Текст книги "Поиграем? (СИ)"
Автор книги: Наталья Юнина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
Глава 5
То, что я стал свидетелем ее падения Женя явно не подозревала, равно как и в принципе не ждала чьего-либо появления рядом с собой. Смешно, учитывая, что мы на территории больницы. И ведь никакой гондон не поспешил помочь. Судя по Жениному растерянному лицу, у нее не только колени в хлам, но и что-то сродни болевого шока. Совершенно потеряна.
– Вот что бывает, когда спешишь за хлебушком, – сам не понял как изо рта вылетела несвоевременная подколка. Однако, ноль реакции. Поднимаю ее рюкзак и беру Женю под локоть.
– Блин, как же так? Я джинсы порвала, – наконец произносит она, когда я пытаюсь сдвинуть ее с места. Охренеть. Тут не шок болевой, а проблемы с головой.
– Это, конечно, самая большая проблема на данный момент, – выдаю я, не скрывая сарказма в голосе. Ты случайно головой не приложилась, когда падала?
– Нет. Только ногу сильно подвернула, теперь больно ступать.
– Пойдем, посмотрим все части твоих многострадальных ног.
На удивление Женя не сопротивляется и, ковыляя на одну ногу, через несколько шагов мы оказываемся у заднего входа. Кое-как доходим до лифта и поднимаемся на второй этаж. Как-то само собой совершенно без задних мыслей я отвел ее в свой кабинет. Стянул с нее куртку и подвел к раковине.
– Блин, и ладони стерла в кровь.
– Смывай пока грязь с рук.
С головой у Жени точно проблемы, потому что вместо того, чтобы мыть руки, пока я ищу все необходимое для обработки ее ног и ладоней, она с похоронным лицом осматривает свои порванные джинсы. И эта туда же, думает только о испорченной шмотке. Да что за бабы-то такие, а?!
– Руки мой. Я с грязью работать не буду.
– А я и не прошу, – обиженно бросает Женя, явно восприняв мои слова на свой лад. Зато теперь внимание все еже уделила своим грязным ладоням.
Подталкиваю ее к дивану, как только она наконец-таки справилась с мытьем и фактически усаживаю ее на место. Стягиваю с нее кроссовки и откидываю их в сторону. А затем как-то не церемонясь тяну руки к пуговице ее джинсов.
– Вы совсем что ли?! – вот теперь она определенно отмерла.
– Что нет так? – безэмоционально бросаю я.
– Что вы делаете?
– Собираюсь снять с тебя джинсы.
– Я сама справлюсь, – резко одергивает мою руку. – Спасибо за помощь, но я сама все обработаю. Выйдите, пожалуйста. Дайте мне пять минут. Я быстро.
– Нет, – безапелляционно произношу я. – Это мой кабинет, и ты моя гостья. Снимай сама джинсы. Если так стесняешься, прикроешь свои трусы пледом. Детский сад, ей – Богу.
Кидаю рядом с ней плед и отхожу к столу. Делаю вид, что копошусь в аптечке, сам же краем глаза наблюдаю за тем, как осматриваясь по сторонам, Женя таки поворачивается ко мне задом, натягивает пониже водолазку и таки снимает с себя джинсы. А дальше, как будто удар под дых. Всякое мог ожидать, но точно не то, что под джинсами окажутся колготки. И не какие-нибудь там капроновые, а самые что ни на есть допотопные советских времен. Те, в которых все щеголяли в детском саду. С вечно спущенной жопой и гармошками на коленях. На Жене правда сидят по-другому, возможно, эти какие-то усовершенствованные, все-таки на дворе две тысячи десятый год, поди резинка уже другая. Но сам факт таких колготок на молодой девушке, мягко говоря, удивляет.
Беру стул и подхожу к Жене, когда та кладет раритет на подлокотник дивана. Хочется неуместно пошутить на тему какие же там тогда трусы, но мало того, что Беляшова натягивает по самое не могу водолазку, так еще и усевшись на стул, я взглянул на пятки этих самых колготок – они заштопаны. Заштопаны! Кто-то еще штопает колготки? Резко перевожу взгляд на рядом лежащие носки и ее кроссовки. Первые совершенно точно намокли. Собственно, понятно почему: подошва у кроссовок немного отошла.
Стало не по себе. Неприятно. Как будто кто-то реально ударил по дых. Мало что у нее изменилось. Просто я не понял это из-за наряда в баре, а под халатом и подавно непонятно, что там на ней надето. Появился бы кто-то весомый в ее жизни, не одевалась бы она вот так.
– Что? – как-то нервно интересуется Женя.
– Не жарковато в мае в джинсах и колготках?
– Нет. Я мерзливая.
Ничего не отвечаю. Просто потому что…нечего. Пододвигаю стул ближе и начинаю ощупывать ее ногу. Нет здесь, конечно, перелома. А вот разбитые колени впечатляют даже меня. Невезучая девчонка. И вряд ли в ее жизни ждет что-то хорошее. Хотя из нашего Мухосранска все-таки вырвалась. Но вряд ли штопанные колготки и дырявые кроссовки можно назвать взлетом. Но тут, как ни странно, есть жирный плюс. Учитывая ее внешность, найти покровителя, который даст ей хотя бы нормальную одежду и небольшую финансовую поддержку, при желании – легко. Стало быть, все-таки у Жени нет такого желания. Возможно, сказалось прошлое от избытка мужиков в жизни ее мамаши. И вот тут и возникает жирный плюс. Хорошая девочка с принципами? Хорошо, если так. Правда, я быстро одергиваю себя. Даже если это и так, у всех есть цена. Абсолютно у всех.
– Не волнуйся. До свадьбы заживет. Ты учишься платно?
– На бюджетном. Ай, больно, – вскрикивает Женя, как только я начинаю обрабатывать ее коленки.
– Ну, извини. На бюджетном…и с первого раза значит поступила. Молодец. В общаге живешь?
– Я знаю, что я молодец. И нет не в общаге.
– А где?
– Снимаю комнату. Зачем вы этим интересуетесь?
– Потому что мне интересно. Это же очевидно. Почему не в общежитии?
– Потому что мне не положено здесь место. Мне не нравятся ваши вопросы.
Нравится, не нравится. Надо терпеть, моя красавица. Не знаю в какой именно меня момент шандарахнуло неуместной в данный момент идеей. Точно знаю, что, когда я приклеивал пластыри на Женины колени, желание воплотить эту идею взлетело до невозможных высот. А почему, собственно, нет? Взаимовыгодный союз. Мне – регулярный секс, ей – улучшение качества жизни. Купить ей новую жизнь не куплю, но уж улучшить точно смогу. На кой черт мне тратить время на поиски постоянной женщины, если вот она прекрасная кандидатка, которая меня привлекает. Да, не прямо сейчас. Но через три недели, когда она уже не будет в статусе моей студентки, то почему нет? Усмехаюсь в голос. Трех недель как раз хватит на «поломаться». Надо начать сейчас. Месяц? Максимум полтора и таки согласится. Жаль, конечно, если будет быстрее, но…ведь в любом случае согласится, ибо у всех есть цена. У всех. Как бы ни было жаль.
– Спасибо, – резко одергивает свою ладонь. – Вы и так уже все сделали.
– Ну не прям-таки все, – взгляд так и падает на ее ноги. Мне бы смолчать, но не могу.
– У тебя здесь кусок небритой ноги, – провожу чуть ниже колена и быстро убираю руку, ибо точно саданет. – Впечатляет. Необычно, – выдаю я, ничуть не скрывая улыбки.
– Если вам так нравится, разрешаю…
– Потрогать еще раз? – прерываю ее я.
– Вырвать волос и загадать желание. Гляди исполнится на растущей то луне, – дерзко бросает Женя.
– Учту на будущее. Сиди здесь, я принесу тебе какие-нибудь штаны медицинские. Постараюсь найти что-нибудь потемнее.
– Спасибо, – тут же благодарит Женя и отводит взгляд на свои колени.
Быстро выхожу из кабинета и иду в сестре-хозяйке. Та, видимо еще одна курица, в списке поставивших на меня ставки, нашла новенькие штаны темно-синего цвета за считанные секунды. С каким-то предвкушением иду к кабинету. Азарт. Точно, в крови вовсю самый что ни на есть азарт.
– Алексей Викторович, беляшей, к сожалению, не было, – разочарованно произносит Тамара Николаевна и протягивает мне пакет с чебуреками.
– И не надо. Вы сами чебуреки съешьте. А я скоро вкусный куплю беляш. И живее. В смысле посвежее. Да, куплю. У всего же есть цена, – бурчу себе поднос и вхожу в кабинет.
– Держи, – протягиваю Жене штаны.
Та их тут же берет и, видимо, не дождавшись того, что я отвернусь, сама отворачивается ко мне спиной и начинает надевать штаны. Еще несколько минут назад, увлеченный ее колготками, а затем ободранными коленями, я даже не обратил внимания в целом на Женины ноги. Хорошие у нее такие бедра. Далеко не худые по современным меркам. Это даже несколько забавно, учитывая тот факт, как девицы сейчас маниакально стремятся к болезненной худобе. И сильный, очень сильный контраст по сравнению с той худющей болезненной девочкой.
Женя быстро скидывает в рюкзак джинсы, колготки, а затем надевает промокшие кроссовки. Дурочка. К гадалке не ходи – мечтает отсюда свинтить.
– Стой, – хватаю Женю за предплечье, как только та направляется к двери. – У меня к тебе серьезный разговор. Я задержу тебя буквально на пару минут. Присядь обратно.
– Ну, – нервно произносит Женя, натягиваю рукава водолазки на ладони.
– Я приглашаю тебя…скажем в это воскресенье на ужин, плавно переходящий в завтрак. Как ты на это смотришь? – была бы жива мама отхерачила бы сейчас меня ремнем, учитывая, что это та самая девочка передо мной. И в принципе была бы права. Однако, мамы нет, а вот азарт у меня в крови и эмоции на лице Жени есть. Кайф. Наступит на ногу, херакнет кулаком мне в морду, покажет средний палец или просто пошлет на хрен?
– Святые профитроли. Столько есть с утра до ночи это даже для меня жёстко, Алексей Викторович, – ай да красава. Один – ноль, точно в ее пользу. – я если столько жрать, то не выдержит кровать. Так что вынуждена отказаться.
– Стой, – вновь ловлю ее за руку. – Один-ноль в твою пользу.
– А мы во что-то сейчас играем?
– А ты еще не догадалась? Кажется, начали мы в баре.
– Там же и закончили.
– Нет. Я решил продолжить. Я вообще крайне прямой человек, поэтому скажу все как есть. Ты мне нравишься. Поэтому я предлагаю тебе стать моей любовницей. Через недели три. Как раз после занятий.
– В смысле?
– Хочу, чтобы твои трусы свисли. Бриллиантов не жди, но съемную квартиру, финансовую поддержку и перспективы в медицине – да.
– А не пошли как бы в жо… – резко замолкает, сжимая руки в кулак.
– Предсказуемо, конечно, для наивной провинциалки. И глупо.
– Я вообще крайне глупая. Давайте я угадаю, вы сейчас мне скажете, что я не сдам зачет, а потом практику, экзамены и прочее, потому что у вас есть связи. С должности медсестры вы меня тоже ясное дело попрете. Дальше меня выгонят с универа, и я все равно приду к вам только уже на коленях? Все так или что-то упустила? – зло бросает Женя.
– Из.
– Что? – непонимающе уставилась на меня.
– Правильно говорить «из» университета. И нет, я не настолько предсказуем. Мое дело – предложить, твое – отказаться. А потом согласиться. Добровольно, конечно.
Я был уверен, что после этого Женя вскачет с места и сбежит, послав меня в жопу уже до конца. Но нет. Вместо этого она меня снова удивила.
– А вы ровесницам не думали делать такие предложения?
– Нет. Они меня пугают.
– А что так?
– Смотрю на них и думаю какие старые…то ли дело я в их возрасте.
– Парень хоть куда, – саркастично отмечает Женя, вставая с дивана.
– Точно. Ну так что решила?
– Шли бы вы, Алексей Викторович, в жо…желудей купили. Говорят, они полезны для потенции. До свидания, – направляется к двери, прихрамывая на одну ногу.
– До завтра, Женя. И не забудь про три недели. Раньше не приходи, даже, если сильно захочется. Этика все-таки, со студенткой ни-ни.
Кажется, в какой-то момент она таки хотела показать мне средний палец, но сдержалась, этика все-таки. Вместо этого громко хлопнула дверью. Усмехаюсь в голос, усаживаясь на диван. Да, жизнь определенно заиграла новыми красками.
Глава 6
Настроение такое, что хочется одного – выпить обезболивающее вместе со снотворным и крепко заснуть. До самого утра. Чтобы не думать и не анализировать то, что произошло в его кабинете. А дальше, будь что будет. И я бы так и сделала, если бы на своем этаже не увидела сидящую на подоконнике сестру.
– Ты что тут делаешь?!
– В гости к тебе пришла, – улыбаясь, произносит Тая и спрыгивает с подоконника. Стискивает меня в объятьях, от чего моментально становится лучше.
– Ты почему не предупредила, что придешь? А если бы я сегодня не вернулась?
– Ну ты же говорила, что работаешь завтра, значит сегодня до шести должна была прийти.
– Железная логика, – забираю рюкзак с подоконника. – Никогда так больше не делай. Тем более не сиди в этом подъезде одна.
– Я подумаю. А твоя соседка сегодня дома? – мысленно перебираю в памяти дни.
– Нет. Сегодня она на сутках. Заходи, – открываю дверь и пропускаю Таю в квартиру. – Я пока переоденусь, а ты помой руки на кухне.
Скидываю с себя одежду, отлепляю пластыри и надеваю длинную футболку. Хотелось бы надеть штаны, но я вовремя себя одергиваю – нет здесь никого, а ранки на коленках должны подсыхать. Ополаскиваю лицо холодной водой и перевожу взгляд на свое отражение в зеркале. Так и тянет полоснуть себя чем-нибудь острым по лицу. Глубоко. Чтобы навсегда остался толстый рубец. Что ж вам всем от меня надо? Ненавижу. Всех ненавижу. Делаю глубокий вдох и вновь ополаскиваю лицо водой до тех пор, пока не прихожу в себя. Ерунда это все. И не с таким справлялась.
– Слабая – снаружи, сильная – внутри. Слабая – снаружи, сильная – внутри.
Несколько раз повторяю про себя хорошо заученные слова и выхожу из ванной.
– Ты что упала? Еще и хромаешь.
– Ага. Шмякнулась на асфальт. Ноги не в ладах с головой.
– Надо, чтобы наладилось.
– Надо, – смотрю на улыбающуюся Таську и не могу не улыбнуться в ответ.
Вот он мой источник эндорфинов. Так повелось с самого ее рождения. И пусть поначалу я воспринимала ее как спасательный круг, который отпугивал по ночам громким плачем маминых гостей, это быстро изменилось, как только Тасе стукнул годик. Кажется, она уже тогда была смышленым ребенком. Моим, по сути, ребенком.
– Кушать хочешь?
– Ага, – кивает и тут же усаживается на стул, подложив под себя ноги.
– Тогда я картошку пожарю. Мама была не против, что ты ко мне придешь? Или ты ей не сказала?
– Не против. Она сама мне предложила у тебя переночевать, – кажется, я сейчас слюной поперхнулась.
– С чего бы это? – наконец отмираю я.
Уж кого-кого, но маму я знаю как облупленную. Как только я съехала из квартиры, общение с Таей перешло исключительно в режим «втихушку», ибо «я плохо влияю на сестру и настраиваю ее против мамы и вообще всех вокруг, кроме себя неблагодарной эгоистки».
– У них со Стасом какой-то там юбилей. Мама с утра была добрая, все мне разрешила, даже денег дала. И не только. Загляни в пакет, – с загадочной улыбкой произносит Тая.
Копченая колбаса, сыр с какими-то коричневыми вкраплениями, мясная нарезка трех видов в вакуумной упаковке, оливки, упаковка с пирожными… Да, я точно поперхнулась слюной, правда уже по причине банального голода. Фу, продажная душонка. Сначала за конфеты отделения сдала, а теперь что?
– Это нам с тобой на стол, пока мама устраивает себе романтик. Но я за жареную картошку, а ты это все потом сама съешь, – вот оно чудо мое, к счастью, не испорченное мамой. – Ну разве что одну пироженку съем.
– Да хоть все. Ты уверена, что хочешь картошку?
– Кто не хочет жареную картошку?
– Твоя правда.
***
Вот уж не думала, что сегодняшний день окончится вот так. Беззаботно и хорошо, несмотря на ноющие коленки и чувство тревоги за то, что будет завтра.
– Жаль, что у тебя телика нет. Сейчас бы киношку посмотрели.
– Половина одиннадцатого, спать давно пора.
– И диван скрипучий, – не унимается Тая, ерзая на постели.
– И крошки от того, что ела на нем пирожное.
– И ноги у тебя колючие, – смеюсь в ответ.
– Я их просто две недели назад побрила. А волосы взяли, да и начали заново расти, – Тая резко раскрывает одеяло.
– А и не заметила. Волос даже не видно. Прикольно. А нет, вот кусик есть, – секунда и она проводит рукой по моей ноге. Дежавю, блин. – Надо теперь постоянно брить.
– Разбежалась. Это была разовая акция.
– Ну и зря. Это ж некрасиво и платьишко не надеть.
– Ты не сказала, дома у вас все нормально?
– Нормально. Мама, правда, надоела со своими банками.
– Какими банками?
– Ну маски там всякие, масла, крема. Даже Стас уже злится, что она по всей квартире все это раскидала.
– Ясно.
Мама хоть и красивая, но надо быть объективной – не молодеет. Сколько еще продержится Стас? Пару тройку лет и найдет себе другую дуру непременно с дочерью. Перевожу взгляд на Таю. А может не пару лет. Зачем кого-то искать, если перед тобой растет девочка. Сколько мне было, когда на меня начали обращать внимания мамины мужики? Десять. Столько же, сколько и Таське сейчас. И пусть мне было на несколько лет больше, чем сейчас Тае, когда на меня обратил внимание Стас, но это же не помешало ему увлечься ребенком. Худым, нескладным, подстриженным под мальчика. Что уж говорить про мою красивую Таську с длинными волосами.
Наверное, сейчас она выглядит даже старше, чем я в свои тринадцать, ибо я специально ела так, чтобы нигде и ничего не росло. Плоскодонка, проще говоря, но смазливое лицо все же, как ни крути, было не убрать. Это только для меня Тая маленькая, а что творится у этих мразей в голове? Пусть сейчас их нет в жизни мамы, но есть же Стас. Да, с виду очень даже приличный мужчина, но все же такая же мразь, как и все остальные. А может, и хуже. Потому что умнее. Что ему мешает прийти вот однажды ночью к Тае в комнату, когда мама уйдет в ночную смену?
– Тась, а Стас к тебе… – замолкаю. Что сказать? Пристает? Трогает? Тая бы мне о таком сказала. Ведь сказала бы?
– Что?
– Нормально к тебе относится? В смысле не ругает?
– Нормально.
– Ясно, – что ничего не ясно. Вновь перевожу взгляд на сестру. Может, у меня паранойя, но… – А ты не хочешь подстричься? – перебираю в руках ее волосы.
– Как?
– Коротко. Это сейчас модно.
– Ну уж нет, я как ты под мальчика стричься не буду. Фу. И ты не вздумай, наконец-то такую красоту отрастила.
Сказала бы я про красоту и прочее, если бы не затрезвонил мобильник. Номер незнакомый. Отвечать не хочется, но все же встаю с дивана и выхожу из комнаты.
– Але.
– Не разбудил? – спокойствие. Только спокойствие.
– Что вам надо?
– В принципе у меня все есть. Ну разве, что только одного нет. Угадаешь, чего бы мне хотелось?
– Ну, разве что… получить в морду для разнообразия?
– Не угадала, – усмехается. – Не думал, что ты такая забавная. Ладно, все равно не угадаешь. Какой у тебя размер ноги?
– Вы звоните мне в такой час, чтобы узнать размер моей ноги?
– Не совсем, но и для этого тоже.
– Сороковой, – не задумываясь, бросаю я.
– А одежды?
– Пятидесятый.
– Как интересно, обычно женщины все преуменьшают, а ты преувеличиваешь. Это, чтобы заинтересовать собеседника своей неординарностью?
– Это, чтобы собеседник понимал, что через некоторое время я стану необъятных размеров, а отекшие от жира ступни влезут разве что в сороковой. Так понятно, Алексей Викторович?
– А через какое примерно время ты будешь издавать вздохи ожирения?
– Уже на пути к этому после палки колбасы, сковородки жареной картошки и трех эклеров.
– Да, многовато. Ты подумала о моем предложении?
– У вас с памятью плохо? Я вам все уже сказала.
– Да, память уже не та, что в двадцать.
– Шалфей повышает уровень ацетилхолина, который играет ключевую роль в развитии памяти. Хотите подарю?
– Ты чего такая умная, Жень? Я прям начинаю комплексовать.
– До свидания.
– Стоять. Так что с моим предложением? – совершенно другим тоном интересуется Зорин. Вот он скорее всего настоящий.
– Вынуждена отказаться, – как можно спокойнее произношу я.
– Почему?
– Между нами нет искры, – ляпнула первое, что пришло на ум. – До свидания.
Быстро кладу трубку и перевожу взгляд на стоящую рядом Таю.
– Ты давно здесь стоишь?
– Ну так, капельку. Это ты для него ноги брила?
– Чего ты чушь несешь?
– Ничо я не несу. Я деньги накопила. Давай купим тебе какой-нибудь плащик или куртку модную, типа кожаной, а то твоя уродская какая-то. Она тебя не красит.
– С ума не сходи. На себя потрать.
– А мне не нужно. Мне Стас платье красивое на восьмое марта подарил, а у тебя нет ничего. Ты ж такая красивая, – тянет руку к моим волосам. – Давай тебе тоже прикупим платьишко?
– Нет, – резко произношу я, одергивая руку Таи. – Иди спать.
– Ну, Жень.
– Спать, я сказала.
Провожаю взглядом нахмуренную Таю и с какой-то неконтролируемой злостью открываю ящик. Беру первые попавшиеся ножницы и иду в ванную. Собираю волосы вместе и подношу к ним ножницы. Какая-то часть меня вопит – срезай, но есть еще и другая – рассудительная половинка меня. Есть же и хорошие мужчины. Точно есть. Может быть, Миша и есть тот самый. Зачем снова думать о плохом?
Кладу ножницы обратно и вновь возвращаюсь на кухню. Открываю холодильник и достаю все то нетронутое, что принесла Тая. С остервенением набрасываюсь на колбасу, сыр и заедаю все белым еще свежим хлебом. Ем как самая настоящая свинья и смеюсь от абсурдности ситуации. Парадокс какой-то, раньше не ела, чтобы выглядеть как плоский мальчик, дабы мамины ухажеры не обращали на меня внимания, а сейчас обжираюсь, чтобы мужики вокруг аналогично не обращали внимания только уже из-за полноты. Идиотизм какой-то. У меня определенно проблемы с головой…
***
Я была уверена, что просто так это все не закончится. И Зорин обязательно отыграется. Много ли надо, чтобы кого-то завалить на зачете или унизить? Запросто, причем не прилагая никаких усилий. Однако, я была крайне удивлена, когда ни на занятии, ни после него он не обратил на меня никакого внимания. Более того, я была одной из трех человек, которым он поставил пять баллов за работу с пациентом. Никаких придирок или косых взглядов в мою сторону, и даже в опросе я снова не участвовала. Скорее всего у меня очередной приступ паранойи, но подвоха я все равно жду.
– Ну и что мне делать, Женек? – перевожу взгляд на вытирающую слезы Тамару Николаевну.
Ну а что я скажу? Ну, разве что – ей надо бы уже чесать домой, оставить меня одну, чтобы я наконец-то взяла из холодильника остатки пирогов, подаренных представителем фармацевтической компании. Увы, так я сказать не могу.
– Возможно, вы ошибаетесь, и ваш муж вам не изменяет, – иди уже Христа ради и дай мне поесть. Кажется, у меня на лице все написано, ибо она как-то недобро на меня посмотрела.
– Тамара Николаевна, вы документы не подписали, – синхронно поднимаем взгляд на Зорина.
– Ой, извините, забыла.
– А что это вы плачете? Кто-то умер?
– Пока, нет, – шмыгая носом, произнесла Тамара Николаевна. – Мне муж изменяет. Снова. Но доказать я этого не могу, – забирает у Зорина бумаги. – Первую лядь я по волосам на одежде вычислила. А сейчас нигде не нашла. Ни в машине, ни в квартире, ни на одежде.
– Не печальтесь. Посмотрите на это по-другому. Дерьмо из жизни должно уплывать вовремя, иначе потом придется вызывать ассенизатора.
– Ну я ж вроде как его люблю.
– Тогда снова смотрите на это по-другому. Волос нигде нет, но вы уверены, что он изменяет?
– Нет волос и уверена.
– Тогда это как женщину вас должно обрадовать.
– Как?
– Очень просто. Лядь номер два – лысая тварь. А у вас вон какая шевелюра. Гордитесь. Скоро про нее забудет. Женя, пойдем ко мне в кабинет, – начинается!
– Зачем?
– Обсудим план завтрашнего занятия.
– Так можете здесь рассказать.
– За мной в кабинет, – по слогам произносит он.
Ну и ладно, вот здесь и сейчас все решится. Долбану, к чертовой матери, чем-нибудь тяжелым в случае чего. И все. Встаю с дивана, бегло прощаюсь с Тамарой Николаевной и иду вслед за Зориным.
Как только я захожу в кабинет, он проходит чуть вперед и берет со стола пакет.
– Держи.
– Это план занятий? – заткнись, Женя. Ну заткнись! Он ведь дверь даже не закрыл на замок. Не нарывайся.
– Конечно, он, – подыгрывает мне Зорин. – Разворачивай, – подходит прямиком ко мне.
Быстро разворачиваю коробку и достаю оттуда… электрошокер.
– Эээ… для чего это? – перевожу взгляд на него взгляд.
– Вчера ты сказала, что между нами нет искры, – перехватывает мою руку и подставляет шокер к своему телу. – Нажми и в эту же секунду отведи обратно. Давай, не трусь, – да ради Бога. Сделала ровно так, как сказал Зорин. И его реально тряхнуло. – Вот, пожалуйста, есть между нами искра, Женя, – атас, товарищи. О, как заморочился мужик.
– Я не видела искру, – как можно спокойнее произношу я.
– Да ладно? – саркастично отмечает он, приподняв брови. Сейчас тебе будет накладно.
– Не видела. Но вы знаете, это очень хороший способ самообороны. Поэтому, спасибо за подарок, – резко протягиваю к нему шокер и, в отличие от предыдущего раза, жму долго, так, что его конкретно тряхануло, а потом он и вовсе упал на пол. М-да, мне кранты… – И да, вы были правы. Теперь между нами точно есть искра.
Глава 7
Нормальный человек, как только приходит в себя после реального удара шокером, как минимум был бы зол. И в большинстве своем, вне зависимости от пола ударившего, скорее всего хоть как-то бы ответил. Я же смотрю на Женю и начинаю смеяться. Нет, не так, дико ржать, как будто мне что-то подсыпали. Кое-как поднимаюсь с пола в полном ахере от произошедшего. Обыграла. Забавно, но так даже еще интереснее.
– Надо было дожить до тридцати трех лет, чтобы понять, что такое по-настоящему сногсшибательная девушка. Ты меня поимела даже по моим меркам. Браво, Женя. Плюс один балл тебе в копилку, – наконец произношу я, поднявшись с пола.
Перевожу на нее взгляд. Впервые я вообще не могу считать на лице человека эмоции. Смесь страха, облегчения и… удивления, что ли.
– Но совет тебе на будущее: никогда так не делай, ибо можешь получить в ответ, – вполне серьезно произношу я, перестав наконец-то смеяться. – Причем гораздо сильнее.
Сам не понял толком, что произошло. Я просто приподнял свою руку, дабы поправить воротник халата. Возможно, резко, но уж точно не так, чтобы можно было подумать о том, что мой комментарий ко мне же и относился. Однако, Женя, как только моя рука взметнулась вверх, моментально прикрылась двумя руками. Теперь ступор у обоих. Не знаю сколько точно прошло времени, но Женя все-таки начала медленно отлеплять от своего лица руки. Взгляд такой, что… у меня нет слов. Какая-то секунда и Беляшова дала деру. Так быстро, что любой спринтер бы ей позавидовал. Дежавю. Чертово дежавю. Только в этот раз я бежать за ней не собираюсь.
***
Вот же твари. Куклу-то на хера было воровать? Ладно, цветы. Так ведь не тронули. Падлы. Совершенно невовремя трезвонит телефон. Хочется хорошенько матюгнуться, но видимо во мне еще осталось что-то человеческое. Не место для матов. Вот совсем. Нехотя достаю из кармана трубку. Даже не успеваю поднести ее к уху, как мамин голос слышен на всю округу.
– Да, мам. Я просил тебя так не кричать в телефон. Я тебя и так хорошо слышу.
– Мне кажется, что тебе не слышно, – святая простота. – Ты где?
– В кафе, – брякнул первое, что пришло на ум. – Одноклассника своего встретил. Еще немного посидим.
– Все нормально? Ты же не пьешь?
– Мама, мне не пять лет, я сам знаю, что мне делать, – грубо. Очень грубо! Прикрываю микрофон, дабы не было слышно мерзопакостно каркающей рядом вороны. – И даже если и пью, то имею на это право. У меня отпуск, если ты не помнишь. Не нагнетай, пожалуйста.
– Не буду нагнетать. Ты просто уже уезжаешь послезавтра, а со мной проводишь мало времени.
– Завтра я весь твой.
– Ловлю на слове. У тебя точно все нормально?
– Да.
– Ладно, Леш, купи на обратном пути булку белого хлеба. Завтра нам гренки сделаю.
– Хорошо. Куплю.
Убираю телефон, но то ли руки стали расти из одного места, то ли ворона отвлекла, но телефон в карман не попал, а шмякнулся на землю.
– Нельзя, – резко оборачиваюсь на рядом прозвучавший голос. – То, что упало на кладбищенскую землю, теперь принадлежит мертвым. Забирая это обратно, ты проявляешь неуважение к усопшему, – обвожу взглядом рядом стоящую бабку во всем черном. – Оставь здесь. А то со здоровьем могут быть проблемы.
– А вы вообще в курсе, что это такое? – указываю взглядом на лежащий телефон. – И сколько это стоит? – бабка явно не в курсах.
– Ну, если купил его значит есть деньги. Новый потом купишь. От тебя не убудет. А ей значит нужнее, – долго смотрю на бабку. Снова только одно желание – материться.
– То есть моей дочери там нужен телефон, да? Она мне решит позвонить и справиться о моем здоровье? Пить надо меньше, бабуля, – вновь тянусь к телефону, на что бабка со всей дури херачит мне по руке.
– Нельзя. И на кладбище вечером не ходи. Лучше в первой половине дня. Я тебе зла не желаю. Оставь то, что упало здесь. Значит так надо было. И пить рядом с могилой – нельзя. Да и вообще не пей. Никому это еще счастья не приносило.
Хочется крикнуть старухе, чтобы заткнулась, но та и сама замолкает. Разворачивается и уходит в неизвестном направлении. Как только узрела бутылку в куртке? Я ее даже не доставал еще.
Первая пришедшая на ум мысль, как только бабка исчезла с поля зрения – это тупой разводняк. Когда я покину кладбище, она сообщит кому нужно и мой телефон тупо заберут, как и куклу. Хотя, остается маленький шанс, что бабка нормальная.
Перевожу взгляд на могилу. А вдруг… Маше и вправду нужнее? Может, на кнопки захочет понажимать? Это же новая вещь. Она таких не видела. Домашний телефон не в счет. М-да… это, конечно, из области психиатрии. Скоро придется лечиться. Долго смотрю на телефон и все же не решаюсь его поднять. На новый заработаю, а этот оставлю здесь.
Еще немного простояв на морозном воздухе, понимаю, что примерз как собака. Да, что взять с февраля? Я в куртке примерз, что уж говорить про Машку. Так, все, это клиника. Надо уходить.
Может, бабка чем-то обладает, но пить почему-то перехотелось, как только вышел с территории кладбища. Оставил не начатую бутылку у ворот, сам же со спокойной совестью дошел до ближайшей остановки и сел в первый попавшийся автобус.
Сам не понял зачем вышел задолго до нужной остановки. Хоть городок и небольшой, но идти по морозу километра три, мягко говоря, идиотское решение. Но и в этом есть плюс – мозги прочистил, даже появились дельные мысли. Правда, хлеб купить так и забыл. Ну и по хрен, омлет сварганим. Открываю дверь в подъезд и облегченно выдыхаю. Все-таки холод хуже, чем жара. От первого сдохнешь быстрее.
– Ну, пожалуйста, открой. Я замерзла. Мама! – отчетливо слышу чьи-то истеричные всхлипывания, а затем совершенно точно кто-то барабанит в дверь. Судя по голосу – девочка.
Медленно поднимаюсь и, кажется, сам облегченно выдыхаю, когда слышу, как дверь все же кто-то закрывает. Однако, не такого я ожидал. Как только я ступаю на второй этаж, взгляд падает на женщину в халате, истошно кричащую на том языке, на котором мне хотелось говорить пару часов назад.
– Шаболда. Даже и не думай появляться мне на глаза. Где хочешь, там и ночуй, хуесоска!
Громкий хлопок дверью. Я даже не сразу понял, что передо мной девчонка. Но судя по обращенным к ней словечкам – она самая. Стоит скукожившись уже около закрытой двери совершенно босая. В одних пижамных штанах и футболке. Зареванная, с совершенно точно наливающейся гематомой и кровоточащей ссадиной на лбу. Очередная падаль горе-мамаша. Сука.
