Текст книги "Сыновья алых лун (СИ)"

Автор книги: Наташа Михлин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

========== 1. Мальчики ==========

Выдох, шаг, и еще шаг – нога должна скользить, не тревожа без нужды белый песок, которым засыпана тренировочная площадка.

Клинок со свистом рассек воздух за ухом.

Гибко отклониться вниз, поймать сияющее лезвие своим, отбросить в сторону и сделать перекат. «Смерч на волне». Новый прием, и он дается Даро хорошо. Теперь можно вдохнуть. Противник хмурится, Даро отвечает жестом пальцев на его едва уловимый жест. Он готов продолжать.

Снова плавные шаги. Хорошо разогретые мышцы повинуются беспрекословно. Тело может двигаться обманчиво-мягко, будто танцуя, или мгновенно застыть несокрушимым камнем, останавливая чужой выпад, сбивая противника с толку.

Светло-зеленая кожа парня напротив блестела от пота и прилипших песчинок, похожих на иней, пряди волос выбились из тугого узла. Даро порадовался, что ему самому недавно исполнилось двенадцать оборотов[1], он прошел обряд посвящения Марай[2], избавившись от волос, и теперь жара досаждает гораздо меньше. Сейчас ничто не стесняло движений – ученики тренировались голыми по пояс. Но когда-нибудь им придется проявить еще большую ловкость и силу, сражаясь за Королевство Сиуэ облаченными в боевой доспех.

Движения напарника доходили к Даро колебаниями воздуха, он уловил бы их и с закрытыми глазами. Приемы, намертво вбитые в память наставником, сплетались в единый узор. Даро нравилось творить этот узор, не переставая быть его частью. Теперь каждый следующий виток давался труднее предыдущего – он начал уставать. Однако сыну Правителя планеты Ронн не годится показывать слабость прежде своего вассала… И Даро перешел в наступление.

Встречи световых клинков, закрытых голубоватым силовым полем, происходили почти бесшумно. Слышалось только дыхание учеников, шорох сапог по песку и, периодически, – отрывистые команды наставника, проходящего между парами. Поэтому вскрик прозвучал оглушительно громко. Даро мгновенно повернулся и увидел расширенные глаза Лаи, сына одного из придворных вельмож. Он тренировался с Майнешем, правнуком казначея. Клинок Лаи сиял ядовитым желтым, не приглушенным силовым полем, и летел прямо в грудь оступившемуся от неожиданности противнику.

Даро сразу понял, что Лаи не сможет остановить меч. Он стоял ближе всех и прыгнул, не раздумывая. Крик Лаи еще не успел раствориться в воздухе, как Даро уже вставал на колени, поднимая и Майнеша, которого, падая, ощутимо приложил о землю.

«Как ты?»

Этот жест проще слов. Майнеш показал ответный, с гораздо большим беспокойством. Даро не успел ничего сказать, как с удивлением ощутил боль, а затем – стекающие по спине горячие струйки. Наставник подбежал к ним, хмуря брови, внимательно ощупал обоих и на миг скривил губы, взглянув на спину Даро. Кожа наставника отливала темным зеленым, как океанские волны, гораздо темнее, чем у местных уроженцев, а глаза были почти красными – сказывалась кровь островитян из соседней звездной системы.

Даро нашел взглядом меч. Он отлетел и воткнулся в землю. Через мгновение сработала блокировка, луч исчез, рукоять упала на оплавленный песок. Но никто не спешил подбирать ее после столь яркого напоминания, что такое меч в настоящем боевом режиме.

– Лаи. Ты виновен.

Наставник говорил очень редко, соблюдал древние обычаи и не приветствовал устную речь. Сейчас он был в гневе, от которого потяжелел воздух, это ощутили все. Мурашки по телу наверняка пошли даже у самых младших, что кучкой стояли в отдалении. Лицо наставника, как и всегда, не выражало ничего. Серый, словно грозовое облако, Лаи, молча рухнул на колени.

– Я… поранил сына Повелителя. Я достоин смерти.

И тут Даро, наконец, осознал произошедшее. Меч Лаи, невесть почему, переключился в боевой режим. Он мог убить не только Майнеша, но и самого Даро, который бездумно бросился на помощь. Лишь сверхъестественное везение спасло их сегодня. Даро почувствовал, как от запоздавшего ужаса начинают дрожать колени.

Наставник отошел и поднял с песка чехол от рукояти меча. Задумчиво покрутил его в руках и показал всем разошедшуюся на сгибе материю. Очевидно, это и послужило причиной чуть не случившейся беды… У светового меча всего три режима, но переход между ними непрост во избежание таких вот неожиданностей. Даро видел, как гвардейцы отца переключают их мгновенно, не глядя на цветные точки сенсоров. Совсем не то – мальчишки, едва достигшие совершеннолетия. Которым и мечи-то вместо деревянных палок стали выдавать на тренировках всего оборот назад. Но учеников оберегали, заставляя надевать на рукояти дополнительный чехол.

Лаи стоял на коленях и, кажется, готовился распрощаться с жизнью здесь и сейчас. Ну или хотя бы упасть в обморок. Даро стиснул зубы.

«Сам не лучше, – подумал он про себя, – трясешься, как детеныш тирреса[3] перед первым нырком!»

Вышел и встал перед наставником.

«Я здоров. А Лаи и сам испугался».

Жесты левой рукой давались с трудом, плечо словно стянуло огненной коркой.

Наставник покачал головой.

«Тебя вызывает Повелитель», – он указал на коммуникационный браслет.

Светло-золотые колонны аркад сменялись голубовато-сиреневыми по мере приближения к главной башне дворца. На наследника оборачивались слуги, хоть и не смели подать голоса. Даро не имел представления, что происходит у него за левым плечом. Будь рана серьезной, наставник бы вызвал помощь. Но все равно, обернуться и увидеть собственную кровь было страшно, а боль растеклась дальше, словно на спине и вовсе не осталось ни клочка кожи. Однако у Даро и мысли не возникло задержаться у дверей лекарского крыла, если его вызвал отец.

Он вошел в главный зал, прошагал по узорчатым плитам и остановился в шаге от трона, где отец разговаривал с двумя советниками.

– Правитель, ваш сын явился на зов.

Глашатай поклонился и скрылся за колонной, советники подняли руки в жесте покорности и отступили назад, отец перевел взгляд на Даро. Итари Онья перешагнул за третью сотню оборотов, на лице уже появились морщинки. Ярко-оранжевые глаза чистокровного Высшего внимательно осмотрели вытянувшегося перед троном сына. Спина Даро пульсировала болью, на обнаженной коже рук налип чесучий песок. А ноги снова начали трястись. Даро закусил губы от злости на себя и свою дурацкую чувствительность. Не хватало еще опозориться, разрыдавшись тут перед всеми лэрами и советниками… Перед отцом… Род Онья не признает слабости. Они – Высшие, всегда холодны, всегда сдержаны и разумны в суждениях.

«Лаи Матэ ранил тебя. Мой наследник мог быть убит. Что ты можешь сказать?»

Даро Онья уже взрослый, ему двенадцать. Но попробуй скажи это предательски дрожащим коленям и слезам, помимо воли закипающим в глазах. Какое счастье, что вслух можно не говорить…

«Говори голосом, сын».

Даро сжал кулаки и откашлялся.

– Лаи не планировал покушение. Он невиновен.

Голос не сорвался. Лицо Итари Онья не изменило выражения, но Даро знал: он остался доволен. Правитель посмотрел куда-то за спину сыну, послышались шаги и рядом появился наставник.

– Повелитель, здесь виновен я. Я не знал, что чехол Лаи сделан не из коры укс, а из заменителя. Я перепроверю клинки всех учеников.

Правитель еще раз взглянул на сына, кивнул и отпустил обоих жестом.

Слуга осторожно промакивал красной океанской губкой тело Даро после ванны, явно стараясь не задеть больное место, но Даро все равно боролся с желанием отпрянуть, когда прикосновения ткани приблизились к плечу.

– Могу я предложить наследнику настойку корня эдда?

– Нет, – злобно рявкнул Даро, – обойдусь! – Он тут же пожалел о своей резкости и, глубоко вздохнув, добавил жестами: «Мне не очень больно».

Заживляющий раствор сначала ошпарил кожу, заставив Даро зажмуриться, но затем стало гораздо легче.

Вернувшись в свои покои, Даро запер дверь спальни, бросился на постель, зарылся в подушку лицом и расплакался. Он знал: лучше прореветься всласть, так гораздо быстрее отпустит.

***

Минуло пятьдесят оборотов с заключения нового Альянса с человеческой Империей и ларонами из галактики Треугольника. Это время было временем мира и процветания для всех трех видов. Долгожители-сиуэ, конечно, не могли легко забыть прошлое[4], но постепенно острые конфликты сглаживались. Во всех трех галактиках существовала поговорка «время лечит». Сиуэйты вводили реформы медленно, хоть и осознавали, что нуждаются в них, если желают быть частью Альянса.

Имперская корпорация Эс-Эл добилась успеха в исследовании деликатной проблемы бесплодия сиуэйтов, теперь достаточно было нескольких инъекций, чтобы дело пошло на лад. Этот препарат сиуэ закупали в Империи и массово кололи подданным Королевства. Генномодифицированных полукровок Эс-Эл больше не производили. Хотя у них оставались равные с чистокровными права, все же «полулюдей» в Королевстве недолюбливали. Они символизировали период волнений и крайней слабости КасДи, когда размножение зеленокожих полностью зависело от человеческой корпорации. Дети потихоньку переставали быть чудом Богов. В некоторых системах КасДи теперь даже понадобилось принять законы, запрещающие контроль рождаемости. На просторах Альянса стали появляться зеленокожие дети. А раньше некоторые лароны считали, что сиуэ вообще рождаются на свет уже взрослыми, как ящеры в системе Уарра. Низшие сиуэ оказались плодовитее высших, которые в прошлом едва не вывелись вовсе, фанатично пытаясь очистить свою кровь от воображаемой скверны.

***

С толстой рыжей косы деда Камоира Зунна до сих пор капала вода, расплываясь пятнами по рубахе. Риэ тащился следом, стараясь не отставать. Долгая выматывающая болезнь еще не до конца отпустила его. Солнечные лучи и блеск клепок на массивной сумке у деда на спине слепили глаза. От этого подташнивало, но Риэ боялся, что если опустит взгляд, то земля притянет его к себе. И деду придется снова оттаскивать его с дороги, разводить огонь, а самому Риэ – глотать горячую и горькую, как отрава, целебную рыбью желчь. И они задержатся в пути… А припасов совсем немного.

Чтобы сэкономить на пароме, они с дедом почти полный день плыли через пролив, отделявший полуостров от материка. Из одежды и волос начисто вымылась вся красноватая пыль, к которой Риэ привык с рождения. Она состояла из частичек родной земли. Теперь земля под ногами была серой. Риэ облизнул пересохшие губы, заставил себя сделать еще десяток шагов и только потом остановился. Дед Камоир обернулся с вопросительным жестом.

«Вода».

Знак защиты от злых духов, просьба, утверждение или молитва Марай; один из самых первых жестов любого сиуэ.

Дед отстегнул от сумки бурдюк и передал Риэ. Пока невероятно вкусная влага течет в горло, а прохладные капли щекочут подбородок и шею, можно отдохнуть. Но скоро передышка кончится и снова надо будет шагать по пыльной дороге. Дом остался далеко позади, дед Камоир вел их к большой реке, места вокруг давно перестали быть знакомыми.

«На реке будет легче, – он будто услышал мысли Риэ. – Мы спустимся к проливу на корабле».

Риэ никогда еще не был так далеко от родной деревни, а дед раз в оборот уходил в столицу, чтобы вернуться через два новолуния с деньгами для семьи. В городе работал Тока Зунн, отец Риэ, которого семья не видела вот уже пять с лишним оборотов. Младшие сестры совсем не знали Тока, и Риэ уже плохо помнил, как он выглядит, но мать утверждала, что Риэ очень похож на отца.

Темно-золотые глаза старшего сына мама называла «вечерней зарей», но они все же были недостаточно оранжевыми, чтобы Риэ мог сойти за высшего. Длинные волосы перед выходом из дома он отрезал по плечи безо всякой жалости и бросил их там, на пороге, в жертву огненной богине Элай. Вновь нахлынувшие воспоминания заставили Риэ судорожно вдохнуть. Вряд ли он еще увидит родные красные холмы. Теперь туда незачем и не к кому возвращаться. Риэ сжал кулак, ощутив укол боли: незажившая метка скорби жгла руку, словно уголек погребального костра забился в перчатку.

Они шли по тракту еще долго, пока он не вывел их к широкому причалу. Расположенный на скалах городок не запомнился Риэ: увидев, что дед сбросил с широких плеч сумку к поклаже других сиуэ, ожидающих посадки на корабль, Риэ упал рядом с тюком и, закрыв глаза, провалился в темноту.

Все путешествие по реке он пролежал почти без движения, со сложенным плащом под головой и вещевым тюком в ногах. По утрам его будили пронзительные, вибрирующие крики. Это незнакомые ширококрылые птицы летели низко над водой огромной реки. Кроме того, звуков было немного: плеск волн да чужие шаги, порой – негромкое шкворчание походной жаровенки, на которой дед Камоир готовил еду.

Чем ближе к столице, тем чаще суденышко накрывали бесшумные гигантские тени воздушных кораблей. Риэ пытался не вздрагивать, но дыхание каждый раз перехватывало, как впервые. В деревне суда пролетали так далеко, что не видать с земли. А мелкие джеты, иной раз заворачивающие в глушь, не пугали, а раздражали: их тени походили на тени хищных птиц, и пока Риэ с другими пастухами присматривали за детенышами гайрунов[5], приходилось быть все время начеку.

Столичный порт Риэ почувствовал заранее – по запаху и оглушительному птичьему гвалту. К тому времени он уже окреп и теперь с жадностью всматривался в молочную рассветную мглу, сквозь которую то и дело проглядывали шпили и бока высоких башен из цветного камня, тени ступенчатых садов, спускающихся с крутых прибрежных скал. Столицу Ронн Риэ представлял огромной, сказочной и сверкающей, но весь масштаб стал виден, лишь когда нос судна вынырнул из тумана.

Риэ захотелось сжаться в комок, закрыть глаза и уши руками. Город оказался гораздо больше, чем он мог вообразить, ему не было видно края. И шум, принятый им сначала за птичий гомон, оказался голосами. В городе, видно, вовсе забыли древние заветы и тратили свои слова как хотели… Все эти сиуэ… Совсем чужие, с разным оттенком кожи, волос, глаз, говорящие на непривычных уху наречиях… Шипение и плеск волн, бьющие в глаза яркие туши цветастых морских тварей, которые разделывали прямо на берегу, вопли оборванных детей, вспышки больших цветных экранов над толпой на набережной… Мелькающие челноки и громады воздушных кораблей, совсем близко…

Дед Камоир положил ему руку на плечо, Риэ громко выдохнул и поспешно вдохнул, осознав, что задерживал дыхание слишком надолго.

«Ты привыкнешь».

Риэ нашел в себе силы кивнуть.

Ступив со сходней, дед сразу направился к статуе Марай. По лицу богини и с протянутых ладоней лилась вода. У ног были в беспорядке свалены венки из свежих и засохших водорослей, ракушки, выточенные из дерева шарики записок с моленьями. Подношения, как и подобает, забирал прилив. А вот край каменного платья богини пятнала непристойная картинка. Риэ опасливо оглянулся по сторонам, но сиуэ ходили мимо, не обращая никакого внимания на непотребство. Присмотревшись, Риэ понял, что краска облупилась – значит, рисунок был нарисован довольно давно…

Дед чинно снял перчатки, расстегнул безрукавку и достал припрятанное подношение – мешочек с красивыми обкатанными камешками, найденными в зобах у гайрунов. Встал на колено, вознося молитву по всем правилам.

Риэ услышал гогот и поднял глаза. На верхней набережной, облокотившись о прозрачный парапет, стояла группа высших. Лысые головы покрывали татуировки с родовыми знаками, в ушах сверкали украшения, а одежда… такой не водилось в местах, откуда приплыл Риэ. Совсем молодые, чуть старше самого Риэ, сиуэ хихикали, говорили вслух и обменивались недвусмысленными жестами, показывая на старика, склонившегося перед оскверненным изображением божества.

Риэ невольно тронул рукой свои светлые пряди, отвел их от лица. В деревне только сын старосты был посвящен Марай, остальные парни ходили с волосами. А тут, в столице, так много богатеньких… Глядя на их ухмылки, Риэ разозлился. В деревне болтали, что в городах не встретить никакого почтения к старым обычаям. Может, в глуши время течет медленнее, а в большом мире богов теперь почитают по-иному? Как именно, предстояло выяснить. Но сейчас эти сиуэ смотрели на Риэ с дедом так, словно они совершают что-то позорное.

Риэ резко отвернулся. Щеки горели. Он вдруг остро ощутил запах тухлых водорослей и чешуи, присел рядом с дедом.

«Еще долго?»

Камоир открыл глаза и чуть улыбнулся, сделал жест, приглашая внука присоединиться и принести собственный дар. Риэ мотнул волосами и встал на ноги.

«Я не хочу. Пойдем скорее отсюда».

Глаза деда расширились, но он не стал спорить. Риэ совершеннолетний, он отвечает за свои слова и поступки сам, перед богами и другими сиуэ. Дед Камоир тяжело поднялся, взвалил на спину потертую сумку и зашагал к городу.

У первого указателя Риэ остановился, взглянул на верхний экран с юнилингвой, нахмурив брови, прочел нижнюю объемную голопроекцию на классическом сиуэ.

«Квартал Техников там, на восходе», – Риэ показал рукой направление.

«Не зря отец с матерью отдали деньги за школу», – чуть улыбнулся дед.

Он выглядел уставшим.

«Дай мне сумку, я уже могу нести».

Дед с усмешкой отстегнул верхнюю часть поклажи – самую объемную и легкую, и передал Риэ. Навьючив на себя груз, Риэ на миг испугался, что рановато расхрабрился, но потом посмотрел на сероватое осунувшееся лицо деда и упрямо сжал губы. Как-нибудь он да дотащит все это до дома Тока Зунна. Квартал техников по рассказам Камоира находился совсем недалеко от порта.

Риэ шагал, смотря под ноги, и старался не думать, как выглядит со стороны. В нужном квартале стало легче – здесь встречались сиуэ, одетые не богаче их с дедом, и Риэ внезапно понял, что в таком скопище народа вообще мало кто обращает внимание на остальных. Уши с непривычки болели от множества звуков, кожа гиперчувствительных ладоней горела даже под перчатками. Но хотя бы проплывающие над головой воздушные корабли больше не вызывали желания упасть на землю и замереть.

Риэ мало смотрел по сторонам – перегруз впечатлениями вылился в апатию. Он замечал только сменяющиеся оттенки камня и дорожных покрытий под ногами. Чуть не вляпавшись в пахучую навозную лепешку, он остановился и поднял голову. У дверей какой-то лавки, увешанной блестящими электронными деталями, стояло двуногое существо, запряженное в тележку. Риэ никогда раньше не видел таких. Гладкая шкура лоснилась, большие черные глаза смотрели ласково из-под длинных ресниц. Широкий белый клюв пережевывал толстые, остро пахнущие травой стебли. Риэ улыбнулся и провел рукой по лобастой голове странной птицы, почесал за круглой дырочкой уха. Большие глаза благодарно прикрылись пленочкой, птица переступила с ноги на ногу.

– Осторожнее! – подбежавший пожилой сиуэ ударил Риэ по запястью и оттолкнул прочь. – Руку отхватит, моргнуть не успеешь, дурень деревенский!

Риэ растерянно отступил, нашел взглядом спину деда с длинной косой и ускорил шаг, догоняя его.

Лавка старьевщика оказалась расположена на одной из самых старых и бедных улиц. Здесь дорожное покрытие испещряли трещины, а фонтаны для питья работали через один. Однако улица была сравнительно тихой. Из дверей под скромной рисованной вывеской показался высокий полный сиуэ, решительно подошел к деду и, сняв с его плеч сумку, взвалил на спину.

«Как добрались?»

«Слава богам, неплохо».

Они положили ладони друг другу на плечи в жесте горячего приветствия. Сиуэ перевел взгляд на Риэ.

– Отец? – хрипло и удивленно спросил тот.

– Тока Зунн, собственной персоной, – улыбнулся сиуэ. – Проходите.

Заперев за ними дверь и пропустив деда вперед, Тока остановил Риэ в коридорчике.

«Как ты? – Светло-желтые глаза отца смотрели Риэ в лицо внимательно и заботливо, жесты были подчеркнуто мягкими. – Мне тоже очень тяжело, я понимаю, каково это…»

Риэ сжал лямку сумки, чтобы заглушить вновь нахлынувшую боль. Ему хотелось ответить: «Тебя не было там! Не было с нами! И ты не знаешь, каково это!»

«Я в порядке».

Вода подводилась прямо в дом, но главное – в дальней комнатке нашелся экран тахиосвязи с выходом в сеть Альянса с ее многочисленными информканалами. В деревне и близко не водилось такого, точка связи располагалась в городке за три дневных переплыва. Эта роскошь казалась странной для бедной лавки старьевщика, но не Риэ судить, как обстоят дела со связью в столице. Тока обратил внимание на интерес сына и пообещал научить его пользоваться экраном. Усевшийся в углу на топчане дед Камоир заметил, что в городе Риэ и так насмотрится достаточно скверны, чтобы еще тянуть ее в дом через экраны.

«Пусть, – грустно усмехнулся отец. – Другого образования я не могу ему дать».

Дед улегся отдыхать, вытянув ноги. Риэ, сидя с ногами на верстаке, хмуро наблюдал за Тока, копавшемся в каком-то механизме.

«Это бот-разносчик, – поднял глаза отец. – Устроен совсем просто. Подойди, я покажу. Скоро будешь помогать, надо учиться».

Перебирание мелких деталек на удивление хорошо отвлекло от тяжелых мыслей.

К ночи деду стало плохо, губы мгновенно пересохли от жара, сжигающего его изнутри, как совсем недавно – самого Риэ. Тока принес свежей воды, но больше толку от него не было. Отец растерянно топтался рядом, пока мрачный и сосредоточенный Риэ доставал из сумки остатки лекарства и поил деда водой с желчью, заботливо обтирая ему лицо влажной тряпкой.

– Риэ! Я приготовил тебе постель. Нет большого смысла торчать тут всю ночь, мы все равно ничего не сможем сделать. Все в руках богов…

Риэ мотнул головой.

«Я буду здесь».

Он слышал, как Тока укладывался спать в верхней каморке.

Когда ночь перевалила за половину, дед Камоир уснул. Риэ оставил рядом с постелью воду и положил ему на лоб и грудь мокрую ткань, чтобы уменьшить смертельный сухой жар. Отыскал в сумке собственное так и не отданное подношение и вышел на улицу, тихо прикрыв дверь. Риэ думал, что хорошо запомнил направление и основные ориентиры, но ночью все улицы казались одинаковыми. Он бежал со всех ног, останавливаясь лишь чтобы взглянуть на указатели.

Берег затопил прилив, до пояса укрыв волнами статую Марай. Верхнюю набережную заливал свет высоких фонарей, там жизнь, видимо, бурлила и ночью. Риэ бросился в воду, не раздеваясь. Доплыв, вложил в каменные руки мешочек с речным зеленым жемчугом.

– Прости, прости меня! Я гордец… Прости меня… Пожалуйста, только не отдавай дедушку Элай! Не отдавай ей больше никого! Пожалуйста…

Блики фонарей падали в воду. Возможно, кто-то из гуляющих и видел Риэ, обнимающего каменную статую тут, в темноте… Ему было все равно.

______________________________________

[1] В галактике КасДи, Королевстве Сиуэ, единая система подсчета времени. Год это оборот планеты-столицы вокруг α Кассиопеи. Оборот сиуэ примерно равен человеческому году (обороту Земли, колыбели человечества, вокруг Солнца), плюс-минус две недели.

[2]Марай – богиня воды и жизни. Ее сестра Элай – покровительница огня и смерти. Их брат и муж Тиос – пугающее начало начал, хаос, из которого берет начало все живое и мертвое.

[3] Тиррес – распространенное домашнее животное, используется для охоты в воде.

[4] Прошлая война не имеет особого значения для этого сюжета, для любопытных – она описана в романе «Мир будущего 3: Абсолютный разум».

[5] Гайруны – мелкий копытный скот, дающий шерсть и молоко.

========== 2. Наследник ==========

Даро потянулся и вышел из-за стола. Он уже не мог без отвращения смотреть на гору испещренных узорами шаров с опусами древних философов. От голоэкрана, на котором он набирал тексты, тренируя письменную юнилингву, болели глаза. Почему бы не дать Даро переводить что-то более интересное – например, обзоры новых моделей оружия или хотя бы описания исторических сражений? Но учитель считал, что следует совмещать полезное с полезным. И потом будет, конечно же, не только спрашивать о каверзных аспектах юнилингвы, но и требовать пересказать прочитанное и провести сравнительный анализ точек зрения дряхлых мудрецов…

За силовым полем вихрился дождливый туман. Хотя окна классной комнаты были сделаны так, чтобы впускать максимальное количество света, Даро было уютнее сидеть со включенными лампами. Яркие овалы на крохотных резалировых батареях[1] висели в воздухе и походили на куколки насекомых – приятное напоминание о теплом сезоне Охоты посреди холодного сезона Бурь.

Даро снял мантию и тонкую тунику, вышел в центр комнаты и, закрыв глаза, встал в стойку. Чтобы размяться, захотелось попробовать один из приемов рукопашного боя, недавно подсмотренного у старших учеников. Наставник позволял мальчикам задавать вопросы, опережающие программу тренировок. И не одергивал младших, пытающихся повторить сложный прием, если только это не грозило покалечить их.

Когда мышцы шеи перестали ныть, а тело согрелось, Даро услышал шорох двери и уловил чье-то присутствие, но не стал открывать глаз. Плывущим шагом описал полукруг и резким броском настиг было гостя, но ощутил лишь прикосновение ускользающей шелковистой ткани к ладоням. Хихиканье раздалось слева, и Даро, ухмыльнувшись, подался в ту сторону, но тут же прыгнул вправо, сделал подсечку и, услышав визг, ловко поймал сестру, не позволив растянуться на полу.

– Дурак!

Найя смотрела сердито, но в глубине глаз горели лукавые огоньки. Даро поставил ее на ноги, многочисленные темные косички, хитро уложенные на голове Найи, звякнули мелкими золотыми бубенчиками. Она подняла руки в изящных тонких перчатках без пальцев и поправила волосы.

– Ты закончил заниматься?

– Нет, – вздохнул Даро, – а ты?

Найя лукаво улыбнулась.

– Я удрала от наставницы. Думаешь, она очень сердится?

– Думаю, она очень рада, – не кривя душой, ответил Даро и тут же увернулся от затрещины.

– Ненавижу проклятый туман. Мне не сидится за уроками. Давай повеселимся!

– Не уверен, что стоит, – снова вздохнул Даро. – Родители будут недовольны… Отец еще помнит твою прошлую забаву.

Найя закатила глаза и фыркнула, отвернувшись к окну.

– Та стена была скучной, что плохого, если мы порисовали немного?

Скуку Найя считала величайшим злом.

– Ничего… если бы ты не стащила краски у лэра Баури.

Сестра мечтательно улыбнулась. Лэр Баури был реставратором, взятым ко двору за выдающийся талант. Его кабинет наполняли редкие книги, загадочные предметы и древности под колпаками силовых полей, а краски, точно повторяющие старинные рецепты, стоили баснословных денег. Раньше сиуэ расписывали стены и дорожные указатели составами, которые различались не только на вид, но и на ощупь, а яркости их цветов могла позавидовать современная технология печати.

– Я не удержалась, – повела плечом девочка. – Люблю все красивое.

Из-за двери послышались голоса, Найя мгновенно юркнула под тяжелую штору у окна. Когда в комнату заглянул слуга, Даро продолжал разминку, отрабатывая удары на невидимом противнике. Низший почтительно склонился.

«Наставница ищет лэрнен Найю, господин».

Даро сделал неопределенный жест и отвернулся, показывая, как занят тренировкой. Слуга потоптался, оглядел комнату и исчез.

«Смотри, что я достала».

Сестра появилась из-под шторы. Она хорошо наловчилась скрывать свое присутствие: пока Найя пряталась, Даро не слышал дыхания, лишь быстрый стук сердца на самой границе восприятия, да и то оттого, что стоял рядом. Хитро поглядывая на дверь, Найя подобрала полы мантии, неслышно пробежала по комнате и вынула из-за выступа стены рулон тонкой узорчатой ткани. И когда только успела припрятать?!

«Что это?» – обреченно спросил Даро.

«Красота, – зарделась Найя. – Представь, если спустить его с лестницы в закатном крыле? Там всегда ветер… будет здорово!»

Даро фыркнул, представив себе придворных, отскакивающих от стремительно разматывающегося на лестнице рулона.

«Пойдем?»

«Нет».

– Трус! – прошипела Найя и, подхватив ткань, выскользнула за дверь.

Даро еще раз вздохнул, натянул тунику и мантию и пошел следом.

На лестнице, как по заказу, никого не оказалось, лишь на противоположной стороне аркады стояли на карауле гвардейцы. Найя подняла руки, ловя порыв ветра. Узорчатый светлый шлейф раздуло, словно крылья огромной птицы, вязь серебряных ниток засверкала на солнце, прорвавшемся сквозь клоки туч. Пока Найя зачарованно смотрела, Даро вынул из складок мантии коммуникационный браслет, который не любил надевать на руку и, настроив фокус, запечатлел сестренку на память. Теперь можно любоваться голографией, когда вздумается, а белые крылья будут вечно трепетать у Найи за спиной…

– Скорей, скорей, – прошептала она, хватая его за рукав.

Даро очнулся от задумчивости и тоже услышал приближающиеся шаги. Он рванул вниз по ступенькам за сестрой, давя ладонью смех. Белая ткань легла на перила и соскользнула, словно отступившая полоса морской пены. Найя свернула в сторону дворцового парка, Даро юркнул в ближайший коридор, спрыгнул с еще одной лестницы, притормозил и успокоил дыхание. Это место находилось недалеко от хранилища книг, так что присутствие наследника здесь в учебное время ни у кого не должно вызвать вопросов.

Когда сердце окончательно замедлило ритм, Даро оглядел мантию, поправил пояс и хотел было шагнуть в коридор, возвращаясь в покои, но перед лицом, словно из ниоткуда, возникла темно-зеленая рука в простой черной перчатке и показала недвусмысленный жест. Даро замер. Потом медленно повернулся и склонился перед наставником.

Наставники входили в семьи правителей, отказываясь от родового и личного имени, навечно посвящая себя служению детям и внукам господина и, если он того захочет, детям его приближенных. Правитель при желании мог обращаться с наставником, как с низшим слугой, но это повредило бы репутации правителя, а не наставника.

Даро смиренно ждал приговора и объявления наказания, но наставник только внимательно смотрел на него. Мальчик решился поднять лицо и увидел в самой глубине красноватых глаз улыбку.

«Вернись и прибери беспорядок. После возвращайся к урокам».

Даро поднял руки в жесте покорности, развернулся и побежал к закатному крылу. Он чувствовал: наставник не станет рассказывать об этой шалости отцу. Даро сказочно повезло, что он принял такое решение, хоть и неясно, почему. Но нужно выполнить приказ, продолжать испытывать удачу было бы глупостью.

***

Итари Алин Онья, правитель планеты Ронн в системе Пяти Планет, в целом поддерживал своего сюзерена Айно Энсо в политике реформации. Пять Планет, благодаря упорному труду Бронзового Правителя Энсо, стали самой передовой и развитой системой Кас Ди, не считая столичной сдвоенной системы, вращающейся вокруг альфы Кассиопеи. Однако иной раз, участвуя в совете или изучая новые директивы, Итари позволял себе тяжело вздохнуть.

Народы сиуэ живут долго. Они неспособны принять кардинальные перемены сразу, для этого им порой требуется не одна сотня оборотов. И будь ты хоть членом Золотого Совета, твой приказ значит для простого рыбака не больше, чем щебет морских муо на закате… Итари казалось, что Энсо, проживший среди людей больше любого сиуэ, иногда забывает об этом. Как и об опасности нового переворота… В системе Пяти Планет до сих пор далеко не все приняли тот факт, что ими будут править полукровки – сыновья, рожденные от Энсо человеческой женщиной. У ворот дворца Бронзового Правителя регулярно находили маленькие клинки из красного камня оргави – знак угрозы прерывания рода.