Текст книги "Хранитель света и праха"

Автор книги: Наташа Мостерт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

КНИГА СВЕТА И ПРАХА ДЛЯ РОЗАЛИИ

XXXI

Мир, наполненный электричеством. Его энергия – в жилах каждого из нас. Мой энергетический автограф – единственный в своем роде и принадлежит только мне. Ваш тоже – уникальная метка. Миллиарды живых существ – и у каждого свой собственный энергетический оттиск, отличающийся от иных, как различаются отпечатки пальцев.

Мы все ощущаем энергию друг друга и интуитивно реагируем на нее, не осознавая этого. Ваша энергия сильная, или она слаба? Она истощает меня или пополняет мои силы?

Жизненная энергия течет весьма вяло внутри большинства из нас. Мы шагаем, и наши ноги оставляют на земле слабые следы. Нас шатает. Мы не можем достичь равновесия.

Но есть те, в ком энергетический поток подобен световому мечу. Они ступают уверенно.

Мы тянемся к ним. Мы ищем их повсюду. Смутно мы осознаем, что они носят в себе один ответ на множество наших вопросов.

Сегодня я посмотрел ей в глаза и увидел лабиринты и непостижимые вещи. Я сказал себе: «Обрати внимание. Она самый важный человек из всех, кто когда-либо встретится на твоем пути».

ПУТЬ: ГЛАЗНЫЕ ВОРОТА

Темный свет: Dir. GB13GB19, Frc: 2 Time: 9, SUsGB 14 GB18

Белый свет: никакого белого света быть не может.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Когда Ник вошел в раздевалку «Скорпио», он поморщился. Воздух был спертый – запах несвежих носков, влажных полотенец, потных перчаток. Этому не было оправдания. Он мог поспорить, что в женской раздевалке ничем подобным не пахнет.

Он устал. Большую часть дня он провел на телефоне, отбиваясь от разгневанного родителя, который поносил его за то, что он дал разрешение его сыну зарегистрироваться на «Кайме». Парню было пятнадцать лет, возраст, по мнению его отца, слишком юный, чтобы становиться членом социальной сети, этого, как он выразился, «рассадника насилия». Предположив, что парень, скорее всего, тайком играет в «Великого похитителя авто» и весело проводит время, обезглавливая и подвергая пыткам виртуальных противников, Ник посчитал волнения отца слегка преувеличенными. Однако папаша владел приличным пакетом акций в компании, производящей спортивные товары, которая выкладывала приличную сумму за рекламу на «Кайме», так что Ник вынужден был тщательно подбирать слова во время разговора.

К тому моменту, когда ему все-таки удалось утихомирить господина, его голова раскалывалась. В стрессовом состоянии он всегда отправлялся на ринг или писал, но все его попытки сочинить новый пост приключений Рика Кобры терпели крах – его герой действовал безнадежно лениво и был не в состоянии драться.

Но на Ника давило кое-что еще – эти пять бойцов, которые умерли без всякой видимой причины. Набирая код на замке своего шкафчика в раздевалке, Ник снова подумал о том, как все это его беспокоит. Как только он разберется с Риком, нужно будет найти время, чтобы подробнее разузнать об этих смертях.

Рядом с его шкафчиком находился шкафчик Оки – открытый и пустой. Это зрелище заставило Ника осознать, как ему не хватает Оки, а также подумать о том, что он до сих пор не взял на место Оки другого партнера для тренировки.

Переодевшись, Ник мимоходом глянул на себя в зеркало. Он потерял килограмма два за эту неделю – неплохо. Но уик-энды всегда были для него губительны, вот и сегодня он собирался пообедать с Миа у Лучано. Она предлагала пойти поесть суши, чтобы уберечь его от искушений, но он никогда не был в восторге от сырой рыбы. Ему просто придется проявить стойкость и держаться подальше от сливочных соусов и вина.

Он повернулся лицом к зеркалу и, стоя перед ним в полный рост, критически себя осмотрел. Под глазом проступал едва заметный синяк. На днях он очень глупо попался на отвлекающий маневр Джей Си, и ему еще крупно повезло, что нос остался цел.

Ник дотронулся до кончика носа пальцем. Тщеславие не принадлежало к числу его грехов – некоторые парни в спортзале вертелись перед зеркалом, начищая перышки, словно собирались на свидание сами с собой, – но нельзя было отрицать, что он был чрезвычайно горд тем, что ему ни разу не сломали нос. Большинство бойцов щеголяли своими физиономиями «всмятку», с расплющенными или горбатыми носами, но он оказался куда удачливее. И если продолжать в том же духе, удача не отвернется от него. Он постучал по лбу – вместо дерева.

Ладно, хватит любоваться собой. Отойдя от зеркала, он направился к двери.

В доджо было битком набито людей. Не смолкали звуки ударов затянутых в перчатки кулаков по кожаным грушам и глухие стуки падающих на маты тел.

Он прошел мимо группки начинающих «танцоров» – возрастом не старше десяти лет, – которые в унисон выполняли свои упражнения, то и дело испуская бьющие по барабанным перепонкам выкрики для поддержания боевого духа. Дети были свежей кровью доджо – следующим поколением. И у каждого ребенка, считающего, что круче драться, как Джеки Чан,[17]17
  Джеки Чан – киноактер, отличающийся мастерским акробатическим стилем.


[Закрыть] чем слоняться с компанией сверстников, был шанс проявить себя.

В «Скорпио» не имелось специально отгороженного боксерского ринга, и спарринг-сессии проходили на мате в дальнем конце зала. Джей Си уже поджидал его, наблюдая за тем, как какой-то светловолосый мужчина наносит серию ударов большой боксерской груше. Ник не знал, кто это – наверное, новенький, – но удар у него был отличный. Когда сильно бьешь по груше, задача состоит вовсе не в том, чтобы заставить ее взлетать вверх – такое обычно бывает первым признаком начинающего. Нужно наносить удары с такой сосредоточенностью и пружинистой силой, чтобы груша вбирала в себя всю их мощь и только слегка покачивалась. Если все делать правильно, при соприкосновении перчатки с кожей издается весьма характерный звук. Этот парень все делал правильно.

– Ник, – Джей Си приветствовал его кивком головы, – познакомься. Это Эдриан Эштон. С сегодняшнего дня он будет тренироваться здесь.

Светловолосый мужчина перестал колотить грушу и повернулся к Нику.

– Привет, – улыбнулся он, обнажив белые ровные зубы. – Зови меня Эш. Джей Си говорит, у тебя поединок на носу.

В его глазах читался неподдельный интерес, и Ник невольно улыбнулся в ответ.

– Да, наказание за грехи.

– Ты можешь испытать себя, мой друг, – Джей Си похлопал Эштона по плечу. – Ну а сам-то не хочешь сразиться? Устроить тебе бой?

– Нет, спасибо. Я не принимаю участия в поединках.

– Черт побери, почему? – Джей Си уставился на него с явным разочарованием.

– Я дал клятву, – Эштон слабо улыбнулся, – «Не навреди».

– Ты врач? – удивился Ник.

Вообще-то этот парень больше походил на профессионального спортсмена.

– Я не выхожу на ринг, – Эштон бросил взгляд на Джей Си, – но всегда готов к тренировочному бою.

– Отлично, – Джей Си явно повеселел. – Как насчет того, чтобы хорошенько отдубасить Ника? Вы, ребята, как раз в одной весовой категории.

– Конечно. Только скажите.

Ник сунул в рот капу и осклабился.

– Потанцуем?

Смерть ходит за тобой по пятам. На ринге каждый удар, наносишь ты его или получаешь, может стать для тебя последним. Мысль о смерти занимает в голове бойца место, которое не опишешь словами. Место, где, по словам Али,[18]18
  Мохаммед Али (Кассиус Клей, р. 1942) – выдающийся американский боксер-профессионал.


[Закрыть] он слышал, «как кричат змеи». Одно необдуманное движение, один фатальный промах, и мозг бойца вдребезги разбивается о череп, подобно автомобилю, на полном ходу врезавшемуся в столб. Смерть всегда стоит у него за плечом.

Спарринг-сессия – это другое. Она требует доверия. Спарринг-партнеры вовлечены в отношения «взял-отдал», отношения великодушные и в то же время суровые. Ты уверен в том, что твой противник не размозжит тебе голову, но при этом ты не ожидаешь, что он будет драться в полсилы. Он собирается поразить тебя, но не будет добиваться победы любой ценой. Хороший спарринг – это поединок, в котором партнеры не позволяют своим эгоистическим намерениям взять верх. Ты здесь не для того, чтобы стереть своего соперника в порошок, но чтобы научиться у него чему-то.

Эштон оказался образцовым спарринг-партнером. Он передвигался легко, быстро и рационально. Он заставлял Ника работать. Да еще как заставлял! Ник только успевал стирать пот с лица.

Однако сам он, как ни странно, казалось, не очень-то и выкладывался при этом. Да, удары его были твердыми, и один раз он даже обошел Ника справа и нанес ему апперкот, от которого, конечно, останется синяк, но большую часть времени создавалось ощущение, что парень просто держится на дистанции. Ник попытался достать его боковыми ударами, но большого успеха не добился. Ник был нападающим бойцом, он привык наносить противнику множество ударов с поворотом, двигаться с ним шаг в шаг, совершать движения плечами и головой, чтобы позже эффективно использовать мощные удары корпусом. Но Эштона можно было назвать Господин Неуловимый. Не то чтобы он убегал, просто к нему было чертовски трудно подобраться.

Через три раунда, на протяжении которых парни действовали только руками, они перешли к комбинации ручного и ножного боя. Удары Эштона производили большое впечатление. Несколько раз его ноги просвистели в опасной близости от головы Ника, но то же чувство, что изрядная доля энергии еще придерживается в резерве, осталось. Обычно после спарринга с каким-нибудь парнем вы всегда совершенно четко можете сказать, с кем вы только что имели дело. Что касается Эштона, Ник так и не получил ни малейшего представления о его реальных возможностях. Спарринг открывает характер вашего партнера. У Оки, например, была склонность раскрываться, что не раз сослужило ему дурную службу. Но это был Оки. Все его выкрутасы типа «берегись, я пришел» – не более чем желание произвести впечатление на женщин и скрыть свои истинные чувства. Эштон? Эштон был загадкой. Ник понятия не имел, что двигало им. Зато Джей Си был доволен.

– Это то, что нужно Нику. – Он похлопал Эштона по плечу и помог ему снять перчатки. – Не давай ему расслабляться.

Он повернулся к Нику.

– Как твои пробежки? Завтра шесть миль, ладно?

Ник обреченно кивнул. Ему стало интересно, будет ли завтра утром снова дождь. Бег под дождем – сущее проклятие. Впрочем, бег – это проклятие в любом случае.

– Компания не нужна?

Ник посмотрел в ту сторону, где стоял Эштон, разглядывая его. Он колебался. При обычных обстоятельствах он бы воспринял такое предложение с восторгом. Когда кто-то бежит рядом с тобой, это помогает отвлечься от боли и мучительной скуки. Но этот парень…

– Я мог бы показать тебе несколько приемов, которые улучшат твой удар. Я несколько лет провел в Азии. В основном в Северном Китае. Разучил там кое-какие движения.

Ник с интересом посмотрел на него.

– Заметно.

Эштон пожал плечами.

– Я также изучал духовные боевые искусства: цигун, син-и, ба-гуа. Они очень хороши для развития чувствительности ци.

– Угу…

Духовные боевые искусства – это всего лишь красивый букет философских мыслей и мистических рецептов, как добиться взаимности у девушки. Так Ник понимал это. Эштон, казалось, прочитал его мысли.

– Не волнуйся, – сухо сказал он. – Я не стану нагружать тебя этим.

– Тогда я согласен. – Ник сунул шлем под мышку. – Давай встретимся в полшестого. Возле пагоды. На северной стороне парка. Знаешь, где это?

– Найду.

– Отлично – Ник кивнул – Извини, но мне пора идти. Договорился кое с кем пообедать.

Джей Си, беседовавший с другим спортсменом, обернулся к ним.

– Я все слышал.

– Не волнуйся, Джей Си. Это Миа.

– А, тогда ладно. Эта девочка не даст тебе объедаться. Поцелуй ее за меня.

Джей Си питал к Миа нежную привязанность. Ник знал, что в свое время старик был безнадежно влюблен в Молли. Тот факт, что та никогда не отвечала ему взаимностью, нисколько не ослабил его собачью преданность ей, и единственный раз, когда Ник видел слезы на глазах Джей Си, случился на похоронах Молли. Конечно, он был далеко не единственным, кого покорила Молли, – вокруг матери Миа всегда вертелся целый хоровод парней. Наверное, Хуану было нелегко.

– Миа… – Эштон заговорил снова. – Это не мастер татуировки из «Студии мистических красок»?

– Да, она, – Ник посмотрел на него с удивлением. – Ты с ней знаком?

– Заходил к ней в студию сегодня. Ее работы очень профессиональны.

– Ну, она лучшая на этом поприще. Я знаю ее с детства.

– Да? А на тебе она что-нибудь вытатуировала?

Ник покачал головой.

– Я уехал отсюда еще до того, как она перестала играть в куклы, а вернулся совсем недавно. Но я говорю тебе со всей ответственностью, она действительно хороша. Барри, – Ник потянулся и схватил за руку упитанного детину, который проходил мимо, – покажи Эштону свою татуху.

Барри молча задрал рубашку и как-то равнодушно уставился в сторону. На его груди красовалась вытатуированная змея. Мельчайшие детали были переданы с идеальной точностью – ровные кольца, плоская ромбовидная голова, холодные глаза.

– Неплохо, – согласился Эштон.

– Спасибо, – Ник хлопнул Барри по плечу.

– Барри здесь не единственный. Миа сделала татухи большинству парней в этом зале. Спроси, кого хочешь.

– А есть у кого-то защитные татуировки?

– Защитные? Не понимаю, что ты имеешь в виду. Вот Билли написал имя своей матушки на плече, – Ник усмехнулся, – клянется, что это приносит ему удачу.

– Нет, это не совсем то, что меня интересует.

– Ну, тогда поговори с Миа. Я уверен, она тебе что-нибудь подскажет.

Ник взглянул на большие часы, висящие над дверью.

– Черт, я опаздываю. Мне нужно бежать. До завтра?

– До завтра, – подтвердил Эштон.

Выходя из зала, Ник обернулся. Эштон наблюдал за ним. Мрачное выражение его лица заставило Ника остановиться. Но потом Эштон улыбнулся и помахал ему рукой. Ник улыбнулся в ответ. Любопытный парень, ничего не скажешь.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Войдя в ресторан Лучано, Ник обнаружил, что Миа еще не пришла, и очень удивился, поскольку опаздывать было не в ее правилах. Он заказал бутылку минералки для себя, а для Миа – бокал ее любимого красного вина и начал просматривать меню.

Кто-то с нежностью положил руку ему на плечо, и он, улыбаясь, поднял глаза. Но это была не Миа. Перед ним стояла Клодин Норманди. В платье с открытым воротом она выглядела весьма соблазнительно.

– Ник.

Клодин наклонилась и поцеловала его в щеку, подставляя под обзор потрясающую ложбинку между грудями.

«Черт подери!»

– Почему ты сидишь здесь в полном одиночестве? – спросила она.

Ник всегда считал, что Клодин довольно привлекательна, но ее манера разговора напоминала ему диалоги из любовных романов Оки.

– Я жду Миа.

Она не ответила, но на переносице у нее появилась морщинка.

– Я составлю тебе компанию, пока она не придет.

Клодин уселась рядом и плавно убрала волосы с лица.

– А теперь… расскажи мне обо всем.

Женщина она была первоклассная. Нику приходилось слышать разговоры о том, что она разбила сердце не одному ухажеру. Потому сам факт, что она явно с ним заигрывала, очень льстил его самолюбию.

– Конечно. – Он улыбнулся в ответ. – Только скажи, что бы ты хотела знать…

Какой ужас! Теперь он и сам звучит как герой романа издательства «Миллз-энд-Бун».[19]19
  «Миллз-энд-Бун» – крупное лондонское издательство, специализирующееся на выпуске дамской литературы.


[Закрыть]

Но все это было очень даже приятно. Они мило флиртовали, и Клодин уже стала частенько прикасаться к его руке, когда он увидел, что в ресторан вошла Миа. Какой-либо интерес к Клодин моментально улетучился.

Волосы Миа были слегка растрепаны, щеки порозовели от ветра. Она была одета в обтягивающие черные брюки и алую блузку. Конечно, нельзя было сказать, что у нее самый модный наряд или что она самая красивая из всех женщин в зале, но, когда она шла к их столику, Ник обратил внимание, что почти все мужчины смотрели на нее.

– Привет, Клодин.

– Миа, – голос Клодин прозвучал холодно, – я пожалела бедного Ника. Он тут сидел в полном одиночестве и скучал.

– Извини, Ник, эти идиоты строители, – Миа с досадой махнула рукой, – которые работают по соседству, повредили систему электроснабжения. Уже второй раз за неделю, представляешь. И мне пришлось висеть на телефоне, пытаясь добиться, чтобы все починили. Поэтому я опоздала.

– Успешно?

– Нет, до завтра придется сидеть без электричества. Мы с Лайзой были вынуждены отменить вечерних клиентов. Машинки же не работают.

– Что ж, оставляю вас вдвоем, – Клодин встала со стула, но, прежде чем удалиться, провела пальцем по щеке Ника. – Не забудь о нашем свидании, красавчик.

Чувствуя взгляд Миа, Ник залился краской.

– Она обещала приготовить для меня праздничный ужин после поединка, – признался он.

– Это очень мило с ее стороны. Но будь осторожен, Ник. Она вполне способна проглотить и твое сердце, перемолов его в своем «Мэджимиксе».[20]20
  «Мэджимикс» – блендер.


[Закрыть]

– Согласен, но ты же знаешь, я люблю экстрим.

Миа улыбнулась и подняла бокал красного вина с насмешливым тостом.

– Что ж, желаю тебе пережить все это. Но когда она сделает твои прелестные голубые глазки коричневыми, не жалуйся, что я тебя не предупреждала. Ладно, – она больше не собиралась тратить время на Клодин и придвинула меню, – что тут есть вкусненькое?

Не замечая, как летит время за обедом, они беседовали с непосредственностью, которой способствовали долгая дружба и то, что они выросли вместе. Двенадцать лет своей жизни он провел вдали от нее, но их словно не было – они исчезли.

«Важно то, что происходит сейчас, – думал Ник, – сейчас и здесь».

Миа рассказывала ему историю о новом парне Лайзы – весьма забавную, кстати, – но он никак не мог сосредоточиться на том, что она говорила. Ему просто было приятно находиться рядом с ней, видеть ее лицо. Большие глаза, рот со слегка вздернутыми уголками, отчего создавалось впечатление, что она вот-вот улыбнется, очаровательный, задорный носик, который так ему нравился.

Но годы, проведенные им вдали от дома, оставили также некоторые пробелы в его представлении о ней. Она подняла руку и убрала прядь волос с лица. Рукав блузки соскользнул, открывая запястье с нарисованными на нем символами Усуи, похожими на неразборчивые птичьи следы. Он знал, что эти значки имеют отношение к учению Рейки, исцелению и перемещению энергии, но у него не было четкого представления, что они обозначают. Они появились на руке Миа уже после того, как он уехал в Шотландию. Что-то произошло с ней за эти двенадцать лет, о чем он не знал. Что-то таинственное. Иногда ему даже приходила в голову фантастическая мысль, что Миа живет одновременно в каком-то другом, параллельном мире, словно мистическая, прекрасная кошка, которая выходит на охоту во мраке, когда все прочие давно уже легли спать.

Он любил эту женщину и хотел бы перевести их отношения на следующий уровень. Почему же ему никак не удается найти нужные слова? Он знал почему. Если его ждет фиаско, это может положить конец их дружбе, а он не был уверен, что сумеет пережить расставание. В юности он был гораздо смелее.

«Миа Локхарт, не дашь ли ты мне ключик от своего сердца?» – написал он ей однажды.

Учитывая его тогдашний возраст – тринадцать лет, – это была неплохая попытка. Миа в тот раз была доброй, но непреклонной. Возможно, она и сегодня была бы добра, но как только он признается ей, а она отвергнет его чувства, начало их «континентальному дрейфу» будет положено.

К концу вечера за кофе они заговорили о Валентайне.

– Признаться, я и не вспоминал о нем, пока был заграницей, – сказал Ник, – но теперь, когда знаю, что никогда больше его не увижу, мне очень хочется выпить с ним по кружке пива.

– А я постоянно думаю о той бомбе, которую вы сделали в гараже твоей матери, когда вам было по десять.

– Как мы еще не укокошили самих себя. – Ник покачал головой, вспоминая.

Они с Валентайном засунули в свинцовую трубку стеклянный шарик, а затем пытались заставить его выскочить оттуда, используя бытовые моющие средства и бензин. От произошедшего в результате взрыва остался кратер в полу гаража и потрескались окна в четырех домах. Шарик же остался в трубке.

– Ты ведь поддерживала связь с Валентайном все эти годы. – Он посмотрел на нее.

– Не так часто после того, как он уехал в Ливерпуль. – Ее голова была опущена, и он не мог рассмотреть выражение ее лица. – Но да, мы не теряли друг друга из вида.

– Ты знала, что он решил снова выйти на ринг?

– Нет, – ее голос прозвучал очень тихо, – он не сказал мне. – Она помолчала, – Ник…

– Да?

– Ты помнишь Джеффа Карузерса? Он тренировался в «Скорпио». Компания, в которой он работает, перевела его в Манчестер, и теперь он живет там. В последний раз он приходил в «Скорпио» недели через две после твоего возвращения.

– Вроде помню, – Ник задумался на секунду. – Рыжий такой, второй полусредний вес?

– Да, это он.

– Ну и что с ним?

– У него поединок на следующей неделе.

Он ждал продолжения, но она молчала, сосредоточенно размешивая чай.

– Он твой друг?

– Да.

На секунду ему показалось, что она хочет что-то добавить. Что-то очень важное.

– Миа, в чем дело?

– Да нет, ничего. Забудь.

Она посмотрела на часы и бодро сказала:

– Если ты собираешься сбросить еще пару фунтов во время утренней пробежки, то тебе уже пора в кровать.

– Кстати сказать, – он сделал знак официанту, чтобы тот принес счет, – похоже, я нашел себе нового спарринг-партнера.

– Прекрасно. Я очень рассчитывала на то, что Джей Си подыщет кого-нибудь на замену Оки. И кто он?

– Новичок, зовут Эдриан Эштон. Собственно, он мне сказал, что вы с ним встречались сегодня.

– Эштон…

– Высокий. Светлые волосы.

– О. – На какое-то мгновение ее лицо приняло странное выражение.

– Ты уже тренировался с ним? Как он держится?

– Он быстрый, – Ник пожал плечами. – Хорошая ручная скорость, отличные удары ногами. Но в душе он «танцор». Изучал духовные практики на Востоке.

– Интересно, зачем ему понадобился спарринг.

– Да уж. – Ник взял у официанта чек. – Позволь, я заплачу.

– Ответ на это будет «нет». – Она улыбалась, но в голосе сквозила решимость. – Каждый платит за себя. Как обычно.

Точно. Как обычно.

На улице он помог ей одеть жакет.

– Я припарковался вон там. – Он указал на свою машину «Астон Мартин DB7 Загато» цвета металлик.

Несмотря на то что теперь он мог позволить себе многое, Ник не баловал себя «игрушками» слишком часто, но «астон мартин» – особая история. Машина и музыкальная система «Крелл эволюшн», которую он не так давно за приличные деньги установил у себя в квартире, были двумя примерами его расточительности.

– Одна минута, Миа, и ты дома.

– В этом нет необходимости, Ники. Мне и на велосипеде хорошо.

– Но вы не можете ехать на этом, мисс Локхарт. Уже поздно. Кроме того, Лайза рассказала мне о каком-то подозрительном субъекте, шныряющем по парку, который следил за тобой.

– Лайза любит страшные истории. Да, там был человек, но ничего плохого он не делал. Думаю, я просто перенервничала. Это случилось после того, как ты рассказал мне о смерти Валентайна. Я была… не в своей тарелке.

– Как бы то ни было, я провожу тебя до дома.

Следуя на машине за красным фонариком, светящимся на велосипеде Миа, и продираясь сквозь уличное движение, он чувствовал удовлетворение.

Ему нравилось ощущение того, что он приглядывает за ней.

Вечер стоял прекрасный. В темно-синем бездонном небе можно было разглядеть звезды. Вертолет, светящийся в темноте, точно драгоценная брошка, покружил некоторое время над ними, а потом умчался, как красивое диковинное насекомое. Миа вдруг резко свернула в сторону, прижавшись к тротуару, – маневр изящный, но очень рискованный. Теперь они были рядом с рекой, а в отдалении возвышался «Лондонский глаз»,[21]21
  «Лондонский глаз» – одно из крупнейших колес обозрения в мире, расположенное в лондонском районе Ламбет на южном берегу Темзы.


[Закрыть] мерцавший голубым, розовым и лиловым. Словно невесомый, он плыл в ночном небе, на котором не было ни облачка. Ник с удовольствием вдыхал ночной воздух, проникающий в салон через опущенное стекло автомобиля. Вода в реке прибыла, и он чувствовал запах мокрых листьев и земли – пронизывающий, как горький аромат табака.

Перед домом Миа остановилась и откинула поддерживающую стойку велосипеда. Ник вышел из машины, но мотор не заглушил. Когда он подошел к ней, она сняла шлем и тряхнула волосами.

– Волшебный вечер. – Она улыбнулась ему с неподдельной радостью.

Ах, Миа. Он взял ее руку в свою. Он должен сказать ей обо всем, что чувствует. Это был подходящий момент – именно сейчас, – когда ее глаза отражают сияние звезд на небе и она так счастлива.

Взгляд Миа скользнул мимо его плеча, и она прижала палец к губам. Он обернулся. Фары автомобиля отбрасывали длинные желтые лучи, которые рассеивали сгущающиеся сумерки. В полосу их яркого света попала городская лисица. Это было одно из тех тысяч проворных животных, которые живут своей ночной жизнью на улицах и задворках Лондона, отираются возле мусорных баков, носятся по скверам. Духи. Вы никогда не увидите их днем.

Глаза животного поблескивали в темноте каким-то иллюзорным сиянием. Раздумывая, лисица подняла одну лапу. Они с Миа, не дыша, наблюдали за застывшим в стойке животным. Воздух между ними, казалось, сгустился и наэлектризовался. Волшебный вечер…

Кто-то хлопнул оконной рамой в конце улицы. Звук эхом разнесся между стенами домов. Лисица повернула голову и исчезла во тьме.