Текст книги "Страсти в сентябре"

Автор книги: Наташа Колесникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 21

Валентина кормила Светлану на кухне, когда позвонила Саманта, встревоженным голосом сказала, что у нее есть срочное и очень серьезное сообщение по электронной почте из Левобережной, им нужно встретиться немедленно.

– Конечно, приезжай ко мне, Саманта, – сказала Валентина. – Я бы сама приехала, но Светланку не с кем оставить.

– Я еду, Валя. Через полчаса буду у тебя.

Валентина встревожилась. Если сообщение по электронной почте – от Макса. У него есть компьютер. Но что там могло случиться? Если он пригласил Саманту в гости – могла бы сказать это более радостным голосом, если решил, что они не пара, могла бы вообще не говорить ей ничего, это личное дело Саманты. А она – срочно встретиться…

– Мам, это тетя Саманта звонила? – спросила Светлана.

– Да, доченька, кушай овсянку с малиной, потом съешь йогурт. Чай с пирожным – после йогурта.

– Она приедет, да? Мне понравилась Саманта. Так лихо машину вела, просто класс!

Валентина вдруг вспомнила, что можно просто позвонить родителям в станицу, мобильник у них есть, денег на счет она положила столько, что месяца на три хватит. Торопливо набрала номер, но в трубке послышался скучный голос: «Абонент не отвечает или временно недоступен…» Связь с Левобережной была неустойчивой, чтобы позвонить в Москву, нужно было выйти на середину улицы или в огород, тогда можно говорить вполне нормально. А если родители в кирпичном доме или в кухне, тоже кирпичной, – не дозвониться.

Ну ладно, скоро приедет Саманта, все объяснит. А пока…

Все же следует найти гувернантку, чтобы было с кем оставить дочку. Прежде и мыслей таких не возникало, хотела одного – чтобы Борис вернул девочку домой, а теперь… Бывают ситуации, когда нужно срочно уйти из дома, куда-то поехать. Не оставлять же девочку одну в квартире? Но с другой стороны, терпеть чужую женщину в своем доме Валентина не собиралась. Значит, нужно найти такую, чтобы приходила, когда нужно. На час, два, три. А потом уходила.

Саманта позвонила в дверь через двадцать минут. Вошла в квартиру, остановилась в прихожей. Из кухни прибежала Светлана, с важностью протянула гостье руку:

– Здравствуй, Саманта! Мне понравилось, как ты водишь машину!

– Привет, малышка, – сказала Саманта. – Отлично выглядишь. Я рада, что ты теперь дома, хозяйничаешь тут вовсю. Лучше тебя никто это не сделает.

– Я Боре знаешь, как приказываю?

– Ты поела, Света? Ну иди в свою комнату, нам с тетей Самантой нужно поговорить, – сказала Валентина. – Кстати, ты должна называть ее тетей Самантой и на вы.

– Да нет, не обязательно. Как хочешь, так и называй, – с улыбкой сказала Саманта. – Но вот разговор у нас действительно секретный. Так что – извини, малышка.

– Да я понимаю, – со вздохом сказала Светлана и пошла в свою комнату.

– Давай на кухню, Саманта, кофейку попьем. Ты есть хочешь? Может…

– Ох, Валя! От бутербродов не откажусь. Мамаша вернулась из Эмиратов, с каким-то мужиком познакомилась, вчера он приперся, ну, мне пришлось ночевать на кухне, квартира-то однокомнатная. А проснулась утром, привела себя в порядок – мне сообщение. А они дрыхнут в комнате. Ну, пришлось разбудить. Обиделись!..

Валентина развела руками. Теперь только поняла, что Саманта в Левобережной, да в качестве жены Макса, была бы королевой. А здесь, в Москве, что? Ни пригласить к себе кого-то, мамаша сама еще та, ни уйти к кому-то – служба не позволяет.

Одиночество…

– Да все нормально, Саманта. Что там за сообщение из Левобережной пришло? Я уже сгораю от любопытства. Звонила своим, не дозвонилась.

– Читай сама, Валя, ничего от себя не стану добавлять.

Саманта протянула ей листок, с текстом, отпечатанным на лазерном принтере.

Валентина несколько раз перечитала текст послания, потом резко подняла голову, посмотрела на Саманту:

– Ну и что ты решила?

– Валь, я увольняюсь и еду в Левобережную. Может, чем-то и помогу детям… Максу.

– Да погоди ты увольняться! Сейчас я позвоню Боре, вместе поедем к нему, объясним ситуацию, он поможет.

– Валя, это мое личное дело!

– И мое тоже! Я Макса с детства знаю, никого убить он не мог, это железно. Но если такие обвинения ему предъявлены, я поеду и буду защищать его.

– Я тоже.

– Значит, мы вместе. Я звоню Боре, едем сейчас к нему. Надеюсь, он поможет.

– Валя, ты понимаешь…

– Да все я понимаю, черт побери! Не паникуй. «Увольняюсь…» Глупость. Боря поможет нам!

Валентина достала мобильник, набрала служебный номер мужа.

– Боря? Привет, это я. Мы приедем к тебе с Самантой. Да, очень важное дело. Нет, по телефону не могу, мы едем к тебе. Ты на месте? Ну жди.

– Хорошо, Валя, но кто же останется со Светкой?

– Мы возьмем ее с собой.

– Жду вас… – с недоумением сказал Барсуков.

– Поехали, – приказала Валентина. – Борис готов нас выслушать, а это главное. Ты на машине?

– Да, – кивнула Саманта.

Валентина вспомнила, что обещала гостье кофе и бутерброды, но они и до кухни не успели дойти.

– Вот что, Саманта, иди на кухню, кофе найдешь в машине, бутерброды сделаешь сама, все, что есть в холодильнике, – к твоим услугам. Разберешься. А я одену Светку, и поедем.

– Спасибо тебе, Валя.

– Да ладно, ты, главное, не стесняйся. Перекуси как следует, не исключено, что мы сегодня улетим в Краснодар.

Саманта порывисто обняла ее, поцеловала в щеку.

– Валь, я многих боссов видала и многих жен их, но такой, как ты, – никогда. Спасибо тебе.

– Все, двигай на кухню, поешь как следует. Света-а! Мы одеваемся и едем к Боре в офис!

Барсуков недоуменно смотрел на двух решительных женщин и не совсем понимал, что тут происходит.

– Ну хорошо, его арестовали, а мы тут при чем?

– Борис Евгеньевич, я увольняюсь и еду помогать ему. Извините, мы с вами хорошо работали, но… Я должна помочь Максиму, его детям.

– Ты уверена в этом, Саманта?

– Абсолютно.

– Погоди, Саманта, увольняться тебе не стоит. Мы поедем, а потом… – сказала Валентина.

– Слушай, Саманта, – сказал Барсуков, – а если к детям приедет настоящая мать и пошлет тебя?

– Это я пошлю ее! Дети меня любят, они обратились за помощью ко мне!

– Ну дела-а… – подивился Барсуков, разводя руками. – А ты, дорогая, при чем тут?

– Боря, мы с Максом друзья с детства, не любовники, ничего между нами никогда не было, а друзья. Он уважаемый человек, директор школы, и я, адвокат, просто обязана помочь ему. Пожалуйста, пойми меня правильно.

– А если он и вправду угрохал этого… местного олигарха?

– Нет! – в один голос крикнули обе женщины.

– Ну вы даете, бабы… Ну и что у нас в осадке? Со Светкой сидеть некому, я вышел на работу и должен работать…

– Можешь руководить, не выходя из дома, – сказала Валентина. – И за Светкой присматривать. Пару недель ничего не изменят, Боря.

– Пару недель! Ни хрена себе! А вы там будете… Да вы хоть понимаете, что олигарха, пусть даже и деревенского, просто так не убивают? Это серьезные дела, в которые бабы не должны совать носа!

– Это я баба, которая не должна совать носа в серьезные дела? – возмутилась Саманта.

– Нет, не ты, беру свои слова обратно. Но… Валентина просто друг этому директору, у нее ничего с ним не было. А ты чего рыпаешься?

– А у меня было!

Валентина с удивлением посмотрела на Саманту. Догадывалась, что это случилось в тот вечер, когда Саманта поздно вернулась домой, раздражала мысль об этом, но теперь… Теперь только обрадовалась, услышав признание Саманты. Хотелось, чтобы и у нее, и у Макса все было хорошо. Глядишь, да и получится… Не слишком ли поздно она это поняла? А там, в Левобережной, до того ли было? Сама не знала, что ее ждет в будущем…

– Я люблю его, Борис Евгеньевич, и увольняюсь, – решительно сказала Саманта. – Как бы там ни было, останусь в Левобережной. До конца.

Барсуков тяжело вздохнул, снова развел руками:

– Ну, если такое говорит моя «железная» Саманта, значит, в этом что-то есть.

– Извините, Борис Евгеньевич.

– Тогда сделаем так… Вот как мы сделаем! – Барсуков нажал кнопку селектора, услышав ответ секретарши, сказал: – Роза Михайловна, Сашу – ко мне. Он погонит джип в Левобережную, время на сборы – два часа. Поедет с Игорем и Семеном. Их тоже – ко мне.

– Поняла, Борис Евгеньевич.

– Это не все. Четыре билета на самый ближайший рейс до Краснодара. На меня, мою жену, дочку и Саманту. На самый ближайший рейс!

– Будет сделано, Борис Евгеньевич.

– Но, Боря! – воскликнула Валентина. – Если это опасно, то… зачем Светку брать с собой? И ты… Ну что ты там можешь сделать? Это Кубань, там свои порядки…

– Валюш, порядки везде одинаковые. Светка мечтает о новой поездке к деду с бабкой, пусть поедет, не могу ей в этом отказать. А мы что-нибудь придумаем там. Все ясно, дамы? Домой, собираться. Рейс может быть очень скорым. Вопросы есть?

Валентина с улыбкой посмотрела на Саманту: мол, а я тебе что говорила? Саманта улыбнулась ей в ответ. Борис оказался настоящим мужиком, она просто счастлива была рядом с таким мужем.

– Спасибо вам, Борис Евгеньевич, – сказала Саманта. – Но… нужно ли вам самому рисковать и ехать туда?

– А я никогда в своей жизни не рисковал, да, Саманта? Мы всегда были уверены, что дело не закончится стрельбой из автоматов, да?

– Так это здесь, в Москве… хоть правила игры известны.

– В нашем бизнесе правил нет. Так, значит, ты дала этому директору школы?..

– Боря! – возмутилась Валентина. – Что за глупости ты говоришь?!

– Дала, Борис Евгеньевич, – с дерзкой улыбкой сказала Саманта. – И еще как дала!

– Прости, Валюша, дело прошлое, но она всегда была такой суровой девушкой, эта Саманта, что я даже и не думал… Это к тому, что дело и вправду серьезное, если она… ну, Валь, перестань дуться, все нормально.

– Заткнись, Боря! – крикнула Валентина.

На самом деле она не злилась на мужа, а на Саманту – тем более. Дала, получила кайф – ну и молодец девка. Валентина взяла Саманту под руку, повела к двери.

– Номер рейса сообщу, будьте готовы. Валюш, мои шмотки тоже собери, пожалуйста.

Валентина остановилась, обернулась к мужу, согласно кивнула. Сегодня она любила этого мужчину даже больше, чем в день свадьбы.

Глава 22

Бабушка уехала в район, может быть, увидится с отцом.

Настя собирала пазлы в гостиной. А он сидел за компьютером в комнате отца. Тетя Саманта из Москвы не ответила на его послание. А могла бы, что ей стоит? Значит, не захотела. Да они, москвичи, совсем другие люди, не такие, как в Левобережной.

Когда приезжают, вроде хорошие, а потом и знать не хотят.

Антон пришел на второй урок, но никто не упрекнул его в том, что пропустил первый. Он ждал насмешек от одноклассников: мол, посадили твоего папашу, теперь ты никто, – готовился ответить, но те и слова плохого не сказали про отца, совсем наоборот, на перемене ребята и девчонки говорили, что все это чушь, скоро отца отпустят, потому как он не виноват. Учителя тоже смотрели как-то по-особенному, к доске не вызывали. И Настьке никто гадостей не говорил.

И вот они дома. Бабуля уехала в райцентр, от москвичей ни слова… Наверное, им все это совсем не нужно. Ну и ладно, что ж тут поделаешь? Уже стемнело за окном. Антон включил горелку газовой плиты, поставил на нее кастрюльку с водой. Сварит макароны, а потом отрежет пару кусков сырокопченого окорока, что висит в кладовке. Вот и получится ужин для него и для Насти. А что? Нормальный ужин.

Когда пришли из школы, то и дело в калитку стучали соседи, пирожки приносили, кастрюльки с супом или борщом предлагали, приглашали к себе, чтобы накормить, но Антон от всего категорически отказывался. Во-первых, с ними бабуля, она и сама может все приготовить, а во-вторых, он казак, человек самостоятельный, может постоять за себя и за сестру, как учил отец, как просил, когда его уводили.

Бабуля задерживалась в райцентре, интересно, смогла она встретиться с отцом или нет?

За двором послышался шум машины, потом кто-то постучал в ворота. Антон осторожно выглянул в окно, ничего не смог разглядеть и вышел во двор. Остановился у калитки.

– Кто там? – спросил он.

– Антоша, открой, это я, Саманта, – послышался знакомый голос.

Антон резко распахнул калитку, выбежал на улицу, обнял девушку, прижавшись лицом к ее животу.

– Тетя Саманта? Спасибо, что приехали… спасибо, тетя Саманта… – пробормотал он.

– Антошка… Я… я не оставлю вас никогда, ребята… – всхлипнула Саманта, обнимая парня. – Тут вот и тетя Валя, и дядя Боря, мы все поможем вам.

Из дома выбежала Настя, Саманта подхватила ее на руки, поцеловала в обе щеки, уже не стесняясь своих слез. И Настя тоже захныкала, обнимая Саманту.

Барсуковы стояли рядом с машиной, не спешили подходить к детям Романова. Светлана хотела познакомиться с местными ребятами, но спряталась за спину матери, понимая, что им сейчас не до знакомств. Барсуков машинально обнял Валентину, прошептал ей на ухо:

– Валь, по-моему, мы тут лишние сейчас.

– Да, Боря, – согласилась она. – Поехали домой, а Саманту оставим тут.

– Саманта, – сказал Барсуков, – мы едем к родителям, а ты, наверное, хочешь остаться с детьми? – Она кивнула. – Ну, значит, решено. Если что понадобится – знаешь, где меня искать. А если все будет нормально, встретимся завтра утром, лады?

– Спасибо, Борис Евгеньевич…

Она хотела, чтобы дети поздоровались с ее спутниками, но дети взяли Саманту за руки и повели во двор. Сейчас им нужна была она, и никто больше, потому что верили только ей.

Барсуков не обиделся, понял состояние чужих детей, жестом велел жене и Светлане садиться в «вольво». Не стал полагаться на авось, из Москвы заказал в Краснодаре солидную машину на двенадцать часов. Теперь в его распоряжении была черная «вольво» с водителем.

– Поехали, – сказал он.

В машине Валентина обняла его, поцеловала в губы, они сидели на заднем сиденье, уступив переднее пассажирское Светлане, уж тут-то, в станице, можно было разрешить девчушке сидеть впереди.

– Боря, ты умница… – сказала Валентина.

– Валь, я никогда не видел Саманту плачущей, даже представить себе не мог такого. Железная баба… – шепотом сказал ей Барсуков.

– Да нет, она симпатичная девушка.

– Валь, скажу тебе больше – я не сомневался, что Саманта и дети – вещи несовместимые. Но… они ее любят! Эту железную бабу – любят!

– Боря, она симпатичная девушка, а не железная баба, ну ты же сам видел.

– Видел, что дети ее действительно любят, но своим глазам не верил, честное слово. Валь, она классный сотрудник, жесткий, хладнокровный профессионал, не подвластный эмоциям. Но видимо, что-то серьезное с ней произошло здесь.

– Влюбилась она, Боря, – шепотом ответила Валентина, обнимая мужа. – Ты не понимаешь, что это значит? Как это влияет на человека?

Барсуков тяжело вздохнул. Ясно, что влюбилась, но так сильно измениться… Он тоже влюбился в Валентину, женился, но остался таким же, как и был. Вот когда понял, что может потерять любимую женщину, тогда да, изменился. Наверное, она тоже боится потерять своего директора школы… Он мрачно хмыкнул, покачал головой. На что она вообще надеется? Неужто всерьез решила остаться в этой дыре, возиться с чужими детьми, варить борщ? В это разве можно поверить?

– Я все понимаю, Валюш, только не могу себе представить, во что это выльется, – сказал он.

– По правде сказать, я тоже, – тихо ответила Валентина. – Но в том, что это серьезно, не сомневаюсь.

– Да уж… Мужики здоровенные плакали, когда говорили с ней, я это сам видел, а чтобы она… нет, никогда.

Светлане наскучило смотреть в лобовое стекло, ничего интересного она не увидела, и тихое перешептывание матери с Борей надоело.

– Боря, мы поможем Саманте и ребятам, они мне понравились, хоть и невоспитанные, даже не сказали нам «здрассте», – сказала Светлана, обернувшись к ним.

– Конечно, доченька, – со вздохом сказала Валентина. – Но ты не обижайся на Антона и Настю, им сейчас очень тяжело. А вообще они замечательные ребята, ты с ними обязательно подружишься.

Саманта вошла на кухню, огляделась.

– Так, ребята, значит, бабушка в райцентре, а ты, Антон, готовишь ужин.

– Да, тетя Саманта. Я подумал, что сварю макароны, а потом… просто отрежу два куска окорока.

– Макароны, так? Вари, я тут прихватила с собой сосиски, сварим к макаронам, вот и будет ужин, годится?

– Как скажете, тетя Саманта.

– Так и скажу. Кстати, какой-то соус у нас имеется? В смысле не картошка со свиными ребрами, а приправа?

– Аджика у нас есть, ткемали, – сказал Антон.

– Отлично. Ставь другую кастрюльку для сосисок, Настюша, помоги брату. Вода вскипела, пора запускать макароны. Главный начальник – вперед!

– Слушаюсь, босс! – сказал Антон, запуская в кипящую воду макароны.

– Следи за ними, помешивай, – сказала Саманта.

– Я буду помешивать, – сказала Настя. – А то мне совсем нечего тут делать.

– Логично, – кивнула Саманта. – Вскипит вода во второй кастрюльке – запускаем сосиски. А теперь поговорим о главном. Антон, что у вас тут случилось?

– Папу арестовали…

– Это я поняла. Почему?

Антон пожал плечами, сам помешал макароны, хотя над ними стояла Настя с ложкой.

– Я слышал… убили ножом дядю Пашу Лугового, а нож этот наш… в резиновых сапогах они были, тоже наших. Но это все чушь, тетя Саманта! Папа сидел у себя. А нож и сапоги кто-то украл.

– Не сомневаюсь, Антоша. Следи за ужином, ты тут главный, а я пойду к вдове убитого, поговорю с ней. Настюша, как закипит вода, бросай сосиски, всем по две, с учетом бабушки – восемь штук. Через пять минут выключишь. Поняла?

– Да, тетя Саманта.

Она вышла во двор, не сомневаясь, что Максима подставили.

Выяснить, кто это сделал и зачем, – дело ее чести. Нет… дело ее жизни. И она распутает это преступление!

Скупо освещенная чужая улица, фонари светят ярко только у дома Лугового. Запомнила, где он живет… жил, после той ссоры на улице. Повернула налево и скоро остановилась у железных ворот, закрывающих вход к двухэтажному особняку. Кнопки звонка не обнаружила, ограничилась ударом ботинка в ворота. Подействовало, на звук из двери выглянула женщина, раздраженно крикнула охрипшим голосом:

– Кто там?

– Марина Васильевна? Я Саманта, подруга Максима Игоревича Романова.

– Что значит – подруга? – спросила Марина.

– То и значит. Вы меня видели, помните, когда случилось недоразумение на улице?

– Да и слыхала тоже, голос вроде как похожий… – Марина подошла в калитке, приоткрыла ее. – А ты что же… опять к нам приехала?

– А вы думаете, я его брошу? Но прежде всего примите мои искренние соболезнования.

Марина с тоскливой усмешкой покачала головой, распахнула калитку.

– Заходи, с такой девкой я согласна болтать. Понимаю, зачем пришла… Да, может, хоть вы, москвичи, что-нибудь поймете. А то наши идиоты… – Она сорвалась на крик: – Придурки, козлы!.. Ни хрена не умеют делать!

Саманта вошла во двор.

– Пошли в дом, – сказала Марина. – Ты молодец, что приперлась, но я ничего нового сказать тебе не могу. С утра были сыщики из района, расспрашивали, сказала все, что знала. А знаю я – ничего. В дела Паши не влезала, мое дело – дом да огород. Кофе хочешь, Саманта?

– Не откажусь.

Они прошли в дом, Марина поставила на плиту турку с кофе, Саманта огляделась – изнутри дом ничем не отличался от солидной московской квартиры, в которых, кстати, не во всех имелась дорогая машина для приготовления кофе.

– Марина, как это было, расскажите.

Рассказ хозяйки занял не более пяти минут. Саманта слушала внимательно, склонив набок голову. Марина разлила по чашкам ароматный кофе с густой пеной, поставила на стол.

– Да ты садись, угощайся.

– Спасибо. А вам не показалось странным, что контракт должен быть подписан вечером, у ворот?

– Так я же Пашу спрашивала. Ни разу такого не было. А он сказал – покупатели проходу не дают, какие-то люди ехали издалека, да попали в ДТП, вот и опоздали. А им назад ехать, докладывать нужно, что успели. Ну, просили, умоляли пойти им навстречу, он пошел… навстречу!

Саманта задумалась, прихлебывая кофе.

– Очень вкусный, в Москве не у всех такой кофе можно попробовать. Вы не знаете, с кем Павел Иванович намеревался заключить контракт?

– Понятия не имею. Так и сказала ментам из района. И нашим тоже. Придурки! Этому Засядьке только водку хлебать на дармовщину, больше ни черта не умеет. Конечно, проще всего Максима арестовать, с ним же Паша скандалил… – Марина качнула головой, всхлипнула.

– Я вас понимаю, Марина, и, честное слово, сочувствую. Пожалуйста, не волнуйтесь. Были проблемные партнеры?

– Были, армавирцы, Резо и Вася, у них там сеть магазинов, торговых точек. Борис Горилко, главный менеджер завода, им пообещал дешевле, а Паша уперся. Но потом вроде как решили проблему.

Действительно, странная ситуация. Допустим, все так и было, думала Саманта. Он посмотрел на часы и вышел, значит, была договоренность на определенное время, ему позвонили с дороги.

Понятно, что не Макс. Но… ситуация с контрактом настолько нелепая, что может быть… Макс позвонил ему на мобильник, телефон у него дома есть, захотел встретиться и поговорить, а потом не выдержал…

Нет. Ни ссоры, ни криков не было, вдова это точно помнит.

Даже разозлившись, Макс не мог ударить человека ножом. А чтобы просто прийти, убить, а потом оставить резиновые сапоги в кухне и спокойно сидеть в своем кабинете… Нет.

Значит, все-таки контракт. Подписать его, будучи в нетрезвом состоянии, Луговой мог только с давними, проверенными партнерами.

– Извините, а эти армавирцы… давно сотрудничали с Павлом Ивановичем?

– Давно. И у нас часто бывали, и мы с Пашей у них в Армавире гостили. Друзья его. То-то он злился, когда они ни с того ни с сего решили цену снизить. Мол, мы возьмем сразу много вина. И менеджер обещал, что Паша снизит. А он уперся, ни в какую. Да и зачем, если заказов много, все и так уходит по нормальной цене?

Это уже интересно, мысленно сказала себе Саманта. Давние партнеры, друзья, желание купить подешевле, содействие менеджера… И главное – проблема с ними была урегулирована! Но был ли подписан контракт? Если нет, тогда это вполне могут быть армавирцы. Если контракт с ними не подписан, теперь его может подписать генеральный менеджер винзавода!

Это нужно немедленно выяснить. Завтра же, с утра.

Взять сапоги и нож из кухни Макса совсем несложно. Он был так уверен, что его в станице все уважают, даже собаку новую не завел. Прежний пес издох от какой-то болезни в конце августа, а потом Макс с головой ушел в новый учебный год и… Отпереть дверь кухни, взять что нужно – это сделает любой профессиональный вор, зная, что хозяин в доме с детьми, а на дворе уже темно.

– Да вот еще что… Когда Гена притащил ящик шампанского на веранду, я вышла, посмотрела в окно – Паша с кем-то говорил по мобильнику.

Договаривался о встрече, догадалась Саманта.

– Спасибо, Марина. И за кофе, и за ваш рассказ. Я поняла все, что хотела. Мы найдем истинных убийц вашего мужа, не сомневайтесь. Я не уеду отсюда, пока Максим не будет на свободе, оправдан полностью.

– Э-эх, Саманта!.. Ну и имечко у тебя. А потом-то зачем тебе уезжать отсюдова? Я же видела – тебе нравится Макс, ну и живите. Хороший он мужик, умный, воспитанный, честный. Паша, прости меня, Господи, ревновал, дурью маялся… Да если б и захотела – ничего б не было, такой он мужик правильный.

– Как Максим скажет, Марина, так и будет.

– Скажет, он тебя любит. Да и ты молодец, девка. Видала, как Гену пришибла. Вы с Максом два сапога пара.

Саманта сжала губы, вытерла рукавом внезапно повлажневшие глаза. Марина тоже скривилась, всхлипнула, порывисто обняла девушку. С минуту они давились слезами, обнимаясь. А потом Саманта осторожно отстранила Марину.

– Может, останешься у меня? Места тут много, живи. Правда, завтра тяжелый день, Пашу будем хоронить…

– Спасибо, Марина. Я за детьми должна присмотреть. А потом… не знаю. И пожалуйста, никому не говорите о моем визите. Ну а если кто-то заметил и доложил – я приходила, чтобы выразить свои искренние соболезнования. Что полностью соответствует истине.

– За это не боись. Кой-чего понимаем в этой мерзопакостной жизни.

Саманта попрощалась с хозяйкой и пошла к двери. Картина преступления была ясна, требовались детали. Интересно, а следователи из райцентра не понимают этого? Почему держат Макса в КПЗ? Ладно, местные, о которых столь нелестно отзывалась Марина, но в районе-то должны быть умные следователи?

Саманта вошла в кухню Романова и остановилась в дверях.

За столом, вместе с детьми, сидела пожилая женщина с коротко стриженными седыми волосами. Понятно – мать Максима. А если отнесется к ней враждебно?

– Бабуль, это тетя Саманта, она приехала из Москвы и будет жить у нас, – сказала Настя.

Тарелки с макаронами и сосисками стояли на столе, но к ужину не приступали, похоже, ждали ее.

– Да знаю, знаю, – проворчала пожилая женщина, поднимаясь со стула и обнимая девушку. – Все уши мне прожужжали огольцы, какая у них есть замечательная тетя Саманта. Ну, здравствуй, дочка, я Александра Ильинична, мать Максима. Спасибо, что приехала, по правде сказать – не верила в это.

– Здравствуйте, Александра Ильинична. Не только я прилетела – со мной Валя и ее муж, Борис Евгеньевич. Мы все хотим помочь Максиму.

– Спасибо, дочка, спасибо. А я ведь просила Максима – познакомь со своей красавицей, а он – нет, и так всякие слухи по станице гуляют. Но я-то сразу поняла – это серьезно. Уж сына своего знаю как облупленного.

И снова Саманта почувствовала резь в глазах, с трудом удержала слезы.

– Вот мы и познакомились. Извините, Александра Ильинична, что хозяйничала тут…

– Да, сосиски твои – гадость, ну ладно. Завтра я тебе все объясню, что покупать, где. А сегодня пусть будут сосиски. Ты представляешь, не удалось повидаться с Максимом. До главы района дошла – нет, в интересах следствия пока нельзя. Передала ему свитер да носки теплые. Ну, садись, поужинаем, да я пойду домой. С такой девушкой не страшно оставить детей. Они тебя любят, а это… может, и не самое, но все-таки главное. И давай по рюмочке за знакомство.

– Давайте, Александра Ильинична. Мне правда очень приятно с вами познакомиться.

– А уж мне как приятно!

Когда Александра Ильинична ушла домой, Саманта уложила детей спать, сама устроилась в комнате Макса, на его постели.

Так приятно было вдыхать свежий запах его простыни, наволочки, пододеяльника… Но еще приятнее было общение с детьми, с Мариной, с матерью Макса. Простые люди, но какие прекрасные!

Обычно к москвичам относятся предвзято, а здесь почему-то ее сразу посчитали своей. Несмотря на «крутую» машину, на московский говор.

Может быть, потому, что и ей тут нравилось больше, чем в Москве? Наверное, в прошлой жизни она жила в станице, была настоящей казачкой. Это осталось в какой-то неведомой памяти. И теперь она тут чувствует себя как дома. И люди это чувствуют, потому и считают ее своей.

Странно… Бывала с боссом в маленьких русских городах и в областных центрах – нигде не чувствовала себя как дома. Все раздражало, хотелось поскорее вернуться в Москву.

А здесь…

Или все дело в Максиме?