Текст книги "История Авиации 2000 03"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Эта атака была повторена на следующий день, 12ноября. На этот раз в ней участвовали шесть торпедоносцев. Вместе с Бускалья летели экипажи Барганья, Марини, Айшнер, Пфистер и Кочи. Раненый накануне фотооператор Майоре настоял на том, чтобы занять свое место в экипаже Бускалья. Поскольку не было никакой возможности прорваться в бухту незамеченными с моря, то было решено действовать как накануне, и снова атакующие были перехвачены патрулем «Спитфайров». По иронии судьбы, это был единственный патруль, выделенный для прикрытия бухты в тот день. Вдобавок «Спитфайры», имевшие небольшую дальность, вылетали из Алжира, и могли находиться над бухтой только 12 минут. Истребители набросились на самолет, который немного отстал от всей группы – это был самолет Бускалья. Оставшиеся в живых участники этой безрезультатной атаки торпедоносцев рассказывали, как объятая пламенем «Савойя», упала в море. Поскольку никто не видел раскрывшихся парашютов, то майора Бускалья посчитали погибшим вместе со всем экипажем. Посмертно Карло Эммануэле наградили высшей итальянской наградой – «Золотой Медалью за Воинскую Доблесть» (Valour Medaglia d'Oro al Valor Militare). Этой же медалью, тоже посмертно, был награжден и Майоре.

На самом же деле Бускалья и Майоре, хоть и были серьезно ранены, но остались живы. Их спасли и поместили во французский госпиталь. От полученных ран и переохлаждения Майоре не смог оправиться и умер в госпитале 28 ноября, Бускалья же благополучно выздоровел и был отправлен в США, в лагерь для военопленных. Сначала его содержали в Кроссвилле (Тенесси), затем перевели в Монтичелло (Арканзас), потом были лагеря в Кэмп Саттон (Северная Каролина), и, наконец, Форт Миейд (Мэриленд). Тем временем, лондонское ВВС 5 марта 1943 г. распространило весть о том, что Бускалья жив и находится в плену у американцев. Когда же 8 сентября 1943 г. было подписано перемирие между итальянским правительством и союзниками, Бускалья, в числе многих военнопленных, был оповещен об этом. Одновременно американцы предложили всем желающим вступить в заново образованную итальянскую армию. После недолгих размышлений Бускалья согласился, и 26 июня 1944 г. вернулся в Италию.

Последнее известие было большой неприятностью для командования ВВС Итальянской Социалистической Республики (Repubblica Sociale Italians) – так называлось марионеточное государство созданное под контролем нацистов в северной части Италии. К этому времени в составе ВВС этой «суверенной» страны, воевавших на стороне Германии, была торпедоносная «Группа Бускалья», которой командовал капитан Фаджиони – друг и бывший подчиненный Карло Эммануэле. Когда же стало известно, что сам Бускалья теперь воюет на стороне стран антигитлеровской коалиции, разразился скандал, и соединение срочно переименовали в «Группу Фаджиони» («Gruppo Faggioni»). Сам Фаджиони погиб в апреле 1944 г в ходе налета на американские корабли в районе Анцио.

Бускалья же 15 июля 1944 г принял под командование 28-ю группу (28' Gruppo), базировавшуюся в Лечче, которая вошла в состав «Стормо Балтиморе» («Stormo Baltimore») – соединения, укомплектованного итальянскими пилотами и персоналом, но имевшего на вооружении уже устаревшие американские бомбардировщики «Балтимор». Одним из его товарищей был майор Эрази, его первый командир по службе в 278-й эскадрилье.

В августе 1944-го 28-я группа была переведена в район Неаполя на аэродром Кампо Везувио. Это была небольшая площадка, со всех сторон окруженная оливковыми рощами и виноградниками. Поскольку «Балтимор» сильно отличался по поведению на взлете и посадке от SM.79, да и вообще был более строгой машиной, чем итальянский «ястреб», то Бускалья фактически должен был научиться летать снова. Процесс обучения осложнялся тем, что у Карло Эммануэле был значительный перерыв в полетах. Были и сложности чисто технического характера. Так педали тормозов у «Балтимора» располагались на педалях управления (на SM.79 они распологались на рулевой колонке), на «американце» не было предусмотрено бортинженера, так что пилоту самому надо было следить за двигателями, расходом масла и топлива. Не было и второго пилота, что также увеличивало нагрузку. Особенно тяжело было на взлете, достаточно мощные двигатели слишком сильно «крутили» самолет влево (на «Савойе» винты вращались в другую сторону), но если поведение SM.79 на разбеге можно было корректировать раздельной тягой двигателей, то на «Балтиморе» приходилось активно работать педалями.

Бускалья был командиром соединения, и считал, что должен показывать пример своим подчиненным, поэтому старался как можно быстрее освоить новую машину. 23 августа 1944 г. считая, что уже довольно неплохо освоил взлет и посадку, он решил взлететь утром, не оповестив о своих намерениях американских инструкторов. В 07:20 утра он сел в самолет, не надев ни комбинезона, ни спасательного жилета, ни даже парашюта. Не включенной осталась и рация. Самостоятельно запустив моторы он погонял их, прогревая на разных режимах, и начал выруливать на полосу. Развернувшись против ветра и придавив тормоза, он дал полный газ и, как только моторы взревели на взлетном режиме, начал разбег. Поначалу взлет происходил нормально, но по мере того, как скорость нарастала, самолет начало все сильнее заносить влево, где находились стоянки. Понимая, что останавливаться уже поздно Бускалья потянул штурвал на себя и попытался взлететь. На минимальной скорости «Балтимор» молотя пропеллерами воздух, задрав нос и кренясь на левое крыло, взмыл, а затем, перевернувшись упал в близлежащую оливковую рощу. Люди на аэродроме в это время завтракали. Выбежав на звук, они тотчас же бросились к месту падения самолета и вынули из уже начавших гореть обломков еще живого командира. Бускалья немедленно доставили в госпиталь в Неаполь, но он умер от полученных ран на следующий день, 24 августа 1944 г. в 14:10.

Так закончилась жизнь Карло Эммануэле Бускалья, ставшего в 29 лет майором и командиром группы, одного из самых известных и уважаемых пилотов Реджиа Аэронаугика. После его смерти имя «Бускалья» было написано на носу у всех «Балтиморов», а эмблема «четыре кота» была принята для 132-й авиагруппы. В настоящее время имя Бускалья носит 3' Stormo of Aeronautica Militare Italiana, вооруженная легкими многоцелевыми самолетами АМХ, а четыре кота на торпеде – эмблема этого соединения.

В итальянских ВВС не практиковалось закрепление самолетов за конкретными летчиками. Поэтому нарисовать окраски личных самолетов Карло Бускальи невозможно в принципе.

SM.79 из состава 278-й торпедоносной эскадрильи. Авиабаза Эль-Эдем, Северная Африка, осень 1940 г.

SM.79 из состава 281-й торпедоносной эскадрильи. Авиабаза на острове Родос, Эгейское морс, весна-лето 1941 г.

SM.79 из состава 278-й эскадрильи 132– й торпедоносной авиагруппы. Авиабаза Катания, остров Сицилия, лето 1942 г.

Автор выражает благодарность за помощь в подборе материала для данной статьи Евгению Грановскому и сотруднику Института Военной Истории канд. ист. наук майору Мирославу Морозову.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ

Заметки на полях

«Неизвестная битва в небе Москвы»

Алексей Андреев, Александр Булах

Опубликованная весной 1099 г. новая работа, уже ставшего весьма известным на территории бывшего СССР и в дальнем зарубежье Дмитрия Хазаиова, вряд ли оставит равнодушными большинство любителей истории авиации. Безусловно, в отечественной историографии это уже не первая попытка проанализировать роль ВВС противоборствующих сторон в одной из основных битв Второй Мировой войны. Однако несмотря на то, что автору данной работы удалось собрать уникальный архивный материал, с его трактовками целого ряда событий и многими выводами фундаметнального характера, трудно согласиться. Но этой причине редакция нашего журнала все же взяла на себя смелость высказать ряд критических замечаний, в отношении многочисленных недостатков присущих этой книге, обвально снижающих ее ценность как исторического исследования.

Фактически смысловые неувязки начинаются уже с обложки, а точнее с названия работы «Неизвестная битва…», которое, как совершенно справедливо отмечено в рецензии журнала «Мир Авиации» едва ли применимо к данной книге, поскольку автором в ней использовано огромное количество уже давно известного материала. В этом смысле гораздо более важной является другая сторона данной проблемы. Любой мало-мальски грамотный специалист знает, что термином «битва» обозначается стратегическая операция, имевшая важное военное значение (подробнее см. «Военный энциклопедический словарь»). Однако даже беглый анализ фактов, представленных в тексте показывает, что ни Люфтваффе, ни ВВС РККА такой операции самостоятельно провести не смогли, а действовали почти исключительно в интересах сухопутных войск. При этом возможный контрдовод о том, что в июле 1941 г. германская авиация попыталась «претворить в жизнь» «решение фюрера сровнять Москву… с землей», легко парируется тем, что эта операция не имела почти никакого эффекта, а потому до разряда битвы не дотягивает. В отличие от нее, скажем, «Битва за Англию», гораздо ближе к заветному термину уже хотя бы потому, что она велась (во всяком случае со стороны Люфтваффе) по единому плану, который правда несколько раз дорабатывался, а ее результаты позволили Великобритании добиться вполне определенных целей.).

Более того, как показал опыт, в течение последующих лет количество частей и соединений Люфтваффе (а значит и самолетов) на Восточном фронте начало неуклонно снижаться, тем не менее в следующую кампанию (1942 г.) германская авиация вступила продолжая сохранять стратегическое господство в воздухе, борьбу за которое довольно успешно вела и в 1943 г., а на отдельных участках и в 1944– м! Ко всему прочему боевые действия в воздухе на советско-германском фронте велись (причем обеими сторонами) не по разработанному плану, а исходя из складывающейся на земле обстановки. В связи с этим становится очевидно, что название книги носит в значительной степени тенденциозный и конъюнктурный характер.

Возможно, одни скажут, что название должно быть «продаваемым», а следовательно вдаваться в такие тонкости не стоит, а другие вообще заметят, что это простой недосмотр литредактора. К сожалению, эти доводы в защиту автора и редактора также не выдерживают критики. Причина заключается в том, что речь идет не о книге из разряда бульварной литературы, а об исторической работе, претендующей на «закрытие» темы (во всяком случае на ближайшие несколько лет). Версия о недосмотре также несостоятельна, ибо еще на этапе обсуждения названия г-н Хазанов настаивал именно на варианте «Битва в небе Москвы». Входящему в число работавших над книгой Главному редактору А.Н.Перевозчикову этого показалось мало, и уподобившись известному персонажу из комедии Фонвизина он тут «приложил» к названию Д.Б.Хазанова прилагательное «неизвестная», чем внес свой «немеркнущий» вклад в отечественную историографию.

Что же касается автора, то он и без того всеми силами пытается подтянуть описываемые события до необходимого уровня, при этом не гнушаясь идти на прямые подтасовки фактов. Например, на с. 10 сказано, что «В середине июля на Восток из состава находящегося во Франции 3-го воздушного флота перебрасываются шесть бомбардировочных авиагрупп. Это был пятый и последний эшелон (резерв главного командования люфтваффе – OKL), который по плану войны с Советским Союзом Геринг и его штаб вводили в бой.-.

В связи с этим автору хотелось бы задать первый из многочисленных вопросов: бомбардировочные группы находились в резерве Главного Командования Люфтваффе или в составе 3-го Воздушного флота? Если они находились в резерве OKL, то почему их численность далека от штатной? Сразу отмечу, что двух мнений здесь быть не может, поскольку все перечисленные части выводились из боев на Западе, где они осуществляли ночные бомбежки английских городов и участвовали в ударах по атлантическим конвоям.

Той же цели (подтянуть описываемые события до требуемого уровня «Битвы») служит сравнение ПВО Москвы и Лондона (с.25). «По данным англичан, – пишет Д.Б.Хазанов, – к июлю 1940 г..(то есть ко времени массированных налетов) Лондон защищали 328 орудий среднего и крупного калибра и 124 орудия малого калибра. Здесь же действовали двадцать две истребительные эскадрильи с 336 самолетами. В общей сложности это примерно вдвое меньше, чем в ПВО Москвы летом 1941 г.». О том, насколько некорректно выполнено сравнение, говорит тот факт, что приведенная автором оценка ПВО британской столицы дана на момент, когда до момента начала массированных авиаударов по территории Великобритании оставался еще целый месяц (они начались 8 августа), а Лондон даже не рассматривался командованием Люфтваффе в качестве цели!!

Для того, что бы убедиться в этом достаточно открыть фундаментальную работу Ричардса и Сондерса «Военно-воздушные силы Великобритании во Второй Мировой войне», ставшую для нескольких поколений отечественных читателей энциклопедией по действиям британских ВВС в минувшей войне. На с.118 говорится «6 период… подготовки операции «Адлерангриф» немцы выделили… до десяти процентов боевого состава своих военно-воздушных сил для ведения боевых действий против Англии. Главными задачами немецкой авиации в подготовительный период операции была разведка наших аэродромов, пробные полеты над побережьем Англии, ночные тренировочные полеты и атаки наших кораблей и судов, находящихся в Ла-Манше.».

Самое интересное, что англичане знали из радиоперехватов о том, что Лондон бомбить не будут (во всяком случае в начальной стадии операции). В связи с этим закономерен вопрос: зачем держать вокруг города, который противник не собирается разрушать крупные силы ПВО? Ответ, думаю, очевиден.

Но дело не только в этом. Анализируя ПВО столицы Великобритании Д.Б.Хазанов в скрыл от читателей тот факт, что Лондон входил в

зону ответственности 11-й авиагруппы Истребительного Командования, которая по состоянию на 10 июля 1940 г. насчитывала не 22 истребительные эскадрильи, как указывает автор пресловутой «Битвы…», а 29! Для того, что бы в этом убедиться достаточно открыть на 109-й странице книгу Ричарда Байкерса «Битва за Британию» (Richard T.Bickers. The Battle of Britain. Salamander Books Ltd. 1990). Ha c.85 в этой же работе опуликована таблица иллюстрирующая динамику изменения количества самолетов (по типам) в составе Истребительного Командования за период с 5 июля по 1 ноября 1940 г. с интервалом в неделю! Анализируя ее можно прийти к выводу, что по состоянию на 10 июля при штатной численности 18 самолетов, английские эскадрилии были в среднем укомплектованы на 89%, что дает 464 истребителя. Понятно, что ни о каком двукратном превосходстве 6-го иак, располагавшего 585 перехватчиками на 26 июня, а на 17 июля 708 машинами, и говорить не приходится. Количество истребителей в 11-й авиагруппе уменьшилось лишь 21 июля, когда на ее базе была сформирована 10-я авиагруппа, в состав которой были выделены шесть истребительных эскадрилий.

Но и это еще не все. Простой анализ показывает, что британская авиация была значительно лучше укомплектована самолетами новых типов («Спитфайрами» и «Харрикейнами») нежели советская. Так, на 21 июля 1940 г. из 23 эскадрилий входивших в ее состав 11-й авиагруппы,18 или 78% были оснащены современными истребителями. Посмотрим на боевой состав 6-го иак по состоянию на 31 июля 1941 г. Из находящихся на вооружении корпуса 495 истребителей, 240 или 48%, составляют устаревшие «ишачки» и «чайки».

Замечу также, что британские «Спитфайры» и «Харрикейны» гораздо меньше уступали Bf109E-3 и Е-4 в августе 1940-го, нежели советские ЛаГГ-3, МиГ-3 и Як-1 летом-осенью 1941-го Bf109F-2 и F-4. Можно сравнить и уровень подготовки летного состава. Согласно двухсторонним данным, безвозвратные потери Люфтваффе с 10 июля по 31 октября 1940 г. составили 1733 боевых самолетов, а Истребительного Командования 1030 машин, из них 915 составляли «Спитфайры» и «Харрикейны». При этом сами англичане подтверждают, что почти половину немецких самолетов (в том числе истребителей Bf 109 и Bf 110) «свалила» зенитная артиллерия. Таким образом усредненное соотношение сбитых в воздушных боях с обеих сторон выглядит как 866:915, т.е. почти равным и абсолютно недосягаемым для всех без исключения истребительных полков ВВС РККА в 1941 г.

Чтобы убедиться в этом откроем с.93-94, где Д.Б.Хазанов пишет: «Ранее уже отмечалось, что большие потери истребителей ПВО Москвы в октябрьских боях во многом объясняются отсутствием опыта борьбы с «Мессершмиттами». Однако на 28-й иап этот вывод не распространяется. Полк, возглавляемый майором Н.Ф.Демидовым, встретил войну на границе в составе 15-й авиадивизии. 19 аэродромов успел он сменить до 13 октября, когда прибыл в Монино и вошел в состав 6-го иак. Большинство летного состава уже "понюхало пороха» в ходе боев на Юго-Западном фронте.

14 ноября летчики 28-го иап совершили 51 вылет по прикрытию объектов в районах между Звенигородом и Кубинкой и участвовали в 26 воздушных боях… Хотя летчики доложили о восьми сбитых BI109. удалось обнаружить лишь два сбитых «Мессершмитта»… В то же время 28-й полк полк потерял семь МиГ-3 и пять летчиков считались пропавшими безвести…»

Еще раз повторю: речь идет о полке воевавшим с 22 июня! И вот его «опытный» командир на пятом месяце войны высылает на прикрытие объектов отдельные пары истребителей, заведомо уступающих по летным данным вражеским (об этом он точно знал!) – 26 боев и 51 вылет – арифметика проста! Любопытно, что этот факт автор оставил без комментариев! Понятно почему: а иначе как тогда объяснить наличие боевого опыта? Можно только представить, что творилось в полках 6-го иак, которые впервые встретились с «мессерами» в октябре 1941 г. Беспристрастно рассматривая ситуацию тех месяцев, не то что о превосходстве ПВО советской столицы, даже о паритете с ПВО Лондона речи идти не может.

Фактически город спасло то, что немцы начали осуществление полномасштабной стратегической операции. Это заставило Люфтваффе приступить к оказанию непосредственно поддержки своих войск и одновременно устранило угрозу массированных дневных бомбежек с высоты 4-6 км. Учитывая все выше перечисленные факторы можно почти наверняка предположить, что в этом случае советская истребительная авиация под Москвой была бы попросту разгромлена, а самой столице был бы нанесен тяжелейший ущерб.

Кстати, как только Люфтваффе начали наносить массированные удары по Лондону, численность 11-й авиагруппы была резко усилена и, например, 15 сентября 1940 г. она насчитывала 27 эскадрилий. Замечу также, что при необходимости их число могло быть увиличено за счет 10-й и 12-й авиагрупп. Первая к этому времени насчитывала 12 эскадрилий, а вторая – 15. Более внимательно изучая Историю Авиации, г-н Хазанов мог бы узнать, что при отражении налетов на объекты в Юго-Восточной Англии эти объединения выделяли не менее пяти и семи эскадрилий соответственно, которые действовали под оперативным контролем штаба 11-й авиагруппы.

Вообще необходимо отметить, что рассуждения автора оперативного характера в массе своей не стоят ни гроша и говорят о его весьма поверхностных познаниях в таких областях как история военного искусства и теория организации боевых действий. Вот типичный пример на с. 10, где сообщается, что «из пяти действовавших на Восточном фронте авиакорпусов, только 4-й ак не участвовал в налетах на Москву»1 .1 . Анализ этого пассажа показывает, что Д.Хазанов (претендующий, кстати, на звание ведущего специалиста по применению авиции на советско-германском фронте!) очень отдаленно представляет себе задачи, которые решались немецкими авиакорпусами на Востоке. Каждое из этих объединений отвечало за поддержку сухопутных войск в определенной зоне ответственности. О том, что никто из участников обороны столицы не видел над Кремлем эскадрилий «штук» из состава II и VIII авиакорпусов думаю и говорить не стоит.

Вызывает удивление и одна из первых фраз главы «Накануне немецкого наступления»: «У гитлеровцев вновь появилась надежда победоносно завершить боевые действия по плану «Барбаросса»…» (с.27). Интересно, а сможет ли автор найти хоть одно высказывание высокопоставленного немецкого военначальника или государственного деятеля, относящееся к августу-сентябрю 1941 г., в котором бы указывалась невозможность достижения военной победы над СССР? Вряд ли. Это потом, зимой, самые прозорливые из них начнут задумываться над тем как вылезать из России. В частности, командующий резервной армией генерал-оберст Фромм после начала советского контрнаступления под Московой высказал предложение сделать мирные предложения СССР и закончить войну на Востоке. А в сентябре 1941 г., после оглушительной победы над войсками Юго-Запад– ного фронта, большая часть которых попала в котел под Киевом, такие мысли вряд ли могли прийти в голову немецким генералам. Во всяком случае подобный тезис требует серьезного подтверждения фактами, которых автор привести не смог или не захотел.

Легкость в мыслях, не подкрепленных серьезными аргументами, притянутость за уши фактов и выводов из них, при чтении книги невольно вызывает в памяти мотив незабвенных газмановских «Скакунов». Помните?..

 
«Мои мысли мои скакуны,..
Никому не сдержать и летят они вскачь…»,
Только встанут-то где? Вот бы знать!!..
 

Последня строчка уже, как наверное заметили читатели, не из песни. Мы все учились по-немногу, чему нибудь и как нибудь, а потому продолжим разбор этого «перла».

Изрядная неопределенность видна и в вопросе о том насколько представляло себе советское командование планы агрессора. Сначала (на с.31) автор утверждает о том, что «Ставка Верховного Главнокомандования правильно определила западное (московское) направление как главное, где противник возобновит наступление.», а ниже (на с.63) указывает, ссылаясь на мнение маршала А.М.Василевского, бывшего в то время заместителем начальника Генерального штаба, что «большая доля вины в случившемся должна быть возложена на Ставку и генеральный штаб, которые неправильно определили направление главного удара вермахта.».

Так в чем же причина октябрьской катастрофы? В качестве информации к размышлению замечу, что Ставка и Генштаб разработку плана оборонительной операции осуществляли в немалой степени с учетом сведений предоставляемых разведкой (в том числе авиационной), которая почти ничего не смогла выяснить. С учетом этого фраза «Командование ВВС Западного фронта сумело… провести ряд удачных вылетов по тактической разведке…» (с.41) выглядит попросту идиотской даже с точки зрения здравого смысла, поскольку командование фронтом на разведку, тем более тактическую, не летает!!

Несколько забегая вперед замечу, что в вопросах авиаразведки автор слаб до чрезвычайности и в лучшем случае способен только цитировать попадающиеся на глаза в архивах документы, но никак не осмысливать их. Вот типичный пример: «Предъявлялись претензии и к разведывательной авиации. Директива (от 22.0941 г. подписанная начальником Генштаба маршалом Б.М.Шапошниковым. – Прим. авт.) требовала, чтобы она «прочесывала лесные укрытия пулеметным огнем и бомбами». С подобным использованием разведывательной авиации вряд ли можно согласиться.» (с.34).

К сожалению автор не понял того, что осенью 1941 г. разведывательная авиация начала применять новый метод вскрытия возможных районов сосредоточения войск противника. Сущность его заключалась в том, что появившись над естественным укрытием (это как правило были лесные массивы) к которым вели дороги, разведывательные самолеты наносили бомбо-штурмовой удар. Плотность зенитного огня (если он был) являлась в этом случае в определенной степени свидетельством того насколько серьезен «потревоженный» объект. Кроме того, по тому что происходило на земле в ходе удара можно было судить о наличие и характере целей.

О таких же тонкостях как способы организации непосредственной авиационной поддержки войск на поле боя г-н Хазанов вообще имеет весьма отдаленное представление, о чем можно судить на основе текста книги. Как правило дальше рассказов о самих налетах автор не углубляется. А между тем было бы весьма желательно освятить в книге как взаимодействовали с войсками Люфтваффе и ВВС РККА. В отношении последних одним из авторов этой статьи г-ну Хазанову был задан вопрос. Ответ был прямой и лаконичный: «Плохо…». Ясный перец, что плохо! Но кто и каким образом вызывал самолеты? Может в частях находились авианаводчики с радиостанциями, имевшие в своем распоряжении БОМАНы или офицеры посылали солдат на ближайшие почтовые отделения, откуда те отправляли телеграммы в соответствующие штабы?.. Каким образом происходил выбор средств поражения?.. Что вообще имелось на аэродромных складах?.. Как организовывалось взаимодействие с истребителями?.. Через какой промежуток времени после поступления заявки от сухопутных войск самолеты появлялись над целью?.. Ответов нет.

Временами, читая отдельные абзацы книги, создается впечатление, что командовали ВВС РККА полные идиоты. Может быть не зря их товарищ Сталин ставил к стенке целыми пачками? Вот, что, например, пишет автор на с.40-41: «Из сохранившихся документов можно сделать следующие выводы. По плану оборонительной операции ВВС Западного фронта, в случае прорыва неприятеля в Ярцево-Вяземском направлении, следовало «подавить авиацию противника в воздухе и на аэродромах Красный Бор, Демидов. Духовщина Стабна, Смоленск, Шатапово». Предполагалось использовать все авиадивизии фронта: 23-ю, 31-ю,43-ю, 46-ю и 47-ю.». И буквально тут же сообщается, что «самым крупным соединением являлась 43-я авиадивизия в составе семи авиаполков. Но после напряженных боев августа-сентября, в каждом из них насчитывалось по пять-восемь боевых самолетов.». Тут же можно узнать о том, что «соотношение сил складывалось явно не в пользу ВВС Красной Армии», хотя еще на с.31 автор сообщает «о примерном количественном равенстве сил с врагом на 1 октября 1941 г.».

Жаль, что г-н Хазанов не удосужился объяснить, как обескровленными полками командование ВВС Западного фронта собиралось подавлять авиацию противника, а ведь почти наверняка в том самом плане оборонительной операции были слова «после соответствующего усиления» ВВС фронта и т.д и т.п., но до таких с позволения сказать «мелочей» автору дела нет. Он даже не установил толком сколько и где было самолетов. Вот например, что можно прочитать на той же с.31: «Так ВВС Западного фронта (командующий генерал Ф.Г.Мичугин) в сентябре безвозвратно лишились более 100 боевых машин, в т. ч. 77 погибли в боях или на аэродромах. Тем не менее, на 1 сентября в ВВС фронта насчитывалось 246 самолетов, а I октября – 272. Аналогично были усилены Брянский и резервный фронты…». Вы что-нибудь поняли? Ясно одно – фронты все же были усилены авиацией, но в каких количествах? Тайна сия велика! Например, по одной версии Западный фронт получил 26 самолетов, а по другой – примерно на сотню больше. Возможно, читатели, посидев на досуге с книгой и калькулятором, смогут найти и другие варианты.

Нет ясности и с тем как и когда происходила переброска сил 2-го Воздушного флота Люфтваффе на Средиземное море. В частности, на с.90 читаем: «Планировалось, что первые части 2-го авиакорпуса 5 ноября начнут покидать Восточный фронт. Командование сухопутных сил неоднократно обращало внимание Гитлера на негативные последствия этой акции и, прежде всего, на ослабление наступательных возможностей войск. Однако 11 ноября генерал-фельдмаршал А.Кессельринг сообщил командованию группы армий «Центр», что он со своим штабом и названными частями (заметим, что список этих частей автор так и не удосужился привести в тексте, а его отсутствие в столь объемной работе уже само по себе вызывает удивление. – Прим. авт.) должен не позднее чем через неделю убыть в Италию. К 20 ноября фронт покидал 2-й авиакорпус. Для поддержки действий группы армий «Центр» на Востоке оставался только 8-й авиакорпус, которому подчинили оперативное соединение генерала М.Фибига. Фон Бок находился в цейтноте. Он принял решение начать наступление 15-16 ноября, пока многие из назначенных к перелету в Италию эскадр не успели еще покинуть аэродромы вблизи советской столицы.». После чего автор тут же сообщает, что германская авиационная группировка на московском направлении сократилась вдвое и в доказательство своей правоты приводит таблицу соотношения сил на середину ноября (без указания конкретной даты), согласно которой советские ВВС уже имели двойное численное превосходство перед Люфтваффе, располагая 1138 боевыми самолетами против 580 немецких боевых машин.

В этой связи возникают следующие вопросы:

1. Какие части были действительно сняты с Восточного фронта и переброшены на Средиземное море?

2. Переброска частей проводилась одномоментно или существовал какой-то график передислокации?

3. Последнее немецкое наступление на Москву началось когда 2– й Воздушный флот еще находился на Восточном фронте или когда уже шло перебазирование?

Ни на один из них автор даже не попытался дать ответа, а между тем сделай он это, многое бы стало понятно. В противном случае трудно объяснить, как немцам удалось все же вновь осуществить прорыв советской линии обороны, которая к этому времени уже была усилена соединениями, переброшенными с Дальнего Востока и из Туркестана, в числе которых было немало танковых бригад значительно упрочнивших советскую оборону.

Вопросы, вопросы, на которые нет ответов. Но это все, так сказать, «Большая Стратегия», в которой основная масса нынешних новоявленных «специалистов» разбирается слабо, а потому перейдем на более низкий тактический уровень. Здесь тоже немало интересного, так как организовав свою «Битву…» по западному принципу «описания кампании день за днем», автор угодил в самим же собой расставленные ловушки, выбраться из которых ему могут помочь пожалуй только еще несколько пар брюк, которые ему явно придется просидеть в архивах, устраняя собственные просчеты. Впрочем, судите сами.

Заявив уже в первых строчках главы «Грозовое лето» о том. что «с первого дня войны Москва привлекала повышенное внимание руководителей «Третьего рейха»» (с.5), Д.Хазанов практически ни чем не может подтвердить данный тезис, лишь отметив, что первый разведывательный вылет над советской столицей был произведен уже 22 июня. Далее можно узнать, что в следующий раз немецкие «следопыты» появились «над западной окраиной Москвы» только 4 июля (с.5). А дальше? Дальше по мере приближения фронта интенсивность разведывательных полетов над Москвой начинает возростать самым естественным образом.