Текст книги "Кинжал-предатель: Из секретной книги Джона Вильсона"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– Ну, вы в другой раз смотрите немного лучше, не то такая история может плохо кончиться, – возразил Фред коротко и посмотрел духовнику прямо в лицо.

– Да, да, – сказал Керро, – мне кажется, что нервность моя доходит до болезненности. Надо будет в будущем быть осмотрительней.

– Да, это вам необходимо, – согласился Фред, улыбаясь.

Глаза патера горели от злости.

Он бросил на сыщика испытующий взгляд, повернулся, вошел быстро в свою комнату и со страшной силой хлопнул дверью.

Фред посмотрел ему вслед, а потом отправился к себе в комнату. Но через минуту он ее уже покинул и поднялся по лестнице, ведшей во второй этаж и башню. Наверху он растянулся и лег так, чтобы ему видно было, когда духовник выйдет из своей комнаты. Через несколько минут показался патер и не оглядываясь быстро спустился с лестницы в бельэтаж.

Фред пошел за ним.

Ни разу не оглянувшись, Керро подошел внизу в коридоре к последней двери, открыл ее и исчез.

Фред Вильсон, следивший за ним, остановился и стал прислушиваться.

Вдруг он услышал глухой сильный звук, как будто что-то тяжелое грохнуло о пол. Фред дольше не мог ждать. Он открыл двери и, имея в одной руке револьвер, а в другой электрический фонарь, он бесшумно и осторожно стал спусскаться вниз в погреб.

Он подвигался так несколько минут, как вдруг получил такой сильный удар в спину, что оступился и упал с лестницы в погреб.

При падении Фред так сильно стукнулся головой […] [16]

[Закрыть]плиту, что на мгновенье потерял сознание.

Все это произошло с такой быстротой, что […] засветить свой фонарь, как уже услышал […] погреба, запирается на ключ.

Теперь Фред отлично понял, с […] завлек его в погреб. Он […] так, что тот чтобы тем временем незаметно скрыться.

Фред поднялся по лестнице и […] бросился в комнату патера.

Как он и ожидал, Керро там не оказалось.

Через минуту Фред стоял у маленькoго окна башни и с хорошей подзорной трубой в руках озирал окрестности.

Вдруг он радостно вскрикнул. Он увидел патера.

Уже у самого конца дороги вдруг показался велосипедист, одетый во все темное, мчавшийся во весь дух и скрывшийся на повороте. Фред узнал в нем патера и спустился из башни к себе в комнату. Здесь со страшной поспешностью начал переодеваться и загримировал себя бродягой. Он одел совершенно разорванный костюм, а на парик старую, смятую шляпу. В этом наряде он поспешно вышел из дому.

Он направился по дороге в город и к громадному своему удовольствию увидел, что все его сторонятся.

Он скоро дошел до поворота и увидел на дороге следы от пневматической шины велосипеда. Он шел по этим следам минуть десять, когда уперся в одноэтажный маленький домик, в котором находилась таверна. Над дверьми красовалась вывеска с надписью: «Вильям Бэкер “Saloon”» [17]

[Закрыть].

Здесь следы исчезли, но в коридоре стоял велосипед. Фред храбро зашел в таверну.

Еще когда он входил, он услышал, что в соседней комнате кто-то разговаривает по телефону. Теперь он узнал голос духовника, но не мог разобрать, о чем тот говорит и на каком он говорит языке.

Тогда он вынул из кармана кусок грязной бумаги и карандаш и записывал каждое слово так, как их у аппарата произносил патер.

Когда в таверну вошел патер, Фред молча сидел за стойкой и уперся глазами в стакан.

[…] бегло поглядел на бродягу, а потом подошел к […] попросил себе виски. Он cказал хозяину, что для него в скором времени прибудет письмо, и просил хорошо […]. Потом он уплатил, вышел, сел на велосипед и покатил по направлению к городу.

[…] Убедившись, что он пока незамечен, он прошмыгнул в дачу и пробрался незаметно к себе в комнату.

Быстро переодевшись, он отправился успокоить графиню, что предпринятые розыски обещают успех.

На лестнице он встретил патера. Оба остановились и стали смотреть друг на друга. Керро сунул руку в карман, где лежал револьвер. Фред проделал то же самое.

Фред наконец сказал хладнокровно:

– Оставьте свой револьвер, патер, ведь вы не привыкли открыто и честно бороться.

– Я вас не понимаю, – сказал Керро, пронизывая сыщика своим взглядом.

– Вы меня хорошо понимаете.

– Нет, я ничего не понимаю.

Фред прошел мимо патера и спустился с лестницы.

Керро на минуту остановился и, когда он заметил, что тот скрылся в комнате, где находились графиня и контесс Эдит, он последовал за ним.

Графиня весьма ласково встретила молодого сыщика.

– Ваш брат еще не вернулся из лесу. Мы должны будем без него обедать.

– Это, во всяком случае, его нисколько не огорчит, так как для него обязанность и дело на первом плане, – возразил Фред вежливо.

– Надеетесь вы устранить те ужасы, в которых мы живем?

– Да, я уверен в этом, – сказал сыщик твердо, – начало пока очень хорошее и дает основание надеяться, что с преступника или преступников маска будет сорвана в ближайшем будущем.

Монах иронически улыбнулся.

– Я была бы вам очень благодарна, – ответила графиня.

Контесс Эдит всецело присоединилась к словам матери.

Патер подошел к сыщику и сказал тихо и вкрадчиво:

– Я желаю вам полного успеха, будет большим счастьем, если вы избавите нас от тех ужасов, которые мы пережили за последнее время.

– Вы будете избавлены от них, будьте уверены, – заявил Фред Вильсон, пронизывая взглядом патера так, что тот не выдержал и отвернулся в сторону.

Новое адское покушение

Графиня Тортони распорядилась назначенный на шесть часов обед отложить до 7 Ѕ ч. Она хотела обедать вместе с знаменитым сыщиком Джон Вильсон и надеялась, что он к тому времени придет.

Дамы сидели и разговаривали с Фредом, а патер молчаловил каждое их слово, как кто-то стукнул в двери.

На оклик графини, ожидавшей старую Катрину, в комнату вошел Джон Вильсон.

Артур Керро побледнел, как смерть. Он смотрел на Джона и не верил, думая, что это призрак.

Джон и Фред оба заметили это смущение и обменялись многозначительным взглядом.

Сыщик поклонился обеим дамам и сказал:

– Вот и я вернулся, сударыни.

– С успехом?

– Я доволен. Предпринял ли и ты что-нибудь, дорогой брат?

– Немного сделал, – ответил Фред, – но все-таки достаточно, чтобы и мне быть довольным.

– Это приятно.

– Нельзя ли узнать подробностей? – спросила графиня.

– Простите, но дело не подвинулось еще настолько, чтобы можно было о нем говорить. По окончании я с удовольствием расскажу вам все детали.

В эту минуту кто-то позвонил. Катрина пошла открывать и на подносе принесла письмо.

– Милостивый господин духовник, для вас письмо.

Керро бросился с места, схватил письмо и, не распечатав его, спрятал его в карман и поспешно вышел из комнаты.

Графиня и контесс Эдит с удивлением смотрели друг на друга.

– Удивительно, – сказала графиня, – как странно ведетсебя мой племянник с тех пор, как вы приехали.

– Не чувствует ли он за собой какую-нибудь вину?

– Ради Бога оставьте, – сказала графиня, – неужели вы допускаете эту возможность, а я уверена, что это абсолютно невозможно.

– Ничего невозможного нет, и по опыту я знаю, что самые опасные преступники имеют самый невинный вид.

– Но я вас все-таки попрошу при ваших розысках оставить племянника моего без внимания, – сказала графиня. – Артур Керро очень набожный и хороший человек, помогавший нам в дни нашего несчастья и разделявший его с нами. Ведь по его настоянию мы перебрались в башню, откуда ему легче было следить за приближением наших врагов и где он делал попытку отчаянно сопротивляться, когда полагал, что вы явились сюда с недобрыми намерениями.

– А если, сударыня, все это только план действия, если он своим страхом думал вас еще более запугать, если он…

Графиня быстро поднялась и холодно ответила:

– Ну хорошо, мистер Вильсон, я знаю, что вы, согласно своему призванию, ставите иногда самые невероятные умозаключения. Через полчаса я вас и брата вашего буду ждать к обеду.

Она вышла вместе с контесс из комнаты. Контесс, однако, успела еще шепнуть Вильсону:

– Мистер Вильсон, не обижайтесь на мою мать. Она очень религиозная особа и считает Керро, своего духовника, своего рода святым. Я же не доверяю ему нисколько.

Когда дверь за дамами закрылась, сыщики посмотрели друг на друга.

– Несчастная женщина, сказал Джон тихо, – ей придется испытать горькое разочарование.

– Вне сомнения придется, прибавил Фред, – мне необходимо сообщить все, что произошло за время твоего отсутствия, и ты убедишься, что за ужасный дурак этот Керро.

После этого разговора сыщики отправились наверх в отведенные им комнаты и, проходя мимо комнаты патера, услышали, что он страшно взволнованно ходил по своей комнате взад и вперед.

Они передали вкратце друг другу происшествия, имевшие место у каждого, и Фред показал записку, составленную им в Saloon Вильяма Бэкера со странными словами, произнесенными патером у телефона.

Джон Вильсон подошел к окну и стал внимательно просматривать записку. Через несколько минут он сказал:

– Дело очень просто. К каждому слогу прибавлено несколько лишних букв, и смысл фразы вот какой. «Будь осторожен, он человек опасный, его надо убить».

– Правда, – решил Фред, – дело очень просто.

– И прежде всего это доказывает нам, что Керро кому-то по телефону сообщил, что прибыл какой-то опасный человек, которого надо убить. Я, кажется, не ошибусь, если скажу, что человек, с которым патер говорил по телефону, не кто иной, как служитель дома для умалишенных – Гриффон.

Через полчаса они сошли вниз. Патер все еще продолжал ходить по комнате.

В столовой уже находились графиня с дочерью, и все тотчас уселись за стол.

Над столом висела тяжелая люстра, ярко освещенная множеством зажженных свечей. Графиня не выказывала прежнего недовольствия, а относилась к сыщикам с изысканной любезностью.

Когда Катрина подала суп, графиня спросила:

– А где же мистер Артур?

– Он сказал, что сейчас придет.

– Пусть поторопится. Да, мистер Вильсон, духовная пища моему племяннику гораздо приятнее физической. Эгоизм ему совершенно чужд.

Сыщик кивнул головой. Ему не хотелось говорить без доказательств, и он предпочел доказать графине правдивость своих слов на деле. Он и не подозревал, что это случится сейчас же.

Катрина уже унесла тарелки из-под супа и суп и только что вышла, как в комнату вошел патер.

– Я не имею ни малейшего аппетита и чувствую себя так плохо, что вообще не хотел выходить из своей комнаты, – сказал он.

– Тогда ложись в постель, Артур, – сказала тетя, – у тебя действительно вид больного.

– Ты права, тетя, – сказал патер, – я пойду лягу, может быть к утру я поправлюсь.

Он повернулся и вышел. При этом он сильно стукнул дверью, и в ту же минуту над столом раздалось громкое шипенье.

В ужасе все взглянули вверх.

И в один голос у всех вырвался крик испуга. Все сидели, как вкопанные, только Джон Вильсон вскочил и вынул револьвер. Фред последовал примеру, но раздался треск и с потолка на стол обрушилась вся люстра. Графиня без памяти опустилась на кресло. С люстры на собравшихся в столовой спускались четыре ядовитые змеи-кобры. Но братья-сыщики не потеряли присутствия духа. Один за другим выпустили они пять-шесть пуль и змеи обвивали люстры, но уже с раздробленными головами.

Все это произошло, конечно, скорее, чем это можно передать.

Лишь только графиню уложили, как в комнату влетел патер и бросился с плачем к тете:

– Дорогая тетушка, дорогая Эдит. Что случилось? Откуда этот ужасный шум? что это за выстрелы и крики? Может быть, эти сыщики Вам причинили какое-нибудь зло? – Тут патер почувствовал, что его кто-то схватил и поднял. В Джоне закипела злоба, он схватил патера за грудь и потряс его с такой силой, что тот едва дышал.

Он открыл дверь и выбросил в коридор дрожащего от страха патера.

Вильсон бросился наверх в комнату, лежавшую над столовой. На полу в середине, под откинутым теперь ковром, было вырезано большое четырехугольное отверстие, которое при-

ходилось как раз над люстрой.

Над этим отверстием помещалась железная клетка, открытая к низу. В этой клетке находились змеи, проникшие через дыру на люстру.

Когда они уже висели на люстре, наверху была отвинчена гайка с люстры, и эта всей своей тяжестью рухнула вниз.

Человек, орудовавший здесь, исчез, но Вильсон догадывался, что это не кто иной, как преступный служитель Гриффон.

Вильсон обдумывал план дальнейшего действия. Он решил сделать так, как думал поступить, когда вынимал из рамы портрет Джузеппе Керро, брата графини, находившегося в Риме.

Но чтобы выполнить свой план, ему следовало умереть, то есть только казаться мертвым. Он сейчас же посвятил в свой план брата своего и помощника.

Когда прибыл врач, приглашенный к графине, Джон Вильсон лежал на диване, еле-еле дыша; у него был вид опасно больного и Фред обратился к врачу с мольбой:

– Спасите, доктор, моего брата. Ради Бога, спасите его: несчастного укусила змея.

Врач вошел в комнату, где на диване лежал Джон и отчаянно стонал. Когда врач нагнулся к нему, сыщик прошептал:

– Я сыщик Джон Вильсон из Чикаго. Я принял вид больного по известным соображениям. Отправьте меня к себе на квартиру и объясните это тем, что я должен находиться под постоянным Вашим наблюдением. Подробности я расскажу Вам у Вас дома.

Врач, очень умный человек и горячий поклонник Вильсона, охотно согласился с его предложением. Он прописал мнимобольному какое-то лекарство, за которым была послана Катрина, и отправился к графине. Доктор внимательно осмотрел ее, лежавшую совсем апатично, и сказал, что надежды на ее жизнь очень мало.

Стоны Вильсона все усиливались. Его лицо приняло страшно страдальческий вид.

Вдруг дверь отворилась и в комнату вошел патер. Он подошел к больному, насилу сдерживая свою радость по поводу страшных мук Вильсона.

– Уйди – уйди прочь, – прошипел сыщик, – я тебя хорошо знаю, но я уверен, что ты от наказания не уйдешь.

– Ты поступил со мной страшно грубо, – произнес патер тоном духовника, прими теперь эти муки, как наказание за это.

Но тут сзади к патеру подошел Фред и с силой оторвал его от брата.

– Вон отсюда, – крикнул Фред, – ты один виновен в смерти моего брата, но ты за это поплатишься. Я не успокоюсь, пока не сорву тебе маску твою с лица. – Фред, – возопил Джон, – ведь ты же мне обещал, что завтра утром покинешь этот дом. Нет, не оставайся здесь, где тебе в любой момент угрожает опасность.

Со слезами Фред уступил брату и, подняв кулак, крикнул патеру:

– Я ухожу, но Бог тебя накажет.

Керро улыбнулся. В это время в комнату зашел доктор, взял больного, уложил его в карету и отвез к себе домой.

Джузеппе Керро из Рима

Фред пока оставался еще на даче Тортони, так как Джон с минуты на минуту ожидал телеграфный ответ из Рима на его запрос о патере и не хотел, чтобы этот ответ попал в руки Керро. Ответ от Джузеппе действительно получен был вечером.

Он сообщал, что не знает ничего о судьбе Артура.

Вечером, часов в девять, врач по телефону сообщил на дачу Тортони о смерти Джона и просил известить Фреда.

Фред притворился, что страшно огорчен.

На следующее утро Фред, простившись с графиней и контесс, покинул дачу. Он сообщил, что прибудет через два дня на похороны брата, а сейчас он уезжает.

Он отправился на вокзал и уехал. Во время отхода поезда он увидел на вокзале патера, следившего за сыщиком.

Фред доехал до следующей станции. Там он остановился в гостинице и совершенно изменил свою внешность.

Он одел простой, но чистый костюм, наклеил себе светлорусые усы и одел парик. Он делал все это очень тщательно.

Приняв совершенно другой вид, Фред вернулся в город Жолиет и отправился в дом врача к своему брату.

Джон тоже изменился до неузнаваемости. При помощи фотографической карточки, взятой им на даче Тортони, он загримировался Джузеппе Керро из Рима.

Он сделал это так искусно, что доктор Лаундер, выказывавший Джону все время особенное внимание, был поражен.

Оба сыщика, взявши с собой два больших чемодана, подошли к вокзалу, взяли карету и подъехали прямо к даче Тортони.

Когда они позвонили, то первым выглянул патер. Он был очень удивлен, увидев незнакомых гостей.

Дверь открыла старая Катрина и сказала:

– С кем имею честь говорить? Графиня, к сожалению, не может Вас принять, она очень больна. Ее разбило параличом.

– Сестра больна, – воскликнул Джон, – о Боже мой, а я так радовался, надеясь ее увидать бодрой и здоровой.

Катрина спросила:

– Вы говорите, сестра? Так Вы, вероятно, мистер Джузеппе

Керро из Рима?

– Да, это я.

– Вы прибыли в плохое время, – сказала Катрина, – в этом доме за последнее время очень неладно.

Вильсон выразил крайнее удивление и беспокойство. Он вошел и указал Фреду, игравшему роль лакея, внести чемоданы.

Катрина повела его в приемную и, минуту спустя, в комнату вошла контесс Эдит, а за ней патер Керро.

– Неужели это правда? Мой дядя из Италии приехал, – вскрикнула контесс, – да, это он, я узнаю его по портрету. Дядя, ты прибыл в плохое время, ты прибыл к гибели дома

Тортони.

Вильсон сердечно поздоровался с контесс, а потом протянул руку и патеру. Таким образом Вильсон сошел за Джузеппе Керро и он надеялся, что план его ему удастся как нельзя лучше. Он рассчитывал на то, что Артур, чтобы остаться единственным наследником всего имущества, сделает покушение на жизнь дяди, и в этом он надеялся уличить негодяя.

Графиня Тортони после полученного удара больше не поправлялась и умерла под вечер того же дня, когда прибыл из Рима мнимый брат. Она все время не приходила в себя, так что не узнала и своего брата.

Вильсона на вид эта смерть страшно взволновала. Он упал к ногам покойницы и плакал навзрыд.

– Моя бедная сестра, – не успокаивался Вильсон, – если б у меня под руками было средство, я бы здесь у твоего трупа лишил бы себя жизни, чтобы соединиться с тобой на том свете!

При этом Вильсон громко зарыдал и закрыл лицо обеими руками. Но сквозь пальцы он смотрел на патера, который весь сиял от радости. Он кивнул головой по адресу дяди, желая этим как будто сказать: Твое желание будет исполнено.

Сыщик разыгрывал роль убитого горем так естественно, что не возбудил у присутствовавших и тени подозрения. И он достиг желанного результата: он прочел в глазах патера его замыслы. Если он убьет дядю, то всякий скажет, что убитый горем о смерти сестры брат сам наложил на себя руку.

Не только патер, но и контесс и Катрина могли засвидетельствовать, что Джузеппе Керро высказывал желание покончить с собой.

Вильсон наверху рассказал брату, какую сцену он разыграл внизу, и Фред высказал уверенность, что патером еще наступающей ночью будет сделана попытка убить дядю.

Сыщики оставались все время у себя в комнате, и лишь иногда Фред спускался, чтобы не терять Артура Керро из виду. Этот также проводил все время у себя в комнате, но когда Фред зашел в кухню, как бы за водой для своего господина, он услышал рядом разговор патера по телефону.

– Это ты? Имею отрадную новость. Приходи в девять часов вечера в парк.

Фред понял, что человек, говоривший с патером, обещал быть, так как Керро добавил:

– Allright, я тебя жду.

Потом он повесил трубку телефона и вышел через кухню, не оглядываясь, так как полагал, что от сыщиков он избавлен. Вслед за ним из кухни вышел припрятавшийся Фред, отправился к Джону и все сообщил ему.

Около девяти часов, когда уже совсем стемнело, Джон Вильсон пробрался в парк и спрятался в кустах, около заднего выхода. Ему приходилось ждать недолго, так как появился патер и, внимательно озираясь, подошел к ограде парка.

Там его ждала какая-то темная фигура.

– Гриффон – ты?

– Да, я не в состояния был больше ждать, мне хочется

знать, как обстоит дело, и я, несмотря на всю опасность, подкрался сюда.

Джон подкрался к ним и, спрятавшись за кустом, внимательно прислушивался к их разговору.

– Опасность уже невелика, – ответил патер.

– Почему, разве ищейки попали на неверный след?

– Ищеек здесь больше нет.

– Как? Это невозможно. Джон Вильсон оставит такой случай нерасследованным?

– Он должен был оставить и притом навсегда, так как лежит мертвым.

– Мертвым? Это прекрасно. Каким же образом это случилось?

– Его укусила одна из змей.

– А я думал, что эта штука не удалась. А что стало с его братом?

– Джон Вильсон на смертном одре взял с него слово, что он сейчас же уедет, и он исполнил свое обещание.

– Мне это не верится.

– Но это правда. Я сам был на вокзале и видел, как он уехал.

– А мне все-таки не верится. Я сам убедился, что Джон Вильсон умер. Я был около него, когда он корчился в смертельных судорогах.

– Куда его унесли?

– В дом доктора Лаундера.

– А не в Чикаго?

– Нет, его похоронят здесь.

– Я пойду, чтобы лично убедиться. Вильсон должен лежать еще там, я проберусь в дом врача. Доктор живет один, и его теперь дома не будет.

– Хорошо, и когда убедишься лично, сообщи мне по телефону.

Патер стал ему рассказывать о том, что за это время произошло. Когда они уже расходились, патер остановил его.

– Мне нужно немного того яду, который ты дал мне для Гаскона.

– Чтобы усыпить дядю?

– Конечно, представляется весьма удобный случай, так как он выказывал вслух желание покончить с собой. Всякий поверит, что это самоубийство.

Служитель вынул из кармана небольшую коробочку и передал ее патеру, потом он перелез через ограду и удалился, а Керро отправился во внутрь дачи.

Вильсон также перелез через ограду и кратчайшим путем отправился на квартиру доктора Лаундера.

Доктора дома не было, но это не остановило сыщика. При помощи своих отмычек он быстро проник в квартиру врача.

Сыщик встал в темноте у окна и стал ждать. Прошло минут пятнадцать, когда к окну стала подкрадываться какая-то фигура.

Осторожно озираясь по сторонам и увидев, что на улице нет ни живой души, Гриффон взобрался на подоконник и влез через окно в комнату.

Он осветил потайным фонарем комнату и сказал:

– Здесь его нет, если он действительно умер, то лежит в комнате рядом.

Он только что хотел открыть дверь в соседнюю комнату, как почувствовал на своем плече сильную руку, и Вильсон крикнул:

– Нет, Гриффон, Джон Вильсон здесь, но не мертвый, а свежий и здоровый.

Преступник в первую минуту с испугу обомлел, потом он хотел вырваться и броситься бежать. Но сильные руки Вильсона схватили его, сжали ему руки, и через минуту сковали его по рукам железными наручниками, так что он не успел даже оказывать сопротивление.

– Так, Гриффон, теперь конец комедии. А твоего сообщника Керро я сегодня еще схвачу, когда он сделает попытку отравить меня, – своего мнимого дядю Джузеппе Керро, – сказал Вильсон, осветив дрожащего от страха преступника.

– Я так и думал, – произнес он, – как мог Керро быть таким неосторожным.

– Неужели вы думали, что ваши ужасные преступления останутся нераскрытыми, – спросил Вильсон, – ну теперь вперед – мне некогда, мне еще надо арестовать сегодня Керро.

Преступник пробовал сопротивляться, но сыщик с легкостью толкнул его вперед, вывел его на улицу и привел его в полицию, где Гриффона посадили в тюремную камеру. Инспектор Тонниль поздравил сыщика с успехом.

– Идемте, мистер Тонниль, – сказал Вильсон, – со мной […] и вы лично убедитесь, что этот негодяй Керро сделал попытку отравить меня.

Инспектор охотно согласился, – ему было даже очень приятно […] знаменитому сыщику в его деле. Они быстро отправились на дачу, перелезли через ограду и пробрались никем не замеченные в комнату, занятую мнимым дядей из Италии. Здесь их ждал Фред.

– Хорошо, что ты пришел, – сказал он, – патер уже два раза был около двери и звал тебя. Я все время громко храпел, чтобы он подумал, что ты заснул.

– Хорошо, я думаю, что он скоро еще раз придет, – сказал Джон, – уйдите вы вдвоем в ту комнату и выходите оттуда не раньше, пока я не крикну, что негодяй арестован. Вы будете свидетелями, что он хотел меня убить.

В коридоре раздались шаги и остановились перед дверью.

– Выходите скорее.

Фред и инспектор вышли на цыпочках в соседнюю комнату, двери которой они слегка открыли, чтобы видеть оттуда письменный стол и кресло, на которое сел Джон.

За дверью раздался голос Керро:

– Дорогой дядя, открой немного.

Вильсон спросил, как будто сквозь сон:

– Кто там?

– Я, племянник твой Артур, дорогой дядя.

– Я сейчас открою.

– Я очень рад.

Вильсон поднялся, подошел к двери и открыл ее. В комнату вошел патер с бутылкой белого вина и двумя бокалами в руках.

– Извини, дядя, что я тебе помешал, но я боялся, что ты наложишь на себя руку в отчаянии. Я не мог успокоиться и решил пойти к тебе. Я принес бутылку вина, чтобы подкрепиться.

Патер открыл бутылку, налил оба бокала и сказал:

– На здоровье, дядя, на долгие вам лета!

Вильсон приложил бокал к губам, сделал вид, что пьет, но проливал на самом деле вино по бороде за воротник. Керро снова налил оба бокала и, когда дядя встал и начал ходить по комнате взад и вперед, патер остался у стола. Внимательно следил он за старцем, ходившим взад и вперед с опущенной головой.

Он воспользовался моментом, когда дядя повернулся спиной, быстро вынул бумажку из кармана и высыпал содержимое в бокал вина Вильсона. Белый порошок […] растворился в вине.

Вильсон, видевший в зеркало все, – сделал вид, что не замечает этого, поднял бокал и приложил к губам. Он опять только сделал вид, что пьет и поставил бокал полуосушенным на стол. Он обернулся и сделал несколько шагов по комнате.

– Не знаю, что со мной… мне… дурно… в груди горит…перед глазами темно…

Он с трудом дотащился до письменного стола и грузно опустился в кресло. Он начал пыхтеть. Сжимая обе руки судорожно к груди, он пробормотал:

– Что… что это?.. Что… со мной?.. Артур… Артур… это… это… см… смерть!.. смерть!.. Артур с… спасите… меня… я…

Патер удалился в глубину комнаты и смотрел оттуда глазами, сверкавшими от восторга и торжества, на предсмертные муки своей жертвы. Тело дяди корчилось в судорогах, потом оно задрожало, вытянулось и лежало мертвым.

– Он умер, – произнес Керро.

Он медленно подошел, нагнулся над стариком и взглянул ему в лицо.

– Видишь, старый дурак, – сказал он, – вот я оказал тебе услугу и отправил к твоей возлюбленной сестре. В награду за это получу и ту часть наследства, которая выпадала на твою долю.

В эту минуту Вильсон поднялся. Быстро сорвав бороду и парик, он выпрямился.

– Вы ошибаетесь, мистер Керро, – сказал он холодно, – ваш дядя продолжает здравствовать в Риме, а здесь, несмотря на отравленное вино, бодрым и здоровым стоит перед вами Джон Вильсон, которому наконец удалось сорвать с вас маску добродетели.

Преступник в ту минуту, когда мертвец зашевелился, в ужасе отшатнулся. Но ужас дошел до степени оцепенения, когда он увидел перемену, произошедшую с мнимым дядей.

– Джон Вильсон… – пробормотал он вне себя от ужаса.

– Да, это я! Полчаса тому назад я арестовал твоего сообщника Гриффона и отправил его в тюрьму. Теперь и тебе нечего скрывать своих преступлений. По твоему наущению убит был граф Пиэтро Тортони и сын его Гаскон. По твоей инициативе в лесу произведено было покушение на жизнь контесс Эдит. По твоему замыслу в столовой обрушилась люстра. Ты бессовестный негодяй и убийца, именем закона ты арестован.

Керро сжал кулаки.

– Так этот несчастный трус Гриффон все выдал, – прошипел он.

– Мне только нужно было услышать это признание из твоих уст, – крикнул Вильсон и, прежде чем патер успел выхватить револьвер, сковал его руки.

Теперь в комнату вошел Фред и инспектор, и когда Керро увидел, что они были свидетелями всего происшедшего, он окончательно растерялся. Без всякого сопротивления он дал отвести себя в тюрьму.

Джон Вильсон ночью еще сообщил несчастной контесс Эдит, что ее двоюродный брат арестован вместе со своим сообщником, и что всякая опасность теперь миновала.

Она молча выслушала это сообщение, но сильное горе томило ее. Когда сыщик кончил, она упала в обморок.

Следствие, предпринятое по этому делу, осветило со всех сторон происшествие на даче Тортони. Артур Керро предполагал, что Гриффон во всем сознался, и сам все изложил.

Патер, человек жестокий и хитрый, прибыл полгода тому назад из Италии со специальной целью овладеть при помощи хитрости и грубого насилия имуществом своей тети. Ханжеством и мнимой святостью он снискал себе доверие всех. Сообщника он нашел себе в лице Гриффона. Они вдвоем построили план постепенного умерщвления всех членов семьи. Гриффон застрелил графа Пиэтро из графского же оружия, которое несчастный во время отдыха положил около дерева.

Гаскона Тортони патер отравил таким же образом, как думал отравить мнимого дядю. Патер написал известную записку, подделав почерк Гаскона. Эту записку он потом похитил и разорвал. Потом Гриффон произвел в лесу два без результатных выстрела в контесс Эдит. Далее патер все время устрашал прислугу и дам и этим заставил первых покинуть дом, а вторых переселиться на башню, которую он думал поджечь.

Когда графиня известным письмом вызывала Джона Вильсона, патер написал сыщику угрожающее письмо и, когда сыщики все-таки приехали, Керро старался их убить.

При помощи Гриффона он похитил сумасшедшего Жак […] хлороформом. Больной должен был […] контесс, если бы те спустились вниз, и Джона Вильсона, когда тот заберется в комнату, где спал вооруженный больной. Но этот план не удался.

Тогда Керро придумал план с люстрой, для чего Гриффон украл из одного транспорта, предназначенного для одного о зверинца в Чикаго, клетку и четырех змей. Но и этот план не удался благодаря хладнокровию и отличной стрельбе сыщиков, хотя имел последствием смерть графини.

Уличенные во всем этом преступники преданы были суду и по приговору последнего кончили свою преступную и гнусную жизнь на виселице.

Контесс Эдит Тортони, разбитая духовно и отчаявшись во всем, отправилась в Италию в монастырь, которому пожертвовала и все свое состояние.

◊◊◊