Текст книги "Квартира муж и амнезия"

Автор книги: Наталья Светлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Рита полежала еще немного и услышала, как хлопнула входная дверь. Гриша ушел, что ли? Она встала с кровати, подошла к двери спальни и прислушалась. За дверью было тихо. Действительно ушел, или ее таким образом выманивает? Рита послушала еще немного и поняла, что очень хочет в туалет. Очень-очень. Придется выходить. Рита осторожно приоткрыла дверь и поглядела в щелку. Квартира была темной, свет не горел даже на кухне. Похоже, он в самом деле ушел. Очень хорошо! И Рита пулей полетела куда приспичило.

Потом заглянула на кухню. Гриша не наврал: на столе действительно красовалась горка пельменей, рядом стояли прозрачный кувшин с апельсиновым соком, чекушка водки и два фужера. Рита машинально плеснула себе сока, сделала глоток, и тут ее опять зазнобило. Сок показался горьким, а Гришино шипение послышалось так явственно, что она будто почувствовала на щеках жжение от капель его то ли слюны, то ли яда. Рита выплюнула сок в раковину, следом выплеснула содержимое стакана. Сок из Гришиных рук она пить не будет. И жить с этим человеком после тех ужасных слов, что он ей сегодня наговорил, не будет. Теперь она его ни знать, ни видеть не хочет. Сейчас соберет его вещички – и пожалуйте на выход. «Я что, не в себе была, когда замуж за него выходила?» – подумала Рита. И тут же мысленно усмехнулась: «Может, и не в себе. Свадьба же была в другой реальности. Да и провались она пропадом, эта реальность, вместе с мужем-самозванцем!» – разозлилась Рита. «И вместе с Матвеем!» – ехидно шепнул внутренний голос. «И с Матвеем», – обреченно согласилась Рита. Все равно он ее теперь уволит. И не позвонит. И за что все эти напасти на ее бедную голову? Которая совсем некстати вдруг разболелась. «Где-то тут у тети Таи был парацетамол», – полезла Рита в аптечку и опешила. Аптечка оказалась пустой: йод, зеленка, вата, градусник, настойка валерианы. И ни одной таблетки. «Гриша, что ли, все выбросил? Зачем?» – удивилась Рита и решила накапать себе валерьянки. Накапала, выпила и пошла по квартире, соображая, в какую сумку погрузить Гришино барахлишко. Что там у него, кстати?

Рита вынесла из ванной Гришин махровый халат и расстелила его в прихожей изнанкой вверх. Сверху сложила Гришины полотенце, зубную щетку, пасту, бритвенный станок, пену для бритья, одеколон. Стянула с пальца обручальное кольцо и бросила его на халат. Потом сбегала в комнату, вытащила из шкафа джемпер, три Гришины сорочки, вельветовую, в крупный рубчик, куртку и черный костюм в мелкую полоску, свалила все это добро на махровый халат и пошла на вторую ходку к шкафу. Выгребла из ящика в шкафу три пары носков, трое трусов и начатую упаковку с носовыми платками, и вот они уже тоже, шурша этикетками (это он что, специально к переезду себе все новое купил?), летят в центр кучи. Хотя какой там кучи – кучки! Не так-то много Гришиных вещей оказалось в ее квартире! Рита еще раз пробежала взглядом по комнате, зацепилась за фотографию в рамке, стоявшую на секретере. Она несколько секунд смотрела в глаза себе той, на фотографии, – легкий намек на улыбку, Гриша стоит сзади, обняв ее за плечи и, пристроив свой подбородок поверх ее макушки, сияет голливудским оскалом, – и швырнула снимок в рамке на халат. Постояла, соображая, и вот уже и альбом со свадебными фотографиями летит туда же. Все! Готово! Теперь нужен чемодан! В чем он там притащил свои манатки?

Рита прошлась по квартире, оглядывая все возможные места, куда бы Гриша мог поставить чемодан. Ничего подходящего на глаза не попалось. Неужели на антресоли закинул? Блин, как лезть-то неохота! Стремянка шаткая, она в прошлый раз сумки свои еле туда, наверх, закинула! Но ничего не поделаешь – надо лезть!

Рита придвинула к антресолям стремянку и осторожно полезла под потолок. Открыла створки дверок, заглянула внутрь. Антресоли были забиты бумагами, а сверху бумажной кипы втиснулось несколько сумок. Какая из них Гришина? Вроде все ее, Ритины, или тети-Таины, незнакомых сумок нет. А и ладно, подарит она ему свою сумку на прощание! Вот эту, черную, все равно у нее колесико одно отвалилось! Рита дотянулась до ремешка сумки и потянула ее на себя. Тут колченогая стремянка покачнулась, Рита ахнула и резко дернула рукой, спеша опереться на край антресоли и сохранить равновесие. Свое равновесие сохранила, но сумка, вылетев вслед за рукой, увлекла за собой целую лавину бумаг, которая частично пролетела мимо Риты, рухнув с трехметровой высоты и рассыпавшись по полу коридора, а частично – съехала Рите на руки. Сверху съехавшей кипы бумаг оказалась серая картонная папка на завязочках. Папку и бумаги пришлось тоже стряхнуть на пол, следом полетела злополучная черная сумка. Рита, старательно цепляясь за стремянку, осторожно спустилась на пол и села возле; стихийной свалки пыльной бумаги. И как теперь все упихивать обратно? Или уже отсортировать, раз все равно с бумагами возиться придется? Может, для начала посмотреть, что в папочке?

Рита развязала тряпочные тесемки. В папочке оказались черно-белые фотографии молодого человека. Рита его узнала – это лицо она видела в тетиных альбомах. Только в альбомах профессор был уже взрослым мужчиной, а с этих фотографий смотрел юноша. Вот он с собакой, вот – в группе других парней. А вот с какой-то девушкой. А вот они уже втроем – тетин профессор, девушка и мальчик лет двух-трех. Мальчик неуловимо, совсем чуть-чуть похож на мужчину на снимке и очень сильно – на женщину. Это что, у тетиного профессора до тети Таи другая семья была? Рита пристально вгляделась в лицо женщины на снимке. Где-то она ее встречала... Рита продолжила перебирать снимки. Теперь профессор на фотографиях отсутствовал, присутствовал мальчик. Он рос, взрослел, и, наконец, увидев на фото юношу лет семнадцати, Рита вспомнила, почему женщина показалась ей знакомой. Просто сын ее очень был похож на маму. А сына она знала: со старого снимка на Риту глядел Тамарочкин Толик. Это что же, Толик профессорский сын, получается?

Рита порылась в кипе бумаг: какие сюрпризы они ей еще готовят? Похоже, никаких: старые счета за квартиру, свет и газ. Облигации займа невесть какого года. Несколько ваучеров, надо же, сохранились. Исписанные бисерным почерком пожелтевшие листы с какими-то графиками и кривыми. Под одной из кривых Рита разобрала красивое слово «эпюра». Слово было похоже на имя принцессы из заколдованной страны. Но рукопись, судя по всему, была не сказкой, а набросками к профессорской диссертации. В общем, можно было остальные бумаги сгребать и выбрасывать не глядя.

Рита сходила на кухню за пакетами для мусора – на тридцать литров пакеты брала, бумаги должны поместиться, – расправила скатку из черной пленки и стала загружать в расправленный мешок кипы старых квитанций. Сняла верхний слой бумаг, и тут из-под груды пыльных пожелтевших листов выглянул знакомый черный корешок. «Черновик» Лукьяненко. Ничего себе, привет из прошлого! Рита извлекла книгу из бумаг и раскрыла, где раскроется. Книга раскрылась на двести пятнадцатой странице. Там, где были вложены несколько фотографий. На этот раз – цветных. На фотографиях муж Гриша расписывался в загсовой книге, сидел за столиком с бокалом вина в руках, стоял на возвышенности на фоне городской панорамы. Везде рядом с ним была миловидная девушка в элегантном песочном костюме. Совсем как на Ритиных свадебных фотографиях. Только это была не Рита.

Еще не очень понимая, что произошло, Рита стала перелистывать книгу к началу. На сорок третьей странице расплылось коричневое пятно, очертаниями похожее на Африку. Все страницы снизу были запачканы чем-то коричневым. Чем-то? Так это же она сама в поезде книгу кофе залила!

Рита бросилась в коридор, достала из кучи Гришиных вещичек альбом со свадебными снимками, раскрыла, приложила к ним те, что отыскались в книге. Все точь-в-точь, только лица невест на снимках – разные. А фигуры? Рита бросилась к шкафу с одеждой и вытащила песочный костюм. Тот, в котором она была на фотографиях. Или не она? Девушка стала быстро скидывать с себя свитер и джинсы и натягивать костюм. Потом подошла к зеркалу. На невесте с фотографии костюм сидел идеально. На Рите – не сидел. Юбка слишком туго обтягивала бедра и болталась на поясе. Жакет слегка пузырился на спине в районе талии. «Да, тут они просчитались, – отстраненно подумала Рита. – Чтобы на мне костюмчик сидел – это постараться надо. Слишком нестандартная у меня, братцы, фигура, готовую одежду подгонять приходится». А еще от жакета пахло по-чужому. Какими-то духами, слишком пряными и тяжелыми. Запах совсем слабый, чувствуется, если только ворот костюма близко от лица. Рита такими духами никогда не пользовалась, ни в этой, ни в той реальности.

Впрочем, какие к черту реальности? Теперь ей все стало понятно. Никуда она не проваливалась. Нет у нее амнезии. И никакого мужа у нее нет. И не было. Ей просто очень ловко заморочили голову. А Гриша – жулик. И надо бежать из дома, заявлять в милицию, пока он не вернулся.

Рита поспешно натянула на себя джинсы, сменила свитер – захотелось одеться в чистое, снять с себя грязь, которой ее обляпал Гриша. Отыскала и закинула в сумочку паспорт, надела пуховик и кинулась к двери, отыскивая по дороге ключи. Ключей не было. Ни в кармане, ни в сумочке. Нигде. «Ладно, прихлопну дверь, потом как-нибудь открою», – решила Рита и отомкнула верхний замок, повращав серебристую блямбу. Однако дверь не открылась. Рита подергала ее и поняла – Гриша закрыл и нижний замок. А его можно отомкнуть только ключом. А ключа нет. Что делать? Матвею звонить! Рита кинулась в прихожую – трубки радиотелефона на месте не было. Искать ее было недосуг, Рита полезла в сумочку за мобильником и тихонько выругалась, увидев темный экран. Разрядился же, а она про него совсем позабыла! Рита кинулась к своей так и не разобранной дорожной сумке, – неужели она только сегодня вернулась из Праги, неделю назад, не меньше! – отыскала в кармашке зарядник, воткнула его в розетку здесь же, в прихожей, включила телефон и быстро набрала номер Матвея.

– Матвей, это Рита! Матвей, Гриша аферист! Он мне не муж, я нашла доказательства! Я не могу выйти из квартиры – он закрыл меня на ключ! Матвей, мне страшно!

– Рита, успокойся. Ты обронила ключ у Тамарочки, я нашел, он у меня. Я близко, я сейчас тебя открою.

* * *

Ритин звонок заставил его очнуться, и Матвей понял, что уже минут двадцать сидит на мраморной ступеньке, решая, как ему поступить. Он слышал, как внизу хлопнула дверь (слева, это в Ритиной квартире), как Гриша внизу сказал кому-то:

– Алло, это я! Она, кажется, уснула. Буду минут через тридцать, жди!

Потом он боролся с желанием спуститься, открыть дверь Ритиными ключами и поговорить с ней начистоту. Однако, прокручивая варианты развития событий («Матвей Алексеевич, вы неправильно меня поняли! Я люблю своего мужа! И не понимаю, почему наши отношения перешли рамки служебных!»), буквально видел холодный Ритин взгляд и свои полыхающие уши. Идиот, мальчишка! Ланселот недоделанный, вздумал красавицу от чудовища спасать! И вот примерно на этой самой мысли Рита и позвонила, несколькими фразами обозначив их роли: он – храбрый рыцарь, ее муж – чудовище, а красавицу действительно пора спасать.

Матвей в несколько прыжков сбежал с лестницы на площадку Ритиного этажа и коротко позвонил в дверь.

– Кто там? – спросила Рита.

– Рит, это я. Объясни, как замки открываются.

– Матвей, нижний, только нижний замок. Три оборота влево!

Матвей вставил ключ, повернул его, открыл дверь, и Рита пулей выскочила из квартиры.

– Пошли, пошли отсюда скорее! Пока он не вернулся!

– Подожди, – поймал Матвей за руку девушку, которая уже собралась убегать по лестнице. – Ты говорила, что нашла какие-то доказательства. Что ты нашла?

– Фотографии свадебные! Они – подделка! И костюм – чужой! И книга из поезда!

– Пошли, заберем все, что ты нашла, – не очень понял Риту Матвей. Потом разберется.

– Матвей, а если Гриша сейчас вернется? – все еще рвалась к выходу Рита.

– Не вернется. А если вернется, я его с лестницы спущу. – Матвей покрепче взял Риту за руку (пальцы – ледяные!) и шагнул через порог. – Ничего себе, сдача макулатуры, – присвистнул он, увидев гору бумаги посреди просторной прихожей, и кивнул в сторону стремянки и распахнутых дверок антресолей: – Ты что, выход на свободу через антресоли искала?

– Нет! Я сумку доставала, чтобы Гришины вещи упаковать. Я за нее дернула, бумаги и обвалились! Я ведь из-за этого и выяснила все! – принялась сбивчиво объяснять Рита. – Сначала я нашла фотографии Тамарочкиного Толика и его мамы. Знаешь, он, оказывается, сын тети-Таиного мужа-профессора! А потом я нашла книжку Лукьяненко. Я ее в поезде кофе облила, а она здесь оказалась! А в книжке – фотографии, где не я! А костюм мне велик!

– Стоп-стоп, Рит, я ничего не понимаю. Давай по порядку. Где ты нашла фотографии Иволгина?

– Вот. – Рита взяла папочку, которая лежала чуть в стороне от кучи бумаг, и протянула ее Матвею.

– Теперь про фотографии, где ты – не ты.

– Пошли, – потянула Рита Матвея к куче барахла у ванной комнаты и показала альбом и альтернативные снимки. – Видишь?

– Вижу, – кивнул Матвей. – Рит, ты где, говоришь, фотки эти нашла?

– Вот, в книге, – показала Рита на книгу в черной обложке, которая валялась на халате рядом с альбомом. – Я ее из кучи бумаг выкопала. Сначала удивилась, что она среди старых квитанций делает, новая же книга. Открыла и нашла эти фотографии. Потом увидела, что это та самая книга. Та самая, которую я в поезде кофе залила. Понимаешь?

– Нет. Ты переживаешь, что Гриша ее у тебя умыкнул и на антресолях спрятал?

– Да не у меня он ее умыкнул! Это не моя книга, а соседки по купе! Я ее нечаянно кофе залила, книгу, я имею в виду. Потом уснула, а соседка раньше Москвы вышла. Вместе с книгой! А теперь книга – здесь, на антресолях!

– Так-так-так, – протянул Матвей. Ни фига себе, картинка вырисовывается! Решили, значит, поиграть с девушкой? Что ж, поиграем!

– Рит, быстро сделай все как было! Вещи – в шкаф, альбом – на место, книгу – в бумаги закопай. А фотки давай сюда.

Матвей спрятал снимки с чужой девушкой в карман пиджака, а Рита послушно заметалась по комнате, и через пять минут они, прихватив еще и папку с фотографиями Толика, закрыли квартиру. А через десять – сидели в машине Матвея и переводили дух.

– Матвей, а теперь что делать будем? Пойдем заявлять в милицию? – отдышавшись, спросила Рита.

– Погоди с милицией. Сначала давай встретимся с одним человеком, – ответил Матвей, нажимая кнопки мобильника, и сказал в трубку: – Алло, Севка, это я. Давай встретимся через полчаса где-нибудь в центре. Где это? А, на Тверском бульваре! Знаю, давай подгребай, мы уже едем. Да, мы. Я с Ритой, и у нас новости.

Глава 10

Сначала Рита решила, что Матвей везет ее в «Макдоналдс». Наглая желтая буква была видна издалека, и Рита, увидев, какая толпа клубится возле дверей фаст-фуда – в основном молодежь студенческого вида, – даже слегка огорчилась. Судя по всему, «Макдоналдс» переживал час пик. Рите хотелось тишины и покоя, чтобы никто не мешал им с Матвеем думать и размышлять о ее приключениях. А вовсе не суеты у себя над головой и дышащих в затылок юнцов с подносами, ожидающих, когда им освободят местечко. Как это будет, Рита представила очень четко. В «Макдоналдс» она сходила чуть ли не в первый же вечер своей жизни в Москве, и все было именно так: сначала она минут двадцать проторчала в очереди к кассе, потом минут шесть искала свободный столик, а потом минут пять давилась гамбургером под нетерпеливыми взглядами желающих занять ее место.

Однако Матвей вез ее не в «Макдоналдс». Возле американской закусочной он только припарковал машину, а Риту, придерживая под локоток, провел дальше. И остановился возле пластикового повара в белом колпаке и зеленом шейном платке. Повар застыл в приглашающем жесте, сладко улыбаясь из-под черных усов и показывая на темно-вишневую дверь со вставками из дымчатого стекла.

– Заходи, – открыл Матвей дверь, и Рита осторожно спустилась по ступенькам, придерживаясь за стену, отделанную тесаным камнем. Теперь, похоже, Матвей привез ее в Италию.

Ресторанчик действительно оказался итальянским. Зал разделен на ниши и сектора, огороженные невысокими барьерами из темно-вишневого дерева. Массивные квадратные столы и стулья – такого же темно-вишневого цвета. На стульях – плоские дымчато-сиреневые подушечки, привязанные к спинкам и сиденьям широкой тесьмой. На столах – белые скатерти с ромбами дымчато-сиреневых салфеток. Приглушенный свет, приглушенная музыка, на некоторых столах, за которыми уже ужинают, горят свечи.

– Вам столик? На двоих? – подскочил к ним парень в черных брюках, сиреневом жилете, светлой сорочке, галстуке-бабочке и белых перчатках.

– На троих. Есть место поуединеннее? – спросил Матвей.

– Да, конечно. Вы вовремя к нам зашли, наплыв посетителей начнется минут через сорок, а пока мест достаточно, – кивнул парень и повел Матвея с Ритой в глубь зала. Там оказалась арка входа еще в один зал, поменьше, справа у стены была сделана выгородка на два столика. За один из столиков парень их и усадил. – Пожалуйста, меню.

– Рит, ты хочешь есть? – спросил Матвей – Здесь пасту очень вкусную подают.

– Пасту? – не поняла Рита. – Паштет, что ли?

– Нет, паста – это макароны со всякими соусами. Хочешь макароны?

– Нет, есть совсем не хочется, – помотала головой Рита.

– И мне не хочется. Тогда давай чего-нибудь выпьем. Вина хочешь, красного?

– Нет, и без вина голова кругом. Лучше сока!

– Могу предложить вам фреш-оранж-джус, – вмешался официант, до этого стоявший в стороне.

«Свежевыжатый апельсиновый сок», – перевела для себя Рита и согласилась:

– Несите!

– А мне двойной эспрессо. И предупредите мэтра, я забыл ему сказать, что к нам третий товарищ присоединится. Он спросит Матвея, проводите его сюда, ладно?

– Конечно, – кивнул официант. Он зажег свечу на их столике и ушел, мелькая черными брючинами между полами длинного фартука. Фартук, видимо рассчитанный на более широкую талию, почти полностью сходился на заду официанта и напоминал юбку с разрезом.

– Матвей, я с тобой веду просто разгульную жизнь! Второй ресторан за день, – сказала Рита, когда официант поставил перед ней высокий запотевший бокал с ярко-желтым соком.

– Тебе не нравится? – улыбнулся Матвей, придвигая к себе свой кофе.

Рита потянула сок через трубочку – сладкий!

– Нравится, – кивнула она. – Но вдруг у меня разовьется привычка к злачным местам?

– К каким местам? Это патио – злачное место? – обвел Матвей рукой серые стены, дымчато-сиреневые драпировки, свечу в бронзовом подсвечнике, отбрасывающую нежную тень на белую скатерть, и засмеялся. – Да здесь все респектабельно, как чаепитие у английской королевы!

– Да я не в том смысле, – смутилась Рита. – Это папа у меня всегда так шутил, когда в ресторан нас с мамой приглашал: «Что-то давненько мы не посещали злачных мест».

– А! Ну, тогда пусть развивается твоя привычка. В Москве забавных местечек много, могу тебе экскурсию устроить, хочешь?

– Хочу! А не разоришься?

– Судя по тому, как ты ешь, – кивнул Матвей на стакан с соком, – выдюжу. Еще хочешь?

– Хочу!

– Молодой человек, – замахал Матвей рукой официанту, который показался в арке входа, – подойдите, пожалуйста!

А официант, оказывается, и так шел к их столику: позади его тщедушной фигурки маячило нечто шкафообразное.

– Вот, ваш товарищ!

– Севка, ты, что ли? – всмотрелся Матвей в смутно знакомое лицо. Та же лобастая голова с теми же серыми хитрыми глазами и толстыми губами. Только теперь эта голова венчает не долговязую длиннорукую фигуру, а массивный плечистый торс. – Ну ты и вымахал!

– Ага, вырос-возмужал. И ты, кстати, тоже. На улице столкнулся – не сразу бы узнал, – пожал Севка Матвею руку. Потом изобразил поклон в сторону Риты. – Позвольте представиться, Всеволод Козловский, частный детектив, одноклассник этого... поэта.

– Рита! А почему – поэта? – заинтересовалась Рита.

– Это так, из детства, – прервал Матвей собравшегося было объяснять Севку и спросил: – Есть что-нибудь новенькое?

– Что-нибудь есть. Только вы сначала про свои новости расскажите. – Севка сел за стол и попросил поджидавшего поодаль официанта: – Любезный, мне бы чего-нибудь пожевать! Что тут у вас фирменное?

– Могу вам предложить пасту с соусом пармезан, пасту с морепродуктами, лазанью болоньез...

– Неси лазанью и салатик какой-нибудь помидорчатый, – согласился Севка, – и минералки бутылочку.

– И апельсиновый фреш для дамы, – добавил Матвей.

– А что так скромно? – удивился Севка – Рита, этот жмот на вас экономит? Давайте я вас угощу! Чего изволите? Крабов, лангустов, омаров?

– Апельсиновый фреш я изволю! – засмеялась Рита, отмахиваясь от неожиданного кавалера, и, перехватив сердитый взгляд Матвея в Севкину сторону, добавила с комически-жеманной интонацией: – Мы, знаете ли, целый день сегодня все по ресторанам да по ресторанам. Это так утомляет!

– Ну, тогда выкладывайте свои новости, утомленные вы мои, – успокоился Севка, откинулся на стуле и принялся переводить взгляд с Риты на Матвея. Мол, кто начнет?

– Рита, рассказывай, – предложил Матвей.

– Я полезла на антресоли, уронила оттуда бумаги и в них нашла книгу, которая была у моей соседки по купе, а теперь вдруг оказалась у меня в квартире. В книге лежали фотографии, точь-в-точь как мои свадебные, только на них невеста с другим лицом. Свадебный костюм, который висит в моем шкафу, мне не по фигуре. Получается, кто-то подделал доказательства, будто мы с Гришей женаты. Да, еще вот что. Почти все Гришины вещи, которые я нашла в доме, новые. Носки – с этикетками, трусы и носовые платки – в упаковках.

– Специально купил, к новоселью готовился, – кивнул Севка. Подождал, пока официант разложит перед ним приборы и поставит тарелку с закуской – что-то очень симпатичное из помидоров, сыра и листьев салата, – и спросил: – А что за книга из купе, я не понял?

– Понимаете, я из Праги возвращалась в Москву поездом. Мы с Матвеем ездили в командировку, а самолета я боюсь до обморока, и он разрешил мне поменять билет.

– Так вы что, врозь возвращались, что ли? – спросил Севка, будто удивляясь, что Рита и Матвей расставались.

– Ну да. Мне в Москву надо было срочно вернуться, а Рита осталась работать на выставке и ждать подписанных договоров, – слегка раздраженно объяснил Матвей. Ему показалось, что Севка ведет себя слишком бесцеремонно, что еще несколько фраз – и он обидит Риту.

– Понятно, понятно, деловая поездка, – примирительно сказал Севка и даже слегка помахал Матвею раскрытыми ладонями. Мол, все нормально, расслабься!

– Ну так вот, недалеко от Минска ко мне в купе попутчица подселилась. И мы с ней эту книгу обсуждали, «Черновик» Лукьяненко. Потом говорили про теорию параллельных миров и альтернативных реальностей. – Рита сделала паузу, отхлебывая из стакана с фрешем – официант принес вместе с Севкиным салатом, – а Севка продолжил мысль:

– Это типа того, что каждый выбор порождает разветвление реальности, и ты остаешься в той, которую выбрал, а твой двойник живет в той, которая могла бы быть, если бы ты сделал другой выбор?

– Ну да, примерно так она и сказала. А потом я нечаянно кофе опрокинула и залила книгу. Там на одной странице пятно такое получилось, на Африку похожее. Потом я уснула, что вообще-то странно, я даже дома плохо сплю. А тут заснула как убитая. Проводница, когда утром в Москве меня растолкала, даже испугалась, что соседка меня опоила и украла что-нибудь. Но все на месте было. А сегодня, когда бумаги с антресолей вывалились, я среди них эту книжку нашла. С таким же пятном от кофе на той же странице. И с фотографиями, где невеста – не я, которые были в эту книгу вложены.

– Интересное кино! – Севка отодвинул пустую тарелку из-под салата, подождал, пока официант заменит ее на полную, с лазаньей, поддел кусочек теста – сыр потянулся тягучими нитями – и спросил: – Рит, а что вы сделали, когда вернулись домой и нашли там этого мужа?

– Честно? Я вообще первое время как замороженная была. Знала, что испугаться надо, а не пугалась. Знала, что его выгнать надо, но почему-то не могла. Подумала, что я или с ума сошла, или попала в другую реальность.

– Что для российских психиатров, в сущности, одно и то же, – резюмировал Севка. – Рита, а ваш муженек не грозился упечь вас в психушку?

– А вы откуда знаете? – удивилась Рита.

– Опыт житейский богатый очень, – туманно объяснил Севка и спросил у Матвея: – Ну, ты понял?

– Понял. Кто-то узнал, что Рита хочет продавать квартиру и придумал аферу с мужем. Этот Гриша собирается либо заставить Риту сделать на его имя генеральную доверенность, либо упечь еев больницу и состряпать справку о недееспособности. Ему главное – получить возможность распорядиться ее квартирой. А тетка подсела в вагон, чтобы провести, так сказать, психологическую обработку.

– Вот именно! – взмахнул вилкой Севка. – Рита, вспомните, кому из ваших близких знакомых вы говорили, что хотите продать квартиру?

– Я не хочу продавать квартиру, с чего вы решили? – удивилась Рита.

– А зачем вы тогда, – Севка достал блокнот и сверился с записями, – двадцать второго ноября звонили в компанию «Элль-недвижимость» и пообещали не позднее чем в январе продать им вашу квартиру за пятьсот тысяч долларов? Люди, между прочим, теперь ждут и надеются, дни считают.

– Не звонила я в «Элль-недвижимость»! Я двадцать второго ноября в Праге была, на выставке! Мне на посторонние звонки ни сил, ни времени не было! Матвей, скажи ему!

– Действительно, Севка, тут что-то не сходится. Рита как раз в эти дни так упахивалась на переговорах – на ужин в отеле еле выползала.

– Да? А с мобильного позвонить разве сложно? – прищурился Севка.

– Легко. Но я не звонила, – твердо глянула ему в глаза Рита, и Севка сдался:

– Тогда тем более надо вспомнить, кто из ваших близких знакомых знал вас настолько хорошо, что мог сообщить этому Грише всякие подробности вашей жизни. Он ведь вам их напоминал, когда убеждал, что он – законный супруг?

– Да, он говорил кое-что про мамину болезнь, про то, как мы с ним познакомились. Самое странное, что я таким образом, через Интернет, действительно познакомилась с одним человеком. Его тоже звали Григорий. Только с ним у нас ничего не сложилось. И я, знаете, когда поверила, что живу в другой реальности, даже подумала, что вот она, развилка событий...

– Вот о развилке поподробнее. Кто знал про другого Гришу? – оживился Севка. Лазанью он уже умял и теперь смотрел на Риту поверх бокала с минералкой.

– Никто. Я ведь в Рязани близкими знакомыми так и не обзавелась, не до того мне было. Только Женька знала, но она вне подозрений, и она в Африке.

– А Женька у нас кто? И почему она в Африке?

– Женька – моя подруга. Мы с детства дружим, с детского сада. Когда папа умер и мы с мамой уехали из Тюмени, мы с Женькой все равно остались подругами. Мы по электронной почте дружили. Все-все друг другу писали. Она про мух своих замечательных, я – про мамино здоровье и попытки в личной жизни. Она ко мне заезжала несколько раз, когда в Москву приезжала, денег однажды дала маме на лекарства. Женька мне как сестра. А сейчас она в джунглях в экспедиции, изучает какую-то очень редкую муху, диссертацию по ней пишет.

– Так, а этот ваш Григорий номер один, с которым не срослось... Он мог знать о вас всякие подробности?

– Вообще-то мог... Но вряд ли он возьмется за такую аферу, фантазии не хватит. Я, кстати, хотела ему позвонить, когда эта каша с другой реальностью заварилась. Хотелось хоть какие-то якоря найти. А тут ящик на мейле пустой, от Женьки всего одно письмо, последнее. Записная книжка с телефоном Марии Сергеевны потерялась, и по Гришиному телефону говорят, что я номером ошиблась.

– Вот! Теперь у нас и Мария Сергеевна появилась! А вы говорите – нет близких знакомых, – оживился Севка.

– Мария Сергеевна – это медсестра из больницы, она меня иногда подменяла возле мамы. Про Гришу-первого она не знала, но я у нее хотела про Гришу-второго спросить. Он говорил, что мы сыграли очень скромную свадьбу, без гостей, только вдвоем. Но ведь раз я в ЗАГС уходила, я же должна была маму с Марией Сергеевной оставить! И объяснить ей, что замуж выхожу!

– А про квартиру в Москве она знала?

– Знала, только без подробностей. Я ведь старую квартиру продала, почти все деньги отдала за долги и кредиты. И Марии Сергеевне долг тоже отдала, рассказала, что в Москву переезжаю.

– Ничего себе, Рита, вы сколько долгов наделали, что все деньги от продажи квартиры ушли! – удивился Севка.

– Так в Рязани же квартиры гораздо дешевле московских, а я за свою двушку вообще всего пятнадцать тысяч долларов получила. Там ремонт нужен капитальный, и вообще, мне некогда было ждать, – объяснила Рита. – На маму очень много денег уходило, я столько не зарабатывала, приходилось одалживать. И Мария Сергеевна в последние несколько месяцев за мамой в долг присматривала. Очень порядочная женщина, не думаю, что она тут замешана.

– Понятно. И что, список близких лиц иссяк?

– Рит, а Тамарочка? Она много о тебе знала? – вмешался Матвей, который до сих пор молча слушал их с Севкой диалог.

– А кто у нас Тамарочка? – повернулся к нему Севка.

– Тамарочка? Это соседка по площадке. Вообще-то она с тетей Таей дружила, присматривала за ней, – призадумалась Рита.

– Это вам тетя Тая рассказывала? – спросил Севка.

– Нет, сама Тамарочка. А тетя Тая ни мне про Тамарочку, ни Тамарочке про меня ничего не говорила. Тамарочка даже не знала, что у тети Таи кто-то из родственников есть. Она ее без меня кремировала и очень удивилась, когда я в эту квартиру жить приехала. Думала, что я аферистка, участкового на меня напустила!

– А сожитель ее, Иволгин, как на вас среагировал?

– Толик? Да никак. Я с ним и не разговаривала почти, так, здоровалась несколько раз на лестнице. Когда новоселье отмечала, звала зайти по-соседски. Тамарочка пришла, а Толик не захотел. Ой, Всеволод, Толик ведь сыном тети-Таиного мужа оказался! – вспомнила Рита.

– Правда? – Севка быстро взглянул на Матвея. – Почему вы так решили?

– А я папку с фотографиями нашла, она из антресолей выпала! Там фотографии молодого профессора, его первой жены и их сына. И это – Толик, я его узнала, он очень на маму свою похож.

– Рит, но если это так, получается, что он тоже мог претендовать на вашу квартиру. Получается, что он – наследник! – Севка глядел на Риту остро и пронзительно. От сибаритской вальяжности не осталось и следа.

– Правда? Матвей, он действительно тоже наследник? – широко открыла Рита свои ореховые глазищи.