Текст книги "Хранитель света и праха"

Автор книги: Наташа Мостерт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Проходя мимо стола Флеша, Ник задержался.

– Что за черт?

– Скажи, симпатично? Как думаешь – топик с открытым животом или футболка? – Флеш смотрел на него в ожидании его авторитетного мнения.

– Что, черт возьми, ты делаешь?

– Одеваю Дезире.

– Ты играешь в куклы?

Ник уставился на экран компьютера, не веря собственным глазам.

На аватаре была изображена сидящая на стульчике длинноногая девочка с хвостиками и глазами Бэмби.[36]36
  Бэмби – олененок, герой мультсериала студии Уолта Диснея.


[Закрыть]

Кукла была обнажена до талии, и, судя по бюсту, Дезире была, как поется в одной из песен Бритни, «еще не женщина, но уже и не девочка».

– Лучше топ, я думаю. – Пальцы Флеша забарабанили по клавиатуре. – А может, ей еще пирсинг в животе сделать?

Флеш нажал еще несколько кнопок на клавиатуре, и Дезире неожиданно приобрела весьма респектабельный вид. С благодарностью она послала «благодетелю» воздушный поцелуй.

– Нет, серьезно, что это такое?

– Это новая социальная сеть, созданная моим другом. Немного напоминает «Сайворлд»,[37]37
  «Сайворлд» («Cyworld») – крупнейшая в Азии социальная сеть, одна из первых социальных сетей в Интернете. Основой сервиса «Сайворлд» стала концепция так называемых «мини-хомпи» – личных разделов, в которых сочеталась функциональность фотогалереи, форума, гостевой книги и личного дневника.


[Закрыть] скажи? Тебе нужно туда заглянуть – очень прикольный сайт. Смотри, я построил свою комнату. Дезире – моя соседка. А вот мой профайл.

Ник скосил глаза на экран.

– Я смотрю, ты занимаешься банджи-джампингом[38]38
  Банджи-джампинг – экстремальный вид спорта, прыжки со специальных высотных сооружений, а также мостов и других объектов с эластичным канатом, который крепится к ногам и иным частям тела прыгуна.


[Закрыть] в свободное время.

– Если ты прочтешь дальше, то увидишь, что я также знаю, кто убил Тупака.[39]39
  Тупак Амару Шакур – известный американский рэпер, киноактер и «общественный деятель», чье убийство в 1996 году до сих пор не раскрыто.


[Закрыть] – Флеш сделал глоток колы. – Если хочешь, я и тебе сооружу комнатку. Только скажи, в каком стиле ее сделать. А если попросишь меня очень хорошо, я даже разрешу тебе поиграть с Дезире. Все мои друзья могут играть с ней.

– Ты извращенец.

Флеш как-то вяло махнул рукой.

– А почему ты весь потный, кстати? – спросил он.

– Потому что я тренировался, вместо того чтобы просиживать штаны перед монитором.

– Я думал, что перед тем, как прийти сюда, ты принимаешь душ.

– Я принимал.

Ник потрогал лоб. Тот был влажный. Он опять вспотел, несмотря на то, что заставил себя влезть под холодную воду после серии пыток, которую устроил ему Эштон. Возможно, это был отсроченный шок. Но что удивляло – даже забавляло его, – он отчаянно хотел произвести впечатление на этого человека. Хотя добиваться, чтобы его погладили по головке, в общем-то, было не в его стиле.

Преодолевая боль, Ник уселся за рабочий стол и быстро просмотрел форум. Как он и ожидал, было новое сообщение от Стрекозы. Парень явно становился одним из наиболее «плодовитых» участником форума, и хотя его послания были довольно странными, Ник поймал себя на том, что начинает отслеживать их. У человека был весьма любопытный взгляд на вещи по меньшей мере.

Что такое поистине великий боец? Тот ли это боец, который не знает поражений? Или это умный боец, который владеет дальним ударом и прекрасно работает ногами, что позволяет ему избегать травм?

Или же это тот боец, который принимает удары? Боец, который движется вперед, не боясь того, что ждет его, – кто не заботится о том, что может проиграть. Кто снова и снова покидает свой угол, пока не достигнет кровавой победы или не будет повержен и не захлебнется в своей собственной крови.

Великий бой – это тот, который ведет умелый боец. Любой чемпион достоин восхищения. Но великий боец – это боец, обладающий качеством, которое трудно определить, качеством, которое найдется не у всех. Он обладает мужеством.

«Что ж, тут со Стрекозой не поспоришь, – подумал Ник. – Мужество либо есть, либо его нет».

Он вышел с сайта и, повернувшись на стуле, открыл нижний ящик стола. Он больше не собирался сидеть на «Кайме» сегодня. Он успел вовремя запостить новые приключения Рика Кобры, а больше ничего срочного не наблюдалось. Это означало, что он наконец-то может сосредоточиться на информации, которую дал ему Ли, – ее надо проверить.

Покопавшись в ящике, он нашел газету, где были напечатаны имена четырех погибших бойцов. Положив газету рядом с компьютером, он ввел имя первого из них в систему поиска.

В течение следующего часа Ник блуждал по Интернету, переходя от ссылки к ссылке. Как он и ожидал, все эти парни были скромными бойцами «выходного дня» – как Валентайн. На момент смерти ни один из них не имел ни серьезных травм, ни каких-либо необнаруженных заболеваний. Но больше ничего общего между ними Ник не обнаружил. Жили они в разных частях Соединенного Королевства, дрались в разных залах. Первый боец погиб пять лет назад, последний – если не считать Валентайна – всего за год до него. Один был боксером, два других занимались кикбоксингом. Валентайн практиковал тайский бокс. Пятый же боец, Билл Мьюзо, занимался боями без правил. Один умер через день после того, как завершил поединок. Трое других – спустя два дня, а Валентайна смерть настигла через три дня после того, как он вышел на ринг. Один из бойцов свой бой проиграл, один – свел к ничьей, а трое, включая Валентайна, поединки выиграли. Единственный общий знаменатель – это сам бой. Все эти мужчины умерли спустя один или несколько дней после поединка. И, несмотря на все признаки, которые могли бы свидетельствовать об обратном, ответ на вопрос о причине их смерти надо искать на ринге.

Сняв телефонную трубку, он набрал справочную. Ему нужно было поговорить с женой Валентайна, но он не хотел спрашивать номер ее телефона у Миа. Какой смысл расстраивать ее притянутыми за уши теориями.

Ник никогда не встречался с женой Валентайна. Он никогда не разговаривал с ней и не имел представления, о чем, собственно, намеревался спросить ее.

«Не думаете ли вы, что кто-то мог убить вашего мужа?» – не очень-то располагающее начало беседы.

Однако, представившись ей, он понял, что все намного проще, чем можно было ожидать. Она без проблем приняла его объяснение, что они с Валентайном дружили с детства, поблагодарила его, когда он выразил ей соболезнования, и сама начала разговор о Валентайне. Собственно говоря, она едва успевала переводить дух. Поток слов, обрушившийся на него, заставил его осознать, как она одинока.

– Здесь, в Ливерпуле, нет никого, кто бы знал его, когда он был маленьким, – сказала она с сожалением. – Приятно поговорить с кем-то, кто был знаком с ним прежде.

– А ему нравилось в Ливерпуле?

– Да. Но он скучал по Лондону. Ему не хватало «Скорпио» и поединков. Вы знаете, что он бросил ринг? Ну, перед тем последним боем.

– Да, я знаю. Одна общая знакомая говорила мне. Возможно, вы знаете ее. Миа Локхарт.

– Миа? Вы друг Миа?

Стоп. Что-то пошло не так. Интонация ее голоса резко переменилась от дружеского расположения к явной враждебности.

– Ну, – постарался он оправдаться, – мы же все жили по соседству и выросли вместе, вы знаете, наверное. Миа, Валентайн и я. Наши дома стояли – рукой подать. И я знаю, что Миа всегда очень интересовалась его спортивной карьерой.

– Интересовалась? – переспросила она. – Что же, можно это назвать и так, конечно. Но Валентайн уж очень зависел от этой женщины.

«От этой женщины»? О нет. Неужели Миа и Валентайн…

Но Эмми, видимо, поняла, какое впечатление произвели ее слова, и быстро продолжила:

– Позвольте, я объясню. У моего мужа ничего с ней не было. Валентайн никогда бы на это не пошел. Но, вы знаете, она нашла способ пролезть в его жизнь.

«Нет, – подумал Ник, – я не знаю».

В эту минуту он почувствовал себя посторонним.

– По счастью, – продолжала Эмми, – я была здесь не единственной, кто думал, что пора ему разорвать эту пуповину. Он не мог просто обвинить меня в том, что я разыгрываю ревнивую жену.

Где-то в доме заплакал ребенок.

– Ох, простите, – сказала она, спохватившись, – мне надо идти.

– Да, я понимаю, – задумчиво ответил Ник. – Спасибо, что поговорили со мной.

– Мне это доставило радость. – Ее голос стал тихим и очень грустным.

Прежде чем повесить трубку, она призналась:

– Мне даже не с кем поговорить о нем, понимаете?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Кровь у Арта текла очень сильно. Миа была зла на себя. Она могла догадаться с самого начала, что парень пьян. Он пришел в студию воинственно настроенный, и от него несло «Листерином».[40]40
  «Листерин» – средство для полоскания ротовой полости с мягким ментоловым вкусом.


[Закрыть] Обычно это бы ее насторожило, и она бы не приблизила к нему «Анжелику» ни на йоту. Алкоголь в крови может спровоцировать обильное кровотечение, а работать в таких условиях для мастера татуировки очень трудно. Но почему-то она не заметила признаков того, что парень накачался, а теперь уже было поздно. Промокнув кровавые подтеки бумажным полотенцем, она снова включила машинку.

– Миа…

Миа подняла глаза. Лайза стояла на пороге, держа сумку под мышкой. Слегка склонив голову, она дала понять, что хочет поговорить наедине. Миа выпрямилась на стуле.

– Я сейчас приду, – сказала она и, сдернув перчатки, вышла, оставив Арта созерцать потолок наедине с собой.

– Ты домой? – спросила она Лайзу, выйдя за дверь.

– Я встречаюсь с Руфусом у кинотеатра. У нас билеты на последний сеанс. Но мне не хочется оставлять тебя с этим парнем.

– Все будет нормально. Я почти закончила.

– Я не знаю, Миа, но у меня какое-то нехорошее предчувствие. Он – опасный мужик, уголовник.

Лайза намекала на то, что у Арта были татуировки на руках и на сгибах пальцев, сделанные шариковой ручкой. Это был явный признак того, что нанесли их ему в тюрьме. Но если бы они с Лайзой отказывали каждому парню, отмотавшему срок, – потеряли бы значительную часть клиентов.

– Со мной все будет в порядке. – Миа ободряюще кивнула головой. – Ты можешь идти развлекаться. Давай.

Она помахала Лайзе рукой, когда та вышла за калитку.

Вернувшись обратно в комнату, она увидела, что Арт сидит, вытянувшись в струнку, и рассматривает свою грудь.

– Что за хрень ты мне здесь наделала? – Он ткнул себя в плечо похожим на обрубок указательным пальцем.

Краска смешалась с кровью, и вместо четко очерченной татуировки получилась клякса, похожая на неумелый детский рисунок. Миа присела на корточки и вытащила из нижнего ящика передвижного столика новую пару перчаток.

– Не надо паниковать, – сказала она, не оборачиваясь, – это только на поверхности. Все, что мне нужно сейчас сделать, – убрать излишки краски и крови. Почему бы вам снова не прилечь?

Она улыбнулась ему в надежде, что это его успокоит, а потом снова склонилась над ящиком. Очень глупо с ее стороны было поворачиваться к нему спиной. С поразительной скоростью он сорвался со стула и, оказавшись сзади, ударил ее головой о тележку.

– Не ври мне, сука!

Боль, которую она ощутила, стукнувшись лбом об острый край своего столика, была сильной и резкой. Когда он толкнул ее, она сидела на корточках и от удара потеряла равновесие. Как только она упала на бок, он сильно пнул ее ногой и бросил на пол лицом вниз. В следующий момент он уперся коленом ей в спину и схватил ее за волосы.

Неожиданность нападения словно оглушила ее. Она сопротивлялась и отталкивалась руками, стараясь вырваться из-под него, но он был очень тяжелый. Тогда она забросила одну руку назад и схватила его за руку, впившись ногтями в мягкую кожу на запястье. В ответ он так резко рванул ее за волосы, что чуть не свернул ей шею, отчего у нее на глаза навернулись слезы. Охватив свободной рукой ее горло, он сжал его. Конечно, ему было не очень удобно, но он был настолько силен, что скоро перед ее глазами вспышки света смешались с темными пятнами, мутнея. Она даже не могла вскрикнуть. Она надеялась, что он повернет ее к себе – тогда у нее бы появилось куда больше возможностей для маневров, она могла бы ударить его коленом или локтем, или хлопнуть его по носу ладонью, или выцарапать глаза. Но он явно дожидался, пока она отключится.

И казалось, это вот-вот случится. В ушах у нее зашумело, она чувствовала, что куда-то проваливается…

Но вдруг давление на горло прекратилось, и тяжесть, давившая ей на спину, исчезла. Арт издал какой-то странный блеющий звук. Так быстро, как только могла, Миа бросилась от него прочь, уползая на руках, точно змея. Достигнув стены, она, затаив дыхание, обернулась. Приподнявшись на локтях, она, не веря своим глазам, уставилась на сцену, которая открылась перед ней.

Арт стоял прямо, но ноги его вздрагивали. Голова низко висела, так что подбородок касался груди, он тяжело дышал – глубокими, ужасными всхлипами, – как будто ему отчаянно не хватало воздуха. За его спиной стоял Эдриан Эштон. Он держал руку Арта, вывернув ее за спину. Эштон посмотрел на нее.

– Хотите, чтобы я вызвал полицию?

Она мгновение колебалась. Потом покачала головой.

– Нет, не нужно.

– Уверены?

Она утвердительно кивнула.

Эштон схватил Арта за плечо и потащил его к выходу. Доведя до двери, он толкнул его в спину и выставил на улицу. Когда он закрыл за Артом дверь, Миа уже поднялась на ноги.

– Ушел? – спросила она.

– Ушел.

– С ним все в порядке?

– Наверняка. Ну, пропоносится в ближайшие часов двенадцать, но не более того.

Она посмотрела на него с сомнением. Не то чтобы ей не нравилась мысль о том, что в ближайшее время Арт не слезет с горшка, но парень выглядел так, словно вот-вот скончается. И эти звуки, которые он издавал…

– А что вы с ним сделали?

– Я соединил зажим запястья с нажимом на точку дим чинг на его предплечье. Это очень больно, человек начинает задыхаться, его ноги немеют, – улыбнулся он, – а потом возникают проблемы с желудком.

– Но вы уверены, что ничего страшного с ним не случится?

– Не волнуйтесь, Миа. Это техника поражения уязвимых точек, которой обучают в полиции Токио. Она отлично работает, но совершенно безвредна.

Она вдруг почувствовала, что у нее нестерпимо болит горло. Она закашлялась, чувствуя жжение. Он подошел к ней, лицо его было сосредоточенно.

– Что сейчас гораздо важнее – в порядке ли вы, Миа?

– Со мной все хорошо.

Если под «хорошо» понимать приступ тошноты и озноб. Она начала ощупывать голову в поисках лысин. Ей казалось, что этот козел вырвал у нее целые клоки волос.

– Почему вы не хотите, чтобы я позвонил в полицию?

– Мне не нужна огласка. Представьте, сколько клиентов решатся прийти ко мне, если этот парень начнет болтать в газетах, что он разозлился на меня потому, что я сделала ему плохую татуировку.

– Так и было?

Она выразительно на него посмотрела. Он усмехнулся.

– Ну хорошо. Но вы не можете обижаться на меня за этот вопрос. Ведь я пришел сюда сегодня, чтобы дать вам работу, мисс Локхарт. Но мы поговорим об этом позже. Сейчас неподходящий момент.

– Нет, отчего же.

На ватных ногах она направилась к рабочей кушетке.

– Вы здесь. Давайте поговорим. Что вы придумали?

Несколько мгновений он пристально смотрел на нее.

– Пару лет назад, – начал он, – я посетил монастырь Ват Пхо в Бангкоке. Там я обнаружил группу монахов, которые делали гостям татуировки. Эти татуировки должны были обеспечить защиту тем, кто их носил, помочь им успешней осуществить их путешествие по жизни. Я надеюсь, мы сможем сделать нечто подобное – нечто уникальное и эксклюзивное.

– А почему вы не попросили одного из тех монахов сделать вам такую татуировку, когда представлялся случай? Они мастера боди-арта.

– Мысль о том, что какой-то мускулистый монах будет атаковать меня трехфутовой палочкой для еды, как-то не привлекала. И потом, я все-таки вполне западный человек и полон соответствующих предрассудков – мне нужно быть уверенным в том, что инструмент должным образом простерилизован.

– А что, по-вашему, вам даст эта татуировка?

– Защиту, что же еще? – Его голос сделался почти прозрачным.

– Защита зависит от человека, который делает татуировку, а не от самого рисунка. Смотрите. – Она указала на эскиз, который висел на одной из стен студии.

Это была мандала, наполненная очень тонкими фигурками.

– Это тоже защитная татуировка, – продолжала Миа, – она выглядит привлекательно, и все символы на ней исполнены значения. Но на самом деле с таким же успехом вместо мандалы можно изобразить Дональда Дака. Все зависит от намерений человека, который делает татуировку, – от его личной энергетики. Не от татуировки. Символы сами по себе не имеют никакого значения, если за ними нет смысла.

– И что?

– Я не монах, Эдриан.

Он прикоснулся к символам Усуи, нарисованным вокруг ее запястья.

– Нет, но ты практикуешь Рейки. Ты исцеляешь своей энергией. – Он перешел на «ты».

Она отдернула руку, чувствуя, как ее охватывает раздражение.

– Татуировки могут лгать… так же, как люди. История тату полна рассказов о символах, которые приносили проклятие и неудачу.

– Я полагаю, что могу довериться тебе. – Он едва заметно улыбнулся.

Она внимательно посмотрела на него, явно сбитая с толку.

– Ты – ученый, врач, – она тоже перешла на «ты», – и ты говоришь мне об исцелении. Еще и не лекарствами, а энергией. Мне кажется, что это…

– Что?

– Это… удивительно, – добавила она, запнувшись.

– Прекрасно. Я ненавижу быть предсказуемым.

Неожиданно Миа почувствовала, что смертельно устала. Только теперь она осознала, как сильно болит ушибленный лоб.

– Может быть, поговорим об этом в следующий раз? А то после всего, что случилось…

– Безусловно. А сейчас я, пожалуй, сделаю тебе чай. Очень сладкий. У тебя шок.

– Да нет, со мной правда все отлично.

– Сама же сказала, что я врач. Ты должна меня слушаться. Давай-ка. – Он аккуратно взял ее под локоть и повел к двери. – Идем. Кухня у тебя внизу, правильно?

В кухне он настоял, чтобы она села. Не спрашивая разрешения, он открыл холодильник.

– У тебя есть лед?

– Лед? Нет, льда нет.

Он открыл морозильную камеру и заглянул внутрь.

– Ладно, ничего страшного. Это тоже сойдет.

Он достал пакет замороженной брюссельской капусты и завернул его в полотенце.

– Вот. Приложи это ко лбу, пока я завариваю чай.

Она прислонила капусту к ушибленному месту и наблюдала за тем, как он наполнил чайник водой и достал из буфета две кружки. Его движения были точными и изящными. Это странно расслабляло – забыть о контроле и все просто предоставить ему.

– Чай? – Он быстро взглянул на нее через плечо.

– Вон там, в банке.

Он налил ей чай и не только положил сахар в кружку, но даже размешал его, пока нес, как поступают с маленькими детьми или тяжелобольными. В обычных обстоятельствах это могло бы показаться излишним, но в данный момент воспринималось как забота.

– Спасибо.

Она положила пакет с капустой на стол и взяла кружку, наслаждаясь теплом, разлившимся между пальцами.

– А это еще кто?

Она быстро подняла глаза. Он указывал в сторону окна.

– А это Свитпи.

Он подошел к занавеске и подсунул палец под брюшко Свитпи.

– Она не хочет идти ко мне.

– Она не такая. Сначала тебе придется завоевать ее доверие.

– Тогда продолжим знакомство. – Он осторожно потрогал спинной гребешок Свитпи.

– Где ты ее нашла?

– Я всю жизнь держу хамелеонов. Мама подарила мне мою первую Свитпи, когда мне было десять лет.

– Крутая мама. Моя подарила мне золотую рыбку.

– Свитпи – мой третий хамелеон. Ты знаешь, они живут не так долго.

Он вернулся к столу и сел рядом с ней.

– Есть африканская легенда, – произнес он, – согласно которой боги планировали подарить хамелеону вечную жизнь.

– Но?

– Но хамелеон упустил свой шанс. Он был слишком медленным и опоздал. Боги оскорбились и ушли.

– Это очень грустная легенда.

– Как и большинство легенд.

Помешивая чай, он смотрел в чашку и слегка хмурился. Длинные ресницы скрывали выражение его глаз. Он действительно был очень красив. Ей всегда казалось, что маленькие изъяны необходимы для того, чтобы красота не казалась приторной, но черты лица этого человека были настолько совершенными, что вряд ли что-то могло сделать его еще более привлекательным. К тому же Эдриан Эштон мог быть кем угодно, только не слащавым нарциссом. Изгиб его рта выражал осязаемую чувственность, а в глазах ясно угадывались недюжинный ум и способности. У него была изумительная для мужчины кожа. Она плотно обтягивала выступающие скулы – гладкая, с незаметными порами, буквально сияющая здоровьем.

Встречаясь с ним до этого, она чувствовала в нем нечто, что заставляло ее относиться к нему с опаской. Она не могла бы объяснить и самой себе, что это было.

Возможно, тому виной почти физическое ощущение исходившей от него брутальной энергии – словно в глубине его натуры скрывался некий источник взрывоопасной силы. Тот факт, что его движения всегда были размеренны и поражали мягкостью, только еще больше подчеркивал это его качество. Однако сегодня вечером его особенности показались ей даже привлекательными. Кроме того, она посчитала, что нужно более дружелюбно относиться к человеку, который только что спас ее, словно рыцарь из сказки. Она отодвинула кружку.

– Хорошо, я сделаю, что ты просишь. Я сделаю тебе татуировку.

Он быстро вскинул глаза.

– Правда?

– Да.

– Отлично. – В его голосе слышалось искреннее ликование. – Это будет настоящее приключение – моя первая татуировка.

– У тебя уже есть конкретная задумка?

– Да. Но я расскажу тебе о ней позже. А теперь, я думаю, тебе нужно поспать. Ты выглядишь измотанной.

– Я провожу тебя.

Ночной воздух был теплым и почти прозрачным. Свет из кухни освещал двор, разрывая темноту оранжевыми проблесками. Она протянула ему руку на прощание.

– Спасибо, что зашел.

– В нужное время и в нужное место.

Он сделал вид, что не заметил протянутую ему руку, и коротко поцеловал ее в лоб, прикосновение его губ было нежным.

– Похоже, будет шишка, – заметил он.

– Неважный из меня боец, – вздохнула она.

– Поединок поединку рознь, Миа, – возразил он, – то, чем ты занимаешься в доджо, – это как вода из родника, чистое искусство. А на улице – там совсем другое дело.

– Но это случилось не на улице, это случилось у меня дома.

– Собственный дом часто бывает наиболее опасным местом, потому что здесь мы чувствуем себя защищенными. Мы расслабляемся и теряем бдительность.

– Наверное.

– Ты испугалась?

Она на мгновение задумалась.

– Нет, все произошло слишком быстро. Страх – это предчувствие того, что должно произойти, а не само событие.

– Да, похоже на то, ты права.

Она смотрела, как он пересекает двор. Поставив ногу на первую ступеньку лестницы, которая должна была вывести его на улицу, он обернулся и посмотрел на нее, стоявшую в дверном проеме.

– Спокойной ночи, Миа. И сладких снов. Ты их заслужила.