Текст книги "Хозяйка Его Виноградников (СИ)"

Автор книги: Наталья Шевцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Глава 8

Глава 8

Сразу после ужина Виктория в сопровождении Эллы отправилась в свою комнату.

«2:0, дорогой братец!» – мысленно посмеивалась она, следуя за экономкой по длинному коридору к лестнице, вспоминая каким недовольным взглядом этот самый братец одарил заботливую женщину, когда она предложила проводить её.

Элла не стала заходить вместе с Викторией в комнату, просто кивнула на двери и, сообщив, что это и есть её комната, попрощалась и ушла.

Прежде чем войти, Виктория на мгновение задержалась у двери. Сделала глубокий вдох и только после этого, вошла внутрь.

Как только дверь тихо закрылась за её спиной, её окутало ощущение уюта и тепла, исходящее от проникающих сквозь огромное арочное окно лучей закатного солнца. Украшенные гобеленами стены были обиты теплыми оттенками бархата.

В центре комнаты стояла большая, кровать с балдахином. Рядом с кроватью с одной стороны стояла тумбочка, а с другой изящный столик для чтения. Противоположная от неё стена была практически полностью скрыта за большим деревянным шкафом, рядом с которым находился небольшой туалетный столик с зеркалом и дверь в ванную комнату.

Виктория оглядела свою комнату, которая когда-то была её личным убежищем и в которой по идее каждый предмет должен был ей что напоминать, но… кроме того, что в общем-то комната ей нравится, больше ничего не почувствовала.

День был долгим и довольно утомительным, как физически, так и морально. Поэтому она решила, что примет ванну и сразу же ляжет спать.

Уже наполненная до краев испускающей пар водой чугунная ванна, к слову, поразила её своими размерами. Подойдя к ванне, Виктория наклонилась и коснулась пальцами воды.

В самый раз.

Опустившись в ванну, Викторию заметила целую армию бутыльков и пузырьков, вид которых в который уже раз за этот день вызвал ощущение неправильности. Она не знала, что не так с этими пузырьками и бутыльками, но, на её взгляд, они были неправильными.

Несмотря на усталость, комфортную кровать и легкий лавандовый аромат, исходящий от подушек, одеяла и простыни, уснуть быстро не получилось. Как ни гнала она от себя мысли о сводном брате и о том, каких пакостей ей ждать от него утром, они все равно вновь и вновь возвращались, заставляя её нервничать и вступать с ним в заочные ожесточенные споры. В конце концов всё же поздний час и выпитое за ужином вино сделали свое дело, и она уснула.

Правда, очень ненадолго.

Громкий и настойчивый стук в дверь разорвал сонную тишину её комнаты, когда стрелки часов даже не коснулись ещё отметки половины шестого утра. С трудом разлепив глаза Виктория тупо уставилась в полумрак комнаты. Разбудивший её грохот прекратился и теперь она слышала только, как за окном бушует непогода и по стеклу окна бьют струи дождя.

– Наверное опять кошмар приснился, – снова закрыв глаза, сонно пробормотала Виктория и хотела было лечь поудобнее, но в этот момент громкий и настойчивый стук в дверь снова повторился, сообщая ей о том, что кошмар ей не приснился, а происходит на яву.

– Тори, подъём! – прорычал из-за двери ненавистно знакомый голос.

«Подъём?! Какой ещё подъём?!» – мысленно возмутилась она.

– Тори, вставай, одевайся! – меж тем продолжал вещать из-за двери голос. – У меня сегодня ещё много работы на виноградниках! На твоих виноградниках, между прочим! Поэтому давай, пошевеливайся!

Работа. Виноградники. Вчерашний ужин.

«Тогда с завтрашнего утра и начнём», – вспомнила Виктория слова сводного брата.

– Но ты сказал утром, а на улице ещё темно?! – возмущенно прокричала она.

– Давно рассвело. Просто идет дождь, – тут же уведомили её.

– Но… – начала было она, но голос из-за двери её перебил.

– Жду во дворе в течение десяти минут, если не придёшь, отправлюсь на виноградники без тебя, – уведомили её и, судя по звуку шагов, отправились ждать во двор.

Вновь откинувшись на подушки, Виктория в течение нескольких секунд лежала, прислушиваясь к звуку дождя за окном.

«Да он издевается! Мало того, что рань несусветная! Так еще и в такую погоду хороший хозяин даже собаку на улицу не выгонит! Может просто послать его и продолжить спать?» – спросила она у себя.

Мысль была очень привлекательной, но Виктория откуда-то знала, что работающие на земле люди и, в самом деле, встают с рассветом. И, хотя она точно знала, что мерзавец над ней откровенно и радостно издевается, он был прав в том, что виноградники – её. А ещё… он был прав в том, что она их не заслуживает. Нет, вслух он ей этого пока не заявлял, но это читалось в его глазах. Об этом говорило презрение с каким он смотрел на неё. Об этом громче всяких слов ей сказал его пренебрежительный тон, с каким он предупредил её, что подождет десять минут и отправится на виноградники без неё.

Он был уверен, что она не придёт! Нет, даже не так. Он даже и мысли не допускал, что она покинет постель в такую рань и, тем более в дождь, и отправится вместе с ним месить грязь в виноградниках!

Отец её, конечно, поймет… И не только не осудит, но и сделает выговор Рэю. Виктория знала это наверняка.

И если бы дело было только в презрении её невыносимого сводного брата, она бы это легко пережила, но были ещё и работники… Те самые работники, которые были его, а теперь её. Которые, как ей рассказал Мануэль, в Рэе души не чают и чуть ли не молятся на него, а её считают избалованной, изнеженной, дрянной девчонкой. И это, она подозревала, робкий и вежливый приказчик ещё мягко выразился. Потому как была уверена, что он очень и очень старательно подбирал слова, когда рассказывал ей о ней прежней.

Виктория понимала, что, если она хочет доказать людям, которые на неё теперь работают, что она достойна быть их хозяйкой, ей придется ни в чём не уступать Рэю. И начать ни в чём ему не уступать она должна сегодня.

Приняв это решение, она зевающая и вялая, выбралась из-под теплого одеяла и, пошатываясь ото сна, подошла к окну.

Взглянув на улицу через оконное стекло, она, к сожалению, не увидела там ничего что подняло бы её моральный дух: бьющие барабанной дробью по стеклу струи дождя стекали по нему ручейками, а небо было затянуто плотной завесой серых облаков.

«Не верю, просто не верю, что я делаю это добровольно» – обреченно пробормотала она и раскрыла дверцы громадного шкафы, в чьих недрах, которые она окинула поверхностном взглядом вечером, была одежда, которую она когда-то носила.

Судя по тому, что шкаф был на две три пустой, большую часть своей одежды она забрала с собой, но, к счастью, и теперь в нём оставалось более, чем достаточно нарядов.

Покопавшись с минуту в платьях, накидках и шелковых шарфах, она наконец обнаружила то, что искала. Это были грубо пошитые брюки из прочного материала, в которых, судя по более плотным кожаным вставкам со стороны внутренней стороны бедра, она, очевидно, выезжала на конные прогулки. Решив, что это лучшее, что у неё есть для предстоящей работы на виноградниках, Виктория быстро переоделась, добавив к брюкам шелковую белую рубашку (других, к сожалению, в шкафу не было), куртку и сапоги для верховой езды.

И только подойдя к зеркалу, вспомнила, что она не умывалась и не чистила зубы. Быстро собрав волосы в «конский хвост», она ополоснула лицо и пару раз прошлась зубной щёткой по зубам.

«Вряд ли мне доведется сегодня целоваться, поэтому и так сойдёт!» – решила она и пулей вылетела за дверь.

Капли дождя ритмично ударяли по козырьку кепки Рэя, время от времени попадая за шиворот и образуя маленькие ручейки, стекавшие по его спине. И всё же дождь был не таким уж и сильным, чтобы прекратить работу. Только не этим летом…

Дождливое лето было настоящим проклятием для виноградаря. Влажность способствовала распространению грибковых заболеваний, избыток воды мог разбавить сок в ягодах, уменьшая их сахаристость и аромат, что могло снизить качество будущего вина, делая каждое принятое Рэем решение чрезвычайно важным и ответственным.

Он старался изо всех сил, руководил виноградарями, внимательно следил за каждым шагом в процессе выращивания и производства вина, молясь, чтобы в этой переменчивой игре с природой удача всё же оказалась на их стороне. У него было столько дел, что он едва находил время, чтобы уделить время Джулии. Каждый день он вставал до восхода солнца, чтобы успеть до жары сделать как можно больше работы на виноградниках, затем он обедал и всю вторую половину дня проводил на винодельне.

«Её винодельне и её виноградниках… – мрачно подумал он, глядя на приближающуюся к нему Викторию. – Пришла-таки, – сжав зубы, зло подумал он. – Выходит, я снова её недооценил!»

– Ты слишком вызывающе одета! – «поприветствовал» он девушку, которая выглядела слишком уж аппетитно в плотно облегающем её фигуру костюме для верховой езды. – Я понимаю, что ты жить не можешь без того, чтобы на тебя не пялились и не исходили по тебе слюной, но мои парни…

– Что нашла, то и одела! – перебила его Виктория. – И ты это прекрасно знаешь! Но я тебя поняла и сегодня за обедом попрошу Эллу раздобыть мне более… – на миг запнулась, подбирая как бы правильней выразиться, – более подходящую для работы в поле одежду! Всё? Вопрос исчерпан?!

Рей ещё раз обвел недовольным взглядом безумно дорогие сапоги, шикарную кожаную куртку и бриджи, сшитые, как он помнил, на заказ в столице и, вздохнув, кивнул.

– Ладно, сойдет. Пошли!

Глава 9

Глава 9

Не потрудившись удостовериться, следует ли новая хозяйка виноградников за ним, Рэй принялся вещать лекторским тоном.

– Значит так, обрезка винограда бывает двух основных типов: формирующая, которую проводят ранней весной, и санитарная, которую проводят…

– Летом, – угрюмо пробурчала Виктория, воспользовавшись довольно большими паузами между словами, которые произносились так, словно их выдавали под запись.

– Почти угадала, – не оборачиваясь, «похвалил» «профессор» и продолжил все тем же неспешным менторским голосом. – И летом тоже. Санитарная обрезка выполняется для удаления больных, повреждённых или умерших ветвей и проводить её можно в любое время года. Ранней весной, мы подготавливаем лозу к будущем урожаю, решая, какие побеги оставить для плодоношения, а какие удалить. Это искусство, требующее понимания, как растёт виноград, и знания, какую форму куста мы хотим получить, поскольку куст правильной формой не только украсит лозняк, но и даст больший урожай.

– Ты поднял меня ни свет, ни заря и вытащил под дождь, чтобы прочитать мне лекцию? – раздраженно поинтересовалась Виктория.

– Это не дождь, – всё тем же поучительным тоном объявили ей.

– Что-что? Это не дождь? – хмыкнула Виктория. – А что же это господин профессор? Потому что я всегда думала, что падающие с неба капли, от которых мокнут мои волосы и одежда называются дождем!

– Это изморось, – уведомили её. – А от промокших волос хорошо помогает шляпа с широкими полями, как у меня!

– Но у меня нет шляпы с широкими полями, как у тебя! – возмутилась Виктория. – У меня вообще никакой нет шляпы! И теперь по твоей милости я заболею! Но о чём это я?! Ты же именно этого и добиваешься!

– Святая Эржина! Нужна ты мне! – с явной досадой в голосе огрызнулся Рэй. Затем резко развернулся снял с себя шляпу и нахлобучил её на голову девушке. Причём, намеренно нахлобучил так, чтобы шляпа закрывала ей глаза и, придавленные нею, смешно торчали уши.

– Всё?! Теперь довольна?! – раздраженно уточнил он.

– Нет, не довольна! – честно ответила Виктория, поправив на голове шляпу. Его счастье, что она не видела себя в зеркале, в тот момент, когда он надел ей её на голову. Иначе, поскольку у неё было вполне подходящее для этого настроение, она заставила б его съесть его шляпу. – Не довольна потому, что не понимаю! Если мне предстоит лекция, то почему б не провести её в гостиной или, например, в библиотеке, где сухо и тепло и где я могла бы записывать за вами профессор?! – возмущенно поинтересовалась она.

– Потому что виноград растёт под открытым небом, а не в гостиной или библиотеке!

«И потому что, в кои-то веки, парадом командую я, а не ты», – мысленно злорадно усмехнулся Рэй. Вслед за чем, всё тем же, доводящим Викторию до бешенства, неспешным профессорским тоном продолжил.

– Летняя обрезка винограда, также известная как зелёная обрезка и включает в себя несколько видов работ. Прореживание пасынков – удаление молодых побегов, которые не несут кластеров плодов. Это делается для того, чтобы уменьшить затенение внутри куста и обеспечить лучшее проветривание и освещение ягод. Следующий вид – обрезка верхушек молодых побегов. Она делается для того, чтобы ограничить рост побегов и направить больше энергии растения на развитие плодов. Кроме этого, летом мы удаляем лишние листья вокруг гроздей ягод. Это делается для того, чтобы плоды получили больше света и лучше проветривались, что очень важно для предотвращения развития грибковых заболеваний и улучшения качества созревания ягод.

Всё это рассказывалось с таким самозабвенным видом, что Виктория не выдержала и, захлопав ресницами, подняла вверх руку, как это делают школьники на уроках.

– Профессор, простите, но я не успеваю записывать! Ой, так я же не записываю! А после лекции наверняка будет опрос… Или опроса не будет?

– Разумеется, будет! – заверили её. – Я не подпущу тебя ни к лозе, ни к плодам, пока не удостоверюсь, что ты знаешь, для чего это делается.

– Хорошо, твоя взяла, – досадливо вздохнула Виктория и пересказала почти дословно всё то, что ей только что поведали.

Она рассказывала, активно жестикулируя руками. У неё были красивые тонкие пальцы и исполненные грации и изящества жесты. И Рэй, сам не понял, как так получилось, что он залюбовался движениями её рук.

– Может приступим уже к обрезке?! – предложила Виктория, окончив пересказ.

Но Рэй её не услышал.

– Э-эй! – замахала она руками перед глазами молодого человека. – Ты всё ещё здесь? О чём ты думаешь?

Опомнившийся Рэй раздраженно схватил мельтешащие перед его взором руки девушки и повернул их ладонями вверх.

– О том, что я не представляю, как кого-то с такими руками, можно научить работать в поле! Ты только посмотри на свои руки!

Виктория округлила глаза.

– И что не так с моими руками?

«Нежные, как лепестки роз», – пришло ему в голову сравнение. Однако, само собой разумеется, вслух он сказал не это.

– Они в жизни не знали работы! Я не удивлюсь, если ты не знаешь даже как посуду мыть! – обвинительно выплюнул он.

Он сказал это, чтобы обидеть, но Виктория задумалась… и, в кои-то веки, её внутренние ощущения подсказали ей точный и уверенный ответ.

– Знаю! Знаю я, как посуду мыть! – с вызовом ответила она и уверила: – И виноград тоже научусь обрезать! Если, конечно, не умру от старости раньше, чем ты наконец-то наговоришься!

– Не переживай не умрёшь, – «успокоили» её. – Потому что мы уже пришли. – Вот смотри, видишь этот побег?! – Его сильная, мозолистая рука с длинными красивыми пальцами приподняла ветку, обильно покрытую сочными, большими листьями.

– Вижу, – кивнула Виктория и в ожидании продолжения посмотрела на мужчину.

Дождь смочил его волосы, придав им блеск и заставив виться. В свете пробившегося сквозь дождевые облака солнца капли воды скользили по темно-каштановым волосам, словно драгоценные камни, подчёркивая глубину и насыщенность их цвета.

– Он тянется к солнцу. Он сильный и красивый и потому кажется жизненно важным для растения. Но на самом деле он не только бесполезен, но и вреден.

– Почему?

– Потому что, – продолжил он, вынимая из чехла на поясе садовые ножницы, – он не только отнимает у лозы силы, которые должны идти на созревание гроздей, но и не позволяет плодам получать достаточно солнца. Как и этот, указал он на ещё одну обильно покрытую листьями ветку без каких-либо признаков гроздьев. На сей раз уже не верхнюю, а нижнюю.

– Его обрезка позволит питательным веществам из почвы и воды расходоваться только на побеги, которые дадут нам здоровые сильные грозди.

С лёгкостью и точностью, характерной для мастера своего дела, Рэй срезал обе вышеупомянутые ветки, оставив рядом с лозой лишь крошечные пеньки. Вслед за чем взял ещё одну ветвь, на этот раз с гроздьями.

– А вот эти побеги мы оставляем, – сообщил он.

Виктория возвела глаза к небу.

– Да, что ты говоришь! А я думала, что мы обрезаем и эти тоже!

Её сарказм, однако, остался не только не оцененным, но и не замеченным.

– Им нужно больше света и воздуха, – монотонным, поучительным тоном продолжал её «личный профессор». – Обрезая ненужные ветви вокруг него, вот, например, как эта, мы даем им именно то, что им нужно для развития.

Рей немного развернул Викторию и сунул ей в руку секатор. Затем раздвинул ветки, вытащил из глубины молодой побег, подвел к нему её руки и вместе с ней срезал его.

– Это позволит вот этой ветке получать больше солнечного света, – прокомментировал он, стараясь не обращать внимания на аромат, исходивший от девушки.

От Виктории исходил тонкий лимонно-цветочный аромат, который несмотря на довольно сильный запах мокрой листвы и влажной земли, ему было сложно игнорировать.

«Шляпы у неё нет, а духи есть!» – раздраженно подумал он.

– Всё теперь сама! – велел он, отстраняясь, дабы не вдыхать больше исходящий от неё дурманящий запах. – Надеюсь справишься?

– Да, вроде уже справляюсь, – ответила Виктория.

– Ни лешего ты не справляешься! – тут же уведомили её. – Ты даже секатор и тот неправильно держишь!

– Почему это неправильно! Как научил, так и держу! – огрызнулась Виктория и обернулась. Рэй же в этот момент склонился над ней, чтобы показать ей как нужно правильно держать секатор. И их губы коснулись друг друга. Прикосновение было совершенно мимолётным, поскольку оба тут же отшатнулись друг от друга, однако последствия оно имело отнюдь не мимолетные. Их глаза встретились.

Во взгляде Рэя полыхнули ярость и… ужас. Во взгляде Виктория ничем не разбавленный шок. Щеки обоих обдало жаром. Пульс участился. Кровь быстрее побежала по жилам…

Виктория ещё даже и в себя не пришла от потрясения, а её уже обвинили.

– Опять твои штучки! Не успела приехать и уже снова пытаешься меня соблазнить!

– Даже и не думала! – совершенно искренне возразила Виктория. – Ты последний, кого я стала бы соблазнять! Грубый, злобный, завистливый… Такие как ты вообще не в моём вкусе!

– Завистливый?! – возмутился Рэй. Однако уже в следующее же мгновение успокоился и махнул рукой. – Хотя, ты же по себе судишь. Да и плевать мне на то, что ты обо мне думаешь… Режь, короче, давай!

Глава 10

Глава 10

– Но ты же сказал, что я неправильно держу секатор, – язвительно напомнила Виктория. – А ты так и не показал мне, что именно я делаю не так, – откровенно насмехаясь, добавила она и, вновь приблизилась к мужчине, сделав шаг вперед. Тот самый, к слову, на который она отскочила ранее, вжавшись в плети виноградной лозы.

При первом же её движении Рэй судорожно втянул воздух, вскинул голову и спешно отступил, как это делают люди, внезапно обнаружившие, что стоят на краю пропасти. Виктория же в ответ просто лучезарно улыбнулась.

«Надо же, какие мы нежные и пугливые. Надо же как легко нас смутить, – мысленно усмехнулась она. – А с виду такой большой и уверенный в себе мужчина».

Виктория снова лучезарно улыбнулась: она таки нашла способ, заставить его отказаться от её обучения. Причём заставить так, чтобы он, объясняя причины своего отказа её отцу, не смог свалить вину на неё.

Вслух, само собой разумеется, она сказала не то, что думала, а совсем другое:

– Так я и знала, ты просто придирался! – голосом оскорблённой невинности обвинительно прокомментировала она и, взяв в руки секатор, продолжила обрезку. Точнее, попыталась продолжить обрезку, поскольку, во-первых, ответственный виноградарь в Рэе просто не мог ей позволить издеваться над его драгоценной лозой; во-вторых, он не придирался.

О чём он оскорбленно тут же и сообщил.

– Я не придирался! – прорычал он и потребовал: – Дай сюда ножницы!

– А у тебя, что своих нет? – невинно захлопав ресницами, поинтересовалась Виктория, даже и не подумав выполнить приказ. Она вообще, как выяснилось, плохо переносила, когда ей приказывают. В ней тут же поднималась волна протеста и ей очень хотелось сделать наоборот.

«Или, возможно, – предположила она, – я плохо переношу именно его приказы».

Как бы то ни было, секатор она не только не отдала, но и завела руку за спину.

– Нет, – прорычал мужчина.

– Какая жалость, – «посочувствовала» она и тут же упрекнула: – И очень большое упущение. Или, – подозрительно сузила она глаза, – ты из тех, кто лишь учат других, потом стоят смотрят и критикуют, а сами ничего не делают?

– Нет, я не из таких, – сжав кулаки, сквозь зубы процедил практически без выходных пахавший, как проклятый, с утра до ночи Рэй.

– Хорошо-хорошо, я верю тебе на слово. Не надо так нервничать и переживать! – многозначительно посмотрев на сжатые в кулаки руки, прощебетала Виктория. – Если ты принесешь мне другие ножницы, я отдам тебе эти. Тоже мне проблема, – пожала она плечиками.

Она прекрасно видела, как с каждым её словом всё больше и больше мрачнеет мужчина. Как насупливаются его брови. Как сужаются и искрятся от гнева его глаза. Но сделать он ничего не мог. И это бессилие, судя по всему, бесило его больше всего.

Он шумно выдохнул и развернулся было, чтобы отправиться за ножницами. Вот только и Виктория тоже развернулась, чтобы продолжить обрезку.

И сердце Рэя не выдержало…

Ему очень не хотелось вновь прикасаться к сводной сестре, но… позволить ей и дальше издеваться над лозой было выше его сил.

– Не смей! Не смей прикасаться к лозе! – гаркнул он. Причём гаркнул так, что специально провоцировавшая его Виктория, и потому ожидавшая от него реакции на свои «преступные» действия, испуганно подпрыгнула. Однако быстро взяла себя в руки, и, часто моргая, обернулась и, сладким голоском, насмешливо поинтересовалась:

– А то что?

Из груди мужчины вырвался самый настоящий звериный рык. К счастью, учитывая количество, работников вокруг, Виктория была уверена в своей безопасности.

– Давай покажу, – процедил он сквозь зубы.

– Покажи, – предложила девушка, опустив при этом глаза и задержав взгляд на его губах. Сжатым в твёрдую линию губах, которые после этой очередной её провокации сжались ещё больше.

Рэй хотел было, наплевать, на её глумление над лозой, развернуться и отправиться за ещё одним секатором, но тут он заметил в глазах сводной сестры насмешку. Не вожделение или томление, как когда-то прежде, а насмешку. Она не соблазняла его, а насмехалась над ним! Она поняла, что он боится к ней прикоснуться и теперь развлекается за его счёт! Это ничего не меняло. Он понимал это. Разумной тактикой было просто игнорировать её насмешки, а разумным действием было развернуться и пойти за секатором. Вот только… если он поступит разумно, он поступит как робкий и вечно смущенный Мануэль. Мануэль, над которым он всю жизнь мысленно потешался. И не только он. Над Мануэлем потешались все. И в первую очередь женщины. Что я, и в самом деле?! Боюсь подойти поближе к девчонке и прикоснуться к её руке! Дожился! Не изнасилует же она меня прямо здесь в поле!

Он сделал глубокий вдох, приводя в порядок свои мысли и усмиряя бушевавшую в его душе бурю эмоций. Он понимал, что каждое его резкое действие, любая его эмоциональная реакция на провокации Виктории только подливала масла в огонь их давнего противостояния и ещё больше раззадоривала её. К его огромному сожалению, теперь он имел дело не с испорченной до мозга костей, но при этом глупой и несдержанной девчонкой, а с хладнокровной и расчетливой змеей в человеческом обличье. Змеёй, которая ему взрослому мужчине даст сто очков вперед.

– Смотри внимательно, – сказал он, делая шаг вперёд, чувствуя, как возникшее между ними напряжение становится почти осязаемым. Тем не менее, голос его звучал спокойно, и уверенно-наставительно.

– Смотрю, – заверили его одновременно с вызовом и насмешкой в голосе.

– Держи ножницы так, чтобы они были продолжением твоей руки, – проговорил Рэй, выравнивая руку девушки и осторожно, даже трепетно, сдвигая её пальцы в положение, которое он считал правильным. – Не нужно сжимать их слишком крепко. Позволь им лежать в твоей ладони естественно.

Виктория наблюдала, как он регулирует её хват, невольно проникаясь симпатией к этому большому грубому мужчине, который несмотря на его очевидную ярую ненависть к ней нашел в себе силы, быть терпеливым и нежным с ней. Его руки были тёплыми и крепкими, и ей вдруг показалось, что они передают и ей свою уверенность, крепость и тепло.

– А теперь смотри на лозу, – тем временем наставлял её Рэй. – Она живая, Тори. И она нуждается в твоей заботе. Не в том, чтобы её истязали и мучили, а помогли ей быстро и максимально безболезненно! – он медленно, но уверенно направил её руку, вслед за чем, как и он только что и сказал, быстро и чётко обрезал несколько лишних побегов. Он сделал это с такой лёгкостью, скоростью и точностью, что Виктория не могла не восхититься его умением. – Поняла? – поинтересовались у неё, заглянув ей в глаза.

Она согласно кивнула.

– Попробуешь сама? – спросил Рэй, убрав свои руки с её.

Она снова кивнула. Затем взяла поудобнее ножницы и, следуя только что полученным указаниям, аккуратно сделала несколько срезов.

Сводный брат не отводил взгляда, внимательно наблюдая за каждым её движением.

– На-адо же, – округлив глаза, протянул он, часто захлопав от удивления ресницами. – У тебя получается!.. – Он был настолько шокирован, что Виктория не смогла сдержать торжествующе-насмешливой улыбки.

– А ты что думал?!

Рэй не нашёлся что на это ответить, поэтому прибег к испытанному способу активизации мыслительного процесса – почесал затылок. Однако в этот раз испытанный способ подвёл: слова так и не нашлись. И потому он прибег к другому испытанному способу, только на сей раз уже не активации мыслительного процесса, а активации мышечных процессов, то есть побегу.

– Пошёл я… за секатором, – важно известил он.

– Иди, – усмехнувшись, разрешила Виктория, берясь за очередную лозу.

– Иду, – сообщил Рэй и сделал ошибку, посмотрел на её, как он сам выразился «нежные, как лепестки роз пальчики», по которым в этот момент хлестанула лоза.

«Через пару часов у неё все руки будут в ссадинах, а на ладонях мозоли, – подумал он. – Увидев которые Дэвид наверняка вставит мне за то, что я не выдал его чудесной девочке перчатки.

Он снял свои и протянул Виктории. – Надень. Иначе завтра ты в свои холеные ручки не только ножницы не сможешь взять, но и ложку за столом будешь держать, вздыхая и охая.

– Спасибо, – кивнула девушка. – Но они мне несколько великоваты, – добавила она, нырнув рукой в перчатку, в которой уместились бы ещё одна, если не две, таких же как у неё ладошки.

– Сегодня бери, что есть, а завтра Марк подберет тебе что-то поменьше. – Да нет же, не так! – с досадой сказал он, когда Виктория, надев перчатки, взялась за очередной побег.

Он снова встал позади, взял девушку за руки и направил секатор под нужным углом, не заметив при этом ее лукавую довольную улыбку.