Текст книги "Как стать королевой (СИ)"
Автор книги: Наталья Ткаченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
Я обернулась, Нар улыбнулся мне.
– Спасибо! – от всей души поблагодарила я.
Он только снова улыбнулся, и я пошла дальше, вглубь этого чудесного сада. Не знаю, сколько я шла, и не вспомню дорогу назад, но здесь так хорошо! Как будто нет ничего в мире, кроме этого сада, у меня нет прошлого, а будущее – всё здесь, мириады цветов, радужный хоровод… И запах, аромат счастья…
Я глубоко вдохнула и задержала дыхание.
– Здесь пахнет летом, – тихо сказал Нар, лёгким движением заправляя мне прядку за ухо. – Здесь пахнет жизнью… А ты пахнешь собой, только собой, и твой аромат прекрасно вплетается в гармонию сада, – он мягко коснулся губами моего виска.
Оригинальный комплимент, ничего не скажешь. И этот поцелуй… Хоть бы он не оказался таким же помешанным, как большая часть встреченных мною здесь парней. Вроде Тана… Но я его почему-то совсем не боюсь – может, потому, что вокруг так хорошо, что ни во что неприятное просто не верится. И он прав, здесь пахнет жизнью. И здесь хочется жить и любить эту жизнь, потому что она такая прекрасная…
Я обернулась и посмотрела Нару в глаза, наконец-то не боясь этого. Они оказались глубокими, спокойными и грустными. Нар взял меня за руку и повёл дальше, куда-то в бесконечные просторы лета, по траве, меж деревьев, дальше, дальше…
А ещё там пели птицы, и я слушала их, закрыв глаза и спиной ощущая гладкий ствол. Не знаю, сколько времени назад Нар привёл меня под крону цветущего дерева. Синие лепестки осыпАлись прямо на глазах и лежали ковром под ветвями, но сотни цветов ещё жили и благоухали, и множество бутонов готовилось распуститься.
– Это дерево надежды, – сказал Нар, садясь и жестом предлагая мне опуститься рядом. Я послушалась. – Оно так называется потому, что всегда, в любое время года, на нём есть хотя бы один цветок. И пока он цветёт, дерево живёт и готовится дать зацвести ещё тысячам и тысячам бутонов.
Просто удивительно, как человек, которого я встретила меньше получаса назад, так точно знает, что мне нужно, и так просто и ясно всё объясняет!
Нар обернулся и посмотрел мне в глаза. Потом протянул руку и мягкими прикосновениями пальцев стал вычерчивать круг посередине моей груди.
– У меня иногда получается забирать боль, – сказал он. – Мне очень жаль тебя, я не хочу, чтобы тебе было так больно, – он посмотрел на меня, чуть наклонился и резко отнял руку от моей груди. Я ойкнула от странного чувства пустоты. – Тебе лучше?
Я прислушалась к ощущениям и кивнула, а потом расслабленно откинула голову назад, затылком прижавшись к дереву.
– Спасибо.
– За что? – удивилась я, повернула голову и встретила его внимательный взгляд. – Тебе спасибо. Мне действительно стало гораздо лучше.
Он покачал головой, глядя на меня со смесью нежности и грусти.
– Ты дала мне гораздо больше, чем я забрал у тебя, – он осторожно коснулся моих волос, мягко провёл по ним, едва касаясь. – Я эмпат, я ощущаю, что чувствуют и думают те, кто находится рядом, независимо от того, желаю ли я этого или нет. Потому я прячусь здесь от всей той гадости, которой полны окружающие, и стараюсь встречаться с ними как можно реже. А у тебя очень тёплые, приятные чувства. И за это я тебе благодарен.
Нар убрал руку и медленно вытянулся на спине рядом, подложив под голову руки и закрыв глаза. Я только чуть улыбнулась – какие ещё у меня могут быть чувства рядом с тем, кто ко мне хорошо относится? И пусть он знает, что я чувствую и думаю, стыдиться мне нечего. Да и он не похож на того, кто будет лезть в тайники моей души.
Я успокоенно любовалась цветами, наблюдала за летающими между ними пчёлами и ни о чём не думала. Потом потянулась, разминая затёкшую спину. Мне, пожалуй, надо идти. Адим с Ладом и Алилой наверняка меня ищут.
Я повернула голову. Нар смотрел на меня.
– Погоди, – попросил он, мягко обхватывая меня ладонью за талию, и потянул вниз. – Пожалуйста, побудь со мной ещё немного.
Я прилегла рядом на боку, устроив голову у него на плече, и закрыла глаза, чувствуя, как он медленно гладит меня по волосам, едва касаясь. После нервного утра сегодняшнего дня вот так спокойно прилечь на траву под волшебной красоты деревом в окружении таких же прекрасных джунглей, где меня никто не найдёт и никто и ничто не будет напоминать о…
Да, это было то, что мне нужно.
Не знаю, сколько мы так пролежали, и подозреваю, что заснула под мерный стрекот кузнечиков, но из дрёмы меня вырвал раздавшийся над нами весёлый девичий голос:
– Вот вы где!
Я подскочила и открыла глаза, но никого не увидела.
– Не обращай внимания, это моя сестра, – Нар, не открывая глаз, попытался уложить меня обратно, но я почувствовала себя неловко, и он неожиданно не стал настаивать, взамен пояснив: – Она сидит над нами на дереве.
Подтверждая его слова, на лужайку рядом спрыгнула молоденькая белокурая девушка в коротком светлом платье и венке из цветов дерева надежды. Глаза у неё были серо-голубые, личико – круглое, чертами лица она походила на Адима. Занятно, братья у неё черноволосые и кареглазые, а она – светленькая. Но они с Адимом хоть похожи, а Нар с обоими имеет весьма мало общего.
Девушка села рядом по-турецки и посмотрела на меня:
– Привет, Танислава! Я Лайра. Адим так перепугался, когда тебя не нашёл! Никто и не подумал, что это Лео тебя умыкнул. Осторожнее с ним: он живёт одновременно в нескольких мирах, так что в следующую встречу может равнодушно пройти мимо!
Я покосилась на Нара, не очень понимая, но он молчал, по-прежнему не открывая глаз. Его сестра чуть грустно улыбнулась:
– У нас только Адим получился нормальным. Лео, это два человека в одном, два моих брата. Уж не знаю, как они там уживаются!
Я по-прежнему ничего не понимала, поэтому на этот раз вопросительно посмотрела на неё. А она уже неслась дальше:
– Он чувствует всех людей, все те чувства, которые они испытывают, даже те, о которых не догадываются, те, которые не показывают, все оттенки, всю боль и всё счастье… И он видит их по этим чувствам. Поэтому когда он тебя в следующий раз встретит, и у тебя будут другие чувства, может даже не заговорить с тобой.
– Неправда, – неожиданно сказал Нар, по-прежнему не открывая глаз. – Но сейчас ты должна объяснить Таниславе, почему ты сказала, что я – два брата в одном. Раз уж заговорила об этом.
– У нас так получилось, – Лайра уселась удобнее, – что мне навсегда осталось только пятнадцать, потому что я тяжело болела и могла умереть. Тогда Адим с мамой решили наложить на меня наше заклинание, и я выздоровела, но так до конца и не успела вырасти. И наверно, поэтому я осталась таким же ребёнком в душе, – она улыбнулась мне. Я улыбнулась в ответ – она милая, хотя почему-то мне кажется, что отношения с братом у неё натянутые. – А Лео… он у нас самый ненормальный, – подтвердила она моё впечатление.
– Однако, ты ласковая, – засмеялась я озадаченно – мне стало обидно за Нара. Он, конечно, немного странный, но они все тут, в разной степени…
– Да, – отозвалась она. – Он совсем на человека не похож. Адим у нас самый старший, потом у мамы родились близнецы, Лео и Леонар. И у них была очень тесная связь, а ещё они видели по ночам одинаковые странные сны, и разговаривали с жителями других материков, одновременно беседуя с нами за завтраком. А когда Лео убили, Леонар пригласил его жить к себе, в своё тело, сознание, не знаю точно, как, он никогда понятно не объясняет! – обиженно заметила она. – И не удивляйся, они оба были со странностями. А его, – она кивнула на Нара, – мы зовём Лео или Нар. Он отзывается когда на одно, когда на другое имя, и у него есть некоторые привычки, которых не было у Нара, но есть у Лео… Как брат он никуда не годится, поэтому я такая, как ты говоришь, ласковая.
– Извини, – смутилась я.
– Да ладно, ничего, – улыбнулась она. – Знаешь, что интересно? Мой получившийся из двух брат плохо переносит женщин. Подозреваю, что они там между собой не могут договориться, потому что вкусы у них разные, поэтому он их упорно избегает! А тут я сидела над вами минут пять, и он позволил тебе лежать у него на груди, и даже гладил тебя по волосам! Это что-то уже совсем невообразимое!
– Ага, а до этих пяти минут, ты, надеюсь, тут не сидела?! – буркнула я. Какое её дело вообще?! И не на груди я у него лежала, а головой на плече!
Она засмеялась.
– Нет, что ты! Просто Адим попросил меня найти вас. Это моя магия – я нахожу людей, – пояснила она.
– Я узн аю Славу, и буду так же хотеть быть рядом с ней, – неожиданно сказал Нар. – И если мне приятно быть с ней рядом, так это потому, что она совсем не тяжёлая, потому что она пахнет собой, а не духами и потому что у неё чудесные мягкие волосы. Не говоря уж о том, что она предпочитает молчать и в ней нет той мешанины чувств и мыслей, которой всегда полны женщины.
– Видишь, какой он привереда, – засмеялась его сестра.
– А ещё она называет меня Наром и очень ясно чувствует, – холодно добавил он.
– Камень в мой огород, – криво улыбнулась Лайра.
– Я знаю, что ты больше любила Лео, чем меня, – внешне равнодушно заметил Нар.
– А я знаю, что ты нарочно так говоришь, потому что он тоже там! – со слезами в голосе воскликнула его сестра.
– Там, – Нар открыл глаза, но его зрачки не шевелились, он смотрел на дерево над нами. – И я тоже. Мы оба здесь. Но это я. Это я и он.
– Я не понимаю, – её глаза наполнились слезами, – я никогда не понимаю, когда ты объясняешь!
Я не выдержала, повернулась и мягко коснулась её плеча. Девушка мгновенно беззащитно прижалась ко мне, и я обняла её.
– Даже Танислава ласковей, чем ты! – буркнула она, пряча лицо у меня на плече. – А она меня пять минут знает.
– Она со всеми ласкова, – Нар закрыл глаза. – Со всеми, кто не сделал ей плохого. Такой уж она уродилась.
– Да уж, – фыркнула Лайра. – Таниславе наверняка не придёт в голову сказать сестре, что та глупа и поверхностна!
Нар вздохнул:
– Я не умею лгать.
Его сестра надулась:
– То есть я глупая и поверхностная?
– Иногда бываешь.
Она молчала, и я отпустила её.
– Да, мне лучше, спасибо, Танислава. Какое у тебя красивое имя!
– Спасибо, – смутилась я, невольно подумав, что, кажется, надо предупредить её…
– Не бойся, ей это безразлично, – успокоил меня Нар и вздохнул: – Не пытайся, на всех не угодить. Хотя, ты всё равно думаешь, что все, кого ты встречаешь – хорошие, и боишься их обидеть. Это ужасно наивно.
– Я думаю, что БОЛЬШИНСТВО хорошие, – уточнила я немного обиженно.
Нар чуть улыбнулся, открыл глаза и посмотрел на меня:
– И я?
– А почему нет? – удивилась я. Он сел и, продолжая улыбаться, спросил:
– Ты слышала, как мы ругались с сестрой, обижаешься на меня из-за мелочей, но при этом всё равно считаешь, что я хороший?
– Да. А ещё… мне тебя жаль, – я смутилась и опустила глаза. Сказанула! Мужчин нельзя жалеть, они вечно самые сильные, самые крепкие, самые… Нар прервал мои размышления, повернувшись и невозмутимо пристроив голову мне на колени. Хорошо устроился?! Что она о нас подумает?!
Нар проигнорировал мой мысленный призыв и сказал, укоризненно глядя на сестру:
– Знаешь, почему я попросил Станиславу остаться, хотя на дух не переношу женщин? – и, не дождавшись ответа, пояснил: – Ей самой плохо и больно, но она при этом жалеет меня и думает обо мне очень тепло. За тебя, она, к слову, тоже искренне переживает, хотя увидела первый раз пять минут назад. Она добрая. А ты никогда не думала о том, каково мне. От тебя, дорогая сестрица, я очень редко получаю хоть какую-то поддержку. А Таниславе всё равно, что я – это два человека, она об этом вообще не думает.
Мнда… Кажется, надо внести поправку в мои знания о мужчинах. Поправку по имени Нар. Первый раз мужчина при мне признаётся, что ему нужно, чтобы его пожалели. Кажется, он мне всё больше нравится. Как бы объяснить…
– Просто я узнала тебя сегодня, и для меня ты такой, какой ты есть сейчас, – пожала я плечами.
Нар посмотрел на меня и неожиданно поднялся и сел рядом.
– Я пойду, – пробормотала его сестра, отворачиваясь. – Я вообще-то пришла позвать вас на чай, Нар знает где.
Он замер, а она быстро поднялась и ушла. Нар грустно посмотрел на меня:
– Я не хочу, чтобы ты уходила. Но тебе пора. Ладимир ждёт и после чая заберёт тебя.
– Я могу остаться, Ладимир не решает, что мне делать, – раздражённо отозвалась я.
Нар спокойно кивнул, уложил меня на траву и медленно лёг рядом, пристроив голову на моём плече. Я взяла одну из рассыпавшихся прядок и пощекотала кончиком его по носу:
– Хорошо устроился? Если хочешь продолжать использовать меня вместо подушки, то у меня к тебе просьба: не будь таким жестоким со своей сестрой.
– Скажи, почему мы с ней ругаемся? – безнадёжно спросил он. – Я пытаюсь сдерживаться, потому что люблю её, но… но не получается.
– Потому что ты не можешь простить ей, что она якобы любила брата больше, чем тебя, а она не может простить тебе, что ты выжил, а он в какой-то степени умер, – предположила я и сказала честно: – И то, и другое одинаково глупо. Она тебя любит. Если твоя возможность чувствовать до сих пор этого тебе не сказала, то она никуда не годится! Доверься моей!
– Доверяюсь, – усмехнулся он. – И я рад, что тебе со мной хорошо, что ты не боишься меня и не смотришь, как на уродца, шутку магии. Ты для меня – как глоток чистого воздуха после пыли подземелий.
Сказать, что мне польстило такое сравнение – значит, ничего не сказать! Нар неожиданно сел, посмотрел на меня и вдруг усмехнулся и положил руку на мою грудь.
– Как там… «он сжал своей широкой ладонью нежный и упругий холмик»?
Я неловко засмеялась (чего это он?! вроде я его не интересовала!) и напряжённо убрала его руку:
– Это была книга Адима!
Нар усмехнулся, потом неожиданно покачал головой и сказал:
– Не бойся. Раз ты не хочешь, мы будем друзьями. Не обижайся на меня, я не хочу, чтобы ты уходила, мне ни с одной женщиной не было так восхитительно свободно. Им свойственно безжалостно судить мужчину, одновременно примеряясь: стоит ли с ним связываться?
– Не волнуся, это не мой случай, – беззаботно отозвалась я, Нар кивнул. Ну что ж, этот вопрос мы выснили.
Я умиротворённо перебирала его волосы и борясь с глупым желанием подёргать легонько за свисающие почти до земли прядки. Давно хотела завести кого-нибудь пушистого, и вот, пожалуйста, мечта сбылась, только несколько необычно.
– Давай не пойдём пить чай, а? Я не хочу уходить. Мне и здесь хорошо и, если честно, ужасно лень…
– Я сказал Адиму, – кивнул Нар. – Оставайся, мне нравится быть рядом с тобой. А ещё я обожаю то, как ты чувствуешь – полностью отдаваясь одному чувству, и люблю чистоту твоих чувств… – он лёг рядом, перевернулся на спину и закинул руки за голову. – Знала бы ты, как мне надоели суматошные пошлые мыслишки… Поэтому я и не люблю женщин.
Курица – не птица, а женщина – не человек?!
– Ты – не женщина, ты – друг, – успокоил меня Нар.
Я засмеялась:
– Рада этому! Не волнуйся, я тебя не буду домогаться – ты меня, как мужчина, совершенно не интересуешь. А почему, ты сам знаешь!
Нар ничего не сказал, но, повернув голову, я увидела, что он улыбается, закрыв глаза. Всё-таки хорошо, когда друг – эмпат!
В оранжерее было достаточно жарко, и вскоре у меня мелькнула мысль, что чай, в принципе, не такая уже и плохая идея.
– Лежи, – Нар поднялся, я не послушалась и села. – Я принесу тебе апельсин – за водой идти слишком далеко.
– Ох, приятно, когда друзья знают твои желания, – я обрушилась обратно на мягкий мох, усыпанный цветами. Нар посмотрел на меня, улыбнулся и отправился за обещанным апельсином.
И только минут через пять я задала себе вопрос: как получилось, что я так доверяю парню, которого едва знаю? Сколько времени мы с тем же Ладом завоёвывали доверие друг друга и то, он всё порушил в один миг! Впрочем, я несправедлива – что он мог поделать, если я его бесстыже домогалась? Наоборот, он повёл себя в высшей степени достойно! Алила, вот кто виноват! Ну зачем она это вытворила?! Я сейчас вообще не способна что-то чувствовать, да и слишком неприятное воспоминание связано теперь с Ладом.
Я вздохнула и, чтобы отвлечься, встала и уткнула нос в гирлянду жёлтых цветов, спускающихся с дерева поблизости. Аромат был несильный, но очень приятный. Я закрыла глаза и вдохнула глубже…
Что-то в Наре есть, что я никак не могу понять, и это ужасно меня интересует. Вроде бы он спокойный, едва ли не холодный, но при этом ранимый. Казалось бы, довольно циничный человек, но совсем не озлобленный. Такой весь изысканный, но преспокойно валяется на траве. Явный одиночка, но сам заговорил со мной… Странный он, что, впрочем, с его историей и неудивительно! Странный, но хороший. И мне с ним так легко и спокойно, как… как с самой собой. Да, пожалуй, то, что он – эмпат, это очень, очень хорошо!
Нар подошёл неслышно, и я обернулась, только когда он коснулся моего плеча. Я взяла протянутый большой очищенный апельсин и засмеялась:
– Мы как Адам и Ева в райском саду! Вернее, как змей-искуситель и Ева!
– Хорошее сравнение, – усмехнулся Нар, садясь. – Но, увы, древа познания здесь нет. Так что ты можешь смело съесть этот плод, который, к тому же, не яблоко.
Я взяла апельсин, разделила на две равные части и одну протянула ему.
– Вот теперь, действительно, как Адам и Ева, – усмехнулся Нар, беря свою половинку.
Я засмеялась, отделяя дольку, и положила её в рот, Нар последовал моему примеру. Увы, когда с апельсином было покончено, он посмотрел на меня немного грустно и сказал:
– Тебе пора.
Я ответила ему недоумённым взглядом, а он продолжил:
– Ты можешь приходить, когда захочешь. И не верь Лайре, она не права. Я по-прежнему буду хотеть быть с тобой, даже если ты изменишься.
– А сейчас мне надо уйти? – вздохнула я. Не хочу покидать этот сад и его самого, такого невозмутимо-спокойного, такого понимающего, такого…
– Да, – кивнул Нар. – Скоро вечер, а ночью со мной лучше не общаться. Мне часто снятся слишком живые сны, иногда наяву и… я бы не хотел тебя пугать. Поэтому, Танислава, я буду ждать тебя исключительно днём. Хотя и думаю, что ты больше не придёшь.
– Почему? – обиделась я.
– Потому что Ладимиру свойственно излишне оберегать тех, за кого он считает себя ответственным, – спокойно пояснил Нар. – Он постарается окружить тебя вниманием и заботой, и ты быстро забудешь обо мне, как и об остальных, кого ты встречала лишь раз. Может, это и к лучшему. Прощай, Танислава.
– Я приду, – упрямо сказала я. – Ты меня плохо знаешь!
Он улыбнулся:
– Да будет так!
И я оказалась в карете напротив Ладимира.
Глава 3. Как действовать партизанскими методамиЛад ничего не сказал, только накинул на меня шубу и стукнул по передней стенке. Карета чуть покачнулась, трогаясь, и ровно понеслась прочь от дома Адима, Нара и Лайры.
Мы молчали. Я куталась в мягкий мех и думала, стоит ли ругаться, требовать оправданий, вообще с ним говорить? Устроить феерический скандал? Или молча облить презрением? Хотя вообще-то это Алила наложила на меня любовное заклинание, причём, явно без его ведома…
– Как тебе брат Адима? – прервал мои мысли Лад. – Он специфический человек, но вы с ним, кажется, поладили.
– Мы с ним чудесно поладили, – холодно отозвалась я и не удержалась: – Он от меня ничего странного не требует, в отличие от некоторых!
– Когда мы приедем, Алила извинится, – Лад отвернулся к окну, и я поняла, что из-за той странной ситуации ему тяжело со мной говорить. Мне тоже не очень хотелось обсуждать неприятное положение – после чудесного времени, проведённого у Нара, я чувствовала себя почти умиротворённо. Поэтому мы оба молчали.
– Я должен тебе объяснить… – наконец повернулся ко мне Лад. – Только сначала хотел спросить… Ты ведь не думала на самом деле, что говорила? Это было заклинание?
– Разумеется, – скривилась я. – По-твоему, я стала бы вешаться на тебя, когда Адрей… Спасибо, – прошипела я – всё-таки у Лада просто поразительная способность выводить меня из себя! – Теперь я знаю, что ты обо мне думаешь! Точнее, всегда знала! С самого начала ты считал меня дрянью! Впрочем, это не помешало тебе вынашивать планы по использованию меня в качестве инкубатора!
– Это неправда, Слава, – ровно сказал Лад, снова отворачиваясь. – Ещё когда мы узнали, что ты – принцесса… Алила восприняла всё слишком категорично. Я просто имел глупость сказать ей тогда, что проклятье не распространяется на тебя. И мужчина из проклятого рода, с которым ты будешь, не умрёт от этого. Разумеется, речь шла об Адрее. Тогда она спросила, можешь ли ты забеременеть. И я ответил, что, возможно, да…
– Почему «возможно»?
– Потому что у нас уже почти двести лет не рождались дети. И я не знаю, можем ли мы их иметь. Заклинание долгой жизни меняет организм, замедляет процесс старения. Неизвестно, как это сказывается на возможности иметь детей, – спокойно объяснил Лад. – Поверь, я не знал, что Алила наложила на тебя любовное заклятье. И тем более, с какой целью она это сделала. Ты мне очень дорога, но привязывать тебя к себе таким образом я бы никогда не стал.
– Лад… – я замялась. – Я, наверно…
– Забудь, – он вздохнул. – Это была блажь Алилы, давай попытаемся сделать вид, что ничего не случилось.
– Попытаемся, – вздохнула я согласно, и мы снова замолчали и не сказали ни слова, пока не приехали домой.
Алила покорно попросила прощения, пробормотав что-то про то, что неизвестно, удастся ли снять проклятие, а я – их верный шанс на то, что… Лад резко оборвал её, она снова извинилась и скрылась в своей комнате. У меня осталось тягостное впечатление, и я заперлась в своей. До ужина я старательно штудировала «Руководство», потом механически поужинала, и снова взялась за «уроки».
Я узнала, что дар мне достался от хаклонгов – у людей спонтанные маги рождаются крайне редко, а умирают, по понятным причинам, очень быстро. Пробуждается дар только у более-менее взрослой «особи» при особо сильном всплеске эмоций. Проще говоря, я уже достаточно подросла, а до этого ничего так сильно не желала. Я вдумалась и поняла, что действительно, всякие: «Пусть меня не спросят!» и «Хоть бы мама купила мне эту кофточку!» ни в какое сравнение не шли с тем, как отчаянно я захотела, чтобы Синеглазка жил. Потому что всякие там кофточки и оценки ничего не значат по сравнению с человеческой жизнью. Я вздохнула и упрямо вернулась к учебнику.
Увы, приходилось признать, что пользы от пресловутых упражнений – никакой. Ну как можно было в обстановке постоянной опасности и неизвестности последовать советам «Руководства»:
«Успокойтесь».
Гениально! И как я могла успокоиться, когда меня постоянно били и лапали, а рядом умирал друг?!
«Отрешитесь от окружающего мира, сконцентрируйтесь на достижении цели».
Да если б я отрешилась, Челси бы не стал терять время!
«Для большей концентрации рекомендуется закрыть глаза»
Да, щазз! А ещё попросить: вы не могли бы подождать минуточку, дорогой глава Совета, я сейчас, только сконцентрируюсь…
В общем, пользы от учебника было немного, поэтому я отложила его и решила сделать первый шаг к примирению с Алилой. А именно, выйти через неё на подарившего мне этот фолиант Мара. Уж он-то должен знать, как сделать так, чтобы мои пожелания сбывались бесперебойно, а не от случая к случаю!
Поэтому я сконцентрировалась (сейчас-то никто не мешал!) и позвала подругу.
– Ой, Слава, ты больше не сердишься?! – радостно воскликнула Алила, едва меня не оглушив – уменьшать звук я ещё не научилась, хотя очень понадеялась, что теоретически это возможно. – Значит, ты согласна…
– Нет! – рявкнула я, надеясь, что и она этого не умеет. – Я всё ещё сержусь на тебя! И вообще, я к тебе по другому вопросу. Ты не могла бы спросить Мара…
– Ой, извини, – расстроилась Алила. – А мы с ним разругались!
– Э? – в замешательстве выдала я.
– Да, – всё так же опечаленно продолжила Алила и понеслась скороговоркой: – Ты представляешь, он заявил, что неспособен долго меня выносить! Что я постоянно трындю! Что я легкомысленна до глупости! Ты представляешь, он обозвал меня глупой! Сказал, что только в постели и может со мной общаться! Но я к тому времени уже получила от него в этом плане всё, что он мог дать. Нет, это, конечно, было очень даже неплохо! Даже великолепно! Но я хочу, чтобы мой мужчина меня ещё и уважал! Поэтому я ему твёрдо заявила, что унижать себя не позволю! И пусть себе другую дуру поищет!
– Гм, – глубокомысленно заметила я.
Ну, насчёт легкомысленности и болтливости Мар, может, и прав, но всё же… Жёстко он с моей подругой! Наплевать на это и всё равно пойти к нему с просьбой учить? Ну нет, женская солидарность мне дороже! Лучше я к Адиму схожу, вот уж на кого точно всегда можно положиться, даже несмотря на его странные литературные вкусы. Или к Ладу. Он же великий маг, даже Челси это признал, наверняка что-нибудь посоветует.
Правда, к Ладу я идти боялась. Мало того, что слова: «ты мне очень дорога» можно понимать по-разному, так ещё и не поставит ли он на мне блок по примеру Адима? Исключительно для моего же блага!
Алила ещё долго жаловалась на Мара, уже прибежав ко мне и плюхнувшись рядом на кровать. Я её утешала, и как-то постепенно мы всё же помирились. Дорогая подруга, правда, попыталась прозрачно намекнуть, что существуют более действенные способы утешения, чем слова, и мне пришлось отмахиваться от её доказательств так кстати подвернувшейся под руку подушкой. Потом она, старательно уворачиваясь от моих попыток этой же подушкой её придушить, долго расписывала достоинства Лада. Как будто я и без неё не знаю, что он умный-добрый-красивый и так далее…
– Знаю! – прервала её я. – Но у меня был и есть Адрей, и точка.
Алила трагически закатила глаза и с мученическим стоном упала лицом в кровать, всем своим видом показывая, какая я бесчувственная.
– И с чего ты взяла, что я Ладу нравлюсь? – поинтересовалась я. Алила тут же вскочила, открыла рот, подумала, и закрыла его. – Ага, вот-вот! Если даже мои признания в любви его не прошибли…
– Он растерялся! – мгновенно нашлась Алила. – Он мне сказал, что почувствовал, что что-то с тобой странное происходит. И вообще, – воодушевилась она, – кто его спрашивает! Я хочу, чтобы ты осталась с нами! Раз уж ты с досадным упорством предпочитаешь мужчин, то пусть это будет Лад! А если ты заведёшь кого-то на стороне, то нас забросишь! И вообще, я хочу ребёнка!
– Ты хочешь, а я должна рожать? – хмыкнула я. – Может, просто подождём, пока я проклятье не сниму?
– В том-то и дело! – подскочила Алила и схватила меня за плечи: – Я подслушала их разговор! Проклятье может снять только Совет. Да и то, только те его члены, которые проклятье накладывали. Каков шанс, что наш добренький Челси покладисто снимет проклятье, а?
– Да уж, – кивнула я. – Но я что-нибудь придумаю.
– Ну, а пока не придумала, – Алила надула губки бантиком, сложила бровки домиком и заныла: – Сла-аа-ава-аа-а, ну пожа-аа-алуйста-ааа-а…
Я только отмахнулась, но Алила упорно продолжала меня уговаривать. Нет, надо ещё раз поговорить с Ладом. Если Алила с таким же упорством ведёт разъяснительную работу и с ним, то… есть всё-таки риск, что она своего добьется.
Когда она, наконец, угомонилась, мы устроились рядом на кровати, и добренькая подружка принялась перемывать косточки знакомым. Досталось всем, особенно Нару – Алила, даже несмотря на мои уверения, что я ему как женщина абсолютно неинтересна, занесла его в список личных врагов по принципу: «Убью любого постороннего мужчину, если он хотя бы попытается подойти к нашей Славе!» В общем, вечер прошёл насыщенно и закончился очень поздно. Ничего удивительного, что, когда утром Алила позвала меня завтракать, я никак не могла проснуться. Поэтому решительно отказалась, развалилась поперёк кровати и мгновенно заснула.
Когда меня позже снова попробовали разбудить, я только недовольно замычала и забралась под одеяло с головой. Только я начала задрёмывать, как почувствовала, что Лад мягко трясёт меня за плечо:
– Слава, нельзя столько спать, у тебя потом будет болеть голова.
– Это от переживаний, – я зевнула и потянулась, выползая из-под одеяла. – Хорошо, я встаю! – я заставила себя сесть и сонно уставилась на Лада.
Вид у него был донельзя суровый. Так, кажется, грядут большие неприятности. Интересно, что я такого натворила, и когда успела?!
– Лад, ты чего так на меня смотришь? – осторожно поинтересовалась я.
– У меня к тебе большая просьба, – сказал он, и когда я уже возмущённо распахнула рот, чтобы высказать всё, что я думаю о подобных просьбах, скривился и махнул рукой: – Слава, да я не об этом! Это была идея Алилы, в высшей степени дурацкая и не заслуживающая внимания…
– Ах вот как! – мгновенно набычилась я, уже чувствуя, что меня сейчас понесёт, а вопрос: «Почему мы с Ладом постоянно ругаемся?» плавно встаёт в моём случае в один ряд с бессмертными «Что делать?» и «Кто виноват?» Впрочем, кто виноват и что делать, я прекрасно знаю: Лад и ругаться! – Значит, ты о таком даже не думал?! Значит, ты считаешь, что я не гожусь для великой чести продолжения твоего рода?! – неожиданно в процессе скандала меня понесло не в ту сторону: – И чем же это я для тебя нехороша? Нет, ты скажи, чем?!
– Слава, ты всем хороша, – взохнул Лад, садясь рядом. Он обнял меня и осторожно потянул к себе; после секундного колебания я сдалась и уткнулась лицом куда-то ему в шею, прижавшись. Мы сидели так с минуту, потом Лад мягко запустил пальцы в мои волосы и отнял моё лицо от своего плеча. – Слава, я к тебе очень хорошо отношусь, может, недопустимо хорошо, а ты это чувствуешь и срываешься на меня. Но, солнышко, я тебе клянусь, что никогда ничего не сделаю, что могло бы оскорбить тебя или память об Адрее. Я не собираюсь сейчас добиваться твоей любви. Когда-нибудь потом… – он усмехнулся чуть озорно, – может быть. А там… всё зависит только от тебя.
Мы помолчали, потом я задала я самый глупый из возможных в данной ситуации вопросов (умные в голову не шли):
– Ты на меня не сердишься?
– Сержусь, но вовсе не по этому поводу, – Лад снова усмехнулся и тут же посерьёзнел: – Видишь ли, Слава, ты чудесная девушка, но у тебя есть один досадный недостаток.
– Какой? – я недоумевающее посмотрела на него. Он ответил мне внимательным взглядом, неожиданно схватил за плечи и встряхнул несколько раз:
– Ты! Совершенно! Себя! Не! Бережёшь!
– Ой, хватит! – взмолилась я. – Я буду, буду!
– Когда? – подловил меня Ладимир. – Пообещай мне, что с этого дня…
– Когда буду очень старой! – отрезала я. – Когда мне будет столько лет, что я не буду даже жалеть, что всё остальное я растратила на спасение чужих жизней!
– Слава, – Лад подозрительно посмотрел на меня. – Объяснись!
– Ну, ты знаешь, что хаклонги живут где-то шестнадцать тысяч лет? Я на одну восьмую – хаклонг, так?
