Текст книги "Убийца, ваш выход! Премьера"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– У тебя не возникло подозрений, что это он написал статью в «Морнинг экспресс», из-за которой Сэйнт подал на газету в суд?

– Я помню всю эту историю довольно смутно, однако студенты– третьекурсники, пожалуй, говорили что-то в этом роде.

– Так вот, статья была прислана в редакцию за подписью одного из штатных сотрудников газеты. На конверте был штемпель почтового отделения в деревушке Моссбэрн, что неподалеку от Кембриджа.

– Припоминаю, есть там такая. – Гарденер помолчал. – Впрочем, я не допускаю, что статью написал Сюрбонадье. Убивать курицу, несущую золотые яйца, просто глупо.

– Считается, что они всегда враждовали с дядей.

– Да, и я про это слышал. Сюрбонадье легко терял над собой контроль, был способен на непредсказуемые выходки.

– За что его исключили?

– Сразу за несколько провинностей. Громкий скандал, в котором была замешана женщина. К тому же его уличили в пристрастии к наркотикам.

– Наркотики?

– Да. Сэйнт, узнав об этом, грозился вообще оставить племянника без средств к существованию. Черт возьми, какой смысл все это теперь ворошить?

– Неужто не понятно? Если автор статьи – Сюрбонадье, то, выходит, он шантажировал дядю уже много лет.

– И убийца – Сэйнт? Нет, невозможно! Ну, а кто? – Мне приходит в голову абсурдная мысль: сам Сюрбонадье мог все подстроить, чтобы отправить меня на виселицу.

Видно было, каких трудов Гарденеру стоило сказать это. Он напоминал ребенка, не решающегося раскрыть книжку со страшными картинками.

– Выкинь эту чушь из головы, Феликс. Полиция меньше всего думает о тебе как о возможном убийце! – Найджел хотел бы и сам поверить, что это так. – Не можешь ли ты назвать имена его тогдашних друзей?

– Была одна свинья – как же его звали… Ах да, Гейнор! Других не помню. Гейнор, кажется, погиб в авиационной катастрофе.

– Маловато. Если еще кого вспомнишь, сразу дай мне знать. Теперь я должен идти. А ты, старина, возьми себя в руки. Черт возьми, будь мужчиной!

– Постараюсь. Прощай, Найджел.

– Прощай. Не провожай меня, я сам найду дорогу.

Гарденер подошел к двери и распахнул ее. Найджел замешкался, доставая портсигар, провалившийся за подушку кресла. Вот почему Стефани Воэн, которая в этот момент вошла, его не заметила.

– Феликс! – заговорила она. – Я должна была тебя увидеть. Ты обязан мне помочь. Если тебя спросят…

– Дорогая, ты ведь знакома с Найджелом Батгейтом? – перебил Гарденер.

Только теперь она разглядела журналиста и будто лишилась дара речи. Кивнув, он прошел мимо и спустился по лестнице.

ГЛАВА 12
КВАРТИРА СЮРБОНАДЬЕ

Биг Бен как раз пробил полдень, когда Найджел возвратился в Скотланд-Ярд, старший инспектор Аллейн был занят и не мог сразу его принять. Найджелу пришлось ждать у кабинета. Дверь приоткрылась, и до журналиста донеслись громоподобные раскаты голоса Джекоба Сэйнта.

– Это все, что мне известно. Можете разнюхивать, пока не посинеете – ничего не найдете. Я простой человек, инспектор, и…

– Нет, мистер Сэйнт, вы человек совсем не простой, – вежливо возразил ему Аллейн.

– …и комедия, которую вы тут ломаете, изрядно мне надоела. Ведь это типичное самоубийство. На когда назначено судебное дознание? Завтра в одиннадцать.

Джекоб Сэйнт, что-то пророкотав, вывалился в коридор, глянул на Найджела, но не узнал его и заковылял к лестнице.

– Привет, Батгейт! – окликнул журналиста с порога Аллейн. – Заходите.

Найджел, ценой невероятных усилий подавив лихорадочное волнение, пересказал свой разговор с Уэйкфордом как можно более бесстрастно. Аллейн внимательно слушал.

– Теория Уэйкфорда заслуживает внимания, – резюмировал он. – Сюрбонадье был странный малый. Такой вполне мог сочинить статью, приписать ее авторство Уэйкфорду и злорадствовать по поводу причиненных дядюшке Джекобу неприятностей. Нам известно, что примерно неделю назад он пытался шантажировать Сэйнта. Все это не так нелогично, как может показаться на первый взгляд.

– Сэйнт во время процесса ни разу не заподозрил племянника. Ясное дело! Если бы тогда выяснилось, что письмо настрочил Артур, все поверили бы в достоверность приведенных в нем фактов. Нет, гипотеза Уэйкфорда вполне разумна.

– И все же в вашем голосе сомнения.

– Увы, не отрицаю.

– Вот и Гарденер считает, что Сюрбонадье письма не писал. Как? Вы видели Гарденера?

– Да. Он, бедняга, жутко напуган, ждет, что вы вот-вот явитесь к нему с арестом.

– Значит, он не допускает мысли, что статья вышла из-под пера Сюрбонадье?

– Он так и сказал, без всяких обиняков, хотя прекрасно понимал, что может отвести от себя удар и заставить вас заняться Сэйнтом. Сам-го я не исключаю, что покойник приложил руку к той газетной мистификации.

– Передайте поточнее ваш разговор с Феликсом.

Найджел напряг память и повторил практически слово в слово все, что было сказано в доме Гарденера. В конце с заметной неохотой он упомянул о появлении мисс Воэн и о том, как та запнулась.

– Не понимаю, о чем она хотела его предупредить? – закончил журналист.

– А вы не догадываетесь? – удивился Аллейн.

– Признаться, нет.

– А вы подумайте…

– Да хватит вам! – рассердился Найджел. – Довольно! Ведете себя, будто вы Торндайк [1]1
  Торндайк, Эдуард (1871–1949) известий американский психолог, сформулировал теорию «проб и ошибок».


[Закрыть].

– Очень бы хотелось обладать его проницательностью. Значит, придется самому покопаться в кембриджской грязи.

– А что вы думаете относительно версии с самоубийством? Исключено. Артуру не хватило бы мужества на такое дело.

– Полагаю, вы вполне отдаете себе отчет, насколько важна информация о наркотиках, сообщенная Гарденером.

– Сюрбонадье действительно мог многое знать о дядюшкиных «подвигах», – смущенно заметил Найджел.

Аллейн посмотрел на часы.

– Мне пора идти.

– Куда вы?

– На квартиру покойного.

– Можно мне с вами?

– Вам? Не знаю. Вы в этом деле лицо заинтересованное и не можете быть объективным.

– Вы имеете в виду мою дружбу с Феликсом?

– Конечно. Так и быть, возьму вас с собой, но дайте слово, держать язык за зубами.

– Клянусь!

– Никому ни слова, никаких многозначительных жестов, намеков и двусмысленных фраз.

– Клянусь, клянусь, клянусь!

– Ладно, только сначала перекусим.

Они пообедали у Аллейна дома и после ликера и сигарет отправились на Джералдз Роу, где проживал покойный Сюрбонадье. У дома дежурил констебль, отперевший им дверь. Уже ступив на порог, Аллейн повернулся к журналисту:

– У меня нет ни малейшего представления о том, что нас тут ждет. Дело довольно грязное, вы уверены, что хотите влезать в него по уши? Еще не поздно передумать.

– Опять вы за старое, не надоело? Я с вами до самого конца и не пытайтесь от меня отделаться.

– Ну, как знаете.

Квартира состояла из четырех комнат, ванной и крошечной кухни. Сначала шла спальня, затем гостиная; из гостиной можно было пройти в небольшую столовую, расположенную за раздвижной перегородкой. В конце длинного коридора – кухня, ванная и еще одна спальня. Ею как будто не пользовались. Комната была превращена в кладовку, там громоздились сундуки, коробки, ящики, кое-что из мебели. Аллейн, заглянув туда, вздохнул и позвонил в Скотланд-Ярд, вызвав на подмогу инспектора Фокса. Гостиная была обставлена богато, но чересчур пестро. Над комодом красовалась окантованная картина, рассылаемая в качестве приложения подписчикам «Парижской жизни». Повсюду были разбросаны подушки оранжевого и розового цвета. Оглядевшись, Аллейн презрительно хмыкнул:

– Из красного дерева. Жуткая вещь. Не делает чести вкусу покойного.

Аллейн вытащил связку ключей, выбрал один и вставил в замочную скважину. Дверца письменного стола распахнулась под напором вороха бумаг, которые высыпались на пол.

– О Боже! За дело, Батгейт: счета в одну кучку, квитанции в другую. Письма – отдельно. Все просмотрите. Наткнетесь на что-нибудь стоящее – скажете мне. Нет, пожалуй, личную переписку я прочту сам. Постарайтесь расположить счета в хронологическом порядке. Итак, начнем!

Счетов было великое множество, как и повторных напоминаний о просрочках оплати, поначалу учтивых, затем настойчивых и, наконец, грозящих судом. Впрочем, до суда дело как будто ни разу так и не дошло. Проработав с полчаса, Найджел сделал первое открытие.

– Послушайте, Аллейн. Примерно год назад, когда все кредиторы разом на него ополчились, он вдруг уплатил по счетам, но с тех пор снова накопилось множество долгов, и в последние дни над ним опять сгущались тучи. Вероятно, Сэйнт выплачивал ему ежегодное пособие.

– Дядюшка утверждает что в последнее время не давал Артуру ни гроша. Оплатив долги племянника в Кембридже, он пристроил его в театр и заявил Артуру напрямик, что умывает руки, пусть, мол, впредь полагается на самого себя.

– Вот как? Однако судя по запискам из магазинов, где он брал в кредит, Сюрбонадье ждал со дня на день каких-то денежных поступлений.

– Сколько в общей сложности выплатил он кредиторам год назад?

– Сейчас подсчитаю.

Найджел, пыхтя, принялся складывать в столбик и, наконец управившись с этим нелегким делом, объявил победным тоном:

– Две тысячи фунтов – столько он уплатил по счетам в мае прошлого года, и примерно столько же задолжал кредиторам на день своей гибели.

– Что эго вы вертите в руках? – спросил Аллейн.

– Его чековую книжку, с нее снято все до последнего пенса, никаких сумм на его банковский счет в мае прошлого года не поступало. Вероятно, он получил тогда деньги наличными.

– Ясно, – задумчиво произнес Аллейн, – ясно.

– Уверен, это деньги Сэйнта! Дядя поддался на шантаж.

– Возможно.

– Вы как будто сомневаетесь?

– Как будто. А вот и старина Фокс!

Старший инспектор выслушал доклад своего помощника без энтузиазма.

– Вы по-прежнему настаиваете на виновности бутафора? – Аллейн явно подтрунивал над своим коллегой. – Дался вам этот бедолага! Однако приступим к самому неприятному. Увы, кому-то надо делать и грязную работу.

– Покойный, видать, бережно хранил всю свою корреспонденцию, – заметил Фокс. – Вот целая связка от некоего Стефа.

– Стеф? – резко переспросил Аллейн. – Дайте-ка сюда.

Он подошел с пачкой писем к окну, быстро пролистывая страницы и кладя их по прочтении на подоконник.

– Свинья! – неожиданно воскликнул он.

– Феликс назвал его тем же именем, – заметил Найджел.

– Кто этот Стеф?

– Стефани… мисс Воэн.

– О, теперь все ясно! – с чувством произнес Найджел. – Эти письма от нее.

– Господи! – Аллейн поглядел на журналиста с неудовольствием. – Вы еще здесь?

– Нашли что-нибудь полезное, сэр? – спросил Фокс.

– Много такого, от чего делается скверно на душе. В начале переписки дамская манерность, вычурный стиль, восторги, элегантный флирт. Затем Артур, вероятно, обнажил свою сущность, и в ее письмах – ужас, однако слог по-прежнему цветист. И так вплоть до самых последних дней. Позавчера тон ее посланий резко изменился. Вот короткая записка, датированная вчерашним утром: «Артур, прошу тебя, пойми, с прошлым покончено. Извини, но я к тебе переменилась и ничего не могу с собой поделать».

– Мисс Воэн, судя но всему умудрялась флиртовать одновременно и с Сюрбонадье, и с Гарденером, – заметил Фокс, – Но это не приближает нас к разгадке.

– Все-таки немного приближает, – возразил Аллейн. – Ну ладно, продолжим поиски.

Наконец все содержимое письменного стола было прочитано и рассортировано, и во главе с Аллейном они перешли в незанятую спальню, где обыск был возобновлен с не меньшей дотошностью и методичностью. Полицейские извлекли на свет старый сундук, запрятанный в платяной шкаф. Найджел зажег свет и задвинул шторы – за окном уже смеркалось. Аллейн открыл сундук, в нем хранились письма от несчетного числа дам, однако для следствия эти послания никакой ценности не представляли, добавляя лишь несколько штрихов к нравственному облику покойного.

Но на самом дне сундука отыскались две старые газеты, аккуратно сложенные вчетверо. Аллейн набросился на них, развернул, глянул на даты. Фокс и Найджел, заглядывая через плечо инспектора, прочли набранный жирными буквами заголовок: «Кокаин!» Ниже шло: «Поразительные факты о подпольной торговле наркотиками».

Это был номер «Морнинг экспресс», датированный мартом 1929 года.

– Смотрите, Аллейн, смотрите! – заорал Найджел. – Та самая статья! А вот подпись Уэйкфорда, воспроизведенная факсимильным способом.

– Его публикации всегда сопровождались таким факсимиле?

– Да, в то время он вел постоянную колонку.

– Подпись воспроизведена очень четко и разборчиво, – заметил Аллейн. – Ее легко подделать, скопировать.

– Конечно, – согласился Фокс, цедя слова. – Но то, что Артур хранил эти газеты, еще не доказательство его авторства. Статья о дяде не могла его не заинтересовать.

– Верно, – Аллейн казался рассеянным, думал о чем-то своем. – Тут еще один номер «Морнинг экспресс», скорее всего, с отчетом о суде.

– Вы правы, сэр, так оно и есть.

– Отлично. Теперь перейдем в спальню Артура. Мы ищем маленький сейф. Вроде тех, какими пользуются в магазинах для хранения выручки. На что вы уставились, Батгейт?

– На вас, – искренне ответил журналист.

Спальня была столь же безвкусно обставлена, что и гостиная, и вся пропахла тяжелым, сладковатым ароматом духов.

– Отвратительно! – буркнул Аллейн, настежь распахивая окно. И снова принялись искать. Фокс занялся ванной комнатой. Ему посчастливилось сделать важную находку – в шкафчике над раковиной он отыскал медицинский шприц. В тумбочке у кровати Найджел наткнулся на второй такой же шприц, там же лежал продолговатый пакетик.

– Наркотик, – сразу определил Аллейн. – Я подозревал, что Артур продолжает колоться. Дайте-ка взглянуть. – Он тщательно обследовал пакет, – Точно такие же были конфискованы у Вонючки Кварлза.

– Верно, – поддакнул инспектор Фокс, возвращаясь в ванную.

– Обожаю Фокса, – признался Аллейн, – он воплощение здравого смысла и житейской мудрости. В этом комоде ничего нет, и в карманах костюмов тоже. А это что такое?

Он извлек на свет божий еще одно письмо, даже не письмо, а записку на дешевой бумаге. Аллейн передал ее Найджелу, и тот прочитал вслух:

– «Дорогой мистер Сюрбонадье! Я жалею о том, что было между нами, и папаша на меня сердится. Он все знает, а Берт добрый, я ему все рассказала, и он меня простил. Но говорит, ежели вы еще глянете в мою сторону, он вас уделает, поэтому, пожалуйста, даже на меня не глядите. Трикси. P. S. Я ничего не сказала про подарки, только больше их мне не посылайте».

– Кто такой Берт? – спросил Найджел.

– Это бутафор – Альберт Хиксон, – пояснил Аллейн.

– Да, обрадуется наш славный Фокс. Ох уж эта Трикси! Необходимо снова с ней побеседовать.

Аллейн пододвинул стул к платяному шкафу, залез на него, встал на цыпочки и пошарил рукой по верхней полке.

– Внимание! – внезапно выкликнул он.

Найджел подскочил к нему. Отодвинув в сторону кожаную шляпную коробку, старший инспектор вытащил из шкафа кованую шкатулку.

– Вот то, что мы искали! – засиял от радости Аллейн.

ГЛАВА 13
СОДЕРЖИМОЕ ШКАТУЛКИ

– Черт возьми, откуда вы могли знать, что она у него есть? – выкрикнул Найджел.

Аллейн слез со стула, порылся в кармане и извлек оттуда ключик на тонкой стальной цепочке.

– Этот вот ключик он носил на шее, это и навело меня на мысль о шкатулке. Такие ящички производит одна-единственная фирма, и ключи у всех разные.

Он вставил ключик в скважину, дважды повернул его, замок громко щелкнул, и Аллейн откинул крышку.

– Снова бумаги, – разочарованно вздохнул Найджел.

– Бумаги бумагам рознь, – назидательно сказал Аллейн.

Он поставил шкатулку на стеклянную поверхность туалетного столика, и, ловко орудуя пинцетом, извлек из нее голубой листок. Развернув его, старший инспектор склонился над ним, затаив дыхание.

– Взгляните, – подозвал он журналиста, – только не дотрагивайтесь.

Найджел увидел, что на листке написано всего два слова, повторяющиеся множество раз: «Эдвард Уэйкфорд, Эдвард Уэйкфорд, Эдвард Уэйкфорд».

Аллейн молча вышел из спальни и вернулся с газетой, хранившейся в сундуке, сличил факсимиле с упражнениями на голубом листке. Подписи оказались совершенно идентичны.

– Господи, чего ради он хранил такую улику? – шепнул Найджел.

– Остается только гадать, – пожал плечами Фокс, – Чужая душа – потемки. Может, им двигало тщеславие.

– Это все ерунда, – пробормотал скороговоркой Аллейн. Нет, Фокс, тут причина в другом.

В конверте, извлеченном затем из шкатулки, оказалось письмо. Оно начиналось обращением: «Дорогой мистер Сэйнт!» и вместо подписи в конце стояли инициалы: «Г.Д.М.»

– Ура! – воскликнул Аллейн. – Бывший лакей осеняет себя ореолом сомнительной славы. Теперь мы убеждаемся в его правдивости. Это письмо от Мортлейка!

«Дорогой мистер Сэйнт! Посылаю Вам чек на пятьсот фунтов в погашение своего должка. Все товары удалось сбыть, как мы уславливались. Особенно бойко расходится шантунгский шелк, однако еще большие надежды я возлагаю на цейлонский чай, который должен привезти в июне наш мистер Чарльз. Искренне Вам преданный, Г. Д. М».

– Вот это удача! Фокс, мой дорогой, ведь это рука самого Мортлейка! Ценнейшая реликвия, намять о былых сражениях. Надеюсь, вы не забыли, Фокс?

– Как можно, сэр! «Шантунгский шелк» – это героин, а «цейлонский чай» – кокаин. Мы схватили тогда всю шайку, только Мортлейк вышел сухим из воды.

– А Чарльз – не кто иной, как Вонючка Кварлз, отхвативший на суде пять лет, спаси Бог его грешную душу! Будь у нас тогда это письмецо, несдобровать бы мистеру Мортлейку. Вот чем пугал племянник дядюшку!

– Похоже, сэр, Джекоб Сэйнт и есть тот, кто нам нужен. Хотя, согласитесь, записка Трикси подтверждает мою версию с бутафором.

– Вы оба, должно быть, сильно взволнованы новым оборотом дела? – лукаво прищурясь, спросил Аллейн.

– А какие еще у нас в жизни удовольствия? В шкатулке-го больше ничего нет.

Аллейн сложил листки, стараясь не оставлять на них отпечатков пальцев, сунул в лакированный футляр, который ему подал Фокс, потом запер шкатулку, поставил ее назад в шкаф и закурил сигарету.

– Бейли поищет на бумагах следы. Здесь нам больше нечего делать. Я, пожалуй, отправлюсь с визитом к мисс Воэн. Нет, лучше позвонить.

Он сел на кровать, сомкнул пальцы обеих рук на колене, задумчиво покачиваясь взад-вперед. Выражение брезгливости скользнуло по его лицу. Потом он взял с тумбочки телефонный справочник, нашел нужный номер и, обреченно пожав плечами, покрутил диск телефонного аппарата. Остальные молча ждали.

– Это квартира мисс Стефани Воэн? Могу ли я поговорить с ней? Скажите, что звонит мистер Родерик Аллейн. Благодарю вас.

Наступила пауза. Аллейн медленно водил пальцем по краям аппарата.

– Мисс Воэн? Извините ради всего святого, что потревожил вас. Я звоню из квартиры Сюрбонадье. Мы собирались просмотреть его бумаги, их тут очень много, в том числе и писем. – Аллейн помолчал, – О да, я понимаю, насколько это неприятно. Пожалуй, лучше всего нам встретиться здесь, и я смогу задать вам вопросы, если таковые возникнут. Вы чрезвычайно любезны. Я сейчас запру квартиру и уйду по делам, но думаю вернуться сюда часам к девяти. Вам это время удобно? Хотите, я за вами заеду? Ну, как угодно. Тогда до девяти. Прощайте! – И он повесил трубку. – Который теперь час?

– Ровно пять, – ответил Найджел.

– Фокс, отвезите бумаги в Скотланд-Ярд, пусть Бейли ими займется. И отпустите констебля, который дежурит у дома – он больше не понадобится.

– Слушаюсь!

– Заменять констебля не нужно. Я останусь здесь сам.

– До девяти?

– До девяти, а может, пораньше освобожусь. Вы, Найджел, сходили бы снова к Гарденеру, скажите ему, что полиция уверена: статью в «Морнинг экспресс» написал Сюрбонадье. Пусть расскажет подробнее об образе жизни Сюрбонадье в Кембридже. Все, что помнит. Может статься, он что-то утаивает. Сами говорите: он как на иголках. Если он боится, что мы его в чем-то подозреваем, то логичнее было бы отрицать прежнее знакомство с Сюрбонадье.

Найджел снова надулся, обидевшись за друга.

– Не могу устраивать Феликсу допрос с пристрастием – не по душе мне ваше задание…

– Тогда я в вас больше не нуждаюсь и побываю у Гарденера сам. Все любители таковы. Вам и хочется быть в курсе расследования, но в то же время брезгуете замарать руки. Батгейт, я вас отпускаю. Незачем было напрашиваться ко мне в помощники.

– Если вы заверите меня, что Феликсу ничего не угрожает…

– Никаких заверений я вам давать не стану. Все, кто был на сцене и за кулисами, пока под подозрением. У меня есть своя версия, но скорее всего ошибочная. Все так нетвердо. Любая новая улика может направить нас по иному пути. Повторяю, от Гарденера и до старого Блэйра – каждый может оказаться убийцей. Вы хотите, чтобы я ручался положа руку на сердце, будто меня Феликс совсем не интересует. Но я не могу этого сделать. Конечно же, он представляет для меня как для следователя интерес. Он выстрелил из револьвера. Я мог его арестовать тогда же. Еще надо доказать, что это не Феликс подменил патроны. Подобно остальным, он не очень-то со мной любезен, и каждый факт приходится буквально вытягивать из него клещами. Если же он невиновен, то с его стороны просто глупо мешать полиции докопаться до истины. Нет, у него должны быть на то веские причины. Он влюблен – задумайтесь над этим. Если хотите, изложите ему версию с Сэйнтом. Он может подкрепить ее какими-то фактами из прошлого Сюрбонадье. В противном случае придется мне, как любому другому полицейскому, выполнять свой долг. И не рассчитывайте, что я буду снабжать вас сведениями, к которым у представителей других газет доступа нет. Надеюсь, я достаточно ясно выразил свою мысль?

– Более чем достаточно. Только чувство собственного достоинства и учтивость дают мне силы снести удар по самолюбию, который вы мне нанесли, – пролепетал Найджел с жалким видом.

– Мне жаль, что вы восприняли это как личную обиду, посягательство на ваше личное достоинство. Каково же ваше решение?

– Можно немного подумать? Если я решу выйти из игры, не сомневайтесь: ни одна живая душа не узнает о сегодняшних находках. И я по-прежнему буду визировать у вас свои репортажи.

– Ответ, достойный джентльмена. А теперь прошу вас обоих удалиться.

Найджел вслед за Фоксом поплелся в коридор, но с порога обернулся и глянул на Аллейна.

– Что же… до вечера! – пробормотал он.

– До вечера, старина! – весело отозвался старший инспектор.

Фокс отослал в участок дежурившего на улице констебля, потом подбодрил огорченного Найджела:

– Сэр, вы не должны обижаться на шефа. Речь ведь идет о профессиональной этике. Шеф любит вас, и он так… чертовски честен, другого слова, извините, не подберу, дьявольски честен! На первом месте у него – работа. Не тревожьтесь вы за мистера Гарденера. Он лишь слепое орудие в руках убийцы и ничего более. Если же он что-то утаивает, то это чертовски глупо.

– Не думаю, что он со мной неискренен, – вступился за друга Найджел.

– Тем лучше. Если захотите помочь нам, мистер Батгейт, уверен, вы потом об этом не пожалеете. И старший инспектор Аллейн такому вашему решению очень обрадуется.

Найджел посмотрел на широкое, добродушное лицо Фокса и внезапно проникся к нему горячей симпатией.

– Так мило с вашей стороны, инспектор, принимать мои проблемы близко к сердцу. Вы правы, у меня нет повода для обид. Просто старший инспектор выставил меня круглым дураком. Но все равно я им восхищаюсь.

– И вы в этом не одиноки, сэр. Что же, мне надо торопиться. Нам не по пути?

– Мне – на Честер Террес.

– А мне в контору, то бишь в Скотланд-Ярд. Проклятая жизнь – ни минуты покоя. Доброй ночи, сэр!

– Доброй ночи, инспектор!

Найджел снимал квартиру на Честер Террес, откуда рукой подать до Джералдз Роу. Он шел быстрым шагом, все еще не оправившись после устроенной ему Аллейном головомойки. Прошагал он всего ярдов двести, когда заметил двигавшееся по-черепашьи вдоль тротуара такси, будто бы водитель искал пассажира. Найджел замотал было головой, но тут заметил, что в машине есть пассажир, вернее – пассажирка. Свет уличного фонаря упал на ее лицо, и Найджел узнал Стефани Воэн. Она же либо не заметила, либо не узнала его. Он обернулся, проводив такси взглядом. Мисс Воэн не так поняла Аллейна, подумал журналист, и едет на квартиру Сюрбонадье задолго до назначенного часа. Но такси проехало мимо окон Артура, не останавливаясь, потом свернуло налево и исчезло из вида.

«Что за чертовщина!» – думал Найджел, шагая дальше.

– Очень странно! – произнес он вслух.

Придя к себе, он включил свет и первым делом решил поднять себе настроение, а для этого не было вернее средства, чем черкнуть несколько строк Анжеле Норт.

Анжела – страстная поклонница старшего инспектора Аллейна, восхищающаяся его профессиональным мастерством, и только ей Найджел мог излить свою обиду и горечь. Будь она рядом, что бы она посоветовала: выходить или не выходить Найджелу из игры? Посчитала бы она, что его сомнения относительно выуживания из Феликса нужных инспектору сведений смехотворны? Но он не может задать ей даже эти невинные вопросы, не разглашая обстоятельств дела. Черт возьми, что же делать? Самое правильное – отправиться немедля в ресторан «Квинз» на Сиведен-Плейс и вкусно поужинать, хоть он и не голоден. Аллейн выставил его зеленым юнцом, к тому же еще и прилипчивым занудой. Бог свидетель, Феликс не убивал Артура Сюрбонадье, и коли Найджел в этом абсолютно уверен, у него есть моральное право расспросить Феликса о прошлом – для его же собственного блага!

В этот миг затрезвонил телефон. Найджел недовольно поворчал что-то, но трубку все-таки снял.

– Это ты, Найджел? – услышал он взволнованный голос Гарденера. – Мне срочно надо тебя увидеть. Утром я не все рассказал тебе о Кембридже, это очень глупо с моей стороны. Можешь сейчас ко мне приехать?

– Да, – охотно отозвался Найджел на призыв друга, – конечно же.

Вот и отлично, поужинаем вместе.

– Спасибо, Феликс.

– Приезжай поскорее.

– Бегу, Феликс! – и оба повесили трубки.

Найджел едва не закричал от радости. Проблема решена! Он помчался в ванную, принял душ, причесался, надел свежую сорочку. Желая восстановить свою репутацию в глазах Аллейна, он набрал номер квартиры Сюрбонадье, звонил долго, но на другом конце провода никто не отвечал. Значит, Аллейна там уже нет. Что же, Найджел дозвонится ему позднее. Схватив шляпу, он стремглав скатился по лестнице, остановил такси, назвал водителю адрес Гарденера и откинулся на сиденье. Только тут он оценил прозорливость старшего инспектора: ведь Аллейн знал, что Гарденер может рассказать кое-что еще о художествах Артура Сюрбонадье в студенческие годы. Постепенно Найджела все больше захватывала неотступная, навязчивая мысль. Он бы и рад был отмахнуться от нее, как от назойливой мухи, но она упорно преследовала его. И тут на журналиста будто снизошло озарение.

– Вот оно что! – зашептал он. – Господи, какой же я осел!

Догадка превратилась в неопровержимую истину, про себя он воскликнул: «Бедный Феликс!»

Тем временем в квартире Сюрбонадье уже совсем стемнело…