Текст книги "Как стать королевой (СИ)"
Автор книги: Наталья Ткаченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Ткаченко Наталья
ПРИНЦЕССА
Книга вторая. Как стать королевой
Часть первая. О нелёгкой принцессьей доле
Глава 1. Как жить дальше– Она уже больше недели в таком состоянии!
Голос Алилы врывается в моё сознание. До этого я ничего не слышала. А вроде бы спала, но на самом деле говорила и ходила, а больше всего летала, потому что в реальности я никогда не взлечу – слишком мало хаклонгьей крови. Гверфальф честно признал это, но так заботливо посочувствовал, что я даже не очень расстроилась.
Было много незнакомых мест, много откуда-то знакомых хаклонгов и картины из их памяти. Я вспоминала вместе с хаклонгами их прошлое и просто проводила с ними время. И наконец поняла, что справлюсь, потому что я ведь не первая потеряла любимого человека, и буду не первой, кто смог это пережить. Потому что я ведь тоже кому-то нужна, прежде всего – самим хаклонгам. Я просто купалась в любви, нежности и заботе этих существ, многие из которых в тысячу раз меня старше. И в тысячу раз мудрее. Я чувствовала себя ребёнком, да и была для них малышом, которого все согласно жалели, и так же согласно убеждали не сдаваться.
Без этого безграничного тепла и понимания я бы не выдержала. Не только боль от потери Адрея терзала меня, я неожиданно поняла, что я, вся такая всемогущая и неуязвимая… такая же слабая и беспомощная, как и раньше. Довольно болезненное отрезвление от всемогущества.
Утонуть в подобных размышлениях мне не давали хаклонги. За своё во много раз более долгое существование они научились каждый раз подниматься после очередного удара судьбы и пытались научить этому и меня.
А потом, когда я лежала на солнечной лужайке и глядела на проплывающие в вышине облака вместе с одной из своих неожиданно обретённых пятиюродных сестёр, надо мной наклонился Гверфальф. Он внимательно посмотрел на меня своими ртутными глазами (как и у всех хаклонгов, они краснеют, когда он испытывает сильные, особенно негативные эмоции, но сейчас были чистым серебром) и сказал: «Тебе пора». И я сама почувствовала, что пора. И вынырнула из того пространства, которое хаклонги называют «общей памятью». Мы называем. Я ведь тоже хаклонг, пусть и всего лишь на одну восьмую.
– Я не собираюсь ничего менять, – услышала я ответ Ладимира. – Гверфальф сказал, что она должна оставаться в таком состоянии столько, сколько потребуется.
– Он забыл, что она всего лишь на одну восьмую хаклонг, и тело у неё человеческое! – воскликнула Алила. – Если ты будешь продолжать отдавать ей свои силы, от тебя даже тени не останется!
– Не говори глупостей, я всё-таки маг. И потом, ты же знаешь, что я всё равно буду делать это столько, сколько понадобится, – устало ответил Лад. – Ты ведь не хочешь, чтобы Слава умерла от истощения?
– Конечно нет, но… Мне просто надоело бесцельно бродить по дому! – воскликнула Алила. – Я хочу, чтобы она очнулась! Я хочу её обнять, сказать, как она нам нужна, как она МНЕ нужна! А потом надрать уши за то, что она пыталась вытворить!
– Может, не надо? – попросила я, просто, чтобы что-то сказать, и наконец открыла глаза.
Я оказалась в нашей с Адреем комнате, на знакомой кровати, укрытая одеялом, правой рукой в ладони сидящего рядом Ладимира, замершего и обрадованного, и с зарёванной и смеющейся Алилой, прыгающей ко мне и радостно душащей в объятьях.
– Ты! Ты, паразитка! Ты что пыталась с собой сделать, а?! – Алила схватила меня за плечи и яростно затрясла. – Кончать с собой, когда… Когда у нас можешь остаться ты! Ты – частичка памяти об Адрее, и ты пыталась отнять у нас эту частичку! Ты… Я чуть не умерла, когда увидела, как ты прыгаешь из окна! Ненормальная!
– Ты вообще-то обещала сказать сначала, как я тебе нужна, – жалобно заметила я, тщетно пытаясь прекратить тряску. – А уже потом ругать…
– Ты мне безумно нужна! – Алила крепко прижала меня к себе. – Как ты мне можешь быть не нужна, если ты… Да ты… таких как ты так мало! Ты была с Адреем, ты отказалась от своей семьи ради него! Ты – моя подруга! Лад… Лад, скажи ей! – дёрнула она брата за рукав. – Скажи, что тебе она тоже нужна!
– Слава знает, – Ладимир чуть погладил мои пальцы и грустно посмотрел на меня.
И почему-то только сейчас я поняла, что дорога и ему, и Алиле гораздо больше, чем думала. Мне стало стыдно, и я прижалась к гладящей меня по голове Алиле, пытаясь спрятать лицо в её распущенных волосах.
Я почувствовала, как Ладимир мягко коснулся моего плеча:
– Слава знает, как она мне дорога. И она догадывается, что не только мне, правда, Слава? Теперь все знают, кто ты, но не все относятся к этому не так, как мы…
– Я не хочу больше никем быть, – прошептала я, выпутываясь из жизнерадостно пахнущих цветами волос Алилы и отстраняя её. – Я хочу исчезнуть… Куда-нибудь… Где мой отец?
Ладимир замялся, но всё же ответил:
– Он хотел забрать вас с Фёдором, но тебя нельзя было куда-либо отправлять в таком состоянии, а твой брат отказался уходить. Поэтому твой отец ушёл с женой, внуком и младшим из сыновей в другой мир, какой именно, он предпочёл не говорить, – Ладимир вздохнул и тут же бодро добавил: – А твой старший брат остался. Он поселился через комнату, каждый день спрашивает про тебя, но не заходит, по-моему, он просто боится видеть тебя в таком состоянии. Да и у него мало времени: Фёдор с головой окунулся в подготовку восстания…
– Ненавижу восстание, – глухо сказала я, упрямо наклонив голову и сжимая плечи руками. – Ненавижу все благородные рода, и проклятые тоже, и Совет, и всех своих королевских предков, и того, кто придумал запрет и проклятье, и того, кто поднял восстание двести лет назад, и весь этот мерзкий мир! – я резко подняла глаза и посмотрела на Ладимира: – Ты можешь как-нибудь связаться с моим отцом?
Ладимир резко опустил глаза, на секунду повисло молчание, и вдруг раздался вопль Алилы:
– Ни за что! С чего ты взяла, что можешь уйти? Мы тебя не отпустим!
– Алила! – гневно воскликнул Ладимир, выпрямляясь и бросая на неё злой взгляд.
– Нет уж! – упёрла она сжатые кулаки в бока и вздёрнула подбородок. – Хватит того, что у нас теперь нет Адрея, так ещё и она хочет сбежать!
– Не обижайся на меня, – попросила я, устало закрывая глаза. – Ведь это из-за меня Адрей… Понимаешь, мне очень плохо. Так плохо, что лучше ни о чём не думать. Что хочется бежать, бежать далеко-далеко… Я больше не могу. Правда не могу.
– Славанька, – Алила обняла меня, прижала к себе, стала убаюкивать. – Разве тебе плохо с нами? Я тебя так люблю, и Лад тоже, он десять дней сидит с тобой, отдавая свои силы. Слава, ты нам нужна, без тебя нам будет ещё больнее. Если тебе недостаточно моей дружбы, чтобы остаться, останься ради Лада, ради всей нашей семьи, которая теперь твоя семья, ради твоих друзей, которые тебя не бросили, пожалуйста! И не смей винить себя! – воскликнула Алила, отстраняясь, и я открыла глаза. Подруга смотрла на меня почти сердито. – Может, не появись ты в его жизни, Адрей и был бы жив, но я точно знаю, что он предпочёл бы любить тебя и умереть десять дней назад, чем не знать тебя и прожить ещё двести лет! А единственный, кто действительно виноват – это Челси, и я перегрызу горло этой скотине, доберусь до него и…
– Даже не думай, – отрезал Ладимир. – Хватит с нас одного мстителя, о судьбе которого ничего не известно!
– Кого? – встревожилась я.
– Того, о ком и вспоминать не стоит! – отрезала Алила. – Предатель и неудачник!
– Али, – одёрнул её брат, не слишком, правда, уверенно, и пояснил: – Станти. Он почувствовал себя виноватым, и решил убрать первопричину твоих страданий, пока ты без сознания, и он всё равно извиниться не может. В общем, он заявил, что попытается любой ценой убить Челси после того, как Гверфальф передал через меня, что не желает общаться с теми, кто дал их ребёнку прыгнуть вниз, когда у неё не развёрнуты крылья. Так хаклонги называют величайшую глупость, когда кто-то пытается покончить с собой, когда его любят, любят так сильно, что…
Голос Ладимира предательски дрогнул, а сам он смотрел на меня со смесью боли, ярости и обиды:
– Слава! – он взял меня за плечи и наклонился: – Я сделаю что угодно, лишь бы тебе не было так больно, но пойми, без тебя… без тебя нам будет так же плохо, как тебе без Адрея.
Не знаю, как, но Лад нашёл правильные слова. Самоубийство – трусливое бегство, предательство тех, кому я дорога. Как я могла с ними так поступить! У меня ещё есть те, ради кого стоит прийти в себя. Перестать упиваться своим горем и жалеть себя. Бедная, бедная Слава! Как же! Адрея потеряла не только ты!
– Ты ведь не уйдёшь? – жалобно спросила Алила, обнимая меня.
– Нет. Никуда я от вас не денусь, – ответила я. – Будем жить дальше вместе.
– Тогда тебе обязательно надо поесть, – тоном, не допускающим возражений, заявила Алила. – Ты больше недели сосала соки из Ладимира, была без сознания, но из тебя словно насосом качали силы. Смотри, ты похудела до костей, и Ладик тоже тощий, как скелет!
– Ты преувеличиваешь, – чуть насмешливо заметил её брат, явно испытывая облегчение от того, что кризис у меня прошёл. – Но поесть Славе точно не помешает.
– Отлично, сейчас принесу завтрак! – Алила метеором вылетела за дверь.
В чём-то она права: мой организм не признавал голодовку и буднично требовал кормёжки, насмехаясь над моим тяжёлым душевным состоянием.
– Лад, – я на всякий случай забрала руку, снова ладонью лежащую в его – хватит паразитировать. – Ты не обидишься на меня, если я скажу, что мне сейчас безразлично всё, что находится за пределами этой комнаты, и восстание…
– Восстание, – прервал меня Ладимир, хмурясь, – больше и не моя забота. Я и так сделал многое, пусть этим занимаются те, кто предали тебя, когда ты за несколько часов потеряла сестру и любимого человека, с трудом спасла брата и не знала, что с твоим отцом… Если ты не против, я хотел бы остаться рядом с тобой. Думаю, Алила тоже не сможет отойти от тебя ни на шаг. И ночевать мы тоже будем здесь – я не смогу спать спокойно, не будучи уверен, что ты тоже спишь, а не подсчитываешь расстояние от окна спальни до земли, – Ладимир криво улыбнулся и посмотрел на меня умоляюще.
Я кивнула:
– Не бойся. Я справлюсь. Я сильная, – сказала я, убеждая больше саму себя. – Но, кроме тебя и Алилы, я пока никого из ваших не в состоянии видеть.
– Хорошо, я скажу Алиле, она всем передаст, – согласился Лад и на миг прикрыл глаза. – Но знай, что наша семья полностью на твоей стороне, и не только она – ты ведь успела подружиться со многими за своё краткое пребывание здесь. У нас что ни день, то гости, только кого-то удаётся выставить, как сразу появляется выставленный ранее.
Ладимир чуть улыбнулся мне, я тоже попыталась, но меня губы не слушались, и улыбка получилась жалкая. Но Лад оценил и это, и я увидела, как с него понемногу начинает спадать напряжение.
– Ты и правда похудел, – я провела рукой по его плечу – рубашка явно была свободней, чем полагалось.
– Это от волнения, – усмехнулся Ладимир, глядя на меня с такой заботой, что я неожиданно почувствовала, что точно никуда теперь не денусь. – Гверфальф передал тебя мне с рук на руки. Сказал, что хаклонги позаботятся о том, чтобы боль потери не свела тебя с ума, но твоё тело он оставляет на моё попечение. И что мы должны просто ждать, когда ты очнёшься, а в том, что это скоро произойдёт, он не сомневался.
– Как видишь, не зря, – кивнула я.
Лад опустил глаза, минуту изучал рисунок на покрывале, потом поднял взгляд на меня:
– Я должен тебе кое-что рассказать сейчас, чтобы потом не бередить твои раны. Адрей успел передать мне, что он, наверно, не выберется, и что ты в большой опасности. И взял с меня слово позаботиться о тебе. Я отправил друга забрать вас, а сам бросился к нему. Но было слишком поздно.
– Ты нашёл… его? – ощущая комок в горле, еле выговорила я.
– Нет, – покачал головой Лад, тяжело вздохнув. – Там всё было выжжено. Он достойно защищался – одних трупов волколаков больше двадцати. Но ему противостояли сильные маги и… Прости, что лишаю тебя надежды, но я почувствовал, как оборвалась связь, когда Адрей умер. След с того места вывел меня к Башне Совета. И тут пришло испуганное послание от Алилы, она поняла, что с тобой что-то не так… а потом её крик в моём сознании, и ты, исчезающая из проёма окна, – Ладимир вздрогнул, сжал мою руку. – Я бросился назад и оказался там, как раз когда Гверфальф говорил с тобой и усыпил. Не отправься он в твой мир, услышав о «потеряшке», я мог бы и не успеть…
Лад судорожно вздохнул и замолчал. Распахнулась дверь, и в комнату задом заскочила Алила с подносом в руках.
– Нет! Она ясно сказала, что никого не хочет видеть! У тебя совесть есть?! – она пинком захлопнула дверь, подлетела ко мне, присела рядом и устроила поднос на коленях. – Смотри, мы с Алентиной всё утро готовили, мы каждый день тебе наготавливали кучу всего, и вот ты, наконец, проснулась! Лад, налей Славе молока!
– С удовольствием, – отозвался он, взял кувшин и наполнил стакан. – Пей, солнышко.
Я приникла к стакану и не отрывалась, пока он не опустел наполовину.
– Обнадёживающее начало! – обрадовалась Алила и подсунула мне яблочную запеканку. – Сделано Алентиной, пальчики оближешь, воздушная, нежная…
Я откусила кусочек и кивнула.
– Передашь ей спасибо от меня? – в конце концов, неважно, что мне вся еда на один вкус, Алентина старалась. И наконец сообразила: – Погоди, она здесь?
– Да! – Алила бесцеремонно подтолкнула мою руку ко рту, я послушно принялась за еду. – Я же говорю, сюда все просто переселились! Тан вообще спит у тебя под дверью, как собачка!
– Тан? – переспросила я. – С ним всё в порядке?
– Да что ему сделается! – закатила глаза Алила. – Хотя, по-моему, он совсем свихнулся: заявил нам, что ты – его сестра, и что отсюда его вынесут только вперёд ногами! Слава, – Алила вдруг резко сбавила тон. Я посмотрела на неё, она умоляюще глянула на меня. – У меня к тебе огромная просьба, ну хотя бы не сразу!
– Что? – не поняла я.
– Не становись сразу его подругой! – рубанула она, я дёрнулась.
– Алила, это касается только Славы, – холодно сказал Ладимир.
До этого он просто сидел рядом и смотрел на меня, как на нечто безумно дорогое и хрупкое. Я не могу его бросить, просто не могу. Ни его, ни Алилу, которая светится утренним солнышком, глядя на меня.
– Я не собираюсь становиться ничьей подругой, – расставила я все точки над «i». – Тем более, что Тан – действительно мой старший сводный брат, у нас один отец, – я проигнорировала поражённые взгляды Алилы и Лада и продолжила: – А чтобы ты не беспокоилась, иди скажи ему, чтобы отправлялся домой, точнее, к Сении… Только пусть не вздумает снова травиться, второй раз откачивать не буду, плюну и уйду!
– Сеня тоже здесь, – хихикнула Алила, вскакивая. – Сейчас передам, хоть двоих выставим! – она вылетела за дверь.
Я перевела взгляд на Лада. Он покачал головой:
– Неожиданная новость, хотя некоторые и подозревали, что отец Танислава из благородных, но такое… Слава, – сменил он тему, – я благодарен тебе за намерение хранить верность Адрею, но прошу тебя не… не решать всё окончательно. Ты ведь ещё можешь быть счастлива, у тебя могут быть дети…
– Нет, никогда! – резко ответила я, швыряя недоеденную запеканку обратно на поднос, и почти втолкнула его Ладимиру. Это означало бы предать Адрея самым отвратительным образом. – У меня никогда не будет ни мужа, ни детей!
– Ладно, – вздохнул Ладимир, – мы ещё поговорим об этом. Позже, гораздо позже.
– А лучше никогда! – я резко отвернулась и легла, натягивая на плечи одеяло.
Лад послушался и больше не заговаривал об этом. Он вообще не говорил со мной ни о чём серьёзном, а я сама предпочитала не говорить, а спать и объедаться кулинарными шедеврами на завтрак, полдник, обед, вечерний чай и ужин. Растительное существование, но на какие-то активные действия я не была способна – мне требовалось отсидеться в своей скорлупке, хотя Алила и пыталась меня расшевелить, но, к счастью, её одёргивал Лад.
Почему-то рядом с ним мне становилось спокойнее, и я даже могла пытаться строить какие-то планы на будущее. А ещё за это время я узнала его так хорошо, что только поражалась тому, с какой чуткостью и заботой он выводил меня из состояния тоски и безразличия. При этом ни разу, ни на секунду не переступив грань в наших дружеских отношениях, и ни словом, ни жестом не напомнив о былых ухаживаниях. Я же стала относиться к нему, как к заботливому старшему брату, которого у меня никогда не было – Танислав, непредсказуемый и такой же ранимый, как я, на эту роль никак не годился.
Лад выполнил свою «угрозу» и действительно проводил со мной почти всё время, а кровать мы постоянно делили с Алилой на троих, потому что к вечеру мне всегда становилось хуже, да и не только мне. Поэтому мы, как сурикаты, сбивались в поредевшую стайку и жались друг к другу.
И всё же именно ночью мне случалось просыпаться и в отчаянии впиваться зубами в залитую слезами подушку – днём я себя контролировала, а ночью воля и разум спали, и накатывала тоска. Однажды со мной случилась отвратительная истерика, за которую я наговорила Ладимиру и Алиле такого, что, когда я это осознала, со мной случилась вторая истерика, полная извинений. Конечно, я совершенно незаслуженно получила прощение. Когда Алила уже тихо сопела мне в затылок, крепко обняв за талию, я прошептала лежащему лицом ко мне Ладимиру:
– Лад… прости меня, я совсем не думала то, что говорила…
Ладимир вздохнул:
– Я клянусь тебе: мне никогда не приходила в голову мысль, что смерть брата может облегчить дорогу к твоему сердцу.
– Лад! – простонала я, закрывая глаза от стыда. «Ненавижу тебя! Тебе только хорошо, что Адрей умер, я теперь свободна!» – как я могла сказать ему такое?! Я робко взяла его за руку. – Лад, пожалуйста, прости меня, правда, я не знаю, откуда взялись такие слова…
Лад вздохнул и погладил мои пальцы.
– Из ран в твоей душе, – ответил он, помолчав. – Я понимаю, что тебе сейчас невыносимо больно… Что касается твоих слов, я действительно вёл себя не слишком хорошо, но тогда всё было как-то не всерьёз. Я клянусь тебе, сейчас об этом не может быть и речи. Слава, милая, я тебя никогда не оставлю одну, но не бойся, что я снова… – он замялся.
– Давай забудем об этом, – попросила я, чувствуя себя очень неловко.
– Конечно, – тут же согласился Лад. – А сейчас тебе стоит поспать.
– Ты меня простил? – тихо спросила я.
– Конечно. Да я и не мог не простить сразу же… – Лад вздохнул. – Слава, ты мне так дорога, бедная моя, как я могу на тебя сердиться?
– Какой же ты хороший! – жалобно сказала я, чувствуя, что ещё немного и разревусь, но не от отчаяния, а от благодарности за поддержку.
– Какой есть, – усмехнулся Ладимир, погладил меня по волосам свободной рукой, и тяжело вздохнул.
И вдруг я сообразила: да ведь я этим разговором делаю больно не только себе, но и ему: я потеряла любимого человека, но ведь он – брата! Какая я бесчувственная эгоистка!
– Слава, Адрей хотел бы, чтобы ты смогла жить и без него, – уверенно сказал Лад. – Когда мы говорили с ним в последний раз, у него было очень мало времени, и он знал, что не выберется, поэтому поручил тебя мне.
– Я знаю, ты сказал мне, – вздохнула я.
– Но это не всё. Я подумал, что сразу не стоит говорить тебе, нужно дать прийти в себя. Он попросил меня заботиться о тебе, потому что знал, как тебе будет тяжело без него, но хотел, чтобы ты жила дальше и постепенно снова полюбила эту жизнь.
Резким движением я спрятала лицо в подушку. Он подумал обо мне. Он всегда думал обо мне. Он смог вырвать меня у смерти. Он всё мне прощал. Он никогда на меня не сердился. Он…
– Слава, – Лад встревожено сжал мою руку.
– Спасибо тебе, спасибо! – горячо прошептала я, сжимая его руку в ответ. – Лад… ты даже не представляешь, как я тебе благодарна!
– Не за что, – тихо сказал Лад и вздохнул. – Я просто подумал, что у тебя должно остаться как можно больше светлых воспоминаний об Адрее. А теперь, солнышко, засыпай.
– Давно пора, – буркнула за моей спиной Алила.
– Ты не спишь?! – подскочила я.
– Нет! Слушаю, как вы согласно упиваетесь своей болью! Может, хватит? В одном Лад прав, уж я-то знаю Адрея, будь он здесь, отругал бы тебя за то, что киснешь! Учти, дорогуша, если не прекратишь ныть и хныкать, то я применю эту, как её… шоковую терапию! Чего ты у нас больше всего боишься?
– Алила! – хором возмутились мы с Ладом.
– Да-да, знаю, я развратница и извращенка…
– Ой! Прости меня, пожалуйста! – расстроилась я.
– Уже простила! – хихикнула она. – Ты умудрилась обругать меня так, что там и обижаться не на что. Но учти, я не шучу! А сейчас – спать!
Я только покачала головой и закрыла глаза. Что ж спать, так спать. Говорят, сон – лучшее лекарство. Но на самом деле, лучшее лекарство – это забота друзей.
Я медленно, но верно приходила в себя. Б ольшую часть дня я проводила в постели или в кресле, читая абсолютно бесполезную в политическом отношении книгу о природе Великого Объединённого Королевства, принцессой которого я, к несчастью, оказалась. Алила передала, что Тан всё понимает, готов ждать сколько угодно и желает мне поскорее прийти в себя. При этом она почему-то снова заговорила о моих перспективах в личной жизни, но Ладимир спокойно заметил: «Это решать только Славе».
За то время, что я пряталась от мира в нашей комнате, я узнала его, как никогда не смогла бы, не будь мы всё время вместе. Оказывается, мы с ним можем чудесно ладить, хотя раньше постоянно ругались. Наверное, оттого, что он со мной так внимателен, так заботлив, так… такого слова даже нет! Лучше всего я чувствовала себя, уткнувшись лицом в его грудь, крепко-крепко прижавшись, закрыв глаза и слушая, как часто и размеренно стучит его сердце… С ним я чувствовала себя такой спокойной, такой сильной, такой защищённой!
И то и дело я резко открывала глаза и вспоминала про Челси. И про то, что из-за него погиб мой любимый, и что опасность угрожает и его родственникам, и моей семье. И во мне пробуждалась кошка, готовая сражаться с ястребом за своих котят. Но, увы, у меня даже когтей не было, и кошка в растерянности сворачивалась клубочком и засыпала.
Кое-какие обрывки новостей всё же были занесены в мой мирок Алилой. Неважно, как относились ко мне лично отдельные представители проклятых родов, Витор после некоторых раздумий решил, что они станут поддерживать принцессу, как главный шанс на перемены. Дети проклятых родов тотчас вышвырнули всех находившихся на их территории представителей благородных, ввели военное положение и на всю страну официально объявили, что поддерживают законную власть против узурпаторов. В королевстве начались волнения, Совет, по слухам, активно обсуждает создавшуюся обстановку, но пока решительных мер не предпринимает, выжидает. А вот проклятые рода, не надеясь на то, что враг покорно сдастся, активно готовятся к началу войну, по привычке называя её восстанием. Прежний план всё ещё в силе, хотя некоторые считают, что теперь Челси наверняка наглухо перекрыл все подступы к Башне Совета, где находится пресловутый камень.
Федька объявился ровно через две недели после моего возвращения в сознание, в тот редчайший (точнее, первый) момент, когда я была одна – Алила готовила обед, а Ладимир вышел. Брат уселся на край кровати, презрительно на меня посмотрел и заявил:
– Может, хватит валяться?
Я обалдела от такой наглости, а он продолжил:
– А то пока кто-то тут отлёживается, упиваясь горем, другие пашут, как пр оклятые, чтобы этот кто-то смог удовлетворённо пнуть труп одной жирной скотины по имени Челси.
– И много эти другие напахали? – поинтересовалась я.
– Да. Мы собираемся ударить сразу в нескольких ключевых точках, чтобы обрубить гидре все головы одним ударом…
Я не сдержалась и фыркнула:
– Кто тебя таким словам научил?
– Хватит ржать! – обозлился Федька. – Что-то непохоже, что ты горишь мщением, а, между прочим, это ты была девушкой Андрея, а не я!
Я перестала улыбаться, подавила законное желание придушить собственного брата, отвернулась и вылезла из кровати.
– Ну вот, уже лучше, – довольно выдал брательник. – Это мне Адим подсказал, что надо тебя как-то расшевелить.
– Ну спасибо! Значит, он посоветовал сказать мне гадость! Я была о нём лучшего мнения, – я вышла из ступора, одёрнула ночнушку, зашла за ширму и открыла сундук с платьями.
– Он сказал, что тебе нужна встряска. Но поскольку никто из них не сможет сказать тебе что-то такое… – невозмутимо пояснил Фёдор.
– Он хорошо выбрал! – возмутилась я. – Только родной брат может так плюнуть в сторону сестры!
– Славка! Извини.
От удивления я выглянула из-за ширмы. Федя хмуро уставился на меня:
– Чего?
– Я не ослышалась?..
– Нет! Только не надо, как в тупых американских фильмах: я не расслышал, повтори громче!
– Да ладно. Я вообще поражена самим фактом того, что ваше высочество изволило принести мне извинения… – я обвела взглядом кучу цветастых тряпок и сказала: – Ты не мог бы попросить Алилу принести мне чёрное платье?
Федька тяжко вздохнул и покинул комнату. Я уселась на вынутую из сундука одежду и подумала, что он прав: отлёживаться в объятьях Ладимира, объедаясь совместными творениями Алилы и Алентины, безусловно, дико приятно и полезно в отношении душевного и телесного здоровья. Но абсолютно некрасиво по отношению к памяти Адрея и ко всем тем людям, которые вынуждены думать не о насущных пролемах, а о жалкой эгоистке, которая трусливо спряталась от действительности.
Скрипнула дверь, и Ладимир встревожено позвал:
– Слава!
– Я здесь, – отозвалась я.
Только он зашёл за ширму, как снова скрипнула дверь, и раздался дикий вопль:
– Слава? Лад! Слава пропала!
– Мы здесь, – успокоил её Ладимир.
Алила подлетела к нам, уронила на пол ворох платьев.
– Ой, какая ты прелесть без одеяла! – она всплеснула руками и с размаху плюхнулась рядом. – Здорово, что ты выбралась из постели! Но почему чёрное? Ты сейчас бледная, тебе нужен какой-нибудь другой оттенок…
– Чёрный – цвет траура, – спокойно пояснила я.
– Бледно-лиловый, – машинально поправила Алила, потом посмотрела на меня: – Ой! Хотя чёрный тебе всё-таки больше пойдёт…
– Я не хочу, чтобы мне что-то шло, – отрезала я и встала на колени перед сундуком. – Здесь было бледно-лиловое, – я выудила закрытое платье без отделки (забавно, я всё время искала что-то в этом роде, и вот оно само нашло меня). Встряхнула, разворачивая, Лад встал и отступил за ширму.
– Я тебе помогу, – Алила расстегнула платье, помогла надеть и тяжело вздохнула. – Село, как на тебя сшито.
– Ну и хорошо, – я одёрнула платье, хотя в этом и не было необходимости, и спросила: – У тебя не найдётся ещё белья и обуви? Все мои вещи остались в том мире.
– Есть! Всё есть! – обрадовалась моему интересу Алила. – Я ещё полмесяца назад попросила сделать! Пойдём!
Алила схватила меня за руку и увлекла прочь из комнаты. Ладимир последовал за нами, а я подумала, что с пассивным существованием покончено, и начинается новая жизнь, в которой мне придётся принимать решения и действовать.
Решать самой? Ха-ха! Только не когда рядом Алила и только не в отношении моего внешнего вида. Тем не менее, я проявила стойкость и добилась нормального белья, чулок и туфель, пресекла попытки накрасить себя и соорудить из волос нечто восхитительное и просто закрепила их заколкой.
Потом я устроилась с ногами на бескрайних просторах кровати Алилы и попросила Ладимира ввести меня в курс дела.
– Если не возражаешь, я позову твоего брата, – предложил он, прикрыл на секунду глаза и сказал: – Он сейчас придёт. Я мало знаю, не интересовался тем, что там у них происходит…
Алила засмеялась, обращаясь ко мне:
– Он со всеми ребятами из организации и с самим Витором вдрызг разругался! Поэтому не думаю, что они сами особо хотели с ним общаться!
– Если кто и разругался вдрызг, так это ты, – хмыкнул Ладимир и усмехнулся. – Слава, ты бы видела, что она там устроила. А сколько новых слов я узнал!
– Ну тебя! – Алила вытянула ногу и чуть пнула Ладимира. – А слова эти я сама недавно узнала от Славиного брата. И я по-прежнему считаю, что было подлостью отказывать Славе в поддержке. Пусть даже они только-только узнали, что она принцесса, и были в шоке!
– В этом я с тобой согласен, – немного мрачно сказал Ладимир.
Открылась дверь, послышались шаги, и из-за полога кровати показался хмурый (занятно, от этого его голубые глаза синеют) Адрей-Синеглазка. Он поднял голову, увидел меня, его лицо мгновенно просветлело, и он одним прыжком оказался на кровати и сжал меня в объятьях:
– Слава! Ты встала с постели! Урррааа!
– Ты меня сейчас задушишь, дорогой мой Синеглазка, – пробурчала я. Адреем я его теперь точно никогда называть не буду.
Он отпустил меня, взял за руки, умоляюще сказал:
– Слава, ты сможешь когда-нибудь простить меня? Я должен был поддержать тебя, а сам стоял и слушал, как Станти говорит тебе гадости!
– Проехали, что было, то прошло, – вздохнула я.
Он улыбнулся МОЕЙ улыбкой провинившейся дворняжки:
– О, Слава, ты самое нежное и доброе создание на свете!
– Ну тебя, я сейчас совсем не добрая, – отмахнулась я. – Давай-ка, садись и присоединяйся к нашему военному совету.
– Нет! – Синеглазка подскочил и с испугом уставился на меня. – Слава! Ни в коем случае! – он сжал мои руки. – Не надо, не лезь в это. Забудь о восстании!
– Не собираюсь. Так что давай, выкладывай всё, что знаешь, – отрезала я.
Синеглазка мрачно посмотрел на меня, потом сел рядом.
– Это крайне рискованное предприятие, – оптимистично начал он. – У нас мало сил для того, чтобы ударить сразу в четырёх местах, как того хочет Витор. Это опасно, за нами постоянно следят. Знаешь, что с тобой будет, если тебя поймают?! – он снова взял меня за руки и неожиданно строго и серьёзно посмотрел на меня. – Слава, милая моя, я снова прошу тебя, забудь об этом! Мы справимся и сами, а тебе лучше пока ещё пожить здесь. В безопасности, в тишине и покое…
– Покой нам только снится, – процитировала я уже ставшую расхожей строчку из Блока и вздохнула. – Я сойду с ума от тоски, если буду продолжать бездействовать. Хватит, отсиделась в тылу. Пора на передовую…
– Нет! – Синеглазка выпрямился и резко сдвинул брови. – Только через мой труп!
– Челси с удовольствием об этом позаботится! – фыркнула я. – Поэтому, чтобы так не случилась, давай, напугай меня и убеди, что не стоит в это лезть.
– Не стоит, – тут же уверенно заявил он, видимо, решив последовать моему совету. – Смотри, – он извлёк из воздуха карту и разложил передо мной. – Смотри, моя прелестная принцесса. Это всё твоё. Точнее, будет твоё, когда отвоюем, но это уже детали! – он широко улыбнулся, я старательно ответила ему улыбкой, хотя и не такой широкой, Лад с Алилой засмеялись. – Вот, – он ткнул пальцем в неровный овал на западной части карты, – это столица. К северо-востоку от неё находится королевский дворец, ныне оплот Челси и Совета по совместительству…
