Текст книги "Поиграем? (СИ)"
Автор книги: Наталья Юнина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)
Глава 17
Целую мягко, не напираю, несмотря на то что хочется противоположного. Я бы сказал, что так я не целовал девушек, даже будучи неумелой школотой. Аккуратно провожу языком по ее нижней губе, инстинктивно опасаясь Жениной негативной реакции. Однако ее нет. Хуже всего, что от нее в принципе нет никакой реакции. И это дико раздражает. Уж лучше бы укусила или двинула ногой, ей-Богу. Бесит. Так сильно, что в следующий момент, совершенно не страшась того, что мне может прилететь, я обхватываю одной рукой Женину шею, другой сжав ее талию, прижимаю теснее к себе.
Продолжаю неторопливо пробовать ее губы на вкус, наконец проникаю языком в ее рот. Готов поклясться, что тут же почувствовал вкус малины. Сладко. Меня словно в очередной раз долбануло шокером, от такого четкого осознания: Женя и есть как самая настоящая малина. Вкусная, ароматная, ни с какой ягодой несравнимая, но проблемная, ибо десерт с малиной, несмотря на вкус, после – портит впечатления своими косточками. Вкусная, но неудобная ягода.
За своими неуместными сравнениями сам не понял в какой именно момент Женя не только расслабилась в моих руках, но и стала отвечать на мой поцелуй. Несмело, но все же включилась, что само по себе приятно. Я же в ответ на ее реакцию целую напористее, продолжая ласкать ее губы. Чувствую ее неуверенные движения пальцев на своем плече. То ли боится положить свою руку на меня, то ли думает, как оттолкнуть. Но все не решается сделать последнее, продолжая отвечать на мои действия.
Сложно сказать сколько «ухажеров» Жениной мамаши лезли к Жене с поцелуями и был ли у нее вообще хоть какой-то нормальный парень и отношения, но целоваться она не умеет. И это, как ни странно, меня забавляет. Только я подумал об этом, как Женя напряглась и, не дожидаясь пока мне прилетит, я первым прервал уже совсем не детский поцелуй, лишив Женю козыря. Нет уж, дорогая, по моим правилам будем играть.
Отстранился и взглянул в ее лицо. Молчит и тяжело дышит. На меня не смотрит, а потом и вовсе закрывает глаза, сжав при этом руки в кулак. Дуреха. Я же, не мешкая, тянусь к пакету с купленной провизией. Кладу на стол то, что можно съесть здесь и сейчас. Тянусь за ножом, намеренно касаясь Жени.
– Отомри, уже начинаешь меня пугать. Ну так чего, пожрем? – откладываю нож в сторону.
– Уходите, – наконец произносит Женя.
– Ну слава Богу, дар речи все же не потеряла. Уйду, конечно, после того, как мы поужинаем. Мне твоя или не твоя шарлотка как мертвому припарка. Садись, я же знаю, что ты тоже хочешь есть, – тяну Женю за руку, на что она тут же ее одергивает.
– Не надо вот этого всего. И вы… вы нечестный. Фу.
– Фас.
– Прекратите.
– Начни с себя. Я тебе уже говорил, что не собака, чтобы на меня распространять эти слова.
– Не надо этого делать, – по слогам произносит Женя.
– Чего?
– Переводить тему.
– Какую? О том, что я нечестный? В чем это заключается?
– Во всем по отношению ко мне. Не пахнет здесь «добровольно приду сама» или как вы там говорили? Какого лешего вы вообще приперлись ко мне домой?!
– А что недобровольно было? Я тебя к чему-то принуждаю, а, Женя? – напираю на нее, неотрывно смотря в глаза. – Чего молчишь?
– Да.
– Что да? Принуждаю?
– Вы провоцируете меня и манипулируете мной, в итоге я так или иначе попадаю под ваше влияние. Это… недобровольно. И мне это все не нравится.
– Да неужели? – саркастично отмечаю я, становясь вплотную к Жене. – Ты только что сама целовалась со мной. Раздумывала, конечно, долго, но вошла во вкус, сама-то себя не обманывай, – не церемонясь, тянусь к полке с тарелками. – На самом деле, Женя, все достаточно просто. Я тебя привлекаю, возможно, пока только физически, но это вопрос времени.
– Не привлекаете, – мотает головой.
– Привлекаю, – весьма самоуверенно заявляю в ответ и вновь тяну ее за руку для того, чтобы наконец села на этот гребаный стул. Как ни странно, в этот раз Женя все же усаживается за стол.
– Нет. Мне нравится другой человек и это не вы. В смысле мне нравится другой мужчина, – быстро поправляется она. – Я не вру.
– Мужчина? – издевательским тоном бросаю я, вдруг осознав, о ком говорит Женя. Почему-то я напрочь забыл об этом факте. Нет его рядом, да и хер с ним. – Ты о пони своем? Точнее не своем.
– Какой пони?
– Который Коняшкин.
– Конкин.
– Да один хрен, точнее пони.
– Откуда вы вообще… блин! – вскрикивает Женя.
– Я же врач, а моя задача все подмечать. Пони плевать на тебя. Если парню нравится девушка, он будет вести себя по-другому. Действовать – проще говоря. Этот же вообще не смотрел в твою сторону. Тебе нечего ловить с ним, – уверенно бросаю я, раскладывая из контейнера мясо с овощами по тарелкам. – Пустая трата времени. А твоя симпатия к нему – это реакция на его равнодушие. Подсознательное желание понравиться и добиться внимания. Типичная женская хрень. Это пройдет, достаточно признаться себе в этом самой.
– Возможно, вы правы, – неожиданно соглашается Женя и тут же встает из-за стола.
Открывает ящик и медленно достает оттуда две вилки. Ожила, однако и, как ни странно, эти самые вилки она не вонзает мне в глаза, а кладет рядом с тарелками, сама же не спешит садиться. Вместо этого встает около меня. Поднимаю на нее взгляд. Смотрит на меня странно, хрен поймешь, что хочет сделать или сказать.
Всякое мог ожидать, но точно не то, что она протянет ко мне руку и начнет проводить пальцами по моему лицу, а потом неожиданно перейдет на шею. Вот нежданчик, так нежданчик. Не могу сказать, что движения ее пальцев сквозят сексуальным подтекстом, но я, так или иначе, начинаю этим проникаться. До тех пор, пока не осознаю, что движения ее ну очень напоминают совсем другое.
– Ты мне щитовидку пальпируешь?
– Нет, конечно, я вас трогаю. Пытаюсь понять, какой вы наощупь.
– И какой я наощупь?
– Живой.
– Определенно, – соглашаюсь я, не скрывая улыбки. Что задумала эта девчонка?
– Я хочу снять с вас футболку, можно?
– Ой, нет, извини, Женечка, ты меня сейчас заведешь, а у меня нет с собой гондонов. Поэтому лучше не искушаться.
– Ну как это нет… возможно, есть один, на стуле.
– О-ооо… по грани ходишь, деточка. Аккуратнее. Я могу быть злым дядей.
– Вы на моей территории, Алексей Викторович, – убирает руки. – И с моей стороны это всего лишь намеки. А вы уже себя в них записали.
– В намеки?
– В гондоны.
– Занятный у нас с тобой разговор. Однако я голоден, Жень. Может, все-таки поедим?
– Нет. Я хочу, чтобы вы сняли футболку. Потрогать-то я вас могу, прежде чем согласиться на ваши предложения о взаимовыгодном союзе?
– Можешь, но я чувствую подвох.
– Тянуть за волос на соске, если он у вас там есть, волос в смысле, и загадывать желание, я не буду. Не волнуйтесь.
– Как гора с плеч. А соски выкручивать не будешь?
– Господь с вами. Только потрогаю.
– Соски?
– Их тоже.
– Вообще это я должен твои трогать, ибо это твоя эрогенная зона, а у меня она в другом месте.
– Вот и проверим. Если стесняетесь своего тела, так и скажите.
– Уговорила. Подыграю тебе.
Встаю со стула и стягиваю с себя футболку. Женя не отводит взгляд. Открыто рассматривает мое тело. Очень сосредоточенно, словно решает охренеть какую важную задачу. Наблюдать за ней интересно. Только сейчас заметил, что на ее лице появилась новая россыпь веснушек. Ей, эта не самая красивая особенность, – идет. И то, как она закусывает губу, мне тоже нравится, что само по себе удивительно, ибо этот жест, как и взгляд побитой лани меня в женщинах всегда раздражал. Самое интересное, что закусывает губу Женя вовсе не для того, чтобы выглядеть сексуально, она реально в загрузе. Это от задумчивости.
– Как странно, – задумчиво произносит она, проводя пальцами по грудным мышцам. – Так и не скажешь.
– Что? – чуть хрипло произношу я и тут же тянусь к кружке, из которой недавно пила Женя. Отпиваю глоток и теперь понимаю откуда был вкус малины.
– Да так. У вас хорошее тело. Такое крепкое.
– Стараюсь, – усмехнувшись, произношу я и ставлю обратно кружку. – Дальше что будет? – перехватываю Женину руку. – Попросишь меня снять штаны? – шепчу ей на ухо.
– Нет. Всего лишь задам вопрос.
– Ну давай, жги. Поджигай. Зажигай. Чую сейчас будет что-то интересное.
– Как давно вы принимаете гормоны?
– Ммм… не понял?
– Как давно вы принимаете заместительную гормональную терапию?
– А я ее принимаю?
– Ну как-то же вы стали выглядеть как мужчина. А вы делали метоидиопластику?
– Чего?!
– Ну как же, вы не можете не знать, что это. Хирургическая операция, результатом которой является создание неофаллоса и возможность мочеиспускания в положении стоя.
– Слушай, я видимо от голода не догоняю. Где подыграть нужно?
– Зачем подыгрывать? Надо просто сказать правду. Несколько минут назад вы сказали, что моя симпатия к парню – это реакция на его равнодушие. Подсознательное желание понравиться и добиться внимания. Типичная женская хрень.
– У тебя хорошая память. И что?
– Вы делаете так же. Я – объект, который к вам равнодушен. И ваша симпатия ко мне – это всего лишь подсознательное желание мне понравиться и добиться меня. А учитывая, что по вашим словам – это типичная женская хрень, значит вы женщина, которая стала мужчиной. И, опираясь на ваши же слова, это пройдет, если признаетесь в этом самому себе.
– Ебушки-воробушки, – усмехаюсь в голос. – Женя… ну это просто. Ты меня поимела по всем фронтам. Браво, – открыто хлопаю в ладоши.
– Можете одеваться, Алексей Викторович.
– Ну после такого я согласен и без гондона, даже на этой кухне.
– Женя! – я хоть и не Женя, но на звонкий голос, прозвучавший сзади, все-таки оглянулся. – Мы же договаривались никого сюда не водить! – ясно, соседка. Вашу ж мать, ну какого хрена так невовремя?!
– Ой, это не то, что ты подумала. Это Алексей Викторович. Сосед с первого этажа. Он нам поменял лампочку в коридоре и попросил заодно посмотреть на его уплотнения в груди. Все нормально, Алексей. Можете одеваться.
– Точно могу, Евгения Михайловна? Вы же еще не осмотрели мою метоидиопластику.
– Думаете стоит?
– Однозначно.
– Ну как-нибудь в другой раз. Держите футболку.
Вот разве я мог подумать, что доставка двух пакетов обойдется мне дракой с нариком, очередным ударом шокера, встречей с копией моей дочери, поцелуем с Женей и вишенкой на торте «метоидиопластикой»?! Ну а что, хотел азарта и игры? Получай.
– Алексей Викторович, а пакеты?
– Так это же ваши, Евгения Михайловна. Что-то вы, голубушка, запамятовали.
– Разве?
– Однозначно, – надеваю кроссовки и толстовку, краем глаза наблюдая за подсматривающей соседкой. И когда та наконец свалила, Женя первая вымолвила слово.
– Спасибо вам за то, что помогли моей сестре. И еще раз извините за шокер. А в остальном, вы не знаете меня и не надо мне указывать, и советовать ничего в отношении кого-либо. Не лезьте ко мне. То, что произошло на кухне – это… это недоразумение. Помутнение. Как хотите, это называйте. В общем, забудьте об этом.
– Разбежался. Ты, кстати, знаешь основной недостаток метоидиопластики?
– Нет и знать не хочу, – грубо произнесла Женя, сложив руки на груди.
– А я тебе расскажу, – наклоняюсь к ее лицу. – Это отсутствие возможности полового контакта с проникновением. Из-за небольшой длины формируемого неофаллоса. Всего пять сантиметров. – И знаешь что, – шепчу ей на ухо. – Скоро мы с тобой проверим так ли это у меня.
– Фу на вас.
– Фас.
Глава 18
Долго смотрю на закрытую дверь, гипнотизируя взглядом все потертости, а потом тянусь к глазку. По ту сторону двери никого нет. Сама не поняла, как и зачем надела обувь и выбежала в подъезд. Метнулась к ближайшему окну и тут же нашла взглядом примостившегося к капоту своей машины Зорина. Какое-то странное и совершенно необъяснимое чувство я сейчас испытываю, смотря на него. Неосознанно тяну пальцы к лицу и провожу по губам. Я целовалась с Зориным! Это вообще не поддается никакому объяснению. А ведь я могла его оттолкнуть, наступить на ногу, да заехать ему между ног. Только вот у меня не было такого желания. Совсем.
Как бы мне ни хотелось это признавать, интерес и любопытство взяли свое. Противно не было от слова совсем, более того, мне это понравилось. Сейчас даже испытываю какое-то разочарование от того, что не могу четко определить в своих мыслях как это было. Обидно до чертиков, что мой первый поцелуй случился с ним. Резко убираю ладонь от лица и снова перевожу взгляд на Зорина. Он жестом руки остановил прохожего и, судя по всему, попросил у него сигарету. Странно, учитывая, что табаком от него не пахнет. Но еще более странно то, что сигарету ко рту он не подносит, вместо этого просто смотрит на нее. А потом и вовсе сжимает ее в руке. Ненормальный. Он ведь точно ее зажигал! Бред какой-то, но у меня в ответ на его действие руку зажгло от боли. Не нравится мне все это. Очень не нравится!
Пока раздумывала о том, как мне себя после всего случившегося с ним вести, Зорин сел за руль. Провожаю взглядом отъезжающую машину и с каким-то странным чувством опустошения возвращаюсь в квартиру. Захожу на кухню и тут же попадаю под зоркий, отнюдь не добрый взгляд моей соседки.
– Ты меня разочаровала, Женя.
– Ты о чем? – как можно спокойнее произношу я.
– О том самом. У нас был уговор, а ты его нарушила. Надеюсь, в комнату мою ты не заходила вместе со своим мужиком?!
– Я и в свою комнату с ним не заходила. Вик, уймись, а? У меня сестра в моей комнате. На фиг мне вести сюда мужика? Ты в своем уме? Он просто знакомый, случайно оказавшийся здесь. Никого я сюда не водила и водить не собираюсь, успокойся.
– То есть пока твоя сестра в комнате, вы тут трахаетесь на кухне?! И чем ты отличаешься от шалавы, снимающей комнату до тебя? – наверное, если бы она меня обозвала по-другому, во мне бы не всколыхнула волна ярости. Не могу. Просто как красная тряпка для быка.
– Пошла на хрен.
– Что?!
– Что слышала, – закидываю продукты, принесенные Зориным, обратно в пакет.
– Ну ты и…
– Еще раз назовешь меня шалавой, узнаешь мои худшие стороны. Я сказала четко, что никого сюда не вожу и ни с кем трахаться я здесь не собиралась. А если плохо слышишь, то это не мои проблемы.
– Я завтра же позвоню хозяйке.
– Да, пожалуйста. Я ей в ответ расскажу какая ты безответственная, дважды залившая пол в ванной. Ах, да, еще и музыку слушаешь после одиннадцати на всю катушку, когда я на сутках. Ой, список большой. Надо записать, чтобы все не забыть.
– Ну ты и сука.
– От суки и слышу. И продукты мои больше не трогай. Нормальные люди ими делятся не в одностороннем порядке, – прихватываю пакеты и кое-как умудряюсь забрать две тарелки с ароматным мясом.
Никогда я не позволяла себе так грубо себя вести, даже когда меня открыто обижали и унижали, ну разве что с Зориным в баре. Всегда лучше промолчать, не потому что я терпила или трусиха, а потому что так удобнее. Если можно избежать конфликта – его надо избегать, тем более с человеком, с которым делишь квартиру. А сейчас в меня словно бес вселился. Может, это все его поцелуй так на меня подействовал, поди каким-нибудь ядом меня со слюной своей заразил. Хотя яд не такой уж и плохой, учитывая, что, после всего сказанного, я чувствую необыкновенный прилив сил. И мне это нравится. Стучу ногой в дверь.
– Тай, открой.
– Ого. Это все нам? – округляет глаза, всматриваясь в тарелки. – Я как раз кушать хотела.
– Сейчас нажремся от души.
– Класс. А то я уж надумала поплакать. Ну тогда после вкусняшек пореву, – потирает руки, заглядывая в пакет. – Хотя потом, может, и перехочется.
– Господи, иди сюда, дите ты мое глупое, – тяну сестру на себя. – После еды мне все расскажешь, что случилось дома.
– А ты про Царевича.
– Какого Царевича?
– Ну как какого, Алексея. Так же его зовут.
– О Боже, Тая…
***
Надо отдать. Надо отдать… Кажется, я уже сотый раз твержу себе это, смотря под парту на белую кофту в пакете. Хуже всего, что ни одна вещь мне так не шла, как это кофточка. Прелесть прелестная, выгляжу я в ней не пошло, несмотря на то, что она облегает тело. Кажется, я никогда еще не чувствовала себя такой красивой, как вчера ночью, когда зачем-то примерила купленную Зориным одежду.
Забавная штука жизнь, утром я тряслась перед занятием, не понимая, как смотреть Зорину в глаза и вообще вести себя с ним, а сейчас, глядя на добродушного старичка профессора, ведущего занятие, я испытываю не только сожаление о том, что у нас другой препод, но и дикую тоску от того, что прелесть, лежащую в пакете, придется отдать.
После лекций буквально под дулом пистолета я заставила себя пойти на отделение и отдать пакет Зорину. Правда, случился затык – его нигде не оказалось. Рискнула позвонить на мобильник – не отвечает.
– Ты разве сегодня дежуришь? – поднимаю взгляд на нависшую надо мной медсестру.
– Нет. Я Алексея Викторовича ищу. Не видела его?
– Так его не было сегодня, слег мужик. Хотя, по слухам просто решил умотать из нашего отделения.
– Не поняла. Он заболел? Или что-то случилось?
– Да откуда ж я знаю?
Первая пришедшая на ум мысль – такой человек как Зорин не мог просто так не прийти на работу, учитывая, сколько он здесь проводит времени. Он трудоголик. И с простой простудой аля сопли и тридцать семь и два такой человек выйдет на работу и будет всех гонять. Он же дрался по словам Таи и на брови у него была кровь. А если он не пришел, потому что это последствия травмы головы? Кажется, внутри что-то оборвалось от страха, что сейчас этот самоуверенный мужик может лежать в своей квартире без сознания, а то и мертвым. И ведь помощи не попросит. Знаю таких!
Не припомню, когда я в последний раз так бежала к остановке. К счастью, успела забежать в отъезжающий автобус и уже через двадцать минут оказалась у дома Зорина. Вот только попасть во внутрь не представляется возможным. На звонок в домофон ни Зорин, ни какая гадина не открыла в ответ на мою просьбу. Оглядываюсь по сторонам и подбегаю к мужчине, стоящем около машины.
– Извините, а вы в этом подъезде живете?
– В этом.
– Откройте, пожалуйста, дверь в подъезд, я врач, там человеку помощь нужна. Он трубку не берет и дверь не открывает.
– Да, пожалуйста, – на удивление спокойно произносит мужчина и открывает своим ключом дверь.
Быстро поднимаюсь по лестнице и начинаю как ненормальная звонить в дверь. Потом и ногу подключила, когда услышала собачий лай. А что я вообще делаю? Может, его дома нет. А если без сознания, то, как он мне откроет? Вот я придурочная… Пока я строила в голове догадки одну хуже другой, вдруг услышала шум по ту сторону двери, а потом и вовсе ее открыли. Зорин. Одного взгляда хватило, чтобы понять – у него не тридцать семь и два и даже не последствия травмы, его тупо колбасит. И до него добрался грипп? Хоть Зорин и прищуривается, явно боясь света, но видно, что глаза у него стеклянные.
– Да как ты задрала с этим пакетом, Женя, – хватается за виски. – Все, оставь.
– Нет. Я не из-за пакета пришла. Я к вам пришла, – пытаюсь угомонить прыгающего на меня Гришу.
– Супер, но я не в форме, – надевает капюшон толстовки на голову. – Давай сойдемся на том, что на ближайшие дни у меня пять сантиметров и проникновение невозможно. А как только я оклемаюсь, так у меня все сразу вырастет, и я буду рад твоему приходу.
– Я пришла, чтобы узнать живы вы или нет и нужна ли вам помощь, – грубо произношу я, проходя в коридор. – А не проверять какого размера ваш корнишон! – Зорин долго на меня смотрит, но ничего не говорит. А вот это уже показатель, ибо при недолгом знакомстве я поняла, что этот мужчина всегда знает, что сказать. Уж что-что, а язык у него подвешен. Значит точно у него все плохо.
Вместо слов Зорин разворачивается и идет в гостиную. Плюхается на диван. Гриша тут же подбегает к своему хозяину, а я иду вслед за ним. Бегло осматриваю журнальный столик: на нем кроме пустого стакана и этикетки от порошка ничего нет. Вот тебе и сапожник без сапог.
– Зозуля, – хрипло произносит он, открыв глаза.
– Что?
– Зозуля, а не корнишон.
– Долго же вы думали, Алексей Викторович. Уже неинтересно. Теряете форму.
– Слушай, Жень, раз ты здесь, не в службу, а в дружбу, выгуляй Гришу, он очень долго терпит. А при его мочевом пузыре это подвиг.
– Да, конечно, – не раздумывая, соглашаюсь я, а в следующий момент впадаю в полный ступор, когда чувствую, как моей ноге становится тепло. Очень тепло и мокро, от писающего на мою голень Гришу.
– Он в тебе хозяйку приметил, точнее пометил, – отпрыгиваю в сторону, когда наконец выхожу из ступора. – Ну вот теперь у тебя точно появится повод воспользоваться содержимым пакета. Пол помоешь?
– До блеска, – цежу сквозь зубы.
