Текст книги "Поиграем? (СИ)"

Автор книги: Наталья Юнина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Обязательно, – усмехаюсь в ответ, смотря на то, как Соболев, надевает ботинки. Вот сейчас я снова дико прочувствовал свое одиночество, ибо не хочу, чтобы балабол Петя уходил.

– Я серьезно, Леш.

– Я тоже. Маякну тебе.

– Ну, окей. Но баба тебе, Лешик, нужна.

– Нужна, – киваю как болванчик, провожая взглядом Соболева.

Перевожу взгляд на пакет, затем на часы. А, собственно, почему я не могу сделать то, что хочу. Правила ведь тоже могут меняться.

Не припомню, когда в последний раз так быстро собирался. За считанные секунды вышел из квартиры, прихватив с собой гостинец Соболева. И уже через двадцать минут припарковался у Жениного дома. В этот раз до ее квартиры поднялся без происшествий. О том, что ее может не быть дома – даже не подумал. В дверь звоню долго и только спустя минуту, а то и больше я понял, что в квартире кто-то определенно есть.

– Жень, это ты или сучка соседка? – молчок. – Значит ты. Открой, пожалуйста. Мне надо тебе кое-что передать. Никаких плохих действий в твою сторону не будет. Если не откроешь, я все равно оставлю то, что хочу передать под дверью, просто таким действием ты покажешь свою слабость и трусость. А слабые люди…

Договорить я не успел, дверь мне все-таки Женя открыла. Правда не полностью.

– Надеюсь, вилка в твоей руке предназначена не для меня?

– Для рыбы. Ею я ее переворачиваю.

– Супер. Я как раз голоден, – распахиваю дверь и в наглую вваливаюсь внутрь.

Глава 22

Протягиваю Жене пакет, но она, как и предполагалось, брать его не спешит. Вместо этого скрещивает руки на груди и очень недобро на меня смотрит. Только сейчас заметил, что на ней не безразмерная кофта, как обычно, а халат. Совершенно несексуальный и максимально простой, для застрявших в девяностых короткостриженых теток с «химией» на голове. Хорошо хоть не цветастый. Как ни странно, Жене он не только по размеру и облегает фигуру, но еще и по колено.

– Волосатые, – непривычно грубый Женин голос выводит меня из раздумий.

– Что?

– Ноги волосатые. Здесь просто освещение плохое, несмотря на новую лампочку, но при хорошем свете в моей спальне, например, волосня будет видна, – долго смотрю на Женю, пытаясь поймать эмоции на ее лице. Шутит или нет? Но она, как никогда, кремень.

– Учитывая, что звать меня в спальню ты не намерена, стало быть, я не увижу, что там за ноги такие волосатые.

– Ага. Слушайте, что вам надо? Я реально занята, – нервно произносит она.

– Чем?

– Готовлю романтический ужин для меня и Миши.

– Это который Коняшкин?

– Для вас – да.

С какой вероятностью Женя может говорить правду? В принципе пятьдесят на пятьдесят. Она молодая девка, у которой так или иначе есть свои физиологические потребности, несмотря на принципы, детство и юность. К тому же, как бы мне ни хотелось признавать, симпатию к «пони» она реально испытывает. Однако, не стоит забывать, что Женя все же правильная трусиха и не осмелилась бы позвать в съемную комнату кого-либо, учитывая то, с каким наездом сучка-соседка набросилась на нее в прошлый раз. Итого – брешет, радость моя. Брешет.

– А ты чего такая нервная? – как можно спокойнее произношу я, скидывая обувь.

– Потому что из-за вас я ничего не успею. Я не приглашала вас.

– Если бы ты по-настоящему не хотела меня видеть, ты бы не открыла дверь и не повелась на мою провокацию про трусость. Просто подсознательно ты хочешь меня видеть. И не только. Когда до тебя это дойдет?

– Сейчас же уходите! – вскрикивает Женя и тут же меняется в лице. – Блин, рыба горит!

Воспользовавшись этой ситуацией, я иду за убежавшей на кухню Женей. Ставлю пакет на тумбу и усаживаюсь за стол. Про ужин она и вправду не соврала. Про рыбу, стало быть, тоже. На столе стоят две тарелки, наполненные жареным карасем.

– Я, конечно, предполагал, что ты девушка с особенностями, но, чтобы настолько – нет. Караси на романтический ужин? Не боишься, что «пони» подавится косточками?

– А Миша их любит. Нет, не так, – разворачивается ко мне с тарелкой номер три. – Обожает карасей за их особую сладость и неповторимый вкус. Что не сделаешь для дорогого тебе человека, – пожимает плечами. – Не хочу показаться грубой, но, Алексей Викторович, уйдите, пожалуйста, – совершенно отчаянно произносит Женя. – Миша придет с минуты на минуту, а мне еще переодеться надо. Если хотите – я оставлю себе ваш пакет, чтобы вы успокоились и покинули мои нецарские покои.

– Все, лишь бы я отстал от тебя?

– Да!

– Тогда – нет.

Могу поклясться, что Женя готова обложить меня матом, но вот незадача, в дверь действительно позвонили.

– Реально пони? – наконец нарушаю тишину я, не сумев скрыть разочарование в голосе.

– Скорее лошадь. Черт! Мне крышка, если эта лошадь увидит вас здесь снова!

– А-а-а. Сучка-соседка, – встаю с места.

– И что мне теперь делать?! Я убью вас! Дважды вы меня так подставляете.

– Шшш… – прикладываю палец к ее губам. – Она же услышит. Чего так истерить-то?

– Потому что я девочка. Нам так положено.

– А вот это твой существенный недостаток, Евгения Михайловна.

– Быть девочкой?

– Иди открывай дверь.

– Как, когда вы тут?!

– Рукой. Молча, – сжимает кулаки.

– Идите в мою комнату, – цедит сквозь зубы.

– Я уж думал ты никогда не предложишь.

– И сидите тихо, – тут же добавляет она.

– Не дышать?

– Нет уж, будьте добры – дышите. Не хватало мне еще с трупом потом возиться.

– Договорились, – подмигиваю, чуть улыбнувшись.

Комната Жени при близком рассмотрении показалась мне меньше, чем в прошлый раз. Все-таки столь маленькое пространство давит. Намеренно сидеть тихо я и не думал. Окажусь замеченным, ну и славно. Именно поэтому я не старался тихо открывать шкаф. Удручающее зрелище. Все какое-то темное, невзрачное. Уж про разнообразие говорить не приходится. Его просто нет. Единственное, что выделяется в Женином гардеробе – это платье, в котором она была в баре.

С бельем, как ни странно, оказалось оптимистичнее. Да, простое, но, по крайней мере, хоть тут есть что-то белое. Рассматривать больше здесь тупо нечего. Никогда у меня не было желания кого-то одеть. Даже в родном мухосранске, выбранная мною мразь, при отсутствии собственного бабла, умудрялась прекрасно одеваться при помощи бедных родителей. Уж про дальнейших городских баб и говорить не приходится. С одеждой у них был полный порядок. Их хотелось разве что только раздевать. Здесь же хочется одеть. Так, как положено одеваться красивым девочкам.

– Можете выходить и сразу уходить, – перевожу взгляд на вошедшую Женю.

– Я предпочитаю остаться и поужинать с тобой.

– А я нет. У меня свои планы, а вы мне их нарушаете! – зло произносит Женя.

– Мы оба знаем, что «пони» сюда не придет.

– Ну хорошо, не придет, – неожиданно соглашается она. – Но это не значит, что у меня нет своих планов. Я два месяца мечтала сесть в одиночестве и навернуть карасей! Чтобы никто мне не мешал, и никто на меня не смотрел, а что теперь?! Дайте мне сожрать моих карасей! Они стынут, и корочка преет! – истерично закончила Женя, громко топнув ногой. Ну, собственно, вот он не кремень. И смех, и грех. Все из-за какой-то рыбы?

– Ешь, ешь. Я тебе не помешаю.

– Ой, все, – махнула на меня рукой и вышла из комнаты.

Кажется, еще никогда я не был таким прилипалой. Зато – нескучно. Где еще увидишь, чтобы девушка прогоняла мужика, потому что хочет навернуть три тарелки карасей в одиночестве? Лепота.

***

И пусть весь мир подождет. Если бы не знал, то с уверенностью мог бы сказать, что я невидимка, потому что Женя ест с таким упоением, словно меня здесь нет. Совершенно не стесняясь, наяривает рыбу, изредка прерываясь на отхаркивание застревающих косточек.

– Я забыла предложить вам присоединиться. Будем считать, что я неприличная. Можете съесть пару штук. Максимум три.

– Да нет, что ты. Я детей не объедаю. Ешь.

– Что, еще один педофил?

– Что? – переспрашиваю я.

– То. Вы мне предлагаете стать вашей любовницей и тут же называете меня ребенком.

– Не стоит принимать все мои слова за чистую монету. Это была шутка про ребенка, если ты не поняла.

– Или не захотела понимать, – отодвигает тарелку в сторону и встает из-за стола. Сполоснув руки, берет пакет и переводит на меня взгляд. – Так зачем вы пришли?

– Соскучился по тебе.

– А знаете, что самое удивительное, Алексей Викторович?

– Что? – встаю из-за стола и ровняюсь с Женей, всматриваясь в ее улыбку.

– Что я тоже, – смеясь, произносит она.

– О, так это капитуляция?

– Скажете тоже, – фыркает в ответ. – Я же не договорила.

– Ну так договаривай.

– Я забыла, что хотела сказать, – спустя несколько секунд неотрывных гляделок наконец произносит Женя.

– Охренеть, – смеюсь в ответ.

– Ну что вы там принесли, показывайте. Любопытство, чтоб его, – потирает руки.

– Я смотрю ты подобрела.

– Ну так поела же. Настроение повысилось. Ну что там? – указывает взглядом на пакет. Хороший вопрос, кстати.

– Гостинец, – протягиваю пакет Жене.

Она не мешкая достает оттуда бутылку виски. Косо на меня взглянула, но ничего не сказала. Ну, Петя, удиви меня чем-нибудь хорошим. Твою мать, ну не таким же. Еще и килограммовые!

– Черная и красная икра. Вы серьезно?

– Это имитация из водорослей.

– Ага, – пристально вчитывается в этикетку. – Ну-ну, имитация. Что у нас там дальше? – Ого. Это что?

– Нога.

– Чья?

– Ну точно не твоя. Видишь волос нет.

– Точно, – улыбаясь, произносит Женя.

– Это свиная. Хамон зовется.

– Хамон, – произносит по слогам и подносит к носу кусок мяса. – Офигеть. Вы мне притащили в пакете две зарплаты заведующего. Хотя, нога эта сколько стоит?

– Три зарплаты.

– Ясно. Утолите мое любопытство. Откуда у вас такая квартира и столько денег?

– Давай поиграем в угадайку под вискарь? Один мой правдивый ответ на твой вопрос, один твой на мой.

– Я и так знаю ответ на свой вопрос.

– Да неужели? Ну-ка, удиви меня.

– Нашли себе какую-нибудь богатую женщину за пятьдесят. Она вас содержала, спонсировала, всячески задаривала за секс. А когда вы насобирали нужную сумму, вы ее бортанули.

– Ты реально так думаешь?

– А почему нет? Вы же говорите, что я продажная. Что мешает вам быть таким же?

– Ясно. Только я так не говорил. Я сказал, что у всех есть цена. Я – не исключение.

– Так я угадала?

– Нет. Я просто оказался в нужное время, в нужном месте и помог выжить одному очень обеспеченному мужчине. И я не стал играть в гордого придурка и отказываться от предложенных мне денег. А дальше – мне просто хватило ума их правильно вложить.

– Неожиданно, – задумчиво произносит Женя.

– И ты не отказывайся от поступающих тебе предложений, – подмигиваю.

– А вы все о себе любимом, – усмехается Женя и тут же с нахмуренным лицом достает из пакета какую-то коробочку.

– И зачем мне резиновая вагина?! – Ах ты сукин сын! – У меня так-то своя есть.

– Угадай с трех?

– Эмм… что-то обидное за то, что вы бывшая женщина по моей шуточной версии?

– Скажешь тоже, – выхватываю коробку из ее рук и кидаю обратно в пакет. – Это чтобы ты тренировалась ставить уретральный катетер.

– Так я умею его ставить.

– Черт, запамятовал. У тебя же были проблемы с членами, – пауза. Затяжная. Во время которой мы синхронно переводим взгляд на мой пах. – Нет. На мне тренироваться не надо. Это существенно затруднит наши будущие интимные отношения.

– Чем?

– Ты заметила? – вкрадчиво произнес я.

– Что я должна была заметить? Что он у вас пришитый? Я, кажется, говорила, что не рассматривала его тогда в туалете, – усмехаюсь в голос.

– Ты сказала, «чем затруднит», а не «у нас не будет никаких интимных отношений».

– Я просто не обращаю внимания на эту чушь. Подыгрываю вам, вот и все, – как бы невзначай произносит Женя, закусывая губу. Это провокация с ее стороны или меня уже плющит? Раньше она точно так не делала. Да и по хрен. Тянусь к ее губам, но Женя резко уворачивается и отходит в сторону.

– Да.

Только увидев, что она поднесла к уху телефон, до меня дошло, что скорее всего если бы не звонок, Женя бы и не увернулась. Я не провидец, но то, что настроение у любительницы карасей изменилось, это факт.

– Оставайся там, я сейчас приеду.

– Вы предлагали мне поиграть с вами в «вопрос-ответ» под эту бутылку.

– И?

– Я согласна. Только чуть позже и после того, как вы поможете мне кое в чем. Вы же на машине?

– На ней, – киваю.

– Поможете?

– Чего б не помочь.

Глава 23

Не надо быть провидцем, чтобы не понимать – никакой интересной ночи сегодня мне не светит. В принципе, трахать Женю, после того как ее развезло бы от вискаря, я и не собирался. Проблема в том, что интересного разговора под градусом я определенно лишился. Да и относительной Жениной расслабленности и хорошего настроения после сожранных ею карасей, тоже. Вот это и удручает. А десять минут молчанки, совершенное безразличие к моей нескромной персоне и Женин взгляд, обращенный в окно – напрягают.

Делаю погромче радио и на автомате переключаю каналы. Ноль реакции. Я так куда-нибудь врежусь, к чертям собачим, если и дальше буду пялиться на нее. Однако, на очередной радиостанции Женя все-таки переводит взгляд от окна, я же резко на дорогу. Стучу пальцами по рулю в такт девчачьей песни из девяностых. Теперь уже я чувствую на себе ее взгляд. И это забавляет. Резко поворачиваю голову и в такт произношу четко и громко:

– Бум, – на что Женя неожиданно улыбается. Вид у нее определенно заинтересованный.

– Вы слушаете такие песни? – ну наконец-то, голос прорезался.

– А что не так?

– Ничего. Я думала, что мужчинам такое не положено слушать.

– С хрена ли нам это не положено? Дурацкое общество с дурацкими стереотипами. Ты еще скажи, что мужики не плачут.

– А вы?

– Что я?

– Плачете?

– Под Буланову? Ну под нее грех не поплакать.

– Вы серьезно?

– А что, разве нет? – совершенно серьезно бросаю я, переводя взгляд на дорогу. – Была у нее такая песня про пацана. Не зови ты мишку папой, не тяни его за лапу. Трогательно.

– Спи мой мальчик маленький, – тихо произносит Женя.

– Вот-вот, она. Ну, конечно, специально по ночам я не включаю ее песни и не рыдаю вместе с ней под ее «не плачь».

– Вы и эту песню знаете?! – удивленно произносит Женя, от чего я невольно вновь устремляю на нее взгляд.

– Ну, судя по твоему лицу, надо бы сказать, что нет, не знаю. Но уже поздно идти в отказ.

– Мужчина, который знает слова из песни Тани Булановой вызывает подозрения.

– А я думал наоборот. Типа свой в доску.

– Знаете, вы какой-то другой. Не такой как обычно.

– А какой обычно? – тут же отворачивается к окну. – Да ладно, Жень, ты уже столько ляпала при мне языком, что пора признаться самой себе – я тебе ничего не сделаю за твою правду. Она ж меня забавляет. Так какой?

– Просто другой. Как будто навеселе, но при этом совершенно точно не пьяный.

– Это все песня Танюхи на меня влияет. Бум.

– Я имела в ввиду не в машине, а с самого начала, когда ко мне пришли. Вы как… как молодой. В смысле очень молодой. Игривый.

– Мне тридцать три. Как я должен, по-твоему, себя вести? Ходить с томиком «Боли в спине», сидеть на лавке и ебашить тростью мимо проходящих девок, потому что те, шалавы такие, в коротких юбках, мне не дают? А в перерывах между ворчаньем закатывать соленья и выращивать на подоконнике рассаду, как и положено старику?

– Я не этого имела в виду. И вообще, – делает длительную паузу. – Я выращивала на подоконнике зелень зимой. И ничего такого в этом не вижу, – обиженно заканчивает Женя, отворачиваясь к окну.

– Хозяйственная. Будущему мужу может понравится, особенно если он тоже будет увлекаться… рассадой.

– А почему вы не спросили куда и зачем мы едем, а просто адрес.

– А что могут быть какие-то варианты, кроме как за твоей сестрой?

– Хм…если вы знали, тогда почему согласились поехать, зная, что продолжения не будет?

– Ну почему не будет? Будет, просто без вискаря. Нам еще ехать минут пятнадцать, за это время человек может поведать о себе многое. Так что я задаю вопрос – ты отвечаешь.

– Мы так не договаривались.

– Ну тогда после того, как заберем твою сестру, поедем бухать к тебе, раз обещала.

– Я везу сестру к себе. Так что пьянка с вами никак невозможна чисто технически, не говоря уж о том, что я в принципе не собиралась с вами пить.

– Ну так тем более – отвечай на мои вопросы, раз нагло и подло соврала. Все элементарно, Евгения Михайловна.

– Ну задавайте, только я соврать могу.

– Я тоже много чего могу, но ведь не делаю этого и тебе не советую. Ладно, для начала ответь мне на простой вопрос: ты когда-нибудь что-нибудь воровала? Ну, например, в нашем мухосранске. Яблоки, алычу, груши, например.

– Странный у вас вопрос, Алексей Викторович. Я чего-нибудь пошлого ожидала, а вы про краденое.

– Да ты подожди, еще спрошу. Запудрю тебе мозги и вырулим на интересующие меня вопросы.

– Зачем вы говорите о своих намерениях?

– Чтобы я не казался тебе лучше, чем есть. Ну так что, Жень?

– Воровала. Один раз. Хотя, нет, получается два. Второй у вас – рыбу.

– Ты меня сейчас разочаровала. Вот серьезно.

– Воровством? – озадаченно спрашивает Женя.

– Нет. Одним разом. Что это за вечное бабское стремление себя обелить? У меня был до тебя один. А ты второй и почти единственный, – чего я добивался этим наездом, сам не знаю. Ясное дело, Женя взглянула на меня как на врага, да и это явно не поспособствует нормальному разговору.

– Вы не тот человек, перед которым мне себя нужно обелять. Как мужчине, который, на минуточку, врач, подмечающий все мелочи, вам бы это следовало учесть. Но, видимо, ваш опыт общения с людьми, в частности с женщинами, не дает вам мыслить здраво. Вам проще видеть во мне шлюху и воровку. Не буду вас в этом переубеждать.

– Не преувеличивай.

– И не думала.

– Ну, хорошо. Извини. Я был не прав.

– Вы говорите это для того, чтобы дальнейшая беседа состоялась.

– И для этого тоже. Ну и что там с первым разом?

– С каким?

– С воровским.

– Он был неудачным.

– Как и любой первый опыт, – зачем-то произнес я.

– В общем, краденное не стоило того, чтобы я это воровала. Даже не поела в итоге. Вот и закончила, толком не начав.

– Дай угадаю, ты тырила яблоки у мерзкого старика с восьмого участка. Он тебя поймал, а ты не смогла убежать, и этот урод херакнул тебя своей палкой?

– Нет. Огурцы. С восьмого участка, – кивает. – Только деда того там не оказалось. А были какие-то два мужика. Все убежали, а я… ступила.

– И? – останавливаюсь на светофоре и перевожу взгляд на задумчивую Женю.

– И они меня избили. Ногами в живот, а не дедовской палкой. Как будто я мужик какой-то, хотя тогда у меня и волосы были длинные. Ясно же было, что не мальчик. До сих пор не понимаю, зачем бить девочку? Еще и в живот, – готов поклясться, что Женя смотрит на меня так, как будто реально пытается услышать от меня ответ. А что я на это могу сказать?! И какого хера вообще завел этот разговор?!

– Потому что мразь, – четко произношу я, всматриваясь в Женины глаза. Черт возьми, какие они у нее… сжимаю до боли руль.

– Наверное.

– Не наверное, а точно, – зло бросаю я и трогаюсь с места, когда загорается зеленый. – Прости, у меня не было цели всколыхнуть в тебе неприятные воспоминания.

– Мне нравится, когда вы извиняетесь, – неожиданно произносит Женя. – Так вы кажетесь человечнее и уязвимее.

– А мне не нравится. Так что там со второй кражей? – быстро перевожу тему. Уж с рыбой-то точно без трагедий и можно перевести разговор в другое русло.

– Понятия не имею, что с ней. Вы медсестре рыбу отдали, вот ее и спрашивайте.

– Оригинально и все же. Ты на кой хрен ее сначала свистнула, а затем вернула?

– Бес попутал. Наверное, подсознательно я хотела ее съесть. Без «наверное». Я была на вас зла, точнее вы обидели меня. Поэтому хотелось сделать вам что-то нехорошее.

– Из-за того, что отказался вызывать тебе такси?

– Нет.

– Тогда за что?

– Неважно.

– Нет уж, мне важно, чем это я тебе таким обидел тогда, учитывая, что вел себя тогда крайне порядочно: накормил, заправил постель и уложил спать, даже не приставая. Ну? – уже несдержанно бросаю я. – Что-то сказал? Давай говори, только правду и ничего кроме правды, иначе я тебя завалю на практике, – блефую, да и по хрен.

– Да. Говорили.

– Что и когда?

– Во сне. Вы меня обидели во сне, – пауза. Затяжная.

– У меня есть знакомый психиатр. Если хочешь – подгоню тебе.

– Спасибо, не нужно. Сами же просили сказать правду, вот я и сказала.

– Ну и что я там сказал в твоем сне?

– Ничего.

– Женя, – грозно произношу я, а сам пытаюсь состроить серьезную морду. А это сложно. Очень сложно.

– Течешь как труба в хрущевке.

Кажется, еще никогда я не обдумывал чьи-то слова так громко. Затык в том, что эта фраза могла спокойно быть мною произнесена.

– Похоже на меня.

– Вот-вот, – и тут до меня доходит.

– Тебе что снился эротический сон с моим участием? – от этого осознания захотелось по-мальчишески вскрикнуть «Ха!», благо я быстро унял в себе этот неуместный порыв.

– Нет, конечно. С Мишиным. Но в самый ответственный момент вы влезли вместо Мишиного лица со своей трубой.

– Заливай, заливай, – усмехаясь, произношу я. Оказывается и без вискаря Женины ответы могу быть столь интересными. Особенно интересно наблюдать за тем, как она на глазах краснеет.

– Вам вообще-то сзади сигналят.

– Спасибо, что сказала, – трогаюсь с места на очередном светофоре.

Немного все обдумав, до меня дошла очередная вещь.

– Постой, так ты сбежала из моей квартиры не просто так, а из-за эротического сна с моим участием? Охренеть. Жень, да не волнуйся ты так. С кем не бывает. Вспомни, что я слушаю бабские песни и даже знаю их содержание, – продолжаю я в ответ на полный Женин игнор.

– Я не хочу с вами больше разговаривать.

– Ну вот чего ты такая сложная? С тобой, как с Гришей ходить по неизвестным местам.

– И как это понимать?

– Так и понимать. Никогда не знаешь, где в кучу вступишь.

– Спасибо за сравнение меня с фекалиями.

– Я вообще не это имел в виду.

– Ну так что имеете, то и вводите.

– Так ввел бы уже давно, если бы это только от меня зависело.

– Фу.

– Фас.

Вот и «поговорили». Так «поговорили», что до самого пункта назначения не произнесли больше ни единого слова.

– А вы куда? – наконец произнесла Женя, как только мы вышли из машины.

– А ты куда?

– В подъезд.

– Ну и я туда.

– Не надо. Здесь есть лампочки. Я сама.

– Ну раз я играю в хорошего мужчину, то просто обязан пойти с тобой. Потопали, Евгения Михайловна.