Текст книги "Игра в детектив (СИ)"

Автор книги: Наталья Стадлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

   – Все это, конечно, очень интересно в познавательном плане, только причем здесь я, Олег?

   – Очень даже причем. Помнишь, я тебе говорил о ключевом слове, которое нужно было либо оставить, либо убрать, чтобы подобраться к шифру?

   – Конечно, Олег, я помню все дословно, о чем мы с тобой говорили.

   – Так вот, слово – убийство – нужно было вычеркнуть сразу. А нюанс, который я никак не мог нащупать, это – ты!

   – Ах, вот как! Значит, я для тебя всего лишь нюанс!

   – О, Господи... Ох уж эти женщины... Думают только о любви, а я говорю сейчас о деле, в котором порой маленький нюанс играет большое значение, является зацепкой...

   – Нет, зацепкой я совсем быть не желаю! – продолжала я шутить, изображая из себя обиженную девочку. Мы посмеялись, потом Олег продолжал:

   – А теперь серьезно. Когда я прижал Клавдию Петровну к стенке и напрямую спросил, почему вставляет нам палки в колеса, она сначала возмущалась тем, что я лезу не в свое дело, но потом под давлением... Не бойся, силу я не применял. Просто сказал, что у меня в руках вещественное доказательство того, что это она вскрыла опечатанный номер и показал ей творение Якубова:

   – Есть свидетель, Клавдия Петровна. Это некий художник, проживающий на третьем этаже, который видел вас в ту ночь и запечатлел ваш незабываемый образ.

   Рассматривая картину, твоя соседка сначала смеялась:

   – Вы шутите, мистер Холмс? Полагаете, это месиво из красок имеет сходство со мной?

   – Это, как вы выразились, месиво, приобретает вполне реальные очертания с расстояния нескольких метров. Наталья Владимировна, например, опознала вас с первого взгляда...

   Тут Клавдия Петровна уже заметно занервничала:

   – А кроме нее кто-нибудь видел этот шедевр?

   – Пока нет. В курсе только трое: я, Наталья и сам создатель, который при очной ставке, не сомневаюсь, узнает в вас свою натурщицу.

   – Вот пугать меня не надо! Может, я просто гуляла по этажу или искала своих знакомых, мало ли...

   – Ночью? Другого времени не нашлось? Будете рассказывать сказки в милиции, придумайте что-нибудь посущественнее!

   – Как вы меня достали! Крутитесь все время под ногами, всю свадьбу расстроили, на кону такие деньги... Да! Это я проникла в номер! Хотела выставить вас шарлатаном перед всеми, чтобы они, наконец, перестали смотреть на вас и слушать, раскрыв рот. И, прежде всего, Наталья. И что она в вас нашла? Подумаешь, Шерлок Холмс! Только вы ничего не докажете! Никто не видел, как я входила туда и выходила. Спали все, даже дежурная по этажу сопела в книжку... И откуда он взялся, этот ваш бездарный художник?! Хотя кто поверит в его художественный вымысел?

   – Поверят или не поверят – судить не нам. Но, неприятности из-за подозрения в проникновении в чужой номер и попытку введения в заблуждение следствия, у вас будут. Это я вам говорю, как юрист. И вы не уедете отсюда вовремя, как все. Придётся задержаться. А это огласка, потом штраф... вы же солидная дама... Как вам такая перспектива?

   – Значит, шантаж..., – процедила сквозь зубы Клавдия Петровна, – что вы от меня хотите?

   – Я хочу знать, зачем вы все время «наводили тень на плетень», то есть на меня, чем я вам не угодил? И еще: почему вас с самого начала раздражал наш союз с Натальей Владимировной? Поверьте, чистосердечное признание облегчит вам душу и участь тоже.

   – Я вам не кающаяся прихожанка, а вы не поп, отпускающий грехи и не судья. С какой стати я буду выкладывать вам все за просто так?

   – Не за просто так. Предлагаю конкретный обмен: вы рассказываете мне правду, а я отдаю вам картину. Вы можете ее тут же уничтожить, но советую сначала обратиться к эксперту. Вдруг окажется, что художник вовсе не бездарен, и картина чего-то стоит. В общем, делайте с ней, что хотите. Я подарю ее вам, а сам забуду про нее и, соответственно, про вас, навсегда.

   – И я должна поверить вам на слово, мистер Холмс? – уточнила Клавдия Петровна.

   – Слово джентльмена! Разве этого мало?

   В конце концов, она призналась мне, что ты – избранная неким влиятельным и богатым господином Майко, правда сама еще об этом не подозреваешь, но хозяин у тебя уже есть и лучше мне уйти с дороги.

   – И кто же мой повелитель?

   – Догадайся с трех раз.

   И тут меня осенило: я вспомнила подслушанный разговор на балконе между Клавдией Петровной и Костромским, который не успела передать Олегу, отрывки фраз, которые сбили меня с толку...

   – Вот и сложилась мозаика, – подвел итог Холмс – выражаясь по-русски, наша тетя Клава – сводница, оказывает услуги богатым клиентам: учит уму разуму их избранниц, если надо, и капканы расставляет, и сети плетет, толкая жертву в пасть богатеньким акулам. Как старалась, ведьма, угодить Костромскому: любой каприз за ваши деньги, а тут я, путаюсь под ногами и срываю их планы.

   – Верится с трудом, Олег... К чему вся эта экзотика: японские термины, причуды?

   – Украшают свои пороки оригинальной вывеской. Блестящая упаковка – всего лишь приманка... или... этот Костромской в своем роде – сексуальный маньяк: не может без изощренной подоплеки, особый гурман в любовных утехах.

   – Ты пугаешь меня, Олег. Слишком затейливые виражи, уловки, подставки, приманки... и все для того, чтобы соблазнить обычную замужнюю женщину? Бред какой-то!

   – Не скажи. Для меня, например, ты совсем не обычная женщина. Касаемо второго факта: к сожалению, любовь не выбирает, кто скреплен узами брака, кто нет. Она врывается внезапно, как необузданная стихия. Может, Костромской просто в тебя влюбился? Вот и не знает, что уже и придумать: и так к тебе, и эдак. А ты вся такая из себя правильная, недоступная.

   – Да... выдумщик он еще тот, – и тут я проболталась неосторожно:

   – Он мне говорит: «Я давно искал свою Майко». А я ему серьезно отвечаю: «Вы трусы сначала найдите!» и припустилась бежать, сломя голову.

   – Вот как, до чего дошло! Ну, я сейчас ему морду лица разукрашу!

   – Постой! Не надо! Опять скандал – милиция прибежит, – тормозила я Олега.

   – Не посмеет жаловаться, такие люди дорожат своей репутацией.

   – Давай уже завтра, Олег. Не будем портить прекрасный вечер.

   – Завтра мы с отцом улетаем домой, точнее, этой ночью.

   – Как? И ты до сих пор молчал?

   – По-моему, я только и делал, что говорил. Слишком много говорил, а главного так и не сказал....

   – Ты не можешь меня оставить, особенно сейчас, когда все выяснилось! Скажи, что ты пошутил! – крикнула я.

   – Мне не до шуток, Наташа. Сегодня получил неприятное известие из дома: нападение на мой головной офис, перевернули все верх дном, уроды! Слава богу, люди не пострадали. Это пока только угроза, подбираются к моим счетам. Мне нужно срочно выезжать на место – разбираться, усиливать охрану...

   – Отдай им все, что хотят! Лучше жить бедным, чем умереть богатым.

   – Я знаю, что ты начитанная женщина, только избавь меня, пожалуйста, от литературных штампов!

   – Может быть, для тебя это штамп, а для меня позиция. Во всяком случае, я никогда не стала бы рисковать жизнью ради материальных ценностей. У меня другие приоритеты.

   – Твое жизненное кредо внушает мне уважение, восхищение... и более глубокие чувства, но пойми... Услышь меня сейчас – на свете столько бездомных, нищих, сирот, больных, которые нуждаются в помощи, а я должен делиться с этими подонками! Я не собираюсь сдаваться! В первую очередь нужно увезти отца в безопасное место. Не хочу потерять преждевременно еще одного близкого человека.

   – А я не хочу потерять тебя, слышишь?! – в отчаянии я схватила его за грудки.

   – Какой темперамент, кто бы мог подумать! – смеялся Олег. – Да ты не похожа на кроткую гейшу, скорее на дикую сибирскую кошку! Придется укрощать строптивую.

   Он взял меня в плен, крепко сжимая в объятьях, целуя лицо, глаза, губы... Голова моя закружилась... И вот уже пленительная нега усыпляет сознание и просыпается желание. Оно стремительно нарастает, крушит все преграды, вырывается наружу, в отчаянной схватке замирает от восторга и блаженной истомой наполняет тело...

   Утомленный вечер покидал землю, озарив ее на прощание теплым светом багряного заката. В этот чарующий момент, казалось, все живое замерло вокруг: затихли в траве сверчки, угомонилась рыбешка, не нарушая всплеском воды морской покой; луна, затаившись в облаках, не смела подглядывать с небес. Покровительница природа безмолвно торжествовала вместе с нами. В упоительном изнеможении я погружалась в эту бездонную тишину, успев лишь заметить сквозь ресницы, как берег мгновенно растворился в темноте. Благословляя на сон, ночь укрыла нас своим покрывалом, оставив во мраке улики совершения таинства.

   – Мне пора, любимая. Отец, хоть и знает, где я и с кем, наверняка уже волнуется. Через час придет такси.

   – Поеду провожать вас в аэропорт, – настаивала я.

   – Нет. Слишком много эмоций для одного дня. Я провожу тебя до номера. Там и расстанемся.

   Мы возвращались счастливые, соединенные близостью и одновременно несчастные от предстоящей разлуки.

   – Не знаю, как жить дальше. Что ждет впереди? – спросила я.

   – Как все улажу, дам о себе знать, если ничего не случится, – ответил Олег.

   – А что может случиться?

   – Все, что угодно, Наташа. Времена наступают непредсказуемые. Не забывай меня, жди...

   – Я буду ждать. Столько, сколько нужно. Пусть целую жизнь...

   Глава двадцать первая

   После отъезда Олега исчезла и Клавдия Петровна, будто растворилась в пространстве. Когда и как она успела сделать это незаметно? Меня меньше всего волновали эти вопросы. Главное, что ее больше нет! Избегать Костромского надобность отпала. Он сам не попадался мне на глаза. А может быть, просто, я никого не замечала вокруг? Казалось, жизнь остановилась. Подруга по несчастью опять помогла мне выйти из транса. Как только Лариса услышала новость о том, что Олег отбыл на родину, она устроила такую душещипательную сцену, что я забыла о собственном горе. У меня была чудная ночь позади, а впереди надежда. А бедной девушке ничего не досталось. Если вам плохо, помогите тому, кому еще хуже. Оставшиеся два дня я утешала Ларису, как могла.

   – Почему он уехал, даже не попрощавшись? – задавала она мне один и тот же вопрос. И каждый раз я не уставала повторять:

   – Ушел по-английски, как истинный сэр Шерлок Холмс.

   Поднимаясь по трапу самолета, я еще раз оглянулась назад, чтобы сохранить в памяти ослепительное солнце, торжество зелени и привезти домой частицу тепла, где еще не везде растаял снег, в лесу на проталинках пробивается подснежник, оповещающий своим появлением на свет начало сибирской весны. Взлетаем. Я закрыла глаза и весь полет провела, как во сне, вспоминая эпизоды сочинского приключения. Может быть, это все мне приснилось? Пора избавляться от иллюзий. Как меня встретит мой родной город, моя семья? Заметят ли перемены? Я, ведь, возвращаюсь домой совершенно другой.

   Объявили посадку. За окном самолёта непроглядная серость. Вот шасси коснулись посадочной полосы... вступаю на трап – пасмурный тоскливый день встречает меня и никто из своих. Буду добираться на такси.

   – Позвольте вас подвезти, – раздался знакомый скрипучий голос. Рядом стоял Костромской.

   – Вы? Вы... как тень отца Гамлета... всюду преследуете меня! Что вы здесь делаете?! – недоумевая, вспыхнула я.

   – Мы летели в одном самолете. Я родился, живу, работаю в этом городе, и потому я здесь. Вас это сильно удивляет?

   – Конечно, я понятия об этом не имела.

   – А почему вас никто не встречает? – спросил Сергей Павлович, когда мы были в зале

     прибытия. – Где ваш муж?

   – Он с детьми. Сама доеду, не маленькая. Надеюсь, больше с вами не увидимся. Прощайте!

   – Как знать? – буркнул он мне вслед.

   Дети бросились мне на шею. Соскучились. Сергей чмокнул в щеку.

   – Мог бы и встретить жену, – упрекнула я.

  – Не успела приехать, уже чем-то недовольна. Я, между прочим, на работе был.

   В понедельник я пошла в «Интерстрах» с отчетом о командировке и с предложением Олега о совместном проекте страхования грузов, не сомневаясь, что Иноземцев останется очень довольным результатами моей поездки и сразу повысит меня в должности. Эльвира Адамовна встретила меня радушно: обняла, расцеловала и распахнула передо мной двери директорского кабинета:

   – Встречайте! Наша ученица вернулась!

   В комнате было трое: один – директор, второй – его заместитель, а третий (в пальто и шляпе) сидел ко мне спиной. Наверное, тот самый представитель страховой агентуры, с которым столкнулась в первый день, – подумала я. И тут он обернулся ко мне. Чёрт! Невероятно! Костромской! Уже и сюда добрался!

   – Помогите! – закричала я. – Это маньяк, он преследует меня! Вызовите милицию!

   – Отец, что ты натворил в Сочи такого, что нужно вызывать милицию? – съязвил зам. директора. Я смотрела то на Сергея Павловича, который выглядел не менее испуганным, чем я, то на Михаила Сергеевича, который продолжал ядовито улыбаться и не верила своим глазам – одно лицо... Ай да, «Мишутка!» Уж не ты ли следил за мной в Сочи?

   Иноземцев в этот раз холодно поприветствовал меня и представил «маньяка»:

   – Костромской Сергей Павлович – владелец компании. Я вижу, вы уже познакомились. А сейчас пройдите в секретариат, сдайте билеты, документы для отчетности. Потом зайдете к нам для дальнейших распоряжений.

   Эльвира Адамовна нашептывала мне:

   – Наш хозяин, как только увидел тебя, забронировал себе билет в Сочи, а сына отправил за тетей Клавой, известной свахой в определенных кругах. У него, между прочим, серьезные намерения. Не красавец, конечно, зато будешь за ним, как за каменной стеной. Тяжелые времена наступают, разделяют нас опять на бедных и богатых. Подумай.

   После такого откровенного пожелания, мне вспомнилась сначала гримаса ужаса на лице Костромского, когда я требовала призвать на помощь милицию, затем фраза из кинофильма «Не может быть»: «Уберите эту психическую, а то жениться перестану». Вот это номер выкинула! Я прыснула от смеха. Эльвира Адамовна удивленно вскинула брови, не понимая, что она такого смешного сказала.

   – Не принимайте на свой счет. Смеюсь над собой. Поверила, глупая, что устроилась в серьезную фирму, а у вас здесь какая-то брачная контора. Только я не нуждаюсь в ее услугах, потому что уже замужем.

   – Муж не стенка, можно отодвинуть! – убежденно ответила секретарша.

   – Я так и сделаю, только не ради вашего шефа! – с этими словами я взяла чистый лист бумаги, написала заявление на увольнение по собственному желанию и закрыла за собой двери «Интерстраха».

   Вечером отправилась к соседке. У нас не было, а у подруги был домашний телефон. Как же, муж ее – большая шишка! Набрала Олега, хотела сообщить ему новости, но на другом конце провода не отвечали. Я звонила почти каждый день, но безуспешно.

   – Да неужели ты не понимаешь, что это всего-навсего курортная интрижка! Твой Ромео больше не появится на горизонте! – взывала меня к разуму Людмила. И каждый раз я отвечала:

   – Он обещал. Я ему верю.

   Шли месяцы... В телевизионных новостях и по радио передавали о развивающемся национальном конфликте в Северной Осетии. Где ты сейчас, Олег? Почему молчишь? Я думаю о тебе каждый день. Жду.

   В повседневных заботах монотонно тянулось время. Мне уже стало казаться сказкой все то, что произошло в Сочи, и постепенно я начала привыкать к этой мысли. Лучше бы это оказалось, на самом деле, так! Несчастье застигло меня врасплох. Через полгода я получила письмо, в котором Олег писал:

   Здравствуй, любимая! Если ты читаешь эти строки, значит, меня уже нет в живых. Не хочу рассказывать обо всех передрягах, в которых побывал, да и не вижу сейчас в этом никакого смысла. Прости. Прости меня за то, что не смог раньше сообщить о себе. Помни обо мне. Напиши о нас. Я уверен, получится красиво. Будь мужественной, Наташа, не плачь! У тебя впереди еще целая жизнь. А я буду ждать столько, сколько нужно.

   Эпилог

   Моя карьера страхового агента, не успев начаться, закончилась. Страховая компания «Интерстрах» вскоре прекратила свою деятельность, как одна из многих существующих тогда фирм – однодневок. Клавдия Петровна, наверное, до сих пор подрабатывает «гейшей-наставницей». На одном страховом бизнесе сильно не разбогатеешь! Абисалон Амурханович умер, получив известие о гибели сына. Олег оставил завещание. Среди наследников было упомянуто и мое имя.

   Там в далеком и зеленом Сочи

   Канул бизнес-счет мой в неизбежность

   Не смогу пересчитать я в миллионы

   Всю мою потерянную нежность...