Текст книги "Хозяйка Его Виноградников (СИ)"

Автор книги: Наталья Шевцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Не менее живописную картину представлял из себя и её явно полный энергии и любопытства сын. На мальчике был тёмно-синий костюмчик с коротким жакетом и пуговицами. Под жакетом виднелась белая рубашка с кружевным воротничком и кружевными же манжетами. Вся эта белоснежность и темно-синяя строгость, однако, была расцвечена многочисленными пятнами от шоколада, зефира, ягод и сливочного крема, которые покрывали маленького дьяволенка с головы до ног.

– Хммм… Кого-кого, а вас двоих, увидеть мирно беседующими я никак не ожидала, – приторно-сладким голоском уведомила женщина. Её губы изогнулись в фальшивой улыбке, которая не затронула её загоревшихся не просто явным, а прям-таки алчным любопытством глаз.

Виктория непонимающе нахмурилась. А вот её новая подруга ответила.

– Взаимно, – ослепительно улыбнувшись, парировала Джулия. – Я тоже от кого-кого, но от такой благороднейшей, великодушнейшей, добрейшей и тонко чувствующей женщины, как ты, моя дорогая Констанция, никак не ожидала услышать подобное.

Констанция открыла и закрыла рот, явно не зная, что сказать, вследствие чего в комнате повисла неловкая тишина.

– Ма-ам, я хочу пи-ииииисать! – нарушил тишину маленький Лука, дернув мать за руку.

– Да, конечно, милый, – заверили его и тут же повели в сторону кабинки, но напоследок, очевидно, дабы всё же оставить последнее слово за собой брызнули очередной дозой яда.

– Джулия, я понимаю, что ты вдова и можешь позволить себе больше, чем девицы или мы, почтенные замужние дамы, но алое платье…

Слова «вульгарно и вызывающе» произнесены не были, но они явно подразумевались тоном, что, впрочем, не помешало Джулии сделать вид, что она не поняла намека.

– Мне просто не идет голубое, моя дорогая. Что же до рюшей, то я для них уже слишком стара.

Поскольку заверять заклятую вражину в том, что она не стара, а голубое ей идет в планы Констанции не входило, это опять и снова был шах и мат.

А посему ответом Джулии стала захлопнувшаяся дверь.

– Виктория, как ты относишься к тому, чтобы прогуляться в вашем замечательном саду, – предложила она.

– С удовольствием, – совершенно искренне ответила Виктория, которой, во-первых, не терпелось уточнить, что имела в виду «дорогая» Констанция, во-вторых, Джулия начала ей по-настоящему нравиться, как и в целом, идея дружбы с ней. Не говоря уже о том, что ей действительно не помешала бы подруга.

Глава 23

Глава 23

Сад окружил Викторию ласковым шелестом листвы, тонким ароматом цветущих роз и мягким светом фонарей. Она облегчённо вздохнула, ощущая, как с неё спадает накопившееся за вечер напряжение. Прохладный вечерний ветерок нежно пробежался по её лицу, охлаждая разгорячённые щеки. Неспешно шагая по гравиевой дорожке вдоль аккуратно подстриженных кустарников и изящных цветочных клумб, она вдыхала благоухание зелени и цветов, чувствуя, как с каждым вдохом внутри неё растёт ощущение умиротворения и лёгкости. Напряжённые мышцы спины и шеи стали мягче, а мысли, подобно грозовому облаку, начали рассеиваться, уступая место ясности и покою.

Не решившись задать интересующий её вопрос прямо, она начала издалека.

– Эта Констанция, она всегда… такая?

Джулия усмехнулась и в очередной раз её поразила, как своей прямотой, так и проницательностью.

– Спрашивай уже, что хотела спросить, – усмехнувшись, сказала она.

Поняв, что её раскусили, Виктория смущенно улыбнулась и спросила.

– Что она имела в виду, говоря, что кого-кого, а нас двоих она не ожидала увидеть мирно беседующими?

Джулия понимающе кивнула, давая понять, что ждала этого вопроса.

– Что конкретно она имела в виду я не могу знать, это же Констанция! – проговорила она, закатив глаза и иронично усмехнувшись. – Но думаю, что она намекала на то, что я встречаюсь с Рэем…

– Ты встречаешься с Рэем? – удивленно переспросила Виктория, ощутив вдруг странное чувство досады и разочарования, которые она, впрочем, тут же задавила на корню, строго наказав себе, что ей нет никакого дела до Рэя.

– А ты против? – вопросом на вопрос ответили ей, метнув в неё острым, как кинжал, взглядом.

– Нет, конечно же, нет, – вполне искренне заверила Виктория. По крайней мере, она считала, что заверяет искренне. – Я просто удивилась, хотя и сама не знаю чему. Возможно, дело в том, что ты и Рэй, вы очень разные. Ты вся такая утонченная и деликатная… Я бы, например, этой Констанции совсем по-другому ответила, а ты сумела поставить её на место, ничем не обидев. Что же касается Рэя, то он… ещё более неутонченный и неделикатный, чем я, – стараясь выражаться нейтрально и обтекаемо, чтобы не выдать своей неприязни и раздражения по отношению к сводному брату, объяснила она.

Джулия рассмеялась.

– Спасибо за комплимент! Но, я уверена, что ты на себя наговариваешь. Что же касается нас с Рэем, то… противоположности притягиваются, – усмехнулась она. – Мы вместе уже год, и я бы солгала, если бы сказала, что мы живем с ним душа в душу и понимаем друг друга с полуслова, ибо иногда мы друг друга совершенно не понимаем! – говоря эти слова, она снова рассмеялась. – Например, я не понимаю, что сложного в том, чтобы зайти за мной домой и прийти парой на званный вечер, а он не понимает, почему это для меня важно! И почему я теперь на него сержусь! Ведь я прекрасно добралась и сама!

– Он так тебе и сказал! – изумилась Виктория.

– Нет, конечно! – хохотнула Джулия. – Но только потому, что я не предоставила ему подобной возможности! Я с ним не разговариваю!

– Понятно, – рассмеялась Виктория. – И правильно, пусть помучается!

– О он мучается! – улыбаясь, заверила Джулия, вспоминая растерянный вид Рэя, когда его взяли в окружение и атаковали Каталина Лариотти и взвод её дочерей. – Но, к сожалению, не из-за того, что раскаивается в своём поведении. – И она поведала своей новой «закадычной» подруге, как отомстила непутевому любовнику. И поскольку речь Джулии отличалась меткой сатирой, иронией и искромётным юмором, то Виктория увидела перед своим внутренним взором одновременно гротескную и весьма уморительную сцену, в которой «бедный, нечастный Рэй» были изображен в виде загнанного в ловушку зайца, которого при этом держали под дулом четырех мушкетов. – Девицы Лариотти стреляли в него глазками, посылали ему воздушные поцелуи, засыпали вопросами и всё время норовили дотронуться до него, поправляя его одежду. Ты бы видела, как он дергался каждый раз! И как умоляюще он на меня смотрел, – смеялась она. – Но я не поддалась! Развернулась и гордо ушла, оставив его на растерзание стервятницам!

– Ты просто моя героиня! – заливисто смеясь вместе с ней, признала её заслуги Виктория. – А я не устояла! Спасла его!

– У вас с ним просто другие отношения! Ты его сестра и не собираешься за него замуж! Поэтому тебе нет нужды его воспитывать! – смеясь проговорила Джулия. Вот только глаза её при этом не смеялись. Они зорко следили за выражением лица и глаз собеседницы. И потому от неё не ускользнула мимолетная тень, хотя и всего на мгновение, но всё же мелькнувшая в глазах Виктории.

Нет, у неё и в мыслях не было претендовать на Рэя, как на мужа. Однако слова о том, что она его сестра, её смутили. Она совершенно не чувствовала себя его сестрой. Они были сводными! В полном смысле этого слова! Да и насчет того, что ей не нужно воспитывать Рэя, Джулия тоже была не права. Ей это ещё как нужно было! Иначе они просто не смогут сосуществовать. Но она была слишком мало знакома с Джулией, чтобы вывалить на неё ворох смешанных и не до конца даже ей самой понятных чувств, эмоций, соображений и рассуждений. И потому она просто сказала:

– Да, ты права, у нас с ним совершенно другие отношения!

Лишнее и говорить, что более неудачную по своей двусмысленности фразу, дабы подтвердить правоту своей новой подруги и развеять её подозрения, сложно было придумать.

Как ни занят был Рэй разговором с детьми, он всё же посматривал на ведущий с террасы коридор, в котором исчезла Виктория и Элла. И потому от него не ускользнуло, что Элла вернулась одна без Виктории. Его не то, чтобы встревожил этот факт, скорее подспудно заинтересовал, поэтому он сам того не осознавая продолжал отслеживать передвижения в коридоре боковым зрением.

– Спасибо, что присмотрели за моими сорванцами! – искренне поблагодарила его экономка.

– Это было совершенно несложно: они тихо сидели под столом и никому, кроме меня, не мешали, – шутливо заверил он её. – Теперь же, когда я передал им под стол пару центнеров еды и напитков, им и вовсе ни до кого нет дела, – смеясь, добавил он.

– Алессия, Николо! И не стыдно вам мать позорить перед сеньором Сангедор-Луссильоном?! Он же подумает, что я вас не кормлю!

Ответом ей стала… полная тишина под столом.

– Молчание – знак согласия! – притворно расстроенным голосом, прокомментировала мать. – И не стыдно вам на мать наговаривать!

Из-под стола тут же выглянула конопатая мордашка с белокурыми волосами.

– Мам, но ты же сама говорила, что когда я ем, я глух и нем! А я ем! – продемонстрировав бутерброд, парировал Николо.

– Поэтому это не мы на тебя, а ты на нас нагова-ва-варие..шь! – так и не выговорив трудное слово правильно, укоризненно резюмировала другая конопатая мордашка.

– Да! – поддакнул её брат. – Это ты нас наговариваешь! И ты нас, конечно, кормишь, мам, но, будем честными, ты нас кормишь не так, как кормят здесь, – махнув рукой под стол и указав на закуски, тоном прокурора уведомил он.

– Да! – теперь уже поддакнула сестра. – Не так! Тоже вкусно, но не так, а нам хочется разнообразия! Вот!

– Да! – с важным видом поддакнул шестилетний сорванец.

– А ремня вам не хочется?! – усмехнувшись, поинтересовалась мать. – Разнообразия им хочется!

– Мам, но дядя ж Рэй сказал, что мы никому не мешаем! – тут же заканючили, растеряв всю свою важность дети. – Скажи ей, дядя Рэй! – потребовал Никола.

– Да, скажи ей дядя Рэй! – потребовала вслед за братом Алессия.

Ну и что, после этого, Рэю оставалось делать? Правильно, сказать только и исключительно чистую правду.

– Элла, они и в самом деле никому не мешают, – понимая, что вмешивается в процесс воспитания чужих детей, виновато подтвердил он.

Добрая женщина улыбнулась и укоризненно покачала головой.

– Ладно, на этот раз я вас прощаю. НО ТОЛЬКО РАДИ РЭЯ! – строго сказала она. – И только в том случае, если вы пообещаете мне, что больше не будете прятаться под столами и попрошайничать! Договорились?!

Две мордашки с готовностью закивали, но хитрые улыбки, мелькнувшие на их лицах, говорили о том, что вряд ли, очень вряд ли они планируют придерживаться этого обещания.

Прекрасно понимавшие это взрослые, переглянулись и, дабы спрятать улыбки, сделали вид, что что-то увидели в другой стороне террасы. Точнее, Элла сделала вид, а Рэй увидел на самом деле.

Он увидел приятельски беседующих Викторию и Джулию, шедших по направлению сада.

«Что она задумала?» – нахмурился он, прежде всего подумав о Виктории. Однако вслед за этим его осенила ещё более тревожная мысль. О том, что что-то задумать могла не только Виктория, но и Джулия.

Проследив за его взглядом, увидела Викторию и Джулию и Элла. И тоже нахмурилась. Правда её тревога, в отличие от Рэя, была однозначна. Она тревожилась за Викторию. И была уверена, что что-то задумала именно Джулия, которая, несмотря на её изысканные манеры и ласковое обхождение никогда ей не нравилась. Потому что ласковость, изысканность и обходительность её были слишком уж приторными и какими-то театральными. Правда, театральными они были не в смысле фальшивости или наигранности, ибо свою роль Джулия отыгрывала безукоризненно, а в том, насколько тщательно она подбирала свои слова и насколько четко выверенными были её движения, словно каждая её фраза и жест были тщательно спланированы и отрепетированы. По этой причине Элле всегда казалось, что внешне безукоризненной ширмой Джулии скрываются совсем иные намерения.

Рэй и Элла обменялись обеспокоенными взглядами. Однако беспокоили их разные вещи. Элла беспокоилась о Виктории. Рэй – о себе любимом, поскольку ждать от Виктории чего-то хорошего он перестал уже очень много лет назад, а Джулия была на него, судя по её поведению, жутко обижена.

Так обижена, что знай он точно, за что, он бы уже даже извинился, но он не знал. Точнее, не был уверен, что знает. Кое-какие соображения у него, конечно, были…

Он помнил, что они пришли на прием порознь, хотя он обещал Джулии, что на все приёмы они будут ходить вместе. И так бы и было. Просто этот приём организовывался у него дома. Поэтому, ему казалось, что такая хорошо подкованная в светском этикете женщина, как Джулия, должна понимать, что, будучи хозяином дома, в котором происходит приём, он должен был встречать гостей. А значит, она не могла обижаться на него из-за того, что он за ней не зашёл. Потому что это было бы просто глупо! А она умная женщина.

Хотя… и, мягко говоря, непоследовательная. То она признается ему в любви и заявляет, что он идеальный мужчина, то вдруг – он оказывается в черном списке. Причем сразу в самом его верху, на «почетном» первом месте. При этом, о причинах столь резкого изменения отношения к нему, ему не удалось догадаться ни разу. А цель бойкота, как он понял за год общения с Джулией, как раз и заключалась в том, чтоб он догадался сам! И извинился. Со втором проблем не было, ему несложно было извиниться, как говорится, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало, но вот с первым… С первым он постоянно попадал впросак. И, к сожалению, не только с Джулией. Ну не работали у него мозги в унисон с женскими мозгами, хоть тресни! Всё он понимал не так, по их мнению! Он считал себя весьма неглупым человеком во всем кроме, вопросов женской логики и эмоций, ибо в попытке понять последние он терпел фиаско за фиаско.

Он давно бы уже бросил даже пытаться понять женщин, если бы ему так не нравились примирения. С Джулией он, порой, мирился по пять раз к ряду. И такой это был секс, что ради него можно было и попытаться в очередной раз постичь непостижимую женскую логику.

Он так задумался, что не сразу понял, что сам того, не осознавая, направляется в сад.

Глава 24

Глава 24

Приехав в Арканцию, Виктория и думать забыла о жизни, которую оставила в Корнуэле. Тем более, что жизнь эта её никогда и не была. А вот те, кто остался в Корнуэле, и кому покойный муж бывшей владелицы её тела был должен денег и не только… о ней не забыли. От слова совсем.

Фаб Корди не зря вот уже десять лет занимался частным сыском. За это время он приобрел не только много полезных навыков, но и мог похвастаться тем, что в деле слежки, наблюдения и нахождения пропавших людей и вещей мало кто мог с ним сравниться. Он был последователен, методичен, никогда не бросал преследование. Однако превыше всего его клиенты ценили в нем то, что их интересы для него были превыше всего.

Фаб Корди состоял исключительно из острых углов и длинных, тонких линий. Кроме того, при рождении его забыли «покрасить». Он был настолько бесцветен и неприметен, что, порой даже, когда на него смотрели в упор, его не видели и, само собой, не запоминали, что давало ему огромное преимущество, если он «садился кому-то на хвост». Он был ужасно худ и нескладные его долговязые члены, болтались, словно на шарнирах, занимая все доступное пространство, где бы он не появлялся. Что, впрочем, не мешало ему, когда в этом была необходимость, намертво вцепляться в свою добычу.

У Фаба не было отбоя в клиентах, тем не менее, он вечно был на мели, поскольку спускал все заработанные им деньги на скачках. И потому брался за любую работу, какую бы ему не предложили, если за неё хорошо платили.

Разумеется, Фаб был азартен. Однако, что касается скачек, то здесь его азарт был чисто научным. Он всю жизнь бился над алгоритмом распознавания скакуна-победителя забега, которая, он верил, рано или поздно заработает. И поэтому его нисколько не огорчало, что в процессе разработки этого алгоритма он регулярно теряет уйму денег.

Посему лишнее и говорить, что своё новое задание, за выполнение которого ему не только пообещали хорошее вознаграждение, но и выдали весьма приличный аванс, он взялся со всей свойственной ему ответветственностью и вскоре знал об особе, которую ему поручили разыскать, более чем достаточно, чтобы вполне целенаправленно отправиться на её поиски.

«Во всем виноват Дэвид! Из-за него я веду себя, как неуверенный в себе, любопытный, прыщавый подросток! Если не сказать хуже! Ибо, если б я не ненавидел настолько большие сборища и если б меня настолько не достали кандидатки в будущие жены, мне бы и в голову не пришло следить за Джулией и Викторией. Потому что я был бы занят делом! И понятия не имел бы, что моя любовница, которая на меня по какой-то причине очень обижена, и моя сводная сестра, которая меня ненавидит только лишь за одно то, что я существую, не просто мило беседуют, а явно получают удовольствие от общения друг с другом!» – Раздраженно думал Рэй, чувствуя себя ужасно глупо, прячась в тени кустов. Не говоря уже о том, что, если его в этих кустах заметят, наверняка объявят извращенцем. А ему как раз только этого и не хватало!

Он несколько раз порывался выбраться из кустов и явить себя девушкам, но его останавливало то, что он никак не мог придумать достаточно веский повод, чтобы разбить их тет-а-тет. Он, конечно же, мог просто явить им себя, типа вот он я весь такой замечательный, а потому радуйтесь и развлекайте меня! И будь это любые две другие женщины на вечеринке, он так бы и сделал. Но с этими двумя такой номер мог не пройти, поскольку и с первой и второй сталось бы, фыркнуть ему в лицо, развернуться и уйти восвояси. И не только сталось бы, но и доставило бы обеим массу удовольствия! Поэтому он сидел в кустах, слушал, как они весело смеются, явно перемывая ему косточки, ибо до него периодически доносилось его имя, и ломал голову над поводом.

Справедливости ради, его не столько беспокоило обсуждение его драгоценной особы, сколько тревожило то, что Виктория пыталась подобраться к нему через Джулию, которая понятия не имела, с кем имеет дело. Поскольку Джулия переехала в Арканцию уже после того, как Виктория уехала из города. Он опасался, что злобная сводная сестра, в своем желании навредить ему, навредит его любимой женщине.

Эх, как же не вовремя Джулия в этот раз на него обиделась! Не то, чтобы это когда-нибудь было вовремя… Но в этот раз хуже времени, чтобы на него обидеться она подобрать не могла. Он настолько сильно беспокоился, что почти решился подойти и с места в карьер извиниться за… всё сразу, хотя это решение и претило каждой фибре его души.

Как вдруг его внимание привлек звук треснувшей ветки справа от него. Повернув голову, он увидел, что ветки куста шевелятся. Повернув голову, он увидел движение в соседнем кусте.

«Кто-то ещё прячется в кустах и следит за Джулией и Викторией? – озадачился он и нахмурился. И тут же сам себя одернул: – А сам? Тебе типа можно, а другим нельзя? – И тут же решил: – Да, мне можно. Потому что у меня есть причина и нет дурных намерений! К тому же я у себя дома! А вот он в гостях! И что у него на уме, я не знаю!

Рэй слегка пригнулся и прижался к веткам, чтобы продолжать оставаться незамеченным для второго «шпиона». Пытаясь определить, кто из гостей это мог быть, он, вглядываясь в уже вступившие в свои права сумерки напряг до предела зрение…

Тот, кто прятался в кустах, был почти незаметен – серый и неприметный, он вполне мог бы сойти за тень.

Именно это и заставило Рэя напрячься уже всем телом, слишком уж профессионально второй «шпион» скрывался в кустах. Он осторожно приподнялся, чтобы рассмотреть незнакомца получше. С каждой секундой его уверенность в том, что перед ним кто-то хорошо обученный не только искусству быть незаметным, но и искусству слежки только крепла.

«Кто ты, дьявол тебя побери?! – мысленно спросил он. – И за кем ты следишь? За Викторией или за Джулией? – И сам же себе сразу же и ответил: – Конечно же, за Викторией! Подобные личности, а значит и неприятности могут следовать по пятам только за Викторией!

Вспомнив о темной истории с покойным мужем Виктории, из-за которой ей пришлось спешно покинуть Корнуэлл, Рэй напрягся ещё больше: сидящий в кустах мог быть опасным преступником! Вслед за чем первой его мыслью было подкрасться к незнакомцу сзади и оглушить его. После чего хорошенько допросить его.

Рэй знал, что может сделать это совершенно бесшумно. Растения и земля с младенчества благоволили ему. Собственно, только благодаря этому своему дару он и выжил.

Рэй уже даже сделал несколько шагов по направлению к непрошенному гостю, как вдруг Джулия достала из сумочки часы, посмотрела на них и, резко остановившись, воскликнула:

– О святая Эржина! Я совсем забыла о моей бедной Фике! Фике – это моя болонка. Она приболела! Ничего серьезного, но это вредина принимает лекарства только из моих рук! Так что я должна бежать!

При упоминании болонки Рэй непроизвольно поморщился. Он был не понаслышке знаком с этим пушистым чудовищем, почивавшем исключительно на мягких подушках и обладающим настолько до омерзения пронзительным и звонким лаем, что ему уже ни раз хотелось заплатить проклятийнику и проклясть её лишением голоса. А ещё у неё были зубы! Которые этот на вид безобидный белый комочек шерсти с удовольствием пускал в ход по любому поводу. Неважно, были ли это части тела знакомого её хозяйки или же его пара обуви, оставленная у входной двери. К слову, с рук Джулии болонка предпочитала принимать не только лекарства, но и, насколько он подозревал, завтракать, обедать и ужинать! По крайней мере, при нем эта мелкая зараза не раз скулила и каталась по полу, изображая мучения ради того, чтобы хозяйка отвлеклась от него и занялась её кормежкой. А ещё эта гадость обожала, когда её носят на руках. И ладно бы её устраивали только руки хозяйки, так нет же! Ей и его руки подавай! И попробуй не возьми! Оно ж сядет посреди дороги и будет пронзительно визжать до тех пор, пока это мелкое отвратительное недоразумение таки не возьмут на те руки, на которые оно хочет.

– Конечно, я понимаю, – улыбнулась Виктория. – Привет, Фике! И скорейшего ей выздоровления!

«Скорейшего выздоровления! – мысленно криво усмехнувшись, повторил за ней Рэй. – Это ты с ней просто ещё не знакома!»

– Спасибо! – расцвела благодарной улыбкой Джулия. – И спасибо за вечер! Мне было так приятно с тобой пообщаться! Как насчет повторить? Например, завтра! Возможно, я даже смогу взять с собой на прогулку Фике, если она, конечно, будет чувствовать себя лучше. И, если, конечно, у тебя будет время на меня?

– Конечно, будет! – радостно ответила Виктория. – Я буду очень тебе рада! Только с утра я буду занята на виноградниках, а после обеда на винодельне…

– Отлично! Я как раз давно мечтала побывать у вас на винодельне! – с энтузиазмом объявила Джулия. – Рэй мне много раз обещал провести экскурсию, но так ни разу даже заглянуть не пригласил.

– Экскурсию я навряд ли смогу провести, – улыбнулась Виктория. – Но буду рада показать тебе всё, что ты захочешь.

В ответ Джулия её типа в порыве благодарности и сердечности обняла.

– Тогда до завтра! Я буду ждать тебя у входа в винодельню где-то часиков в шесть вечера!

Виктория слегка опешила от столь бурного проявления чувств новой знакомой, но всё же позволила себя обнять.

Джулия меж тем отпустила её и стремительным уверенным шагом направилась по тропинке, как Виктории показалось, вглубь парка.

– До завтра, – растерянно отозвалась она. – А-а куда ты? Может тебя проводить?

– Так тут южные ворота! Ты просто забыла! – кивнув, собственно, на виднеющиеся из-за кустов высокие, кованые ворота, указала Джулия. – От этих ворот ближе к подъездной аллее, чем от центральных.

– Ну тогда до завтра, – кивнула Виктория и, постояв несколько секунд, провожая её взглядом развернулась, чтобы идти назад к замку, как вдруг услышала сбоку шорох. Она замерла, прислушиваясь. Шорох повторился, и она оглянулась его звук…