Текст книги "Да не судимы будете"
Автор книги: Автор Неизвестен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 48 страниц)
Декабрь 1963 года. Только 3 декабря возвратился в Киев. За время моего отсутствия вопросов накопилось очень много. Надо рассмотреть вопрос о дальнейшем развитии газовой промьпп– ленности в республике, в особенности по Шебелинскому месторождению.
^ : -
Вот и начался новый, 1964 год, в нем надо решить столько сложных, трудных и неотложных задач и вопросов. Несмотря ца его «високосность», будем надеяться, что все будет хорошо. Борьба предстоит нелегкая, надо больше организобанности, требовательности к себе и окружающим по работе.
Новый год! Мы тебя встречаем с радостью, нежно, тепло, хорошо. Будь и ты к нам снисходительным, дай сопутствиё удачи во всем, настоящего большого человеческого счастья!
Был в Харькове на пленуме промьшшенного обкома партии. Обсуадался вопрос об итогах декабрьского Пленума ЦК Ы1СС и задачах областной партийной организации по резкому улучшению работы промьппленности области. Пленум показал высокую зрелость партийной организации. Говорили, что мое выступление прозвучало неплохо.
Посетил завод имени Мальппева. С постановкой нового танка на производство имеются большие трудности. На заводе № 135 Министерства авиационной промышленности интересовался постановкой на производство нового самолета конструк-ции А, Туполева. Ознакомился с работой мощного ускорителя в Пятихатках. Это, по существу, атомный центр республики. Был на приборостроительном заводе у Стрелецкого. Когда-то мы с ним работали на харьковском заводе «Серп и молот»: он директором, а я главным инженером завода. Это было еще в довоенное время. Промьппленность Харькова мощная и разнообразная, кадры высококвалифицированные, опытные, большой рабочий центр. Со снабжением дела очень плохие. Идет много справедливых нареканий. Мы «пытаемся разъяснить», но разъяснения кушать не будешь.
Очень сильно простыл, температура подскочила до 39°, чувствую себя очень плохо. В Киев возвратился 18 января и дома болел до 21 января. Стало известно, что в Киев приезжают гости – Н. С. Хрущев, Фидель Кастро и Н. В. Подгорный. При такой ситуации не до болезш! – начал подготовку к встрече. Провел совещание с ответственными работниками, как лучше встретить и организовать отдых. Ведь известно, что они везут Кастро показать зиму и охоту.
22 января 1964 года в 9 часов 25 минут из Москвы прибыл в Киев специальный поезд, в котором – Хрущев, Кастро, Подгорный, многочисленная охрана, сопровождающие и представители прессы. Всех надо разместить, устроить. На Киевском вокзале в честь прибытия Ф. Кастро выстроен почетный караул, много было встречающих. Тогда еще многие интересовались Ф. Кастро, и он казался каким-то особым «героем» – это мы так его представляли нашему народу. С вокзала поехали прямо в Залесье на охоту. Хрущев; узнав, что я приболел, категорически запротестовал, чтобы я был на охоте, оставил меня на «хозяйстве», но и тут хватало дел.
Настроение у Н. С. Хрущева хорошее, и он был в отличной форме. Охота удалась, как говорят, на славу. Хрущев убил двух больших кабанов, двух козлов, четырех зайцев. Кастро убил оленя, двух козлов, кабана. У Подгорного тоже были хорошие «трофеи». В лесу у хорошего костра пообедали. После этого еще сделали пару «загонов», добыча тоже была немалая. На второй день в 21,00 Кастро с Подгорным улетели в Архангельск. Я возвратился с аэродрома, проводил Н. С. Хрущева в Киев в его резиденцию.
24—25 января проходило республиканское совещание свекловодов, было много интересных выступлений и предложений, немало было высказано и критических замечаний. Надо теперь было все обобщить и претворить в жизнь. Все ждали, что Хрущев может появиться на этом совещании, поэтому оно проходило с какой-то напряженностью и вместе с тем приподнятостью. Само совещание прошло хорошо, о нем я доложил Хрущеву, он тоже о совещании отозвался одобрительно, так как его помощники присутствовали на совещании и, естественно, доложили ему раньше меня, но он все же все вопросы по совещанию выслушал со вниманием.
25 января вечером с Н. С. Хрущевым выехал на охоту в Залесье. Охота была на кабанов с вышек, и очень удачная. После охоты был длительный интересный деловой разговор по многим вопросам. В частности, о застройке хорошими домами новостроек Киева – Сырца и других районов, о постановке на производство хорошей автомашины «Запорожец». Я тут же доложил, что уже создана и изготовлена новая модель «Запорожца» и просил его разрешения послать в Москву автомашину для ее показа членам Президиума. Он на это дал согласие.
Во время нашего разговора из Москвы Хрущеву позвонил Брежнев, во время разговора я хотел покинуть комнату, но Хрущев знаком показал, чтобы я остался. Брежнев говорил о каких-то делах, затем сказал, что из Днепропетровска и Киева поступают жалобы на низкое качество хлеба. Чувствовалось, что это Хрущева обозлило, и он раздраженно Брежневу сказал; «Что вы все мне докладьюаете? Надо кое-что и вам самим научиться делать!» После переговоров с Брежневым Хрущев мне сказал: «Вот видите, какие «помощники». На язык больно острые, а на дело не хватает способностей и ума». Я, конечно, промолчал.
Провел совещание с заведующими отделами ЦК Шевелем и Кондуфором, рассматривали, вопрось^ о встрече в ЦК КПУ с активом творческой интеллигенции. В деталях обсудили организацию издания истории городов и сел республики. Это большое дело, оно останется на века в истории Украины. Были и противники этого нужного и разумного дела, и прежде всего неуч и тупица И. Грушецкий.
Говорил по телефону с Н. В. Подгорным. Он возвратился из Архангельска, куда сопровождал Ф. Кастро. В Архангельске была страшная метель, но он доволен, что побывал в этих местах. Я ему доложил о наших разговорах с Н. С. Хрущевым, передал высказывание его в адрес Брежнева. Подгорный на это сказал: «Это ему наука: пусть не торопится докладывать неприятности. Их и так у нас хватает, хоть отбавляй».
По вопросам организации в Киеве Института теоретической физики принимал академика Н. Н. Боголюбова, президента АН
Украины Б. И. Патона, докторов наук Тавхелидзе и Давыдова. Выслушал их доводы, аргументы, предложения. Поручил еще раз все проверить и подработать вопрос с Москвой.
Погода стоит ужасная, почти по всей республике сильные ветры, снежные заносы, что вызывает большие затруднения в работе промышленности и транспорта. В сельском хозяйстве большие затруднений с подвозом кормов, подачи воды. Имеются массовые перебои с подвозом продовольствия, топлива в города и райцентры. Из-за снежных заносов в Донецкой области не работает 7 шахт: дорога на Жданов, Константиновку занесены двухметровым слоем снега, невозможен подвоз продуктов питания, даже перебои с подвозом хлеба. Автомагистраль Харьков – Ростов местами занесена снегом до трех метров. Много автомашин, в том числе и автобусов с людьми застигнуто бураном. Принимаются самые энергичные меры к эвакуации и спасению людей. Перевозим в ближайшие населенные пункты. Помогают воинские части своей техникой, вездеходами. Кое-где имеются жертвы.
Обзвонил всех секретарей обкомов партии, дал задание принять должные меры к обеспечению нормальной работы в промышленности, сельском хозяйстве, доставке топлива и продуктов питания, водоснабжении.
Вечером 28 января позвонил мне Н. С. Хрущев и пригласил приехать к нему в его резиденцию в Валки. По приезде я доложил Хрущеву, что делается в республике и какие ужасные погодные условия, которые отрицательно влияют на нормальный ход всех дел. Хрущев все внимательно выслушал и полушутя сказал: «Не жалуйтесь, ибо я в этом вам ничем помочь не могу, а то, что принимаете меры, несите сами за них ответственность. Давайте лучше послушаем записи на пластинках и магнитофонные новых вариантов Гимна Советского Союза». Долго и много слушали эти записи^ но, оказывается, ни один из них не подходит, нет должной мелодрш, эмоционального подъема, не говоря уже о словах и музыке. Потом долго сидели, разговаривали по многим вопросам экономики, техники, политики. Я заметил, что у Хрущева много задумано интересных вопросов, а энергии просто море. Но он жаловался, что ему трудно работать, много вокруг него краснобаев, догматиков и рутинеров. Беседа была какой-то откровенной, не говоря уже о ее глубоком и интересном содержании.
30 января Н. С. Хрущев пригласил меня к себе в Валки и.1 13.30. Поговорили о делах в республике. Он сам любил мноп* рассказывать интересных политических событий, связанных с его работой при И. В. Сталине, о «разгроме» антипартийной группы, об аресте Берии^'^ и многом другом. Хрущев пригласил меня пообедать с ним, а затем мы поехали осматривать строительство Киевской ГЭС.
31 января в 8 часов утра Н. С. Хрущев поездом уехал в Москву. Сразу же по возвращении с вокзала я позвонил в Москву Подгорному и Брежневу, они меня очень просили сообщить им, когда из Киева выедет Хрущев. Я сказал, какие были задания, замечания и какое у него настроение – последнее их больше всего интересовало. При этом Брежнев спросил меня: «А Никита Сергеевич обо мне ничего больше не говорил?» Я ответил, что мне ничего не известно, что мог говорить или думать о нем Хрущев.
Во время пребывания Хрущева в Киеве на его имя поступило очень много писем и заявлений, главным образом по тарти– рам, помилованиям, снятию судимости, неправильным увольнениям с работы, о плохом снабжении. Со всеми этими вопросами было поручено на месте разобраться, принять меры и доложить в ЦК КПСС.
Февр^ь 1964 года. Из Москвы позвонил Шуйский Г. М., первый помощник Н. С. Хрущева, и сообщил мне, какие приняты меры по нашим запискам, посланным в ЦК КПСС. По записке о дальнейшем развитии добычи марганцовой железной руды записка направлена Устинову для принятия мер. О производстве на Ждановском заводе имени Ильича сварных труб из листа спиралью диаметром 1020 мм по способу профессора Целикова и первых неудачах в этих вопросах (плохо идет формирование «в улитке») – поручено доработать технологию и добиться того, чтобы производство таких труб наладить у себя в стране. На то время ФРГ в поставке таких труб нам отказала, а нам надо вести мощные газоводы и нефтепроводы, не растранжиривая наше богатство – газ и нефть.
Наша информащ1я о технико-экономическом расчете производства стали конверторным способом очень заинтересовала Н. С. Хрущева, и он дал поручение представить предложение. Моя записка в ЦК КПСС о развитии и значении технического прогресса для народного хозяйства страны разослана членам Президиума ЦК КПСС. Я поблагодарил Шуйского за приятные сообщения. Все это окрыляло в работе.
Принял Червоненко С. М., нашего посла в Чехословакии. Он обстоятельно проинформировал о политической обстановке в Чехословакии. Из информации было видно, что там складьша– ется довольно сложная обстановка, просто назревает политический кризис., Налицо очень большое влияние Запада на экрнр– мику страны и идеологические вопросы. Далеко не рещень! национальные вопросы: словаки имеют сильную обиду на чехов. По информации Червоненко, Новотный^^ ведет не совсем правильную политику в отношении словаков, последние чехов называют «швейками»^9. В стране происходят политически^ йй-^ триги, борьба за власть, беспринципные обвинения друг друга среди руководяш,его состава, и прежде всего в ЦК КПЧ. И все же на данном этапе самое разумное – всячески поддер:^а№ Новотного. Он честный коммунист, преданный нашему делу. Кто придет к руководству и как повернется дело, трудно предсказать, разумнее всего придерживаться того, кто проверен ца деле. Червоненко обеспокоен событиями в Чехословакии^ т4м более что к его информациям и докладам относятся с каким-то недоверием.
11-28 февраля 1964 года. В Москве проходит февральркщ Пленум ЦК КПСС по сельскому хозяйству. Задумок много, как все это будет при нашей «организованности», сказать сейчас очень трудно. Есть опасение, что это очередное многосдовц. Как оно уже всем опротршело!
Проездом через Киев Живков следует в Москву на пёрегово– ры с Н. С. Хрущевым. Мне пришлось его встречать и провожать на вокзале. Настроение у Живкова внешне неплохое, даже игривое, но все же он чем-то встревожен. Может бытц результат его прежних переговоров с Хрущевым, когда он ставил перед ним вопрос, чтобы Болгарию сделать союзной республикой Советского Союза, за что его Хрущев хорошень|ср отчитал, при этом сказав: «Вы хотите стать нашими нахлебниками? Мы сами пока что еле сводим концы с концами, да и что ваш народ о вас подумает?» Эти слова я сам слышал от Хрущева, при этом он сказал: «Не серьезн^ш человек». И вот у Живкова после такого мнения Хрущева о нем снова предстоит встреча с Хрущевым. Можно понять тревогу Живкова.
В связи со 150-летием со дня рождения Т. Г. Шевченко юбилейный Шевченковский комитет Корнейчук, Скаба, внесли предложение присудить звание лауреата Шевченковской премии Н. С. Хрущеву. Утвердили делегации от республики для поездки в Ленинград и Казахстан в связи с юбилейной датой Т. Г. Шевченко.
1– 10 марта 1964 года. Имел разговор с Н. С. Хрущевым. Он находился на отдыхе в Пицунде, я доложил ему о партийном активе по сельскому хозяйству. На нем присутствовало около 10 тысяч человек, проводили его во Дворце спорта. Сам актив прошел хорошо, много было интересных выступлений, критических замечаний и предложений.
Особо доложил, и это было по просьбе Брежнева, о работе металлургического завода имени Дзержинского в Днепродзержинске, о его технико-экономических показател51х. На заводе работает около 25 тысяч человек, в год он производит более 4 миллионов тонн чугуна, 4,5 миллиона тонн стали, 3,5 миллиона тонн проката. Это составляет 12% годового производства всей металлургии страны. У завода, его рабочего класса большие революционные заслуги, заводу исполняется 75 лет, я просил Хрущева разрешить представить завод к награждению орденом Ленина. Н. С. Хрущев все мои предложения выслушал внимательно – помолчал несколько времени, а затем задал мне вопрос по Дзержинке: «Это вас попросил Брежнев со мной переговорить?» Я ушел от прямого ответа и сказал, что мы этот вопрос ставим самостоятельно. Хрущев мне сказал, что на этом заводе когда-то работал Брежнев, и он всячески добивается, чтобы этот завод был награжден, видно, он где-то пообещал, от него это можно ожидать. Тут же Хрущев дал согласие на награждение завода, но сказал, чтобы представление дали к концу года, когда будет закончено годовое производство.
Я сообщил Н. С. Хрущеву, что Шевченковский комитет принял решение о присвоении ему звания лауреата Шевченковской премии с вручением медали и грамоты за огромную работу по пропаганде шевченковского наследия, за большой вклад в утверждение и развитие национальной украинской культуры. Члены комитета, Бажан, Корнейчук, Рыльский, просили меня сообщить об этом и получить согласие на то, чтобы 9 марта обэтом сообщить в печати, центральной и республиканской.
Н. С. Хрущев подумал немного, затем сказал: «По этол^ вопросу вы позврните мне немного позже». Доложил ему предложение, чтобы Черкасскую область переименовать в Шевченковскую, он эту идею отклонил с ходу, при этом сказал, что довольно того, что мы переименовали Станиславскую область в Ивано-Франковскую, а теперь не успевает отписываться перед народом, все это в народе воспринимается не здорово, не так, как кое-кому кажется.
Из Москвы позвонил мне Брежнев Л. И., интересовался, что нового. Я ему рассказал о проведенном партийно-республиканском активе, рассказал, что мы готовим сувениры Н. С. Хрущеву и всем членам Президиума ЦК КПСС в связи со 150-летним юбилеем Шевченко – памятный иллюстрированный «Кобзарь», шеститомник его прон^иедений (юбилейное издание) и бюст Т. Г. Шевченко.
Брежнев спросил меня, был ли у меня разговор с Н. С. Хрущевым по вопросу награждения завода имени Дзержинского, я ответил, что разговор был, и что он дал согласие на награждение, но в конце года. Сообщил, что обстоятельный разговор был по делам республики. Разговор был о том, чтобы он дал согласие опубликовать в центральной печати сообщение о присвоении ему звания лауреата Шевченковской премии, при этом как-то нервозно Брежнев меня спросил, дал ли Хрущев согласие? Я ответил, что просил по этому вопросу позвонить ему позже. Брежнев поинтересовался: а о нем, Брежневе, не было никакого разговора и ни в какой форме? Я ответил, что Хрущев спросил меня о Дзержинке, других же вопросов не было. Я стал замечать, что каждый раз Брежнев как-то ревностно-тревожно относится к моим встречам с Хрущевым, что рн «смертельнопанически» боится Хрущева. Это уже становилось почти подтвержденным фактом.
Из Харькова поступили тревожные сигналы, в городе больше недовольства – нет сахара. Выделенный фонд в 735 тысяч тонн мал, надо добавить не менее 250 тысяч тонн. Сахар на месте имеется, но фонды выделяет Москва, при нашей системе, пока будем «доказывать и решать», недовольства могут перейти в «скандал». Принял решение на свой рщк и страх выделить дополнительно Харькову сахара 250 тысяч тонн. Знаю, что это будет воспринято в Москве болезненно, но что делать, надо брать на себя ответственность во избежание больших неприят– ‘ ностей среди народа.
И. С. Хрущев прислал ответ на награждение его Шевченковской премией, вот содержание: «В борьбе за светлое будущее украинский народ вносит свой достойный вклад. От души же-
лаю рабочим, колхозникам, интеллигенции, всем трудящимся Украины новых, еще больших успехов в благородном труде, новых побед в осуществлении планов коммунистического строительства, намеченных в Программе КПСС».
21—31 марта 1964 года. 23 марта в Октябрьском Дворце состоялся расширенный Пленум ЦК КПУ, присутствовало 2200 человек республиканского партийного актива. С докладом «О борьбе КПСС за сплочение международного коммунистического движения» выступил Н. В. Подгорный. Пленум прошел хорошо, но я своим выступлением остался внутренне почему-то недоволен, даже объяснить сам не могу. Во время пребьгоания Подгорного в Киеве мы с ним много разговаривали. Он очень жалел, что ушел с Украины и по этому поводу высказывал какую-то затаенную обиду на И. С. Хрущева. В разговорах я ему полушутя сказал: «Возвращайся, я место уступлю. Сам с большим удовольствием уйду на благородное дело – работать на завод». Подгорный на это ответил: «Ведь ты хорошо понимаешь, что это нй от тебя, ни от меня не зависит. Одно тебе скажу, что в республике работать хотя и далеко не легко, но зато знаешь, что ты делаешь и как-то свой «труд» ощущаешь. А главное – стоишь подальше от всяких интриг и «борьбы» за свое влияние в центре». И добавил: «Петро, ты себе не представляешь, как все это противно самому естеству». Я пытался более подробно выяснить, чем он так недоволен работой в центре, но он от прямого ответа уходил. Только много высказал своих соображений о работе аппарата ЦК и далеко не совсем слаженной работе и состоянии дел в Президиуме ЦК КПСС, не раскрьюая самой сути вопросов. Тут же мне сказал: «Я тебя очень прошу, на всякий случай подбери, «забронируй» мне квартиру в Киеве». Об этом он мне и раньше говорил. Я ему ответил: «Квартира готова, переулок Дзержинского, дом 5, кв. 17, третий этаж, 5 комнат». Он меня за это поблагодарил.
Разговор с Подгорным меня встревожил, но я себе даже не мог представить, что там в центре творится. Внешне все хорошо, единодушие и сплоченность. Хрущев у вершины власти, и его все поддерживают и даже очень восхваляют. На следующий день Подгорный улетел в Минск, тоже выступать с докладом. Прошло некоторое время, и острота разговора моего с Подгорным как-то сама по себе за делами притупилась.
Из Москвы мне позвонил Ильичев, секретарь ЦК, и потребовал разобраться с книгой, выпущенной Политиздатом Украины. Книга назьгоалась: «Иудаизм без прикрас», автор Кичко Ильичев предупредил меня, что этот вопрос будет разбираться на Секретариате ЦК, докладьшает Алексеев, заведующий отделом пропаганды ЦК КПСС, и что содержание этой книги доложено Н. С. Хрущеву. Я сам только после этого прочел эту книгу и ничего предосудительного или крамольного в ней не нашел. Не понятно, почему вокруг этой брошюры поднят такой шум – какое-то шараханье. Почему можно и разрешается критиковать все религии, кроме иудейской и действий сионистов? Ну что ж, дадим «объяснение».
28 марта выехал в Москву. Завтра в 20.00 с Киевского вокзала специальным поездом партийно-правительственная делегация, возглавляемая Н. С. Хрущевым, отбывает в Венгрию. Делегация в Венгрии пробыла 10 дней. Из ознакомления и ведения переговоров видно, что в стране имеются свои большие политические и идеологические трудности и сложные вопросы.
На одном из митингов на заводе выступал рабочий и обратился к Хрущеву с просьбой оказать помощь в получении металла и каких-то электромоторов. Хрущев, как всегда, на эти вопросы реагировал быстро и, очевидно, чтобы разрядить обстановку, тут же в реплике сказал: «Вот тут в нашей делегации присутствует товарищ Шелест, секретарь ЦК КПУ, очевидно, от него к вам не поступает металл и электромоторы. Так вот, давайте ему скажем, что же он венгерский гуляш кушает, а моторов не поставляет. Так вот, не будет металла и моторов, не дадим ему гуляша». Все это им было сказано в шутку, с его добродушной улыбкой, он даже в это время подозвал меня к себе, и вся масса народа обратила на меня внимание, все приняли как шутку и расхохотались. Я ответил: «Никита Сергеевич, разберемся и примем меры». Он снова подал реплику: «Разбирайся, мол, иначе не получишь гуляша» – это снова вызвало оживление. Все речи на этом митинге, в том числе и эти реплики, шутки и смех, были помещены в центральных газетах. Некоторые товарищи тогда из центра хотели все это истолковать как оскорбление мне. Даже венгры как-то растерялись и отнеслись ко мне «сочувственно». Хрущев же мне сам сказал: «Тов. Шелест, вы не обижайтесь, то была шутка для разрядки создавшегося положения».
В искренность его слов я верил, потому что мы с ним вдвоем почти каждый вечер прогуливались по территории нашей резиденции, и он очень много высказьшал доверительных вопросов по поводу работников ЦК, в том числе говорил о Подгррном, но не плохо. Нелестно отзывался о Брежневе и совсем убийственно – о Суслове. Я, конечно, вСе слушал и молчал. Сам Хрущев был несколько при этом возбужден – как-то вечером мы прогуливались, и, естественно, за ним шел его личный охранник, он приблизился к нам, в это время Хрущев просто рассвирепел и сказал: «А вам что ну^о, что вы подслувдивае– те, шпионете за мной? Занимайтесь своим делом!»
Я как-то растерялся, но все же нашелся сказать: х^Никита Сергеевич, он ведь находится на службе». Он сказал: «Если он на службе, пусть и несет свою службу, а не подслушивает, знаем мы их». На этом разговор был закончен. Охранник удалился на почтительное расстояние, мы еще долго вели беседу с Хрущевым на разные темы.
И апреля 1964 года делегация возвратилась в Москву. В ЦК КПСС я имел встречу и обстоятельную беседу с Н. В. Подгорным по многим вопросам. Он расспрашивал меня о поездке в Венгрию и какие были беседы у меня с И. С. Хрущевым, я ничего не утаил от него. Подгорный вспомнил о «венгерском гуляше» и хотел выразить свое «возмущение», я ушел от зтого вопроса как не имеющего существенного значения. У Подгорг ного спросил совета, что нам делать с предстоящим юбилеем – 70-летием Н. С. Хрущева.
15 апреля выехал в Москву на празднование юбилея Хрущева. На следующий день встретился в ЦК КПСС с Подгорным, Брежневым, Кириленко, показал им наши подарки и сувениры для Н. С. Хрущева. Сувениры понравились, но чувствовалось, что они чем-то недовольны, хотя сами же были инициаторами и организаторами большого «шума» с юбилеем. Тут же было проронено несколько слов: «Да, почти уже старик, 70 лет, пора бы ему и на отдых, надо его нам беречь». Позже только стало ясно, что это была своеобразная игра и «прощупывание» настроения.
17 апреля 1964 года 70 лет Н. С. Хрущеву. Утром собрались все члены и кандидаты Президиума ЦК КЦСС и поехали в особняк на Ленинские горы, где жил Хрущев. Некоторые из членов Президиума вели себя довольно нервозно, трепетно– боязливо. Это относилось в первую очередь к Суслову и Брежневу. Все тепло поздравили Н. С. Хрущева в домашних условиях, он был бодр, свеж, в хорошем настроении. Выпили по рюмке коньяка, немного поговорили и тут же торопливо ушли под предлогом, что не надо «утомлять» Никиту Сергеевича. Инициатором этой торопливости был Брежнев, его поддерживал Подгорный, хотя и чувствовалось по настроению Хрущева, что он не хотел и не ожидал такого цоспещного удаления.
За границей буржуазная пропаганда и пресса по вопросу проведенного юбилея Хрущева подняла много шума, даже злобствования. Его называют тираном. «Таймс» «предвещает» ему скорый закат политической карьеры и смерть и что это будет общим чувством облегчения. Все это ему буржуазная пропаганда «мстит» за его непримиримость и принципиальность в вопросах классовой политики. Что касается его здоровья, то он бодр, здоров и оптимистически настроен.
25 аифеля принял маршала авиации Судеца – ПВО страны. С ним было еще три человека из Москвы. Разобрали вопросы и дали оценку проведенных учений. Рассмотрели вопросы, как улучшить на особый период оборону важнейших промышленных объектов республики, увязать ПВО нашей страны с ПВО стран Варшавского Договора О новейшей технике у нас и за границей. Беседа была полезной и крайне необходимой.
11—21 мая. Вылетел в Москву, там знакомился с материалами по Франции. Предстоит поездка в Париж на XVII съезд Компартии Франции. Возглавляет делегацию Суслов. Утром 13 мая вылетели в-Париж, летели над Северным морем, через Скандинавию, в воздухе были 5 часов.
Над Северным морем вплотную к нашему самолету подошло четыре истребителя ФРГ, они проводили воздушные маневры, очень опасные и настолько близко, что видны были лица летчиков в каком-то особом «оскале». Их «сопровождение» было неприятно и оскорбительно. Нас просто «конвоировали» в воздухе.
Прибыли в Париж на аэродром Орли, прошли все установленные формальности. Нашу делегацию встречали члены Политбюро во главе с Генеральным секретарем ФКП В. Роше. Прямо с аэродрома всей делегацией передохнули и пообедали. Затем направились в наше посольство, где нас встретил посол Виноградов. Тут же, в посольстве, разместилась вся делегация.
Париж на меня лично произвел ошеломляющее впечатление самой своей величественностью, архитектурой, гаммой цветов, красками рекламы, множеством автотранспорта, чистотой, зеленью, парками, аллеями каштанов и платанов. До этого мне казалось, что большего количества зелени, чем в Киеве, нигде нет. Большое заблуждение.
16 мая посетили департамент Паде-Кале. Был в цитадели, где немецкие оккупанты расстреляли большую группу участников Сопротивления. Тут же расстреляны наши – Порик Колесник. О Порике мне все более-менее известно. Надо все выяснить о Колеснике. И представить к награде. В цитадели в этой группе было одновременно расстреляно 220 человек. Возложил цветы у места расстрела и венок у стены, где написаны имена всех погибших.
23 мая совещание с членами Президиума ЦК КПУ – очень тревожное состояние дел в сельском хозяйстве республики. Озимые в очень плохом состоянии, но Кальченко и Комяхов несерьезно подоШли к оценке положения дел с озимыми. Пришлось мне им прямо об этом сказать, а, как известно, мало кому нравится прямота и правда. Но до чертей надоело это «украшательство и причесывание» недостатков, очень это вредит нашему общему делу, разлагает народ, порождает неверие.
Принято решение провести в ЦК КПУ большое совещание по проверке и исполнению принимаемых решений. Вопрос очень важный, больно много «балагурства», агитащ1и, пропаганды и очень не хватает деловитости и действенных организационных мер, а главное ответственности за порученное дело, очень много приспособленчества: «Чего изволите?»
Еще очень много случаев подрыва на минах, снарядах школьников и даже взрослых. Уже проведена большая работа по разминированию, уничтожению снарядов, гранат и взрьш– чатки, и все же дело не доведено до конца, в результате мы до сих пор имеем издержки войны – человеческие жертвы. Надо еще раз провести тщательную проверку опасных мест. А также провести большую разъяснительную работу в школах, в сельских советах, выступить по радио, осветить в газетах, выпустить специальные плакаты.
Все члены Президиума ЦК разъехались по областям посмотреть, что делается в поле и каково состояние посевов. Я был на полях Бортнической оросительной системы, прямо можно сказать, вид неважный, холод угнетает растения, сорняки забивают посевы. Подходит май, а тепла еще не было: угнетенный горох, , кукуруза, очень низкорослая озимая пшеница.
Позвонил Подгорному, доложил состояние дел в сельском хозяйстве.
Много шума вокруг поджога библиотеки в Академии наук Украины. По докладам, погибло много уникальных. книг.
27—29 мая был в командировке в Киевской, Винницкой, Тернопольской, Хмельницкой областях. Общее впечатление неплохое, поля чистые, обработаны хорошо, чувствуется, поднялась общая культура земледелия, чего я так много, упорно и настойчиво добивался. Да и сами люди в этом становятся^! более ответственными и подтянутыми. Если бы мы по всей стране подняли культуру земледелия до уровня сегодняшней. культуры в нашей республике, вопрос с сельским хозяйством,л можно считать, в стране был бы решен. Везде в этой зоне
срочно необходимы дожди. Если они не пройдут в течение одной-полутора недель, дела могут сложиться плохо. О состоянии озимых поступают разноречивые сведения, а дело могут поправить только дождь и тепло.
Был в Каневе на могиле Т. Г. Шевченко, где состоялся большой митинг, посадка деревьев нами и всеми присутствовавшими гостями. Затем был на закладке первого камня Каневской ГЭС – все прошло хорошо.
1– 10 июня. Провел последний день с гостями, прибывшими на празднование 150-летия со дня рождения Шевченко. Все встречи, разговоры и прием прошли хорошо. Много возни было с канадцами, они ставят вопросы об украинском языке и культуре, о притеснениях и преследованиях творческой украинской интеллигенции. Очень сложный это вопрос, к сожалению, и в их вопросах немало правды.
Позвонил Подгорный, просит срочно прилететь в Москву – надо посоветоваться по ряду вопросов. В Москве находился с 7 по 10 июня. В ЦК состоялось большое представительное совещание по вопросам строительства птицефабрик. Говорили много, хорошо, горячо, но, по существу, решений никаких. Был во многих отделах ЦК КПСС по разнообразным делам, в МК КПСС, согласовывал некоторые вопросы в связи с открытием памятника Шевченко в Москве. Был на приеме у секретаря ЦК Пономарева и Суслова, решал ряд вопросов, связанных с отделами, которые они курируют. Суслов – это настоящий «партийный» чиновник, идеологический начетчик, догматик, политический аскет. Такие люди – это страшное явление в нашей партии.
