Текст книги "Ландскрона (сборник современной драматургии)"
Автор книги: Автор Неизвестен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 80 страниц)
ТРЕТИЙ АКТЕР. Мания преследования.
ПЕРВЫЙ АКТЕР. Он опасен. _ Кудесов медленно подходит к Сергею Арсеньевичу. Актеры свободно перемещаются по сцене, уходят и возвращаются. Шарковский тревожно следит за их перемещениями. _ ШАРКОВСКИЙ (Кудесову). Не подходи.
КУДЕСОВ. Ты меня узнаешь? Неужели ты кого-нибудь из нас сможешь зарезать?
ШАРКОВСКИЙ. Афанасий... Бессмертный...
КУДЕСОВ. Да, это я. Сколько мы с тобой не виделись? Как ты? Как твои дела?
ШАРКОВСКИЙ. Если жив – значит, уже плохо.
КУДЕСОВ. Ты остроумен по обыкновению.
ШАРКОВСКИЙ. Нужно обладать большим бесстыдством, чтобы называть агонию остроумием. _ Шарковский отбрасывает нож в сторону, но смотрит недоверчиво. Кудесов пытается подойти ближе, Шарковский отскакивает. _ ШАРКОВСКИЙ (кричит). Нельзя!
КУДЕСОВ. Что с тобой?
ШАРКОВСКИЙ. Хочешь меня удавить. Руками меня теперь удавить ты!.. Давно думал об этом. Дружков подговорил своих!..
КУДЕСОВ. Хорошо. Если ты не хочешь, я не стану к тебе подходить.
ШАРКОВСКИЙ. Дерьмо. Давно ты с ними? Привел их, чтобы убили меня. Ты опоздал. Я уже мертв.
КУДЕСОВ. Ты один?
ШАРКОВСКИЙ. Я не бываю один. Я умоляю всех оставить меня, но они сговорились.
КУДЕСОВ. Ты не хочешь ничьей помощи?
ШАРКОВСКИЙ. Ты пришел помогать?
КУДЕСОВ. Возможно, пришел и для того, чтобы ты помог мне.
ШАРКОВСКИЙ. Нет меня. Я не могу тебе помочь. (Кричит.) Что тебе? Логики здесь нет, истины я не знаю. Спасайся сам. Мне не дают запереться, от меня прячут ключи. Нож – бутафория. Меня все уговаривают, меня все успокаивают!.. _ Третий актер подходит к Шарковскому, Сергей Арсеньевич сжимается в комок. _ ТРЕТИЙ АКТЕР. Сергей Арсеньевич, вы меня не помните? Кирилл Ракин, актер. Нас как-то представили друг другу.
ШАРКОВСКИЙ (Кудесову). Не пускай его! (Третьему актеру, угрожающе.) Ты! Не держи руки за спиной! Вытащи руки из карманов! Я знаю, что у тебя там спрятано.
ТРЕТИЙ АКТЕР. Извините. Я только хотел представиться. Больше мне ничего не надо. (Отходит.)
ШАРКОВСКИЙ (Кудесову). Я сознаю, что мои страхи надуманны, но ничего не могу с собой поделать. _ Появляется Травести в одеянии медицинской сестры, со шприцем в руке. _ ТРАВЕСТИ. Сергей Арсеньевич, пора делать укол. Прошу вас, закатайте рукав.
ШАРКОВСКИЙ. Опять! Ты хочешь меня убить, ты впустишь мне воздух в вену!.. Кудесов, убери их!
ТРАВЕСТИ. Не волнуйтесь, Сергей Арсеньевич, один укол – и вам сразу же станет лучше.
КУДЕСОВ (Травести). Ты уверена, что это необходимо?
ШАРКОВСКИЙ. Не подходи!
ТРАВЕСТИ (актерам). Помогите!.. _ Первый и Третий актеры бросаются к Шарковскому, валят его и помогают Травести сделать укол. _ ШАРКОВСКИЙ. Воздух!.. Воздух!.. Смерть! Дерьмо!.. Прекратить!..
КУДЕСОВ. Этот человек гениален, но сейчас он не в лучшей форме.
ШАРКОВСКИЙ. Воздух!.. Нельзя!..
ТРАВЕСТИ. Вам сразу же станет лучше.
ТРЕТИЙ АКТЕР. Спокойнее, Сергей Арсеньевич, спокойнее!..
ПЕРВЫЙ АКТЕР. Мы всегда преклонялись перед вашим уникальным искусством.
ТРЕТИЙ АКТЕР. Когда-то вы специально изучали наши стремления и увидели, что в них нет смысла.
ШАРКОВСКИЙ (Кудесову). Ты позволил им это.
КУДЕСОВ. Возможно, они были правы.
ШАРКОВСКИЙ. Мерзость!.. Дерьмо!.. Слабость!.. Голова кружится... _ Шарковского отпускают, он бессильно валится в кресло и тяжело дышит. _ ТРАВЕСТИ (Кудесову). Говори же с ним, говори.
КУДЕСОВ (Шарковскому). Я пришел к тебе... Помнишь наш успех в Канне? Эту свою последнюю вещь ты сделал как-то особенно трепетно.
ШАРКОВСКИЙ (мрачно). Я потратил на нее четыре года жизни. Я ее ненавижу.
ТРЕТИЙ АКТЕР. Такой успех!..
КУДЕСОВ. Ты, с твоим иссушающим талантом, рассказывал нам о девальвации человека. Ты изучал существование человека, смертельно опасного для мироздания.
ШАРКОВСКИЙ. Смертельно безвредного.
КУДЕСОВ. Возможно. Я слегка проверял тебя. Извини.
ШАРКОВСКИЙ. Я постарался все забыть. Хорошо ли у нас с тобой получалась наша работа или не слишком?– большего мы сделать не могли. Мне следовало бы давно быть покойником, но я жив еще только из-за прочности сердца. Мне нужно отдохнуть, возможно, заснуть. Нет, не уходи, я не буду спать. Я хочу знать, что вы подле меня. Прежде я боялся вдруг дорваться до жизни, теперь же я одинаково боюсь и выйти из этого положения, и оставаться в нем дальше. Мне нужно говорить. Если я выхожу на улицу и вижу одиноко стоящую машину, меня иногда охватывает ужас. Вдруг она заминирована, думаю я. Когда я перехожу дорогу, мне вдруг кажется, что меня кто-то может толкнуть под колеса. Все это вздор, убеждаю я себя, но попробовали бы вы с этим жить. Кудесов, а чем ты был занят эти несколько лет?
КУДЕСОВ. Не знаю. Старел и проигрывал. Пытался работать через силу. Тоже боялся. Старался забыться.
ШАРКОВСКИЙ. Выходило?
КУДЕСОВ. Нет.
ТРЕТИЙ АКТЕР (Первому актеру). Пойди и ты. Представься ему.
ПЕРВЫЙ АКТЕР. Как это?
ТРЕТИЙ АКТЕР. Просто назови себя.
КУДЕСОВ (Шарковскому). Я хочу написать какую-либо большую вещь о презрении к сентиментальности и невыносимости трезвого взгляда.
ШАРКОВСКИЙ. Не советую. Оставь лучше себе убежище на то время, когда станешь немощным.
КУДЕСОВ. Всякий возраст имеет свои запросы, и я не уверен, что сейчас не прав, даже если когда-либо стану осуждать себя теперешнего. _ Первый актер подходит к Шарковскому. _ ПЕРВЫЙ АКТЕР. Позвольте представиться. Жан Беризна. Актер. Временно безработный.
ШАРКОВСКИЙ. Да-да, хорошо. Я вас запомню. И в гроб сходя, благословлю.
ПЕРВЫЙ АКТЕР. Благодарю. (Отходит.)
КУДЕСОВ. Оглушенный бесполезностью будней, я порой испытывал сомнения и в самой жизни. Я искал, как мне из жизни просочиться в смерть, хотя без особенной жалости, без лишних потрясений; именно так: без всяких потрясений. Я не ставлю перед собой задач неразрешимых, но уж и легких – никогда.
ШАРКОВСКИЙ. По-твоему, Кудесов, и в наши годы возможно удивляться миру и писать свое удивление в изощренных художествах?
КУДЕСОВ. Нелегко. А может, и невозможно без нарочитого забвения прожитого и своей состоявшейся жизни.
ШАРКОВСКИЙ. В последнее время о тебе ходили разные слухи. Говорили, что ты был в больнице, что ты пытался покончить с собой. Что тебе отказано в визе, что против тебя фабрикуется дело.
КУДЕСОВ. Всевышний изменил мне меру пресечения, и поэтому я теперь здесь.
ШАРКОВСКИЙ. Говорили, что ты работаешь на Феликса.
КУДЕСОВ. В минуту слабости я попался в его сети. За то и поплатился.
ШАРКОВСКИЙ. Разве у тебя был выбор? Феликса возможно было обойти? Феликс человек в законе.
КУДЕСОВ. Если бы ты был поблизости, если бы ты мог мне тогда помочь, возможно, ничего бы этого и не случилось.
ШАРКОВСКИЙ. Не преувеличивай меня.
КУДЕСОВ. Быть может, нам снова нужно работать вместе. Быть может, еще какой-нибудь неосторожный шедевр и получится на пересечении наших возможностей.
ШАРКОВСКИЙ. Афанасий, говори еще со мной, говори. Я должен говорить. Иначе я засну, и вы удавите меня, спящего.
КУДЕСОВ. До одури когда-то был изможден я соблазнами совести, был увлекаем на горькие подвиги. А в последнее время потери были настолько значительнее находок, что даже самые лучшие из находок имели вкус горечи.
ШАРКОВСКИЙ. Мне сказали, что ты работал над историей о праведном Иове...
КУДЕСОВ. Я начинал писать, бросал, снова увлекался...
ШАРКОВСКИЙ. Тогда-то ты имел неосторожность обратиться к Феликсу?..
КУДЕСОВ. А что еще было делать? Он был сама предупредительность, сама любезность.
ШАРКОВСКИЙ. Теперь ты связан с ним многочисленными обязательствами, и он третирует тебя?..
КУДЕСОВ. Я не хочу об этом говорить.
ШАРКОВСКИЙ. Итак, ты с головой погрузился в чтение старинных трактатов и книг?..
КУДЕСОВ. С острой силой надсадности внимал я сим архаическим текстам.
ШАРКОВСКИЙ. Постепенно у тебя стала складываться некая концепция, но потом, возможно, она ускользала?..
КУДЕСОВ. Как соотносится речь современная с притчею архаической, занимало меня. Ведь длани глаголов нынешних протянутся в судьбы грядущие и застынут на пороге их тщедушного горла.
ШАРКОВСКИЙ. Я сам знаю, что я оскудел. Слово больше не подчиняется мне.
КУДЕСОВ. Ты искал спасения в болезни и заблудился на зыбкой почве. Ты всегда старался шагать один, без указателей и провожатых.
ШАРКОВСКИЙ. Да-да, хляби недуга... Жить безразлично и погибнуть незаметной смертью... Неважно...
КУДЕСОВ. Шероховатость Всевышнего ныне доведена до глянца потоками славословий, и я иногда уподобляюсь мальчишке, выцарапывающему на стенах Его непристойные словеса.
ШАРКОВСКИЙ. Усердием своим нужно спровоцировать Его на конец света; быть может, Он тогда сохранит избранных, прочих же истребит. Все-таки хоть какое-то движение.
КУДЕСОВ. Дай Бог оказаться тогда именно среди этих прочих.
ШАРКОВСКИЙ. Мало иметь одну решимость; она еще иногда возникает. Нужно, чтобы была привычка к решимости, и даже привычка к самой такой привычке.
КУДЕСОВ. Бог в самозабвенных молитвах наших нарочно предстает безликим для удобства нашего всеобщего по отношению к Нему восторга.
ШАРКОВСКИЙ. Итак, ты писал и ничего не показывал Феликсу. Он стал тебе угрожать?
КУДЕСОВ. Он подослал ко мне фискала. И я старался искусно симулировать бесплодие, как ты теперь симулируешь страх. (Шарковский вздрагивает.)
ШАРКОВСКИЙ. Значит, должен быть текст?..
КУДЕСОВ. Соавтор мой следил за каждым моим шагом, он в моем доме учинял обыски в мое отсутствие!.. Если только все это не было в моем воображении.
ШАРКОВСКИЙ. Кто из нас двоих более болен?
КУДЕСОВ. Я писал по ночам на клочках бумаги и прятал их потом, где только было возможно. А он после просматривал на свет использованные листы копировальной бумаги, обшаривал память компьютера. Быть может, спасаться нам нужно одной работой, работой без рассуждений, нужно измождать себя ежедневным трудом, чтобы к ночи валиться в постель лишенному мыслей, лишенному желаний...
ШАРКОВСКИЙ. А где ты собираешься достать деньги?
КУДЕСОВ. Мы бы могли пойти по банкам с протянутой рукой, организовать подписку, искать меценатов.
ШАРКОВСКИЙ. Спекулируя на нашей известности. (Глядит рассеянно и устало. Видно, что его не слишком убеждают рассуждения Кудесова.)
КУДЕСОВ. В этом нет ничего плохого.
ШАРКОВСКИЙ. Ты забываешь о Феликсе.
КУДЕСОВ. Просто я хочу о нем забыть. _ Появляется Травести; на этот раз она в роли почтальона, в руках у нее увесистый конверт. Актеры Первый и Третий настороженно следят за ней издали. _ ТРАВЕСТИ. Вам заказное письмо, Сергей Арсеньевич. Распишитесь, пожалуйста.
ШАРКОВСКИЙ (тревожно.) Что такое? Кудесов, что это?
КУДЕСОВ. Я искал способ передать тебе рукопись и в конце концов отослал ее по почте. Распишись.
ТРАВЕСТИ. Вот здесь, пожалуйста.
ШАРКОВСКИЙ. Я должен расписаться?
ТРАВЕСТИ. Конечно. _ Актеры Первый и Третий суетливо поскакивают вокруг Травести с конвертом, будто воробьи вокруг поживы. _ ПЕРВЫЙ АКТЕР. Что это?
ТРЕТИЙ АКТЕР. Вот так номер.
ПЕРВЫЙ АКТЕР. Рукопись Кудесова.
ТРЕТИЙ АКТЕР. Кто бы мог подумать?!
ПЕРВЫЙ АКТЕР. А ведь прикидывался ягненком.
ТРАВЕСТИ. Вам-то что за дело?
ТРЕТИЙ АКТЕР. Вздыхал и закатывал глаза.
ПЕРВЫЙ АКТЕР. Не было такого.
ТРЕТИЙ АКТЕР. Как так "что за дело"?
ПЕРВЫЙ АКТЕР. Скажешь тоже.
ТРЕТИЙ АКТЕР. Нам-то как раз есть дело.
ПЕРВЫЙ АКТЕР. Обмануть Феликса.
ТРЕТИЙ АКТЕР. Подумать только.
ТРАВЕСТИ. При чем здесь Феликс?
ТРЕТИЙ АКТЕР. Как при чем Феликс?
ПЕРВЫЙ АКТЕР (Травести). Дай мне.
ТРЕТИЙ АКТЕР. Давай я распишусь.
ПЕРВЫЙ АКТЕР. Дай мне.
ТРЕТИЙ АКТЕР (Первому актеру). Убери руки.
ПЕРВЫЙ АКТЕР (Третьему актеру). Ты, придурок. Закрой рот.
ТРЕТИЙ АКТЕР. Кудесову тоже не поздоровится.
ПЕРВЫЙ АКТЕР. Не тебе это решать.
ТРЕТИЙ АКТЕР. Может быть и мне.
ТРАВЕСТИ (Кудесову). Я больше не могу. Прогони их. Сергей Арсеньевич, скажите им.
ТРЕТИЙ АКТЕР. Как это так – "прогони"? Вот еще новости. _ Кудесов отчего-то делается совершенно безучастным, вполне предоставляя Травести самой отбиваться от назойливых и все более и более дерзких актеров. Шарковский бессильно откидывается в кресле, он изможден, и вскоре засыпает. Перепалка актеров достигает накала взаимного отвращения и ненависти. Появляется Второй актер, – на нем уже более нет грима прокаженного, – печально наблюдает за перепалкой его товарищей. _ ПЕРВЫЙ АКТЕР. Давай сюда эту писанину. Я знаю, что нужно с ней сделать.
ТРЕТИЙ АКТЕР. А ну-ка руки!..
ПЕРВЫЙ АКТЕР. Да заткнись ты!
ТРЕТИЙ АКТЕР. Я тебе сейчас заткнусь!
ТРАВЕСТИ (Кудесову). Сделай же что-нибудь.
ПЕРВЫЙ АКТЕР. Да что такого особенного в этой рукописи?!
ТРЕТИЙ АКТЕР. И в этой истории.
ПЕРВЫЙ АКТЕР. Разве редко тогда иудейский муравейник сотрясали катастрофы?!
ТРЕТИЙ АКТЕР. Сострадание умирает одновременно со смертью сарказмов.
ПЕРВЫЙ АКТЕР. Неверующие имеют своего не менее всесильного и вездесущего Бога!..
ТРЕТИЙ АКТЕР. Кудесов мечтал о сокрушительной победе, но одержал убедительный проигрыш!..
ПЕРВЫЙ АКТЕР. В тебе нет никакой гордости. Ты готов стелиться перед Феликсом.
ТРЕТИЙ АКТЕР. Не тебе говорить об этом.
ПЕРВЫЙ АКТЕР. Чтобы по-настоящему ощутить жизнь, нужно изгнать из нее все, что ей мешает!..
ТРЕТИЙ АКТЕР. Да и вообще: тотальное неведение суть главное наше благо.
ТРАВЕСТИ. Тс-с!..
КУДЕСОВ (Второму актеру). Помолись за них.
ВТОРОЙ АКТЕР. Не могу. _ На сцене появляются еще герои – продюсер Кон, его охранники и Соавтор. Все они сменили охотничьи костюмы на другие – возможно, они в одинаковых кожаных пальто или в полувоенных гимнастерках и брюках с галифе. Так могут одеваться иные политические функционеры радикального толка. _ Охранник Кона. Вот, папа. Вот они все. Взяли с поличным.
КОН. Я знал, где вас нужно искать. Я знал, что вы побежите к Шарковскому. И не ошибся. _ Второй охранник заглядывает Сергею Арсеньевичу в лицо, щупает пульс. _ ВТОРОЙ ОХРАННИК. Спит.
ПЕРВЫЙ ОХРАННИК. Вечным сном. _ Второй охранник подбирает шприц, оставленный Травести, и показывает его Феликсу Ильичу. Кон понимающе кивает. _ СОАВТОР (Кудесову). Феликс Ильич считает, что Иов может сам обучать своих сыновей приемам единоборств, и тогда в финале закономерно напрашивается его поединок с сатаной.
КОН (Соавтору). Перестань. Ты что, не видишь, что это уже не имеет никакого значения?!
ТРАВЕСТИ. Господи! И так же все само собой пропало, а вы еще пляшете на пепелище.
КОН (саркастически). Мышонок. _ Охранники отбирают у Травести рукопись Кудесова и передают ее Кону. _ ПЕРВЫЙ ОХРАННИК. И из-за этого сыр-бор?!
ВТОРОЙ ОХРАННИК. Какие-то листочки.
КОН. Вы оба в этом ничего не понимаете.
ТРЕТИЙ АКТЕР. Эти материалы нужно изучать. Их можно взять на вооружение.
КОН. Попрошу без комментариев.
ТРАВЕСТИ. Феликс Ильич, я прошу вас... Кудесов потратил на эту работу... (Кудесову.) Господи, да почему же ты сам молчишь?!
ПЕРВЫЙ АКТЕР (Травести). Да хватит тебе.
КОН. Так, Кудесов. А теперь послушайте меня. Вы сами прекрасно знаете, что связаны со мной некоторыми недвусмысленными обязательствами. Вы помните, что между нами был заключен договор. Условия его вы не выполнили. Более того: за моей спиной вы вели вашу грязную игру. Я думаю, вы не можете сказать того, что я не был щедр по отношению к вам. Но я и сейчас мог бы пойти на какие-то уступки, если бы вы были хотя бы чуть-чуть сговорчивее, хотя бы немного корректнее. А так... Кудесов, я вам не завидую. Я затаскаю вас по судам. Мои юристы будут унижать вас, будут над вами глумиться. Каждая написанная вами ваша строчка будет моей. Вы, Кудесов, будете сидеть в тюрьме до тех пор, пока ваши долговые обязательства передо мною не будут полностью погашены, а это произойдет нескоро, очень нескоро.
СОАВТОР (Кудесову). Ты в этой жизни ничего не понял, не хотел понять, да и понимать было нечего.
ТРАВЕСТИ. Господи, что же делать? Что делать?
ВТОРОЙ АКТЕР. "Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя..." _ Внезапно сверху спускается нечто ослепительное и величественное, слышится непродолжительное шипение, как будто включается некий часовой механизм, и разносится громоподобный и победоносный голос. _ ГОЛОС. Кудесов будет свободен, ибо художник прозревает истину, которую возносит к чертогу Творца своего! _ Все присутствующие, пораженные зрелищем, на мгновение отступают. _ ПЕРВЫЙ ОХРАННИК. Что это?
ВТОРОЙ ОХРАННИК. Вот чучело!
ТРЕТИЙ АКТЕР. Это Deus ex machina.
ТРАВЕСТИ. Бог из машины.
ВТОРОЙ АКТЕР. "Поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле".
КОН. Это что, тот самый ваш прокаженный? (Второму актеру.) Уродом был интереснее ты.
ГОЛОС. Через него дан был шанс миру, и мир его не использовал.
КОН. Тьфу ты, дерьмо!..
ГОЛОС. Куде... Куде... _ Внезапно что-то щелкает, рвется, и то самое ослепительное и величественное вдруг рассыпается, рушится и становится заметным, что это всего лишь марионетка, из которой теперь торчат нелепые веревки, тряпки и проволоки. _ КОН. Ну вот так.
ВТОРОЙ ОХРАННИК. Чучело.
ТРАВЕСТИ. Жаль.
КОН. Я сказал, а он слышал. Вот и все. (Уходит.)
ПЕРВЫЙ ОХРАННИК (Кудесову). Пошел! _ Охранники уводят Кудесова. Актеры некоторое время топчутся на месте, потом неторопливо расходятся. _ ТРЕТИЙ АКТЕР. Обещали какой-то смысл, и где он?
ПЕРВЫЙ АКТЕР. Лучше и не спрашивай.
ВТОРОЙ АКТЕР. Кожа горит от этого грима.
ТРАВЕСТИ. Я так устала.
ВТОРОЙ АКТЕР. Да.
ТРЕТИЙ АКТЕР. Мертвая хватка Всевышнего?.. Разве это была мертвая хватка?
ТРАВЕСТИ (Третьему актеру). Ой, слушай, перестань!..
ТРЕТИЙ АКТЕР. А-а, мне все равно.
ВТОРОЙ АКТЕР. Вот именно. _ Актеры уходят, Соавтор тоже исчезает, причем никто, возможно, и не замечает, когда это происходит. __ Остается один спящий Шарковский. Внезапно он вздрагивает и открывает глаза. Глядит перед собой. _ ШАРКОВСКИЙ. Какой странный был сон. _ Гонг. _ _Затемнение._
_На страницу "Содержание"_
–======-
_ЗАГАДОЧНЫЙ МУЖЧИНА_
Комедия __ *Действующие лица*
_Фазанова_
_Наташа_
_Муромцев_
_Врач_
_Санитар_
–__
НАТАША. Мамочка, посмотри, как у меня сзади? Ничего не торчит?
ФАЗАНОВА. Зад торчит. И очень соблазнительно.
НАТАША. Да ну тебя, мама, с твоими шутками. Он к пяти обещал подойти, а уже пять.
ФАЗАНОВА. Знать бы, к чему этот визит.
НАТАША. Ума не приложу.
ФАЗАНОВА. Не кокетничай. Сглазить боишься? Дай-ка письмо. (Перечитывает.) "Уваж. Наталья Сергеевна. Умоляю принять меня в пять часов вечера в воскресенье. Имею сообщить вам нечто УЖАСНО важное, что может изменить вашу жизнь". (Кладет письмо на стол.) Какой загадочный мужчина. Сколько ему?
НАТАША. Под пятьдесят.
ФАЗАНОВА. Многовато.
НАТАША. Но и мне не тридцать.
ФАЗАНОВА. Симпатичный?
НАТАША. Не урод.
ФАЗАНОВА. Удачлив?
НАТАША. Не сказала бы. Все время в какие-то переделки попадает. Из-за этого не может стать начальником отдела. Однажды даже в мафиозную разборку попал.
ФАЗАНОВА (вскинувшись). ОН?
НАТАША. Ну он-то к этому отношения не имел. Он в булочную шел за хлебом. А тут началась стрельба из трех машин. Он в центре оказался. В него две пули попали.
ФАЗАНОВА. Ой!
НАТАША. Правда навылет. Так, легкое ранение. Странный мужчина, застенчивый.
ФАЗАНОВА. Но ты же сама говорила, что он на тебя все время смотрит. В театр ходили.
НАТАША. Да, смотрит странно. Правда, не он один смотрит. Да и в театр мы всем отделом ходили. Профком билеты выделял. Так что, если ты думаешь, что мне собираются сделать предложение... ошибаешься.
ФАЗАНОВА (разочарованно). А для чего же мы столько наготовили? _ Звонок в дверь. Наташа открывает. На пороге Муромцев. В руке – букет цветов, в другой – бутылка шампанского. Костюм его в каких-то подозрительных пятнах. _ МУРОМЦЕВ (протягивая цветы Фазановой, бутылку – Наташе). Добрый вечер. Простите, наоборот. (Дает цветы Наташе, бутылку – Фазановой.) Вот.
НАТАША. Спасибо. Какая прелесть.
МУРОМЦЕВ. В саду нарвал. Там еще много.
ФАЗАНОВА (разглядывая бутылку). А это... где нарвали?
МУРОМЦЕВ (у него слабовато по части юмора). Это в киоске. Я люблю в гости с шампанским приходить. Им всегда хорошо запивать различного рода неприятности.
ФАЗАНОВА (поперхнувшись). А что? Бывают?
МУРОМЦЕВ. Ой, я такой невезучий.
ФАЗАНОВА. Я слышала... про перестрелку.
НАТАША. Мама! Хватит человека в прихожей держать.
ФАЗАНОВА. Действительно, проходите. Что это у вас с костюмчиком?
МУРОМЦЕВ. Прямо у вашего дома автомобиль обрызгал. Не возвращаться же обратно. Я хотел быть точным.
ФАЗАНОВА. И правильно сделали. У нас щетка есть. Можно почиститься в ванной. Как вас по батюшке?
МУРОМЦЕВ. Ой, простите, не представился. Борис Иванович.
ФАЗАНОВА. Сюда, Борис Иванович. _ Муромцев делает пару шагов и спотыкается о выпирающую горбом паркетную дощечку. Падает, сильно ушибая коленку, стонет. Женщины, присев, хлопочут возле него. _ ФАЗАНОВА. Дайте, помассирую.
МУРОМЦЕВ. Ничего, ничего, уже легче. _ Встает, прихрамывая идет в ванную. _ ФАЗАНОВА. Представительный мужчина. Даже неудобно: упал. Как ты считаешь: не обиделся?
НАТАША. Нет, мама, он не обидчивый. Правда. _ Из ванной раздается грохот.
Пауза. __ Женщины переглядываются. Прихрамывая, выходит Муромцев в крайнем смущении. _ МУРОМЦЕВ. Ничего не понимаю. Только подержаться за нее хотел... а она...
ФАЗАНОВА (бледнея). Кто?
МУРОМЦЕВ. Раковина. _ Фазанова, всплеснув руками, убегает в ванную. Возвращается удрученная. _ ФАЗАНОВА. Вдребезги.
НАТАША. Мама, ничего страшного. Борис Иванович прав.
ФАЗАНОВА. В каком смысле?
НАТАША. Она еле держалась.
ФАЗАНОВА. Да, это правда. В доме мужчин нет, а мы неумехи. Поэтому, как видите, паркет вспучился, карниз висит на соплях, шкаф вон без двух ножек, поднять не можем.
МУРОМЦЕВ. Я помогу поднять.
НАТАША. Не сейчас, после.
МУРОМЦЕВ. Я куплю вам новую раковину.
НАТАША. Вот, мама, сразу видно, что говорит мужчина.
ФАЗАНОВА. Наташа, запомни на всю жизнь: мужчина не говорит. Мужчина делает.
МУРОМЦЕВ. Я сделаю. Я...
ФАЗАНОВА. Садитесь за стол. Я там приберу.
НАТАША. Я помогу. _ Выходят из комнаты. Муромцев, оставшись один, разглядывает интерьер. Замечает очень красивую большую вазу для цветов, берет ее в руки, любуется. Незаметно появляется Наташа.
Наблюдает за Муромцевым. Он полностью погрузился в созерцание предмета. Наташа, неслышно ступая, подходит к нему и нежно кладет руку на плечо мужчины. От неожиданности он роняет вазу на стул, пытается в воздухе ее поймать. Напрасно. Ваза разбита. Бросаются одновременно собирать осколки, сильно ударившись при этом лбами. _ НАТАША. Ай. (Хватается за глаз.)
ФАЗАНОВА (вбегая). Что еще?
НАТАША. Ничего, мама. Ваза. Пустяки.
ФАЗАНОВА. Моя любимая ваза.
МУРОМЦЕВ. Я только посмотреть, а она...
НАТАША. Посуда бьется к счастью.
ФАЗАНОВА. Посуда – да. Но не фаянсовые вазы. Что у тебя на лбу?
НАТАША. Я об косяк ударилась.
ФАЗАНОВА. Что-то я не припомню, чтобы ты ударялась о косяки. (Подозрительно смотрит на Муромцева.) Вы не подрались?
МУРОМЦЕВ. Я... что вы, нет... Может, мне лучше уйти?
ФАЗАНОВА (смягчаясь). Ну-ну. Не принимайте близко к сердцу. (Дочери.) Держи пятак. Приложи ко лбу. А то синяк будет. Садимся за стол. Посмотрите, как моя Наташенька готовит.
НАТАША. Я курицу в духовку поставила подогреть. _ Садятся. Муромцев вскрикивает и привстает. Застыл с раскрытым ртом и выпученными глазами. _ ФАЗАНОВА. Что... разбили?
МУРОМЦЕВ (одними губами). Осколок.
ФАЗАНОВА. Где? В груди? В спине? Ой, это вам пулю наверно, не вытащили после перестрелки.
МУРОМЦЕВ. От вазы осколок. Я на него сел. Ой, как глубоко вошел.
ФАЗАНОВА. Дайте, посмотрю. (Пытается выдернуть. Муромцев стонет.) Нет, тут щипцами нужно. Наташа, щипцы. _ Наташа приносит плоскогубцы. _ ФАЗАНОВА. Борис Иванович, держитесь. _ Вытаскивает осколок. Торжественно показывает. _ Вот какой. Надо рану йодом смазать.
МУРОМЦЕВ. Не надо, чего там.
ФАЗАНОВА. Наташа, вату и йод. А вы снимайте штаны.
МУРОМЦЕВ. Нет, нет, прошу вас...
ФАЗАНОВА. Снимайте, чего там. Мы уже вроде как свои. (Наташе.) Отвернись, ты у нас еще девушка. (Смазывает рану.) Вы кто по знаку?
МУРОМЦЕВ (морщась от боли). Стрелец.
ФАЗАНОВА. И впрямь стрелец. Настреляли тут... Небось, и дочери моей... сердце прострелили.
НАТАША (смущенно). Мама!
ФАЗАНОВА. Да ладно тебе. Борис Иванович, смотрите, какая курочка... Курочка, ой! Курица! Курица сгорела! _ Женщины с воплем несутся на кухню.
Возвращаются удрученные. На сковородке черная как уголь птица. _ НАТАША. Ничего, мама. Откроем консервы.
ФАЗАНОВА. Консервами Борис Иванович дома питается. Да, Борис Иванович?
МУРОМЦЕВ. Знаете что, откроем лучше шампанское. _ Пытается открыть шампанское. Небольшая заминка, вертит в руках пробку. Не получается. Лезет в карман за носовым платком, и только прикладывает его к бутылке, как пробка выстреливает. Фазанова дико вопит. _ ФАЗАНОВА. Глаз! Он выбил мне глаз. _ От испуга Муромцев резко вскакивает, коленями поддав стол. Салаты со стола опрокидываются на платье Фазановой. _ ФАЗАНОВА. Платье! Мое праздничное платье! _ Платье ее представляет собой жалкое зрелище. _ МУРОМЦЕВ. Простите, извините, я все-таки лучше пойду. _ Встает, нелепо кланяясь, пятится задом и, снова спотыкаясь о паркетину, с грохотом падает на пол, больно ударившись головой.
Наташа суетится возле матери, делая ей холодную примочку на глаз и перевязывая его бинтом. Воспользовавшись заминкой, Муромцев хватается руками за шкаф, у которого отсутствуют передние ножки, и пытается подтянуться. Шкаф угрожающе накренился. __ Муромцев пытается отползти, но поздно. __ Могучий шкаф накрывает собой незадачливого гостя. Грохот и после него звонкая тишина, как после долгой канонады. Женщины застыли, как мраморные трагические изваяния в Некрополе. Томительная пауза. _ ФАЗАНОВА (опомнившись первой, шепотом). Борис... Иванович. _ Молчание. _ ФАЗАНОВА. Борис Иванович, вы... живы? _ Без ответа. _ НАТАША (со слезами на глазах). Мама, он умер!
ФАЗАНОВА. Наконец-то!
НАТАША. Что ты говоришь?
ФАЗАНОВА. Извини, дочка, вырвалось. Давай попробуем вытащить его. _ Пробуют сдвинуть шкаф, безрезультатно. _ НАТАША. Он весит целую тонну. Может соседей позовем на помощь?
ФАЗАНОВА. Да? Ты погляди, что делается? Что соседи подумают? Тащи пилу.
НАТАША (испуганно). Что ты собираешься пилить?
ФАЗАНОВА. Не волнуйся, голову ему оставлю. Тащи, говорю. Шкаф выпиливать будем. _ Наташа приносит ножовку. Выпиливают в задней части шкафа дыру, через нее вытаскивают вещи. Теперь шкаф можно сдвинуть. Отодвигают. Из-под шкафа слабый стон. _ ФАЗАНОВА. Живой. Вот счастье-то! _ Освобождают гостя из плена. _ НАТАША. Как вы, Борис Иванович, встать можете?
МУРОМЦЕВ (отрицательно качает головой). Нога. Кажется, сломана нога.
ФАЗАНОВА. Наташка, вызывай скорую.
НАТАША. Алло, скорая помощь. Срочно...
МУРОМЦЕВ (Фазановой). Давайте все-таки выпьем шампанское?
ФАЗАНОВА. Это звучит как последнее желание смертника.
МУРОМЦЕВ. Смертника? Почему?
ФАЗАНОВА. Вам совсем отшибло чувство юмора. _ Растерзанная, вся в опилках, в залитом соусом платье, с пиратской повязкой на лбу, наливает шампанское в фужеры. _ МУРОМЦЕВ. Я хочу выпить за... (Замолк.)
ФАЗАНОВА. Вы в письме написали, Борис Иванович, что хотите сказать что-то важное...
МУРОМЦЕВ. А... что именно?
НАТАША. А вы не помните?
МУРОМЦЕВ. Не помню.
НАТАША. Ну вот, мама. Ему память отшибло.
ФАЗАНОВА. Можно подумать, она у него была. Борис Иванович, дорогой, вы же к нам не просто так пришли. Вы что-то важное хотели сообщить. Что важное? Про мою дочь.
МУРОМЦЕВ (удивленно). У вас есть дочь? _ Фазанова поперхнулась шампанским.
Звонок в дверь. Входит Врач. _ ВРАЧ. Где больной?
ФАЗАНОВА. Вот лежит.
ВРАЧ. Что с ним?
ФАЗАНОВА. Ногу сломал.
ВРАЧ (оглядывая комнату). Повеселились.
ФАЗАНОВА. Да уж, не скучали.
ВРАЧ (в дверь). Антонов, давай носилки. (Наташе.) Проводите нас к машине.
НАТАША. Да-да, конечно. _ Вносят носилки, Муромцева укладывают на них. Все, кроме Фазановой, уходят. _ Голос Муромцева за дверью: "Это напоминает мне печальный анекдот..."
Голос Врача: "Какой анекдот?" _ Фазанова захлопывает за ними дверь, начинает прибирать в комнате. __ На лестнице слышен громкий хохот, потом грохот, потом крик.
Вбегает Наташа. _ НАТАША (с побелевшим лицом). Мама, они его уронили.
ФАЗАНОВА. Что? Как?
НАТАША. Он им анекдот рассказал про котенка, очень смешной, они расхохотались и выронили его. Он по лестнице покатился. Сломаны два ребра и правая рука.
ФАЗАНОВА (без сил опускается на стул). Господи!
НАТАША. Я еду с ним.
ФАЗАНОВА. Конечно, конечно, дочка. Позвони оттуда.
Наташа убегает. Фазанова, посидев с минуту, берет листок, ручку, начинает считать.
ФАЗАНОВА. Ваза, раковина, две тарелки, шкаф, мое платье... Да, вот так гость. На два миллиона убытков. И курица сгорела. А что гороскоп говорит? Если он стрелец, а Наташка – дева, то... (Открывает записную книжку, погружается в изучение.) _ Телефонный звонок. _ (Снимает трубку.) Алло, Наташа, ты? Из больницы? Что-что? (Подскакивает, как ужаленная.) В аварию попали? Столкнулись с другой машиной? Ты цела? Слава Богу. Кто тебя просил рассказывать про него шоферу. Любой водитель от такой истории в аварию попадет. А что с ним? Нет, не с шофером, с нашим... Борисом Ивановичем? Как? Головой? Но он жив? В реанимации? Что? Вспомнил, зачем приходил? Погоди, не вешай! Зачем? Зачем он приходил? Ах не успел. Сознание потерял. Хорошо, еду. _ Реанимационное отделение. Здание обшарпанное, нуждающееся в серьезном ремонте. На потолке разводы, трещины. __ Сильно провисает потолок с большой трещиной посередине, поддерживаемой деревянной подпоркой. Под капельницей лежит Муромцев. У него бледное, очень осунувшееся лицо. Однако на губах застыла улыбка Он уже пришел в себя и чему-то улыбается. Дверь открывается, входит Наташа. Голос медсестры за дверью: "Пять минут, не больше". _ НАТАША. Хорошо, спасибо. (Подходит на цыпочках к Муромцеву.) Борис Иванович, Боря...
МУРОМЦЕВ (открыв глаза). А-а... это вы, Наташа.
НАТАША. Как вы себя чувствуете?
МУРОМЦЕВ. Отлично. Как никогда.
НАТАША (сбитая с толку неожиданным ответом и ясной улыбкой больного). Я очень сожалею, что все так случилось.
МУРОМЦЕВ. Пустяки. Я вспомнил, зачем я к вам пришел. Это очень важный для вас визит. _ Наташа вся напряглась от внимания. _ В расчетной смете вы допустили очень серьезную ошибку. Вас хотели уволить, но я вас отстоял.
НАТАША. Что? В смете?
МУРОМЦЕВ. За этот месяц вы допустили опять грубую ошибку. Но я опять вас отстоял. Вы очень, очень невнимательны, Наталья Сергеевна. Очень. В наше время такие ошибки не прощаются. Вы рискуете потерять работу.
НАТАША (ошеломлена). А-а, вот вы о чем. А я думала... Простите, Борис Иванович. Попросите, чтобы вашу кровать передвинули в другое место. Над вами трещина. (С чувством горечи и разочарования поворачивается, идет к двери. Берется за ручку.)
МУРОМЦЕВ. Я несколько лет наблюдаю за вами, Наталья Сергеевна, и пришел выводу, что вашему, в целом милому характеру свойственно допускать непростительные ошибки.
НАТАША (открыв дверь). Поняла. Учту.
МУРОМЦЕВ. Но это пройдет, Наташа, когда ВЫ СТАНЕТЕ МОЕЙ ЖЕНОЙ.
