Текст книги "Кен"

Автор книги: Наталья Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Гейм второй
15: 0

«Кто?» – первым делом подумала Ксения. И почему-то решила, что Попов наткнулся на Генку, они сцепились, и Генка теперь убит. Бедная Лидуша! Он же псих, этот Попов!

В окно Ксения видела, как у подъезда появилась еще одна машина. Белая, с крестами. Сдерживаемая милицией, возле нее уже собралась толпа зевак. И Ксения наконец сообразила, что надо бы тоже спуститься вниз.

Она оделась потеплее. На первом этаже, едва открылись двери лифта, ее встретил человек в штатском:

– На минутку, гражданочка.

– Что случилось? – вопрос, как всегда, был ужасно глупым.

– Из какой вы квартиры?

– Я? С десятого, – невпопад ответила Ксения. Внизу, возле почтовых ящиков, она уже заметила прислонившегося к стенке мужчину. Он сидел на батарее и, казалось, дремал.

– Кто это? – спросила она. В темноте она не видела деталей.

– За бомжа приняли. Целый час народ ходил и не догадались, что парень мертв. Пока одна дама, открывая почтовый ящик, не наступила случайно в лужу крови на полу. Зашла в лифт, на свет, и сообразила, что это не краска. Вы в обмороки часто падаете?

– Я? Не очень.

– Не трудно на него взглянуть? Может, это жилец с вашего этажа. У парня в кармане права на имя Владимира Попова.

– Что?!

30: 0

Да, это был он, Попов. Спустившись со ступенек к почтовым ящикам, Ксения с трудом, но разглядела в темном углу его высокий лоб с залысинами, съехавшие с носа очки в металлической оправе. Похоже было, что его сначала убили, причем не у ящиков, а возле лифта, и уже потом посадили на батарею, прислонив к стене.

– Чем его? – спросила она шепотом.

– Ножом. В спину, прямо в сердце. Хороший удар. Не женской ручкой, это уж точно.

Человек в штатском оказался молод и болтлив. Ксению трясло перед этим жутким трупом, а оперативник чувствовал себя вполне комфортно. Шутил, подмигивал, как будто бы трупы в подъезде – дело самое обычное. Наверное, в его жизни бывали зрелища и похуже. И симпатичная девушка с темными глазами очень ему понравилась. Самое время подставить ей, напуганной до смерти, широкое мужское плечо:

– Меня Валерием зовут, между прочим.

– Че… Ксения Вишнякова.

– Так что? Не сосед?

– Нет. Знакомый, – ляпнула Ксения и сразу пожалела об этом. Но было уже поздно.

– Вы его знаете, что ли? – Оперативник сразу же перестал улыбаться.

– Позвоните по этому номеру. – И Ксения протянула ему бумажку, на которой следователь написал на всякий случай свой домашний телефон.

– Мужики, да это же не наше дело! – крикнул куда-то в глубину подъезда Валерий. – Погодите пока заканчивать, сейчас коллега прибудет!

…Она понимала, что ночь будет долгой. Спать не придется, а надо вновь и вновь бежать по тому же кругу и отвечать на вопросы, давно уже надоевшие. А он будет повторять их снова и снова, надеясь, что Ксения наконец ошибется. Но она не могла ошибиться, потому что ничего не скрывала. Кто мог убить Женю, если не Владимир Попов, и почему он сейчас сам сидит на батарее с ножом в спине? Ксении наконец стало дурно. Она поняла, что темные пятна на полу – это кровь, а в желудке с утра ничего не было. Она просто забыла поесть. В горле что-то булькнуло, Ксения кашлянула:

– Можно мне на воздух?

Оперативник пошел за ней, словно испугался, что Ксения сейчас исчезнет. Ценный свидетель, как же! А ведь он еще не знает, почему Попова зарезали в ее подъезде! При появлении Ксении из дверей подъезда под руку с оперативником толпа всколыхнулась: «Поймали!» И вдруг среди зевак Ксения заметила рыжую Генкину голову. «Подойти или нет?» – подумала она.

Генка подбежал сам. Схватил Ксению под другую руку, и она с облегчением оперлась на его локоть.

– Тебе нехорошо, Черри? – спросил он. Оперативник среагировал сразу же:

– Тоже знакомый, да?

– Ты давно здесь? – спросила Ксения Генку.

– Задержитесь на всякий случай, – вмешался оперативник. – Раз это ваш общий знакомый.

– Я никогда его раньше не видел, – хрипло сказал Генка.

– Разберемся.

Подъехала машина и Валерий кинулся туда, к вышедшему из нее человеку. Ксения тут же вцепилась в Генку:

– Это ты его, да? Я ничего не скажу.

– Бред какой-то! Там Лидуша плачет, а я здесь…

– Почему так поздно?

– Да разве я мог ее оставить?! Пока уговорил потерпеть немного без меня… А она плачет и плачет. Я сюда едва вырвался. И надо же – попал.

– Он на тебя кинулся, да?

– Ты что, Черри?! Мы друг друга раньше никогда не видели! И он же не дикий… Был…

– Врешь. Ты был у Женьки сразу после него. И на стадион вместе с ним она ходила. А у вас с Женькой тренер был общий. Между прочим, следователь знает, что ты пошел на ее последний матч. Тебя очень легко запомнить, Генка.

– Бред какой-то! – снова повторил он.

Ксения уже и на самом деле подумала, что Генка никого не убивал. И ей только показалось, что высокий мужчина, прошедший под окном, – это он. И машина Попова показалась тоже. В такой темноте запросто можно и обознаться. Но тут она вдруг услышала:

– По крайней мере, одним меньше.

И поняла, что все не так просто. Генке теперь очень нужны были деньги.

40: 0

Следователь выглядел не просто недовольным, он был страшно зол. Испуганная темноглазая девчонка и рыжий стояли рядышком, отдельно от толпы, и косились на плохо освещенный подъезд. А дома осталась небось рассерженная жена, на которую опять не нашлось времени. А этой красивой молодой женщине никто не мешает найти такого вот рыжего, бегать к нему на свидания и без конца врать, врать, врать…

И злость на всех этих «шуриков» заставила его буквально кинуться и на испуганную девчонку, и на высокого парня в кожаной куртке:

– Ну что, доигрались?! А ты как здесь оказался?!

Рыжий отшатнулся, и по его лицу следователь понял, что парень не из тех, кто терпит, когда на него кричат. Здоровый, сильный и добрый, когда не трогают, но всегда готовый отчаянно защищать свое.

– А вы не орите. Или наше правосудие идет в ногу со временем? Новые методы, заимствованные у малиновых пиджаков, да? Еще пистолет мне к горлу приставьте.

– Да ты… – Следователь принужденно закашлялся, чтобы сдержаться. В таком состоянии черт знает чего можно наговорить! И выдавил из горла необидное: – Пижон.

Ксения увидела, как оперативник тут же нацелился на нее и Генку:

– Куда этих двоих?

– Потом. Пошли на труп взглянем.

– Я не пойду, – тут же отстранилась Ксения.

– Даже если пешком наверх побежишь, то он все равно пока еще в подъезде. Зажмурься, – буркнул следователь.

Ксения повисла на Генке, который послушно пошел за представителями власти в подъезд.

– Лидуше надо позвонить, – шепнул он Ксении. – И поскорее.

– Ты можешь думать о чем-нибудь другом? – разозлилась Ксения.

– Не…

– Вы, двое! Не мешать! – Следователь направился к мертвому Попову, все еще сидевшему верхом на батарее.

– Ты на самом деле его не знаешь? – очень тихо спросила Ксения Генку.

– Ну, о погодах мы с ним никогда не разговаривали, – уклонился тот от прямого ответа.

А следователь нагнулся над трупом и, аккуратно обернув рукоятку прозрачным полиэтиленовым пакетом, наконец-то вынул из спины Владимира Попова нож:

– Очень интересно. Я бы даже сказал, необыкновенно интересно. Кто бы мог подумать, а? Сюрприз. Надо будет отметить в протоколе. И вдруг зло: – Черт его дери! А как все было просто!

Потом он помолчал, осмысливая увиденное, и повернулся к двум свидетелям:

– Отпечатков, конечно, нет. Понятное дело: глубокая осень, все в перчатках. Ваши, молодой человек, разрешите?

– Что? – не понял Генка. Потом также зло ответил: – А у меня нет.

– И руки не мерзнут? – поинтересовался следователь. Потом, обернулся к оперативнику: – Пошарь-ка в ближайших мусорных бачках. И, обернувшись к остальным сотрудникам опергруппы, распорядился: – Здесь все. Можно уносить. Людям спать надо, а они в подъезд зайти боятся. Ну что, молодые люди, пройдемте?

– Куда? – испугалась Ксения.

– К вам в квартиру, девушка. Надо выяснить самый главный на сегодня вопрос: как он здесь оказался, этот первый номер?

И Ксения поняла, что вот сейчас ее будут долго и нудно мытарить.

1: 1

– Я сама ему позвонила, – сразу же призналась она, зайдя в квартиру. – Кофе хотите?

– Да уж, спать мне сегодня не придется, – буркнул следователь. – А я, между прочим, женат.

– Он тоже женат, – кивнула Ксения на Генку. – Можно ему позвонить?

– Куда это?

– В Пентагон, – огрызнулся Генка. Он терпеть не мог глупых вопросов.

– Пижон, – снова обругал его следователь. – Ладно, иди.

Ксения сказала укоризненно:

– Зачем вы так? Он же ее любит.

– И поэтому к вам примчался по первому зову?

– У Генки проблемы. Его жена разбила чужую машину. Страшно дорогую, между прочим. И надо много денег, чтобы ее выкупить. А она беременна.

– Кто? Машина? – не понял сначала следователь. Но потом все же сообразил: – Так, значит, у нашего молодого человека серьезные материальные проблемы? Это мотив, а?

– Какой еще мотив?

– А вы никак не сообразите, зачем надо было убивать Попова?

– Ну, из ревности.

– К кому? К покойнице? Дело-то получается дурное. Ладно, варите ваш кофе. Только покрепче.

Уже на кухне у Ксении началась истерика. После ступора и механических действий, которых требовала ситуация, начинается реакция на стресс. Ксения не хотела, чтобы ее кто-то успокаивал, словно маленькую девочку, и она плакала тихо и одна, пока сбежавший кофе не испачкал кипенно белую плиту. Лишь когда, вытирая ее, Ксения обожгла руку, она немного пришла в себя. В кухню сунулся Генка:

– Чем это здесь так воняет? Крысу поджариваешь?

– Кофе сбежал, – всхлипнула Ксения. – Сбежал кофе.

– Чума на мою рыжую голову! Ну зачем, зачем, скажи на милость, ты мне позвонила?!

– Потому что никакой другой телефон не отвечал.

И тут Ксения наконец сообразила, что это может значить только одно: ни у кого из тех, кому она звонила сегодня вечером, нет внятного алиби. Они могли, конечно, находиться где угодно, только дома их не было. Ни Германа, ни ее бывшего, ни… А Звягину она не звонила.

Странно, но, отпив глоток крепкого кофе, следователь сказал те же слова, что недавно Генка:

– По крайней мере, одним меньше.

Только он имел в виду совсем другое. И Ксения его прекрасно поняла. Тяжелое это дело: ловить умного преступника. Да и дурака тоже. Слишком много бывает в жизни совпадений и разного рода случайностей. Ксения вдруг вспомнила, как Генка сказал недавно: «За Лидушу я и убить могу». И вслух спросила:

– Интересно, а за меня можно убить?

Следователь взглянул на нее с интересом:

– Версия имеет право на существование. Кстати, а бывшему своему мужу не звонили? Или сразу другу? Ведь это вы его вызвали звонком, а, Черри? Ну, Ксения Максимовна, Ксения Максимовна, пошутил я. Юмор приговоренного к пожизненному заключению. В моем случае к очередному «висяку». Ах ты, жизнь!

Он с горечью вспомнил рыдающую жену в пустой двухкомнатной квартире и недосмотренный футбольный матч.

Потом отставил в сторону чашку:

– Ну-с, давайте с вами поговорим, молодые люди. Вы, Геннадий Рюмин, давно здесь, у подъезда стоите?

– Недавно.

– А кто об этом знает?

– Моя жена.

– Она тоже там, у подъезда?

– Нет, она дома. Но помнит, во сколько я ушел.

– Эх, молодежь! Да кто ж в наше время верит женам?

– Любимым женам надо верить, – вмешалась Ксения.

– А вы все людей любовью мерите? – усмехнулся следователь. – Вам сам Бог велел, Ксения Максимовна. И покойнице Евгении Князевой тоже. Много намерили?

– Но я на самом деле думала, что это Попов ее убил!

– Может быть, вы не так уж и не правы, – грустно сказал следователь. – Странное это дело. Главное, непонятно, что из чего вытекает: первое из второго или второе из первого. Убийство Попова из убийства Князевой или наоборот.

– Не понимаю, – удивленно посмотрела на него Ксения. А Генка вдруг спросил:

– Можно мне домой?

– Можно. Скажите только, зачем вы ходили на последний матч Евгении Князевой?

– Смотреть, – отчеканил Генка.

– Пижон, – в третий раз пожал плечами следователь. – Ведь если сейчас в мусорном бачке найдутся выброшенные тобой перчатки…

– Можно вас, Борис Витальевич? На минутку? – сунулся в дверь оперативник.

– Ага! – встрепенулся следователь, и в его унылых глазах вспыхнуло нечто похожее на прежний азарт. – Покончить бы с этим делом вот так, разом! А?

Он махнул рукой и вышел из комнаты.

– Где перчатки, Генка? – спросила Ксения.

– Ты-то не будь дурой. Если человек зарезал уже двоих, не оставив при этом отпечатков, то, согласись, он не будет швырять улики в первый попавшийся на дороге мусорный контейнер.

– Но тебе же некогда было их сжечь? – наивно спросила Ксения и услышала в ответ:

– Наверное, отучить тебя от глупых вопросов то же самое, что заставить студента в электричке брать билет. И как тебе удается обманывать контролеров?

Вернувшийся следователь выглядел разочарованным. Ксения поняла, что ничего существенного оперативникам найти не удалось. Промозглый осенний вечер мелкой изморосью легко стирал следы, любые следы преступления.

– А где его машина? Попова? – вдруг спросил следователь. – Он же не пешком сюда пришел? Так где машина?

– Кажется, у подъезда, – ответила Ксения.

– Откуда вы знаете?

– Я в окно смотрела. Мне показалось, что там стоит его машина.

– Когда показалось?

– Давно.

– Так. Ну, что Попов был мерзкий тип, я в протоколе могу указать, но что машина убитого стояла у подъезда давно, это звучит несколько туманно. Вы во времени вообще-то ориентируетесь?

– Нет, – ответила Ксения.

– Все понятно: делать вам нечего и время вас не интересует. Вы сами по себе, оно само по себе. Но то, что Попов приехал на машине, – это весьма существенно. Из этого вытекает, что его могли убить либо вы, молодой человек, – следователь слегка поклонился Генке, – потому что знали, что он сюда приедет, Либо тот, кто за ним следил. На машине, разумеется. Пешком за Поповым, имеющим свои колеса, не побежишь. Другая машина к дому не подъезжала, Ксения Максимовна?

– Я не видела.

– Жаль, но будем искать.

Он еще долго не уходил, и в квартире, где жила Ксения, толпились посторонние люди. Они словно ее обживали, и Ксении казалось, что никогда это не кончится. Просто не может кончиться, потому что началась та большая игра, о которой недавно упоминал Герман.

Гейм третий
15: 0

Германа она увидела только через два дня. Выглядел он уставшим, даже зеленые глаза пожухли, словно листва в середине сентября. Еще зеленая, но уже не такая яркая, как ранней весной, когда ей хватает и тепла, и солнечного света. Дозвониться ему Ксения так и не смогла. Герман пришел к ней сам, в тот дождливый осенний вечер, которые начинали Ксению постепенно изводить. Она впервые стала задумываться, зачем вообще живет и стоит ли продолжать. А если стоит, то как изменить жизнь, чтобы она не казалась такой бесцельной. Не обремененная ни детьми, ни работой, она теперь потеряла и то, что долгое время заполняло до отказа ее дни: частые поездки, перелеты, отели, долгие матчи и капризы уставшей подруги. Когда всего этого не стало, Ксения впервые поняла, что надо ценить то, что имеешь, а не то, что можешь иметь.

И когда в квартире появился Герман, она даже обрадовалась.

– Где ты пропадал? – первым делом спросила она.

– А что, во мне есть нужда?

– Меня чуть не убили!

– И у кого поднялась рука на добрейшее в мире существо? – усмехнулся он. В его дернувшемся рте Ксении почудилось что-то жалкое. Да что с ним случилось за эти два дня?!

– Ты есть хочешь? – спросила она.

– Не откажусь.

Потом они вдвоем сидели на кухне, и Ксения заново переживала события того вечера, когда был убит Владимир Попов. Герман слушал ее молча, что-то при этом жевал, и долгое время Ксении казалось, что все сказанное ему глубоко безразлично.

– …Ну и вот. Этот Попов как заорет по телефону: «Я до тебя доберусь!» Представляешь? И я сразу же поняла, что это он убил Женьку, больше некому. Такой гнусный тип! И напугалась страшно. В квартире никого нет, я свет везде включила, но все равно боюсь… Да ты не слушаешь?

– Почти. Еще кофе свари.

Ксения схватила турку, сыпанула туда две чайных ложки ароматного коричневого порошка. Размахивая туркой перед носом Германа, закончила рассказ:

– А Генку все равно отпустили.

– Ты ее на плиту-то поставь, – посоветовал Герман.

– Что? Ах да. Сейчас. – Ксения отвернулась к плите, все еще возбужденная: – Я так рада, что ты пришел! Я тебе в тот вечер звонила, звонила…

– Почему? – Ксения чувствовала его у себя за спиной. Отчего это он сегодня такой нервный?

– Герман, ну к кому я еще могу пойти?

В его дыхании и движениях возникла странная пауза. Ксения внимательно следила за тем, чтобы кофе опять не сбежал. Неприятный запах, когда коричневая пенка на плите подгорает.

– А твой бывший? – услышала она.

– Он просто трус.

– А я?

– Ты… Подожди, не мешай. Еще одну секунду…

– Так что я?

– Лучше бы ты оказался дома в тот вечер, а не Генка. Мне было бы спокойнее с тобой, Герман!

Она обернулась наконец, дождавшись, когда в турке поднимется доверху густая коричневая пена. Он был странно близко за ее спиной и загораживал стол, куда Ксения хотела поставить сваренный кофе.

– Может быть, дашь пройти? – спросила она и услышала вдруг странный стук. – Герман, что-то упало?

– Не знаю.

Он сел за стол, поставил рядышком две маленькие кофейные чашки. Ксения удивилась тому, как он странно на них смотрит. Белые фарфоровые чашечки, почти невесомые, в его больших руках совсем игрушечные. Но как осторожно трогают пальцы хрупкий белый фарфор!

– Люблю красивые вещи. Скажи, разве можно ее разбить?

И потом:

– Человек – странное существо. Ему не живется по законам логики. И все его проблемы в нем же самом. В том, что он не может так запросто взять и разбить хрупкую фарфоровую чашку.

– Да поставь ты ее на место! – не выдержала Ксения. – А то на самом деле разобьешь.

– Тебе ее будет жалко?

– Тебя. Вот ты странный человек, Герман. Интересно, ты влюблялся?

– Не успел.

– А девочки в классе? Какая-нибудь молодая учительница?

– Учительница… Да… Слушай, добрейшее в мире существо, ты кофе-то мне нальешь?

Ксении показалось, что он успокоился. Во всяком случае, курил он осторожно, не сжигая сразу половину сигареты одной жадной затяжкой. Всё-таки они почти год прожили под одной крышей, и Ксения его неплохо знала. Характер, привычки, быстрые перепады настроения. Было непонятно только одно: почему он не исчез из ее жизни сразу же после того, как убили Евгению Князеву? Уже домывая посуду, она услышала, как Герман негромко сказал:

– Интересно, тебе говорили, что ты чертовски везучий человек?

30: 0

– Останешься? – спросила она, когда ужин был закончен. Мысль об одиноком вечере была страшнее, чем обычная смерть. Каждый раз, засыпая в этой пустой квартире, на огромной постели, Ксения умирала, надеясь на то, что это в самый последний раз.

– Почему нет? – ответил Герман, прислушавшись к мелкому дождику, царапающему снаружи стекла.

После душа он залез к ней под одеяло и несколько минут лежал молча, стараясь случайно не задеть теплое и мягкое чужое тело.

– Холодно сегодня, да? – спросила Ксения. Не услышав ответа, добавила: – И страшно.

– Женькино привидение тебя не беспокоит? – В темноте Ксения угадала его легкую усмешку. Придвинулась, нарушив невидимую границу:

– Можно?

Герман подложил ей под голову руку, другой рукой притянул к себе.

– Черри? А если у нас с тобой сейчас ничего не будет, что ты сделаешь?

– Ничего. Усну.

– А потом? Утром?

– Приготовлю тебе завтрак.

– Странно, но я верю в то, что это правда. Иди сюда.

И она вспомнила наконец, какие у него сладкие губы.

Им всегда было хорошо вместе. Они не старались ни друг для друга, ни для себя. А оттого все, что между ними происходило, не имело ни тени фальши. Ксении не с кем было его сравнивать, кроме как с бывшим мужем. Она понимала, что с Германом все лучше, чем с тем, другим, с той только существенной разницей, что тогда все было по любви. А значит, было все-таки лучше.

Их и нельзя было сравнивать, они жили по-разному и чувствовали по-разному и по-разному сжимали в сильных руках ее мягкое тело. Но и не сравнивать она не могла, потому что и сейчас, с другим, она изо всех сил пыталась найти – и никак не могла – хоть кусочек прежнего счастья. Не было его. Приятно и даже очень хорошо временами было, но ощущение прежнего полета куда-то ушло. Сейчас она не летела, а просто проваливалась в глубокую, душную яму, и там, на дне, вокруг нее кружилось множество приятно покалывающих мелких иголочек, и, втыкаясь в самые чувствительные места, они парализовали разум и волю.

– Тебе хорошо? – хрипло спросил он.

– Да, – шепнула она, хотя мысленно сказала совсем другое: «Заканчивай поскорее». Когда приятные покалывания прошли, терпеть на себе его горячее тело уже не слишком хотелось.

Раньше, по любви, это приносило ей особенное удовольствие, когда муж становился вдруг эгоистом и даже делал больно. Но она была счастлива только уже оттого, что доставляет радость ему. А сегодня не смогла удержаться от очередного глупого вопроса:

– Зачем мы это делаем?

– Не знаю, как ты, а я после этого крепче сплю, – ответил Герман и отвернулся к стене.

А Ксении не спалось. Прошлые ночи она часто просыпалась от страха, а сегодня не хотела отключаться, потому что боялась завтрашнего утра. Герману ничто не мешало найти постель, где ему будут больше рады. А ей также ничто не мешает найти того, кто просто воспользуется ее одиночеством.

«А почему бы ему здесь не остаться?» – подумала Ксения и заснула с мыслью, что надо бы за завтраком об этом у Германа спросить.

…Он молча пил кофе и вопроса словно не услышал.

– Герман, ты можешь не снимать квартиру. Это же так дорого!

– Не дороже денег. А деньги – дерьмо.

– Но ты же нигде не работаешь!

– Ты тоже.

– Я – женщина.

– А я мужчина. Половой признак еще не есть клеймо раба. Я хочу оставить за собой право говорить приятные вещи тем, кто мне действительно приятен.

– Но при чем здесь…

– При всем. Работая, ты включаешься в сообщество тех, с кем должен считаться. Ну кто, скажи мне, может в лицо крикнуть своему начальнику, что он идиот?

– Но, если никто не будет работать…

– На другого.

– Что?

– Фразу надо закончить так: если никто не будет работать на другого, то он будет работать на себя самого.

– Хорошо, – сдалась Ксения. – Но почему ты не можешь ко мне переехать?

– Не к тебе. Это квартира Женьки Князевой. А ее убили.

– Ну и что?

– А если это сделал я?

Он улыбался, но Ксении было не до смеха.

– Герман, но зачем?

– А затем, что ты опоздала, девочка Черри. – Ксения не знала, почему ни разу не напомнила Герману о том, что он на целый год младше. – Почему ты не предложила этого в тот день, когда я просил?

– Когда?!

– Когда я предлагал договориться.

– Но я же не знала…

– Ты и сейчас в том же положении. Нет уж, давай каждый останется при своих проблемах.

– У тебя кто-то есть? – спросила Ксения.

– Типично женская логика. Если мужчина не хочет трахаться с ней каждый день, значит, у него кто-то есть. Без вариантов. А вчера я подумал о тебе лучше.

– Я хотела этого для тебя.

– Для меня сделай, пожалуйста, парочку бутербродов. С собой. Только не таких тупых, какие делала Валентина. Положи зелени, огурчика. Прояви фантазию, не как сегодня ночью в постели.

Ксения обиделась и не собиралась больше с ним разговаривать.

– И даже не спросишь, приду ли я еще? – спросил Герман уже в дверях. – Думаю, судьба сведет. Ты, кстати, не знаешь, куда исчез тот парень из общаги? Который заикается?

– А зачем тебе Толя?

– Затем, что ты не поверишь. Несмотря на свою скрытность, Женька один раз была со мной откровенна. Теперь это дорогого стоит. Ну, пока!