Текст книги "Поиграем? (СИ)"
Автор книги: Наталья Юнина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
Глава 19
Ставлю чашки с малиновым морсом на журнальный столик, а затем пододвигаю стул, больше напоминающий царское кресло, к дивану, и сажусь напротив Зорина. Отпив теплый напиток, перевожу наконец-то дыхание, и принимаюсь рассматривать хозяина квартиры. Сейчас он выглядит совершенно другим. Не наглым самоуверенным козлом, которого так или иначе временами побаиваешься, а беззащитным. Очень беззащитным с пледом по самый подбородок, и милым. Последнее само по себе не вяжется с таким мужчиной как Зорин. Вот сейчас он самый что ни на есть настоящий Леша. Такого запросто можно назвать по-простому. Но это только пока он милый. До тех пор, пока не открыл свой рот – он Леша. Красивый, надо признать, у него рот, но вот слова, вылетающие из него, словно лезвие по стеклу.
Ставлю чашку на столик и перевожу взгляд на часы – половина девятого. Как бы мне ни хотелось, но надо разбудить Зорина. И вот тут произошел конкретный затык. Таю я бы разбудила как-нибудь любя, а его как? Ну не тыкать же в него пальцем и не трясти за плечо. Жалко ведь. Хотя… больных же я дергаю за плечо, когда те дрыхнут, пропуская свои процедуры. Этого почему нет?
Однако, легко сказать, сложнее сделать. Не смогла ни потыкать в него, ни потрясти, вместо этого поднесла ладонь к щеке Зорина и аккуратно коснулась пальцами его кожи. Теплый и колючий. Нет, горячий. Сама не поняла зачем начала водить пальцами по его лицу. Момент, когда он открыл глаза, я, возможно, пропустила, но быстро одернула ладонь, как только поймала его взгляд на себе.
– Я как раз собиралась вас будить.
– А может я и не спал, – чуть охрипшим ото сна голосом произнес он. Скользнул по мне взглядом. – А кофту чего не надела?
– Так мне ее не обосс… не испачкали.
– Да, Гриша сплоховал. Надо было целиться на все сразу. А вообще могла бы сама поменять и без деяний собаки.
– Зачем мне ее менять?
– Может, потому что она страшная, для толстой тетки шестьдесят плюс весом в сто двадцать килограмм, а не для молоденькой стройной девушки? – грубо заявил Зорин. До свидания, Лёшечка. И, несмотря на его совершенно болезненный взгляд, сейчас мне вновь захотелось его ударить.
– Главное, чтобы нравилось мне, а не окружающим.
– Полнейший звездёж.
– Не буду вас ни в чем переубеждать. Видимо, вам стало лучше, раз вы уже говорите в своей привычной манере. Вот, выпейте морс. Вы очень мало пьете, – Зорин чуть приподнимается и без слов берет мою чашку. – Собаку я выгуляла двадцать минут назад. Утром я приду и снова погуляю с Гришей, не волнуйтесь. А вот вечером попросите кого-нибудь с ним погулять, я не смогу, у меня смена. И вот вам графин с кипяченой водой. Вам ли не знать, что надо все выпить. По-хорошему до морса с малиной. У вас, кроме просроченных порошков, кстати, я ничего не нашла, поэтому вот вам весь набор гриппозника. Странно, конечно, что у вас нет ничего толкового от простуды. И да, сейчас думаю не захотите, но я вам сварила бульон. Пока горячий – стоит на плите. Как остынет – поставьте в холодильник, завтра разогреете.
– Зачем ты все это делаешь? – наконец произнес Зорин, после затяжной паузы, с совершенно странным выражением лица. То ли озадачен, то ли зол, фиг разберешь. Но брови определенно нахмурил.
– В смысле зачем?
– В прямом. Я тебе, по сути, никто, – после заданного вопроса теперь уже нахмурилась я. А собственно зачем, если он мне действительно никто? К счастью, мозг вовремя подкинул дельные мысли.
– Ну вы же помогли моей сестре, не зная ее. Почему я не могу помочь вам, если есть такая возможность?
– Спасибо. Сколько ты потратила на набор гриппозника? – ставит чашку на стол.
– Не бойтесь, я на лекарства не тратилась. Все из отделения тырила по-тихо… – замолкаю, когда понимаю, что сморозила. Клиническая идиотка. Господи, дай мне рабочих мозгов!
– Расслабься, я тоже тырю, – тут же успокаивает меня Зорин. – Я бы мог сейчас вылить морс на твою безразмерную кофту, дабы ты надела ту, что купил я, но не буду. Давай я просто предложу тебе сделку. Ты не хочешь просто так брать то, что я тебе купил, тогда давай пойдем на взаимовыгодную сделку. Ты до субботы приходишь сюда выгуливать Гришу, когда не на сутках. Приготовишь пару раз мне еду, ну, может, разочек пол помоешь. Как ты на это смотришь?
– Положительно, – почему-то не раздумывая, соглашаюсь я. – Ну я тогда пойду, – только я привстаю с места, как он хватает меня за руку.
– Стой, – пауза. Затяжная. И мою ладонь не отпускает. – Не уходи, – кажется, еще никогда я не чувствовала себя так… странно. И дело вовсе не в том, что у него очень горячая ладонь и сильная хватка. Просто мы оба молчим, уставившись друг на друга. Чувствую, как щеки наливаются краской. – Останься здесь на ночь, ну если не боишься заразиться, – наконец произносит Зорин. – Если все равно утром придешь выгуливать собаку, то какой смысл ехать домой?
– Я уже болела в марте. Так что, не заражусь. А на счет остаться – нет. Мне недолго к вам ехать, – пытаюсь убрать руку, но Зорин удерживает ее.
– Назови хоть одну причину, по которой тебе нужно ехать в снимаемую комнату. Домом это все же не назову.
– Трусы, – первое, что приходит на ум.
– Что трусы? – трусы надо менять каждый день.
– Мне трусы надо повесить. Я забыла. Они в стиральной машинке остались, – Боже, какая феерическая чушь.
– На правах больного, я помилую трусы, пусть живут. Не надо их вешать.
– Трусы-то мои, значит помиловать или вешать их – мне, – четко произношу я. – Руку.
– Что?
– Отпустите мою руку.
– Точно.
Наконец высвобождает мою ладонь, я же быстро направляюсь к выходу. Надеваю обувь и только тянусь за ветровкой, как передо мной становится Зорин и протягивает мне ключи.
– Бери. Это запасные.
– Опрометчиво доверять незнакомому человеку.
– А мы уже близко знакомы, даже бактериями обменялись вчера.
– До свидания, – тихо произношу я. Хватаюсь за ручку двери и тут меня наконец-то осеняет. – Кстати, я вспомнила. Я же краем глаза видела ваш корнишон. Ну, тогда в туалете, когда вы в раковину. Не сказать, что я что-то там рассматривала, но все же было дело. Так что, не переживайте, не корнишон он. Зозуля, так зозуля. Показывать мне ничего повторно не надо. Хорошо вам провели операцию. Все-таки современная медицина – классная штука. Поправляйтесь, – быстро выхожу из квартиры под наверняка идиотскую улыбку.
На фига я спрашивается его подначиваю? М-да… наверное, потому что мне это нравится. ***
Никогда не думала, что мыть пол под чьим-то взглядом – это адский труд. Огромная площадь квартиры – фигня, по сравнению с тем, что я чувствую, когда этот мужчина прожигает меня взглядом. Если мытье кухни обошлось без его участия, то гостиная, в которой он поселился – нет. За два прошедших дня я не замечала никаких странных взглядов в мою сторону. Я бы сказала, за недолгое время, проведенное в его квартире рядом с ним, Зорин вел себя максимально спокойно и доброжелательно. Искренне благодарил за помощь и ни на какие предложения не намекал. Откровенно говоря, он почти все время спал. Изредка мы перебрасывались парой фраз, причем вполне нормально.
А вот сегодня что-то изменилось. Выздоровел, что ли? Но градусник упорно показывает тридцать семь и восемь, я лично видела. Да и прекрасно помню свое состояние после гриппа. Отходняк жуткий. А еще Зорин побрился, что тоже в принципе смахивает на то, что он на пути к выздоровлению. Теперь он гладенький и выглядит значительно моложе и свежее. Вообще больше тридцати не дашь, прям бесит. А, собственно, почему он вообще не женат при своем статусе и с такой внешностью?
И тут мне вдруг стало интересно, а кто вообще моет полы Зорину? У него же было чисто в тот первый раз. Хотя, какая мне вообще разница? Хватит! Споласкиваю тряпку в ведре и со всей злостью, на которую только способна, выкручиваю тряпку. Зараза такая! Как вообще можно нормально выжимать такую хрень?! Либо сам Зорин тут намывает полы, либо какая-то гром баба.
– Откуда ты такая взялась? – смахиваю тыльной стороной ладони выбившуюся прядь волос. Делаю глубокий вдох и перевожу взгляд на Зорина.
– Конкретизируйте, Алексей Викторович. Я вас не понимаю.
– Ты часто моешь полы, Женя? В своей съемной квартире?
– Эм… ну если не притворяться золушкой, а говорить, как есть, то, нет, не часто. Где-то раз в три дня. Времени нет, а когда оно появляется уже нет сил и желания, – тут же добавляю я и вовсе не для того, чтобы выглядеть в его глазах лучше. Просто это правда. – Да и, честно говоря, я не успеваю насра… в смысле загадить за эти три дня квартиру, просто потому что там мало бываю. Пыль только появляется.
– А у меня почему моешь? Я же не просил, только в первый день заикнулся.
– Ну у вас грязно. Да и я не очень хорошо мою Гришу, поэтому… мою пол.
– А ты всегда моешь его вот так?
– Как?
– Руками.
– А как еще? – на мой ответ Зорин закрывает глаза и шумно вдыхает.
– В кладовке есть ведро и специальная швабра, которая выжимается без того, чтобы насиловать свои руки, я уж не говорю про перчатки. Никто не моет пол на коленках в современном мире.
– Видимо, я не очень современная. А вы почему не сказали мне о наличии специальной швабры?
– Удовлетворял себя результатом твоих действий.
– Удовлетворены?
– Обескуражен. Ты бы могла спросить, прежде чем начать это делать.
– А вы бы могли подсказать, где и что лежит, когда увидели меня с ведром и тряпкой.
– Мог бы. Но интерес, как ты далеко зайдешь взял свое, – скотина. – Как, кстати, занятия? – внезапно перевел тему Зорин.
– Супер, – спокойно отвечаю я. – Дядька-профессор просто прелесть. Спит на занятиях. Все ему уже пересдали двойки, а завтра зачет, на котором все естественно получат пять. И анекдоты классные рассказывает. Мечта студента.
– Кречетов?
– Он самый, – выдыхаю и тут же, как ни в чем не бывало принимаюсь домывать пол у журнального столика.
– Да. Он и в мое время был желейным. Правда не спал.
– Возраст берет свое.
– Ты серьезно, Жень? – удивленно бросает Зорин.
– Не поняла, – приподнимаюсь с колен и выпрямляюсь во весь рост.
– Ты должна была сказать что-то типа: жесть. Тот еще строгий козел, всех завалил и наставил двоек, и всем в этом духе.
– Во-первых, я никому и ничего не должна. Во-вторых, зачем мне врать, если вы после выздоровления выйдите на работу и при желании, увидите фамилию препода? Все знают, что он добряк, и вы не исключение. Не понимаю, к чему эти выверты, – на мой ответ Зорин лишь хмурит брови, а затем сжимает двумя руками свои виски.
– Это пиздец какой-то.
– Эм… вы о чем?
– О том, что ты меня бесишь! Уйди, – цедит сквозь зубы, продолжая сжимать свои виски.
– Не поняла.
– Что тут непонятного?! – поднимает на меня взгляд. – Уйди из моей квартиры, – четко и по слогам произнес Зорин.
Я всякое могла ожидать, но точно не такого унижения. И если хотя бы понимала за что, возможно, было бы легче. Самое обидное, что этот козел еще день назад мне в чем-то даже понравился!
Бросаю тряпку и быстро иду в прихожую. Шнурки на кроссовках, как назло, не поддаются дрожащим пальцам. Наконец, справляюсь, беру ветровку, накидываю на себя и как только тянусь к ручке двери, Зорин перехватывает мое запястье.
– Прости. Башка разрывается. Ерунду какую-то несу, – нехотя, поднимаю голову.
Стоило только встретиться с ним взглядом, как я тут же поняла, что что-то не так. Зорин резко потянул меня за руку на себя и прижался своими губами к моим.
Глава 20
Я замерла от неожиданности, и почему-то вместо того, чтобы возмутиться, просто закрыла глаза, когда Зорин обхватил мое лицо обеими ладонями. Наверное, если бы он был со мной груб в своих действиях, так же как несколько секунд назад на словах, возможно, я бы и дернулась в сторону. Но все еще наверняка заразный хамло-гриппозник, целует нежно, без напора. И губы у него все-таки приятные, тогда мне это не показалось.
Чертово желание вспомнить, как это было в первый раз, вернулось с удвоенной силой. Наверное, поэтому, несмотря на недавнюю обиду, я с легкостью стала отвечать на поцелуй Зорина. Дико странно и совершенно необъяснимо, но как только мой язык коснулся его, я почувствовала вовсе не танцы бабочек в животе, а какую-то невероятную внутреннюю силу. В голову тут же пришла мысль, что мне хочется трогать Зорина, да хотя бы прижаться к нему теснее. Именно поэтому, при первой возможности я сжала ладонями его плечи, не решаясь на другое.
Я совершенно потерялась во времени, но четко уловила, когда поцелуй стал другим. «Надо остановиться» – вопит голос разума, а примитивная часть меня очень даже хочет узнать, как далеко я могу зайти. И поэтому я испытала какое-то разочарование, когда Зорин оторвался от моих губ. К счастью, издать стон сожаления и показать, что это меня как-то задело – я не успела, просто потому что в следующий момент он подхватывает меня за талию, усаживает на комод и вновь прижимается к моим губам.
Поцелуй с каждой секундой становится напористее, сердце грохочет как сумасшедшее. И мне очень жарко, то ли от того, что руки Зорина словно раскаленный камень, то ли от гуляющего в крови возбуждения. Что я творю?! Зорин не я, ему не поцелуи нужны. Он же другого от меня хочет, а я поддаюсь. Дура! За своими раздумьями я упустила тот момент, когда он приподнял мою кофту и дотронулся своими горячими пальцами до моего живота. Мне бы дать Зорину по рукам, но проблема в том, что мне, черт возьми, нравится то, как он водит своими пальцами по моей коже. И только когда он схватился за пуговицу на моих штанах, я протрезвела окончательно.
– Отпусти, – уперлась ладонями в его грудь.
– Жень, – прижимается лбом к моему и замолкает. Я же пытаюсь убрать его руки, все еще крепко вцепившиеся в пуговицу моих штанов.
– Вы всерьез думали разложить меня на этом комоде?
– Нет, отнес бы в итоге в спальню, – удивительно, но Зорин даже не отрицает того, что хотел меня поиметь здесь и сейчас.
– Вы отвратительны.
– Привлекателен до отвратительности или отвратительно привлекательный? – как?! Как он это делает, черт возьми?!
– Ваше наглейшество, будьте так добры, уберите свои руки с моих нецарских штанов.
– А тебе этого реально хочется или так, для красного словца? – насмешливо произносит он, от чего мне в очередной раз становится обидно до слез. Я же для него так или иначе шлюха. Шлюха, которая забавляет его относительной непредсказуемостью. Но итог-то все равно один!
Ничего не отвечаю и вдруг понимаю, что мне искренне захотелось сделать Зорину больно. Так, чтобы он скрючился от боли. Резко вскидываю ногу, не думаю о последствиях, но Зорин, несмотря на болезнь, вовремя ее перехватывает.
– Аппетитной ножкою затронула мою душонку.
– Тушенку?
– Мошонку, – издевательски произнес он.
– К сожалению, не затронула.
– Вот как у тебя это получается? – отпускает мою ногу. – То задушить тебя охота, то сделать кардинально противоположные вещи.
– Я вас не понимаю и понимать не хочу, – сильно толкаю его в грудь и слезаю наконец с комода.
– Тебе не стыдно так обращаться с больным человеком?
– Вы симулянт, – вдруг доходит до меня.
– Но-но-но. В таком уж случае аггравант, – довольно протянул псевдогриппозник.
– Вы серьезно?
– Нет, конечно. Я что, по-твоему, грею градусник над лампой? – а ведь и вправду, ну бред же.
– Однако, при всей своей болезни, вы хотели заняться сексом.
– Почему в прошедшем времени? Хочу, – невозмутимо бросает Зорин, проводя рукой по своим волосам. – Мои намерения чисты аки слеза младенца. Тридцать семь и восемь, остаточная ломота в теле и отходняк не мешают мне хотеть того, кого я хочу. Вообще, все просто, Жень, девяносто процентов мужчин не откажутся от секса с приятной ему женщиной, если живы и относительно в порядке. Мужчины вообще крайне примитивны.
– Фу.
– Фас, – довольно протянул Зорин. – А знаешь, что самое интересное? – наклоняется ко мне. – Женщины тоже. Просто вечно набивают себе цену и мало кто может признаться в своих желаниях, – тянет руку к моему лицу, я же вновь хочу ударить его в ответ за пуленепробиваемую самоуверенность, но вовремя сдерживаюсь. – Ты вроде как патологически честная до раздражения девочка, – заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо. – Ну так не разочаровывай меня. Будешь втирать мне про то, что я тебе неприятен и к чему-то тебя сейчас принуждал?
– Я этого не говорила.
– Тогда к чему твои возмущения? Тебе нравилось происходящее, не убеждай меня в обратном.
– Даже если мне это нравилось, это не значит, что мне нравитесь вы, – резко разворачиваюсь и берусь за ручку двери, на что Зорин резко ее захлопывает, возвращая меня в исходное положение.
– Ну, не разочаровывай меня, Жень. Проще всего трусливо сбежать. Ты – трусиха?
– А что нужно ответить, чтобы прекратить вас забавлять?
– Значит трусиха.
– Если вас это удовлетворяет, то пожалуйста.
– Ответь мне на один вопрос. Только честно. Ты чего на данный момент жизни хочешь? – молчу, не зная, что ответить. Я и вправду примитивна, ибо все, чего хочу – это иметь свой уголок, где буду жить с сестрой. Иметь хорошую работу, чтобы не считать копейки и ни от кого не зависеть. – Мой вопрос так сложен для тебя? Тогда я задам тебе наводящие вопросы. Хочешь хорошего мужчину в спутники жизни, который будет тебя холить, лелеять, выполнять твои прихоти? Пылинки с тебя сдувать? Сиропом тебя поливать из красивых слов. Хочешь?
– Нет, – вполне серьезно произношу я.
– Тогда я тот, кто тебе нужен на данном этапе жизни, – улыбнувшись, произнес Зорин. Как он это делает, черт возьми?!
– Вы стали грязно играть.
– Да брось, я еще даже не начинал играть грязно. И пока не планирую. У нас был с тобой уговор, что ты приходишь еще завтра. Я буду ждать тебя утром и вечером. И, кстати, удачи на завтрашнем зачете.
– Совет вам на будущее, Алексей Викторович, не доверяйте всяким там словам. Я не приду к вам завтра. Более того, если вы не заметили, у меня на носу экзамены и мне положен академ отпуск, о чем я заранее предупредила. Так вот, увидимся мы с вами, к счастью, нескоро. Надеюсь, в течение этого месяца вы найдете себе подходящую на данном этапе вашей жизни женщину, – как бы мне хотелось увидеть на самоуверенном лице Зорина хоть какое-то подобие проигрыша. Однако – фиг там.
– Евгения Михайловна, зачем мне такие телодвижения, если через месяц и неделю кто-то записался на практику в мое отделение? Я тебе даже больше скажу, Жень, – демонстративно поправляет на мне задравшуюся им же купленную кофту. – Не планировал, конечно, но раз такая пьянка, то я возьму тебя к себе. Буду твоим руководителем. Подтяну твои знания и умения.
– А вы снова теряете форму. Если мне не изменяет память, я должна была к вам прийти через три недели, аккурат после окончания занятий, то есть завтра. И там было такое слово, ключевое про добровольно. Давайте закончим здесь и сейчас вашу маленькую игру. Вы уже проиграли.
– Я ошибся со сроком, Женечка. Со всеми бывает, я же обычный человек. Но я точно не проиграл. Вот увидишь, настанет день и ты сама по ко мне придешь. Однозначно это будет раньше осени. Кстати, ты нарушила наш договор, как будем решать этот вопрос? – вдруг понимаю, что он говорит о нашем бартере. То есть про штаны с кофтой за мои приходы. – Я все же за то, чтобы ты пришла завтра. Обещаю не трогать тебя руками. И другими частями тела тоже. Клянусь, – шепчет мне в уголок рта.
– А я против.
Отхожу от Зорина на шаг, скидываю с себя ветровку и, не раздумывая, стягиваю с себя кофту. Удивительно, но мне совсем не стыдно. Подумаешь, лифчик увидит. Быстро натягиваю ветровку обратно и, застегнув ее по горло, возвращаю Зорину кофту.
– Тяжелый случай.
– А джинсы я вам фиг верну, мне из-за вас их обгадили. И это компенсация за то, что я здесь делала. Выздоравливайте, Алексей Викторович, – подхватываю рюкзак и быстро выхожу из квартиры Зорина.
Глава 21
Отпиваю уже порядком остывший кофе, в очередной раз всматриваясь в девочку, сидящую на лавке. И если поначалу она казалась мне моим разгулявшимся воображением, то спустя пару минут неотрывного рассматривания, я с уверенностью могу сказать, что это сестра Жени. И опять мысли упорно ведут к этой сложносочиненной особе.
– Алексей Викторович, – резко поворачиваюсь в ответ на сжимание моего плеча.
– Что? – отхожу от окна.
– Извините, я в дверь стучала и звала вас, но вы не реагировали.
– Задумался, – ставлю чашку на стол и беру протянутые Тамарой Николаевной бумаги.
Подписываю документы, толком не вникая в суть. Настроения работать совсем нету. Возможно, всему виной солнечный и на редкость теплый июнь, что само собой располагает лежать и греть бока где-нибудь в Турции, попивая алкоголь под скучные танцы девок из анимации. А может, дело в другом – мне просто все неинтересно. Скучно. Уж лучше бы отделение было завалено больными, дабы не было времени ни о чем думать. Так нет же, как назло, все резко решили стать здоровыми. Не то, что коридоры стали свободны, так и еще и некоторые палаты пустуют в ожидании новеньких. Так и тараканы скоро разбегутся из-за вынужденного одиночества.
Фактически, я держусь из последних сил, дабы не совершить какой-нибудь поступок, о котором сам в последствии наверняка пожалею. Удерживают меня, разве что, собственные слова, это все-таки дело принципа – играть по собственным правилам. Однако, при этом я все чаще напоминаю себе маленького припизданутого пацана, ожидающего день рождения, дабы получить в подарок долгожданный велик. Только вместо праздника – обычная практика, а вместо двухколесного транспорта – необъезженная мною по сей день Женя. Так ведь не маленький уже. Какого хера, спрашивается, ожидаю, по сути, ерунду с таким нездоровым рвением, когда сам могу это ускорить? Мне уже не десять, бабки, чтобы купить долгожданный «велик» есть. Могу хоть сегодня переобуться и заявиться к Жене с цветами, несколько ласковых слов, смена тактики поведения и все. Вот только это неинтересно… М-да, шиза прогрессирует.
– Ну так что? – перевожу взгляд, на ожидающую от меня чего-то, женщину.
– А вы о чем? Извините, башка не варит.
– О юбилее больницы. Вы как, пойдете? Я просто не видела вашего имени в списке. Это воскресенье, и у вас выходной. Нехорошо будет, если не пойдете. Мы и так не отпраздновали дату нашего отделения.
– Пойду, – бездумно соглашаюсь я, кивая как болванчик, дабы моя собеседница поскорее вышла из кабинета.
К счастью, моя тактика оказывается верна. Перевожу взгляд на окно и, убедившись, что девчонка по-прежнему сидит на лавочке, иду к выходу, предварительно схватив первую попавшуюся шоколадку.
Девчонка, несмотря на то что сейчас я выгляжу по-другому, меня определенно узнала.
– Привет, – сажусь на лавку рядом с ней и протягиваю ей шоколадку.
– Здрасте. Спасибо, – улыбается, забирая шоколадку. – Вам очень идет халат. Прям очень красиво.
– Подлецу все к лицу.
– Хм… вы подлый?
– У этой пословицы есть два значения, по крайней мере – для меня. В моем случае, подлец – простой человек, который красив собой. Проще говоря, красавцу идет любая одежда, что бы он ни надел.
– О, я такая же. На меня что ни надень, я все равно красивая. Подлиха, получается, – улыбаясь, произносит она, вновь напоминая мне Машу. И, несмотря на это, разные они. Разные. Слава Богу.
– Тогда подлециха.
– Ну пусть будет так. Мне Женя про вас рассказывала, кстати.
– Страшно представить, что именно.
– Она хорошее рассказывала, не бойтесь.
– Ой, прям отлегло, – демонстративно прикладываю ладонь к груди. – А ты что здесь делаешь?
– Слава Богу, не то, что вы, людей не лечу. Терпеть не могу больницы. Я Женю жду, она экзамен сдает, – указывает взглядом на корпус. – Гинекологию. Пойдем после того, как она ее сдаст куда-нибудь праздновать.
– Уверена, что будете праздновать?
– Ну, конечно. Женя умная, много что знает и умеет. Главное, чтобы ей не попалась плохая экзаменаторша. Говорит, есть там одна гадина, она всем оценки занижает. Злая.
– Одна, – фыркаю в ответ. – Скажешь тоже. Как минимум половина. Там отделение из змей. Еще в мое обучение были такими, а сейчас еще и постарели.
– Да?! Так чего, реально может не сдать на пять?
– Как два пальца об асфальт. Экзамен для любого студента – лотерея, и знания здесь бывают ни при чем. А оценки ерунда. Подрастешь – поймешь.
– Не ерунда, – озадаченно бросает девчонка. – Если Женя не сдаст на пять или четыре, она не получит стипендию. Не сказать, что там прям деньжищи, но расстроится. И я тоже, – перевожу взгляд на нахмурившуюся Таисию.
Вот оно – то, чего мне явно не хватает помимо отсутствия интереса к происходящему на данном этапе жизни. Хочу, чтобы обо мне так же кто-то переживал. По хрен из-за чего. Но по-настоящему. Что-то не туда меня несет. Совершенно не туда.
– О, идет! Раз улыбается, значит точно пять или четыре, – радостно произносит девочка.
Я же не обладаю такой быстрой трансформацией настроения. Тем более сейчас, смотря на то, как Женя с идиотской улыбкой идет вся такая сияющая рядом с Коняшкиным. Во мне просыпается типичный мудак, моментально пожалевший, что не пришел на зачет и не завалил Женю. Надо было доковылять и, несмотря на херовое состояние, так его принять, чтобы на всю жизнь запомнила и каждый день ходила ко мне и пересдавала его вплоть до экзаменов. А я тут какого-то хрена честно играю. Ну, идиот. Привстаю с лавки, когда Женя подходит ближе к нам. К счастью, «пони» самоустраняется.
Вроде не так много времени прошло, но что-то в ней за эти две с половиной недели определенно изменилось. Точно! Веснушки перестали быть единичными, теперь они во всю украшают Женино лицо. И что самое парадоксальное – реально украшают! Бесячей рыжей морды не наблюдается. И волосы распущены, что тоже наблюдалось крайне редко. Безразмерная черная водолазка на этот раз сменилась таким же безразмерным синим джемпером. К счастью, не до колен. Однако, совершенно не по погоде.
– Евгения Михайловна, какая неожиданная встреча. Как экзамены?
– Здравствуйте. Хорошо, – вот удивительная выдержка и спокойствие, учитывая наш «анамнез».
– То есть не отлично?
– Отлично.
– Я же говорила! – слышу позади себя радостный голос.
– Какая умничка. Права ты была, Таисия, – мельком взглянул на девчонку и тут же перевел взгляд на Женю. – А тебе случайно не жарковато?
– Нет, Алексей Викторович, я мерзлячка.
– Ну да, ну да. Сейчас на тебе тоже колготки? – подхожу впритык, явно нарушая границы приличия. Однако, Женя при этом никак не демонстрирует, что ее это напрягает. Она ни на миллиметр не отстраняется от меня.
– Нет, просто трусы с подшерстком и естественный волосяной покров. Везде, – тихо произносит она, едва заметно улыбнувшись.
– Аля восьмидесятые?
– Вам виднее, я в такие годы не жила.
– Ну да, ну да. Ты готова к практике, Женечка?
– Конечно. Извините, не могу больше терпеть, – лезет рукой через горловину кофты и, немного замешкавшись, в итоге достает оттуда бумажную гармошку. – Колется, зараза. Не пригодились, – пожимает плечами, лучезарно улыбаясь. – Ну ладно, – отступает в сторону. – Всего доброго, Алексей Викторович. Тая, пойдем.
– До свидания, – машет рукой Тая.
Несколько секунд я смотрю вслед Жене, пытаясь понять, она действительно при мне вытащила шпору из лифчика или у меня галлюны? Нет, не они, судя по тому, что она продолжает на ходу доставать их только уже из рукавов. Охренеть себе нежданчик.
***
Очередной раунд с собственной собакой – кто раньше моргнет заканчивается не в мою пользу. Итого – три упаковки собачьего лакомства сожраны. Ан нет, не все, судя по тому, что наглая морда оказалась на моих коленях.
– Хренов манипулятор, – тянусь к упаковке и действительно в ней залежался еще один кусок. – Это все. Все, Гриша, – повторяю я.
Наверное, я бы и дальше велся на этот взгляд и достал бы очередную упаковку для этой махины, если бы не звонок в дверь. Перевожу взгляд на часы – половина восьмого. Ожидать мне вообще некого и тем не менее к двери все-таки подхожу.
– Привет, Лешик, – улыбаясь, произносит Соболев, протягивая мне при этом большой пакет.
– Привет. У тебя что-то случилось? – первая пришедшая на ум мысль, ибо виделись только несколько дней назад.
– А чего сразу должно что-то случится? Просто решил зайти вечерком к другу. Вот гостинец тебе принес. Все свеженькое.
– Петь?
– Оу? – проходит в квартиру. – Ты мне не рад? Занят?
– Ну как тебе сказать, я вел беседы с собакой и играл в «кто раньше моргнет», поэтому, нет, не занят, но ты пришел не просто так.
– Гостинец выдал, да?
– Ну типа того.
– Ладно, ты ж мой личный врач. Мне нужна твоя помощь.
– Так чего выделывался?
– Проблема деликатная.
– Ну?
– А ты мне скажи для начала, у тебя все нормально после нашей гулянки?
– Ну башка немного болела.
– И все?
– Да.
– У тебя нигде ничего нового не появилось? В трусах, например?
– А почему у меня должно что-то появиться в трусах?
– Ну, потому что девки были из одной фирмы с одинаковыми свежими справками. Я подумал, если у меня что-то появилось, хотелось бы, чтобы и ты тоже был с такой же проблемой, – как ни в чем не бывало бросает Соболев, усаживаясь на мой диван.
– Еще один патологически честный человек. Во-первых, Петя, девку я ту не трахал, во-вторых, ты что без гондона ее шпилил?
– Нет, конечно. Но, блин, что-то же село. Посмотри, пожалуйста, своим глазом алмазом, ху из ху залез в мой ху.
– Извини, мой дорогой друг, но я не писькоголог.
– Ты мой личный врач. Ну, пожалуйста, по-дружески. Разочек.
– Ладно, – сдаюсь под очередным натиском. – Снимай штаны.
– Моменто. О, Григорий не одобряет, – перевожу взгляд на сбежавшего пса. – Давай, порадуй меня Лешенька.
– У тебя что-нибудь болит, чешется?
– Неа. Если бы не заметил эту хрень, то и не знал бы.
– Порадовать мне тебя нечем, – озадаченно произношу я, после длительной паузы.
– Сифилис, герпес? Скажи, что это не они.
– С нашей гулянки прошло три дня, сифилис так быстро не проявляется. Герпес выглядит не так. Но порадовать мне тебя по-прежнему нечем. Потому что мыться надо чаще, Петя, тогда прыщи садиться не будут. Все, надевай свои трусы.
– Это просто прыщ?!
– По мне – да, но я не писькоголог. Через пару дней посмотришь.
– Фух. Я тебя обожаю, Леша. Слушай, а это могло быть от новых трусов? Они мне жмут.
– Вполне. Вентиляция плохая. Сопрело и вуаля. Бухнем?
– Нет. У меня печень не восстановилась с прошлого раза. Надо перерыв.
– Ну да, надо.
– А ты чего бабу ту не трахнул? Она ж тебе понравилась.
– Ага, а потом как будто накатило, видать, перепил, ибо рожей мне стала смахивать на бывшую.
– Леш, вот чего ты такой проблемный?
– Да кто его знает.
– Давай я тебе девку подгоню. Чистенькую, со свежей справкой. Продержим в лаборатории до результатов. Если надо хлоркой потом ее всю еще обольем, перед твоим порогом.
