Текст книги "Сказки народов мира"
Автор книги: Автор Неизвестен
Жанры:
Сказки
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 33 страниц)
Однажды голубь и воробей летели в Тибет. Немного до Тибета не долетели – сели отдохнуть на юрту чью-то. Посидели немного, отдохнули, хотели дальше в путь пускаться, вдруг услышали, какая-то женщина в юрте стонет.
Голубь говорит:
– Надо помочь человеку…
– А мне некогда, – отвечает воробей. – Я хочу посмотреть, как в Тибете ламы живут.
Сказал так, вспорхнул и полетел дальше. А голубь остался ухаживать за больной женщиной.
Прилетел воробей в Тибет, поселился в монастыре, стал смотреть, как ламы живут.
Через месяц встретились опять воробей и голубь, заговорили, а понять друг друга, не могут: голубь все время стонет: «гу-у, гу-у, гу-у». А воробей без устали чирикает: «чик-чирик, чик-чирик, чик-чирик».
Это потому так получилось, что голубь не мог забыть стонов больной женщины, а у воробья в ушах все время звучали молитвы лам, которые с утра до вечера бормочут: «чик-чирик, чик-чирик».
Так до сегодняшнего дня не понимают друг друга воробей а голубь.
ОБМАНУТЫЙ ВЕРБЛЮДВ давние времена у верблюда росли замечательные рога, а у оленя рогов не было. Верблюд очень гордился своими рогами и вечно хвастался ими.
А больше всего любил он над оленем насмехаться. Встретит оленя и сразу же начнет дразнить:
– Не зверь, а урод какой-то! Смотреть противно на гололобого!
Раз под вечер, когда верблюд любовался на свое отражение в озере, из леса выбежал олень. Верблюд увидел его, опять хвастаться начал:
– Ни у кого нет таких рогов, как у меня! Мне даже як завидует!
Подошел олень к верблюду, склонил голову и сказал грустно:
– Пригласил меня в гости тигр. Как я пойду к нему такой некрасивый, с таким лбом голым! Дай мне, верблюд, свои рога на один вечер. Утром прядешь на водопой, я тебе их верну..
Дал верблюд оленю на вечер свои замечательные рога, олень и отправился в гости. Утром верблюд пришел к озеру – нет оленя. Стал верблюд пить, увидел свое отражение в озере – отдернулся, голову вверх задрал: очень некрасивым себе показался без рогов.
«Скорее, – думает, – принес бы олень мои рога. А то мне на себя смотреть противно».
Сделал еще глоток-другой, опять задрал голову, стал оглядываться направо, налево: не идет ли олень рога отдавать.
Весь день прождал зря, не явился олень, не принес рогов.
На другой день опять пришел верблюд к озеру, опять ждал оленя. Все время голову вверх задирал, чтобы не видеть свое отражение, да кругом оглядывался: нет ли оленя поблизости.
Только и на этот раз олень не появился. Потому что, когда он шел к озеру, за ним погнались свирепые волки.
Еле-еле спасся от них олень в соседнем лесу и остался там навсегда жить. Потому и не вернул рога верблюду.
Персидские сказки
Перевод Н. Османова, Р. Алиева и А. Бертельса.
О ДОЧЕРИ ПОРТНОГО И СЫНЕ ПАДИШАХАЖил-был портной, и было у него три дочери. Пришел к нему однажды сын падишаха и говорит:
– Сшей мне кабу [34] 34
Каба – длинная верхняя мужская одежда.
[Закрыть]из цветов.
Портной пошел к старшей дочери и сказал ей:
– Сегодня в лавку приходил шахский сын и заказал кабу из цветов. Как мне быть?
Девушка ничего не поняла и не смогла ответить.
Прошла ночь, настал следующий день. Портной пошел к себе в лавку, сел и стал думать. До вечера просидел он в раздумье, но так ничего и не решил. Этим вечером он пришел к средней дочери и рассказал ей о заказе шахзаде. Но она тоже ничего не поняла и не нашла никакого решения.
Прошла ночь. Днем портной опять отправился в свою лавку, опять думал до вечера, но так и не догадался, в чем дело. А вечером явился он к младшей дочери и рассказал ей обо всем.
Ответила она ему:
– Так ведь тут и думать нечего. Как только завтра явится шахзаде, скажи ему: «Чтобы сшить цветочную кабу, нужны ножницы, нитки и наперсток из цветов. Если ты дашь мне все это, то я сошью».
На четвертый день явился шахзаде. По ответу он догадался, что у портного должно быть три дочери. В первую ночь он советовался со старшей, во вторую – со средней, но те ничего не смогли понять. А в третью ночь он говорил с младшей дочерью, и это она придумала ответ.
И шахзаде влюбился в младшую дочь, еще не видя ее, и послал ее сватать.
Слушай же дальше. Дочь брата падишаха была помолвлена с шахским сыном. И вот до нее дошли слухи, что шахзаде посылает сватов к дочери портного. Она решила расстроить во что бы то ни стало это дело и стала допытываться, кто должен нести подарки от шахзаде к невесте. Узнала она, что шахзаде посылает девушке поднос со всевозможными яствами.
Обезумела принцесса от ревности, пришла к слуге, дала ему много денег и попросила:
– Съешь сам оттуда горсточку риса, крыло курицы и отпей немножко шербета!
Слуга выполнил ее просьбу, а потом понес угощение к дочери портного. Видит она: к блюдам кто-то притронулся. И решила девушка, что шахзаде прислал ей остатки своего ужина, не стала есть и ответила стихами:
На донышке налит шербет,
А рису – горсти даже нет;
Прислали курицу без крыльев —
Таков, владыка, твой привет!
Сколько ни ломал шахзаде голову, не смог понять, что это значит.
На другой день он купил красивые башмаки и велел отнести их девушке. Дочь дяди узнала об этом, пришла к слуге, который должен, был отнести башмаки, дала ему много денег и попросила:
– Сначала надень сам эти башмаки, походи в них побольше, пусть износятся. А потом уж отнеси их ей.
Слуга так и сделал. Принес дочери портного изорванные башмаки, а девушка и надевать их не стала, вернула.
После помолвки дочь дяди стала подсылать к жениху людей, и те говорили шахзаде, что девушка, мол, никуда не годится. Так продолжалось до самой свадьбы.
И вот шахзаде и девушку ввели в брачный покой. Но он даже не взглянул на нее и лег спать. Утром новобрачная рассказала об этом свекрови. Та знала: в этот день ее сын поедет в сад желтых цветов. А было у него три сада: желтых цветов, красных цветов и белых цветов. Шахзаде каждый день гулял в одном из них, и на этот раз очередь была за садом желтых цветов. Свекровь сказала девушке:
– Садись на буланого коня и отправляйся в сад желтых цветов. Как подъедешь к саду, постучи в ворота. Откроет тебе шахзаде, ты попроси у него букет желтых цветов, и он даст их тебе. Как только получишь букет, – тут же поворачивай обратно и не говори больше ни слова.
Девушка так и поступила. Она села на буланого коня, поехала к саду желтых цветов и постучала. Шахзаде открыл ворота, а она говорит:
– Хочу цветов, хочу букет, живей, будь проворней!
Шахзаде пошел, нарвал букет желтых цветов, подал его девушке и хотел было заговорить с ней, но она вскочила на коня и ускакала.
На следующий день свекровь сказала:
– Сегодня, мой сын будет в саду белых цветов. Садись та белого коня, поезжай в сад белых цветов, постучи в ворота, шахзаде тебе откроет, а ты попроси букет белых цветов. Он сорвет цветы и даст тебе; смотри же ничего не говори и быстро поворачивай назад.
Девушка вскочила на белого коня, постучалась в ворота сада. Щахзаде открыл и вышел ей навстречу. Девушка и на этот раз произнесла:
_ Хочу цветов, хочу букет, живей, будь проворней!
Шахзаде нарвал белых цветов, связал их в букет и отдал девушке. Хотел с нею заговорить, но она вскочила на коня и ускакала.
На третий день мать шахзаде сказала девушке:
– Сегодня садись на гнедого коня, отправляйся в сад красных цветов и постучись в ворота. Как выйдет мой сын, ты, как раньше, попроси букет красных цветов. Он даст цветы тебе, а ты скажи: «Мой пояс затянут слишком туго, я не могу развязать – разрежь его». Как принесет он нож, ты подставь руку под него, чтобы порезать палец. А как порежешься, закричи: «Ой, мой палец! Ой, мой палец!» Потом бери букет, садись на коня и скачи прочь.
Девушка так и сделала. Оседлала гнедого коня, поскакала к саду, постучалась, и шахзаде открыл ей ворота. Она произнесла:
– Хочу цветов, хочу букет, живей, будь проворней!
Шахзаде нарвал букет цветов и подал их девушке, а та говорит:
– Мой пояс затянулся слишком туго, и я не могу развязать узла. Возьми нож, разрежь пояс.
Шахзаде принес нож и хотел разрубить узел, но девушка подставила под нож руку и поранила большой палец. Закричала тут она:
– Ой, мой палец! Ой, мой палец!
Потом вскочила на коня и ускакала.
Когда вернулся шахзаде домой, девушка подняла крик:
– Ой, мой палец! Ой, мой палец!
Шахзаде поразился: понял он, что это крик той самой девушки, что приезжала в сад. А ведь шахзаде все эти ночи не спал из-за любви к девушке, которую увидел в саду! Он подошел поближе и посмотрел попристальней, видит: да, это та самая девушка, которая приходила в сад желтых цветов, в сад белых цветов и в сад красных цветов.
Заплакал шахзаде от радости и спросил:
– Девушка, что же все это значит?
Рассказала она ему обо всем, а шахзаде обнял ее и поцеловал.
И вот на семь дней и ночей украсили город и сыграли свадьбу.
Точно так же, как эта девушка и шахзаде достигли своих желаний, да исполнятся желания всех влюбленных.
КНИГА – ЗЕРЦАЛО МИРАБыло ли так или не было, а жил в былые времена в одной: деревне крестьянин с женой Сетаре. Рос у них один сын, мальчик по имени Бу-Али. Этот мальчик не занимался никаким делом, а только читал и писал. Отец и мать все время твердили ему: «У всего есть своя мера – нельзя так много читать и писать!» Но мальчик пропускал это мимо ушей и не поднимал головы от книг.
Не исполнилось ему и двадцати лет, когда умер его отец. Одна мать стала следить за Бу-Али и заботиться о нем. И вот однажды мать сказала ему:
– О сынок, глаза мои уже плохо видят, скоро я ослепну. Да и жить мне осталось недолго: пройдут два – три года, и меня не станет. Очень мне хочется найти тебе невесту и сыграть твою свадьбу! Скажи, кого ты хочешь в жены, я пойду и посватаю ее тебе.
– Ни одна из девушек, которых я видел и знаю, – ответил Бу-Али, – не имеет в моих глазах никакой цены, потому что все они – глупы и ничего не знают. Если ты хочешь, чтобы я женился, чтобы успокоилось твое сердце, – иди и посватай за меня дочь нашего падишаха. Я слышал, что она и красивая, и ученая, и смышленая!
– Сынок, что ты болтаешь? – взмолилась мать Бу-Али. – Падишах отдаст свою дочь тому, у кого по голове и шапка тому, у кого есть именье и богатство. Таких, как ты, он и близко не подпустит.
– У меня, – ответил Бу-Али, – богатства больше, чем у кого бы то ни было. Сокровища или деньги может украсть вор или им просто придет конец, но к тому богатству, что есть у меня, не подберется ничья рука, никакими силами нельзя его отнять у меня. Если же я отдам часть своего богатства кому-нибудь, то от этого оно не уменьшится, а умножится.
Словом, долго они препирались и спорили, и наконец Бу-Али уговорил мать и отправил ее во дворец падишаха сватать его дочь.
В саду перед дворцом лежали две большие каменные плиты. Тот, кто хотел видеть падишаха, приходил и садился на одну из этих плит. Один камень был предназначен для бедняков. Они собирались ко дворцу, садились на него, и падишах давал им деньги и одаривал их.
Другой же камень был для вельмож города, которые садились на него, когда хотели повидаться с падишахом или же посватать его дочь.
Старуха пошла и села прямо на камень для вельмож. Увидел это падишах и решил, что она случайно села на камень вельмож. Он велел слуге:
– Иди, дай той старухе что-нибудь и скажи ей, чтобы она больше не садилась на этот камень. Если ей нужно что-нибудь от меня, пусть садится на камень для бедных. Разве она не знает, что этот камень для вельмож и богатых или камень для свах?
Старуха пришла домой и рассказала сыну все, что видела и слышала. Бу-Али и говорит:
– Почему ты не сказала падишаху, что пришла не милостыню просить, а дочь его сватать?
– Постеснялась, сынок, – отвечает старуха, – смелости не хватило!
– Возвращайся туда и скажи, для чего ты пришла! – сказал матери Бу-Али.
Старуха опять пошла и села на камень для вельмож и сватов.
Увидел это падишах, рассердился и спросил слугу:
– Разве ты вчера не дал денег старухе и не сказал, чтобы она не садилась на этот камень?
– Как не сказать? Сказал, – ответил слуга.
– Тогда пойди и спроси, – приказал падишах, – что ей надо и почему она сидит на этом камне?
Слуга подошел к старухе и передал ей все, что сказал падишах. А старуха отвечает:
– Я не бедная и пришла не для того, чтобы просить милостыню. Я пришла сватать дочь падишаха за моего сына!
Как услышал это падишах, разгневался и закричал:
– О Аллах, какие злосчастные дни настали! Каждый проходимец, каждый бродяга приходит сватать мою дочь за какого-нибудь голодранца и голоштанника!
И приказал слугам:
– Идите и прогоните старуху оттуда, побейте ее хорошенько, чтобы в другой раз не бесстыдничала и не дерзила!
– Избить старую слабую женщину – потерять свое счастье, – сказал падишаху его везир. – Лучше пригласи ее, поговори с ней и поставь трудные условия, как говорят, подбрось на ее дорогу такой камень, какого она не сможет поднять. Так ты и откажешь ей.
Падишах согласился, приказал привести к нему старуху и сказал ей:
– Я отдам свою дочь только тому, кто ученее и мудрее всех, кто может пришить небо к земле – кто знает «Книгу – зерцало мира»!
Старуха вернулась домой и рассказала все сыну. Бу-Али и говорит:
– Иди, скажи падишаху, что через сорок дней я пришью небо к земле и принесу ему «Книгу – зерцало мира».
– Допустим, что ты добудешь «Книгу – зерцало мира», и пришьешь небо к земле! – возразила мать Бу-Али. – Но скажи, откуда ты достанешь деньги? В твоем кармане должно быть хоть несколько монет, чтобы купить не только леденцов и сластей, а ведь на свадьбе еще полагается осыпать деньгами невесту!
– Ничего, матушка, – отвечал Бу-Али, – что-нибудь придумаю!
На следующее утро Бу-Али вышел из городских ворот и направился в пустыню. Шел он несколько дней и ночей и наконец добрался до подножия одной горы. Он еще раньше знал, что на вершине этой торы сидит человек-див, который знает все премудрости и науки, и у него есть мудрая «Книга – зерцало мира».
Бу-Али взобрался на вершину горы. Человек-див в это время лежал под деревом. Человек-див увидел Бу-Али и спросил:
– Для чего ты пришел сюда?
– Я заблудился, – отвечал Бу-Али, – умираю от голода и жажды! Увидел я эту тору и деревья на ее вершине и решил: «Пойду-ка, напьюсь воды, может как-нибудь раздобуду немного хлеба, чуточку отдохну и приду в себя».
Див-человек поверил словам Бу-Али и сказал:
– Хорошо, сегодня можешь переночевать здесь, а завтра уйдешь!
Бу-Али согласился и проспал ночь там, на вершине горы. Когда наступил день, див-человек оказал Бу-Али:
– Днем я всегда сплю здесь. Если хочешь остаться здесь, – оставайся, а хочешь уйти – уходи!
– Сегодня уж я останусь здесь, – сказал Бу-Али, – а завтра пойду!
Див-человек тут же заснул. Бу-Али вошел в его комнату, взял из-под головы дива «Книгу – зерцало мира» – и начал читать. А в этой книге была бездна знаний и заклинаний. Он тут же запомнил одно из заклинаний, приложил его к делу и в одно мгновенье, очутился у городских ворот. В это время див-человек проснулся и видит: нет книги! Оглядел он степь, но и там не нашел Бу-Али. Понял он, что юноша узнал одно из заклинаний и таким образам добрался до города, и отправился следом.
А Бу-Али пришел прямо к себе домой и сказал матери:
– Встань-ка и займись делом! Я сейчас превращусь в красивого оленя, а ты поведешь меня во дворец падишаха. Когда шахзаде увидит оленя, он сразу захочет купить его. Ты продашь меня за пятьсот ашрафи, а этих денег хватит и на покупку леденцов и сладостей и для того, чтобы осыпать невесту золотом на свадьбе!
Мать Бу-Али сделала все так, как велел ей сын: взяла оленя и пошла ко дворцу падишаха.
И вот недалеко от дворца шахзаде увидел оленя и спросил старуху:
– За сколько продашь?
– За пятьсот ашрафи! – ответила мать Бу-Али.
Шахзаде тут же отсчитал пятьсот ашрафи, купил оленя, поручил животное одному из своих слуг и сказал:
– Иди и купи пять манов изюма! Я слышал, что олени любят изюм.
Слуга пошел, купил изюму, шахзаде набил им карманы и стал целыми пригоршнями кормить оленя.
А теперь послушай, что сделал див-человек. Он пришел в город и давай рыскать по всем углам, чтоб найти Бу-Али в любом облике, какой бы тот ни принял. Наконец див вышел на улицу, где находился дворец падишаха, и еще издали узнал в олене Бу-Али. А Бу-Али обернулся, увидел, что приближается див, и притворился, что ему хочется изюму. Ткнулся олень мордой в карман шахзаде, просунул туда голову и вдруг стал уменьшаться, пока его шея, ноги, туловище и хвост не очутились в кармане. Шахзаде растерялся, остолбенел от удивления, стоит и понять не может, как это могло случиться? А тут из его кардана выпорхнул вдруг воробей и взлетел в небо. Див сначала тоже растерялся: куда же это мог улететь Бу-Али и как его теперь найти? Потом превратился в ворона, взлетел в воздух, сел на дерево и стал оттуда высматривать, за карнизом какого дома скрылся воробей. А воробей, как только увидел ворона, полетел к своему дому, ударился оземь, принял человеческий облик, вошел в дом, взял «Книгу – зерцало мира» и отправился во дворец к падишаху. А тот день был последним из сорока условленных дней. Увидел падишах «Книгу – зерцало мира», удивился.
– Где, когда и как ты достал эту книгу? – спросил он Бу-Али.
Бу-Али все рассказал падишаху.
– Кому же, как не тебе, я могу отдать свою дочь! – воскликнул падишах.
И они устроили свадебное празднество: украсили на семь дней город, и все люди пили, ели и веселились.
Вот так и отдали девушку за Бу-Али.
А див-человек, который был все еще в облике ворона, как увидел, что Бу-Али не расстается с «Книгой – зерцалом мира» и не выпускает ее из рук, понял, что ничего не сможет поделать, и отчаялся. Он так и остался вороном, и с тех пор он сам и дети его живут на деревьях, на крышах домов. Они все ищут «Книгу – зерцало мира» и при этом каркают, но придумать ничего не могут!
Наша сказка пришла к концу, а желанье ворона так и не исполнилось.
ЯРДАН КУЛИ-БЕКРассказывают, что как-то ночью шах Аббас [35] 35
Аббас I (1587–1628) – персидский шах из династии Сефевидов. При нем государство Сефевидов достигло большого могущества.
[Закрыть]надел, по своему обыкновению, дервишское рубище, взял в руки кашкул и посох и отправился по улицам и базарам Исфагана посмотреть, чем занимаются его подданные.
Прошел он по улицам, походил по переулкам и решил: слава Аллаху, все в порядке – все люди спокойны, сыты, не знают ни горя, ни печали. Он возблагодарил бога и двинулся к шахскому майдану, что примыкал к Али-Капу [36] 36
Али-Капу – шахский дворец в Исфагане.
[Закрыть]. Тут он заметил, что из щели под дверью одного дома поблескивает свет и раздаются приглушенные звуки бубна. Шах Аббас постучался в дверь.
– Кто это? – спрашивает хозяин.
– Дервиш.
– Милости прошу, любимец бога, – раздалось изнутри. – Добро пожаловать, принеси счастье в этот дом!
Шах Аббас вошел в дом, увидел: тесная комната, на полке горит лампа, на полу сидит слепая женщина и напевает вполголоса, а поодаль стоит глиняная миска с горошком и изюмом.
– Дервиш, – начал хозяин дома, – повеселись вместе с нами! Послушай, как поет эта женщина, полакомься этим горошком и изюмом.
И тут он стал бить в жестяной поднос, как в бубен, и это доставляло ему большое удовольствие.
Шах Аббас говорит:
– О муж! Объясни мне, кто ты такой? Чем занимаешься?
– Любимец бога, – ответил хозяин, – я холодный сапожник, работяга. Утром я отправляюсь в лавку у Харун-Велат, там я латаю и чиню обувь рабов божьих. Что бы мне ни дали за это – я беру с улыбкой и довольный говорю: «Аллах не обидит». В день я зарабатываю два – три пахнабада [37] 37
Пахнабад – мелкая монета.
[Закрыть], а вечером покупаю хлеб, брынзу, горошек с изюмом, возвращаюсь к себе и зову эту женщину, чтобы она пела мне. Словом, я ни на что не жалуюсь, так потихоньку и тяну свою лямку. Вот уже несколько лет я занимаюсь этим делом и зарабатываю тем, что чиню людям обувь. Все, что заработаю, я проедаю, ничего не откладываю, и каждую ночь – хоть провались небо и земля – мы должны повеселиться.
– Хорошо, – сказал ему дервиш, – а если завтра шах Аббас запретит ремесло холодного сапожника, чем ты займешься? Как ты заработаешь денег на веселье?
– Во-первых, шах Аббас никогда не сделает этого. А если и сделает, то Аллах велик, и мы все равно будем веселиться.
Шах Аббас взял из своего кашкула плову, поел немного горошка с изюмом, простился с хозяином, прочитал молитву и вышел из дому.
А утром он первым делом запретил ремесло холодного сапожника и особо велел присмотреть, чтобы закрыли лавку его вчерашнего хозяина.
И вот сапожник остался без дела. Он сказал себе: «Да будет проклята твоя догадка, дервиш, ибо она исполнилась. Шах Аббас запретил ремесло, которым я занимаюсь десять, нет – пятнадцать лет. Ну, да ничего, если человек сметлив и не ленив, – он не останется без дела».
Он тут же продал инструмент сапожника, купил добротный бурдюк и стал водоносом. Не то семь, не то восемь раз он принёс воду для кофейни и пекарни и заработал в два – три раза больше, чем прежде. А вечером устроил веселье пуще прежнего.
Ночью шах Аббас снова надел дервишское одеяние и подумал: «Пойду-ка, посмотрю, что происходит в городе. Заодно загляну и ко вчерашнему знакомому».
Шах Аббас ходил, ходил по городу и остановился на той самой улице. Он решил, что бедняге-сапожнику не до веселья, ведь впервые за десять – пятнадцать лет жизнь его омрачилась.
Когда до дома сапожника осталось три – четыре шага, Аббас услышал шум веселья, который раздавался громче вчерашнего. Он закричал:
– Хозяин, примешь гостя?
– Во имя Аллаха, войди, – ответил сапожник. – Кто ты?
– Дервиш.
– Эх, любимец бога, – ответил сапожник, – ты предсказываешь беду! Твои слова сбылись. Сегодня утром отправился было я в свою лавку и хотел с именем Аллаха взяться за дело, как вдруг явились нукеры шаха Аббаса и сказали: «По указу шаха Аббаса ремесло холодного сапожника запрещено». И меня лишили ремесла моих предков. Дервиш говорит:
– Хоть ты и остался без заработка, но веселье – в полном разгаре! Что же ты сделал? Где раздобыл денег?
– Дервиш, – ответил сапожник, – ведь рабочий человек не пропадет. Я продал инструмент сапожника, купил бурдюк, взвалил его на плечи и заработал в два-три раза больше прежнего. И вот, взамен слепой певицы я пригласил другую – она, видишь, поет лучше. В квартале Джуйбаре я купил бубен, он заменил мне поднос. А вместо горошка с изюмом я купил пахлаву [38] 38
Пахлава – слоеный пирог с молотыми орехами, смешанными с медом или сахаром.
[Закрыть]и конфеты. Веселись, дервиш, – благородный муж не падает духом! Мне здорово повезло! Если бы я знал, то с самого начала стал бы водоносом. Жаль, что я так поздно узнал это! Как бы там ни было, теперь я буду носить воду и зарабатывать на жизнь.
Видит дервиш, правду он говорит: вместо слепой женщины поет зрячая певица, сам хозяин ударяет в бубен вместо подноса, а для угощения поставлены пахлава и конфеты.
– Ну, ладно, сапожник, – сказал ему дервиш, – а если завтра вздумает вдруг шах Аббас запретить ремесло водоноса, чем ты тогда будешь заниматься?
– Прошу тебя именем бога, дервиш, – отвечает хозяин, – не предсказывай дурного! Что ж, во-первых, я перестану носить воду, во-вторых, как я уже говорил тебе, хоть из-под земли да раздобуду деньги и буду веселиться. Но ради бога, прошу тебя, не говори так!
– Это я так, к слову, – успокоил его дервиш.
– Ты и к слову не говори!
В душе шах Аббас был доволен: слава богу, думал он, мои подданные живут неплохо, веселятся. Однако ему хотелось испытать сапожника, запретить и новое его ремесло. Взял он плова из своего кашкула, они поели вдвоем, шах Аббас съел одну конфету и ломтик пахлавы, прочитал молитву и ушел.
На другое утро он первым делом запретил ремесло водоноса и приказал особо следить за сапожником.
Не успел сапожник выйти на шахский майдан, как видит, что хватают водоносов и кричат:
– По велению шаха Аббаса в Исфагане запрещено продавать воду!
– Эх, зловещий дервиш, – сказал сапожник, – что ж ты предсказал? Ты обратил мой хлеб в известь, а мою пряжу – в хлопок!
Но потом он решил:
– Не надо сдаваться, можно еще что-нибудь придумать!
Взял сапожник палку с серебряным набалдашником, надел джуббу [39] 39
Джубба – широкая верхняя одежда вроде халата.
[Закрыть]наизнанку, чтобы отличаться одеждой от других людей, сдвинул шапку набекрень, подкрутил усы и пошел по улицам. Он решил выдавать себя за шахского стражника и обманывать людей.
Себе он сказал:
– Я буду пугать мелких торговцев и лоточников и кричать: «Здесь нельзя торговать, там тоже нельзя, уходите отсюда!» А у каждого из них есть семья, жена и дети, и они будут вынуждены задобрить меня, чтобы я оставил их в покое.
Но потом поразмыслил сапожник и говорит: «Нет, это не годится! Они тогда не смогут арендовать лавки, а если лишить их мелкой торговли, то они станут или давать взятки, или воровать, или попрошайничать. И выйдет так, что по моей вине увеличатся взяточничество, воровство и попрошайничество. Что же делать?»
Думал он, думал и, наконец, решил: «Буду-ка я штрафовать под видом шахского стражника жителей, выбрасывающих на улицу мусор или выливающих в арыки помои. И доброе дело сделаю, и себе на хлеб заработаю!»
Пошел он бродить по глухим переулкам, а сам смотрит: как заметит, кто-нибудь высыпал мусор или вылил помои, сразу же хватает его за шиворот и кричит:
– Зачем ты выливаешь на улицу помои, такой-сякой? Живо пойдем к шаху Аббасу!
А люди пугались его странного вида, да к тому же он еще говорил от имени шаха Аббаса. Все принимались его умолять и упрашивать, давали ему несколько пахнабадов, чтобы он только оставил их в покое и не водил к шаху Аббасу. Если же один из ста набирался храбрости спросить: «А ты кто такой?» – он отвечал:
– Кто я такой? Я – фарраш, фарраш-баши [40] 40
Фарраш-баши – старший слуга.
[Закрыть]шаха Аббаса!
И тогда человек начинал перед ним извиняться и прославлять шаха:
– Какой он заботливый! Он так радеет о подданных, что даже следит за чистотой улиц!
Но вернемся к сказке. До вечера сапожник раздобыл таким способом три-четыре тумана, а вечером задал целый пир. Купил сластей, напитков, приготовил шашлык, пригласил музыканта, певца и танцовщика.
Настала ночь, и вновь шах Аббас вышел в город. Покончил он со своими делами и отправился к дому сапожника. Слышит, что там пируют и веселятся, остановился перед дверью и закричал:
– Хозяин, гостя не примешь?
– Во имя Аллаха, входи, сделай милость!
Вошел шах Аббас. Хозяин узнал его и говорит:
– Любимец бога, как ты предсказал, так и приключилось. Не успел я утром приступить к делу, как на улицы высыпали фарраши с криками: «Шах Аббас запретил продавать воду». Ну, да мне теряться не к лицу, надо зарабатывать на жизнь. И стал я выдавать себя за фарраш-баши шаха Аббаса и обманывать людей. И вот, благодаря слепоте и темноте людей я сегодня пирую и веселюсь пуще прежнего, так как раздобыл много денег. Но я уже все израсходовал – ведь я не печальной жизни просил у бога! Слава Аллаху, до сих пор все было хорошо! Все, что я зарабатывал днем, я проедал ночью. И теперь, видишь, я не без дела. А тебя попрошу, сделай милость, не предсказывай дурного!
Дервиш ему в ответ:
– А если ты схватишь кого-нибудь за шиворот, а он возьмет, да и согласится пойти с тобой к шаху Аббасу, что тогда ты будешь делать?
– Это невозможно, – ответил хозяин.
Прошла ночь, утром шах Аббас велел нескольким дюжим фаррашам переодеться и приказал:
– Идите, и как увидите этого сапожника, начинайте выбрасывать мусор. Если он будет угрожать вам и потребует идти к шаху, то соглашайтесь.
Они так и поступили. Высыпали на улицу мусор, подскочил сапожник и стал кричать:
– Почему вы выбрасываете мусор на улицу? Живо, идем к шаху Аббасу!
– Пошли, – отвечают те.
Видит сапожник, что зловещее предсказание дервиша сбылось и на этот раз. Двинулись они в путь. По дороге сапожник и так и сяк старался помириться, но фарраши не дали ему это сделать. У Али-Капу видит сапожник, что они не желают отступать, и говорит:
– На этот раз я прощаю вас, но больше не делайте этого!
– Нет, мы всегда будем выбрасывать мусор!
– Ну что ж, идите восвояси, – ответил сапожник.
– Нет, не пойдем!
Сапожник сам хотел было улизнуть, но его не пустили и повели к шаху Аббасу.
– Дружище, как тебя звать? – спросил его шах.
Сапожник хотел ответить: «Курбан [41] 41
«Курбан» по-персидки значит «да буду я жертвой за тебя». Это распространенная формула почтения и уважения,
[Закрыть], Кули-бек», но язык у него заплетался, и он пробормотал:
– Ярдан Кули-бек.
Шах Аббас засмеялся и ответил:
– Коли хочешь быть фаррашем, то будь им в моих покоях. До самого вечера сиди здесь!
По обычаям того времени ему дали саблю в драгоценных ножнах, и он повесил ее на пояс. Шах Аббас до самого захода солнца не отпускал его, чтобы он ничего не смог заработать, а вечером сказал:
– Теперь ступай, а завтра утром явись на службу. Жалованье же получишь в конце месяца.
Сапожник вышел из дворца и стал размышлять: «Этой ночью мой пир под угрозой».
Подумал, подумал да и продал за десять туманов клинок сабли, а взамен его заказал столяру деревянный. А сам стал готовиться к пиршеству: пригласил музыкантов и шутов, купил всякие яства.
А шах Аббас был уверен, что этой ночью сапожник не сможет пировать. Подошел он к его дому и вдруг слышит: на всю улицу раздается шум пиршества. Шах Аббас подумал: «Ведь у него же ничего не было?»
Вошел он внутрь, а Ярдан Кули-бек воскликнул:
– Как ты сказал, так и случилось!
– На что же ты закатил такой пир? – удивился дервиш.
И Ярдан (Кули-бек рассказал ему обо воем. Тогда дервиш спросил:
– А если завтра шах Аббас прикажет тебе обнажить меч и отрубить голову разбойнику, как ты вывернешься?
– Опять ты за свое! У шаха есть на то палач.
И вот прошла ночь, настало утро, и сапожник отправился во дворец, на службу к шаху Аббасу. Шах велел ввести преступника, а потом приказал:
– Ярдан Кули! Отруби ему голову.
Побледнел Ярдан Кули, но не растерялся и ответил:
– Да буду я жертвой за тебя, не убивай этого невинного человека!
– Нет, он виновен, отруби ему голову!
– Да буду я жертвой за тебя, – умолял Ярдан Кули. – Я человек богобоязненный, не стану я убивать невиновного!
– Я приказываю тебе! – закричал шах Аббас.
– Ты-то приказываешь, но и я свои обязанности знаю, – возразил сапожник.
Шах настаивал, а Ярдан Кули увиливал. Только видит он – не отстанет шах, поднял голову и взмолился:
– О боже, Ты знаешь своих рабов. Этот муж, я уверен, невиновен. Если он виновен – то пусть погибнет, а если нет – преврати мой меч в деревянный. О Аллах!
С этими словами он выхватил саблю и сказал:
– Да буду я жертвой за тебя! Видишь, я верно угадал: он невиновен.
Засмеялся шах Аббас и рассказал, как все было. Он сделал сапожнику драгоценные подарки и отпустил его домой.
