Текст книги "Интимная жизнь римских пап"

Автор книги: Найджел Которн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава 16. ПАПА НИЖНЯЯ ЮБКА

Алессандро Фарнезе под именем Павла III (1534–1549) сменил на папском престоле Климента VII. Он отличался проницательностью и обладал солидным жизненным опытом, но «его мораль вполне соответствовала безнравственному веку, в котором он жил».

Один из историков пришел в отчаяние, пытаясь рассказать об «ужасном матереубийстве, чудовищном воровстве, колдовстве, предательстве, тирании, инцесте и невероятных прелюбодеяниях папы».

Но мы, тем не менее, попытаемся это сделать.

Существуют бесчисленные описания того, как он отравил собственную мать и племянницу, чтобы полностью заполучить семейное состояние. «Добавив двойной инцест к матереубийству, он стал причиной смерти одной из своих сестер, которую приревновали другие любовники». Затем Павел «совершил инцест с дочерью Констанцией и отравил ее мужа Бозиуса Сфорца, чтобы тот ему не мешал; однако, когда он начал преследовать свою племянницу, Лауру Фарнезе, ее муж, Никола Куэрсен, поймав Павла на месте преступления, оставил на нем отметину, которую папа носил до самой смерти».

Впрочем, он не ограничивал свои интересы членами семьи.

Когда он был легатом в Анконе, еще во времена правления папы Юлия II, он уговорил молодую леди уступить его притязаниям, обещав на ней жениться – несчастная девушка искренне верила, что имеет дело не с самим легатом, а с одним из его придворных. Обнаружив обман, она едва не сошла с ума. А через некоторое время родила ему настоящее чудовище, Пьетро Алозиуса, ставшего в дальнейшем герцогом Пармы и Пласенсии.

Герцог Пармы и Пласенсии имел чрезвычайно дурную репутацию.

Пьетро был любимцем своего отца, и когда тому рассказывали об очередном деянии сынка, он только улыбался и говорил, что не учил Пьетро этому.

Всем известно, какие отвратительные вещи он сотворил с телом Космо Черио, епископом Фано, но мне страшно их повторять. В конце концов, даже домочадцы герцога уже не могли выносить его тиранию и чудовищные извращения и избавились от него в 1548 году.

Когда Пьетро убили, Павел III сделал мужа своей дочери Октавии герцогом Пармы и Пласенсии.

После того как он «отдал собственную сестру испанскому папе за кардинальскую должность», Павла обвинили в том, что он воспользовался помощью астрологов и специалистов черной магии для своего избрания на папский престол. Кроме того, ему ставили в вину атеизм, отравление двух кардиналов и польского епископа: говорят, они не сошлись во мнениях по какому-то теологическому вопросу, а также содержание «сорока пяти тысяч проституток, которые платили ему ежемесячные налоги». Следует отметить, что население Рима в то время составляло около 100 000 человек.

Павел отпраздновал свое избрание, начав чеканить новую золотую монету. Поскольку величие семьи Фарнезе основывалось на том, что сестра Павла стала любовницей Александра VI, на обратной стороне монеты был изображен обнаженный Ганимед[36]36
  В греческой мифологии сын троянского царя Троса и нимфы Каллирои.


[Закрыть], поливающий лилию. Согласно мифу, Ганимед являлся любовником Юпитера.

Павел любил устраивать разнообразные вечеринки, куда всегда приглашал привлекательных жен-щин. В Ватикане регулярно проходили костюмированные балы, на которых красавицы щеголяли своими драгоценностями. По заказу папы Микеланджело написал фреску «День страшного суда» для Сикстинской Капеллы.

Однако главной задачей папы Павла III было выдвижение семьи Фарнезе. Он «пытался всеми возможными и невозможными способами обогатить своих многочисленных незаконнорожденных детей». Один из них, Пьетро Людовико – «самый отвратительный педераст из всех когда-либо живших на земле», – писал о нем итальянский историк Кип-риано де Валера. Два внука Павла стали кардиналами в возрасте четырнадцати и шестнадцати лет.

Павел отлучил от церкви Генриха VIII и наложил на Англию Интердикт – запретил проводить католические службы на территории всей страны. В ответ Генрих приказал своему главному советнику Томасу Кромвелю изучить жизнь в монастырях. Кромвель послал одного из своих людей, доктора Лейтона, посетить аббатство Лэнгдон в Кенте. Когда взломали двери, выяснилось, что аббат находится в постели со своей любовницей. Оказалось, женщину незаметно провели в аббатство в мужской одежде, необходимые доказательства чему Лейтон нашел в шкафу.

Всего Кромвель изучил жизнь в 144 монастырях. В отчете говорились, что там царит настоящий Содом, монахини занимаются любовью с «распутными духовниками», а монахи спят с замужними женщинами и проститутками.

Доклад Кромвеля дал Генриху повод закрыть монастыри. Одного монаха он отправил на эшафот без причастия, из-за того, что тот отказался расстаться с женой. Томас Крэнмер, архиепископ Кентерберийский, который совсем недавно тайно женился во второй раз, прекрасно Понял намек и немедленно отослал жену в Германию, где ей ничто не грозило.

Пока Англия переживала Реформацию, Павел сумел удержать в руках Шотландию. Он назначил печально известного кардинала Дэвида Битона архиепископом собора святого Андрея и шотландским примасом. Битон был вдовцом с тремя законными детьми, но все прекрасно знали, что он продолжает использовать «талант, данный ему Богом». Подсчитано, что у него имелось одиннадцать незаконнорожденных сыновей и четыре дочери, которые упоминаются в официальных документах как «внебрачные дети архиепископа собора святого Андрея».

Архиепископ Хэй, оплакивающий назначение Битона, написал:

Меня часто поражает: о чем думают епископы, когда допускают таких людей прикасаться к телу Господню, ведь они даже алфавита не знают. Священники, еще не пришедшие в себя после ночного кутежа, проводят мессу… Нельзя оправдать тех, кто провозглашает обет безбрачия, изобретая новые грехи, о которых мне даже не хочется упоминать.

Тем не менее, Павел III не желал слушать ничего плохого о Битоне, поскольку они были близки по духу. Впрочем, поведение Битона не было столь уж необычным для того времени. Священники специализировались на соблазнении женщин во время исповеди. Только в середине XVI века появились отдельные кабинки, но широкое распространение они получили лишь после 1614 года. До тех пор кающиеся грешники сидели рядом со священником или стояли на коленях у его ног. В темном углу церкви совсем не трудно сделать первый шаг. Даже если женщина подавала на исповедника жалобу, суд обычно выносил оправдательный приговор. В феврале 1535 года приходского священника Алмодоверу обвинили в целой серии сексуальных преступлений. В том числе посещении борделя и сексуальных домогательствах во время исповеди. Он отказывался давать молодой женщине отпущение грехов до тех пор, пока она не займется с ним сексом. В наказание с него взяли смехотворный штраф и приговорили к тридцатидневному домашнему аресту.

Совсем другое дело – ересь. Павел III жестоко преследовал протестантов. Говорят, его сын, герцог Пармы, и внук, кардинал Фарнезе пролили столько крови в войне с лютеранами, «что в ней можно было легко утонуть».

Другой свидетель рассказывал: «После того как папа озлился против несчастных лютеран, племянники стали претворять в жизнь его жестокие идеи и не боялись публично хвастаться, что пролили столько крови, что в ней можно купать лошадей. Пока они сеяли повсюду смерть, сам папа предавался преступной страсти со своей дочерью Констанцией».

Несмотря на собственные грехи, Павел вновь ввел инквизицию – чтобы искоренить ересь в Риме. Кардинал Джованни Пьетро Карафа – будущий Павел IV (1555–1559) и дюжина других кардиналов расследовали деяния тех, кто отошел от истинной веры.

«Виновных и подозреваемых следует сажать в тюрьму с последующим вынесением окончательного приговора», – заявил Павел III. Ирония заключалась в том, что сам папа являлся первым кандидатом для суда инквизиции – любовница, внебрачные дети, двойной инцест, убийство неугодных и врагов, одаривание кардинальскими званиями своих внуков-подростков – хватило бы и одного из этих преступлений.

Карафа энергично принялся за выполнение своих обязанностей и даже написал для папы Павла III «Консилиум». В нем содержались «советы» и рассуждения о коррупции среди духовен-ства. Скрыть документ от широкой общественности не удалось.

Среди прочего, там говорилось: «В Риме шлюхи разгуливают как замужние женщины или ездят на своих мулах, появляясь в самом центре города в сопровождении аристократов и священников из окружения кардиналов. Нигде я не видел ничего подобного».

Протестанты страшно радовались тому, что им удалось заполучить столь яркие свидетельства, подтверждающие все обвинения, выдвинутые ими против папского престола. Утечка данной информации оказалась настоящей катастрофой. В результате, когда кардинал Карафа стал папой, он сделал следующий логический шаг: добавил свой собственный «Консилиум» к «Индексу запрещенных книг».

Юлий III (1550–1555), преемник Павла III, «использовал в собственных целях невинное существо, а потом назначил его кардиналом». Так звучали обвинения против папы Юлия.

Другой историк писал: «Он обрушивался с проклятиями на лютеран, преследовал их вплоть до смертной казни, а сам пожаловал кардинальскую мантию мальчику, который ухаживал в его доме за обезьянкой и удовлетворял непристойные прихоти папы».

В действительности Юлий состоял в любовной связи со своим внебрачным сыном Бертуччино и с приемным сыном Иннокентием, пятнадцатилетним юношей, подобранным на улицах Пальмы. Он сделал обоих кардиналами, а затем к ним присоединился еще один его фаворит, услаждавший его, когда он исполнял обязанности папского легата в Болонье. Эти назначения разозлили других кардиналов, в особенности, последнее. На Юлия посыпались вопросы – всех интересовало, что заставляет его столь щедро одаривать этого юношу? Юлий ответил: «А что заставило вас выбрать меня на пост папы? Фортуна улыбается тому, кому захочет, а у мальчика, вполне возможно, достоинств не меньше, чем у меня».

Впоследствии римляне назвали мальчика-кардинала Ганимедом, а папу – Юпитером, что гораздо больше соответствовало истине, чем изображение Джулии Фарнезе в виде Ганимеда, как это сделал его предшественник. Ганимеда, мифологического царя Трои, Боги похитили за его красоту и использовали для своих утех.

От природы ленивый, Юлий посвящал все свое время удовольствиям. Он отличался щедростью, когда речь заходила о его родственниках, любил устраивать банкеты, увлекался театром и охотой. А кроме того, славился своим буйным темпераментом и сквернословием. Однажды Юлий страшно разозлился, когда ему подали остывшего жареного павлина. Когда он закончил ругаться, у него спросили, почему он так рассвирепел из-за какой-то безделицы. Юлий ответил, что если Бог осерчал из-за одного яблока и выгнал Адама и Еву из садов Эдема, то папе можно ругаться из-за павлина.

Он раздавал кардинальские должности красивым юношам и устраивал с ними грандиозные оргии, во время которых с наслаждением наблюдал за тем, как они совокуплялись между собой. Знаменитая поэма кардинала делла Каса «Похвала содомии» посвящена именно папе Юлию III. Поэты не могли удержаться, чтобы не восславить развращенность Юлия и его правления. Юлий, третий патрон автора эротических произведений Аретино, был очень близок к тому, чтобы наградить непристойного сочинителя кардинальским титулом.

Глава 17. СИКСТИНСКАЯ МАДОННА ОБРЕТАЕТ НЕВИННОСТЬ

Павел IV (1555–1559) стал герольдом, возвестившим наступление эры сексуальной умеренности пап. Под именем Иоанна Карафа он был выбран Адрианом IV (1522–1523) для борьбы с реформацией. Карафа отказался от нескольких доходных епископатов и возглавил бедный приход. Затем, став кардиналом, получил должность главного инквизитора при Павле III – в награду за идею создать новую инквизицию, на сей раз в самом Риме. Он очень подходил для такой должности. «Если бы мой отец оказался еретиком, – писал Павел, – я бы сам собрал хворост, чтобы его сжечь».

Зная, что при его предшественниках, священники, пытавшиеся соблазнить исповедующихся женщин, получали несерьезные приговоры епископского трибунала, он решил передать карательные функции в руки инквизиции, так как подобное поведение, несомненно, являлось ересью. Папа не слишком беспокоился о женщинах, которых бессовестные священники склоняли к сексу, гораздо больше его тревожило, что духовные лица будут после этого осквернять святыни.

Как только делом занялась инквизиция, потребовалось определить, что подразумевается под сексуальными домогательствами. Идет ли речь о пожимании руки или касании женской ножки? О передаче любовных писем или непристойных предложениях? Имеет ли право исповедник касаться груди женщины? Обнимать ее? К примеру, если она потеряла сознание во время исповеди, а священник воспользовался этим, чтобы ее изнасиловать – инквизиция пришла к выводу, что в такой ситуации речь не идет о сексуальных домогательствах.

Согласно архивам, в инквизицию поступало огромное количество жалоб на священников, в особенности на тех, кто занимал высокое положение. Многие прелаты считали, что они, как духовные лица, имеют дополнительные права.

Известны многочисленные примеры, когда священники заявляли, будто женщине, пришедшей на исповедь, необходимо бичевание, и предлагали ей раздеться, чтобы высечь ее на месте. Иногда священник приходил к выводу, что он также является грешником – тогда он тоже раздевался, и они секли друг друга.

Один священник в Ипресе убедил девятерых монахинь из цистерцианского монастыря раздеться и начать бичевать друг друга, в то время как сам он направлял свой хлыст против их греховных мест. Очевидно, их маленькой компании приходилось умерщвлять свою плоть снова и снова, поскольку они никак не могли удержаться от запретных услад. Сам священник так воспламенился, что занялся сексом с каждой из девяти монахинь.

Однако очень немногие из нарушителей церковной морали подвергались наказанию. Инквизиторы полагали, что для человека, лишенного секса с ранней молодости – с тех самых пор, как юноша приходит в семинарию, – сидеть в темноте и слушать. как привлекательные молодые леди в подробностях рассказывают о своих любовных похождениях, задача непосильная.

Вступив на папский престол, Павел IV занялся обычным делом – принялся раздавать выгодные должности своим родственникам, но когда он обнаружил, что они совершают те же преступления, что и другие духовные лица, отправил всех в отставку. Это быстро сделало его весьма непопулярным.

В отличие от большинства своих предшественников, Павел не отличался широтой взглядов. В то время как другие папы эпохи Возрождения всячески способствовали расцвету литературы, он возродил в 1557 году «Индекс запрещенных книг». Одним из первых в этом списке стоял классический «Декамерон» Боккаччо, который был разрешен только после того, как папские цензоры вычеркнули сомнительные места. А непристойный роман Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» запретили полностью, хотя Рабле и был монахом.

Конечно, папская цензура началась не с Павла IV. Верующим не дозволялось читать «Деяния святого Павла» еще в 150 году. Сохранилась лишь часть произведения, которая называлась «Павел и Текла». Текла, видимо, была женщиной, занимавшей высокое положение в христианской Церкви, и мужчины, возглавлявшие Церковь во втором столетии, хотели изъять из истории сведения о ее успехах.

Никейский собор в 325 году запретил сатирический роман Ария «Талия» из-за того, что в нем цитировались популярные шутки насчет божественности Иисуса Христа. В 398 году двадцатиоднолетний император Аркадий угрожал самыми страшными карами каждому, кто читал труды Ев-номия, бывшего, естественно, главным критиком церковных установлений.

В 446 году Лев I обнародовал длинный список книг, которые истинные верующие должны уничтожить. Испанская церковь предпочитала сжигать самих авторов. Это считалось гораздо более эффективным методом борьбы. Император Юстиниан и его жена Теодора, бывшая куртизанка, искупая прошлые грехи, приказали отсекать руку всякому, кто прикоснется к запрещенному изданию.

Как правило, запреты ранних лет были связаны с обвинением в ереси и желанием духовенства скрыть другие версии евангелических историй, многие из которых порой оказывались гораздо ближе к истине, чем официальные. Папа Дамас (364–384) и папа Геласий (492–496) также составляли списки неугодных церкви книг. Однако вскоре грамотность в Европе так сильно упала, что запреты потеряли актуальность. Лишь небольшое число священников из внутренних церковных кругов умело читать, а справиться с ними не составляло никакого труда.

Около 1050 года, когда заканчивался период средневековья, в Европе снова начала расцветать интеллектуальная жизнь. В литературе нередко стали появляться сексуальные откровения и неприличные истории о жизни в мужских и женских монастырях. Церковь отреагировала традиционным способом – сжигала книги и их авторов.

С изобретением в XIV столетии печатного станка духовенству пришлось столкнуться с более серьезными проблемами. До тех пор авторы зависели от писцов, большинство из которых были людьми богобоязненными. Однако печатный станок дал писателям возможность избавиться от жесткого контроля и заняться описанием всех аспектов человеческой жизни. Церковь же набрасывалась на всякую книгу, где появлялись малейшие намеки на «непристойность». Папы считали, что в обязанности священнослужителей входит зашита паствы от вечного проклятия. Забавно, что больше всего книг запретил папа Григорий XI, чей двор в Авиньоне славился роскошью и развратными нравами.

При Клименте VII и Павле III вредными считались лишь книги, содержащие протестантскую «ересь». Собственное отношение к сексу не позволяло этим папам пойти войной против эротической литературы. Климент VII перед тем как отойти ко сну со своими мальчиками-пажами, ставил по вечерам в садах Ватикана непристойные пьесы, так что ему пришлось бы сжечь собственные творения.

Один немецкий критик указал, что если бы папы, жившие тогда, запретили «неприличную» литературу, пришлось бы изъять книгу стихов кардинала делла Каса, в которой он выступает в защиту гомосексуализма. Кардинал Бембо, друживший с папами, также прославился своими непристойными историями.

Так что Павел IV вступил в неравную борьбу с морем эротики, запрещая всякую книгу, оскорбившую его чувства.

Как правитель Рима, Павел IV попытался покончить с публичным проявлением непристойности. Кроме того, он заставил евреев жить в гетто и носить специальные головные уборы. Однако его драконовские меры не пользовались популярностью среди жителей города. Когда он умер летом 1559 года, кто-то поджег тюрьму инквизиции на Виа Рапетто. Толпа сбросила статую, изображавшую папу, а затем принялась крушить ее, превратив в кучу мусора. Евреи надели желтую шляпу на отбитую голову памятника. В конце концов, обломки сбросили в Тибр. И тогда толпа решила захватить труп Павла, однако католические власти тайно, среди ночи, похоронили папу в соборе святого Петра и поставили вокруг вооруженную охрану.

«Индекс» Павла даже его современники католики считали невежественным и глупым, а когда он умер, собралась специальная Комиссия в составе четырех архиепископов и девяти епископов, чтобы его пересмотреть. Их список опасной литературы выглядел более разумным, однако классические труды Макиавелли, Гвиччардини и Данте так и остались запрещенными.

В 1560 году на соборе в Тренте, учрежденном в 1542 году для поисков путей борьбы с реформацией, император Фердинанд попросил папу Пия IV (1559–1565) разрешить священникам жениться в надежде, что их мораль изменится к лучшему. «И хотя всякая плоть порочна, – заявил он, – продажность духовенства гораздо хуже».

Однако собор заявил, что обет безбрачия имеет огромное значение – обеспечивает лояльность духовенства и сохраняет достояние церкви. В 1563 году очередной собор снова пришел к выводу, что целомудрие лучше супружества. Безбрачие, говорилось на нем, есть «состояние совершенства», и всякий, кто с этим не согласен – еретик. Пий IV лично продолжил работу над «Индексом запрещенных книг». Кроме того, он создал Конгрегацию индекса, состоящую из семи кардиналов, в обязанности которых входило накладывать вето на новые издания, которые они посчитают опасными.

Преемник Пия IV, Пий V (1566–1572) имел троих детей, а его частная жизнь являлась постоянным источников сплетен. Однако он занимал при Пие IV должность Великого Инквизитора и отказался от секса. Он намеревался превратить Ватикан в монастырь и даже грозился отлучить от церкви своего повара, когда тот во время поста положил запрещенные ингредиенты в суп.

Когда Пий V взошел на папский престол, он заявил, что Рим так же аморален, как и в разгар эпохи Возрождения. Особенно его оскорбляло количество проституток, и он потребовал изгнать их из города, в особенности тех, что заработали огромные деньги, обслуживая прелатов. Римский сенат воспротивился, утверждая, что там, где существует обет безбрачия, всегда царствует распущенность. И если изгнать проституток, ни одна порядочная женщина не будет чувствовать себя спокойно в присутствии священника.

Однако Пий V твердо решил очистить город. Он издал указ, по которому все проститутки должны были выйти замуж или подвергнуться порке. Тех несчастных, что погибали под кнутом, следовало хоронить в выгребных ямах. Оставшихся в живых выставляли в специальных местах, где они не могли попасться на глаза Его Святейшеству – с глаз долой, из сердца вон. Кроме того, он выпустил буллу, запрещающую внебрачным детям священников наследовать их имущество.

Затем Пий V обрушился на невоздержанность духовенства. Однако в результате пышным цветом расцвел гомосексуализм среди священников, и папа довольно быстро охладел к своей кампании.

Пий пытался уничтожить все древние монументы вокруг Рима на основании того, что их воздвигли язычники. Кроме того, он запретил римлянам посещать таверны. Богохульникам пронзали языки раскаленной кочергой, а сотни еретиков закончили свои дни на костре.

Холостяки не имели больше права принимать на работу служанками женщин, а монахиням запретили держать кобелей. Нарушение сексуальных норм наказывалось со страшной жестокостью. Гомосексуалистов сжигали. За супружескую неверность мужчин и женщин подвергали публичной порке. Лишь в самый последней момент удалось убедить папу не считать адюльтер достойным смертной казни. Разве он не знает истории, поинтересовался один из кардиналов.

Хотя Пий V часто был слишком занят, чтобы исполнять другие свои обязанности, он никогда не пропускал проходивших по вторникам встреч со Святой палатой[37]37
  Официальное название инквизиции.


[Закрыть] и постоянно вносил предложения о новых законах, касающихся проступков, за которые полагается смерть.

Пий страстно ненавидел женщин. Когда Елизавета I взошла на английский трон, он немедленно отлучил ее от церкви. И назвал служанкой греха, обвинив в безбожии по семнадцати аспектам. Елизавете ничего не оставалось, как вновь обратить Англию в протестантство.

Представители высшего духовенства пытались убедить Пия решить вопрос с отменой обета безбрачия для духовенства. Но вместо этого он обратил свое раздражение на евреев. Им стало еще хуже, чем при Пие IV. Евреев заставили жить в гетто, носить специальные знаки, сместили с почетных должностей и запретили заниматься рядом профессий.

Во время правления преемника Пия V, Григория ХПІ (1572–1585), все вернулось на круги своя. Он открыто содержал любовницу в Риме до того, как стал папой, и имел много внебрачных детей как до, так и после начала своего правления. Говорили, что «миру явлено столько доказательств мужских достоинств папы, что нет никакой необходимости подвергать его испытанию на кресле» – речь шла о кресле с отверстием в сиденьи.

После избрания он стал вести себя более скромно, но вместе с ним поселилось так много детей, что «они отвлекали его от дел своей болтовней». Любимцем Григория был старший сын Филлип Буонкомпаньи, которому он положил содержание 6000 крон в год. С типичной для папы широтой, другого своего сына, Джованни, Григорий сделал кардиналом.

Святая Бригитта сказала Григорию: «Духовенство ныне не слуги Господа, а сводники дьявола». Однако он не обратил внимания на ее слова. Современные авторы писали о священниках, проводивших дни в тавернах, а ночи в объятиях любовниц. Все члены папской курии, нимало этим не смущаясь, содержали любовниц.

Григорий отменил запрет своего предшественника на проституцию, и огромное количество женщин легкого поведения устремилось в Рим, поскольку там жило множество священников, принявших обет безбрачия. При Григории одна из самых известных куртизанок, любимица всего города, заработала 150 000 фунтов. Монастыри снова превратились в бордели; респектабельным женщинам приходилось брать с собой на исповедь кинжалы, чтобы защищаться от домогательств исповедников; лучшие римские хоры пели такие непристойные песни, что кардиналы даже обсуждали вопрос об отмене всякого пения в церкви.

Козимо Медичи, первый монарх из рода Медичи, восхищался «Декамероном», шедевром Боккаччо, и попросил папу Григория вычеркнуть его из «Индекса запрещенных книг». Григорий, по природе своей либерал, обратился к папскому цензору Виченцо Борд-жини, чтобы тот посмотрел, что можно сделать. Борджини имел репутацию настоящего виртуоза, когда речь шла о компромиссах. Книга была абсолютно непристойной, но он прекрасно понимал, что она написана гением. Поэтому он прошелся по всему произведению и заменил нарушающих правила священников мирянами. В такой форме «Декамерон» и увидел свет во второй раз, причем с предисловием, содержащим папскую буллу, и двумя Imprimatur[38]38
  Печатать разрешается (лат.).


[Закрыть] – от верховного суда инквизиции и главного инквизитора Флоренции. Свои рекомендации также добавили короли Франции и Испании.

Преемник Григория XIII, Сикст V (1585–1590), знал, как следует решать подобные вопросы. Он был францисканским монахом и яростно бичевал ересь и пороки. Сикст казнил тысячи людей, в том числе монахов и их любовниц, которые, после того как проституток изгнали из Рима, предлагали священникам собственных дочерей.

Согрешившие монахини, естественно, могли избавиться от своих фантазий регулярным самобичеванием.

Впрочем, со своей семьей Сикст был совсем не так строг. За время правления Сикста, его сестра, крестьянка, стала одной из самых богатых женщин Рима.

Сиксту V пришлось столкнуться с потоком непристойной литературы, выходящей в Европе. Он разбил конгрегацию цензоров на пятнадцать комитетов. что привело к невероятной путанице. Испанская конгрегация, например, запретила несколько католических молитвенников, потому что в них имелись иллюстрации мученичества святой Урсулы и девственниц. Она и ее пышные спутницы были изображены совершенно обнаженными в окружении языческих воинов, проявлявших к ним известный интерес.

После того как «Индекс» увидел свет, всякий напечатавший запрещенную книгу клеймился раскаленным железом на эшафоте, палач вырывал ему один глаз или отрубал руку. Продавца просто казнили. Тех же, кто не передавал запрещенные издания в руки инквизиции, сжигали или отрубали им голову. Между тем сами инквизиторы, церковные цензоры и папа, естественно, имели право читать вредные книги.

При Сиксте имя писателя Франсуа Рабле – с его удивительными и непристойными историями, в которых речь шла о порке, сексуальных сношениях в уборной и преимуществах совместного обучения в мужских и женских монастырях – не попало в «Индекс» благодаря дружбе автора с папой. Однако книги, посвященные шалостям римских пап, надолго стали запрещенными.

Урбан VII (1590) казался человеком более терпимым. Однако в день своего избріания он заболел малярией и умер, так и не успев занять папский престол. Он оставил 30 000 скудо из своего личного состояния на обеспечение приданого для бедных римских девушек.

Во времена правления Павла V (1602–1621) представители духовенства продолжали иметь любовниц. Архиепископ Зальцбурга заявил, что священники имеют полное право содержать своих любовниц и детей, если они поселят их за пределами шестимильной зоны за городом.

Следует отдать должное преемнику Павла V, Григорию XV (1621–1623), остававшемуся верным своей первой любовнице, которую он соблазнил еще будучи кардиналом.

А дьявол, тем временем, трудился не покладая рук. Церкви и в XVII веке не удалось искоренить катарскую ересь. В 1633 году французского священника Урбана Грандье, прославившегося своими любовными похождениями и лишившего невинности многих девушек, обвинили том, что он сбивал с пути истинного монахинь местного монастыря. Они устраивали в своей церкви оргии в честь персидского бога Асмодея. Во время обыска в его доме был найден договор с дьяволом, написанный справа налево на латыни и скрепленный кровью самого Гранд ье.

Примерно в то же время произошла вспышка сатанизма в монастыре Сент-Луи де Лувр в Париже. Отец Давид, духовник монастыря, убедил монахинь участвовать в церковных обрядах обнаженными. Они принимали причастие голыми по пояс, а потом прямо в часовне занимались друг с другом лесбийской любовью. Когда отец Давид умер, его место занял отец Матьюрин Пикар. Он ввел черную мессу, во время которой монахини совершали половые акты с дьяволом – точнее, со священником, переодетым в животное и читавшим выдержки из «книги богохульств». Облатки надевались на пенис священника, когда он входил в монахиню. Однажды в монастыре распяли новорожденного, а с двумя мужчинами, ставшими свидетелями этого чудовищного акта, расправились, когда они попытались уйти. Если монахиня рожала ребенка, его убивали, варили и съедали. Вне всякого сомнения, здесь инквизиции было чем заняться.

При Иннокентии X (1644–1655), избранном на папский престол в 1644 г. в возрасте семидесяти двух лет, «на Ватикан вновь стали влиять дурные и безрассудные женщины». Этой безрассудной женщиной была жена брата папы, донна Олимпия Мейделчини, известная своими «непомерными амбициями и жадностью».

Ходили слухи, что их отношения были не просто родственными. Иннокентий, несомненно, не отказывался от секса. Перед избранием на папский престол венецианский посол заявил, что Иннокентий почти все свое время посвящает «рыцарским забавам и утехам любви».

«Папа дал Казимиру, королю Польши, разрешение на брак, – сказал Киприано де Валера, – в чем нет ничего удивительного, если он действительно вступал в интимные отношения с женой брата, пользующейся дурной славой донной Олимпией».

Если она и не была любовницей Иннокентия, то вела себя так. словно не раз побывала в его постели. Он не принимал ни одного серьезного решения. не посоветовавшись с Олимпией, а ее сын, Камилло Памфили, получил кардинальскую должность. Она принимала посетителей от имени папы, подписывала папские декреты и не являлась его первой леди лишь формально. Олимпия продавала должности и определяла политику продвижение вверх наиболее «достойных». Период правления папы Иннокентия называли «понтификатом донны Олимпии».