дадут под нее хоть меру муки. Я тебе лепешек напеку – и пойдешь.

Еще не рассвело, а она уж выпроводила его с лепешками из дому, чтоб он как можно скорей вернулся, золотом и серебром осыпанный.

Мужичок-беднячек шел-шел, пока тянулись знаки на соснах, да лепешки в сумке. Но на третий день к вечеру сумка уже совсем опустела, а сосны если и были обломаны, так ему в темноте не видно было. Стал он бродить вокруг, едва волоча ноги. Вдруг сразу, будто по щучьему веленью, стало светло. Он очутился на большом зеленом лугу, а невдалеке сверкали три золотых замка. Кругом – ни души. Только посреди луга стоит чабан с пастушьим посохом, длинный, как сосна.

– Не робей, приятель. Чего тебе тут надо? – промолвил чабан.

– Ах, милый мой чабан, ну как я могу сказать, что мне надо, коли не знаю, где я? Но, может, вы скажете мне, кто живет в этих блестящих дворцах?

– Там живут мои вороны.

– Да ведь их-то я и ищу! – обрадовался крестьянин, услышав о воронах, и все рассказал чабану.

Чабан покачал головой и промолвил:

– А ты узнал бы своего должника среди других воронов?

– Как не узнать! Он был хромой и старый, больше седой, чем черный! Только клюв у него больно крепкий: он у меня тем клювом целого вола расклевал, да в лесу треск стоял, когда он верхушки сосен обламывал.

– Что ж, посмотрим, узнаешь или нет, – сказал чабан и, засунув пальцы в рот, свистнул так, что лес кругом застонал.

Прилетела первая стая воронов и села на первый замок. Но крестьянин не нашел среди них своего должника. Чабан засвистел во второй раз, опять по лесу стон пошел. Прилетела вторая стая воронов, села на другой замок. Но и в ней крестьянин не нашел своего должника. В третий раз засвистел чабан, по лесу гул прокатился; вороны слетелись со всех сторон света и сели на третий замок. Но и на этот раз крестьянин не нашел должника.

– Все ли вы здесь? – спросил тогда чабан воронов.

– Все, – ответили вороны. – Только хромоногий старик – еще где-то шатается.

– Значит, это он, – сказал чабан. – Ну и пусть шатается. А ты, мужичок, пока послушай, о чем тебе просить его надо. Мой хромой слуга поведет тебя вон в тот третий замок. Там он захочет осыпать тебя золотом и серебром. Но ты не бери: все это обратится в песок. А попроси ты себе старую ручную мельницу, которая там на столе стоит. Ты увидишь, что это за мельница, когда прикажешь ей:

 
Мельница, крутись,
Столик, появись,
Скатерть, расстелись, —
Дайте выпить-закусить!
 

В это время из-за леса вылетел старый хромой ворон.

– Где ты был, мой слуга? – спросил его чабан.

– Я следил за тем человеком в лесу, хозяин, чтобы он не заблудился ночью, – ответил хромой.

– Значит, это ты его волов съел? Тогда дай ему сейчас же, что он у тебя попросит.

Только чабан дал этот приказ и взмахнул посохом, тотчас все вороны разлетелись каждый в свою сторону, а старый хромой ворон повел крестьянина в третий замок. Тут хотел он его в благодарность за волов золотом и серебром осыпать; но крестьянин не пожелал ничего брать, кроме старой ручной мельницы, которая посреди стола стояла.

– Да на что она тебе? Ты ведь и обращаться с ней не умеешь, – возражал старый ворон.

– Ну уж умею ли, нет ли, а только ничего другого мне не надо! – уперся крестьянин.

Пришлось в конце концов ворону отдать мужику мельницу. Мужик спрятал ее в пустую сумку и сейчас же ушел, потому что уже совсем рассвело. Но, известное дело, с пустым желудком в дороге невесело. Решил крестьянин подкрепиться.

– Как-никак, – говорит, – а хлеб – славный попутчик. Закусим тем, что мельница пошлет.

Вынул он ее из сумки и приказал:

 
Мельница, крутись,
Столик, появись,
Скатерть, расстелись, —
Дайте выпить-закусить!
 

И, словно прямо из той мельницы выросши, вытянулся-стол, а на нем расстелилась скатерть и появились кушанья и напитки: пироги, жаркое, фрукты, вино – чего-чего там только не было! И с какой жадностью накинулся он на еду! Хоть на столе всего было много, а скоро ничего не осталось: он все уплел дочиста. Видел это голодный овчар, который неподалеку овец пас. Поклонился он крестьянину и говорит:

– Угостил бы меня, коли уж я здесь.

Что ж, – ответил крестьянин, – бери и ешь. Видишь, тут всего вдоволь.

Наелись они, напились, и все опять попряталось в мёльницу. Овчар и говорит:

– Что это у тебя за мельница?

А крестьянин в ответ:

– Это такая мельницу, что я за нее ничего на свете не взял бы.

– А моя дубинка все-таки лучше, – возразил овчар. – Ты только посмотри.

Обернулся крестьянин и увидел в руке у овчара дубинку такую, что раз человека ударишь – из него и дух вон. Испугался крестьянин, но не показал виду, а только спросил, что это за дубинка такая.

– Это такая дубинка, – ответил овчар, – что ей нужно только приказать, – она сама всех, кого скажешь, поколотит и, что хочешь, тебе принесет. Мне жалко расстаться с ней, да за мельницу я отдам ее тебе. Что ж, согласен меняться?

«Неплохо бы иметь такую дубинку», – подумал крестьянин, обменялся с овчаром, и они разошлись.

Но через несколько мгновений крестьянину стало досадно: ведь как-никак, а дубинка его не накормит. Рассердился он и приказал дубинке убить овчара и принести мельницу. Дубинка запрыгала то одним, то другим концом по земле. Через мгновенье она уже настигла овчара, двинула его по голове так, что тот упал мертвый, и осторожно принесла мельницу крестьянину. Теперь у крестьянина были и дубинка и мельница, так что он мог спокойно идти Дальше. Шел он, шел, а навстречу солдат; возвращался солдат домой издалека, с войны. Был он голоден.

– Эй, дружище! – сказал солдат. – Не найдется ли у тебя корки хлеба в сумке? Я бы постарался отслужить тебе.

А крестьянин ему гордо в ответ:

– Хлеба нет ни корки, но найдется кое-что получше. Садись – накормлю, напою досыта.

Вынул он мельницу и проговорил что надо. Тотчас появилось угощенье. Поевши, солдат промолвил:

– Славная у тебя мельница, но моя сабля дороже будет.

– Какая же это сабля? – спросил крестьянин.

– Да вот эта старушка зазубренная, что у меня на боку висит. Только прикажи – сейчас все в куски изрубит. Но с меня уж этих войн и боев довольно. Отдай мне за нее мельницу.

Крестьянин согласился. Но не успели они с солдатом разойтись на три выстрела, как крестьянину досадно стало. «Ну какая мне радость, – подумал он, – если я весь мир порублю, а есть мне нечего будет? И как же я тогда дома от жены уберегусь? Дубинка! Сабелька! Марш за солдатом: убейте его, а мельницу мне притащите!» Дубинка запрыгала то одним, то другим концом по земле, а сабля зазвенела в воздухе. В одно мгновенье очутились они возле солдата, убили его и принесли мельницу крестьянину.

Пошел он дальше. И повстречался ему пушкарь, просит дать ему кусок хлеба: с голоду, мол, помираю, прямо конец приходит. Опять устроил хозяин угощенье. Поблагодарил его пушкарь и говорит:

– А у меня есть кое-что получше твоей мельницы.

– Что ж такое? – спрашивает крестьянин.

– Да треуголка у меня на голове. Коли я поверну ее одним углом вперед и скажу «Дррр!» – тотчас искры посыпятся и ядра так и полетят, словно при пальбе из восьмидесяти орудий. Поверну другим углом вперед – опять посыпятся ядра. Поверну третьим – снова загремят выстрелы. Сколько раз буду поварачивать, столько и будет залпов. И ничто перед моей бомбардировкой не устоит. Но, – говорит, – на эту мельницу я бы ее сменял. Только в благодарность за то, что ты меня так хорошо угостил.

И они обменялись.

Но скоро крестьянин и об этой мене жалеть стал. «В кого же мне стрелять? – подумал он. – Ведь жену с детьми бомбардировать не станешь…» И послал вдогонку за пушкарем дубинку и саблю. Они убили пушкаря и принесли мельницу крестьянину.

Пошел он дальше и встретил какую-то женщину. Она была похожа на тех, которые следуют за войсками, и в самом деле возвращалась из лагеря, близ которого перед тем происходила жаркая битва. Попросила она крестьянина подать ей христа-ради кусок хлеба. Тотчас мельница завертелась, и скоро красотка уже облизывала себе пальчики. А так как под чепцом у нее не совсем пусто было, то стала она хвастать, что так и так, мол, идет она из лагеря, где много солдат побито, но что погибли только те, на кого она своим белым платком махнула, а кому глаза вытерла, те все тотчас ожили.

– Как бы, – говорит, – пригодился тебе такой платок, как у меня, а мне такая мельница, как у тебя. Может, поменяемся?

Потолковали они, потолковали, да и поменялись этими вещами. Но крестьянина опять стала мысль мучить: какой же толк в платке, коли нечего есть?

«Да и что такое какая-то женщина! – подумал он. – Прикончу ее, как тех прикончил…»

Тотчас дубинка и сабля опять получили работу и принесли ему мельницу.

Вот он уже вышел из лесу и увидал вдали свою деревню.

«Слава богу, не заблудился, и все вещи со мной», – весело подумал он и прибавил шагу.

Но тут словно что-то кольнуло его прямо в сердце, и стал мужик размышлять: «Все-таки нехорошо получилось! Сколько я зря народу перебил! А ведь все люди нужные. Разве один на свете проживешь?» Стал было он против этого голоса бороться, но тот ему все покоя не давал. «Ну, ничего, – наконец решил он. – Все вещи себя оправдали. Должен оправдать себя и платок». И приказал:

– Милый платочек, ступай, вытри глаза убитым в лесу!

В то же мгновенье платок вылетел у него из рук и, скоро вернувшись, принес кровь и слезы в доказательство того, что всем, кого убили дубинка и сабля, он вытер глаза и всех воскресил.

* * *

Теперь у крестьянина опять стало легко на душе. А дома, он надеялся, жена ласково с ним обойдется после того, как он ей мельницу покажет. Но она задала ему хорошую трепку! Прялку обломала об него, старого дурака, за то, что он выбрал старую ручную мельницу, вместо того чтоб их обсыпали золотом и серебром: Но известное дело: после бури веселей солнышко светит. Так и тут. Когда буря утихла и муж смог произнести:

 
Мельница, крутись,
Столик, появись.
Скатерть, расстелись, —
Дайте выпить-закусить, —
 

все стало опять хорошо; все наелись-напились досыта. Жена мужа ласково по голове погладила, потому что все-таки славное дело сытым быть; дети прыгали по горнице, потому что им еще ни разу не приходилось так наедаться.

– Только знаешь что, муженек? – начала заботливая жена через минуту. – Ведь с тем паном, которому мы телегу в залог отдали, настоящее мученье! Он мне каждый день посылает сказать: на что, мол, мне старая телега, лучше бы вы муку мне вернули. Наша мельничка меру муки легко намелет, правда? Но надо этого надоедливого пана чем-нибудь умаслить. С нас, верно, не убудет, коли мы к муке с нашей мельнички еще жареного индюка да зайца прибавим. Я бы ему все это сейчас и отнесла.

– Это ты правильно говоришь, – ответил муж. – Так мы его скорей всего умаслим. Отнеси.

Жена отнесла все это в замок и с низкими поклонами и благодарностью положила пану на стол.

Она ждала за подарок если не ответного подарка, то хоть доброе слово услышать. Но пан накинулся на нее:

– Ах ты, такая-сякая! Где вы это взяли? Индюшку на дворе стащили, а зайца в моем лесу поймали? Я вам покажу, как чужое добро воровать.

И, не дожидаясь ответа, тут же приказал посадить ее в холодную, а за мужем послал гайдука, чтобы тот сейчас же доставил его в замок. Пришел грозный гайдук к крестьянину.

Сперва мужичок наш спокойно сказал гайдуку:

– В своем ли ты уме, приятель? Как? Сажать меня с женой в холодную за то, что мы поблагодарили пана?

Но гайдук становился все грубее и напоследок хотел даже схватить крестьянина за шиворот. Тогда тот рассердился и крикнул:

– Дубинка! Сабелька! Помогите!

Дубинка заплясала по спине гайдука, а сабля засверкала прямо ему в глаза. Получив хорошую трепку, гайдук ушел. Вернувшись в замок, он долго чесал себе спину и еле мог рассказать пану о том, что с ним у мужика приключилось.

– Ты просто баба, коли дал себя поколотить! – заявил пан гайдуку и тотчас послал за крестьянином двух других, посильней. Но этим досталось еще крепче, и они принесли известие, что следом за ними идет крестьянин, грозится всех перебить, коли жену домой не отпустит. И в самом деле, крестьянин был уже во дворе замка с дубинкой и саблей. Он страшно шумел, грозил, что всех порубит и посечет, коли его жену не выпустят. Разгневанный пан закричал на гайдуков и слуг:

– Эй вы, бездельники! Даром я вас кормлю, что ли? Как вы смели этого негодяя сюда впустить? Сейчас же связать его и бросить в холодную!

Все кинулись на крестьянина. Но на этот раз он уже не шутил:

– Дубинка, сабля, бейте их всех, только одного пана не троньте!

И тотчас все слуги были убиты. Только пан трясся, как осина, стараясь спрятаться от дубинки и меча.

– Ну, теперь видишь, что не я у тебя в руках, а ты у меня? – сказал ему крестьянин.

– Ах, вижу, вижу, – застонал тот. – Что я теперь делать буду без слуг? Если никто не станет на меня работать, я с голоду помру.

– Помрешь ты или нет, там видно будет. А чтобы убедиться, что я тебя ничего не брал и еще тебя же с твоими слугами прокормлю, приходи ко мне через час всем домом обедать. Не бойся: убитые встанут. Здесь я угостил их так, а у себя; угощу иначе. Но только если моя жена дома будет.

Так сказал крестьянин, и пан выпустил его жену из холодной.

Вернувшись с женой к себе, крестьянин приказал платку:

– Милый платочек, ступай, вытри глаза убитым, что во дворе замка лежат.

Платочек полетел и вернулся назад с кровью и слезами в, знак того, что воскресил всех.

Гордый пан, радуясь, что слуги его опять на ногах, приказал наполнить данную крестьянином в заклад телегу всякой снедью и запрячь в нее четырех волов. Он послал все это крестьянину, чтобы у него было из чего обед приготовить. Но крестьянин отослал все обратно и велел сказать, что ничего, не надо: приходите, мол, все и садитесь за стол! Пан не поверил, но из страха перед дубинкой и саблей, – как бы хуже-не было, без промедления явился вместе с слугами к нашему мужичку.

У всех прямо глаза на лоб полезли, когда перед ними сперва ничего не было, а потом крестьянин поставил ручную мельницу и приказал ей молоть, и тотчас появился стол, на на столе расстелилась скатерть, и каждый мог выбирать любое блюдо и пить вдоволь по своему вкусу. Был тут пир наг весь мир!

Поблагодарил пан крестьянина за угощенье и домой воротился. Но дома он только о том и думал, как бы с крестьянином расправиться. Пан хорошо понимал, что ничего не может с ним поделать, пока у того дубинка и сабля. И решил первым долгом эти вещи у него выманить. Да как хитро придумал! Собрал все свое войско и отправился к крестьянину.

– Так и так, – говорит, – приходится мне воевать, потому что три соседних короля против меня выступили. Сам понимаешь, каково драться с тремя сразу. Не одолжишь ли ты мне дубинку и саблю?

Крестьянин засмеялся и дал.

Пан не знал, как надо командовать дубинке и сабле, но теперь они были в его руках. Он выстроил все свое войско перед домом крестьянина и потребовал, чтобы тот отдал ему в мельницу, а не то он его со всем его домом в порошок сотрет.

– Милый пан, вы не шутите? – спросил крестьянин.

– Не шучу, – ответил пан.

– Ну, коли не шутите, пускай будет не до шуток, – только не мне, а вам.

Повернул крестьянин треуголку на голове и произнес: «Дррр!»

Посыпались искры, полетели ядра, – плохо пришлось войску пана. Повернул крестьянин треуголку в другой раз и не успел промолвить «Дррр!» – как весь двор, пана был сметен с лица земли. Повернул в третий раз и только сказал: «Дррр!» – весь замок пана был разрушен до основания.

Тут понял пан, в какую он историю попал, сам устроив себе западню. Стал он на коленях умолять крестьянина о прощении, обещал, что будет верно служить ему.

– Такому подлому трусу, как ты, так и надо! – ответил крестьянин и не простил его.

Но чтобы не остаться без людей, которые будут служить теперь уже не панам, а крестьянам, и чтобы мельнице было на кого молоть, крестьянин еще раз приказал своему платочку воскресить убитых, и платочек исполнил это. Когда все они опять были на ногах, крестьянин еще раз приказал дубинке и сабле для науки отлупить всех как следует, не исключая пана.

И промолвил:

– Так будет всякий раз, когда вы против нас пойдете! А чтобы вы знали, что будет, если вы нам верно служить станете, садитесь: попируем!

И скомандовал еще раз:

 
Мельница, вертись,
Столик, появись,
Скатерть, расстелись, —
Дайте вьшить-закусить!
 

И был опять пир на весь мир.

ВЕСЕЛАЯ СКРИПКА

Жил на свете один бедный человек, и был у него сын. Вот раз говорит сын отцу:

– Ничего хорошего мы, видно, не дождемся, папа! Так дальше жить нельзя! Надо мне какой-нибудь службы искать.

Отец согласился, дал ему свое благословение и отпустил его в дальнюю дорогу.

Пошел парень по горам, по долам и пришел в одну долину. Видит, черти дорогу петлей заплетают.

– Что ж это вы делаете? – спрашивает.

А они ему:

– Хотим, мол, дорогу так заплести, чтобы никто по ней ходить не мог.

– Ну, постойте, узнаете у меня, как дорогу заплетать, прострел вам в печенку! – рассердился парень, взял кол и давай их охаживать.

Стали они его просить, чтобы он им передохнуть дал.

А он:

– До тех пор, – говорит, – не перестану, пока вы мне не дадите такой скрипки, чтобы, как я на ней заиграю, каждый поневоле в пляс пустился.

Дали ему черти скрипку, и он пошел дальше. Приходит к одному богатому попу и спрашивает, не возьмет ли тот его к себе на службу. Поп взял его и на другой день послал коров пасти. Парень, как пришел на место, так на скрипке и заиграл. Пустились коровы в пляс. А он весь день играл так, то-все они охромели.

Пришел домой, поп его спрашивает:

– Что ты сделал с коровами?

Парень ему ничего не ответил. На другой день пошел овец пасти и опять до вечера на скрипке играл, а овцы плясали.

И на третий день он скотину пас, но дал ей отдохнуть.

Захотелось попу посмотреть, что он там делает. Разделся поп донага, чтобы его узнать нельзя было, и пошел поглядеть потихоньку. А парень, как увидел, что поп к нему крадется, подождал, когда тот в колючий кустарник забрался, и давай на скрипочке играть. Поп никак из кустарника не выберется, – так в том кустарнике в пляс пустился. Плясал, плясал, пока весь не расцарапался. Стал он просить слугу, чтобы тот играть перестал, – половину хозяйства своего обещает ему отдать. А тот и слышать не хочет – играет себе да играет. Перестал, только когда увидел, что хозяин здорово ободрался.

На другой день поп на него жалобу подал, и судьи парня к смерти приговорили. Когда на него уже петлю накинули, попросил он, чтобы ему еще разок позволили на скрипочке поиграть. Все согласились, только поп спорить было стал. Но на него внимания не обратили и велели парню играть. Тогда поп попросил:

– Ну, уж коли вы ему играть позволяете, так привяжите меня к этому столбу.

Ладно, привязали они его. И начал паренек на скрипочке играть, а господа принялись танцевать, каждый со своей дамой. А поп, навалившись на столб, подпевает:

– Говорил я вам, не давайте ему скрипки! Говорил я вам, не давайте ему скрипки!

Когда все вдоволь натанцевались, парень перестал играть. Так это господам понравилось, что они его помиловали, а вместо него повесили попа. И парень, наверно, до сих пор на скрипке играет, коли не помер.