Текст книги "Игра в детектив (СИ)"

Автор книги: Наталья Стадлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

   – В этом мире много случайных совпадений, поэтому рекомендую вам быть поосторожнее с обвинениями, – вступил в диалог Костромской – Очевидно, вы блефуете, господин сыщик. Нет у вас никаких доказательств, – с уверенностью заявил Сергей Павлович. – И быть не может. Нахватались профессиональной лексики и морочите нам голову. Да вы просто дилетант!

   – Я не понял, кто это сыщик-дилетант!? Уж не мне ли перемывают кости!?

   В дверях в сопровождении администратора появился капитан Гурзо. Страж порядка продолжал:

   – Я, конечно, не Шерлок Холмс, но полномочия прекратить безобразие, которое вы здесь устроили, имею! Немедленно объяснитесь, Олег Абисалонович! Мне доложили, что вы здесь за главного!

   – Да-да, – подтвердил администратор, – это он посуду разбил, между прочим, недешевую.

   – Придется оплатить ущерб! – постановил милиционер.

   – Разумеется, – Олег достал из портмоне несколько банкнот. – Этого достаточно?

   – Вполне, – сказал довольный администратор и удалился.

   – Один конфликт разрешили, переходим к следующему. Прошу прокомментировать создавшуюся ситуацию: что за самодеятельность вы тут развели за моей спиной?

   – Вы совершенно правы, настоящая самодеятельность! – не стал отпираться Олег. – Силами участников курса создана группа народного творчества. Ставим актуальную пьесу, так скажем, по свежим следам. Криминальный сюжет основан на реальных событиях последних дней, в центре которых – смерть нашей сокурсницы. Автором сценария согласилась выступить, присутствующая среди нас, поэтесса. Это ее первый опыт в написании прозы. Поэтому не будем строго судить начинающую писательницу. Прошу любить и жаловать – Наталия Владимировна...

   Я чуть не упала со стула после такого представления и с возмущением посмотрела в сторону предателя, – глаза Олега молили о прощении, и просили подыграть ему. Пришлось выручать партнера:

   – Мое имя пока никому неизвестно, – неуверенно заговорила я, – предпочитаю оставаться в тени, так как по своей натуре не склонна афишировать и продвигать в массы произведения сомнительного достоинства. Правда, у меня уже есть поклонники моего творчества. В основном, среди друзей и коллег по работе. Один из них, Олег Абисалонович, который по собственной инициативе выступает сейчас в качестве моего литературного агента. Откровенно говоря, не понимаю, зачем ему, успешному бизнесмену, это надо, дивидендами не пахнет, лишняя морока, да и только!

   – Кто знает! Агата Кристи, например, в начале творческой карьеры не могла похвастаться широкой известностью. Успех ей принес более поздний роман «Убийство Роджера Экройда». Впервые она подключила жанр детектива к происходящей вокруг реальности. Вместе с тем так запутывает преступление, подбрасывая постоянно ложные версии, что, в конце концов, ошеломляет читателя совершенно неожиданной развязкой! – горячо возразил мне Олег, будто окрыленный в этот момент новым призванием – открывать и продвигать талант к вершинам славы. Так что не скромничайте, Наталья Владимировна, будьте смелее!

   Труппа самодеятельных артистов, тупо наблюдающая за происходящим, не посмела противостоять новаторской идее главного режиссера, побоявшись столкновения с представителем власти и оставила свой комментарий за кадром.

   Гурзо повелся или сделал вид, что поверил в эту чушь. У богатых свои причуды! А вдруг и правда? Еще хуже – выглядеть неотесанным ментом в глазах будущей представительницы литературной богемы. И Анатолий Дмитриевич обратился ко мне с видом знатока:

   – Детектив, очень часто предполагает убийство, а значит и убийцу. Так кто, по вашему раскладу, его совершил?

   – Видите ли, выдвинутые гипотезы не были подкреплены доказательствами. Я не успела определиться. Вы прервали нас на самом интересном месте, – откровенно ответила я, не заметив подвоха.

   – Оригинальный подход к делу. Обычно, автор уже в начале произведения определяет преступника, а потом уже раскручивает сюжет. А у вас получается наоборот. Может, ждёте подсказки? – ухмыльнулся капитан, который оказался не так-то прост на самом деле и сразу понял, что его водят за нос.

   – Не изобретайте велосипед! Воспользуйтесь классической формулой: сделайте убийцей человека, которого на протяжении всего повествования никто ни в чем не подозревает. И вы не ошибётесь, – заверил, довольный собой, милиционер, которому удалось продемонстрировать свою начитанность и поддержать дискуссию. Давая подобный совет, он и предположить не мог, в какую цель попадет выпущенная им стрела остроумия! В отличие от капитана, все мгновенно сообразили, куда дует ветер, и посмотрели на меня, как на единственную среди них, избежавшую подозрений. А Клавдия Петровна не заставила себя долго ждать:

   – Прикинулась невинной овечкой, а сама еще та штучка! Пригрели змею на груди!!!

   – Это что сейчас было? – возмутился Гурзо.

   – Это наша прима роль свою репетирует, – нашелся Олег.

   Но капитан уже занял четкую позицию исполнения служебного долга:

   – Шапито! Шоумены, мать вашу! Не нравится мне ваша рекламная компания, больше смахивает на оскорбления и свару. Не стыдно? Уважаемые люди, а ведете себя, как последние склочники! Всё, расходитесь, пожалуйста.

   Все, повинуясь, направились к выходу.

   – Стоять! – крикнул Гурзо.

   Все замерли.

   – Пока не забыл, кто из вас Геннадий Андреевич Слуцкий?

   – Малыш вздрогнул:

   – Я.... А в чем дело? Вы меня задерживаете?

   – Нет, вы мне не нужны... может быть только пока, но вы нужны Алле Викторовне. Она просила вам передать, чтобы вы завтра приехали за ней в больницу и сопроводили в гостиницу. Она хочет собрать свои вещи, чтобы после оглашения экспертизы немедленно отправиться...

   – В тюрьму? – ужаснулся Малыш.

   – Тьфу ты! С ума все посходили, что ли! Может быть, в дорогу, тело вывозить, тетку хоронить. Спокойствие, в понедельник все выяснится. А сейчас расходитесь господа, прекращайте балаган!

   Сокурсники выстроились колонной и в порядке очереди выходили из ресторана. Мне казалось, что участники процессии покидают судебный зал. Я ловила на себе их косые взгляды, будто участь моя была уже решена. Мне стало душно.

   Олег вывел меня на свежий воздух и облегченно вздохнул:

   – Слава богу, все кончилось! Почему этот симпатяга Гурзо не появился раньше? Столько времени упущено. Ну, ничего, наверстаем! Проведаем отца, а потом на наше место, хорошо?

   Но я молчала, понуро опустив голову.

   – По-моему, ты чем-то недовольна. Понимаю, все творческие люди подвержены капризам настроения.

   – Прекрати, Олег! – начинала я закипать. – Зачем ты устроил эту пиар-акцию? Благодаря тебе, моя популярность выросла до размеров главной подозреваемой! Все смотрели на меня, как на врага народа!

   Олег отрицательно покачал головой:

   – Не все. Я первый, кто...

   – Пригрел змею на груди! – оборвала я его.

   – Брось... Скорее всего, я извивался ужом, чтобы спасти положение! Прости, ляпнул, что первое пришло в голову, импровизировал на ходу.

   – В находчивости тебе не откажешь, – процедила я сквозь зубы. – Ты, как всегда, на высоте, а вот мне крылышки подрезали!

   – Не думал, что общественное мнение имеет для тебя такое большое значение. Не драматизируй! И не стоит принимать так близко к сердцу слова вероломной женщины! Обещаю тебе разобраться с этой стервятницей! Неужели ты не понимаешь, что смерть Веры Яковлевны здесь не при чем! Используя ситуацию, Клавдия Петровна старается натравить нас друг на друга и осуществить свой тайный замысел – окончательно поссорить!

   – Кажется, ей это удалось! – бросила я Олегу в лицо и, повернувшись к нему спиной, быстрым шагом пошла от него в другую сторону.

   – Опомнись, Наташа! Не поддавайся на провокации врага! Постой! – крикнул мне вдогонку Олег. Но меня было уже не остановить.

   Глава девятнадцатая

   Что же так зацепило меня больше всего? – рассуждала я по дороге. Безжалостная оплеуха Холмса в ответ на благосклонность к нему Светланы и Ольги Николаевны; разглашение моего творческого начала, которое я доверяла не всем, избегая насмешек; резонанс общественного мнения? Чушь. Просто хотела, чтобы побежал за мной, удержал силой. Не его стиль, эстет, или... к отцу торопился. А что остается мне? Последовать за ним, раскаяться... Нет. Самолюбие не позволяет? Да и настроение поганое – все так глупо вышло! Идти в номер, выяснять отношения с Клавдией Петровной? После ее последнего выпада, взрыв бомбы неизбежен. Только не это! Наматывать сопли на кулак, страдать в гордом одиночестве? Что-то не хочется. И тут я вспомнила о подругах по несчастью, которым сегодня также досталось немало впечатлений.

   На мой стук в дверь, открыла Лариса.

   – Пустите заблудшую овечку к вам на огонек погреться.

   – Конечно, заходите! – обрадовалась девушка.

   Татьяна Ивановна лежала в постели с мокрым полотенцем на голове, растерзанная поступком Ларисы, которая теперь, в свою очередь, отпаивала крестную валерьянкой.

   – Простите, угощать сегодня не чем, – подала голос больная – коньяк еще вчера кончился, приходится снимать стресс подручными средствами.

   – Я совсем не за этим пришла. Да и праздновать, особенно, нечего, – грустно призналась я.

   – А где Олег Абисалонович? – как бы, между прочим, спросила Лариса. Похоже, этот вопрос волновал сейчас Пампушку гораздо сильнее, чем самочувствие Татьяны Ивановны, которая истолковала интерес крестной дочери со своей точки зрения:

   – Не успели поблагодарить его за помощь. Как своевременно он вступился за мою дурочку. Как представлю себе, если бы Гурзо чуть раньше нарисовался – дурно становиться. Сами видите, как расклеилась.

   – После того, как законной властью был наложен запрет на существование частного агентства, а его члены распущены, сыщики разбежались в разные стороны, – констатировала я печальный факт. Лариса, еще не искушенная в притворстве, засияла счастливой улыбкой. Татьяна Ивановна, покачав укоризненно головой, попросила ее:

   – Детка, а завари-ка, ты, нам чаю с мелиссой!

   И пока детка наполняла чайник водой из-под крана умывальника в душевой комнате, поспешно обратилась ко мне:

   – Я, конечно, не так наивна и не верю в дружеские взаимоотношения между красивым мужчиной и красивой женщиной. Вы подстать друг другу во всем...

   Тут Лариса вернулась обратно, и Татьяна Ивановна уже громко продолжала:

   – А как же дружба между Холмсом и Ватсоном? Не прошла проверку на прочность?

   – Скорее, не выдержала испытаний ее слабая половина, – горестно посетовала я.

   – Присаживайтесь к столу, – пригласила хозяйка, поднимаясь с кровати, – попьем чайку, может, полегчает. Татьяна Ивановна, решила успокоить меня, да и себя, заодно, весьма своеобразным способом – вскрыть гнойный нарыв с душком, созревший на поверхности зарождающегося слоя буржуазии. Ее, как прорвало, вместе с «болячкой»:

   – Вера Яковлевна с первых же дней нашего пребывания здесь взбесила меня своим высокомерием. Она ни разу не удостоила нас приветствием, считая ниже своего достоинства общение, выходящее за рамки ее круга. Породистая сударыня чутьем, по нюху определяла обычных дворняг, вроде нас с вами. Да, моя карьера не состоялась, и, вряд ли я разбогатею на службе, подбивая страховые балансы, а ничего другого делать не умею. Поверьте, удача не сопутствует честным нищим! А социальное неравенство еще пока никому не удалось искоренить: ни большевикам, ни коммунистам, ни самозванцам-демократам! Вас, как и меня, не могло не унизить поведение Веры Яковлевны! Однако, это не повод для расправы. В конце – концов, на дворе не семнадцатый год! Я вижу, вы со мной согласны, Наталья. Мы с Ларисой и не сомневались в вашей невиновности. Татьяна Ивановна перевела дух:

   – Ну вот. Как камень с души упал. Все-таки, выговориться – лучший способ успокоиться. Можете попробовать исповедаться, хотя... не стану настаивать. Вечер был и без того насыщенным. Вы тоже устали.

   – Да, спорить не буду. «Веселье выдохлось, и разговор иссяк...» – процитировала я Цвейга из любимой новеллы «Сумерки». Спасибо за поддержку. Благодаря вам и мне полегчало, поэтому не стану больше злоупотреблять вашим гостеприимством, пойду к себе. Спокойной ночи!

   Покинув лагерь союзника, я поплелась в стан неприятеля. Слава богу, Клавдия Петровна уже спала!

   Воскресным утром я встала на час раньше обычного, хотя можно было бы понежиться в постели, – занятий не было, а сбор на экскурсию был назначен на десять часов, оккупировала туалетную комнату, и когда моя соседка только начала просыпаться, я уже, при всем параде, одной из первых, среди проживающих в гостинице, переступила порог ресторана. Нашего большого стола не было. Его составляющие были расставлены и пронумерованы в прежнем порядке. Видимо, Гурзо вчера порекомендовал дирекции гостиницы не способствовать участникам страхового курса в их «работе над пьесой». Хотя какое он имеет на это право? А может быть, администрация просто испугалась дальнейших последствий нашего бурного застолья? Рассуждать на эту тему смысла уже не имело. Быстро позавтракав в одиночестве, я вышла на улицу. Гораздо приятнее окунуться с головой в свежесть раннего утра, чем столкнуться лбами с этой... Понятно, что изолировать себя от неприятного общества надолго не удастся, а избавиться до окончания курса, тем более. Разве что отправить ее вслед за Верой Яковлевной. Если бы я была убийцей, так и поступила бы. То, что она еще жива – вот главное доказательство моей невиновности! Киллера нанять? Таких средств у меня нет. Снять отдельный номер, пусть самый захудалый? Может, на одни сутки и хватит денег, а впереди еще четыре дня. Что?! Всего четыре дня! В четверг улетаем домой! Мама дорогая, что же я раньше не сообразила – времени в обрез! Надо срочно объясниться с Олегом! Наверняка, он уже в ресторане... и не только он... Наедине поговорить не получится. Что же делать? В панике я обошла все закоулки гостиничного двора в поиске «выхода».

   Подошел экскурсионный автобус. Из него вышла та самая симпатичная девушка, что встречала приезжих в аэропорту и сопровождала до мест назначения.

   – Здравствуйте! Как отдыхаете? – улыбнулась она приветливо. – Я сегодня в качестве гида. Вижу, кроме вас никто не торопится на прогулку, хотя ваша группа последняя, которую забираю. Туристам из других отелей не так повезло – выспаться не удалось. Прохладно. Поднимайтесь в автобус, внутри тепло. Через десять минут выезжаем. Пассажиры дремали полулежа в больших мягких креслах «Икаруса». Я устроилась у окна. Наблюдая, как подтягиваются сокурсники, высматривала Олега, для которого держала место рядом с собой. Знакомые лица поочередно мелькали перед глазами. Вот уже на подходе Клавдия Петровна... Вижу, как она несёт свои телеса по проходу и учащённо дышит. Сижу тихо, отвернувшись к окну. Прошла мимо. Я «перекрестилась»: «Пронесло...».

   Отец с сыном замыкали процессию в окружении Ларисы и Татьяны Ивановны, которая, улучив момент, изливалась в благодарностях Олегу Абисалоновичу и восхищалась его благородством. Старик, польщенный внезапными почестями, оказанными его сыну, пытался выяснить у Пампушки, в чем дело, но тщетно. «Юная» дева, смущаясь, повторяла одну и туже фразу из трех слов, переставляя их местами: «Спасибо, все хорошо». Пока мужчины расшаркивались у входа в автобус, пропуская вперед женщин, рядом со мной кто-то приземлился. Кто посмел? Повернувшись, я увидела Костромского.

   – Вы? Опять! – я чуть не задохнулась от возмущения.

   – И вам, Наталья Владимировна, доброе утро!

   – Это место занято, – отрезала я.

   – Кем? – оглянулся вокруг Сергей Павлович. – Я никого не заметил рядом с вами кроме пустого кресла.

   – Пересядьте, пожалуйста.

   – Осталось свободным одно место в заднем ряду, а меня там укачивает.

   Пока мы препирались, с нами поравнялся Олег. Наши глаза встретились. Мои говорили: «Не виноватая я, он сам пришел!» Возможно, мои потуги телепатии были истолкованы не верно, только не успела я и слова вымолвить, как Олег, кивнув головой в знак приветствия, быстро прошел в конец салона, где его поджидала Лариса. А Абисалон любезно пригласил Татьяну Ивановну присесть рядом с ним, видимо, рассчитывая из ее уст узнать о заслугах сына, о которых тот скромно умолчал. Автобус тронулся.

   – Разрешите я выйду, – сказала я Костромскому, который уселся поудобнее, положив ногу на ногу.

   – Куда? Вы что в проходе собираетесь стоять? Разве вы не видите, – автобус полон и свободных мест больше нет. И, вообще, ведите себя прилично, на нас люди смотрят! А вашему другу сейчас не до вас. Посмотрите, как девушка цветет рядом с ним. Будьте милосердны! Вам все равно ничего не светит – вы уже замужем!

   – Вы что анкету мою читали? – фыркнула я.

   – Представьте себе, читал.

   – Ну, вы и нахал! Врете и не краснеете! И, вообще, моя личная жизнь вас не касается! – я отвернулась к окну, дав понять, что больше не желаю разговаривать. Сергей Павлович зашуршал газетой.

   Мы подъезжали к городу. Сравнивать Новосибирск, где унылые серые улицы утомляли однообразием насаждений, и Сочи, который утопал в зелени, было занятием бессмысленным. Контраст ошеломлял: южные виды виды деревьев и кустарников, пальмы, удивительные цветы восхищали своей роскошью! По ходу движения автобуса одна красочная картинка сменялась другой, напоминая мне сказочные узоры из цветных стекляшек детского калейдоскопа. В другой раз (как, например, в день моего приезда в Сочи) живописный пейзаж за окном подвигнул бы меня на новое литературное творение, но сейчас слова Костромского опустили меня «с небес на землю». Я вспомнила о доме, о детях, о семейном долге. Тоска, досада... – все объединилось в один клубок, комом подкатило к горлу. На глазах выступили слезы, которые я размазывала по щекам украдкой, будто протирала лицо от пыли, чтобы никто не заметил моих чувств. Экскурсовод объявила первую остановку у собора Михаила Архангела. Белокаменная православная церковь в строгом русско-византийском стиле располагалась в самом центре города. Сокурсники разбрелись по территории священного места. Лариса первым делом заглянула в храм, вероятно, помолиться и попросить благословения, как пристало, вместе с крестной матерью. «Не мешало бы и мне мысли грешные развеять» – подумала я и отправилась за ними. У входа в святую обитель меня остановил Олег:

   – Наташа, ты чем-то расстроена? Если из-за Ларисы, то напрасно. Просто не хотел обидеть девушку. Немного мужского внимания прибавит ей уверенности в себе, с меня не убудет. А ревность, между прочим, признак низкой самооценки.

   – Зато у тебя самомнение на высоте. Еще бы! Пользуешься повышенным вниманием у женщин. Только я не переживаю по этому поводу, просто мне захотелось домой.

   – Понимаю, – с сочувствием в голосе протянул Олег.

   – Что, ты, можешь понимать! У тебя ни жены нет, ни детей!

   – Спасибо вам на добром слове, Наталья Владимировна!

   – Прости, – опомнилась я, – ты меня неправильно понял. Я хотела сказать, что ты – человек вольный, а я связана по рукам и ногам.

   Но Олег не услышал меня, он уже скрылся за вратами храма, подошел к алтарю, зажег свечу за упокой рабы божьей... и больше ко мне не подходил на протяжении всего дня. Обиделся не на шутку. Может быть, это и к лучшему, решила я. Не буду себя искушать.

   – Вы сделали правильный выбор, – заявил мне Костромской в конце пути на обратной дороге.

   – О чем вы? – спросила я рассеянно.

   – Не притворяйтесь, вам это не идет. Давайте подумаем, как нам вместе приятно провести оставшееся время.

   – Сергей Павлович! Я сейчас думаю только об одном: когда вы, наконец, оставите меня в покое!? Нет, еще одна мысль терзает меня: как мне в номер возвращаться, где эта ваша Клавдия Петровна... Видеть ее не могу... За что мне так повезло?

   – Да... Клава... перегнула палку... Работает грубо, не профессионально. Ничем не брезгует ради денег...

   – Так, так, так... с этого места поподробнее, – воодушевилась я моментально, – значит, вы хотите сказать...

   – Я сказал только то, что сказал. Остальное узнаете завтра. Да... и не беспокойтесь, Клавдия Петровна вас больше не укусит. Если хотите, я вам отдельный номер сниму, с зарплаты рассчитаетесь, – ухмыльнулся Костромской, – а лучше сразу, переезжайте ко мне.

   Я не поверила своим ушам:

   – Вы бредите!? Я замужем... Вы же сами... Нет, вы просто издеваетесь надо мною по очереди! Чего вы добиваетесь? Выпустите меня, иначе я за себя не ручаюсь!

   – Успокойтесь, мы уже приехали. Вы безрассудны, потому и нравитесь. Все-таки, подумайте над моим деловым предложением.

   Я рванула из автобуса, как ошпаренная. Голодные сокурсники сразу пошли на ужин. Только я аппетит не нагуляла, вернее сказать, мне его перебили. Примчалась в номер, зарылась с головой под одеяло, спряталась. Киллер придет, а я уже сплю. Что-то Костромской не договаривает. Неужели, мои прогнозы оправдались. Клавдия Петровна, вы и есть настоящий палач?

   Глава двадцатая

   Вот мы и дожили до понедельника. Говорят: понедельник – день тяжелый. Принесет ли он нам облегчение, освободив от подозрений? В это тревожное утро пока никто не знал ответа на этот вопрос. Сокурсники проходили в лекционный зал, занимали свои места. Я пересела от Клавдии Петровны за свободный стол. Она оставила мой жест без внимания, как нечто должное, что и следовало ожидать. Малыш занял место Веры Яковлевны, поддерживая Аллу, которую вчера вечером перевез из клиники в гостиницу. Ее врожденное кокетство на лице стерло выражение скорби, черное платье подчеркивало траур. Атмосфера накалялась, – игроки сгорали от нетерпения. Наверное, каждый из нас томился в догадках. Мне, например, казалось, что убийца не может оставаться хладнокровным, когда с минуты на минуту должны объявить – есть преступление или нет. Удалось ли убийце замаскировать убийство. Но никто, кроме племянницы, не выдавал себя особенным волнением. Ну а Олег выглядел вообще абсолютно спокойным. Я была уверена, что азарт сыщика, каким-то образом проявится, но... лицо его сковала печать равнодушия, как будто исход дела ему давно ясен, и ничего нового для себя он сейчас не услышит. А, может, надел бесстрастную маску лишь для меня?

   В класс вошел Ибрагим Моисеевич и, как обычно, после приветствия заступил на свой ораторский пост. Неужели сначала предстоит выслушать доклад лектора? В таком случае, это будет реквием: невыносимое ожидание развязки достигло апогея, агония неизбежна.

   – Утро доброе! Господа, простите, за опоздание, – раздался бодрый голос капитана. Гурзо появился на горизонте, как вестник долгожданной победы:

   – Приступим сразу к делу, без предисловий. Итак: судебно-медицинской экспертизой было установлено, что Бестужева Вера Яковлевна умерла естественной смертью по причине сердечной недостаточности, которой она страдала в течение последних пяти лет. Признаков насильственной смерти не обнаружено. В результате тщательного анализа предполагаемая версия отравления или передозировки лекарственными средствами не подтвердилась. С чувством глубокого удовлетворения милиционер посмотрел на присутствующих. Я не знаю, как остальные отреагировали на это сообщение, потому что сама находилась в состоянии шока, как после внезапного удара электрического тока.

   – Твою мать... цирк... – послышалось негромко в зале.

   – Ну, вот – никакого убийства! – произнёс Костромской.

   – Нет... убийство было! – усмехнулся Борода.

   – Как?! – раздался хор голосов.

   – Очень просто. Было убито ваше расследование, – ответил с сарказмом Евгений Борисович.

   – Я тут же взглянула на Олега. На лице его мелькнула ухмылка, в которой читалось: ведь я же отказывался играть в такие игры. С чувством собственного достоинства и превосходства он посмотрел на главную зачинщицу разоблачения. Клавдия Петровна молча опустила глаза. Возразить ей, на сей раз, было нечем. Радостная новость, в том смысле, что на самом деле никто не виноват в смерти Веры Яковлевны, и что среди нас нет убийцы, постепенно доходила до всех участников игры, но они продолжали растерянно переглядываться между собой. Еще бы! Мыльный пузырь, который мы так долго раздували, лопнул в одно мгновение, не оставив и мокрого следа! Хотя, с этим можно было поспорить, потому что Аллочка развела напоследок такую сырость на месте, с какой не мог уже справиться ее истерзанный носовой платок. Утопая в слезах, она причитала:

   – Это я виновата, вовремя не настояла на операции!

   – Не вините себя. Одному господу богу известно... может быть, вы, наоборот, продлили ей жизнь... Смерть на операционном столе тоже не редкий случай, больное сердце всегда на грани риска, – успокаивал Анатолий Дмитриевич. – Сейчас нельзя расстраиваться, нужно сосредоточиться, впереди тяжелые хлопоты. Забрать тело из морга можете сегодня, если успеете все утрясти. Кто может вам помочь? Похоже, одной вам не справиться.

   – Я возьму все хлопоты на себя! – вызвался Малыш. – Кому-то, видимо, ужасов не хватило, а Аллочке так вполне достаточно! – бросил он нам с укором, бережно взял Аллу под руку, и вместе они покинули аудиторию.

   – Ну, вот и славно, – заключил Гурзо на прощание. – Можете спокойно продолжать занятия, а мне пора на службу. Да, чуть не забыл! Это, конечно, мелочь по сравнению с первым известием, но все равно, новость приятная: Алла Викторовна подтвердила, что в их номере ничего не пропало. Просто кто-то нахулиганил, разберемся. На прощание выражаю надежду, что пребывание в нашем замечательном городе, не смотря ни на что, оставит теплые воспоминания в душе каждого из вас. Хорошего настроения и счастливого возвращения домой!

   Ибрагим Моисеевич, не дав нам опомниться, приступил к своим обязанностям. В перерыве между лекциями ко мне подошла Клавдия Петровна:

   – Ты прости меня, Наталья, если сможешь... Старалась для твоего же блага.

   – Странное у вас представление о моем благополучии. Хорошо, инцидент исчерпан. Только вступать с вами в дальнейшие переговоры у меня нет никакого желания. Будем сохранять нейтралитет, продолжая держать дистанцию. Не долго осталось.

   Не успела она отойти, как приблизился Костромской:

   – А меня простите за вчерашнее дерзкое поведение. Хотел проверить ваш моральный облик, прежде чем... – не договорив, Сергей Павлович замолчал.

   – Вы все время говорите загадками. Прежде чем что?

   – Если вам это действительно интересно, заходите после ужина, побеседуем.

   – Договорились. Только на этот раз избавьте меня от ваших фокусов, пожалуйста. Просто откровенно признайтесь, что вы от меня хотите?

   Татьяна Ивановна с Ларисой заключили меня в объятия, поздравляя с торжеством справедливости. И так целый день: пришедшие в себя, сокурсники оживились и в любую свободную минуту горячо обсуждали случившееся. Отец с сыном не принимали участия в дебатах. Создавалось впечатление, что они чем-то озабочены. Олег замкнулся в себе. «Не буду навязывать свое общество, раз он так старательно меня избегает». После ужина я отправилась в разведку. Любопытство взяло верх над благоразумием. Мне было интересно, какие такие делишки объединяют Клавдию Петровну с Костромским, и как это может быть связано со мной? Распрашивать об этом мою соседку, мне не позволял объявленный мною мораторий на выяснение с ней отношений. В коридоре я увидела Олега с картиной в руках. Решительным шагом он шел мне навстречу. Опасаясь, что пройдет мимо, я преградила ему дорогу:

   – Олег, подожди! Я была не права, и ты неправильно меня понял... В общем, я хочу все объяснить, только не здесь, не на ходу. Прошу тебя выслушать, осталось всего три дня.

   – Дошло, наконец-то! Тогда встретимся через полчаса на нашем месте. Сейчас, как и обещал тебе, спешу разобраться до отъезда с одной особой. Это, произведение Якубова, – он приподнял картину, – и это доказательство! А ты куда направляешься?

   – Хочу тоже кое-что выяснить у одного господина. До встречи.

   Костромской встретил меня в длинном халате, наподобие кимоно.

   – Извините, не успел привести себя в порядок после принятия душа. Проходите, присаживайтесь, я быстро. – и скрылся в смежной комнате. Я наивно полагала, что Сергей Павлович хочет переодеться в более строгий костюм, подходящий для деловой встречи. Пока он отсутствовал, я разглядывала обстановку его шикарного номера. Вдруг откуда ни возьмись, как по взмаху волшебной палочки, передо мной появился изящный столик на колесиках, на котором стояли: ваза с цветами, поднос с фруктами, коробка дорогих конфет, бутылка импортного вина и два бокала. Сам хозяин в прежнем наряде в вальяжной позе развалился возле меня на диване.

   – У вас, кажется, романтическое свидание намечается, – догадалась я.

   – Да, надеюсь, – признался хитроумный лис.

   – Видимо, я пришла не вовремя. Не смею мешать, – прикинулась я дурочкой, встала и пошла к двери.

   Костромской подскочил за мной с дивана, в прыжке пояс его халата развязался, и светский лев предстал предо мной во всей своей нагой «прелести», схватил меня за руку и повлек за собой, томно приговаривая:

   – Я давно искал свою Майко. Наконец, нашел.

   В ответ я отчитала бесстыдника:

   – Вы бы лучше трусы свои нашли! – вырвала руку и выбежала за дверь. Вот, дура! Опять попалась в ловушку! Зато выяснила, чего от меня хотят – нет худа без добра.

   Солнце ласкало последними лучами землю, склоняясь к закату. Вечер выдался, по-летнему, теплым. Я нашла местечко недалеко от воды под развесистым деревом, ветви которого падали вниз, плотно смыкаясь друг с другом, образуя некий шатер. Там и дожидалась Олега.

   – Вот где прячется Майко! – раздался его голос.

   – Вы что сегодня все сговорились? Или по Черноморскому побережью объявлен рейд по поиску нижнего белья, чтобы вернуть пропажи владельцам, забывшим свои принадлежности в разгаре сезона на пике курортных страстей? Ничего не понимаю. Олег рассмеялся:

   – Ты даже не представляешь себе, как трогательно заблуждаешься. Майка и Майко – два разных слова, произносятся почти одинаково, а по смысловому значению очень далеки друг от друга. Русское слово майка, толковать не буду. Японским словом Майко называют будущую гейшу. У каждой начинающей гейши есть своя старшая наставница, которая преподносит младшей уроки мастерства. Эротика, так же, как пение и танцы для гейши – высокое искусство. Тихий нрав, чувственность и соблазн... Какой мужчина не мечтает о таком сочетании в женщине? Экзотичные и манящие они живут в мире, где изысканность, изящество – все, а любовь с презрением отвергается, как иллюзия. У каждой гейши есть свой господин...