Текст книги "Кен"

Автор книги: Наталья Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Гейм девятый
40: 0

Следователь позвонил днем. Ксения в это время все еще сидела перед набитым вещами чемоданом и не могла решить: разбирать их или оставить, как есть.

«Так разбирать или не разбирать?» – хотелось ей задать вопрос звонившему, кем бы он ни был. И тут она услышала:

– Ксения Максимовна? Вы еще там?

– Да, – печально сказала она. – Разбирать или не разбирать?

– Наверное, не стоит.

– Откуда вы знаете? Про чемодан? Но мне некуда идти.

– А ваша комната?

– Нет у меня больше никакой комнаты.

– Ну-ну. Не надо так. Что за проблемы?

– Соседи.

– Хотите, я их припугну?

– Со своей женой вы тоже так начинали?

– Упрямая вы девушка, – вздохнул он. – Ну, как хотите. Я ведь звоню не просто так. Насчет Звягина вы были правы. Не было его дома вчера вечером. Я проверил. Приметная у него машина: черный джип. Соседи видели, как он из дома уезжал. А вот у дома Рюмина этот джип никто не видел.

– Он его мог и за углом оставить, – раздраженно сказала Ксения.

– Мог. Только как тогда доказать, что он там был? Отпечатков пальцев мы, кроме ваших и Рюмина, никаких не нашли. Такое ощущение, что это вы весь вечер с рыжим чаи распивали.

– Они не чаи распивали. Сидели и курили. Ой! – Ксения испуганно зажала рот. Но он уже обрадовался – легкий мяч. Хорошо, когда противник сам ошибается. И ехидно:

– Странно как: весь вечер курили, а пепельница пуста. – И после паузы: – Я ведь знаю, кого вы выгораживаете. Любовь-морковь, значит. Знакомое дело.

– Я его ненавижу! – заявила Ксения и сама устыдилась неудачной фразы.

– Если бы вы его ненавидели, он бы за решеткой давно сидел. А вы пепельницы с балкона вытряхиваете. Не иначе как от большой ненависти. Так хочется ему плохо сделать, аж жуть! Я бы на вашем месте сам улики следствию подбрасывал, а вы… Эх, Черри… Отпечатки пальцев тоже вы вытирали?

– Нет. Я только мебель.

– Что «мебель»?

Она промолчала. Пусть уж добивает.

– Значит, рыжий ваш был с этим парнем хорошо знаком? Драки-то не было, а, Черри? Молчите? Вот что я вам скажу: я не могу понять его логики. Я не могу понять, кто будет следующим. И, главное, не могу понять, к чему все идет. Он знает что-то, чего не знаем мы. И, пользуясь этим, идет на шаг впереди, причем идет к какой-то конкретной, заранее известной цели. А вообще-то все в этом деле – глупое стечение обстоятельств. Ладно, не буду вас больше беспокоить. К Звягину поеду. Всего хорошего, Черри.

«Чтоб ты провалился!» – подумала Ксения, бросив трубку. Она совсем не умеет врать, а следователь этим пользуется. Покушается на самое дорогое, что у нее еще осталось: на мечту о счастье. Умом она понимает всю ее бесплодность, но инстинктом цепляется, словно пальцами за узкий карниз, сорвавшись с которого уже остается только лететь и лететь, без мыслей, без чувств, до самого удара о землю, которым все и кончится. Человек должен чем-то держаться за жизнь. У дерева есть корни, у него есть привязанности. Новые корни пустить гораздо труднее, чем обрубить старые. Зачем?

«Зачем?» – думала она, выполняя все тот же механический ритуал служения этой трехкомнатной квартире. Ей было тоскливо. Она должна была принять какое-то решение.

30: 0

Спустя час Ксения надела куртку, чтобы сходить в магазин. Взяла хозяйственную сумку, открыла дверь и вздрогнула от неожиданности: на пороге стоял Герман.

– Напугал! – вскрикнула она. – Почему не звонишь?

– Куда?

– В дверь, чучело!

«Чучело» моргнуло зелеными глазами. Ксении захотелось пальцем потрогать густые мохнатые ресницы: может, отклеятся?

– Далеко собралась? – посторонился Герман.

– В магазин. Сумки поможешь донести?

Он пожал плечами, шагнул вслед за Ксенией в лифт.

– Что, гости ожидаются? Кормить надо, да?

– Ты можешь снять пробу.

– И что это будет? Сливки или объедки с барского стола?

– У тебя глупый юмор.

– А у тебя вообще никакого. Только женщина, лишенная чувства юмора, может всерьез воспринимать клоунские попытки своего бывшего мужа вымолить прощение.

– Фраза для тебя слишком умная.

– Я много читал за последние дни, – глубокомысленно изрек он. – От скуки.

– Ты?! Читал?!

– Да, Черри. Книги. Долго не мог понять, почему люди делают такую глупость. Телевизор гораздо проще. Но дело в том, что, глядя в него, многое можно пропустить. Отлучился на несколько минут в кухню за куском колбасы, глядь – пропустил самую суть. Нажрался, но остался в неведении. А читая книгу… Ты меня не слушаешь!

– Герман, с тобой по улицам невозможно ходить! На тебя все женщины смотрят.

– Да? Значит, я красивее, чем твой бывший муж?

– Это совершенно бабский вопрос.

– Тогда ответь по-мужски. Конкретно и без вранья: ты его уже простила?

Ей было весело. Настроение почему-то поднялось. «Вот я иду по улице с красивым парнем, – думала Ксения. – На него все смотрят. А мне все равно. А они все думают, что мы вместе». Она даже улыбнулась. Наверное, все прохожие подумали в этот момент: «Боже, как она счастлива!» Герман даже холода не боялся: шел без шапки, в любимом белом свитере, в черной куртке. Он очень естественно чувствовал себя в центре внимания: не позировал, не смеялся слишком громко, не говорил напыщенных и глупых фраз. Просто шел, и все, один, на этой улице, полной завидующих мужчин и восхищенных женщин.

– Из тебя вышел бы классный актер, – не удержалась Ксения.

– Что? Актер? Чтобы девочки визжали от восторга, глядя как я в белой рубашке, со шпагой в руке, этакий герой-любовник какой-нибудь исторической мелодрамы разделываю толпу здоровых мужиков в мелкий винегрет? Чушь!

– В тебе романтики нет. Подержи, пожалуйста, сумку.

Она прицелилась на аппетитный кусок мяса: если потушить его с грибами, да с приправами, да добавить красного вина, да…

– Тебе столько не съесть, – пристально посмотрел на нее Герман.

– Угу. Взвесьте, пожалуйста.

– Все бабы дуры, – очень громко сказал он.

Продавщица уронила нож. Ксения вздрогнула. Никак невозможно сосредоточиться! Что-то вертится в голове, но что?

– Герман, перестань!

Ксения за рукав потащила его к кассе.

– Постой, пожалуйста, здесь. Нет, в уголке. Не верти головой. Я сейчас.

Почему-то ей показалось, что Герман уйдет. Назло ей, вместе с куском мяса. Но когда Ксения вернулась, он стоял все там же, у кассы, а какая-то дамочка подозрительно долго рылась в кошельке. И смотрела на его лицо, а его зеленые глаза неподвижно и зло уставились в одну точку.

– Эй! Герман! Ты в вине что-нибудь понимаешь?

– Пожалуй, тебя стоит разок напоить, – задумчиво сказал он.

– В другой раз. Если я куплю шампанского, это будет нормально?

– Не нормально. К мясу нельзя подавать шампанское. Брось его, Черри.

– Не поняла. Шампанское?

– Дура, – рассердился Герман. – Своего бывшего. У него любовница.

– Тебе-то что?

– Ты знаешь, что не обязательно должна уметь женщина, но обязательно должен уметь мужчина?

– Ну?

– Принимать решение. Это есть признак сильного пола. Не позволяй другим думать за себя. Пусть это будут твои ошибки, понятно?

– Тебе нельзя много читать, – грустно сказала Ксения. – Скажи, я когда-нибудь предъявляла на тебя хоть какие-нибудь права? Выговаривала за многочисленных любовниц?

– Нет, нет, нет.

– Мы с тобой даже не ровесники. Тебе только двадцать шесть, а мне уже двадцать семь! И ты никак не можешь понять, что в моем возрасте женщине уже давно пора иметь семью и детей. Ты можешь сейчас же отдать мне сумки и исчезнуть.

– Ну уж нет. Само собой, что я не джентльмен, но мне очень хочется узнать, чем все это кончится.

– Тогда пошли покупать шампанское.

30: 15

Примерно через час они вернулись домой с полными сумками.

– Спасибо, – сказала Ксения. – Ты мне очень помог.

Она надеялась, что Герман после этого уйдет, но он словно не понял намека. Расположился на кухне с таким видом, будто собирался остаться на ночь. Ксения пожала плечами и занялась своими покупками. Мясо должно оттаять, шампанское, напротив, как следует охладиться. Овощи и зелень надо вымыть, обсушить полотенцем и красиво разложить на блюде. И вообще дел полно. Надо заняться собой, примерить платье, вымыть голову…

– А если его нет дома? – спросил Герман.

– Тебя сегодня никто не ждет? – поинтересовалась Ксения.

– Возможно, но мне хочется остаться здесь.

– Тогда я позвоню, не возражаешь?

– Само собой. Я вполне могу себя занять в течение нескольких минут.

– Фу ты, какие мы сегодня вежливые! Английский лорд в будуаре знатной дамы!

– Я еще надеюсь туда попасть. В будуар.

Она фыркнула и ушла звонить в гостиную. На ходу подумала: «Пусть подслушивает». Потом достала записную книжку, в которую после того неудачного вечера с ужином в ресторане записала номер его сотового.

– Муромский.

– Вишнякова. – Иногда бывший муж ее просто раздражал своими репликами.

– Ксюша? Слава Богу! Ты сердишься, да?

– Глупо сердиться на ветер за то, что он дует. Я тебя приглашаю сегодня на ужин.

– Куда? – неуверенно и очень вкрадчиво спросил он.

– К себе.

– То есть…

– Вот именно.

– Это значит…

– Слушай, если женщина позвала, то ей что, надо еще и объяснять, зачем она это сделала?

– Нет. Я понял.

– Когда приедешь?

– Сейчас.

– Не спеши. Не нужны мне никакие жертвы. Приезжай вечером. Пока.

– Целую, – услышала она и с недоумением посмотрела на телефонную трубку в руке. Какой он все-таки! Потом тихонечко прижала трубку к губам и улыбнулась.

…Герман пил на кухне растворимый кофе, самостоятельно сделав себе еще и огромный бутерброд. Увидев Ксению, иронично хмыкнул:

– Ну что, пала к ногам? Подобрали?

– Ты мальчишка! – разозлилась Ксения.

– Ха! Слушай, у нас еще есть время… Молчишь? Ну, если ты так хочешь детей, не кажется ли тебе, что маленький зеленоглазый брюнетик куда как симпатичнее, чем глупенький прилизанный блондинчик? А поскольку все случится в один день, то твой бывший и он же будущий муж…

– Вон.

– Сейчас. Доем только.

– Герман, чего тебе в общем-то надо?

– Спасения. – Нет, с ним невозможно серьезно говорить! В зеленых глазах болотные огоньки пляшут. Весело ему!

Ксения покачала головой:

– Ты долго еще будешь бродить по свету, испытывать женщин на прочность – сколько они смогут терпеть твои выходки, хамство твое.

– А что я такого говорю?

– Расстанемся. Ты получишь половину всего.

– Половину?

– Ну, Звягину ничего не нужно, как он говорит, а мы с…

– А если ему мало?

– Нет. Ты все врешь.

– Я никак не могу понять: была бы ты лучше, если бы была хоть чуточку умнее, или хуже? Доброта глупа. Но из всех человеческих качеств это вообще-то самое дефицитное и ценное. Для меня, по крайней мере.

– Ты уйдешь?

– Если честно, это в моей жизни первый раз. Женщина выставляет меня за дверь ради другого мужчины. Очень необычно и интересно. Я, пожалуй, пересмотрю свои взгляды на жизнь. До сих пор мне не везло. Но учти, Черри, когда я разберусь в том, что произошло, я могу и обидеться.

– Ты очень и очень милый. – Ксении вдруг стало его жалко. В самом деле, не везло парню. Сделали из него какую-то игрушку только потому, что он так красив и беззащитен. И добавила: – Ты лучше, чем мой бывший муж.

– Вот спасибо! Значит, все дело в нем?

– Мне надо заняться ужином.

– Все понял. Ладно, Черри, до свидания.

Он почему-то медлил в дверях, И Ксения подумала, что хоть и должен мужчина уметь принимать решения, но как же это иногда тяжело! Особенно, если хочешь понять этот мир только через собственные ошибки.

40: 15

Хотя она и посоветовала бывшему не спешить, но сама решила на всякий случай побыстрее покончить с делами. Иногда так хочется, чтобы мужчина не был таким послушным! Как ему об этом сказать? Невозможно. Но сам ведь ни за что не догадается!

Ксении казалось, что именно этот вечер она ждала много-много лет. Отодвигала его до тех пор, пока совсем не за что стало зацепиться. Ничего не осталось. Ни-че-го. И жить страшно, а умирать страшнее. Это когда у человека впереди вечность, он может позволить своему счастью бродить где-то далеко – то подпуская его поближе, то прогоняя прочь. Жить ожиданием и знать, что самое хорошее в будущем, а не в прошлом. Но надо чувствовать, когда это счастье может уйти совсем, когда нить между ним и тем, кто отпускает, натягивается до предела. Один маленький рывок – и дальше можно ждать уже до бесконечности – не вернешь.

Она даже напевала тихонько, пока накрывала на стол. Как давно всего этого не было! Где он, тот короткий любовный сонет, который так и не стал длинным романом? Может, пришло время его дописать? Теперь раздражавшие раньше атрибуты приятного вечера вдвоем казались ей вполне уместными. Свечи на столе? Что ж, не так заметно, когда лицо вдруг краснеет! Вечернее платье? А когда ж его еще надевать? Потом, в шкафу, оно будет пахнуть не только духами, но и теми воспоминаниями, которые и через много лет вызывают у женщины легкую лихорадку: было же… Было!

Как упоителен для женщины сам процесс подготовки к любовному свиданию! Множество мелочей, которые надо предусмотреть: чтобы бретелька не выглядывала из глубокого выреза, чтобы духами пахло чуть-чуть, чтобы, не дай бог, не размазалась помада, и – главное – не забыть про мясо в духовке. А как же? Чтобы не пересушилось, но и не остыло.

Ксения облизнула пальчик и подумала: рано! Надо внимательно смотреть в окно. Стемнело, но возле подъезда горит фонарь. Он обязательно должен там пройти. И, как только появится, значит, пора включать духовку. Пока поцелуи в полутемной прихожей, пока бокал холодного шампанского под салат, пока… Ах!

Она впервые находила для себя столько дел. Какая наполненность после всей пустоты и скуки! Поистине ничто не может занять женщину целиком – только любовь. Недаром говорят: всепоглощающее чувство. Куча житейских мелочей, в обыденной жизни таких значительных, вдруг исчезает. Волшебство, да и только.

Она уже полчаса смотрела в окно, хотя понимала, что если уж он решится отработать день до конца, то ждать еще рано. Но все равно не смотреть не могла. Потом вспомнила о салфетках, которые забыла положить на стол, метнулась в комнату, а когда вновь приникла к окну, то увидела, как он идет к подъезду. Знакомые светлые волосы, оӂличная фигура, только почему куртка, а не пальто? А где его машина?

Ксения заметалась, потом бросила к плите и включила духовку. Подбежала к зеркалу в прихожей, наскоро брызнула на прическу лаком для волос. Господи, как хорошо-то! Она замерла, представив, что вот сейчас раздастся звонок, и его теплые губы снова станут родными…

Звонок.

Ксения рванула дверь и замерла: на пороге стоял Звягин.

5: 4

– Подожди, я духовку выключу, – бесцветным голосом сказала Ксения.

Повернув ручку, она еще несколько минут стояла неподвижно, приходя в себя. Какое разочарование! Она бы ни за что не открыла Звягину дверь, если бы не перепутала его с бывшим. Надо же – так похожи! Ведь смотрела же в окно и заметила другую одежду, отметила, что нет машины! И все равно ошиблась.

И снова в памяти взволнованный голос подруги – сирень, скатерть с бахромой и запах одеколона… Ксения даже принюхалась: ничего.

– Проходи, – сказала она и поняла, что это в пустоту: Звягин давно уже в большой комнате. Стоит, сунув руки в карманы. Злой.

– Так. Готовишься, значит? Она не поняла.

– Что тебе здесь надо?

– И кого ты ждешь?

– А моя личная жизнь тебя не касается! – с ходу ответила Ксения.

– Верно, – легко согласился он. – Не касается.

– Тогда зачем пришел?

– А почему ты открыла?

– Я подумала…

– Ах да! Номер четыре. Когда я его увидел, то подумал: пора! Скажи, а вот ты знаешь, что такое ревность?

– Я? – удивилась Ксения. – Но ведь…

– Почему прощают измену?

– Ну, не все прощают.

– Прощает тот, кто знает: у него есть шанс. Тебе давно надо было это сделать. – Ксения удивленно подняла брови.

– Что сделать?

– Простить, – пояснил он. – Может, не было бы тебя, и в моей жизни все было бы по-другому.

– Я-то здесь при чем?

Он внимательно оглядел накрытый стол.

– Так. Ее посуда. Шампанское на ее деньги. И вообще это ее дом. А не легко тебе все это досталось? И как я раньше не вспомнил об этом глупейшем завещании? Из-за какой-то бумажки вся жизнь теперь летит к чертям! Надо было в тот же день сжечь бумаженцию.

– Ах да, ты же единственный знал! – сообразила Ксения.

– Не повезло. Значит, у вас тут сейчас будет совет в Филях? Ну, и как убить Наполеона?

Ксения взглянула на часы:

– Звягин, уходи, пожалуйста!

– Не волнуйся: я не свиданию пришел мешать. Просто хочу, чтобы вы оба поняли: ничего не выйдет. Я догадался. Ко мне ведь следователь приходил. Рыжего больше нет. Кислороду еще больше. Он прав: меня дома не было. Но ведь его не было тоже! Я долго звонил в дверь. А когда все понял, то подготовился.

Ксения попятилась, потому что он сунул руку за пазуху.

– Ты ненормальный?

Спиной она почувствовала спинку кресла: «Не поднять. Чем бы в него таким кинуть?»

Гейм десятый
15: 0

Он вынул из внутреннего кармана куртки пистолет и показал Ксении:

– Вот. Вчера купил.

Пистолет ему нравился. Игрушка для настоящего мужчины. С оружием в руках он совершенно успокоился:

– Не дергайся. Я сейчас уйду.

– Это все? Ты приходил мне пистолет показать?

– Посмотреть: может, он врал? Ну, этот. Все они под номерами. Мне на самом деле давно уже жить не хочется. Но только не так – понимаешь? Нельзя умирать только затем, чтоб кто-то думал потом, что он самый умный. Я лучше в тюрьму сяду. Грехи надо искупать по полной программе. Одумайся, Черри. Отговори его.

– Хорошо, – согласилась Ксения.

Она не понимала, о чем он говорит, кто ему позвонил и что сказал при этом. Она поняла только одно: Звягина кто-то очень долго раскачивал и наконец вывел из равновесия. Человек явно не в себе, и кто знает, сколько он еще будет размахивать тут своим пистолетом?

– Хорошо, – повторила она.

– Да? Ты, значит, поняла?

– Да.

– Скажи ему, что я подготовился. Если бы он просто попросил у меня денег… Но люди так устроены, что им все мало, мало… Положи рядом кошелек на веревочке, и будет видно, что это веревочка, но рука-то все равно потянется. А вдруг удастся схватить? Вдруг да раньше, чем за нее дернут? Но ведь деньги придумал кто? Человек! Выходит, что сам себе придумал главную в жизни проблему?

– Уходи, Звягин! – взмолилась Ксения. – Темно уже.

– Темно? Да, темно. Хорошо, хорошо. – Он почти успокоился. – Любовь – это хорошо. Ты все правильно делаешь, Черри.

Ксения тихонько подталкивала его к двери. Надо же! Все испортил! Хоть бы они в дверях не встретились! Вот еще, водевиль получится!

– Я было подумал, что ты лучше, – задержался он в прихожей. – Тогда, на кладбище.

– Да уходи же!

– Все, все.

Она захлопнула наконец дверь и на всякий случай приперла ее спиной. Действительно, все. Псих ненормальный! Надо срочно следователю позвонить, сказать, что у Звягина пистолет и что он ненормальный. Звягин, не пистолет. Пистолет, кажется, в порядке. Звягин барахло не будет покупать. У него вон какой шикарный джип! И денег куры не клюют, это сразу чувствуется. Знать бы еще, где он их берет. Поделился бы секретом. И кстати, где он сам?

Ксения подбежала к окну. Джипа внизу не было, зато машина ее бывшего мужа уже стояла у подъезда. Под самым окном спальни поставил, чтобы ночью можно было встать с постели и проверить. Конечно, о машине тоже стоит подумать. Ксения усмехнулась и вдруг сообразила: да что ж это она? Приехал!

И включила духовку.

В дверь почему-то долго не звонили. Ксения подумала, что он, наверное, внизу, ждет лифт. А маленький опять сломался… Горе-то какое: не подъезд, а развалины старого мира. Ну почему именно его облюбовали бомжи?

Множество глупых мыслей со скоростью с десяток за одно мгновение проносилось в голове, пока она стояла в полутемной прихожей. «Вот сейчас. Вот сейчас…» – вместо пульса ритмично отсчитывало сердце.

Звонок.

Она метнулась сначала к зеркалу, потом схватила с полочки расческу, потом ледяными ладонями тронула щеки и наконец сообразила: надо открыть. Всего несколько мгновений осталось до того момента, когда жизнь начала новый отсчет: до и после. Но она этого не знала. Пока не открыла. Она опять опоздала.

Он лежал у порога, по ту сторону двери, из уголка рта – черная струйка крови. Мягкие светлые волосы, до которых Ксения дотронулась, пахли чем-то сладким.

– Андрюша! – позвала она, присев на корточки. – Эй!

И тут же подумала: «Почему не было слышно выстрела?» Потом вдруг увидела на полу кровавый след. От лифта до самых дверей. Его убили не здесь, но зачем-то приволокли к этому порогу, положили и позвонили в дверь. Зверь принес к норе свою добычу: показать.

Ксения подолом вечернего платья стала вытирать ему рот. Почему-то не хотела, чтобы смерть в нем что-то испортила. Совершенную гармонию его лица, которое застывало в ее руках.

Она вдруг опомнилась: поняла, что на улице очень холодно, вечернее платье открывает руки и спину, шея тоже голая, а из окна на лестничной клетке сильно дует. И он без шапки, в драповом осеннем пальто.

– Сейчас, сейчас, Андрюша, – сказала она и, открыв пошире дверь, стала заволакивать его в прихожую. Он был очень тяжелым: высокий, сильный мужчина в ее неумелых руках с ненужным теперь маникюром. В прихожую Ксения втащила его с трудом и, только закрыв дверь, вздохнула облегченно. Потом с гордостью сказала:

– Я всегда была сильная, Андрюша.

Потом села рядом с ним на пол и стала плакать тихонечко-тихонечко, как будто он спал, а она просто боялась разбудить…

…В дверь уже давно и очень настойчиво звонили. Ксении даже показалось, что она задремала. Время проваливалось в пустоту, не оставляя в памяти никаких событий. А куда теперь спешить? Спешить надо было раньше, пока он был жив. Не наказывать, если знала, что все равно простит. Спешить.

Если с чем и стоит торопиться, так это с прощением. Потому что если не успел наказать, то потом этому только порадуешься, а если не успел простить…

Она не успела. И теперь, никуда уже не спеша, открыла дверь. На пороге стояла взволнованная соседка: дама средних лет с прижатой к груди черной кожаной сумочкой. Лицо у дамы было раздраженным:

– Ксюша, что это такое? – Рукой в черной замшевой перчатке дама указывала на кровавый след: – Кто это все будет убирать?! Да что там у тебя?

Она шагнула в прихожую и почти споткнулась о тело бывшего мужа Ксении. Сумочкой прикрыла рот и взвизгнула:

– Мамочки! Да здесь же человека зарезали!

– Не надо так кричать, Татьяна Георгиевна, – попросила Ксения.

– Да как же это… Мамочки! Маньяк!

И соседка осела на пол. Потом, дав ей воды, Ксения позвонила следователю. Она уже никуда не спешила, да и он совершенно спокойно сказал:

– Что? Муромского зарезали? И где?

– Возле моей двери.

– Что ж… Вы только сразу не умирайте… Черри…

Она почему-то вспомнила Лидушу. Ее, Ксении, собственные дети так и останутся теперь в той жизни, которая могла бы быть у нее, если бы она поспешила. А вот Лидуша успела. Но она может этого так и не узнать. Надо ей сказать. Обо всем. И о счастье, и о прощении. Лидуша должна узнать, как ей все-таки повезло.

Очнувшаяся соседка устроила настоящую истерику. Смерть человека близкого и чужого воспринимается людьми совершенно по-разному! Ксении хотелось, чтобы он так и остался лежать в этой прихожей, а дама причитала, беспокоясь только о том, чтобы поскорее приехали и увезли мертвеца.

– Милиция, где милиция? – то и дело вскрикивала она.

– Да идите же вы отсюда, Татьяна Георгиевна! – не выдержала Ксения.

– Я могу идти? Да-да. Могу. Я не понимаю: я что, свидетель? Ксюша, так это ты его зарезала?! – ахнула женщина.

Ксения ничего не ответила, но поняла наконец, что он мертвый. И никуда не денется из этой прихожей. И не надо больше ловить его на слове, бояться, что он кого-то убил, выгораживать, вытряхивать пепельницы, двигать мебель. Она ошибалась.

– Первый, второй, третий, четвертый… – догадалась наконец она.

В дверь опять звонили, и Ксении пришлось открыть.

– Чем это здесь так пахнет? – принюхался следователь.

Из кухни по всей квартире и лестничной клетке плыл вкусный запах приправ, в которых тушилось сочное мясо.

– Духовка, – сказала Ксения. – Мясо, кажется, готово…