Текст книги "Кен"

Автор книги: Наталья Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

30: 15

«Теперь это дорогого стоит», – повторила про себя Ксения, моя посуду на кухне. Она никак не могла зацепиться за одну очень важную мысль. Вернее, не могла сделать правильного вывода из того, что казалось ей подозрительным. Все они говорили о Жене Князевой по-разному. Либо она меняла свой стиль поведения с каждым новым романом, либо кто-то из шестерых врал.

Почему Герман так интересовался Анатолием Воробьевым? Именно им?

Ксения не знала, как построить свой день. Лежать до вечера на диване перед телевизором? Поехать по магазинам? И вдруг подумала с ужасом, что ей не нужна новая одежда. Вообще никакая не нужна, потому что глупо привлекать к себе мужское внимание, если не хочешь случайных знакомств. Немыслимо привести кого-то в эту квартиру, где произошло столько человеческих драм. Ксения чувствовала, что даже воздух ее заразный. Хотелось сорваться наконец и сделать что-нибудь неожиданное, абсолютно нелогичное.

– Мне надо прогуляться. Просто прогуляться, – сказала Ксения пухленькой темноглазой девушке в зеркале, беззвучно приоткрывшей несколько раз ротик-вишенку. – Согласна ты со мной или нет, но мы сейчас будем одеваться.

Повторяя ее движения, темноглазая натянула на себя джинсы и свитер. Нахмурилась, застегивая молнию, и осуждающе зашевелила губами:

– Есть надо меньше.

Хотя Ксения знала, что против природы не пойдешь. Она, Вишенка, никогда не будет похожа на худющую узкобедрую подругу-теннисистку. И чудных длинных ног не будет, даже если вовсе не слезать с диет. Но бывший муж любил Ксению именно за то, что она относилась к себе и окружающим очень просто, принимая без зависти достоинства других и прощая им различного рода недостатки, не заставляя при этом прощать свои. Бывают у людей такие вот неконфликтные характеры. Казалось бы, у таких людей все должно быть хорошо, но почему-то получалось наоборот. Судьба сталкивала Ксению с самыми жестокими эгоистами, словно проверяя на прочность. И в итоге делала ее несчастной.

– Ну и пусть! – махнула Ксения рукой черноглазой, оставшейся в прихожей, в небольшом круглом зеркале возле входной двери.

Она шла по улице, заглядывая в витрины. Кто-то нуждался в красивых вещах, продавая для этого другие красивые вещи. «Как жаль, что мне ничего этого не нужно!» – подумала Ксения. Сама она разлюбила красивые вещи после того, как ради них от нее ушел любимый муж. И Ксении даже сейчас не хотелось их иметь, она боялась за этими вещами затеряться. Знала, что слишком наивна для того, чтобы хорошо разбираться в людях. Те могли охотиться за красивыми вещами, используя ее в качестве посредника.

Не заметив как, Ксения оказалась у знакомого общежития. Вроде бы приехала, чтобы еще раз подняться пешком на пятый этаж и прочитать надпись горелой спичкой: «А пошли вы все на…»

«Ну уж нет», – подумала Ксения и нажала пальцем на оплавленную кнопку. И только тут подумала, что Анатолий на работе.

– Тю! Опять эта фея! – Мужик в грязной тельняшке, казалось, не нуждался в том, чтобы зарабатывать себе на кусок хлеба. Основательно заправленный спиртным, он был в прекрасном расположении духа.

– Извините, я ошиблась, – попятилась Ксения.

– Э, нет! – Мужик погрозил ей пальцем. – Я по-омню! Поищем смысл жизни, а? На брудершафт? – В последнем слове заплетающимся языком он оставил меж редких зубов половину согласных.

– Анатолий на работе? – все еще стоя на пороге, спросила Ксения.

– Почему на работе? – Мужик всей пятерней залез в спутанные волосы: – Работа не волк, каши не просит. Или это: с миру по нитке – люби и саночки возить.

– Баба с возу – всей птичке пропасть? – улыбнулась Ксения.

– Молодец, девка! Заходи! – Мужик широким жестом пригласил ее войти в прихожую».

– Так он дома? – Дальше порога она пройти не решилась, замерла, зацепившись каблуком за грязный половик. – Если не на работе – значит, дома?

– Не-а-а. Уехал. В турр-рристическое пут-шест-вие.

– Какое еще путешествие? Он что, разбогател или сошел с ума?

– И то, и другое грозит небом в клетку, – тут же нашелся мужик, выразительно сложив крестом волосатые пальцы.

– Послушайте, вы можете мне все внятно разъяснить? Где Анатолий?

– А я что говорю? Внятно: море, пальмы, стройную креолку он увидел на песке…

– И когда уехал?

– Вчера. Утром. Сумасшедшие бабки, между прочим, заплатил. Чтобы побыстрее. А то милиция бы его не отпустила.

– Какая милиция? Почему?

– А кой хрен мужик из прокуратуры меня спрашивал, где Воробей был во вторник, в девять часов вечера, а, девка?

– Когда спрашивал?

– Позавчера. Воробей-то от мужика будто прятался. А вчера за бугор слинял. В туррр-рристичес-кое пут-шествие.

– Разве с него не брали подписку о невыезде? – удивилась Ксения.

– Чего-о? – протянул мужик.

Ксения поняла, что к Анатолию Воробьеву у следователя претензий не оказалось. Наверное, обеспечил себе очень хорошее алиби.

– И что ты сказал? – спросила Ксения. – Следователю, стало быть.

– Своих не выдаем, – подмигнул ей сосед Анатолия. – Врагу не сдается. Мы с Воробьем четыре года из одного холодильника продукты друг у друга таскаем, так неужто я его ментам сдам? Этим… – Мужик заковыристо выругался.

– У тебя что, были проблемы с законом? – догадалась она.

– Ага. Водку продавать закон не запрещает, напротив, имеет с этого нехилые бабки. Пить тоже не запрещает, а вот вести себя, напившись, соответственно потребностям раскреп… – Он икнул. – Рас-креп… остившейся души…

– Когда он приедет? – прервала его Ксения. – На сколько путевка и куда?

– В Ит… алию. Ой, что ж это такое? Пардон. На три дня.

– Так мало?!

– На больше и бабки большие нужны.

– Но зачем ему ехать в Италию на три дня, когда можно… Ой! – сообразила вдруг она.

– Думаешь, не вернется? – подмигнул мужик. – Не думаю. Наследство ему здесь светит.

– А тюрьма?

Ксения удивилась тому, что он не так уж и пьян. Неужели Ваньку валяет?

– Он тебе денег обещал, да? – спросила она.

– Мы с Воробьем…

– Знаю. Четыре года в одном холодильнике…

– В одной помойке, девка. А жить все хотят. Думаешь, мне не надоело каждый день видеть это дерьмо возле мусоропровода? И вонь не надоела? И то, что ко мне в гости надо записываться, как на прием к министру финансов?

– Послушайте…

– Да иди ты. Читать умеешь?

– Извините. Я уже ушла. Не забудьте сказать Анатолию, что я заходила. Если сможет, пусть позвонит.

– Ага. Сможет, – сказал ей вслед мужик. – Не понимаете вы никто смысла жизни…

Ксения забрала на вахте свой паспорт, все еще думая о странной поездке небогатого Анатолия Воробьева в Италию. Чтобы человек на последние деньги покупал горящую путевку и всего на три дня менял холодную, слякотную Москву на прелести средиземноморских курортов? Лишь бы успеть последний раз взглянуть на мир, что ли?

Она очень устала и почти пожалела об этой поездке. Вот так всегда: дома не сидится, потому что скучно, а стоит выйти на улицу, да пару раз поцапаться с продавцами, да разорвать о чужую сумку новые колготки в автобусе, да почувствовать на себе в толкотне вагона метро чьи-то липкие пальцы… Ксения развернулась и посмотрела тому, кто нарочно протиснулся поближе, прямо в глаза. Ничего. Пустота. Даже глаз не отводит, хотя и вжимается изо всех сил в ее вспотевшее от отвращения тело. «Лучше выйти», – поняла она и, оказавшись на незнакомой станции метро, села на ближайшую лавочку. «Как глупо получается: если не участвовать во всеобщей гонке на выживание, то и заняться особо нечем, – подумала она. – Все эти люди считают, что они чужие на празднике жизни, но не хотят понять, что и праздника-то никакого нет. Безделье – это не праздник, а сплошная серая скука».

Дома она поняла, что опять не хочет есть. Сидела, тупо глядя в экран телевизора, у которого зачем-то выключила звук. Она сама придумывала слова всем тем, кто появлялся на экране, те, которые хотела. И уже решив, что вечер безнадежно пропал, Ксения услышала телефонный звонок.

40: 15

– Привет, Ксюша! Узнала? – Это был он, ее бывший. – Где ты гуляешь? Я с утра звоню.

– Зачем?

– Хотел пригласить тебя поужинать.

– Куда?

– У нас с тобой были любимые места.

– «Макдональдс»? Кафе-мороженое возле кинотеатра «Ударник»? Или пельменная в центре?

Она сейчас променяла бы на эту пельменную самый дорогой в мире ресторан. Не глядя и на всю оставшуюся жизнь, хоть за те десять минут, которые требовались ему, чтобы проглотить свою порцию и доесть то, что она заботливо оставляла в своей тарелке, даже если была голодна. Здоровый, сильный мужчина, которому всегда требовалось много еды. Неужели он этого не помнит? А бывший муж только рассмеялся:

– Ты права. Мы уже давно выросли, Черри.

– Мы не выросли. Мы просто стали такими же, как все.

– У тебя голос грустный. Так где ты была?

– Хотела напроситься в гости к одному молодому человеку…

Она привычно оборвала фразу и вздохнула. Он молчал.

– Но он уехал. В Италию.

– Ты хочешь в Италию?

– Я? Не знаю. Там сейчас тепло.

– Мы поедем, Ксюша. Обязательно. А сейчас я могу предложить тебе только итальянскую кухню – спагетти, пиццу, салат по-гречески. Я помню: ты очень любишь пиццу.

Наверное, ей надо было отказаться. Ксения открыла рот, чтобы сказать «нет» и услышала как бы со стороны:

– Да. Я очень люблю пиццу.

– Вот и здорово! – обрадовался он. – Я заеду за тобой. Во сколько?

– А работа?

– А… Я все равно решил оттуда уйти.

– Давно?

– Да, решил давно.

Ксения хотела сказать, что разговаривала несколько дней назад с его начальницей, и у той даже в мыслях нет, что ее красавец менеджер решил уволиться. Что это все вранье, как и якобы сломавшаяся на шоссе машина в тот день, когда убили Женю, но почему-то промолчала. Вместо этого она начала думать о том, не слишком ли располнела для черного вечернего платья. И стала ждать, когда он подъедет, уже с того мгновения, как в трубке раздались короткие гудки…

… – Отлично выглядишь, – сказал бывший муж, целуя Ксению в щеку.

И ей сразу стало противно от театральности этого жеста, от его банальных слов, неброского галстука и темного костюма. Он вел себя так, словно был на сцене, и Ксения гораздо охотнее простила бы своему бывшему, если бы прямо сейчас, без всяких предисловий, он бросил бы на пол свой дорогой пиджак и так же нетерпеливо начал бы снимать с нее черное вечернее платье.

Но у него имелся свой сценарий на весь этот вечер. Сначала ужин в ресторане, обязательные объяснения, танцы, букет цветов, потом тихим голосом испрошенное разрешение остаться. «Какой идиот придумал все это? – подумала Ксения. – И зачем?»

Тот, кто раз и навсегда изобрел этот обязательный для мужчины и женщины ритуал, никогда не любил. Ибо о какой любви может идти речь, когда ты глядишь в залитую соусом тарелку? Если бы все произошло сейчас, в этой полутемной прихожей, она поверила бы ему и простила, но уже выйдя на улицу, к машине, поняла, что они теперь навсегда чужие люди. По-прежнему друг друга любящие, но все равно чужие.

– Так что это был за парень, к которому ты хотела напроситься в гости? – спросил он, поворачивая ключ в замке зажигания. И Ксения не поняла, подлинная ли это ревность, или тоже один из обязательных элементов ритуала?

– Так. Пустяки.

– Там все кончено? – поинтересовался он слишком уж безразлично для рассерженного ревнивца.

– Даже не начиналось. – От исключительно банальных фраз, которые произносил бывший муж, к ней начала возвращаться та ирония, которой ее научила Евгения Князева. Интересно, а в постели он стал таким же? Вместо прежней страсти – дежурный набор ласк, которые в прейскуранте женщины отметили звездочками благодарных поцелуев.

– Я тебя не узнаю, Ксюша. Раньше ты была доброй.

– А ты… – Обидные слова чуть не сорвались с языка, но она сдержалась.

Он остановил машину возле цветочницы и через несколько минут положил Ксении на колени роскошные розы. Но ничего уже нельзя было изменить. Ксения слишком хорошо знала этот сценарий. Раньше они оба были очень изобретательны. Отсутствие лишних денег порождало маленькие уловки. Ксения каждый день экономила несколько монет, то проходя пешком пару остановок вместо того, чтобы сесть на автобус, то отказывая себе в мороженом или другой мелочи. Он тайком брал у своего однокурсника чертежи, потому что имел способности именно к инженерной графике. Обмениваясь маленькими подарками, каждый чувствовал себя хитрее другого.

– Зачем все это? – спросила она, когда бывший заказал дорогой ужин. Слишком дорогой.

– Я просто не знаю, как еще замолить свои грехи.

– И платить большие деньги – это способ?

– Неужели, прожив столько времени с Женей, ты так и осталась идеалисткой?

– Расскажи мне все честно. Ведь я знаю: ты искал с ней встречи. Зачем?

– Рассказала все-таки? – скорее всего, он подумал на Евгению, а не на свою нынешнюю любовницу.

– Ты что, вернуться к ней захотел?

– Нет. Просто хотел попросить помощи.

– Какой помощи?

– Я хотел бросить свою работу и…

– Свою любовницу. Но неужели ты не знаешь, что Женя могла предложить тебе только одного рода помощь.

– Да она вообще не захотела со мной разговаривать!

– Так это ты ей звонил? Перед матчем?

– А если и так?

– С украденного мобильника?

– Ну ты вообще… Не поверишь, уже целый год я ищу выход. Мне кажется, что моя жизнь – это тупик в чьих-то чужих хоромах. Такое чувство, что я достиг своего потолка. На минутку выползаю из своего тупика, и тут же, испугавшись, ныряю обратно.

– Но можно ведь и стену пробить, – улыбнулась Ксения. Интересно, долго он сочинял этот впечатляющий монолог?

– Что?..

– Я говорю, что не обязательно искать свой путь через чужие хоромы. А вообще – хватит. Тебе что-то от меня нужно. Но ты ведешь себя так, словно я посторонняя женщина, которую тебе обязательно надо соблазнить. Ты разучился быть самим собой.

– Ну, хорошо, – вздохнул он. – Я все время думаю об этом наследстве. И было бы здорово, если бы кроме нас не было других претендентов.

Ксения вздрогнула:

– Послушай, а где ты был во вторник вечером?

– Я? Во вторник? – Его рука нервно начала перекладывать лежащие рядом столовые приборы. Ровненько, в линию. – Дома.

– Нет.

– Во вторник?

– Вечером.

– Ксюша, я не помню. Пойдем танцевать?

– Не было тебя дома. А в моем подъезде убили Владимира Попова.

– Кто такой… Попов?

– Не прикидывайся. Значит, уже целый год ищешь выход? А просто позвонить по объявлениям о работе?

– Но там слишком мало предлагают. А если много, то я через это уже проходил. Ты помнишь. Обжегшись на молоке…

– Не вынешь и рыбку из пруда, – вспомнила Ксения мужика в грязной тельняшке.

– Какая чушь!

– Пойдем танцевать. Я согласна…

2: 1

…Более глупой сцены, чем та, что произошла поздно вечером возле дверей ее подъезда, трудно было себе представить. Раньше она видела это только в кино: мужчина и женщина хотят провести вместе ночь, но оба находят повод, чтобы этого избежать. Причем каждый ищет повод, жалея другого. Во имя любви. А получается, что во имя очередной глупости.

В кино это смотрелось бы очень красиво, а здесь, ночью, когда бывший мялся, не зная, что уместнее – уйти или остаться, на его замерзшее лицо жалко было смотреть. В теплом салоне «пассата» он не возил с собой ни шапки, ни теплой зимней куртки. А с драповым щегольским пальто ледяной осенний ветер справлялся легко.

«Он боится меня спугнуть, – догадалась Ксения. – В самом деле, зачем спешить, если я и так никуда не денусь?»

– Не зайдешь? – спросила она.

– Ну…

– Что, страшно?

– Боюсь снова оказаться за дверью.

– Так в себе неуверен?

– Я виноват. Знаешь, тот ребенок…

Вот этого ему не стоило говорить. Ту страшную боль Ксения никогда не забывала.

– Что ж.

– Не будем спешить.

– Да, не будем.

– Иди, холодно.

– Иду.

Они постояли еще немного. И ей в это время показалось, что она кому-то еще нужна.

– Ты не против, если мы еще раз как-то поужинаем? – спросил бывший.

– Нет. Мне понравилось, – соврала она.

– Тогда я пошел?..

– Иди.

– Нет, ты первая.

Она чуть не крикнула: «Да хватит уже! Давай поднимайся со мной в Женькину квартиру!» Но из горла выполз только невнятный кашель.

– Простудишься, – заботливо сказал бывший. – Иди… У нас еще будет время.

И только закрыв за собой тяжелую железную дверь подъезда, которую так и не починили, Ксения расплакалась, еще не зная, что будет сильно жалеть о том, как закончился сегодняшний вечер.

А закончился он неожиданным телефонным звонком. И Ксения меньше всего хотела услышать сейчас следователя, который спросил:

– Вас обрадовать, Ксения Максимовна?

– Нет ничего хуже ваших новостей.

– А напрасно. Я вам симпатизирую. Завоевываю расположение. Очень хочу, чтобы и вы мне помогли.

– Что-то случилось?

– Да. Вот только что с дозволения руководства звонил в Италию. Одну маленькую подробность хотел уточнить. Разговор-то на две минуты. А получилось и того меньше.

– Вы разговаривали с Элеонорой Станиславовной?

– Не пришлось. Не знаю, кому как, а вы должны радоваться, Ксения Максимовна.

– Чему?

– Синьора Ламанчини сегодня утром утонула, купаясь в море.

– Да вы что?! Ее убили?!

– Синьор Ламанчини сказал, что сердце у его жены внезапно отказало. Это бывает, когда заплываешь слишком далеко, а организм истощен диетами и солевыми ваннами. А вы ничего не хотите мне сказать, Ксения Максимовна?

– Я никак не могу…

– Сюрприз, да? Прямая наследница утонула. Концы в воду, а? В теплую воду голубого залива. Некому оспаривать завещание.

– Она и не хотела.

– Значит, хотел кто-то другой. Так ничего не скажете?

– Я ужасно устала. – Ксения не могла поверить, что никогда больше не услышит эти слова. Синьора Ламанчини навсегда осталась в теплой Италии.

– Ну, не буду мешать. Отдыхайте. Я думаю, что через пару месяцев можно подать заявление об открытии наследства. Никто теперь не помешает, а?..

Гейм четвертый
15: 0

«Утонула в теплой воде голубого залива. Утонула. В теплой воде. Италия. Куда я так и не попала. Зато Анатолий Воробьев сейчас в Италии. Скорее всего, что завтра он вернется обратно. Что же делать?»

И Ксения вспомнила, с какой счастливой улыбкой синьора Ламанчини отправилась навстречу своей смерти. В солнечную страну, где женщины носят шубки с легкими туфлями. И там, в теплой голубой воде, у нее внезапно отказало сердце. А она так его берегла!

Ксении казалось, что в спальне до сих пор пахнет увядшими цветами. Эта красивая богатая женщина словно бежала от кого-то. Наверное, были вещи, которые она хотела навсегда забыть. И люди. Ксения подумала, что теперь можно с чистой совестью выбросить из ящиков весь семейный архив. Вряд ли итальянец-миллионер заинтересуется родней своей покойной жены. Нищей, давно уже забытой родней. Скорее всего, найдет себе новую красотку, женится, и по песчаному берегу голубого залива будет, скучая, бродить очередная синьора Ламанчини, шикарная женщина, больше всего на свете берегущая свое сердце.

В большой комнате на стене висел портрет Элеоноры Станиславовны, тогда еще Князевой. Карандашный набросок, сделанный за полчаса. Слегка приукрашенная уличным художником, она была слишком хороша для того, чтобы быть настоящей. С каким наслаждением портретист выписывал тонкие черты ее лица! Работа на заказ и сделанная случайным человеком, но Ксении очень нравилось смотреть на этот портрет. Подруга не сняла его со стены даже после того, как мать навсегда уехала в Италию.

– В семье Козельских все женщины были удивительно хороши, – повторяла Евгения с насмешкой, но карандашный набросок в гостиной продолжал висеть.

Ксении казалось, что подругу мучает тоска по тому, чего с ней не случилось. На Элеоноре Станиславовне кончилась череда редких красавиц семьи, осчастлививших своим присутствием этот мир. Остались только пыльные альбомы с фотографиями и письма, которые поскорее надо бы сжечь.

Ксения не любила копаться в чужих вещах. Все, что лежало в ящиках секретера, ей не принадлежало. Но получилось так, что теперь уже не принадлежало никому. И она нехотя стала перебирать конверты. Жене просто некогда было заняться всем этим барахлом. Письма от поклонников и поклонниц лежали вперемешку с корреспонденцией матери. Письма ей, письма от нее. Элеонора Станиславовна предупреждала Ксению, что многие конверты с посланиями от ее родственников даже не распечатаны. Что ж, ее письма дочери тоже лежали в заклеенных конвертах. Элеонора Станиславовна личным примером приучила Женю отстраняться от родственных связей и быть в этом мире одинокой. Куда теперь все это?

И Ксения начала разбирать письма на отдельные пачки, перевязывая их найденной в том же ящике синей лентой. Хоть чем-то заняться. Интересно же смотреть на чужой почерк и представлять себе, какой это был человек. И почему имя Элеоноры Князевой написано в графе «кому» такими корявыми буквами, словно писал кто-то малограмотный? Фамилия отправителя на одном из таких нераспечатанных конвертов показалась Ксении знакомой. Она помедлила минуту и вскрыла конверт. Прочитав, схватила пачку и отобрала еще несколько писем. Сидела, все еще не веря в то, что такое может быть. Жизнь полна удивительных совпадений. Она сводит людей со своеобразным чувством юмора. И эти письма были тому доказательством.

Прочитав их все, Ксения поняла, от кого бежала Элеонора Станиславовна. И почему этот человек так настойчиво ее преследовал. До тех пор, пока на его пути не встретился теплый голубой залив.

И надо же быть такой дурехой!