Текст книги "Как стать королевой (СИ)"
Автор книги: Наталья Ткаченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
– Ой! – вспомнила я. – А глава Совета выздоровел?
– Нет, – немного удивлённо сказал Синеглазка. – А откуда ты знаешь?
– От охранника Челси. Он сказал, что они его отравили каверданой.
– Точно! – удвился друг. – Интересно, с чего это он так разболтался.
Я хмыкнула:
– Понятия не имею. Наверное, для него я уже была трупом, вот он и разоткровенничался. Ладно, с этим всё ясно, что там дальше с восстанием? – вернулась я к интересующей меня теме. – Ну, где Челси, понятно…
– Как раз нет, – фыркнул Синеглазка. – Он испугался, и теперь постоянно носится по всей стране, благо магические возможности позволяют, он осторожно обниял меня одной рукой, а другой продолжил водить по карте. – Смотри, это Город-у-Гор – их сторожевой пост перед нашими землями. Вот этот порт, Ларента, связь с материком Лайры, где в состоянии боевой готовности всегда ждёт сигнала подкрепление. Вот эти два города – ворота от эльфов. По плану Витора, мы должны занять в них ключевые посты и удерживать, пока отборный отряд не займёт королевский дворец и не доставит тебя к камню.
Я оглядела карту. Меня зверски мучили сомнения.
– Так, сейчас я начну задавать глупые вопросы, потому что ничего в этом не смыслю…
– Ну что ты, Слава, – Синеглазка прижал меня к себе и поцеловал в щёку. – Твои вопросы не могут быть глупыми.
Я молча выбралась из его объятий и пересела к Ладимиру. Синеглазка порозовел:
– Слава, я такой дурак!
– Полностью с тобой согласна! – не удержалась я. Наверно, это прозвучало зло, потому что Ладимир успокаивающе положил мне руку на плечо. – Ладно, мой первый вопрос: а сколько у нас человек?
– Человек? – переспросил Синеглазка, но тут же хлопнул себя по лбу. – Видишь ли, вы с братом говорите «человек», подразумевая всех подряд, а мы – только людей!
– Вы, мы, – буркнула я. – Ты же понял!
– Да-да, – он машинально переместился ближе ко мне, но между нами тут же влезла Алила и недрогнувшим плечом отпихнула его. Синеглазка смутился и продолжил: – У нас около двух тысяч детей проклятых родов, несколько сотен наших друзей из разных рас и королевская гвардия – наш оплот во дворце – ещё примерно три сотни. Они, кстати, все кведдлы – это ещё одна раса…
– Стоп! Замечательно, что они кведлы…
– С двумя «д», – уточнила Алила, продолжая грозно коситься на Синеглазку. Да понял он, понял…
– КвеДДлы, – поправилась я. – Только ответьте ещё на один вопрос: а у Челси?
Синеглазка мгновенно помрачнел:
– Четыре сотни личной охраны, постоянная армия в шесть тысяч, общий гарнизон в трёх городах – пять, помощь с континента Лайры – две, от эльфов – около тысячи с волколаками…
– Всё! – завопила я. – Стоп! Во-первых, ты в этом не участвуешь! – я подскочила на кровати: – Во-вторых, где мой брат?! Он тоже в этом не участвует!
– Это ещё почему? – хмыкнул Фёдор, выруливая из-за полога и присаживаясь рядом.
– Потому что это сплошное самоубийство!
– А бывает не сплошное? – снова хмыкнул брательник и язвительно добавил: – Хотя, ты у нас теперь специалист…
– Не возникай! – отрезала я. – Три тысячи против пятнадцати – это самоубийство. Неважно какое, исход один – летальный!
– Паникёрша, – обласкал меня брательник. – У Витора всё продумано: если действовать согласовано и оперативно, нам удастся задержать помощь от эльфов и с континента Лайры. Те, кто будут атаковать дворец, смогут убрать Челси и занять Зал Совета.
– Ну займут они его, а дальше что? – мрачно осведомилась я
И тут я увидела нечто поразительное: Федька смутился. Это было настолько редкостное зрелище, что я просто уставилась на него.
– Чего ты на меня пялишься? – ласково поинтересовался брательник. – Дальше мы провозглашаем тебя королевой…
– Чего-оо?! А вы никого не забыли спросить, хочет ли она быть королевой?! – возмутилась я.
– Это тебе, от папы, – отрезал Фёдор и протянул мне свёрнутую трубочкой бумажку.
Я развернула её и стала читать:
«Я, Адрей, король Великого Объединённого королевства по праву рождения, сын Лександра Двенадцатого, ныне покойного короля, и Алерии из рода Далей, ныне покойной королевы, передаю право на престол своей старшей дочери Таниславе, рождённой девятнадцать лет назад и здравствующей поныне».
Дата и подпись. Папина. Минуту я соображала, потом задучиво сказала:
– Ясно, – сложила документ пополам и приготовилась порвать. Всё это мило, только вот меня забыли спросить!
– Не-ет! – завопили все разом и вырвали злосчастную бумажку у меня из рук.
– Ты что! – Синеглазка мгновенно свернул её и спрятал за пазуху. – Это официальное доказательство того, что ты теперь наша почти королева. Осталось только короновать тебя – положишь руки на этот камень, он засветится, потом Гвардия быстро присягнёт тебе, бегом в тронный зал, а уж корону из сокровищницы мы как-нибудь выкр…. То есть достанем!
– Господи, ну почему я? – взвыла я обречённо. – Тан же должен быть королём. Он – старший!
– Он отказался, – пожал плечами Синеглазка. – Вдобавок, ему сейчас не до восстания. Как только разнеслась новость, что запрет на него не распространяется, ему пришлось спасаться от сотен чрезмерно обрадованных этим открытием девиц. Заметь, вовсе не только из наших!
– Значит, Сения всё же проболталась, – мрачно подвела я итог. – И он решил скинуть всё на меня.
Как мило! Братец старший, чтоб они тебя всё же нашли и коллективно… я осеклась, сообразив, какую страшную кару придумала для Тана, задавила порыв праведного негодования, и неожиданно мне в голову пришла идея. Брат-то у меня не единственный!
– Федька, – торжествующе повернулась я. – Передаю престол тебе!
– А нафиг он мне нужен? – поинтересовался братец. – Сама пользуйся.
– Предатель, – буркнула я.
– А ты думала, вот так можешь на меня всё это свалить? – поинтересовался он. – Не, пусть все эти государственные советы и прочая мура достанутся тебе. А я возглавлю армию и отвоюю, кстати, наши территории за проливом…
– Братец, – язвительно начала я, – а пословицу про медведя, чью шкуру не делят, не убив его, вы, Ваше Высочество, помните? А то нашёлся мне тут великий полководец!
– Короче, – запыхтел брательник, – ты – наша самая главная надежда, какое ты вообще имеешь право отлынивать?
– Если ты сейчас снова что-нибудь про Адрея вякнешь, – вскипела я, – придушу, прынц недоделанный!
– Тихо, тихо, – развёл нас Лад. – Успокойтесь. Фёдор, вопрос об участии Славы в восстании решает только она. Слава… он в чём-то прав. Я полностью согласен: успех восстания зависит больше от удачного случая, чем от какой бы то ни было подготовки. Но если нам удастся свергнуть Челси, понадобится другая, законная власть. И у нас есть только ты и твои братья. В утешение могу сказать, что отречься от престола ты всегда успеешь. Просто сейчас не время. Вопрос с Таном весьма сомнителен, и, не в обиду Фёдору будет сказано, тебя я скорее вижу королевой, чем его – королём. Ты более разумна и спокойна и менее упряма.
– А ещё ты меня старше на четыре года. И умнее. Ненамного, конечно, но я столько научных книжек не читал, – дополнил лестную характеристику своим сомнительным комментарием братец.
– Хватит подлизываться, – буркнула я. – Считайте это моей склонностью к пессимизму, но у меня ощущение, что если оставить всё как есть, восстание провалится.
– Ну и что, ложиться всем лапками кверху и помирать? – обратил против меня Федька мой же любимый риторический вопрос.
– Нет, – я героически выдохнула. – Для начала, я пойду поговорю с Гверфальфом – узнаю его мнение и попрошу помочь.
– А хаклонгов много? – поинтересовался Федька.
– Погоди, – удивилась я. – А ты, что, не знаешь? Ты же тоже хаклонг!
Федька мгновенно помрачнел и в ответ только зыркнул на меня исподлобья.
– Фёдор не так легко, как ты, воспринял свою принадлежность к этой расе, – неожиданно деликатно пояснила Алила, похоже, побаиваясь всплеска ярости со стороны моего нервного брательника.
– Не желаю иметь ничего общего с хвостатой чешуйчатой гадиной, – выдал Федька. Я задохнулась от возмущения:
– Не смей так отзываться о хаклонгах!
– Не ори на меня! – рявкнул брателла. – Раз всё равно нельзя превратиться, так смысл с ними любезничать! Человеком родился, человеком и останусь!
– Тупица! – буркнула я.
– Дура, – не остался в долгу братец.
– Они замечательные, при чём тут хвост и крылья?! – взвилась я, сжимая кулаки и отталкивая Ладимира, пытающегося умерить мой пыл.
– Притом, что я не хочу, чтобы они на меня пялились, как на убогого! – заорал брат, вскакивая.
– Да кому ты нужен! – я тоже вскочила. – Ну и пожалуйста! Мне же лучше! Не буду краснеть перед ними за такого брата!
Федька только набрал воздуха, чтобы достойно ответить, как Синеглазка легко вскочил и несильно ткнул его в грудь. Федька подавился невысказанным оскорблением и уставился на негаданного защитника с явным желанием устроить ему быструю и болезненную кончину, причём немедленно.
– Фёдор, нехорошо кричать на женщину, – укоризненно заметил Синеглазка и усмехнулся, подмигивая: – Даже если иногда очень хочется!
– Да фиг с ней, – буркнул в замешательстве Фёдор, потирая грудь и, к моему несказанному удивлению, утихомириваясь.
– Спелись, – прокомментировала я.
Алила поддержала меня мрачным кивком, Лад только усмехнулся, явно довольный, что мы с братом не передрались.
– Ты не ответила на мой вопрос, – сурово напомнил Федька. – Про количество хаклонгов.
– Их немного, – пожала я плечами, решив не выходить снова на тропу войны, раз уж брательник предлагает перемирие. – Если даже они захотят помочь… Тысячи две – две с половиной наберётся.
– Ого! – приободрился Федька, глаза заблестели, он уже явно рассчитывал, как использовать такую силищу.
– Никаких «ого»! – отрезала я, сползая с кровати. – Уговаривать я их не буду! Но, может, Гверфальф подскажет, что делать дальше. И не ждите, я надолго.
Я закрыла глаза и захотела оказаться рядом с Гверфальфом.
По моему лицу скользнул ветерок, я открыла глаза и замерла в восхищении. Я очутилась над водопадом, вернее, над настоящим каскадом из множества небольших водопадиков. Внизу, в нескольких десятках метров подо мной, расстилалось нежно-голубое озеро овальной формы в обрамлении густой, сочной зелени и белого песка пляжа. Небо над моей головой было такое же голубое, как озеро, чистое, без единого облачка, а вдалеке поблёскивало под сонцем синее море. Так приятно вернуться в лето, ведь из окна моей комнаты только и видно, что заметённые снегом холмы…
Я почувствовала, как Гверфальф коснулся моего плеча.
– Здравствуй, дорогая моя девочка. Я рад, что ты пришла.
– Здравствуй, – улыбнулась я, оборачиваясь.
С ним так спокойно, так хорошо, мысли приходят в порядок, а главное, так надёжно и уютно! Так хорошо, что он появился в моей жизни.
Гверфальф мягко приподнял мою голову, заглянул в глаза, чуть улыбнулся.
– Со времени нашей последней встречи тебе стало гораздо лучше. Ладимир и его сестра хорошо заботились о тебе. Ты пришла о чём-то попросить меня?
– Попросить, но сначала просто спросить… Что это за место? Здесь так красиво!
– Я рад, что тебе нравится, пойдём, – мы стали подниматься вверх по извилистой тропинке. – Это мой дом. И твой тоже, девочка. Ещё здесь живёт моя сестра с детьми – её мужчина разбился десять лет назад, и она пока не ищет себе другого.
– Это печально, – сказала я, вздыхая. – Печально, что он разбился, и я её понимаю.
Мы вышли на просторную площадку перед домом с широкими воротами вместо входной двери. Гверфальф посмотрел на меня.
– И всё-таки, время действительно всё лечит, малышка. Я тоже знаю, что такое терять – много лет назад я любил женщину человеческой расы и долго не мог её забыть. Вернее, я помню её и сейчас, но это воспоминание вызывает лишь сладкую печаль, но не боль. И твоя боль однажды станет печалью, лишь вызываемой воспоминанием, но не живущей постоянно в сердце. И, поверь мне, так лучше, ведь многим вокруг хочется, чтобы ты была счастлива. Например, мне.
– Мне просто нужно время, – я чуть улыбнулась ему.
Он улыбнулся мне в ответ. Я подошла к краю площадки, глянула на открывающийся вид.
– Отсюда мы взлетаем, – сказал Гверфальф за моей спиной.
Я только вздохнула и обернулась к Гверфальфу:
– Что ты думаешь о восстании?
– Что оно очень рискованно, но если обернётся удачей, то это будет большим благом для всего нашего мира.
– Это верно, – я вздохнула. – А хаклонги… останутся в стороне?
Гверфальф посмотрел на меня и неожиданно улыбнулся.
– Если хочешь, хаклонги помогут своему ребёнку получить такую мелочь, как трон Объединённого королевства.
– Ничего себе мелочь! – обалдела я.
– Если тебе хочется, малышка, я не вижу причин, по которым хаклонги стали бы отказывать тебе, – сказал Гверфальф, беря меня под руку, и повёл в белоснежный дом с огромными незастеклёнными проёмами окон. – И потом, если ты будешь королевой, это не только поможет тебе легче жить. Аристократы из Объединённого королевства больше не будут на нас охотиться.
– Они на вас охотятся?! Какой ужас! – переполошилась я.
– Не волнуйся, нам это не опасно. Даже забавно. Но иногда надоедает такое навязчивое внимание, – Гверфальф усадил меня на диван, сел рядом, я пристроилась у него на плече, он обнял меня одной рукой. – А королевство… У меня нет детей, а ты так молода, что я думаю о тебе, как о своём ребёнке. А отказать любимому ребёнку в игрушке…
Я засмеялась, зарываясь носом в знакомый чёрный плащ, и закрыла глаза. От Гверфальфа пахло нагретыми на солнце камнями и морским ветром.
– С тобой мне так спокойно, – прошептала я.
– И мне хорошо с тобой, моя маленькая, – ответил он, мягко гладя меня по волосам. – Я рад, что могу о тебе заботиться.
Я ничего не ответила, и мы так и сидели молча, и сумерки потихоньку укрывали нас. Папа с мамой, конечно, очень нас всех любили, но не баловали, а у Гверфальфа никогда не было детей, вот он и возится со мной и безумно этому рад. У хаклонгов такое правило: кто первым найдёт потеряшку – так они называют детей от смешанных браков, о которых по каким-либо причинам было неизвестно – становится ей кем-то вроде крёстного отца.
Конечно, мне надо было идти назад, рассказывать, звать мужчин обговаривать детали… Но уйти было выше моих сил, и я осталась дома у Гверфальфа. Вечером он отдал мне белую ночную рубашку своей сестры (её я так и не видела – они с детьми были где-то в гостях), дошедшую мне до пяток, ведь хаклонги все выше меня как минимум на две головы и значительно шире в кости. Потом уложил в одной из комнат, сказал, что она теперь будет моей, хотел уже уйти, но остался, пока я не заснула.
Я не стала спрашивать, почему так сложилось, что Гверфальф остался один, хотя у него была масса времени и возможностей завести жену и детей. У него очень приятный, спокойный характер, и как мужчина он если не красив, то, по крайней мере, интересен, даже сейчас, несмотря на то, что уже не очень молод даже по хаклонгьим меркам. Боюсь, что виновата в этом одна девушка, которая жила несколько сотен лет назад и для Гверфальфа промелькнула падающей звездой – что такое три десятилетия для того, кто живёт тысячи? – промелькнула, больно ранив своей смертью, и оставила слишком глубокий след в его душе. Потому что, подозреваю, он её любил так сильно, что уже не смог найти другую, хотя и научился жить без неё. Думаю, он специально показал мне свои воспоминания о ней. Может, отчасти за эти воспоминания я его и полюбила сразу так сильно. А ещё за то, как он обрадовался возможности заботиться о ребёнке, которого у него никогда не было, но которого, как я догадалась, он всегда хотел.
Засыпая, я подумала, что теперь в этом мире у меня есть ещё один дом.
На следующее утро я проснулась оттого, что кто-то уселся мне на ноги. Я в недоумении открыла глаза и уставилась на ребёнка лет двух-трёх, светловолосого и зеленоглазого, с очаровательно удивлённым выражением лица. Он посмотрел на меня, радостно улыбнулся и пополз дальше через мои ноги и потом ко мне. Я села, усадила его на колени и подкинула:
– И чьё ты такое счастье?
Он, конечно, не ответил, только засмеялся и крепче уцепился за меня.
– Вот ты где! – на пороге показалась высокая рыжеволосая женщина – Гвердани, сестра Гверфальфа. – Ты разбудил тётю!
– Ничего, я уже сама проснулась, – улыбнулась я ей.
– А я его по всему дому ищу! – она села рядом, и я снова поразилась тому, какие у неё красивые зелёные глаза. – А он вот где спрятался! – она защекотала малыша, и тот счастливо засмеялся. – Слава, извини, что упустила его!
– Ничего страшного, я такая соня, если бы он не пришёл, так бы и проспала до обеда!
Она засмеялась – мне вообще показалось, что она из тех, кто легко смеётся:
– Я сама такая! Только вот появились дети, стала подскакивать утром и выискивать их!
– У тебя много… эээ… детей? – я не могла вспомнить этого из её воспоминаний, она была из тех хаклонгов, кто больше говорил со мной.
– Двое! – гордо сказала она. – Знаешь, малышка… У нас рождается мало детей. Поэтому мне очень повезло, что я сумела так долго увёртываться от мужчин!
Я раскрыла рот, желая вопросить: «Если ты всё время увёртывалась, то как они тебе двух детей сделали?», потом вспомнила обрывок чьего-то воспоминания: чем дольше, играясь, гоняются друг за другом будущие родители, тем больше вероятность того, что через какую-то пару лет (ничего себе беременность, да?!) у них появится дитя. Биологически это никак не объяснимо, но… но хаклонги в это свято верят.
Гвердани засмеялась:
– Гверфальф тебе так мало показал! Жаль, что ты не можешь летать, – она мгновенно погрустнела, её дитё воспользовалось рассеянностью мамы и отправилось дальше исследовать просторы моей комнаты. – Но ничего, ты всегда можешь полетать со мной, так, как ты уже делала. Или просто сядешь мне на шею, там есть такие чешуйки, за них удобно держаться… Или попроси Гверфальфа тебя покатать! Я уверена, он очень обрадуется. Ты действительно такая… маленькая! Я хочу сказать, юная… И тебе так досталось, – она сочувствующе поглядела на меня. – Я знаю, что это такое… мне всё ещё иногда кажется, что когда я смеюсь, эхо разносит мой смех по комнате, и я слышу ответный… – она оборвала себя, приободрилась и продолжила: – Но одно я знаю точно: моему Берварду не хотелось бы, чтобы я кисла! Поэтому я в один прекрасный день поняла, что хватить на всех огрызаться и реветь, и облетела весь мир по прямой. В основном там был океан… И однажды очень долго не было земли, а я плохо учила географию, я вообще всё плохо учила. И подумала: может, мне пора? А потом вспомнила про дочь, про Гверфальфа, про друзей, и подумала: какая же я эгоистка! Ой! – она спохватилась. – Слава! Извини! К тебе это не относится!
– Ещё как относится, – буркнула я, выбираясь из кровати. – Я сейчас такая же, как ты тогда. Только вот облететь весь мир по прямой не могу…
– Серьёзно, малышка, попроси Гверфальфа тебя покатать! Ты сделаешь ему приятно! Он на взлётной площадке, – подсказала Гвердани.
– Ага, я уже знаю… – после того, как Гверфальф погрузил меня в общую память хаклонгов, я научилась чувствовать их и даже говорить с ними мысленно. – Сейчас, только оденусь.
– Я вам завтрак пока приготовлю, – Гвердани выудила ребёнка из-под кровати и направилась к двери. – Да, и зови меня Дани.
Она махнула рукой, со смехом исчезла за стеной (дверей в этом доме, похоже, в принципе не существует) и заворковала, удаляясь с ребёнком.
Когда я вышла на площадку, Гверфальф обернулся и посмотрел на меня. Он так замечательно смотрит на меня, что жизнь сразу кажется прекрасной! Вот и сейчас я как маленькая девочка подбежала и повисла у него на шее. Он тихо засмеялся и подхватил меня.
– Дани сказала мне подождать тебя здесь, так как ты хочешь меня о чём-то попросить.
– Да, ещё один трон не помешает, – хихикнула я и довольно потёрлась носом о его плечо. – А если серьёзно, точнее, совсем несерьёзно…
Гверфальф снова засмеялся. Он так здорово смеётся! Чуть-чуть рыча, другого определения не подобрать. Но рыча очень добродушно… В конце концов, он хаклонг!
– Итак, если несерьёзно, а я очень рад, маленькая моя, что несерьёзно…
– Я всё-таки загрузила тебя этим восстанием! – огорчилась я.
– Нет, ну что ты, девочка. Я просто рад, что ты уже можешь смеяться и быть несерьёзной. Ты очень долго не приходила в себя, наверно, это у нас семейное, обычно хаклонги легче и быстрее возвращаются к привычной жизни.
– Гвердани рассказала мне, как она застряла посреди океана, и о чём она думала! – возразила я. – По-твоему, это легко и быстро?
– Это было через две недели после смерти её мужчины. И потом, я же говорю, это семейное…
– Ой, да, – я задумчиво уткнулась лбом в плечо Гверфальфа, он погладил меня по волосам, я посмотрела на него, – она хорошая. И ребёнок у неё замечательный!
– Да, – Гверфальф посмотрел на меня внимательно. – Ты поняла, что он родился уже после того, как её мужчина разбился?
– Конечно.
– Очень хорошо, что ты не осуждаешь её. Я боялся, что тебе покажется недостойным то, что она поднялась в брачный полёт всего через несколько лет после его гибели.
– Ну что ты! – обиделась я. – Кто я такая, чтобы судить, это исключительно её дело!
– Очень хорошо, – повторил Гверфальф. – Так о чём же ты хотела попросить меня?
Я смутилась и почти прошептала:
– Покатай меня.
– С удовольствием, – улыбнулся Гверфальф, отошёл на край площадки, дрогнул воздух, и хаклонг развернул серебряно-чёрные крылья.
Всё-таки, хаклонги – не драконы. По крайней мере, не такие, какими их представляют и рисуют в нашем мире. Да, четыре лапы, крылья, хвост и чешуя. Но! Никаких шипов-наростов, выпирающих из пасти нестройными рядами кривых клыков, уродливых наконечников на хвосте и прочих ужасов. Чешуя у хаклонгов гладкая, как змеиная кожа, и переливается на солнце, блестит искорками. Тело гибкое, в полёте они способны вытворять самые невообразимые фигуры высшего пилотажа. Голова изящно очерченная, с огромными яркими глазами, в которых видны только круглый зрачок и радужка, блестящая, словно драгоценные кристаллы. Крылья, возможно, покажутся кому-то непропорционально большими, но зато с какой скоростью хаклонги летают! Хвост длинный, сворачивается в пару колец и (только не смейтесь!) периодически отваливается – когда у хаклонга происходит очередная возрастная линька.
Поскольку Гверфальф уже давным-давно вырос, хвост у него длинный, красивый, такой же чёрный с серебряным отливом, как и весь он сам. И глаза – переливающаяся ртуть, огромные, как две луны. И сочетание мощи и изящества в очертаниях туловища, лап и крыльев.
– Ты всё-таки удивительно красивый хаклонг! – заявила я мысленно, закончив любоваться.
Гверфальф засмеялся довольно, теперь уже с отчётливым хрипловатым рычанием из глубины чешуйчатого горла:
– Рад, что тебе нравится, малышка, я польщён, – он опустил голову, подставил шею. – Садись. Смотри, тут есть две чешуйки. Подожди-ка, я чуть-чуть согну шею, так они больше выделяются.
– Всё в порядке, я устроилась, – с третьей попытки я действительно примостилась у него на шее. – Тебе удобно? Не тяжело?
Гверфальф рассмеялся во весь рот (какие зубы!) и хлопнул крыльями:
– О да, девочка, ты, очень тяжёлая! Даже не знаю, оторвусь ли я от земли! Держись крепче!
Я ухватилась за чешуйки (каждая по полметра!), прижалась к шее Гверфальфа, и он расправил крылья и мягким толчком отделился от площадки. Меня чуть подбросило вверх, потом он набрал высоту, немного наклонился, и я в восхищении замерла, крепко прижавшись к его шее и наслаждаясь ветром, ощущением невесомости и открывающимся видом. Мы летели над берегом большого острова, в море виднелись острова поменьше, такие же зелёные, или коричневые – каменистые.
– На наших островах свой климат, – сказал Гверфальф. – На континенте сменяются сезоны, сейчас там идёт снег, а у нас тепло, реки не замерзают круглый год. Мы сами сделали так – плохо переносим холод.
– Впадаете в спячку? – попыталась я блеснуть познаниями в биологии, хотя назвать Гверфальфа пресмыкающимся язык не поворачивался.
– Становимся вялыми, не находим сил взлететь и замерзаем, если хаклонг молодой и неопытный. Были печальные случаи: молодые удивительно любопытны, постоянно забираются в разные отдалённые места. Ты – приятное исключение, хотя бы в этом я могу не бояться за тебя, девочка.
– Не бойся, со мной ничего не случится! – успокоила я его, ощутив укол совести. – И я больше не собираюсь пытаться полетать без крыльев… Лучше я буду каждый раз, когда загрущу, просить тебя покатать меня! Это восхитительно!
Гверфальф засмеялся и сделал разворот, спускаясь к самой воде. Мы скользили так низко, что казалось, хаклонг плывёт по спокойному морю, при этом не нарушая водную гладь. Мимо проносился берег: зелёные джунгли и белоснежные пляжи, в лицо бил ветер, блестела под нами вода…
– Гвердани зовёт нас домой, завтракать, но я всегда в твоём распоряжении, малышка. Мне очень приятно чувствовать, как ты счастлива.
– Я всю жизнь мечтала полетать, и наконец моё желание исполнилось! – воскликнула я. – Гверфальф! Я тебя обожаю! Ты – самый замечательный хаклонг на свете!
Гверфальф снова засмеялся, взмывая вверх и поворачивая к дому.
– Спасибо, малышка, мне очень приятно это слышать! Я счастлив, что могу доставить тебе удовольствие. Мне и самому очень приятно катать тебя, как только захочешь снова полетать, зови!
Он мягко приземлился на площадку, я расцепила пальцы и сползла с него, рухнув на площадку.
– Ох, как же это было здорово!
Гверфальф, уже в человеческом облике, наклонился и поднял меня за руки.
– Я очень рад, что тебе понравилось, милая моя девочка. Ты не слишком устала? Я подумал, что первый раз не стоит долго лететь. Тебе ведь нужны силы, чтобы держаться…
– Было в самый раз! Спасибо тебе, огромное спасибо!
– Не за что, малышка, мне очень понравилось катать тебя, я с удовольствием сделаю это ещё много, много раз. Но сейчас, нам, пожалуй…
– Да, пойдём, Дани зовёт…
Но после завтрака я грустно вздохнула и сказала:
– Мне пора обратно – они там, наверно, уже волнуются.
– Я бы хотел увидеть Ладимира, ты не передашь ему моё приглашение? – попросил Гверфальф.
– Конечно! – я встала, Гверфальф и Гвердани тоже поднялись.
– Хорошо, что ты умеешь ходить в пространстве, приходи к нам почаще, – Дани обняла меня и улыбнулась. – Гверфальф снова тебя покатает, а я доверю воспитание своих детишек.
Я улыбнулась:
– Договорились!
Гверфальф внимательно заглянул мне в глаза на прощание, улыбнулся, наклонился и поцеловал меня в щёку.
– Береги себя, маленькая. Мы скоро увидимся, – он мягко обнял меня.
Я вздохнула счастливо и грустно, отошла на шаг, зажмурилась…
– Ну наконец-то! – завопила Алила, мгновенно сжимая меня в объятьях. – Нет, я, конечно, всё понимаю, большая хаглонгья семья и всё такое, но тебя не было два дня! А ну стой смирно, – неожиданно приказала она и, сдвинув брови, уставилась на меня.
– Сколько? – обалдела я.
– Алила, как всегда, преувеличивает, – спокойно сказал Ладимир и неожиданно тихо добавил: – Тебя не было меньше суток, но мы успели соскучиться.
Я посмотрела на него. Он так обо мне заботится, я всё-таки ему нужна. Да, конечно, я ему нужна, а он мне. Какой он чудесный. Милый, добрый, хороший…
– Ой, я совсем забыла, у меня пирог горит! – воскликнула Алила и выскочила из комнаты.
Я недоумённо посмотрела ей вслед, аЛадимир осторожно улыбнулся. Я весело улыбнулась ему в ответ, он выдохнул с облегчением:
– Посещение Гверфальфа вернуло тебе радости жизни, – он тут же смутился и пояснил: – Прости, я не хотел, чтобы это прозвучало так…
Я только пожала плечами и улыбнулась:
– Извиняйся! – я привстала на цыпочки и потянулась к его губам.
Мне удалось едва коснуться их, Ладимир отшатнулся и посмотрел на меня удивлённо, если не испуганно.
– Что?! – возмутилась я и шагнула к нему. – Лад, я же тебя люблю! Правда! Ты такой хороший! Ну поцелуй меня, пожалуйста! – почти жалобно попросила я.
Лад посмотрел на меня с искренним изумлением:
– Слава, ты… с тобой всё в порядке? – он потянулся потрогать мой лоб.
– Разумеется! – воскликнула я, уворачиваясь. – Я чувствую себя просто прекрасно, а буду ещё лучше, если ты меня поцелуешь! – я прыжком повисла у нервно отшатнувшегося Лада на шее. – Ну пожа-аа-алуйста-аа-а! Ну Ла-аа-ад! Поцелу-ууу-уй меня!
Лад снял меня с шеи, взял за плечи, внимательно всмотрелся в глаза и спросил:
– Ты уверена?
– В чём? – я улыбнулась ему радостно. – В том, что люблю тебя? Ну конечно! Как раз сейчас поняла! Так ты меня поцелуешь? – я заискивающе посмотрела ему в глаза. Лад глядел на меня в замешательстве пару секунд:
– Ну, если ты настаиваешь… – он медленно наклонился, я радостно закрыла глаза… Но Лад вдруг резко прижал меня к себе, вместо того, чтобы целовать.
– Нет, погоди. Ты потом ещё пожалеешь, передумаешь… Нет, Слава, пожалуйста, давай подождём. Спасибо, но… – он отпустил меня и на всякий случай отошёл подальше.
Я растерянно посмотрела на него:
– Но… Лад! Я же люблю тебя!
– Э, – выдал он в явном замешательстве, старательно отводя взгляд. – Я тебя, в принципе, тоже… – он запустил руку в волосы, сжал пальцы и наконец посмотрел мне в глаза: – Но это не должно случиться так быстро. И я не ожидал, что ты… вдруг… ни с того ни с сего…
И тут в голове щёлкнуло: что-то в происходящем не так, неправильно. С одной стоны, мне хотелось снова повиснуть у него на шее и целовать, пока он не сдастся, а с другой… с другой я прекрасно понимала, что он тысячу раз прав, и странно, что раньше у меня и в мыслях не было… Внутренний голос вопил, из последних сил пытаясь достучаться до уснувшего разума: «Что-то не так!»
– Э, да, что-то не так, – проговорила я, хотя упорно хотелось признаваться ему в любви, но я безжалостно задавила это желание.
Ладимир покачал головой и обессиленным жестом откинул волосы со лба.
– Просто давай подождём, – он вздохнул.
Дверь неожиданно тихонько приоткрылась, и в неё просунулся любопытный нос Алилы. Она в недоумении на нас уставилась и выпалила:
– Нет, ну это просто невозможно! Почему вы не в постели?!
– Алила! – сурово сказал Лад.
– Что «Алила»! – вихрем взвилась она. – Мне надоело это хождение вокруг да около, – она подлетела ко мне. – Слава! Ты должна, ты просто обязана кое-что сделать!
– Али, – подозрительно сказал Лад, внимательно глянув на неё, потом на меня. – Если это то, что я думаю…
– Естественно!
– Ты наложила на Славу любовное заклинание?! – рявкнул он, наступая на сестру. – Ты… Ты…
– Я, я! – фыркнула она. – А вдруг проклятье не удастся снять?! А у нас такой шанс пропадает! И вообще, пока ты будешь ходить вокруг да около, её умыкнут из нашей семьи. Охотников предостаточно, уже начинают вертеться вокруг Славы! А она должна быть только НАШЕЙ! – Алила резко обернулась ко мне, схватила за плечи и выпалила категорично: – Слава, ты должна родить нам с Ладом ребёнка! Он сказал, что это возможно, потому что ты из королевского рода, и вам от этого ничего плохого не будет!
