Текст книги "Черепашки-ниндзя против Разрушителя"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

  И туда потихоньку просачивалась вся мразь. Мaдepы пили без просыху, жрали лед, кололи героин, постоянно устраивали драки, стрельбу и поножовщину.

  Оттуда выползали те, кому осточертела подобная жизнь и у кого хватало мозгов и силы выбраться из пропасти.

  Так же как и хипперы, мадеры голодали. Но если первые совершали вылазки за съестным на поверхность, то вторые предпочитали воровать еду у них.

  Тогда хипперы бросали свои картонные домики и, вооружившись кто чем, шли на лагерь мадеров.

  Но различия между ними были не только в этом. Хипперы вели оседлый образ жизни, обзаводились семьями, рожали детей, были привязаны к своим хижинам.

  Мaдepы же наоборот, были неугомонные и неусидчивые. Постоянно носились на своих жутких черных мотоциклах, оглушая своды подземелий ревом мощных моторов. Они никогда не сидели на месте, временами на месяцы исчезая в бесчисленных подземных лабиринтах, а когда возвращались, приносили с собой диковинные штуки, невиданных мутантов-животных и новые болезни.

  Моррисон никак не мог забыть страшную эпидемию, когда зараза перекинулась и на их городок. У болезни не было внешних признаков. Просто человек замыкался в себе, скучнел, надолго задумываясь. А потом его находили мертвым: больной просто совершал самоубийство. И не было спасения от этой заразы. Лишь немногие уцелели из тех, кто не убежал из города, кто не прятался в нижних уровнях и подземных гротах.

  Моррисон и сейчас вздрагивал при воспоминании о болезни. Он поддался таинственному вирусу одним из последних, стараясь по возможности, хотя бы для сна, сгонять уцелевших в одно место. Долгими часами, шатаясь, с красными воспаленными глазами, бродил среди спящих, сторожа их. Но к утру один, а то и двое исчезали, чтобы умереть.

  Вирус смерти, как окрестили хипперы болезнь, бесчинствовал всего неделю. Моррисон заразился на исходе седьмого дня.

  Вначале его давило смутное беспокойство, словно забыл он о чем-то очень важном, потом стало жаль себя, своих родителей. Моррисон с брезгливостью смотрел на ущербные лица вокруг, на грязное тряпье. Кислый запах капусты, смешанный с запахами неопрятного человеческого жилья, бил в ноздри.

  Особенно отвратительны были люди. Ему хотелось чего-то необыкновенного, чего в природе не бывает.

  Моррисон отступил из собравшегося у костра круга – резиновая шина нещадно чадила. Напевающие древнюю песенку пьяные голоса будто пилой пилили натянутые нервы. Моррисон шел не оглядываясь, пока не свалился.

  И тут он понял, что выход из этого тупика был совсем рядом, стоило только щелкнуть кнопкой ножа с выкидным лезвием. Немного боли – и впереди засияет свет.

  Моррисон размахнулся и вонзил лезвие себе в живот. И перед ним возникло чудо: в сияющем ореоле к нему склонилось юное девичье лицо. Разметавшиеся кудри словно живые, трепетали на ветру. Вишневые губы шептали что-то неразборчивое, как шелест лесного ручья.

  Но слушать слова не было нужды. Так на грани смерти, в жизнь Моррисона и вошла Кристина. Ничего чудесного, а тем более сверхъестественного в дочери старого мадера, не было.

  Девушка была хитра и бесстыжа даже в понятии хипперов. Ее руку не раз ловили в чужом драном кармане и даже время от времени били за это. Но всегда прощали за незлобливость и веселый нрав.

  Даже в самые черные минуты беспросветной тоски присутствие этой жизнерадостной девушки свежим сквозняком приносило желание свободы и жизни.

  Вот и сейчас, забыв о мимолетном беспокойстве, Кристина беспечно грызла шоколадку, откусывая огромные куски.

Глава 12. Крах

  Когда Шредер пришел в себя, он с трудом вспомнил свое имя. Волосы слиплись от запекшейся крови. Ссадины горели на лице.

  Полковник кое-как продрал глаза.

–   Ну, пришли в себя, мистер Шредер? – Стив Мендер был в длиннополом халате и покуривал тонкую сигаретку.

  Толстые ковры скрадывали звуки, лишь тихонько наигрывала скрипка где-то вдали.

–   Решили меня надуть? – Стив стряхнул пепел прямо под ноги. – Напрасно.

  Несмотря на роскошь обстановки и кажущийся простор угадывалось: апартаменты находятся глубоко под землей.

  Стены, украшенные картинами в тяжелых рамах, отливали легким металлическим блеском. Шредер треснул кулаком прямо перед собой и услышал глухой звон: пол тоже был из металла.

–   Крыса в бункере! – ухмыльнулся про себя полковник.

  Светильники, стилизованные под старину, наполняли пространство холодным светом. Шредеру до безумия захотелось вырваться из этого подземелья. Захотелось в шумные толпы, к обычным людям, которые в свое время были для него лишь игрушками.

  Он подозревал, что кругом, на многие километры, тянутся подземные коридоры, что далеко в глубь уходят стальные ниши и гроты. А он один на один с маньяком-правителем.

  Шредер привык не оглядываться назад, не пересчитывать оставшихся друзей, не обращать внимания на своих врагов. Но теперь собачья тоска терзала его черную душу железными когтями. Судорога передернула тело полковника и он скрючился – его тошнило. Однако испачкать чужие ковры было для него ниже собственного достоинства. Поэтому Шредер стиснул зубы и сдержался.

  Мысленно он рисовал себе лица тех, с кем бы ему хотелось встретиться и поговорить. Эти мысли были непривычными для него. Они пришли откуда-то из далекой, давно забытой юности. Думать о прошлом было куда приятнее, чем чувствовать себя в лапах мистера Мендера.

–   Кто вы такой? – наконец выдавил из себя Шредер.

  Стив Mендep поиграл сигаретой, рисуя на подлокотнике кресла какие-то фигуры; на ворсистой ткани оставался черный след, вокруг разливался запах горелой шерсти.

  Мендер раздумывал: стоит ли хоть кому-то в мире знать, кто такой тот улыбающийся на календаре и плакатах мистер Стив Мендер.

–   Я – последний из бессмертных! – начал Стив, вдавливая окурок в пушистый ворс ковра. – Нас – десять. Вы правы, что отказались от власти, которую предлагал вам я. Скажу даже больше, вы были правы и в том, что примкнули к мадерам. Ведь все это – хлам. Виноват в этом только я, потому что не сказал вам самого главного. Сейчас я открою вам свой последний козырь. Я предлагаю вам вечную жизнь! – и Мендер театрально указал рукой куда-то в потолок.

  Шредер вытянул трубочкой губы: предложение было фантастическим, но чем черт не шутит... Представить себе только десятилетия, столетия, тысячелетия жизни!

  Мендер ждал, методично прожигая кресло сигаретами. Сейчас он вспоминал то, о чем старался не думать долгие годы.

  Да, действительно их было десять добровольцев, клюнувших на сенсацию. Открытие полусумасшедшего генетика, лохматого ученого – Бакстера. Веселое было время, тогда любой сумасшедший мог прослыть гением лишь потому, что не был похож на остальных, жирных и самодовольных представителей человечества.

  Так вот, опыт этого шизофреника по регенерации клеток неожиданно удался. Подозревали, что это было неожиданно и для него самого. Психа тогда публично осмеяли, а их, десятерых подопытных кроликов, быстренько рассовали по всему миру, придумав им других родителей и другую биографию. И оставили под ненавязчивым надзором.

  Генетик молчал о формуле синтеза как скала, хотя, вероятнее всего, он придумал отговорку для человечества, что находится в полубеспамятном состоянии, – когда не вспомнишь и собственного имени.

  Мендер и не заметил, что постепенно стал говорить вслух. Что-то, возможно, проникновенность в его голосе, встряхнуло Шредера.

  Неожиданно ему стало жаль старого усталого монстра, который, забившись в пещеру, не может даже по своему желанию сдохнуть.

  Мысли эти были сумбурные, но Шредер с удивлением поймал себя на том, что все чаще и чаще стал поддаваться эмоциям.

–   А сколько я буду жить? – почти клюнул он.

  Мендер попытался вспомнить. В его памяти проходили годы и годы, люди, события, отразившиеся в мировой истории и события, о которых знал лишь он сам.

  С трудом напрягая память, он даже вспомнил, что до того как стал носить имя Стива Мендера, у него были дети.

  Это было ужасно, ведь он даже не мог попытаться найти их, потому что не посмел бы объяснить своему стареющему отпрыску, почему тот дряхлеет быстрее своего родителя.

  И Мендер колесил по всему свету до тех пор, пока свет существовал.

–   Долго... – эхом отозвался на вопрос Шредера старик. – Но сначала – убей Моррисона!

–   Ну, а этот Моррисон, он тоже бессмертный?

–   Моррисон? Нет! Еще со студенческих лет он был трусом и хлюпиком. Когда газеты затрубили о смелых, его-то и в городе не было. Торчал на ферме у своих родителей.

  Шредер, потирая руками вспухший затылок, несмотря на невыносимую головную боль, попытался соображать.

–   Эй, послушайте, мистер! – до Шредера дошло. – Так вы, если все эта лапша насчет бессмертия – правда, посылаете меня убивать человека, который умер неизвестно сколько лет назад?

  Мендер потянул ртом воздух. Только тут он припомнил странную заметку в старом журнале.

  Какой-то примитивный мыслитель разглагольствовал о памяти человека и ее свойствах. Да, живучесть клеток, их способность делиться на воспроизводить себе подобные, все это дало человеку возможность жить вечно. Но невозможно вечно любить, вечно страдать, вечно стремиться куда-то.

  Все эти понятия – эмоции человеческой души. И они существуют лишь потому что мимолетны и, сменяя друг друга, от доверчивой детской восхищенности до унылого ожидания смерти в старости, подготавливают человека к тому, чтобы он не боялся смерти, после которой – ничто. Небытие.

  Тот псих генетик, на славу поработавший над десятком парней, упивающихся собственной неповторимостью, стал у природы поперек горла. Память раз за разом прокручивала те из событий, которые спрессовались, успели спуститься в «от» и «до» обычного времени, отпущенного человеку.

  Стив Мендер так ясно увидел мелкий типографский шрифт, словно кто-то поднес к тексту светильник.

  Свет резанул по глазам, сжигая мозг неожиданным роковым ударом. Стив Мендер ел, пил, жил и мечтал убить человека, который давно умер. Последнее сильнодействующее лекарство, удерживающее нить между миром и Стивом, оказалось лишь паутинкой в мимолетный период бабьего лета.

  Мендер попытался встать с кресла.

–   Но ведь я сам видел его. Он здесь, он в колонии хипперов, он их предводитель, это Моррисон! Я его видел! – заорал Мендер. – Он, он – предводитель этих хипперов! Это человек, который не дает мне окончательно захватить власть над людьми. Он постоянно вселяет в души людей желание этой дурацкой и никчемной свободы. Он собирает вокруг себя все отбросы нашего идеального общества, которое построил я! Я! Я!!! – орал старик.

  Ноги его подкосились, и он без сознания рухнул в кресло.

–   О, черт! Все не так просто! – пробормотал Шредер. – Тут есть кто-нибудь? – заорал он во всю глотку.

  Тут же на пороге появился услужливый толстяк.

–   Эй, приведи его в чувство! – приказал Шредер, показав пальцем на Мендера.

  Толстяк всплеснул пухлыми ручками и подбежал к своему господину, причитая и скуля.

–   Не вой! – прорычал Шредер. – Я еще раз повторяю: приведи его в чувство.

  Но толстяк только бесполезно метался в разные стороны. Шредер оглянулся по сторонам и увидел тяжелый хрустальный графин с водой. Он взял его и вылил воду в лицо Мендера. И вдобавок пару раз от души врезал ему по щекам.

  Стив Мендер открыл глаза.

–   Ты меня слышишь? – спросил его Шредер.

–   Да, – слабым голосом ответил Повелитель.

–   Чего ты так расстроился? – Шредер все больше и больше обретал уверенность, наглея с каждой секундой. – Не тот Моррисон, так этот Моррисон. Все равно он опасен. Так ты говоришь, он – предводитель хипперов?

–   Да! – повторил Мендер.

–   А много их там?

–   Много! – пролепетал старик.

  Мысли шевелились в голове Шредера с бешеной скоростью.

–   Тогда, слушай сюда! Одному мне не справиться, мне нужны помощники!

  Мендер испуганно захлопал глазами.

–   Вместе со мной в криоген заморозили Бибока и Рокстеди! – пояснял Шредер. – Мне нужно, чтобы ты срочно их разморозил. И тогда я выполню твой приказ.

–   Хорошо! – безвольным голосом протянул старик.

–   Тогда сделай это немедленно! – прорычал Шредер.

  Мендер, поддерживаемый под локоть толстяком, с трудом приподнялся из кресла и прошел к стене. Он произнес пару каких-то странных слов и панель отъехала в сторону, открыв нишу с бронированной дверью.

  Мендер набрал комбинацию цифр на кодовом замке, дверь отворилась, за ней был пульт управления с плоским экраном.

  Немного пришедший в себя Мендер пробежал пальцами по клавиатуре и на экране засветилась комбинация цифр. Он внимательно всмотрелся в них и после этого снова нажал на клавиши.

–   Быстрей! – прорычал за его спиной Шредер. – О, черт! И почему я тебя раньше не пристрелил?

–   Ты не можешь этого сделать! – слабым голосом пролепетал Мeндep.

–   Это еще почему же? – удивился Шредер.

–   Потому что, пока ты был заморожен; я изменил программу твоего перевоспитания. Ты не заметил, что хорошо разбираешься в нашей технике?

–   Ну! – заинтересовано проговорил Шредер. – Продолжай.

–   И от наручников в тюрьме ты сам освободился, – лепетал старик.

–   Давай, давай, дальше! – подбадривал его Шредер.

–   Это все потому, что пока ты лежал замороженным, с помощью датчиков компьютер обучал тебя умению владеть современной техникой, а также вбил тебе в голову различные секретные команды, которые знают только единицы.

–   Это все хорошо! – воскликнул Шредер. – Но почему я не могу тебя убить?

–   Потому что все эти годы компьютер вбивал тебе в голову, что я – твой Повелитель, а ты – мой верный пес и никогда не причинишь вреда хозяину.

  Шредер расхохотался. До сих пор он действительно чувствовал какую-то странную зависимость от этого жалкого старика, но теперь от нее не осталось и следа.

–   Жалкий трухлявый пень! – воскликнул Шредер. – Ты так ничего и не понял. Да, я действительно убью Моррисона, но только не потому что это нужно тебе, а лишь потому что это нужно мне.

–   Как?! – воскликнул удивленный Мендер.

–   Очень просто! – расхохотался Шредер. – Этот жалкий хлюпик Моррисон стоит у меня на пути к власти.

–   А я?! – воскликнул изумленный Мендер.

–   А ты?! – прорычал ему в лицо Шредер. – Ты – трус!

–   Но ведь я – бессмертен! – воскликнул Стив Мендер.

–   А это мы сейчас проверим! – рассмеялся Шредер и в упор выстрелил в старика.

  Тот отлетел к стене и упал, истекая кровью. Перепуганный до смерти толстяк потерял сознание, но тут же пришел в себя и, ползая на коленях, взмолился:

–   Не убивайте меня, господин, не убивайте! Я вам буду полезен! Я все знаю! Все видел, все слышал!

  Шредер секунду помедлил, но все-таки убрал приставленный ко лбу толстяка ствол пистолета.

–   Хорошо, жирная свинья! Ты действительно будешь мне полезен.

  После этого он схватил Толстяка за шкирку и с размаху швырнул его в сторону двери.

–   Показывай, где здесь выход!

  Когда они скрылись, Стив Мендер открыл глаза и попытался пошевелиться. С его губ сорвался тяжелый стон. Он с ужасом осознал, что мозг его продолжает жить в искалеченном, умирающем теле.

  Перспектива жуткого, медленного угасания, заставила его содрогнуться. Мендер, используя последние возможности управлять умирающим телом, с трудом поднялся на руках и дрожащими пальцами дотянулся до пульта управления.

  После этого он нащупал кнопку системы самоуничтожения и нажал ее до отказа.

Глава 13. Первое знакомство

–   Морри, гляди! – воскликнула изумленная Кристина, без всякого стыда показывая пальцем.

  Моррисон повернулся и посмотрел в том направлении, куда указывала девушка.

–   О, черт! Копы! – глаза парня от удивления стали такими большими, что вылезли из орбит и стали больше его круглых очков.

  По толпе прошло оживление. И было чему удивляться.

  По грязной улице подземного города шли четыре странных существа, грудь и спины которых были прикрыты коричнево-зелеными панцирями, а на лицах, локтях, запястьях и коленях красовались тряпичные повязки каких-то невообразимых цветов. Но это было не самое удивительное.

  Хипперы давно привыкли ко всякого рода чудачествам и на внешний вид не обращали никакого внимания. Но два спутника странных существ!.. При виде этих людей подземные обитатели теряли дар речи.

–   Гляди, копы! – послышался со всех сторон приглушенный шепот.

  Лили Хейли, которая шла рядом с капитаном Джексоном, плохо скрывая омерзение, старалась не касаться грязных сальных поверхностей и немытых тел. Казалось, что если бы она могла обходиться без воздуха, то и не дышала бы.

  Черепашкам же наоборот почудилось, что они попали назад в двадцатое столетие и поэтому ощущали себя превосходно.

  Увидев продавщицу горячих сосисок, они тут же направились к ней.

–   Вы будете? – развязно спросил у полицейских Леонардо.

  Те отрицательно покачали головами.

–   Тогда четыре порции сосисок и четыре пива! – заказал Лео.

–   Извините, а пиццы у вас нет? – умоляющим голосом спросил Микеланджело.

–   Нет! – ответила изумленная продавщица, которая, не отрывая глаз от необычных посетителей, стала готовить четыре хот-дога.

  Лили протиснулась к Леонардо и шепотом спросила:

–   А ты видел здесь коров или свиней?

–   Нет, не видел, – ответил он.

–   И тебя не интересует, откуда они взяли мясо для этих сосисок? – девушка брезгливо поморщилась.

–   Сейчас спросим, – пожал плечами Леонардо. – Из чего вы приготавливаете эти сосиски? спросил он у продавщицы.

  Растерянная женщина открыла рот, но ничего не ответила, казалось, она поперхнулась словами.

–   Из крыс, наверное? – равнодушно пришел ей на помощь Донателло.

  Женщина утвердительно закивала головой.

–   Ну тогда нам четыре порции крысисок! – повторил заказ Леонардо.

  Окружающие притихли и медленно стали подтягиваться ближе.

–   А это что за чучело? – нахально спросила Кристина, показывая своим, перепачканным в шоколаде, пальцем на Лили Хейли. – Увешалась фольгой, как рождественская елка! – проговорила девушка, презрительно скривив губы.

–   На себя посмотри! – огрызнулась Лили. – Чучело как раз таки ты, а не я.

–   Это я-то чучело? – Кристина вплотную подошла к лейтенанту.

  Девушки стояли друг против друга.

  Моррисон, казалось, не обращал внимания на свою подругу. Он стоял молча и разглядывал незнакомцев.

  Черепашки же наоборот, сразу почувствовали, что пахнет дракой, и оценивающе рассматривали обеих девушек, прикидывая шансы своей подруги-полицейского.

  Лили и Кристина были похожи друг на друга: каштановые волосы, зеленые глаза; правда Кристина была чуть-чуть повыше и сухощавее.

  Сравнение было явно не в пользу Лили. В Кристине чувствовались порывистость, страстность и буйство.

  Лили – наоборот, больше походила на ее размытое отражение. Мягкие линии носа, округлый нежный подбородок. Девушка напоминала оранжерейный цветок, в то время как Кристина была дикорастущим колючим шиповником.

  Обе женщины были воплощением своих миров: наземного города и подземелья.

–   Поединок! – вдруг нагло выкрикнул Моррисон и быстро подошел поближе. В зубах его торчала спичка.

  Не успели черепашки и Джексон опомниться, как хипперы образовали круг, рассевшись на деревянных ящиках, на старых покрышках, устроившись на корточках; некоторые просто плюхнулись на голый грязный бетон.

  Обитатели подземелий, где однообразие было превалирующим блюдом, как видно, любили повеселиться на дармовщинку.

  Время от времени, поединки проводились и раньше. Бывало сосед украдет у соседа из фанерной коробки-жилища помятую банку консервов. Либо кто-то обзовет другого подлецом. Но сейчас было иначе.

  Эта девушка-коп из верхнего города оскорбила всех, дав понять, во что обитатели верха ставят своих собратьев.

–   Погоди! – неожиданно громко прозвучал голос Микеланджело. – Драка женщин – слишком жуткое зрелище для моих слабых нервов.

  Бородатые и волосатые хипперы дружно захохотали, понимая, что он имел в виду.

–   А что ты предлагаешь? – внимательно посмотрел на него Моррисон.

–   Как в средние века! – ответил Микеланджело. – По одному мужчине за каждую женщину и поединок должен состояться между ними. Один на один.

–   Ну что ж! Годится. Ребята, позовите Джимми.

  Тут же добровольцы с хохотом убежали и через некоторое время вернулись, введя в круг не человека, а просто гиганта, который смущенно переминался с ноги на ногу. Волосы его были взлохмачены, из них торчали соломинки; должно быть он где-то спал.

–   Драться – так драться! – безразлично проговорил этот медведь, похлопывая громадными ручищами.

  Он стянул через голову куртку, огляделся и бросил одежду какой-то девушке с серьгами в ушах.

  Микеланджело оглядел выпирающие из-под кожи бугры мускулов на плечах, грудной клетке и рельефный, словно вылепленный из пластика живот гиганта, который был почти на две головы выше его. В глазах ниндзя потемнело.

  Донателло, Леонардо и Рафаэль просто сели на месте, проклиная тихонько выскочку Микеланджело. Тот и сам готов был извиниться и пойти на попятную, но гордость не давала сделать это.

  Микеланджело давно заметил Моррисона и узнал в нем предводителя хипперов, которые ворвались утром в кафе. Он прекрасно понимал, что пощады ему сейчас ждать нечего: волосатик просто сгорает от желания наказать дерзких ниндзя, которые помешали ему взять еду для голодных жителей поселка.

  Противник Микеланджело внешне был спокоен, лишь продолжал потирать свои огромные ручищи, отчего зверьками играли мускулы по всему его телу. Какой-то проворный малый, тут же наладил тотализатор. Ставки делались в виде консервов или бутылок пива.

  На Микеланджело в толпе почти никто не ставил. Соперники сошлись, схватка началась.

  Главным для Микеланджело было не подпустить этого медведя к себе – тот бы завязал черепашку в узел своими ручищами. Поэтому Микеланджело атаковал на расстоянии вытянутой руки. Но его кулак отлетал от натренированного тела Джимми, как от упругой резины.

  Джимми же беспечно отмахивался от наскоков низкорослого, по сравнению с ним, Микеланджело. Он топтался довольно лениво: ему, как и зрителям поединок представлялся лишь оттягиванием финала. Борьба зашла в тупик.

  Микеланджело колошматил Джимми, нанося град стремительных ударов и быстро отскакивал. А гигант лишь почесывал ушибы и в ответ, если успевал дотянуться, бил Микеланджело ладонью наотмашь.

  От шлепков Джимми у ниндзя уже кружилась голова, а противник по-прежнему был спокоен и непробиваем.

  Донателло, Леонардо и Рафаэль сострадательной кучкой топтались у края круга. Они вздрагивали от каждого дикого выкрика обрадованной толпы, сердце у них сжималось от жалости к другу.

  Между тем поединок стал понемногу ускоряться. Теперь Микеланджело кружил вокруг Джимми-медведя, не давая тому пёредышки. Гигант уже не мог безразлично стоять на месте: жесткие кулаки Микеланджело, раз за разом достигая цели, начали его понемногу раздражать.

  Разозленный Джимми крепко приложился к Микеланджело, который оттого чуть не вылетел за край круга. Пока ниндзя очумело крутил головой, вытряхивая остатки звездочек, Джим, подняв кулаки, вразвалку двинулся на беспомощного Микеланджело.

  Зрители зло заворчали: схватка подходила к концу. Гиганту оставался шаг, чтобы огромной ступней пригвоздить противника к полу. Лили взвизгнула и отвернулась.

  Черепашки сделали движение вперед, но замерли под свирепыми взглядами толпы.

  Моррисон уже намеревался остановить поединок: ему показалось, что от Микеланджело Джим оставит мокрое место. Но тут произошло непредвиденное.

  Микеланджело собрался, приподнялся, словно намереваясь вскочить, а потом ядром метнулся под ноги Джимми. Гигант, не ожидавший удара, пошатнулся и рухнул на спину, нелепо дрыгая руками и ногами.

–   Победа! Победа! – восторженно восклицали зрители.

  Джимми сел, удивленно тараща глаза. Он повертел головой вокруг себя: приветствовали явно не его.

  А толпа, ошарашенная и немного смущенная, уже праздновала нового кумира. Боевой круг тут же превратился в праздничный стол. Откуда-то, словно по мановению руки, появились консервы, хлеб, бутылки с пивом и другими напитками.

  Заставили глотнуть даже Лили. Сначала она морщилась от отвращения, но потом ей стало теплее и уже как будто не так смердели тела людей, которые находились рядом.

  Вскоре послышались песни. Кто-то притащил старый проигрыватель и, неизвестно каким образом сохранившиеся пластинки. Из динамика со страшной силой вырывались крики и рев перевозбужденной электрогитары.

  Моррисон протиснулся сквозь толпу к Микеланджело.

–   Рад, что ты немного уронил Джимми. Он славный малый, но в последнее время стал зазнаваться.

–   Спасибо! – ответил Микеланджело. – Есть разговор. Мы ищем Шредера. Это страшный преступник. Коренастый такой, среднего роста, глаза черные и острые-острые.

–   Размороженный! – сообразил Моррисон и усмехнулся. – Можешь не описывать, мы здесь не такие уж темные.

–   Да я тоже размороженный, и друзья мои...

–   И это знаем! – усмехнулся Моррисон. – Я даже знаю больше тебя.

–   Что именно? – удивился Микеланджело.

–   Ты знаешь, кто и зачем освободил Шредера?

–    Нет! – пожал плечами черепашка.

–   Стив Мендер – тиран и повелитель.

–   И зачем же он его разморозил?

–   Для того, чтобы убить меня!

–   Тебя? – Микеланджело уставился на Моррисона. – Но почему?

–   А... – неопределенно махнул рукой Моррисон. – Когда-то он и мой отец учились в одной группе в университете.

–   Ну и что? – не прослеживая связи, спросил Микеланджело.

–   Так вот, он до сих пор ненавидит моего отца.

–   Но ты-то здесь причем?

–   Просто мой отец знал про Стива Мендера одну тайну, которую не должен знать никто.

–   А теперь ее знаешь ты? – спросил Микеланджело.

–   Знаю! – с отвращением поморщился Моррисон и выплюнул спичку. – Но это не имеет никакого значения.

  Внезапно сверху, оттуда, где под потолком подземелья проходила решетчатая металлическая эстакада, раздался зловещий хохот.

  Все подняли глаза. Наверху стоял Шредер.

–   Подумайте, какая удача! – радостно воскликнул злодей. – Сразу все, кто мне нужен! прокричал он и вскинул свою лазерную винтовку.

Глава 14. Огненная лавина

  Красная кнопка, намертво закрепленная со дня создания пульта управления, последним движением руки Стива Мендера медленно утонула в гнезде. Цепь замкнулась.

  Включился блок системы всеобщего уничтожения. Из-под земли послышался назойливый гул. Он нарастал, раздражая барабанные перепонки. Вибрация передалась стенам. Мелкой и частой дрожью зашелся пол. Сдвинулось и поехало кресло, ковер волнами сполз к стене, качались и вылетали книги из стенного шкафа. Картины, срываясь с креплений, падали на пол.

  Грохотало сверху, снизу, из-за стен. По тоннелю, медленно клубясь, пополз белый дым. Поблизости что-то рвануло. Уже горела масляная краска, смрадно тлела ткань драпировки.

  Гул приближался и вот по коридорам покатился огонь, слизывая все на своем пути. Огонь, взметаясь и пригибаясь, жадно рвался вперед.

  Скаля зубы, набрасывался на дерево, кожу, пластик, плавил металлы. Рыжим костром вспыхнул ворс ковра и огонь разлился по помещению. Он, разгулявшись, бесчинствовал и в подземельях, чуть замедляя движение, когда на его пути вставали бетонные плиты, разделявшие подземные уровни.

  Огонь секунду-другую нерешительно колебался, в потоках воздуха отыскивая лазейку и кидался в найденный проход. От жара лопались трубы, проводка коробилась и скручивалась ленточками. Не выдерживала арматура – плиты перекрытий крошились и обрушивались в бездонный колодец.

  Первыми из преисподней поднимались клубы белого дыма, следом шел огненный смерч.

  В это время мадеры впервые почувствовали сладкий привкус гари, идущий из запретных нижних уровней Стива Мендера.

  Мадеры кинулись к ближайшему переходному люку. Заскрипело колесо, поднимая многотонную плиту. Она медленно сдвинулась и отползла, открывая бездонный провал.

  Обычно нижние уровни чернели. Теперь квадрат под поселком сиял золотистым свечением. И сразу же запах гари усилился. Плотным занавесом взметнулся горячий воздух.

  Мадеры отпрянули, хватаясь за оружие; некоторые беспомощно ощупывали пояса. В собственном поселке мадеры нисколько не беспокоились о безопасности: пистолеты, короткоствольные автоматы и кинжалы валялись здесь повсюду.

–   Пожар! – кто-то поздно сообразил прикусить язык.

  Перед тем, как прозвучало слово, в опасность можно было не верить: это чудится тебе одному, это бред, это только включился дежурный свет на одном из нижних уровней.

  Но кто-то высказал свои опасения вслух и поселок мадеров будто взорвался. Людское стадо, спотыкаясь и толкая друг друга, хлынуло к платформе подъемника. Мадеров охватила паника.

  Каждый понимал, что страшнее пожара в подземелье, может быть только обвал, но и при обвале есть надежда, что кому-то придет в голову тебя откопать. Соваться же в пекло горящих уровней даже псих не рискнет.

  Судорожные сборы и лихорадка волнами охватили поселок. Платформы подъемников были оборудованы так, что одновременно могли поднять наверх всего пять-шесть человек. То, что всегда служило гарантией безопасности, теперь обернулось катастрофой: на платформу грузились десятки обезумевших людей.

  Тут не было места слабым; кому повезло – цеплялись за предохранительные поручни и зависали в воздухе.

  Кое-кто пытался зацепиться за край, но тут же с криком падал на головы оставшихся внизу: тянущиеся к краю платформы руки отбивали кованными каблуками те, кто уже мнил себя спасенным из ада.

  Платформа поднялась на верхний уровень и тут же толпа обгоревших, вымазанных в саже мадеров вместе с дымом влилась в толпу хипперов. Поднялась суматоха.

–   Горим! Надо спасаться!

–   Бежать! – кричали обезумевшие мадеры.

  Изумленный Шредер, который стоял с винтовкой наперевес, на секунду замешкался, пытаясь понять, что происходит. В это время г де-то в недрах земли что-то взорвалось и ударная волна сотрясла все подземелье. Эстакада сильно дернулась и вздыбилась под ногами полковника. Шредер не удержался и кубарем скатился в боковую галерею.

  Он тут же поднялся на ноги, но разглядеть кого-нибудь в толпе, которая металась в разные стороны, было уже невозможно.

–   Ну, что, черепахи! – что было силы заорал Шредер, пытаясь перекричать рев толпы. – Вам и на этот раз повезло! Ну, ничего, скоро я с вами поквитаюсь!

  Полковник схватил за шкирку толстяка, который в страхе колотился рядом, и, притянув его к себе, проорал ему в лицо:

–   Как добраться до тюрьмы?! Быстрей!

–   Вот по тому тоннелю! – дрожащей рукой показал толстяк. – Здесь всего пара километров. Но он перекрыт железными решетками!