Текст книги "Убийца, ваш выход! Премьера"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА 7
БУТАФОР

Найджел, Аллейн и Бейли молча переминались с ноги на ногу. Журналист еще не пришел в себя, после того как только что чудом избежал верной гибели. Он смотрел как завороженный на резиновые подошвы потрепанных теннисных туфель, пока их хозяин ступал по перекладинам лестницы. Хиксон, спускаясь, смотрел в стену, и, лишь ступив на пол, медленно повернулся и поджидавшим его полицейским.

Бейли бросился к нему, схватил за плечо.

– Вот и вы! Что скажете, приятель?!

– Погодите, Бейли, – смешался Аллейн. – Итак, вы занимаетесь реквизитом?

Хиксон вытянулся перед ним по-военному: пятки вместе, руки по швам.

– Так точно, сэр.

– Давно вы здесь работаете?

– С тех пор, как демобилизовался.

– Вы изготовили бутафорские патроны для этого спектакля?

– Так точно, сэр.

– Где они?

– Я передал их мистеру Симпсону.

– Вы уверены, что вручили ему «пустышки», а не боевые патроны?

– Уверен, сэр. Один я уронил и пуля выскочила из гильзы.

– Где же они теперь?

– Не знаю, сэр.

– А как вас угораздило уронить люстру?

Хиксон оставил этот вопрос без ответа.

– К чему она крепится?

– К шкиву.

– Значит, шнур пропускают в шкив и конец наматывается на балку?

– Так точно, сэр.

– Что же произошло: шнур оборвался, или вы, разматывая, выпустили его из рук?

– Не могу знать, сэр.

– Сержант Бейли, полезайте наверх и разберитесь. А вы, любезнейший, включите задние софиты.

Хиксон расторопно выполнил указание инспектора, и спустя считанные мгновения вся сцена осветилась. Бейли же с недовольным видом стал карабкаться по лестнице на колосники.

– Теперь возвращайтесь сюда, – велел Аллейн бутафору, а сам подошел к письменному столу, край которого торчал из кулис; Найджел, Фокс и Хиксон последовали за старшим инспектором. Аллейн достал из кармана перочинный нож и, вставив лезвие в щель, выдвинул левый верхний ящик.

– Сюрбонадье брал патроны отсюда, – сказал он. – Как видите, сейчас в ящике пусто. Бейли его осмотрит, однако заранее могу сказать: на столе отыщутся только отпечатки пальцев покойного да еще рабочих сцены, передвигавших мебель.

С превеликими предосторожностями, стараясь не касаться поверхностей, вновь орудуя лезвием ножа, Аллейн выдвинул второй ящик.

– А вот и то, что мы ищем! – обрадовался он.

Все склонились над ящиком – в нем лежало шесть бутафорских патронов.

– Надо же, нашли! – изумился Фокс.

Полицейские как по команде уставились на Хиксона. Он стоял по стойке «смирно», вперив взгляд в пространство. Аллейн обратился к нему, не повышая голоса:

– Взгляните-ка в ящик, только ничего не трогайте. Это те самые «пустышки», что вы изготовили?

Бутафор, будто переломившись пополам, выгнул длинную шею.

– Так точно, сэр, это они.

– И тот, что с разболтанной гильзой, здесь. На дне ящика песчинки, высыпавшиеся из него. Почему вы не хотели, чтобы я их нашел?

Бутафор как воды в рот набрал.

– Вы мне надоели, – вздохнул Аллейн. – Что за странное, я бы сказал, дурацкое поведение! Вы знали, что «пустышки» в этом ящике, и, стоя на колосниках, слышали, что я собираюсь осмотреть письменный стол. Желая мне помешать, вы, не раздумывая, роняете на сцену полтонны стекла. Спасибо хоть предупредили, крикнув «Поберегись!», а то было бы еще два убийства. Вы, очевидно, рассчитывали под шумок опуститься с колосников и перепрятать эти самые «пустышки». Весьма недальновидное, чтобы не сказать глупое, намерение. Напрашивается один лишь вывод: вы сами переложили «патроны» в нижний ящик, а когда произошло убийство, решили замести следы.

– Так точно, сэр! – к общему удивлению выпалил бутафор. – Только я никого не убивал.

– Вы, мягко выражаясь, осел. И, пожалуй, мне следует вас арестовать.

– Господи, я его не убивал, сэр!

– Счастлив это слышать, но в таком случае зачем вам понадобилось выгораживать убийцу? Не хотите отвечать – не надо, дело ваше. Мне надоело говорить за нас обоих. У нас в Скотланд-Ярде вы станете общительнее.

Хиксон затрясся мелкой дрожью, его зрачки расширились, Найджел, не будучи знаком с симптомами контузии, наблюдал за ним с сочувствием, но и с любопытством. Аллейн тоже не сводил с бутафора глаз.

– Ну, любезнейший?

– Я ничего такого не сделал, – раздался в ответ свистящий шепот. – Не сажайте меня. Я стоял в кулисах слева и в темноте разглядел кого-то: то ли мужчина, то ли женщина…

– Советую припомнить поточнее – это в ваших же интересах.

– Мне не хочется, чтобы кто-нибудь отправился на каторгу из-за этой свиньи Сюрбонадье. По-моему, ничего, другого он не заслуживал, поделом ему!

– Значит, вы недолюбливали Сюрбонадье?

Бутафор нашел довольно выразительные, но совершенно непечатные слова, давая характеристику покойному Артуру.

– В чем причина? Он вас обидел? – спросил Аллейн,

Хиксон заколебался, открыл уже было рот, но передумал и вдруг разрыдался, приведя этим чувствительного Найджела в полнейшее смятение.

– Фокс и вы, Батгейт, – распорядился Аллейн, – потолкуйте где-нибудь с каждым из технического персонала в отдельности. Они прольют свет на интересующий нас вопрос. Потом отпустите их по домам. Я присоединюсь к вам, когда покончу с этим типом.

Найджел с радостным облегчением последовал за инспектором Фоксом в коридор. Фокс остановил свой выбор на комнате Феликса Гарденера, повернув ключ в замке. Найджелу показалось, что прошла целая вечность с тех пор, как все они сидели тут до начала спектакля и слушали едкие отзывы Феликса об актерской братии.

– Ну, что сэр? – заговорил инспектор Фокс. – Похоже, убийство – дело рук бутафора.

– Вы так считаете?

– Все приметы налицо. Типичный маньяк.

– Однако у него алиби: заведующий сценой находился все время рядом с Хиксоном.

– Так-то оно так, но ему достаточно было вручить Симпсону боевые патроны вместо фальшивых – и дело сделано.

– А как с разболтанной гильзой и крупинками песка? Все очень достоверно.

– Он мог подложить «пустышки» во второй ящик заранее, задолго до затемнения. Согласитесь, сэр, все это более чем подозрительно: едва старший инспектор сказал, что надо осмотреть письменный стол, как сверху на нас летит тяжеленная люстра. Прав мистер Аллейн, бутафор надеялся воспользоваться суматохой, чтобы перепрятать «пустышки».

– И все же этот трюк довольно примитивен, – возразил Найджел. – А убийца, судя по всему, весьма умен. И к чему было сначала класть «пустышки» в стол, а затем прибегать к таким ухищрениям, чтобы их оттуда забрать?

– Вам бы, сэр, в Скотланд-Ярде работать, – добродушно заметил инспектор. – Тем не менее я склоняюсь к тому, что Хиксон – тот, кого мы ищем. Не сомневаюсь, шеф добьется от него правды. А я схожу пока что за персоналом.

Показания технических сотрудников театра оказались на редкость бессодержательными. Все они находились во время затемнения в реквизиторской, собираясь перекинуться в покер. По словам их старшего, мистера Берта Уллингза, они и знать не знали о злодействе. Отвечая на вопросы о бутафоре, Уллингз сказал так: «Странный малый, с придурью».

– Он женат? – спросил Фокс.

– Нет, Хиксон не был женат, но ухаживал за Трикси Бидл, костюмершей мисс Воэн, дочерью старика Билла Бидла, костюмера мистера Гарденера.

– А кто прислуживал в театре мистеру Сюрбонадье?

Оказалось, тот же Билл Бидл. Тут один из рабочих неожиданно сделал весьма драматическое заявление:

– Он его терпеть не мог!

– Кто кого?

– Старик Бидл мистера Сюрбонадье. За что? Сюрбонадье приставал к его дочери Трикси.

– О-хо-хо! – вздохнул мистер Уиллингз.

Фокс навострил уши.

– А бутафор? Ведь он, должно быть, тоже ревновал ее к Артуру?

– Хиксон его люто ненавидел.

– Понятно, понятно, – кивнул Фокс.

В последовавшей за этим паузе мистер Уиллингз уставился на свои башмаки, переминаясь с ноги на ногу в явной нерешительности. Фокс объявил всем, что они могут отправляться по домам, записав предварительно их адреса. Оставшись наедине с Найджелом, Фокс не стал скрывать радостного волнения.

– Ну вот вам, пожалуйста'! Покойный не давал проходу подружке бутафора, а Хиксон не из тех, кто сдается без боя. Надо немедля сообщить новые факты старшему инспектору.

Они вернулись за кулисы, но не застали там ни Аллейна, ни бутафора.

– Любопытно, куда они подевались? – терялся в догадках Фокс.

– Да вот он я, – раздался голос Аллейна. – Тут мы, тут.

Найджел и Фокс, слегка вздрогнув от неожиданности, обогнули левую кулису и увидели, что Аллейн и Бейли ползают на коленях возле суфлерской будки, изучая половицы при помощи лупы. Рядом с ним был саквояж с инструментом, доставленный из Скотланд-Ярда. Заглянув в него, Найджел увидал самые невероятные предметы, разложенные в строгом порядке: увеличительные стекла, клейкая лента, ножницы, мыло, полотенце, электрический фонарик, резиновые перчатки, сургуч и даже пару наручников.

Актеры потянулись гуськом к служебному выходу.

– Фокс, – спросил Аллейн, – надеюсь, всех обыскали?

– Мужчин, – самым тщательным образом, а дам – на глазок, они так легко одеты.

– Фокс, мы забываем о служебном долге. Если остались сомнения, то следует отвезти дам в участок – там обыщут до нитки. Ежели сомнений нет, посадите всех на такси и оплатите проезд.

– Слушаюсь, сэр!

– Где мистер Гарденер?

– Ждет вас в артистической уборной.

– Спасибо. Пойдете со мной, Батгейт, или вам пора баиньки?

– С вами! – решительно заявил Найджел.

Феликс Гарденер встретил их на пороге в непринужденной позе, засунув руки в карманы, усмехаясь.

– Я арестован? – спросил он нервно.

– Да нет, если только вы не преподнесете нам сюрприз и не признаетесь, что вы и есть злонамеренный убийца.

– Какие вам нужны признания! И так все ясно: ведь это я его застрелил. Не важно, кому принадлежит этот гнусный план, – его невольным исполнителем стал я, и это вечно будет отягощать мою совесть.

– Если вы невиновны, мистер Гарденер, вам не в чем себя укорять. Ваша вина не больше, скажем, вины мистера Симпсона, который положил патроны в ящик письменного стола. – Найджел глянул на инспектора с изумлением. – Ведь и сам Сюрбонадье причастен к убийству – он зарядил револьвер, из которого был убит.

– Я повторяю это себе снова и снова, но мне от этого не легче. Если бы ты видел, Найджел, его взгляд… Он будто понял, что с ним стряслось, и посчитал, что это моих рук дело. А сам я не сразу сообразил, какое несчастье приключилось. Когда револьвер в моей руке выстрелил, я так растерялся, что продолжал твердить заученные реплики, будто ничего не произошло. Знаете, это револьвер Билла. Он мне говорил, что ни разу не выстрелил из него на фронте. Может, это к лучшему, что брата нет в живых – он не узнает о моем позоре. А Артур упал замертво точно так же, как на всех предыдущих спектаклях. Сыграл замечательно, вы со мной согласны? К тому же известно, что я недолюбливал покойного, да я и сам в этом уже сегодня признавался.

– Мистер Гарденер, незачем мучить себя беспочвенными угрызениями, – негромко сказал Аллейн. – Пожалуй, самая верная из прописных истин гласит: «Время – лучший лекарь». Я, как полицейский, перефразировал бы ее следующим образом: «Время – лучший сыщик и следователь». Впрочем, это верно далеко не во всех случаях. Но позвольте мне, в силу моих служебных обязанностей, задать вам несколько вопросов.

– Хотите выяснить, сделал ли я это преднамеренно, с умыслом?

– Напротив, хочу удостовериться в обратном. Где вы находились к началу первой картины третьего действия?

– Вы имеете в виду ту сцену, когда Артур заряжает револьвер?

– Да-да, именно ее. Так где вы были?

– Я… я был в моей уборной.

– А когда именно оттуда вышли?

Гарденер закрыл лицо ладонями, потом беспомощно посмотрел на Аллейна.

– Не помню. Вероятно, вскоре после того, как меня позвали на сцену. Мне необходимо сосредоточиться – мысли разбегаются. Да, меня позвали на сцену и я вышел в коридор.

– Когда эго было?

– В самом начале третьего действия.

– До или после затемнения?

– Не помню, ничего не помню – это несчастье совсем отшибло мне память.

– Ничего, любая мелочь поможет вам ее вернуть. Ну, например, когда вы вышли в кулисы, свет еще не зажегся?

– Кто-то отдавил мне ногу!.. – внезапно воскликнул Гарденер.

– В темноте?

– Да. Как будто мужчина.

– И где это случилось?

– В кулисах – точное место я бы указать не смог, было так темно, что я буквально передвигался на ощупь.

– И все-таки, предположите, кто это был?

Гарденер настороженно глянул на журналиста.

– Ради всего святого, Феликс, говори правду, – посоветовал другу Найджел.

– Но я не могу бросить на кого-то тень!

Гарденер надолго умолк.

– Нет, – наконец произнес он. – Мое предположение слишком бездоказательно, оно практически ни на чем не основано, от него вам будет мало пользы, оно лишь способно увлечь вас по ложному следу. Нет, довольно, я и без того причинил сегодня немало зла!

Феликс удрученно посмотрел на Аллейна, тот лишь улыбнулся в ответ.

– Меня не так просто увлечь по ложному следу, – сказал он, – Обещаю вам, ваше предположение не окажет на меня чрезмерно большого влияния.

– Нет, – упрямо твердил Гарденер. – Я и сам в себе не уверен. Чем больше об этом думаю, тем сильнее сомневаюсь.

– Ваше предположение подсказано обонянием?

– Господи! – изумился Гарденер. – Как вы догадались?

– Спасибо, этого достаточно, – сказал Аллейн.

Гарденер и Найджел ошарашенно уставились на инспектора, йотом Феликс разразился истерическим хохотом:

– Ну и сыщик! Какая проницательность! Восхитительно!

– Спокойно! – сурово одернул его Аллейн. – На сегодня хватит сцен, мистер Гарденер, они мне уже осточертели!

– Извините!

– Так-то лучше. Перейдем к револьверу. Если я правильно понял, он принадлежал вашему брату? Давно он хранится у вас?

– После его гибели.

– У вас были боевые патроны?

– Я отдал их Хиксону, и он превратил их в «пустышки».

– Себе ни одного не оставили?

– Нет, я все принес в театр.

– Что вы делали после того, как столкнулись с кем-то в кулисах?

– Чертыхнулся, потер ушибленное место. Нога еще побаливала, когда зажегся свет.

– Вы подходили к письменному столу? Он стоял на краю сцены, почти у самых кулис.

– Не помню, хотя и не исключено. Вы спрашиваете о столе, в который клали патроны? Да, должно быть, я был где-то рядом.

– Теперь по поводу той сцены, свидетелем которой все мы невольно стали в артистической уборной мисс Воэн. Почему Сюрбонадье так распоясался?

– Он был пьян.

– И никаких иных причин?

– Он меня не любит – я вам уже говорил.

– Верно, говорили, – подтвердил Аллейн. – Но, сдается мне, дело не в одной лишь профессиональной ревности.

– Вы ведь сами все видели и слышали.

– Причина в мисс Воэн?

– Не надо втягивать Стефани.

– Но она и без того уже втянута, у нее свое место в этой головоломке. Простите, приходится быть неделикатным – я все-таки расследую убийство. Итак, вы с мисс Воэн помолвлены, а Сюрбонадье был ею отвергнут, верно?

– О нашей помолвке пока что формально не объявлено, стало быть, мы не помолвлены. Несомненно, убив сегодня соперника, я в значительной степени подорвал собственные шансы на успех…

– Скажите, мистер Гарденер, у вас тут не найдется пары перчаток?

Кровь отхлынула от лица Феликса.

– Да, – ответил он, – у меня есть перчатки.

– Где они лежат?

– Не знаю. Должно быть, в пальто, в карманах. Я не надеваю их в этом спектакле.

Аллейн пощупал карманы пальто, висевшего за портьерой, извлек из них белые лайковые перчатки и подверг тщательному осмотру: поднес к лампе, понюхал, перебрал каждый палец, после чего передал их Гарденеру.

– Вполне безупречная пара перчаток. Спасибо, мистер Гарденер, ценю вашу искренность. Теперь, если не возражаете, я произведу личный досмотр.

Найджел наблюдал за происходящим с живейшим интересом, хотя и не знал, что надеется отыскать Аллейн. Так или иначе он ничего не нашел.

– Вот и все, мистер Гарденер. Я вас дольше не задерживаю.

– Если позволите, я подожду Стефани. Она пропустила меня вперед, рассудив, что мне следует поговорить с вами до нее.

– Конечно. Будьте добры, пройдите на сцену.

– Пойти с тобой, Феликс? – робко предложил Найджел.

– Нет, старина, спасибо. Мне необходимо побыть одному.

И Феликс вышел.

– Ну и что? – спросил Найджел с любопытством.

– Увы, Батгейт, мы не очень-то продвинулись. Как у нас со стенограммой?

– Я… я не могу объединяться с вами против старинного друга.

– Но ведь и я не машина! – взмолился Аллейн, потом, повысив голос, спросил:

– Все в порядке, Фокс?

– Да-да, все о’кей, – отозвался тот, появляясь на пороге.

– Фокс записывал наш разговор по моей просьбе, – пояснил Аллейн, – потому что сам я на свою дрянную память положиться не могу.

– О Господи!

– Что, домой захотелось? – спросил Аллейн.

– Избавиться от меня хотите?

– Да нет, оставайтесь. Фокс, вы поговорили с костюмерами – мистером Бидлом и его дочерью?

– Да. Девица разрыдалась: говорит, никому ничего дурного не сделала, а мистер Сюрбонадье постоянно к ней приставал, хотя всем известно, что она дружит с бутафором. Старый Бидл повторил то же самое, слово в слово. Он предупреждал дочь, чтобы она держалась подальше от Сюрбонадье. Отец и дочь во время затемнения находились в костюмерной. Кроме них там никого не было. Юная Бидл, надо сказать, загляденье, – Фокс лукаво подмигнул. – Покойник, видать, изрядный был греховодник. Вам стоит самому, сэр, взглянуть на эту мисс Бидл. Старик, кажется, человек приличный и от дочери без ума.

– Обязательно познакомлюсь с обоими, но сначала мисс Воэн. Мне давно пора ее отпустить.

– Она, напротив, не торопится, – сказал Фокс. – Я принес ей одежду, она теперь переодевается, до сих пор еще не готова.

По тону инспектора Фокса легко было понять, что он выделяет мисс Воэн из общей массы. Аллейн взглянул на подчиненного и усмехнулся.

– Что тут смешного, сэр? – с подозрительностью спросил Фокс.

– Ах, Фокс, у вас нет повода обижаться. А как продвигается остальная работа?

– Мистер Мелвилл помог Бейли реконструировать эпизод, когда Сюрбонадье заряжал револьвер. Перчаток не обнаружено.

– Пока мисс Воэн переодевается, схожу посмотрю.

Они вернулись на сцену. Феликс Гарденер вышагивал взад-вперед по коридору, ведущему к служебному выходу, и не обратил на их появление никакого внимания. Найджел подошел к нему и попробовал заговорить, но тот ответил невпопад и посмотрел на журналиста так, будто видит его впервые в жизни.

– Все уладится, Феликс! – подбодрил его Найджел, но прозвучало это не слишком убедительно.

– Что именно?

Аллейн найдет настоящего убийцу. В наше время не судят невиновных людей.

– Неужто ты думаешь, что я этим удручен? – воскликнул Гарденер и гордо прошел мимо.

Аллейн углубился в разглядывание реконструированной специально для следственного эксперимента роковой сцены. Письменный стол был вытащен из кулис и водружен на место. Справа поставили кресло мисс Макс, придвинули скамейку к окну – к тому, возле которого произошел последний разговор Джанет Эмералд с Артуром Сюрбонадье.

– А все стулья мы со сцены убрали, – доложил Бейли, снявший пиджак и работавший в одной рубашке. Ему помогали два констебля, посматривающие на театральный реквизит с трепетным уважением. Мелвилл уже ушел.

– Чего-то здесь недостает, – сказал Аллейн.

– Мистер Мелвилл уверил меня, что это все, сэр.

– Нет, было еще какое-то красное пятно.

– Знаю! – внезапно воскликнул Найджел. – Сумка, в которой мисс Макс носит свое вязанье! Она висела на подлокотнике кресла.

– Молодчина! – похвалил Аллейн. – Давайте ее поищем.

Они обшарили всю сцену, каждый закоулок. Один из констеблей отправился на склад реквизита.

– Черт побери, где она? – бормотал Аллейн. – Все третье действие она висела на кресле, потом старушка сунула в нее клубок и спицы, но так и оставила висеть, с собой не забрала, забыла, наверное.

– Далась вам эта сумка!

– С ней было бы уютнее.

Найджел промолчал.

– Не она ли это, сэр? – вернулся из реквизитной констебль, в руке у него была вместительная сумка красного цвета. Аллейн, подскочив к полисмену, отобрал у него добычу.

– Она самая!

Он извлек из нее готовую часть вязаного шарфа, затем запустил руку поглубже, на его лице возникло лишь ему одному присущее выражение бесстрастной отрешенности, и те, кто хорошо его знал, тотчас насторожились.

– Никто из присутствующих джентльменов не терял некой детали туалета? – спросил Аллейн. Он подмигнул Найджелу, обвел всех интригующим взглядом, резким жестом вытащил из сумки руку и высоко поднял ее над головой: все увидели пару серых замшевых перчаток.

– Эврика! – воскликнул старший инспектор Аллейн.

ГЛАВА 9
ПЛЕЧО СТЕФАНИ ВОЭН

– Да… а! – изумился Найджел. – Ну и шустрая старушка наша мисс Макс.

Аллейн хохотнул, что бывало с ним крайне редко.

– Ну-ну, ее я ни в чем не подозреваю. Ей их подбросили.

– Кто и когда?

– Вероятно, во время затемнения. Приходится воздать преступнику должное – продумано все до мелочей. Скажу еще вот что: он превосходно разыгрывает свою роль, незаурядный актер!

– Да, – задумчиво кивнул Найджел, – актер, каких мало.

– Нет ли каких-нибудь следов на большом пальце правой перчатки? – неожиданно спросил Фокс.

– Мистер Фокс, вы сегодня в ударе! – сказал Аллейн. – А нюхнуть не желаете?

– Пахнет сигарами и редкими духами, – констатировал Фокс.

– Это духи Джекоба Сэйнта.

– А ведь точно, это его духи, сэр!

– Очень хороший и весьма редкий запах. Но не опрометчиво ли со стороны мистера Сэйнта терять перчатки? Прямо-таки поразительная беспечность!

– Когда же он мог их посеять? Недавно, когда сюда приходил, он был без перчаток, – уверенно объявил Фокс. – Я это точно помню, он еще отстранил меня, когда я пытался преградить ему дорогу, и перстнем задел мне руку.

– Огромный, между прочим, перстень, с печаткой, – пробормотал Аллейн. – Такой уж вопьется, так вопьется. Вот, взгляните.

Он поднял для всеобщего обозрения «мизинец» левой перчатки – на нем был отчетливый след от кольца.

– До начала спектакля Сэйнт был за кулисами, а потом сидел в ложе.

– Может, он снова побывал здесь, позднее? – предположил Найджел.

– Это как раз и предстоит выяснить. Фокс, где тот пожилой джентльмен?

– Вы о ком?

– Да о вахтере.

– Наверное, давным-давно дома.

– Надо его отыскать. А пока что займемся мисс Воэн. Я хотел бы, Фокс, поговорить с ней с глазу на глаз. Других дед у нас, пожалуй, не остается. Вы хорошенько осмотрели большой палец перчатки?

– Да, – ответил Фокс. – На нем светлое пятнышко.

– Совершенно верно. Отправьте на экспертизу – не то ли это белое вещество, что и на патронах?

– К каким выводам вы склоняетесь?

– Косметика, Фокс, косметика. Пока я буду говорить с мисс Воэн, поищите в артистических уборных, может, содержимое какого-то флакона совпадет по составу и цвету с этим пятном. Все похожие косметические средства берите на заметку. А теперь передайте мисс Воэн мою нижайшую просьбу пожаловать сюда.

Фокс и Бейли вышли. Некоторое время спустя появился констебль, дежуривший у входа в костюмерную, и подал знак Аллейну.

– Окажите мне последнюю услугу, Найджел, запишите разговор с мисс Воэн.

– Все мои веские возражения уступают под напором любопытства. Я возвращаюсь в свою засаду.

– Спасибо. Она уже идет.

Найджел скользнул в дверь в заднике. Передвинув немного пуф, он оставил створки полураскрытыми и мог лучше видеть происходящее на сцене. Стефани Воэн переоделась, на ней была темная меховая горжетка, грим снят, обнажилась бледность утомленного лица. Теперь в ее поведении не чувствовалось никакого наигрыша. Она была исполнена серьезности и достоинства, держалась несколько отчужденно. «Ну и ну, – подумал Найджел, – совсем другая женщина, будто подменили».

– Вы за мной посылали? – спросила она негромко.

– Надеюсь, это не показалось вам слишком неучтивым?

– Нет, ведь вы здесь распоряжаетесь, все должны вам подчиняться.

– Ради Бога, садитесь!

Она опустилась в кресло; наступила пауза.

– О чем вы собираетесь меня спрашивать?

– Несколько вопросов, если позволите. Во-первых, где вы были во время затемнения в начале третьего действия?

– В своей уборной, переодевалась. Потом зашла к Феликсу.

– С вами был кто-нибудь? Я имею в виду – в вашей комнате?

– Моя костюмерша.

– Она провела там все то время, пока на сцене было темно?

– Не имею ни малейшего представления. Из моей уборной не видно, когда гаснут и загораются огни на сцене.

– А диалоги слышны?

– Я не прислушивалась.

– Мистер Гарденер оставался в своей уборной, когда вы ее покинули?

– Нет, он вышел первый. Феликс в третьем действии выходит на сцену раньше меня.

– А когда ваш выход?

– В начале второй картины третьего действия.

– Что было после того, как мы с Батгейтом ушли из вашей уборной?

Вопрос этот застал актрису врасплох. Найджел услышал тяжелый вздох Стефани. Однако когда она заговорила, то ничем не выдала волнения.

– После вашего ухода произошла неприятная сцена…

– Она назревала. Нельзя ли поподробней?

Стефани откинулась в кресле, горжетка соскользнула с ее плеч. Она зажмурилась будто от боли, снова выпрямилась, поправила горжетку.

– У вас на плече синяк?

– Артур меня ударил.

– Позвольте взглянуть.

Она снова приспустила горжетку и, сдвинув вырез платья, обнажила плечо. Найджел увидел кровоподтек. Аллейн склонился над актрисой, не решаясь коснуться ушибленного места.

– А как же поступил Гарденер?

– Его при этом не было. Едва вы ушли, я попросила Феликса оставить нас с Артуром наедине. Он упирался, но в конце концов ему пришлось уступить.

– И что же дальше?

– Тут-то и началось! Мы с Артуром бурно объяснились, хоть и шепотом. Я привыкла к таким перепалкам, они происходили между нами все чаще. Он был вне себя от ревности, грозил страшными карами, потом изменил тактику, пытался меня разжалобить, даже заплакал. Таким я его еще не видела.

– К чему сводились его угрозы?

– Говорил, что изваляет мое имя в грязи, – негромко ответила мисс Воэн. – Сделает все для того, чтобы Феликс на мне не женился. У Артура был вид убийцы. Уверена, все, что случилось, сотворил он сам.

– Вы думаете? Достало бы у него мужества? На это, знаете ли, не просто решиться.

– Он мог пойти на это из мести, зная, что обвинят Феликса.

– Где он стоял, когда ударил вас?

– Что-то не пойму, о чем вы. Я сидела в кресле, он стоял передо мной, примерно на таком же расстоянии, что и вы сейчас.

– Выходит, он нанес удар левой рукой?

– Уже не помню теперь. Попробуйте повторить его движение, только несильно, возможно, я вспомню.

Аллейн взмахнул правой рукой, и его кулак опустился на плечо Стефани.

– Нет, из такого положения он угодил бы вам в лицо. Выходит, бил он левой рукой и довольно-таки неуклюже.

– Он ведь был пьян.

– Все твердят, что он был пьян!.. А не стоял ли он у вас за спиной? Вот так.

Аллейн зашел за кресло и опустил правую руку на ее плечо. И тут Найджел словно увидел заново сцену в артистической уборной, когда Гарденер поднялся и, посмеиваясь удачной шутке Аллейна, точно так же тронул Стефани за плечо.

– Теперь моя рука опустилась как раз на ушибленное место, – сказал Аллейн. – Я не причиняю вам боли?

– Нет.

– Позвольте, я накину на вас горжетку – здесь прохладно.

– Спасибо.

– Может, все было именно так – он ударил вас сзади?

– Возможно. Он метался по комнате. Но, поверьте, я действительно не помню.

– Должно быть, вы не на шутку перепугались?

– Нет, он не внушал мне страха. Я была рада, что Феликс ушел и не видит Сюрбонадье в таком состоянии. Когда же Артур наконец меня оставил, я сама пошла к Феликсу.

– Его уборная за стеной?

– Да. Я не рассказала ему, что Артур пустил в ход кулаки. У Феликса в комнате был костюмер, но едва я вошла, Бидл ушел. Оставшись с Феликсом наедине, я сказала, что инцидент исчерпан.

– Что он ответил?

– Что Артур – пьяная свинья, однако ему его отчасти жаль. Феликс порывался сам объясниться с Сюрбонадье, потребовать, чтобы тот оставил меня в покое.

– Видимо, вы Феликсу далеко не безразличны?

– Да, наверно. Нам обоим не хотелось бы повторения подобных безобразных сцен. Мы успели сказать друг другу всего несколько фраз, и Феликс ушел на сцену. Помнится, еще продолжалось затемнение. Угостите меня сигаретой, мистер Аллейн.

– Извините, не пришло в голову вам предложить.

Он протянул раскрытый портсигар, при этом ее пальцы ненароком коснулись его ладони, оба пристально посмотрели друг на друга, потом Стефани снова откинулась в кресле. Оба молча курили: Аллейн спокойно, мисс Воэн – слегка взволнованно.

– Скажите, ради Бога, – заговорила она озабоченным тоном. – Вы кого-нибудь подозреваете?

– Право, на такие вопросы я не могу и не должен отвечать.

– Но почему?

– Подозрение может пасть на каждого, все лгут, играют, притворяются, кривят душой, чего-то не договаривают.

– И я в том числе? Тоже, по-вашему, лгу и притворяюсь?

– Не знаю, – мрачно ответил Аллейн. – Все может быть.

– За что вы меня так невзлюбили, мистер Аллейн?!

– Да ничего подобного! – воскликнул Аллейн и, помолчав, добавил. – Вы не любительница решать головоломки?

– В детстве этим увлекалась.

– Знакомо вам чувство досады, когда одна из деталей никак не становится на место?

– Знакомо.

– Полицейскому позволительно питать подобную досаду – и не более того.

– Выходит, в вашей головоломке я именно такая деталь?

– Напротив, для вас я как будто сразу нашел верное место.

– У вас есть ко мне еще вопросы? Спасибо, я не хочу больше курить!

– Единственная просьба: позвольте вашу руку.

Она протянула Аллейну обе руки. Найджел был поражен, увидев, как инспектор, нежно взяв ее ладони в свои, поднес их к лицу и закрыл глаза. Она не пыталась отстраниться, ее щеки порозовели, и руки, как казалось журналисту, слегка подрагивали.

– «Шанель номер пять», – сказал он. – Большущее спасибо, мисс Воэн.

Она проворно спрятала руки в горжетку.

– Я-то решила, вы собираетесь их поцеловать, – сказала она шутливо.

– Помилуйте, я свое место знаю. Мистер Гарденер вас ждет. Спокойной ночи!

– Спокойной ночи. Запишете мой адрес?

– Охотно!

– Десятая квартира, Нанз Хауз на Шеппердс Маркет. Что же не записываете.

– В этом нет нужды, полагаюсь на свою память.

Скользнув по лицу инспектора взглядом, она вышла в коридор, и Найджел услышал ее голос:

– Феликс, вы где?

Вскоре ее шаги затихли.

– Батгейт, вы успели записать ее адрес? – озабоченно спросил Аллейн.

– Вы просто дьявол во плоти!

– Да почему же?

– Не знаю. Сначала мне показалось, что она вызывает у вас резкую неприязнь.

– Так оно и есть.

– А теперь не знаю, что и подумать.

– Она тоже теряется в догадках.

– Вы законченный ловелас, мистер Аллейн!

– Мне очень стыдно, мистер Батгейт.

– Что это вас так заинтересовал ее синяк?

– Неужто не понятно?

– Понятно – вы к ней пошлейшим образом приставали.

– Оставайтесь при своем мнении, – усмехнулся Аллейн. – Мне это безразлично.

– Все это довольно безнравственно! – высокомерно воскликнул Найджел. – Я еду домой.

– Я тоже. Спасибо за очаровательный вечер.