Текст книги "Величайшие в мире ошибки"

Автор книги: Найджел Бланделл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Полин Дженкинз испытала огромное потрясение, когда в первую брачную ночь обнаружила, что ее муж – женщина. «Я стала кричать, что немедленно уйду, – рассказывает она, – но вместо этого спустилась вниз и заварила чай».

«Ньюс оф де Уорлд»

Фабричный рабочий из Бриджуотера, графство Сомерсет, который с трехлетнего возраста был глух на одно ухо, сменив врача, неожиданно исцелился. Когда новый врач обследовал его, из его уха выскочила пробка. Он сказал: «Я, должно быть, вставил ее в ухо, когда был маленький».

Человек, которого не смогли повесить

Череда промахов позволила Джону Ли обмануть палача и мирно прожить остаток жизни. Он вошел в историю как человек, которого не смогли повесить. Три раза стоял убийца Ли на вновь выстроенном эшафоте в тюрьме графства Эксетер 23 февраля 1885 года, и три раза люк не открывался. Каждый раз 19-летнего Ли отводили обратно в камеру, механики обследовали люк, палач тянул за рычаг – и каждый раз, пока Ли не было на эшафоте, механизм безукоризненно срабатывал.

Смертную казнь заменили пожизненным заключением. Через 22 года его выпустили, и он позже эмигрировал в Америку, где и скончался.

Потрясающее везение Джона Ли объясняют тем, что когда заключенные помогали строить эшафот, они прибили к нижней стороне настила деформированную доску. Она располагалась под тем местом, где стоял капеллан, когда приговоренный стоял на эшафоте. Своим весом капеллан прижимал доску так, что ее конец поддевал край люка, не давая ему открываться.

Ошибка механиков заключалась в том, что каждый раз, инспектируя люк, они упускали из виду поставить кого-нибудь на то место, где обычно стоит капеллан, – над деформированной доской.

«Мышка» в 32 миллиона фунтов стерлингов
Скромный клерк проиграл активы гигантского банка

Мало кто из мира больших финансов слышал о Марке Коломбо. Да и с чего бы? Одно из 59 000 имен в платежной ведомости «Ллойд-банка», скромный служащий отдела иностранной валюты в тихой швейцарской заводи Лугано.

Но в сентябре 1974 года имя Коломбо облетело газеты всего мира, да так, что крутолобые финансовые эксперты так и остались стоять с открытыми ртами. Международный департамент «Ллойд-банка» объявил, что известные отклонения от нормы в самом мелком из его 170 заграничных отделений – в Лугано – вынудили его отстранить от работы Коломбо и управляющего отделением Эджидио Момбелли и обошлись банку в ошеломляющую сумму – 32 миллиона фунтов стерлингов.

Это был крупнейший убыток, когда-либо понесенный банком в Швейцарии, и беспрецедентный в истории банковского дела в Британии. Эта новость сбила курс акций «Ллойда» на Лондонской бирже на общую сумму в 20 миллионов фунтов стерлингов и заставила высшее руководство банка крепко задуматься, какой же пробел в правилах позволил такому случиться.

Что же такое удумал симпатичный 28-летний валютчик? И как ему удалось выйти сухим из воды?

Коломбо был маленьким человеком с большими амбициями. Он постоянно наблюдал, как ведущие мировые валюты каждый день изменяются в цене на валютной бирже, предоставляя заманчивые перспективы людям, достаточно расчетливым и достаточно смелым для того, чтобы скупать их за правильную цену и выгодно потом продавать. Он решил урвать куш для своего банка.

В 1973 году, вследствие войны на Среднем Востоке и последовавшим за нею эмбарго на арабскую нефть, в курсах валют по всему миру пошла настоящая свистопляска, и Коломбо был убежден, что доллар непременно подешевеет по сравнению с твердым, стабильным швейцарским франком. И вот в ноябре 1973 года он подключился к международной телефонной сети валютных операций и совершил то, что называется фьючерсной сделкой.

Он заключил контракт на покупку 34 миллионов долларов США за швейцарские франки через три месяца. Если бы к моменту совершения покупки курс доллара упал, как он рассчитывал, то он смог бы откупить свои франки и получить доход. Но курс доллара не упал, а, наоборот, поднялся. Коломбо потерял на этой сделке семь миллионов франков – около одного миллиона фунтов стерлингов. Многовато для клерка с жалованием в 9000 фунтов в год – но, рассудил он, не для банка, только что объявившего 78 миллионов фунтов чистой прибыли за полгода.

Коломбо, проработавший в отделении меньше года, знал, что если он сообщит об убытке своему боссу Момбелли, то будет наверняка уволен. И он решил удвоить ставку и сыграть, так сказать, ва-банк.

И вот он пустился в удивительный азартный марафон. Без ведома банка «Ллойд» он использовал его имя и деньги для заключения в течение девяти месяцев целого ряда сделок и операций на общую сумму в 4580 миллионов фунтов стерлингов. Сначала он ставил на то, что доллар подешевеет. Он не подешевел. Коломбо стал ставить на то, что доллар подорожает. Он не подорожал.

В большинстве контор существующая система проверок скоро положила бы конец выкрутасам Коломбо. Поскольку большинство валютных сделок заключается по телефону, за ними проследить трудно, и поэтому на имя третьего лица в том же офисе посылается письменное подтверждение. Это позволяет сбалансировать количество различных валют и максимально снизить риск.

Но в Лугано было всего 16 служащих, и никто, включая синьора Момбелли, и подумать не мог, чтобы Коломбо был кем-либо иным, чем прилежным и честным клерком.

И Коломбо продолжал совершать сделки, на которые у него не было разрешения, с банками, с которыми ему не следовало иметь дела. Он беспардонно игнорировал лимит в 700 000 фунтов, установленный штаб-квартирой на ежедневные долги и вклады. Свои рискованные покупки Коломбо не подстраховывал балансирующими их заказами на продажу. Он использовал межбанковские обменные договоренности, чтобы брать кредиты на покрытие убытков. И вместо того, чтобы объявлять о своих операциях в письменных отчетах штаб-квартире и швейцарским властям, Коломбо регистрировал их в своем дневнике.

Такое сумасшествие не могло продолжаться вечно, и в августе 1974 года наступил день расплаты. Некий высокопоставленный служащий французского банка походя заметил кому-то из «Ллойда» в Лондоне, что Лугано исчерпал свои лимиты. В штаб-квартире «Ллойда» на улице Королевы Виктории забили тревогу. Один телефонный звонок в некий германский банк выявил, что у того тоже имелась масса неутвержденных сделок с Лугано.

Наутро высшее руководство банка тайно отбыло из Лондона. Они неожиданно предстали перед Коломбо, Момбелли и Карлом Сенфтом – руководителем всех трех швейцарских отделений «Ллойда». Они забрали все бумаги, какие только могли найти, и улетели в Лондон, захватив с собой трех швейцарских служащих.

Всю субботу и все воскресенье они работали не покладая рук, распутывая замысловатую и дорогостоящую сеть, сплетенную Коломбо. К своему ужасу, они обнаружили, что он заключил спекулятивные фьючерсные сделки на сумму в 235 миллионов фунтов стерлингов, до сих пор не оплаченные. И он ничем не подстраховал свои азартные ставки. Благодаря ему банк оказался вынужден рисковать суммой, намного превышающей объединенный капитал и резервы всех трех отделений в Швейцарии. При этом в официальных книгах числились сделки на сумму всего лишь в 36 000 фунтов стерлингов.

Получив особое разрешение от управляющего Английским банком, «Ллойд» перевел в Лугано огромные суммы, обещанные Коломбо. Затем директор банка по международному валютному рынку Роберт Грасс в течение трех недель старался исправить положение – причем тайно, ибо любая утечка информации серьезно затруднила и удорожила бы эту деликатную операцию. Задача была поистине титанической. Когда все книги были приведены в порядок и все долги уплачены, «Ллойд» оказался в убытке в 32 миллиона фунтов.

Объявление, сделанное председателем банка сэром Эриком Фолкнером, произвело эффект разорвавшейся бомбы. Коломбо с женой скрылся, покинув свою роскошную виллу на склоне холма над озером Лугано. Момбелли тоже ушел в длительный отпуск.

Но год спустя оба предстали перед судом в Лугано по обвинению в преступной халатности, фальсификации документов и нарушении швейцарского банковского законодательства. Коломбо признал себя виновным в превышении установленных для него лимитов сделок и в совершении операций с банками, нс входившими в сферу его деятельности. Но получение незаконных комиссионных и преступные намерения он отрицал.

Обвинение сравнивало Коломбо с мышкой, заставившей трепетать слона-«Ллойда», и инкриминировало ему безудержную азартную игру, как у зарвавшегося игрока в казино. Он возражал: «Быть торговцем валютой – рискованное дело само по себе. Это профессия азартного игрока».

Когда Коломбо спросили, как вышло, что убытки росли, как снежный ком, он отвечал: «У меня как у торговца валютой есть своя профессиональная гордость, не позволяющая мне признать поражение. Все это время я был уверен, что сумею отыграться, но чтобы вывести рынок из равновесия, достаточно небольшой непредвиденной случайности. Я оказался узником обстоятельств».

41-летний Момбелли не делал тайны из того, что все это время он по-настоящему не понимал, что происходит. Он подписывал бумаги, не разобравшись в их смысле. Судья отозвался о нем как о катастрофе, об управляющем банком без мозгов. Но после суда Момбелли заявил: «Это все валютная мафия. К каждому клерку надо приставлять четырех администраторов, чтобы они следили за ним. Они делают такие вещи, которые обычный банковский служащий понять не в состоянии».

К вящему изумлению «Ллойда» в Лондоне, оба остались на свободе. Коломбо получил 18, а Момбелли 6 месяцев условно, и оба были оштрафованы всего на 300 фунтов каждый: судья согласился с тем, что они не набивали собственных карманов.

Похоже, что единственным мотивом Коломбо было самоутверждение. Даже если бы его махинации увенчались успехом, его все равно могли бы уволить за самовольное использование денег, принадлежащих банку. И ведь успех для молодого Коломбо не был просто бесплотной мечтой. Он позже настаивал, что если бы его сделкам позволили дойти до завершения, то в результате новых событий на рынке международных валют «Ллойд» получил бы 11 миллионов фунтов чистой прибыли.

В одну фирму в штате Луизиана сдали на реставрацию старый матрац. Рабочие уже наполовину выпотрошили его и сожгли старую обивку, когда в оставшейся части вдруг обнаружили 20 000 долларов. Деньги вернули забывчивому владельцу. Оказалось, что другие 6000 долларов они уже сожгли.

В соответствии со своими обычными привычками неизвестный благотворитель вошел в одну из контор Армии спасения, вручил чек на 500 фунтов стерлингов и ушел, не дожидаясь благодарности.

В этом сезоне наблюдается большое число этих паразитов, и мы считаем полезным дать несколько советов по их уничтожению.

«Уэстерн Дейли Пресс»

Порнуха на марше

Литература откровенно сексуального содержания наполняет книжные лавки Австралии, как, впрочем, и большинства других стран мира. Но в этой стране еще совсем недавно действовала суровая литературная цензура.

Еще на памяти нынешнего поколения полиция устраивала набеги на австралийские магазины и изымала плакаты с изображением классической статуи обнаженного Давида работы Микеланджело. В списке запрещенной литературы одновременно числилось до 5000 наименований, среди которых «Прекрасный новый мир» Олдоса Хаксли, «Прощай, оружие» Эрнеста Хемингуэя и «Молл Фландерс» Даниэля Дефо.

Но однажды стало ясно, что на самом деле являют собой эти мелочные чистки непристойной литературы. Закон забрел прямо в расставленную ему ловушку и предстал в виде осла.

Это случилось в 1944 году, когда цензура свирепствовала с небывалой силой. В тот год особое подозрение полиции вызывал крайне прогрессивный журнал под названием «Энгри пенгуинз» («Сердитые пингвины»), выходивший в городе Аделаида. В один прекрасный день два его редактора, Макс Харрис и Джон Рид, получили замечательную культурную сенсацию. Она явилась в форме посылки от некой Этель Молли и содержала массу авангардистской поэзии, написанной ее братом Эрном, умершим в нищете и безвестности в возрасте 25 лет.

На Харриса и Рида эта находка произвела такое впечатление, что они издали специальный выпуск журнала в память австралийского поэта Эрна Молли. Когда книжка вышла в свет, два юных сиднейских поэта надорвали себе животы от хохота. Это они были настоящими авторами стихов, сочиненных путем беспорядочного нанизывания случайных слов и фраз.

Двое шутников намеревались какое-то время сохранять тайну, чтобы вывести на чистую воду знатоков, поспешивших с восхвалением этой белиберды. Но вмешались внешние обстоятельства Полиция Южной Австралии конфисковала тираж и обвинила Харриса, который редактировал стихи, в издании непристойных материалов.

Детектив, который изъял этот том бессмыслицы, представил в суд свою интерпретацию стихотворения о человеке, который ходил ночью с факелом. «Я нахожу непристойность в этом стихотворении, – сказал он. – Я знаю, что когда люди ходят ночами по паркам, они ходят с безнравственными целями. И вообще все это – непристойность».

По поводу другого стихотворения детектив сказал: «Здесь употребляется слово „кровосмесительный“. Я не знаю, что оно означает, но я считаю, что это непристойное слово».

Харрис был признан виновным, а детектив поощрен за служебное рвение и компетентность.

Братство страха
Компенсация в 30 000 долларов породила многомиллиарднодолларовую мафию

Никто в точности не знает, откуда взялось это слово. Может быть, оно происходит от слова, означающего дерзновение, запугивание, чванство или щегольство на сицилийском наречии; а может, от арабского «мехиа», что значит хвастливый. Но каково бы ни было его происхождение, ныне слово «мафия» означает одно: страх.

Мафия – крупнейшая, самая процветающая в мире преступная организация. Она является синонимом страха не только для своих жертв и невольных клиентов, но и для своих членов.

Мафия как автократическое общество берет свое начало в движении сопротивления в Сицилии 13-го века. В течение веков она процветала как тайное братство, защищавшее сицилианцев от всевозможных захватчиков. И островитяне предпочитали ее извращенную систему правосудия деспотизму иноземцев. К 40-м годам 20-го века мафия стала настолько могущественной, что сумела договориться с итальянской армией и сдать всю Западную Сицилию союзникам без единого выстрела.

Но где хватка мафии наиболее устрашающа, могущественна и коварна, так это в США. И ее ужасное господство в этой стране восходит к двум печальным оплошностям американского правительства, совершенным с самыми благими намерениями и разделенным между собой пятьюдесятью годами.

Первая была допущена в 1890 году в Новом Орлеане, когда 11 иммигрантов-мафиози подверглись суду Линча. Правительство по наивности выплатило вдовам повешенных компенсацию в 30 000 долларов. Криминальное братство захватило эти деньги, чтобы на них организовать свою первую операцию по вымогательству.

Второй оплошностью был сухой закон 1920-х годов. Как по команде, разобщенные мафиозные семейства бросились доставлять американцам подпольный алкоголь, чтобы помочь утопить в нем горести Великой депрессии. К 1933 году, когда сухой закон был отменен, мафия уже простерла свои лапы в другие сферы криминальной деятельности – проституцию, азартные игры, предоставление «крыши». И когда рынок нелегального алкоголя исчез, братство направило свои огромные сбережения в респектабельные с виду предприятия.

Мафиозные семейства управляют с помощью страха – часто страха друг перед другом. Гангстерская война 30-х годов привлекла внимание американцев к масштабу проблемы. Крупнейшая резня случилась в 1931 году: глава верховного мафиозного семейства Сальваторе Маранцано был убит вместе с 40 своими бойцами. Но такие убийства настроили также и самих членов мафии против таких явных демонстраций своей мощи.

Главы мафиозных группировок от Атлантического побережья до Тихоокеанского собрались вместе и образовали Комитет, не слишком тесно связанную группу из дюжины членов, представлявших 24 мафиозных семейства, действовавших в стране. Во главе его всегда стоит «Иль капо ди тутти капи», хозяин над хозяевами, чья задача состоит в том, чтобы удерживать молодых и слишком горячих членов в разумных рамках.

Образ «Иль капо ди тутти капи» получил известное обаяние после выхода книги и фильма «Крестный отец»; прототипом главного героя служил хрупкий старичок Карло Гамбино. Под твердым, но дипломатичным контролем Гамбино мафия процветала. Он не одобрял публичных убийств и удалял из семейств слишком горячие головы. Во время его правления сильно уменьшилось число ритуальных клятвоприношений типа сжигания комков бумаги на ладони новопосвящаемого в то время как он произносит: «Пусть я так сгорю, если выдам секреты семьи».

В 1976 году Карло Гамбино мирно скончался в своей постели в возрасте 73 лет, и новые, менее почитаемые члены братства завязали борьбу за честь стать его преемником. Клятву верности принесли пятьдесят новых членов. Начались убийства, но не в таком масштабе, как во время гангстерской войны 30-х годов.

Американскую полицию и правительственные учреждения обманывало видимое затишье в рядах мафии в последние годы; с удовлетворением отмечалось, что в 70-х годах более 800 членов мафии попали за решетку; воюющие семейства Чикаго практически вырезали друг друга, в 1974—78 годах погибло 22 человека; в Нью-Йорке мафия потеряла контроль во многих областях криминальной деятельности, и ее хватка по всей стране, видимо, ослабевала.

Но эта победа скорее иллюзорна. Братство до сих пор так могущественно, что только для того, чтобы оградить от мафии 2000 доносчиков, готовых дать показания правительству, приходится тратить внушительные суммы – 20 миллионов долларов в год.

Более того, мафия может себе позволить сдавать полиции и ФБР десяток своих членов ежегодно, потому что на нее работают от трех до пяти тысяч преступников по всей стране. И она может себе позволить списать потерю нескольких группировок, занимающихся проституцией и наркотиками, потому что она владеет 10 000 легальных фирм, приносящих, согласно оценкам, суммарный доход в 12 миллиардов долларов в год. Эта фантастическая сумма в пять раз превышает доход крупнейшей в Америке промышленной корпорации «Экзон».

В сегодняшней Америке люди могут начинать свою жизнь в пеленках производства мафии, слушать рок-музыку, записанную на студии мафии, есть на ужин мясо, поставляемое мафией, ездить на машине, купленной у мафии, проводить отпуск в отеле мафии, купить дом в жилищном комплексе мафии и быть похороненными погребальной конторой мафии.

Но даже 12 миллиардов, получаемых мафией от этих легальных предприятий – цветочки по сравнению с доходами от криминальной деятельности. Журнал «Тайм» провел тщательное и всестороннее исследование, и по его оценкам, мафия зарабатывает по меньшей мере 48 миллиардов долларов, из них 25 миллиардов укрываются от налогов; по подсчетам журнала, в силу того, что рынок схвачен мафией, средний гражданин вынужден платить практически за все свои покупки на два процента больше.

Такова цена проблемы, от которой наивное правительство хотело откупиться за 30 000 долларов в 1890 году.

Полицейские в Саутсндс, графство Эссекс, бросились к своим патрульным машинам, когда какая-то женщина сообщила по телефону, что видела проходящий мимо пикап, из заднего отделения которого высовывалось человеческое тело.

Через какое-то время полиция обнаружила и остановила автомобиль, из которого торчала пара ног. Их хозяином оказался механик, который старался на ходу, пока владелец вел машину, определить, откуда исходит посторонний стук.

Эй! Хотите купить Эйфелеву башню?
Обманщик продал самую знаменитую достопримечательность Парижа – причем дважды

Если правда то, что каждую минуту на свет рождается дурак, то на каждого дурака, похоже, рождается по обманщику, готовому научить его уму-разуму.

Одними из самых выдающихся во все времена игроков на доверии были граф Виктор Люстиг. австриец, служащий французского министерства общественных работ, и Дэниел Коллинз, мелкий американский жулик. Вместе они ухитрились продать Эйфелеву башню – да не раз, а два.

Граф начал развивать свой проект с того, что весной 1925 года снял номер в парижском отеле и пригласил туда на совещание пятерых бизнесменов. Когда они прибыли, он взял с них клятву соблюдать секретность и поведал, что Эйфелева башня находится в угрожающем состоянии и подлежит сносу. Он попросил их предложить цену за металлолом, содержащийся в знаменитой достопримечательности.

Граф объяснил необходимость проведения совещания именно в отеле и клятву секретности тем, что министерство хочет избежать возмущения общественности по поводу сноса этого всеми любимого монумента.

В течение недели предложения поступили, и граф отдал предпочтение торговцу металлоломом Андре Пуассону. Сделка совершилась, и на последнем совещании, на котором граф представил своего секретаря Коллинза, был передан из рук в руки банковский перевод.

Вот тут-то трюкачи и провели свой мастерский выпад. Они попросили у Пуассона взятку, чтобы протолкнуть сделку по официальным каналам. Незадачливый предприниматель охотно согласился и заплатил наличными. Если у него раньше и были какие-нибудь подозрения, то теперь они полностью рассеялись. Ведь если эти двое требуют взятку, то они наверняка из министерства.

Люстиг и Коллинз в 24 часа покинули страну. Но они пробыли за границей ровно столько, сколько нужно было, чтобы убедиться, что никакого ожидаемого ими скандала не произошло. Пуассону было так стыдно, что его провели за нос, что он не заявил в полицию.

Граф и его партнер вернулись в Париж и повторили тот же трюк. Они снова продали Эйфелеву башню другому доверчивому торговцу металлоломом. Но на этот раз обманутый обратился в полицию, и обманщики бежали. Их так никогда и не настигло правосудие, и они так никогда и не раскрыли, сколько денег прикарманили.

Может статься, что Люстига вдохновил на его подвиги шотландец Артур Фергюсон. В 1923 году он на протяжении нескольких месяцев продал разным американским путешественникам три лондонские достопримечательности. За Букингемский дворец он взял в залог 2000 фунтов стерлингов, за Биг Бен – 1000 и за колонну Нельсона – 6000.

В 1925 году он эмигрировал в США. В Вашингтоне он встретил некоего техасского скототорговца, любовавшегося Белым Домом, и, притворившись правительственным агентом, стал плести искусную сеть в том смысле, что администрация ищет способы сэкономить деньги. Не хочет ли техасец арендовать Белый Дом за символическую сумму – 100 000 долларов в год?.. Фергюсон был снова в деле.

Наш шотландец затем переехал в Нью-Йорк и там объяснил туристу из Австралии, что, согласно проекту расширения Нью-Йоркского залива, статую Свободы придется снести и продать. Конечно, для США это огромная потеря, но как великолепно будет выглядеть статуя в Сиднейском заливе!..

Австралиец немедленно принялся собирать 100 000 долларов – сумму, запрошенную Фергюсоном за статую Свободы. Но его банкиры посоветовали ему навести справки, и тогда насторожилась полиция.

Фергюсона арестовали и приговорили к пяти годам тюрьмы. Выйдя на свободу, этот мастер подлога оставил свой бизнес по продаже старых памятников и до самой своей смерти в 1938 году роскошно жил на свои неблагоприобретенные сбережения.