Текст книги "Интимная жизнь римских пап"

Автор книги: Найджел Которн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Лелло, сообразив, что его честь находится под угрозой, отчаянно закричал. В комнату вбежал хозяин дома Пьетро, и Лелло удалось уйти. Он выскочил из комнаты, забыв даже взять деньги за туфли.

Еще будучи кардиналом, Бонифаций делал аналогичные предложения одному французскому доктору. Суду сообщили, что он говорил, будто загробной жизни не существует, а педерастия грех небольшой, вроде как «потереть одну руку о другую».

Бонифаций был хорошо знаком с семьей своего любовника Джакомо де Пайсиса. Один монах из монастыря в Риме показал, что видел, как Бонифаций держал сына Джакомо, Джиканелло, между колен – всем известно, что он надругался над сыном, как прежде над его отцом. Один из членов семьи де Пайсис заявил, что однажды застал папу в постели с женой Джакомо, леди Кола. Бонифаций также спал с дочерью Джакомо, Гартамацией.

Похоже, Джакомо де Пайсис не возражал против такого использования своей семьи, но ревновал папу к остальным его любовникам. Однажды он поссорился с другим дружком Бонифация, Гуглельмо де Санта Флория.

– Ты шлюха папы Бонифация! – кричал Джакомо.

– Нет, ты! – отвечал Гуглельмо.

– Ты стал его шлюхой до меня, еще в те времена, когда он был кардиналом. Я застал вас в его спальне, – не унимался Джакомо.

– Если я первая шлюха Бонифация, в таком случае ты его единственная шлюха, – парировал Гуглельмо, – ведь все, что у тебя есть, ты получил от него».

Рыцарь из Лукки заявил, что около 1300 года Бонифаций говорил одному рыцарю из Болоньи об отсутствии загробной жизни. И о том, что для мужчины не грешно получать в этой жизни удовольствия, в особенности, если речь идет о развлечениях с женщиной. Еще свидетель показал, что Бонифаций говорил, будто нет ничего греховного в занятиях любовью с женщиной и с мальчиком – во всяком случае, не больше, чем «потереть одну руку о другую». Этот разговор, по словам рыцаря, произошел в спальне Латеранского дворца, в присутствии послов из Флоренции и Болоньи. Рыцарь сказал суду, что из откровений Бонифация следовало: «каждый должен наслаждаться жизнью».

Суд также обвинил Бонифация в том, что он ел мясо во время великого поста. Но никто не критиковал его за любовь к вину, шелкам, жемчугу и золоту. Среди прочего, Бонифаций, якобы, говорил, что святое причастие не более чем «мука и вода».

Бонифаций на суд не явился. Однако через некоторое время он сошел с ума и покончил с собой. Однако Филиппа такой исход не удовлетворил. Он приказал папе Клименту V (1305–1314) выкопать тело Бонифация и сжечь его как еретика.

Глава 10. ПРЕЛЮБОДЕЯНИЕ В АВИНЬОНЕ

Климент V (1305–1314) был человеком французского короля Филиппа и поступал в соответствии с его желаниями. Он первым из пап переехал из Италии во Францию. Весь XIV век папская резиденция находилась в Авиньоне.

Климент прославился разгромом ордена храмовников, основанного около 1119 года для охраны пилигримов, направлявшихся в Иерусалим во время крестовых походов. Идея о запрещении ордена исходила от Филиппа, который завидовал богатству ордена и хотел захватить его земли во Франции. Филипп угрожал возобновить позорный процесс против Бонифация VIII, если Климент не пойдет ему навстречу.

В 1307 году храмовников арестовали, и Климент обвинил их в еретических идеях и обычаях, оскверняющих святую Церковь. Поскольку признания были вырваны под пыткой, они скорее отражают предрассудки инквизиторов – и самого Климента, возглавившего обвинение, – чем то, что в действительности имело место.

Говорят, что для вступления в орден, НОВИЧОК должен был целовать храмовника в рот, анус и virga virilis[25]25
  Ветка мужская, мужской член (лат.).


[Закрыть]. Всем членам ордена сообщалось, что они имеют право заниматься между собой педерастией. Эти показания дал человек, утверждавший, что он покинул ряды храмовников после того, как полюбил женщину.

Некоторые храмовники утверждали, что на самом деле членам ордена говорили, что они имеют право спать в одной постели, если всем не хватает места. По словам других, им сказали, что если они «возбудятся после церемонии вступления в орден, то могут обратиться к любому рыцарю, чтобы он помог им успокоиться».

Один из рыцарей отрицал педерастию среди храмовников, «потому что они могли обладать самыми красивыми женщинами, что и делали, когда становились достаточно богатыми и могущественными».

«По сему поводу, – признал он, – других братьев приходилось выселять из их домов».

Один свидетель показал, что храмовники лишали девушек невинности, а если в результате такого союза рождался ребенок, «они поджаривали его на огне, а из вытопленного жира делали мазь для своего идола». Идол представлял собой фигуру Бафо-мета с головой козла, женской грудью и эректиро-ванным пенисом.

Какими бы сомнительными и противоречивыми не выглядели показания свидетелей, Климент приговорил лидеров храмовников к сожжению, а Филипп получил все имущество ордена.

Впрочем, самого Климента тоже серьезно критиковали. Его называли «публичным прелюбодеем, имеющим любовницу – графиню Перигорд, необыкновенно красивую леди, дочь графа Фокса». Тот, кто желал получить папское благословение, должен был положить свое прошение на «шелковую белую грудь графини».

Говорили, что Климент «обожал шлюх, выступал в роли их покровителя и перебрался в Авиньон, чтобы свободно предаваться греху». И в самом деле, «леди начали играть существенную роль при решении проблем папского престола».

Папский престол в Авиньоне обходился в 25 000 фунтов в год, папа тратил 3000 фунтов только на еду и вино – огромные для того времени деньги. Чтобы собрать средства на покрытие расходов, Климент повысил налоги на духовенство. Когда священник получал приход, он должен был в течение первого года отдавать ему все полученные деньги.

Кроме того, Климент отменил древний обычай раздавать имущество умерших епископов народу.

Папский престол должен поддерживать свое существование для блага народа – в результате имущество отошедших в мир иной епископов стало переходить папе.

Климент также расширил трактовку понятия греха инцеста. Пары не могли вступить в брак, если находились в родстве четвертой степени – из чего следовало, что союз с прапрабабушкой считался инцестом, как и женитьба на троюродной кузине. Теперь людям все чаще приходилось платить папе за разрешение на брак. Кроме того, появлялся новый повод для развода – нельзя же жить в грехе! – если, конечно, вы заплатите папе кругленькую сумму.

Однако эдикты Климента вызвали сопротивление. Жившие в Новаре Дулсин и Маргарет придумали теорию, позволявшую, согласно папскому историку Платину, «мужчине и женщине жить вместе, изгнав всякую нечистоту». Климент немедленно объявил их еретиками и послал армию в Альпы, где жили представители этой секты. Дулсина и Маргарет поймали и разорвали на куски, их кости сожгли, а пепел развеяли по ветру.

Всегда помогавший членам своей семьи, Климент сделал пятерых родственников кардиналами. Умер он во Флоренции от руки монаха, который во время мессы подсыпал яд ему в кубок.

После Климента папский престол занял Иоанн XXII (1316–1334). Император Людовик IV сместил его в 1328 году, но Иоанн, нисколько не испугавшись, продолжал сидеть на престоле в Авиньоне.

Иоанн был одним из тех пап, которые за неуплату налогов отлучали священников от церкви. Кроме того, он за определенную сумму давал отпущение грехов, даже если речь шла об инцесте и педерастии. Особенно лояльно он относился к собственным грехам, сделав одного из своих сыновей кардиналом.

Кроме того, у Иоанна появилась блестящая идея возобновить годовой налог на секс, который священники должны были платить, если они хотели содержать любовницу. Он навязал его даже тем представителям духовенства, которые соблюдали обет безбрачия, на случай, если до конца года им посчастливится завести подружку.

Примерно тогда же миряне в Испании начали выступать с требованием, чтобы священники заранее, прежде чем брать новый приход, находили себе любовницу.

Когда в 1328 году Людовик сместил Иоанна XXII, Николай V (1328–1333) уже стоял на очереди, чтобы занять престол. Он женился еще в юности, но через пять лет оставил жену, Джованну Маттео, и детей и вступил в ряды францисканцев. Сторонники называли его аскетом; однако противники считали лицемером с сомнительной репутацией. Все «знали о его чрезмерной любви к выпивке». Хотя Николай V согрешил в молодости, вступив в брак, император Людовик решил проблему, откупившись от Джованны Маттео. Николай V заседал в Пизе, пока Иоанн XXII обитал в Авиньоне.

Антипапа Николай не имел большого количества последователей, поэтому все его заботы сводились к сколачиванию огромного состояния – он грабил храмы. Его положение не слишком упрочилось и после того, как в 1329 году он устроил в Пизанском соборе весьма необычную церемонию – перед судом предстала соломенная кукла в папских одеяниях, которая изображала папу Иоанна XXII. Куклу признали виновной, подвергли надругательству и отдали в руки мирских властей для наказания.

Людовик лишил Николая своей поддержки и тот оставил Пизу и попытался договориться с Иоанном XXII. Иоанн обещал ничего против него не предпринимать, если Николай покается, но за спиной проклял антипапу. «Пусть его дети станут сиротами, а жена вдовой», – сказал Иоанн.

Впрочем, когда Николай вернулся в Авиньон, Иоанн его не убил – во всяком случае, не сразу. Он заточил Николая в папском дворце, где тот через четыре, года скончался.

Теперь Иоанн XXII мог быть свободен в своих действиях, не встречая никакого сопротивления. Он любил роскошь и тратил огромные деньги на содержание родственников и друзей. На пиршестве, устроенном в честь бракосочетания своей двоюродной племянницы Жанны де Триан с Гишаром де Пуатье, гости прикончили 4012 караваев хлеба, 8 быков, 55 овец, 8 свиней, 4 кабана, большое количество разной рыбы, 200 каплунов, 690 цыплят, 580 куропаток, 270 кроликов, 40 ржанок, 37 уток, 50 голубей, 4 журавля, 2 фазана, 2 петуха, 292 маленькие птицы, три английских центнера[26]26
  1 английский центнер = 50,8 кг.


[Закрыть] сыра, 3000 яиц, 2000 яблок, груш и других фруктов. И одиннадцать баррелей[27]27
  1 баррель составляет примерно 142 литра.


[Закрыть] вина.

Жак Фурнье, который впоследствии стал преемником Иоанна, Бенедиктом XII (1334–1342), начинал свою карьеру в качестве инквизитора во время войны с катарской ересью. Из чего следовало, что он не мог не интересоваться сексуальной жизнью духовенства. В 1320 году он начал расследовать дело священника Пьера Клерже, кюре небольшой деревушки Монтелу.

Вдова некоего Пьера Лизье рассказала инквизиции, что семь лет назад, когда ей было четырнадцать или пятнадцать лет, кюре пришел к ним в дом, где она жила с матерью, предложил ей заняться сексом, и она согласилась. Он лишил ее невинности на сеновале. Потом он регулярно захаживал в дом ее матери, они занимались сексом днем, и ни у кого не возникло подозрений. Позднее мать обо всем узнала, но не возражала против продолжения отношений. В январе следую-шего года девушка вышла замуж за Пьера Лизье, причем кюре Клерже благословил новобрачных. Однако брак не уменьшил любовного пыла священника.

«В течение следующих четырех лет кюре продолжал меня навещать с ведома и разрешения моего мужа». – рассказала она будущему папе. Муж даже предупреждал ее, что она не должна обращать внимание на других мужчин, только на кюре, и она продолжала заниматься любовью с Клерже до самой смерти мсье Лизье.

Когда будущий папа спросил, считает ли она занятия любовью со священником преступлением против веры, вдова ответила, что она не считала это грехом, поскольку оба получали большое удовольствие.

Однако кюре Клерже не ограничился одной любовницей. Он завел целую дюжину, причем каждой говорил, что любит ее больше всех остальных женщин мира. Одна из них, молодая вдова по имени Беатрис де Плениссол, рассказала будущему папе, что кюре послал к ней ученика, который спросил у нее, согласна ли она спать со священником. Когда она ответила утвердительно, мальчик отвел ее в местную церковь святого Петра, где кюре устроил себе уютное гнездышко.

«Разве можно заниматься такими делами в церкви святого Петра?» – спросила женщина. «Бедный святой Петр», – ответил кюре. После чего они легли в постель и занялись любовью. На рассвете он проводил ее домой.

Нарушение обета безбрачия и осквернение церкви не считалось таким уж страшным грехом в глазах будущего папы и бледнело перед настоящим преступлением – использованием примитивных противозачаточных средств.

Беатрис заявила, что беременность ее опозорит, и Клерже дал ей какие-то травы. Обычно они предназначались для предотвращения свертывания молока, но он заверил ее, что травы защитят от беременности. Кюре подвесил мешочек с травами на шею своей подружке, так что они свисали ей на грудь, а затем засунул траву в вагину. После окончания свидания он всякий раз забирал мешочек, чтобы Беатрис, опасаясь забеременеть, не бегала на свидания с другими мужчинами. Он просто сгорал от ревности, поскольку одним из любовников Беатрис был его кузен Реймонд.

Клерже также предупредил Беатрис, что на исповеди она не должна рассказывать другим священникам о своих грехах. Он убедил молодую женщину, что Бог уже обо всем знает и, несомненно, простил ее.

За совершенные грехи будущий папа Бенедикт посадил Беатрис в тюрьму на пятнадцать месяцев. А священник Пьер Клерже, чтобы избежать наказания, стал шпионом инквизиции. Однако в конце концов умер в тюрьме, куда его посадили за другие преступления.

Подобные откровения не могли не поколебать решимость будущего папы игнорировать искушения плоти.

Еще один священник признался Бенедикту XII, что у него раздулось лицо после того, как он лег в постель с обычной шлюхой. Несчастный не сомневался, что заболел проказой из-за связи с проституткой. В Тулузе в те времена больных проказой сжигали. Со страху он дал клятву, что больше даже близко не подойдет к женщине – и принялся соблазнять мальчиков своего прихода. Один из них пожаловался, что священник приходит к нему каждую ночь. Думая, что мальчик спит, он начинает ласкать его так, словно имеет дело с женщиной. Священника арестовали и осудили. Будущий папа Бенедикт XII с большими подробностями занес описание этих случаев в специальный журнал инквизиции.

После того как Бенедикт XII взошел на престол, его не раз подвергали суровой критике, называя «Нероном, смертью для мирян, змеей на груди церкви, лжецом и пьяницей». Петрарка, поэт эпохи Возрождения, описывал его как пьяницу и человека, недостойного называться главой церкви. На то у него имелись личные причины. У Петрарки была очень красивая сестра, к которой Бенедикт воспылал страстью «старого греховодника». Бенедикт предложил Петрарке кардинальскую мантию, если тот отдаст ему сестру. Поэт стойко отверг это предложение. Тогда Бенедикт «купил девушку, заплатив огромную сумму денег другому брату, Герхарду, и проводил с ней все свое свободное время, хотя папы не выносят законных жен, предпочитая им шлюх».

Другие современники говорили о Бенедикте, как о слабом и развратном человеке. Петрарка утверждает, что над ним смеялся его же собственный двор. Он описывает жизнь в Авиньоне, как «позор человечества, средоточие греха, сточную канаву, где собирается вся мерзость мира. Здесь презирают Бога, почитают лишь деньги, попирая все божеские и человеческие законы. Здесь все дышит ложью: воздух, земля, дома, но более всего – спальни».

Петрарка описывает Авиньонский период как «Вавилонское пленение папства» и рисует картины полнейшей коррупции и дикого разврата. Авиньон, по его словам, «был твердыней мучений и гнева, гнездом разврата, выгребной ямой мира, школой ошибок, храмом ереси, однажды бывший Римом, ныне фальшивый и полный страданий от сознания своей вины Вавилон, кузница лжи, чудовищная темница, полная дерьма».

Поэт Альваро Пилаго жаловался: «Волки стали господами церкви».

Дела шли все хуже и хуже. Следующим папой, чей престол находился в Авиньоне, стал Климент VI (1342–1352). Он заявил: «Никто до меня не знал, как быть папой». Его формула отличалась простотой. Наслаждайся богатством и положением, которое дает тебе папский престол, и сохраняй хорошие отношения с власть имущими. «Если король Англии хочет, чтобы его осла сделали епископом, – язвительно говорил он, – пусть только скажет об этом».

Вскоре в церковном суде появился осел, шею которого украшала лента с надписью: «Пожалуйста, сделайте и меня епископом». Климент посчитал шутку очень остроумной. Его также позабавил присланный подарок с запиской, в которой говорилось: «От дьявола его брату Клименту».

Климент VI любил тратить деньги и даже самому жадному просителю давал больше, чем тот осмеливался надеяться. Обладатель прекрасных манер сеньора, он был щедр буквально со всеми, одаривая дорогими вешами и высокими постами друзей и родственников. Кардиналы накапливали огромные состояния, окружали себя красивыми «придворными дамами», или, если имели к тому наклонности, мальчиками-пажами. Поговаривали, что Бахуса и Венеру в Авиньоне славят больше, чем Иисуса.

По слухам, свита Климента была даже многочисленней, чем у принца. Он с благоговением относился к красоте, особенно женской. А его роскошный двор славился как «дом вина, женщин, песен и священников, которые выделывали такие курбеты, словно надеялись снискать себе славу не в почитании Христа, а в пиршествах и разврате», – говорил Петрарка. Он даже утверждал, что лошади папы подкованы золотом. На самом деле золотыми были только мундштуки.

Даже «Католическая энциклопедия» признает, что Климент «любил повеселиться и часто устраивал пирушки, на которые допускались женщины», проникавшие не только в банкетные залы. Климент принял религиозный сан в десять лет и «был весьма увлечен женщинами».

«Будучи архиепископом, он не отказывался от встреч с женщинами и вел себя, как молодой аристократ, – писал флорентийский историк, – Климент не пытался себя ограничивать и после того, как стал папой. Благородные леди попадали в его покои так же легко, как и прелаты. Среди прочих, графиня Тюреннская была так с ним близка, что Климент часто одаривал своих приверженцев через нее».

Петрарка описывает Климента VI как «церковного Диониса со всеми присущими ему непристойными привычками и хитростями». И добавляет, что Авиньон во времена Климента «погрузился в пучину самых гнусных удовольствий и разврата, а целомудрие потерпело самое невиданное из крушений».

Действительно, проституток развелось так много, что Климент начал брать с них налоги. Историк Джозеф Маккейб даже раскопал бумаги о покупке папскими представителями «прекрасного нового респектабельного борделя» у вдовы одного врача. Среди прочего там написано: «Сделка совершена во славу Господа нашего Иисуса Христа».

Климент VI положил начало неограниченной папской роскоши. В Сирии он приобрел сорок разных золотых одеяний, покупал в Тоскане шелк, тонкое льняное полотно в Реймсе, Париже и Фландрии. Мех считался роскошью, его не имели права носить рыцари, пажи, сквайры и фрейлины. Климент использовал на свои одеяния 1080 горностаевых шкурок – 68 ушло на капюшон, 430 на плат, 310 потребовалось для мантии, 150 еще для двух капюшонов, 64 шкурки было израсходовано на четвертый капюшон. 30 на шляпу, 80 на большой капюшон и 88 на головной убор.

Свидетель так рассказывает о приеме, устроенном кардиналом Аннибейлом для Климента V! в пригороде Авиньона в 1343 году:

Папу ввели в комнату, стены которой украшали великолепные гобелены. Пол покрывал бархатный ковер. Огромная кровать была убрана тончайшим алым бархатом, отороченным белым мехом горностая, и белым шелком с золотой вышивкой. Четыре рыцаря и двенадцать сквайров папского двора ждали его за столом; хозяин одарил каждого богатым серебряным поясом и кошельком с 25 золотыми флоринами. Пятьдесят сквайров из свиты кардинала Аннибейла прислуживали папе и его свите. Обед состоял из девяти перемен, каждая из которых включала три блюда – всего двадцать семь. Среди прочего внесли нечто, напоминающее громадный замок – блюдо из огромного индюка, кабана, нескольких козлят, зайцев и кроликов. В конце четвертой перемены кардинал преподнес папе великолепное белое блюдо стоимостью в 400 флоринов и два кольца, оцениваемых в 150 флоринов, одно с громадным сапфиром, а другое с таким же топазом. Все шестнадцать кардиналов, двадцать прелатов и аристократы получили по кольцу с прекрасным самоцветом. Двенадцати молодым клирикам из папского окружения вручили пояса с кошельками, где лежало по 25 флоринов; двадцать пять сержантов папской гвардии надели новые ремни ценой по три флорина. После пятой перемены появился фонтан с деревом и колонной, в котором било пять разных видов вина. Фонтан украшали петухи, фазаны, куропатки, журавли и другие птицы. Между седьмой и восьмой переменами прямо в банкетном зале состоялся турнир. Пиршество венчал концерт. На десерт внесли два дерева; с одного, будто отлитого из серебра, свисали яблоки, груши, фиги, персики и виноград из золота; другое, лавровое, было усыпано разноцветными засахаренными фруктами.

Вино для пиршества прибыло из самых разных областей. После десерта перед гостями танцевал главный повар вместе с тридцатью помощниками. Когда папа отправился отдыхать в свои покои, перед нами поставили вина с пряностями.

День закончился пением, танцами, турнирами и непристойной комедией, которую, по всей видимости, папа и кардиналы нашли весьма забавной. Согласно Петрарке, вслед за этим началась оргия.

Климент купил город Авиньон за 80 000 золотых соверенов и построил там новый дворец, Пале-Неф. Говорили, что это самый прекрасный дворец в мире, и что он украшен лучшими гобеленами и шелками. На фресках папской спальни были изображены играющие нимфы и сатиры, которых можно увидеть и в наше время.

Значительную часть дворца в свое распоряжение получила инквизиция. Климент весьма брезгливо относился к тому, что там происходило, и редко посещал камеру пыток. Больше всего он любил маленькую комнату в башне, где стоял двуспальный диван. Именно здесь он проводил блаженные часы, положив голову на колени несравненной Сесилии. графини Тюреннской.

Впрочем, он принимал в этих покоях не только ее. Обнаженный Климент развлекался на простынях, отороченных мехом горностая, со многими любовницами, в то время как жертвы инквизиции, также обнаженные, подвергались пыткам и умирали в темницах дворца за мелкие проступки, вроде нарушения великого поста.

Каждый вечер, когда зажигалась вечерняя звезда, Климент VI устраивал аудиенцию, на которой присутствовали только женшины. Однако один из его недоброжелателей стоял перед входом во дворец и считал входивших и выходивших женщин. Вскоре он обнаружил, что входит всегда больше, чем выходит, и сделал очевидный вывод.

Поползли слухи, что папга принимает по ночам женщин. Об этом узнал исповедник папы, который предупредил Климента, что ему необходимо соблюдать обет безбрачия. Однако Климент ответил, что в молодости он привык спать с женщинами, а теперь продолжает так поступать потому, что ему советуют доктора.

Такой ответ не устроил кардиналовим папский двор начал кампанию против Климента. И тогда папа выступил с речью, при этом он сжимал в руках маленькую черную книгу. В ней он записал имена своих предшественников на папском престоле и на их примерах продемонстрировал, что папы, отличавшиеся особой похотливостью и постоянно нарушавшие обет безбрачия, управляли церковью лучше, чем те, кто обет соблюдали. Он очень подробно рассказал об их любовных похождениях и «вечеринках с полным отпущением гре-хов». И весьма великодушно признал своих незаконных отпрысков.

Существуют разные описания поведения папы во время черной смерти[28]28
  Чума в Европе в XIV в.


[Закрыть] в Авиньоне, в 1348 году. Шестьдесят две тысячи людей умерли между 25 января и 27 апреля; 1312 человек скончались в один день. Более 7000 домов были заколочены. Когда люди ворвались в кармелитский монастырь, оказалось, что все 166 его обитателей были мертвы.

Первым симптомом было кровохарканье, и больной иногда умирал в течение трех дней.

«Люди заражались, прикасаясь к больным, но иногда даже и этого не требовалось, – писал Боккаччо. – Опасность подстерегала даже тех, кто разговаривал с больными, или только бросал на них взгляд».

Другой современник отмечал:

«Люди уходили из жизни без слуг, и их хоронили без священников. Отец не посещал сына, а сын отца. Милосердие умерло, исчезла надежда».

Кое-кто утверждает, что Климент продемонстрировал большое мужество и защищал евреев, которых обвинили в возникновении эпидемии. Другие говорят, что он заперся во дворце, окружив его огромными кострами. Если это правда, то, вероятно, таким образом он спасся от эпидемии, в то время как три четверти населения Авиньона умерло.

В 1350 году Климент объявил об отпущении всех грехов христианам, которые совершат паломничество в Рим. На то у него имелись особые причины, ведь душу папы отягчало множество грехов. Все соглашаются на том, что обвинения в аморальном поведении на сексуальной почве, выдвинутые против него современниками, совершенно справедливы. Петрарка обращает внимание на непристойные замечания, которые приписывались папе, не говоря уже о его бесчисленных любовных приключениях.

«Я рассказываю о том, что видел», – подчеркивает Петрарка.

Распутный образ жизни Климента и «блудниц Нового Вавилона» в Авиньоне многие считали причиной чумы. «Разрешив прелюбодеяние своим священникам и раздав сокровища Церкви богачам», Климент навлек на всех божественный гнев. В тот день, когда он умер, молния ударила в базилику святого Петра и расплавила колокол. Люди посчитали это божественным знаком.

Известие о смерти Климента было встречено с радостью. Никто не сомневался, что папа отправился прямо в ад. В течение девяти дней подряд пятьдесят священников читали мессу за упокой его души, но никто не сомневался в том, что это не поможет.

Многие считали, что папский престол необходимо вернуть в Рим, чтобы люди снова могли его уважать. В 1367 году папа Урбан V (1362–1370) попытался решить эту задачу. Когда он собрался уезжать, толпы людей кричали: «Злой папа… нечестивый Отец, куда ты уводишь своих детей?»

Урбан нашел Рим в руинах. В Латеранском дворце поселились летучие мыши и совы. Через три года он снова приехал в Авиньон.

В 1377 году монахиня Екатерина из Сиены пришла просить Григория XI (1370–1378) уехать из Авиньона в Рим. Она считала Авиньон средоточием порока.

«Отвратительное зловоние курии давно достигло моего города, – сказала она. – Когда я появляюсь при папском дворе, который должен быть образцом добродетели, я ощущаю смрад ада».

На папу произвел большое впечатление религиозный экстаз, который охватывал Екатерину во время мессы, но кардиналы боялись, что под ее влиянием им придется закрыть свои салоны, куда в надежде занять высокое положение приходили красивые молодые люди, сыновья принцев и герцогов. Во время богослужения прелаты щипали и щекотали монахиню, чтобы выяснить, насколько истинным является ее экстаз. Одна женщина вонзила иголку в ногу Екатерины, и она несколько дней ходила прихрамывая. Монахиня потрясла Григория, и он выполнил ее просьбу и решил перебраться в Италию, оставив в Авиньоне шесть кардиналов, которые не пожелали расстаться с роскошными домами, бургундским вином и восхитительными французскими женщинами.

Когда Григорий покидал свой дворец в Авиньоне, его мать разорвала платье, чтобы показать ему грудь, которая его выкормила, и молила сына не возвращаться в Рим. Она не сомневалась, что его там убьют. И надо сказать, Григорию чудом удалось избежать насильственной смерти. Италия превратилась в сцену кровавых сражений благодаря солдату Роберту из Женевы, впоследствии ставшему папой Климентом VII (1378–1394). Григорий удалился на покой и вскоре умер от истощения сил. Он прожил в Италии менее года.

И тут возникла новая проблема. После того, как папский престол вернулся в Рим, римляне захотели иметь римского папу; однако среди кардиналов теперь преобладали французы. Конклав смог предложить лишь неаполитанца, Бартоломео Приньяно, архиепископа Бари. Он хотя бы был итальянцем. Чтобы на время успокоить римлян, кардиналы одели в папскую мантию выжившего из ума восьмидесятилетнего старика, кардинала Тибалдечи и представили его толпе. Бартоломео Приньяно, ставший папой Урбаном VI (1378–1389), был неуравновешенным алкоголиком. Во время пиршества, последовавшего за коронацией, он выпил в восемь раз больше, чем любой другой член коллегии, и, по свидетельству кардинала Бретани, оскорбил кардинала Орсини.

Новоиспеченного папу пришлось держать за руки, чтобы предотвратить драку. Поэтому кардиналы попытались сместить Урбана.

Мятежную коллегию поддержал отлученный от церкви неаполитанский король Карл, который осадил Урбана VI в замке Носера. Спасенный генуэзцами Урбан захватил в плен пять мятежных кардиналов. По его приказу их замучили до смерти, пока он пьянствовал и молился.

Рожденный в одном из нищих кварталов Неаполя, Урбан с презрением относился к изнеженным французским кардиналам. Чтобы избежать гнева папы, они ускользнули в Ананьи, откуда объявили, что остановились на кандидатуре Урбана VI только из опасений гнева римской толпы, следовательно, его не следует считать истинным папой. Они немедленно избрали другого папу – Роберта из Женевы, который считался храбрым солдатом. В 1375 году он привел армию – 6000 всадников и 4000 пехотинцев – чтобы покорить Болонью и Флоренцию, и прославился своей жестокостью. Только в одной Сезене он уничтожил 4500 человек. Роберт из Женевы стал Климентом VII (1378–1394). Теперь на папском престоле восседали сразу два папы. Так начался Великий раскол.

Антипапа Климент VII вернулся в Авиньон – оказалось, что он мало чем отличается от своих предшественников. Климент стал папой в тридцать шесть лет и «часто предавался наслаждениям плоти». Однако он старался, чтобы все оставалось в семье. Говорят, он выбирал фаворитов и любовниц из числа собственных родственников. Климент VII окружил себя мальчиками-пажами, чьи курточки, как было отмечено, стали значительно короче – теперь они доходили лишь до середины ягодиц. Во времена Климента VI курточки пажей закрывали колени.

Климент VII прекрасно понимал, что для сохранения власти ему необходима поддержка принцев и королей. Он без всяких возражений легализовал троих незаконнорожденных сыновей сицилийского короля Владислава, которому в этом наотрез отказал Урбан VI. Когда Карл VI был ранен во время кампании против герцога Бретани, он временно потерял рассудок, и его пришлось держать под домашним арестом. Потом разум частично к нему вернулся, и он снова окунулся в удовольствия своего развратного двора, но вскоре стало ясно, что помутнение рассудка носит циклический характер, и что он и королева Изабелла Баварская больше не могут жить вместе. Если бы он убил ее во время одного из своих приступов безумия, это привело бы к войне с Германией. Тогда нашли девушку по имени Одетта де Чампдайверс. Ей отдали два поместья в Кретей и Баньоле за то, что она согласилась стать спутницей короля. Она честно исполняла свои обязательства и вошла в историю как «маленькая королева». Кроме того, она родила королю дочь, которую назвали Маргарита. Между тем настоящая королева, Изабелла, нашла утешение в объятиях герцога Людовика Орлеанского.